Текст книги "Частный детектив. Выпуск 12"

Автор книги: Яннис Марис

Соавторы: Кедар Натх,Игнасио Карденас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

8. Антиквар

В китайском ресторанчике, столь же омерзительном и грязном, как и заведение Риваса, я пообедал какой-то тягучей мешаниной с ужасным запахом, которая у них называлась супом, и мельком просмотрел газету, купленную на автобусной остановке. Меня обрадовало, что с Алисой все в порядке – ее допросили и отпустили. Но от последних новостей у меня начался желудочный спазм. Статья называлась «Убийца Сусанны пытается избавиться от драгоценностей». Я прочел следующее: «Сегодня утром некий субъект пытался продать драгоценности, похищенные из дома сеньоры Сусанны Диас де Аройо антиквару сеньору Альфреду Батлеру. Сеньор Батлер, отказавшийся приобрести эти вещи сомнительного происхождения, явился в полицию и описал этого человека. Описание полностью совпадает с внешностью известного авантюриста Хуглара Ареса, подозреваемого в убийстве сеньоры Диас».

Дальше шла несусветная чушь, от которой мне стало просто смешно, хотя сейчас было и не до смеха. Дело усложнялось все больше и больше. Казалось вокруг моей скромной персоны организовали заговор. Аккуратно сложив газету, я подумал – что за мотивы побудили этого Батлера явиться в полицию с подобным заявлением? И только пожал плечами. Какими бы они ни были, Батлер заслуживал моего визита. Отыскав в телефонном справочнике раздел антикварных лавок и магазинов ювелирных изделий, я выяснил, что нужный мне магазин находится на улице Св. Николая, неподалеку от китайского квартала. Я записал адрес в блокнот и вышел из ресторанчика.

Около девяти вечера я очутился напротив магазина Батлера. Огляделся вокруг. Увидел на витрине различные женские украшения, дорогие сервизы, картины и рядом всякую дребедень. Улица была еще довольно пустынна, но по начинающемуся вечернему оживлению чувствовалось, что это место Гаваны пользуется ночью большим успехом.

Похлопав по пиджаку, я проверил, на месте ли мой «люгер», затем позвонил.

За полуоткрытой дверью показался маленький китаец.

– Что вам угодно? – спросил он, но вглядевшись повнимательнее, заговорил вдруг таким тоном, словно давно меня ожидал: – Плоходите, сеньол Алес.

Я улыбнулся – видно, я стал известным человеком в городе.

– Спасибо, Чин-Ли, – сказал я, не имея ни малейшего намерения пошутить.

– Я не есть Чин-Ли, – возразил китаец. – Я есть… я есть…

– Мне все равно, как тебя зовут, – перебил я. – Скажи хозяину, чтоб он вышел.

Чин-Ли, ни слова не говоря, исчез в просторном коридоре, разделяющем дом на две половины. Я посмотрел по сторонам. Типичное жилище антиквара. Повсюду статуэтки, хрусталь, серебряная и фарфоровая посуда, изделия из керамики; все это казалось раритетами, по которым сходят с ума всякие чудаки-коллекционеры. Тут возвратился Чин-Ли.

– Сеньол Батлел не сможет вас плинять, – произнес он с церемонным поклоном.

Я сделал движение, смысл которого он понял сразу. Чин-Ли пошел впереди, я – за ним; китаец двигался маленькими быстрыми шажками, ступая мягко и бесшумно как кошка. И вообще во всем его облике было нечто кошачье – вкрадчивость, гибкость. Остановившись у закрытой двери, он указал мне на нее. Входя, я сунул руку в карман и незаметно вытащил «люгер». Батлер, сидящий за огромным столом, занимающим полкомнаты, отреагировал точно так же – в его руке появился пистолет.

– Не стоит, Батлер, – проговорил я, держа его на мушке. – Не хотелось бы с вами сыграть вничью.

Тот положил пистолет на стол и улыбнулся. Затем поднялся, настороженно глядя на меня, подошел к китайцу и резко ударил его по подбородку. Китаец рухнул, затем медленно поднялся, улыбнулся загадочной, непроницаемой восточной улыбкой и со словами: «Я же говолил» – направился к двери.

Батлер посмотрел на свой пистолет и воскликнув!

– К чертовой бабушке оружие! – швырнул его в ящик стола.

Удостоверившись, что Чин-Ли не подслушивает за дверью, он запер ее. Мне показалось странным, что Батлер говорит с южноамериканским акцентом. Он словно прочитал мои мысли:

– Вас удивляет, что я несмотря на свою фамилию так хорошо говорю по-испански?

– Меня это не интересует, – прервал я его. – Я хочу знать, чем вызвано ваше заявление властям.

Батлер с довольным видом развалился в кресле. У него было холеное свежевыбритое лицо и довольно крепкое телосложение, несмотря на небольшой рост. Он сидел с видом человека, который знает, что делает. Когда он понял, что я не расположен шутить, улыбка исчезла с его лица и он выпрямился в кресле.

– Извините, – заговорил он. – Я тут смеюсь, совсем позабыв о том, что у вас настроение отнюдь не веселое.

Я с угрозой посмотрел на него:

– Жду объяснений, Батлер.

Тот задумчиво выпятил подбородок.

– Гм, – промычал он, пристально разглядывая меня. – Вас, наверное, удивят мои слова. – Он сделал многозначительную паузу и выпалил – Мне просто хотелось услужить вам.

Я буквально оцепенел. Батлер начинал меня раздражать.

– Сейчас все объясню, Арес, – произнес мой собеседник улыбаясь. – Вам известно, кто убил Сусанну?

– Будь мне это известно, стал бы я ударяться в бега! – воскликнул я.

– Зато мне это известно, Арес, – доверительно сообщил он. – Но как вы могли об этом узнать, не познакомившись со мной?

– Но зачем выходить на меня подобным образом? Если вам все известно, стоило обратиться в полицию…

– О! Полиция! – воскликнул он. – Даже слышать о ней не хочу, Арес!

Ситуация становилась забавной и любопытной. Я рассмеялся.

– С каким удовольствием я бы вас вздул, Батлер, – заметил я.

– И совершили бы непростительную глупость.

– Давайте перейдем к делу, Батлер. Кто убил Сусанну?

– Это то, о чем я не сказал полицейским. Кто убил Сусанну… Разрешите мне начать с самого начала, – заявил он вдруг совершенно серьезно.

Я кивнул, и он начал.

– Все это чертовски запутано, – Батлер с секунду помолчал, затем продолжил. – Все началось с Дега. Прежде чем влипнуть в эту историю, вы слышали о существовании картины?

Я отрицательно покачал головой.

– Это неповторимый шедевр, Арес, – глаза его засверкали от восхищения, – и эта божественная красота принадлежит мне. Подождите минуту… – он вытащил из кармана связку ключей и нашел нужный, маленький и изящный, словно игрушечный. Я тем временем закурил сигару. Батлер отпер ящик письменного стола и извлек оттуда пергамент. – Взгляните сюда!

Я посмотрел на пергамент – это был документ, оформленный в Париже, который и подтверждал, что Батлер является владельцем картины Эдгара Дега «Балерина за кулисами». Внимательно изучив документ, я понял, что никакой подделки тут не было – я неплохо разбирался в подобного рода вещах. Возвратив Батлеру пергамент, я поднял глаза, давая понять, что жду дальнейших объяснений.

– Как видите, Дега – мой, – заявил Батлер. – Он обошелся мне в баснословную сумму во время одного из моих путешествий в Париж.

– Как же картина попала к Сусанне? – поинтересовался я.

Батлер с удрученным видом опустил голову. Затем смущенно взглянул на меня.

– Мужчины – народ слабохарактерный, Арес…

– Вы обменяли картину на ласки Сусанны? – резюмировал я насмешливо.

Тот кивнул.

– Чтобы это понять, надо знать Сусанну. Вы были с ней знакомы? Видели ее хоть раз? Живую, я хочу сказать…

– Нет, когда я ее увидел, она была мертвее Рамзеса Второго.

– Когда я с ней познакомился, я чуть с ума не сошел, так мне захотелось обладать ею, Арес. – Глаза Батлера округлились. – Да, Сусанна – воистину одно из самых редкостных украшений природы; увидев ее вторично, я захотел ее на всю жизнь. Она очаровывает любого с первого взгляда, поверьте. И на всю оставшуюся жизнь.

Батлера прервал скрип двери. Блеск в его глазах погас. Он замолчал, но скрип продолжался. Мягкий, тихий скрип. Батлер вздохнул, но ничего не сказал. Казалось, он раздумывал, кто посмел нарушить его сладкие воспоминания. Тут дверь заскрипела в третий раз. Батлер раздраженно вскинул голову и что-то пробормотал. Затем крикнул:

– Кто там? Войдите!

Дверь открылась, и в проеме показалась стройная китаянка.

– Гм! – воскликнул я. – Вы, оказывается, скрываете у себя такое сокровище!

– Разумеется! – громко рассмеялся Батлер.

Я разглядывал китаяночку, пока она приближалась к нам. Она была в цветастом широком платье, невысокого роста, но ее пропорциональная фигурка привела меня в восхищение. Маленький рот и широко расставленные глаза очень гармонировали с ее безупречным овалом лица. Батлер называл ее Лу-Ми. Она заговорила с ним по-китайски, он отвечал так же. Девушка, видимо, с чем-то не соглашалась; я услышал, как Батлер повторил ей что-то дважды. Затем, сделав нетерпеливое движение рукой, пронзил ее гневным взглядом и произнес по-английски:

– Ладно, Лу-Ми. А теперь иди отсюда.

И все. Китаянка вышла из комнаты, оставив за собой легкий запах духов.

– Вернемся к нашей беседе, Арес. – Батлер снова стал серьезным. – К сожалению, Сусанна не относилась к тому типу женщин, которые способны на бескорыстную любовь. Она всегда требовала что-нибудь взамен; у одних драгоценности, у других деньги. За ее ласки всегда нужно было платить. В моем случае это был Дега. Я долго крепился, страдал, мне не хотелось расставаться с картиной, но я не удержался. Мысль о том, что я не добьюсь расположения Сусанны, угнетала меня. Когда я был уже не в состоянии выносить это, я отдал ей «Балерину» взамен за минуты любви, на которые она согласилась. – Батлер замолчал, на его лице появилось выражение страдания. – Сусанна неповторимая женщина. У нее не было ни единого изъяна. Ее красота – совершенна, понимаете, Арес?! Когда я прикасался к ее телу, райские кущи казались мне по сравнению с этим просто пустяком. Но Сусанна была лишена истинных чувств. Она не имела понятия о сострадании, милосердии; она не знала, что это такое. И вот настал день, когда картина стала ее собственностью, я самолично водрузил ее на стену в гостиной. А потом все кончилось. Сусанна отвергла меня, и ни просьбы, ни протесты, ни мои мольбы ее не волновали. Она оставалась непреклонна. – Батлер снова сделал глубокую паузу. – Думаю, она просто смеялась надо мной, и тем самым лишь усугубляла мою боль. Потом я вспомнил, что у Сусанны нет документа на эту картину и решил ее вернуть. Мой замысел заключался в том, что я намеревался юридическим путем доказать, что картина не является подарком, она просто отдана в залог. Однако существовало слишком много свидетелей того, что я подарил эту картину ей, и я опасался, что Сусанна с ее влиянием и связями выиграет дело да еще посмеется надо мной во второй раз. И тогда я решил выкрасть картину. Естественно, у меня и в мыслях не было сделать это самому, я подумал, что проще обратиться к профессионалу, который и провернет это дельце за определенную плату. – Батлер с грустью посмотрел на меня. – Вижу, вижу, Арес, вы не одобряете мои методы. Я теперь тоже весьма сожалею об этом – с того самого момента, как этот человек вышел отсюда и направился к дому Сусанны.

– Итак, Батлер, кто этот человек, и как мне узнать, что вы не лжете?

– Святые небеса! – воскликнул он. – Я лгу?! Для чего? Я знаю, что он убийца, им не мог быть никто иной… разве что вы.

Я злобно ухмыльнулся.

– Потише, Батлер. Не играйте с огнем.

– Поймите, Арес, – простонал Батлер, – я обратился к властям не из чувства гражданского долга или любви к Закону. У меня не было другого пути, чтобы связаться с вами. Безусловно, я сделал это довольно необычным способом, но, как видите, он оказался эффективен. Мое намерение – вступить с вами в сделку, говорю это прямо. Тот человек меня предал. Он исчез вместе с картиной.

– Вы говорили о сделке. И какого она характера?

– Я опишу вам того человека, чтобы вы его нашли. Но когда вы его обнаружите, не спешите передавать в полицию, пока я не улажу с ним дела насчет картины. Без всякого сомнения, никто не рискнет купить ее у него. Ведь это очень известная вещь. И он это понимает.

– Что-то здесь не так, Батлер. Выходит, вы хотите, чтобы я обнаружил этого человека, вы с ним все выясняете, и он прямым ходом преспокойно отправляется в полицию. Не думаю, чтобы он согласился.

Глаза Батлера лукаво заблестели.

– Любому человеку становится в тюрьме намного комфортнее, когда он знает, что при выходе оттуда его ожидают многие и многие тысячи. – Батлер поднял руку. – Я сам с ним договорюсь. Найду нужные слова – это я беру на себя. Вы только приведите его ко мне.

– Ну, давайте, описывайте его. Какая у него внешность?

Батлер откинулся в кресле и с облегчением вздохнул.

– Значит, вы принимаете мое предложение?

Я кивнул.

– Итак, человек этот высокого роста, шатен, хорошо сложен, всегда безукоризненно одет. Носит аккуратные, тонкие усы, имеет отличные манеры. Но вряд ли вам поможет одно описание. Чтобы его разыскать, проще поехать в Старую Гавану и найти там в парке бродячего актера по кличке Калиостро. Спросите у него, где Хуан Синкенья. – Батлер поднял указательный палец а добавил: – Предупреждаю, Арес, Калиостро опасен, и Синкенья тоже.

Через пять минут я вышел из кабинета Батлера в сопровождении китайца. Тот тихо, по-кошачьи шел сзади. В коридоре я столкнулся с выходящей из комнаты Лу-Ми, одетой в длинное просторное платье. Она пробормотала извинения. Я понял – толкнула она меня не случайно. Чин-Ли обернулся и гневно посмотрел на нее. Девушка быстро скрылась в одной из многочисленных комнат. Когда я вышел на улицу, в китайском квартале уже вовсю бурлила жизнь.

9. Бродячий артист

Как только китаец запер за мной дверь, я полез в карман своей рубашки и обнаружил там записку, от которой исходил аромат духов. Понять я ничего не мог – на листке виднелись столбцы странных китайских иероглифов. Я вошел в кафе и, заказав пива, медленно прихлебывал его, раздумывая над рассказом Батлера. Мне была не по душе игра антиквара. Положив на столик песо, я поднялся. Китаец взял деньги, недоверчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

– Большое спасибо, сеньол, – проговорил он, провожая меня взглядом.

Движения его были скованы. Я остановился, с секунду подумал, потом возвратился к стойке.

– Вы не прочтете мне записку? – спросил я китайца.

Тот взглянул на листок. По его лицу разлилась смертельная бледность.

– Могу я узнать, что здесь написано? – резко спросил я.

– О, сеньол! – воскликнул тот; в глазах его стоял ужас. – О, сеньол!

Я посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Прекратите причитания! – заорал я. – Что здесь написано?

Китаец взял записку, словно гремучую змею, запинаясь прочитал вслух ее и вернул мне. Пока он читал, меня охватила дрожь. «Берегитесь, вас преследует смерть!» – шепотом перевел китаец.

Как обычно, чувствуя, что ситуация становится опасной и непредсказуемой, я, принимая все меры предосторожности, отыскал неприметную гостиницу и решил там переночевать. Этот так называемый отель с равным успехом можно было бы назвать свинарником. Но для меня наступили дни, когда мне было решительно наплевать на комфорт. Этой ночью я отвратительно спал – меня одолевали кошмары. Проснулся поздно. Стояла страшная жара, и я принял холодный душ. Затем пошел в кафе и позавтракал. После чего купил газету. Сообщения о смерти Сусанны уже отодвинулись на второй план.

Газеты сообщали, что полиция разрабатывает два направления, но пока ничего нового нет. Я позвонил Алисе. Мой звонок, по-видимому, застал ее в постели, потому что на мое «Привет, дорогая!» она сонно ответила:

– А! Это ты. Знаешь, что ты меня разбудил?

– Брось ворчать, – ответил я. – Ты всегда просыпаешься такая сердитая?

– Послушай, ты, свинтус, – отогнав сон, сказала она. – Если ты не прекратишь…

Я перебил ее:

– Как там с тобой обошлись в полиции?

– О! – раздалось на другом конце провода. – Они были очень любезны. Для начала спросили, почему я помогла тебе смыться, но потом извинились, сказав, что, должно быть, это ошибка. Ведь была такая суматоха! – она рассмеялась. – Я кричала: почему они не поймали того типа – это тебя, – который меня преследовал. К тому же, они перевернули вверх дном все кабаре. Ну и все в этом духе…

Я улыбнулся, представив лицо Алисы, когда она безбожно врала блюстителям порядка.

– Умница!

Она послала мне по проводу поцелуй и повесила трубку, я же задержал свою в руке и прислушался. Так и есть! Эта мысль давно пришла мне в голову и я оказался прав. «Щелк!» послышалось в телефоне. Потом еще раз. Я не ошибся. Полицейские прослушивали ее телефон. Я пулей выскочил из телефонной будки и остановил первое попавшееся такси. Через минуту здесь будут полицейские! Сев на заднее сиденье, я погрузился в раздумья.

– Куда ехать, сеньор?

Шофер, совсем еще молодой человек, спросил это резким тоном. Его голос чем-то напоминал мой собственный. Именно в этот момент он взглянул в зеркальце заднего обзора. Если он и узнал меня, то не подал вида.

– Сеньор не сказал, куда ехать, – повторил он.

– Я из деревни, – с восточным акцентом произнес я. – Мне хотелось бы проехаться по городу. Давайте для начала съездим в Старую Гавану.

Довольно неуклюжая выдумка, конечно. Но мне было безразлично, поверил он мне или нет. Водитель лишь пожал плечами и направился в самую старую часть города. За два часа мы исколесили весь район вдоль и поперек, объездили кварталы старинных застроек, но все было так, как я и ожидал: мы не встретили ни одного бродячего актера. Наверное, они появляются на улицах ближе к вечеру.

В то время, когда происходили эти странные события, Старая Гавана представляла собой район резких контрастов – поразительное смешение старины и модерна, роскоши и нищеты.

В два часа дня мы с таксистом решили перекусить. Судя по его болтовне во время обеда, водитель показался мне довольно забавным малым.

– Меня не интересует, кто вы, – заметил он. – Если человек назвался Хуаном Палотой, для меня он – Хуан Палота. Я – всего лишь таксист. Всякий, кто мне оплачивает поездку, для меня человек уважаемый.

– Отличная философия, – согласился я.

– Называйтесь как угодно, – продолжал он. – Я знаю одно: два песо плюс два песо – будет четыре песо. – Он поднял голову над тарелкой и лукаво улыбнулся. – Ясно? Если из-за своего чрезмерного любопытства я потеряю клиентов, то умру с голоду.

Тоже верно. Мы ехали по грязной кривой улице. Часам к шести вечера мы остановились возле парка Христа. До сих пор судьба мне не улыбалась, хотя нескольких актеров я уже видел. Без особого энтузиазма я покинул машину и направился к группке людей, столпившихся возле памятника Пласидо[5]5
  Пласидо (наст, имя Габриэль де ла Консепсьон Вальдес (1809–1844) – кубинский поэт.


[Закрыть]. Я заметил двух смешно разодетых мужчин. На одном из них, высоком, была надета нелепая шелковая рубаха, другой, пониже ростом, с подобием тюрбана на голове, был облачен в индейское пончо. Этот головастик зазывал публику:

– Подходите, сеньоры, подходите! – заученно повторял он. – Подходите и полюбуйтесь на мастерство великого восточного мага Калиостро! Такое представление бывает только раз в жизни!

Народ постепенно собирался. Эти мошенники, несомненно, были наделены каким-то очарованием. Я внимательно разглядывал Калиостро – мужчину лет тридцати пяти, может, сорока. Высокий, довольно полный, но судя по всему сильный и мускулистый, о чем свидетельствовала его крепкая шея, он, видя, что публика собралась, театральным жестом приказал своему низкорослому спутнику замолчать и принялся рассказывать о своей несчастной судьбе. Это была хитрая ложь, старая как Мафусаил, достаточно эффектная.

Затем он начал показывать фокусы, извлекая из-под одежды различные предметы; они то появлялись, то исчезали. Тогда я перевел взгляд на его компаньона. А на, того стоило посмотреть. Он тоже искусно манипулировал руками. Я протиснулся сквозь толпу к нему поближе. Обратил внимание на его уродливо вывернутые веки. Прелюдия закончилась, и коротышка перешел к кульминационной части их необычного представления. Не переставая разглагольствовать, он внимательно следил за публикой, с иронической усмешкой поглядывая, достаточно ли заплатили зрители. Потом он закричал: «Не уходите, сеньоры, поддержите бедных актеров!». Я знал, почему он так убеждает публику не расходиться – сейчас должно было начаться самое интересное.

Коротышка поднялся на цыпочки, чтобы лучше видеть аудиторию, изобразил на лице самую подобострастную улыбку и с непринужденной веселостью в голосе спросил:

– Никто из сеньоров не хочет выручить нас пятипесовой бумажкой?

Мне стало смешно, публика смотрела на него с подозрением. Но коротышка не унимался:

– Ну что же вы, господа? Столько народу и ни у кого не найдется пяти песо, чтобы достойно завершить представление! – он улыбнулся. – Мы будем вам очень признательны. – Все с той же циничной ухмылкой, он принялся спрашивать: – Вы? А может, вы? – и тыкал пальцем то в одного, то в другого, но все оставались равнодушны. Ага! – вскричал он вдруг. – Наконец-то нашелся человек, поверивший в наши артистические способности! Подойдите, пожалуйста, сюда! Дайте ему пройти!

Я взглянул – кого это удалось обвести вокруг пальца. Им оказался нескладный человек с всклокоченной шевелюрой.

«У этого болвана есть лишние пять песо, – подумал я. – Лучше бы сходил в парикмахерскую да постригся».

Лохматый субъект вручил коротышке деньги, и тот представил его публике. Затем кивнул Калиостро. Тот, сделав несколько отвлекающих пасов, взял купюру лохматого типа и принялся проделывать с ней различные фокусы: деньги то исчезали, то появлялись вновь, то он прятал их в карман, то доставал изо рта. Затем «восточный маг» призвал публику смотреть повнимательнее, чтобы не упустить деталей. Позади Калиостро стоял малюсенький столик, а на нем – мясорубка. В нее он и запихнул купюру. Коротышка начал крутить ручку. Недоверчивая публика подозрительно заворчала.

Нечесаный субъект поначалу пытался возразить, но все же сдержал себя и на его лице появилось выражение олимпийского спокойствия. Между тем коротышка что есть сил крутил мясорубку. Неожиданно возле него возник негритенок, не отрывающий глаз от манипуляций мнимого чародея. Его детский ум, естественно, не мог понять «секрета» «великого иллюзиониста». Но почувствовав, что деньги скоро превратятся в фарш, он схватил коротышку за руку.

– Что вы делаете?!

– Как видишь, дитя, прокручиваю через мясорубку пять песо, – вежливо ответил тот, незаметно отталкивая негритенка локтем в сторону.

– Сумасшедший! – кричал мальчишка, словно эти пять песо принадлежали ему. – Перемолоть пять песо!

– Уйди, черт бы тебя побрал! – процедил сквозь зубы разозленный коротышка. – Ты что, хочешь получить по башке?

Лицо коротышки побагровело от злости, но негритенок крепко вцепился ему в руку и не отпускал ее. Он так потешно натужился, что публика расхохоталась. Представление превращалось в комедию. И тут коротышка совершил самую большую ошибку. Желая избавиться от назойливого мальчишки и дать ему затрещину, он убрал с мясорубки руку, и она чуть не попала под нож. Мальчишка же бросился к мясорубке, чтобы выхватить из нее деньги. И вот он с победоносным видом разжал кулачок, и тут веселье публики сменилось всеобщим гневом: все увидели не пять песо, а клочок газеты. Калиостро угрожающе двинулся к негритенку, но несколько мужчин оттащили его и с ругательствами посоветовали убираться подобру-поздорову и не обманывать народ. Побелев от ярости, тот сделал знак коротышке, и оба под насмешки и свист толпы удалились.

На углу возле церкви они остановились. Я перешел улицу и заплатил Хасинто – так звали таксиста. Калиостро снял свой халат и отдал коротышке, тот сунул его в котомку и направился по улице Христа в сторону пристани. Калиостро же пошел по улице Виллегас. Я поблагодарил Хасинто и медленно двинулся за фокусником.