Текст книги "Стихотворения и поэмы"
Автор книги: Янка Купала
Соавторы: Якуб Колас
Жанры:
Поэзия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
Та же горница, что и в первом действии. За столом сидят: Степан, Альжбета, и гости – три парня и три девушки. Мужчины сидят на одном конце стола, а женщины – на другом. Пьют чай, наливая в блюдце, закусывают. Парни шутят с девушками, перебрасываясь хлебными катышками. С левой стороны (смотря от публики), у стены, где боковушка, сидят двое музыкантов и, настраивая инструменты, тихо переговариваются между собой. Возле дверей в сени, у сундука, стоит на табурете самовар. Павлинка, принарядившаяся по-праздничному, увивается вокруг гостей. Немного изменилась в лице; время от времени вздыхает и незаметно посматривает в окно; вместе с тем старается быть веселой и бойкой. Когда подымается занавес, Павлинка несет чай.
Павлинка, Степан, Альжбета, гости, музыканты.
Павлинка (ставя чай перед Степаном). Что ж это о папином зяте ни слуху ни духу? Не пронюхал ли он, что у меня нет приданого?
Степан. Коханенькая-родненькая, не горюй. Не будет Сысой, будет черт иной.
Павлинка (насмешливо). Мало ли что будет… Но если меня уже как магнитом стало тянуть к этому Бык… Бычку. Ах, как его?
Степан (с ударением). Быковскому.
Павлинка (подходя к другому концу стола). Может, Адели еще стаканчик?
Гостья. Спасибо. Напилась.
Альжбета. Да бери. Чего спрашиваешь? Панна Аделя только два выпила.
Гостья. Если ж больше не хочется.
Один из гостей. Пусть паненке захочется за компанию со мной.
Павлинка (берет стакан). Выпьешь, выпьешь, Адель-ка, – поместится.
Альжбета (пододвигая гостям еду). Старайтесь, гости дорогие, старайтесь. Вот – сыр, масло, ветчина. Сегодня неплохо поработали за полькой да лявонихой.
Гости (угощаясь). Спасибо, спасибо! Мы стараемся!
Степан. Чем богаты, тем и рады. Хлеб на столе, руки – свои. Извините только, коханенькие-родненькие, что водки нет.
Но я в этом не виноват. Хотел взять в Михалишках, так, как назло, монополька была целый день закрыта.
Музыкант (в сторону, другому). Не проживет, если не соврет. Я сам видел, как после обедни у монопольки вечерню с бутылками справляли.
Второй музыкант. Слушай его! Скряга, и больше ничего.
Павлинка (поставив Адели стакан, к одному из гостей). Может, пан Викентий еще выпьет?
Гость (утирая концом скатерти губы и лоб). Оно было бы уже довольно, но если панна Павлинка так ласково просит, то можно еще стаканчик.
Павлинка (идя со стаканом, в сторону публики). Этот уже пятый стакан дует. Наделает себе хлопот, честное слово.
Степан (Альжбете). Да хорошо ли ты просила Пусторевичей? Почему их так долго нет?
Альжбета. Если бы и не просила, то приедут. (С насмешкой.) Должно быть, собственно, кобыла заблудилась.
Один из гостей. Почему сегодня на ярмарке не было Якима Сороки? А то, бывало, этаким франтом похаживает – фу-ты ну-ты, ножки гнуты!
Павлинка (ставя чай). А пану Бенедикту завидно, что не сумеет приодеться, хотя, может, и есть на что?
Гость. Чем тратить деньги на одежду, я лучше их кому-либо дам взаймы.
Павлинка (садясь на кровать). И процентик хороший слуплю, чтоб в пятках у того закололо.
Гость (самодовольно). Хе-хе-хе! А у панны Павлинки злость еще не прошла, что я когда-то этому господину Сороке не дал ни под какие проценты.
Павлинка. Не очень ему этим и повредили. Нашлись люди, что одолжили и без процентов и дали ему возможность поехать на учительские курсы. Теперь ни в чьей милости не нуждается.
Одна гостья. Конечно, нет! Такой человек нигде не пропадет.
Степан (до этого прислушивавшийся к разговору о Сороке). Коханенькие-родненькие, бросьте об этом свинопасе говорить. Приелись мне разговоры о нем хуже горькой редьки. И говорите о нем или не говорите – все равно ничего не выйдет. Я его уже отправил.
Павлинка (встревоженно). Куда отправил?
Степан. А ты, коханенькая-родненькая, не слушай, развесив уши, а лучше за гостями смотри. Две дырки в носу – и конец.
На минуту наступает тишина. Павлинка угощает, но все отказываются.
Альжбета. Что ж, извините, гости дорогие! Не хотели пить и есть, потом сами будете жалеть.
Степан. Извините, извините, коханенькие-родненькие, только не говорите потом: всего было вдоволь, да потчевали плохо.
Гости (вставая из-за стола). Спасибо, спасибо пану хозяину и пани хозяйке. Подкрепились, слава богу, лучше и не надо.
Павлинка (вставая с кровати). Прошу паненок пересесть сюда; паны кавалеры, возьмите себе табуретки и посидите, а я тем временем угощу чаем наших музыкантов.
Степан и Альжбета (вставая из-за стола). Как же, надо, надо!
Девушки садятся на кровать, парни возле них на табуретах; шутят между собой.
Альжбета (подходя к музыкантам). Идите, миленькие, выпейте по стаканчику чая.
Музыканты. Спасибо, пани! Мы уже сегодня пили.
Альжбета. Мало что когда было, а теперь надо еще подкрепиться. (Берет инструменты и кладет их на сундук, усаживает музыкантов за стол и садится сама. Павлинке.) А ты, детка, налей музыкантам чаю!
Степан (закуривая трубку). Простите только, коханенькие-родненькие, что водки нет.
Музыканты. И без этих капель будем живы.
Слышен стук в сенях.
Степан. А вишь, кто-то наконец появился. Надо пойти посмотреть, а то еще в дверь не попадет. (Идет.)
Один из гостей. Неси, боже, неженатого да богатого!
Одна гостья. Женить будем.
Павлинка (ставя музыкантам чай, подходит и смотрит в окно. В сторону.) Ах, как же темненько!
Один из гостей. Кого панна Павлинка так высматривает?
Павлинка. Того же – неженатого да богатого.
Те же и Адольф Быковский.
Степан (встречая Адольфа в дверях). А-а! Наконец-то гость дорогой явился! Что же это, коханенький-родненький, так долго ждать себя заставил?
Адольф (вешая пальто на стене у порога). Мир дому сему!
Несколько голосов. Навеки! Навеки!
Адольф (здороваясь со Степаном). Простите, что немного опоздал. Но в этом виноват мой жеребец. Как понес с горы, что возле Притык, – выбросил меня и сломал ось, так что должен был взять другую повозку, потому и задержался.
Один из музыкантов (в сторону, другому). Чтоб ему пусто было! Какой черт его нес? Конь чуть ноги тянет, да и все тут.
Второй музыкант. Конечно. На моих глазах заплатил весной за какую-то падаль тридцать рублей, и та уже его понесет?
Степан (Адольфу). Пожалуйста, пожалуйста, дальше, сюда, где близок кут – и где все тут.
Адольф. Благодарю, благодарю вашу милость. Прошу из-за меня не беспокоиться. (Идет, со всеми здоровается; Альжбете целует руку, стоя к ней боком и не сгибаясь.)
Альжбета. Прошу пана Адольфа пожаловать за стол! Может, выпьете чайку и чего-либо закусите? (Павлинке.) Павлинка, налей пану Быковскому чаю!
Адольф (садясь за стол по другую сторону от музыкантов и закуривая папироску). А что ж у вашей милости хорошего слыхать?
Степан (присаживаясь к столу). Да что у нас слыхать? Старая баба не хочет подыхать, а молодая замуж идти.
Адольф (самодовольно). Хе-хе-хе! Старую – на тот свет отправить, а молодую – заставить.
Альжбета (Степану). Сходи посмотри, хорошо ли привязан конь пана Быковского.
Адольф. Не беспокойтесь. Я его хорошо привязал.
Степан. Коханенький-родненький, хоть и привязал, но сена, верно, не дал. У нас так: гости как попало, а скотину надо хорошо досмотреть. (Уходит.)
Те же без Степана.
Павлинка (ставя перед Адольфом чай и сама садясь поодаль). Что это, у пана Адольфа конь с горы понес?
Адольф. А как же! Три сотни весной заплатил и только хлопот нажил. Но у меня все так! Коровы мои стоят каждая по целой сотне рублей; как начнут летом беситься, так и на хорошем коне их не догонишь.
Павлинка (с хитрецой). Верно, и овцы у пана Адольфа тоже бесятся?
Адольф. Да, да! У меня пятнадцать старых и двадцать молодых. Как ударит жара, так они чуть не все крутятся на одном месте.
Павлинка (идя за чаем, в сторону). Мотыль овец мучает, и у самого тут (показывает пальцами на свою голову) мотыль, а думает, что овцы бесятся.
Альжбета. Какой же в этом году урожай у пана Адольфа?
Адольф. А ничего себе. (Нагло врет.) Жита нажал копен около двухсот, овса также двести, ячменя – около сотни.
Один из гостей. А сколько ж у пана земли?
Адольф. Волоки с полторы хороших будет.
Гость. А лес есть?
Адольф (вытирая платочком лоб). А как же, есть, с пол-волоки, если не больше. Сосенка в сосенку!
Гость. А сенокос есть?
Адольф. Есть, есть! Над самой речкой, тоже с полволоки. Мурава как шафран.
Музыкант. Так у пана всего с полволоки пахотной земли?
Адольф. Н-ну да! С добрую полволоку.
Альжбета. У нас пахотной земли, должно быть, около трех волок будет, и то мы столько не нажали.
Павлинка (садится с чаем у стола). Видно, пан Адольф хозяин получше, чем мы.
Адольф. О, у меня хозяйство ни в чем не подкачает. У меня жена и то будет лучше, чем у всех.
Один из гостей. Не попалась бы только с норовом.
Павлинка. Интересно, пан Адольф уже приторговал себе такую?
Адольф. Это пока что секрет.
Павлинка. А мне пан Адольф скажет?
Адольф. Да, но сперва папе и маме, а потом уже вашей милости на самое ушко.
Павлинка (берет у него стакан). Хорошо, хорошо! Пан Адольф как знал, что я немного глуховата.
Адольф. Глуховата?!
Павлинка (идя за чаем, в сторону). Надо шершня поводить за нос, чтоб и десятому заказал, как жен покупать.
Альжбета. Пан Быковский, кажется, у нас в первый раз?
Адольф. Да, в первый.
Гостья. Так пану надо дать поцеловать старую бабу.
Гость. Пан Адольф падок только на молодых и богатых, а старые у него в счет не идут.
Адольф. Правда, правда! Меня только к молодым тянет.
Альжбета (в сторону). И дурак же он, как видно.
Павлинка (подавая Адольфу чай). К кому это вас тянет: к дорогим коровам или к дорогим кобылам?
Альжбета. Да нет! Пана Быковского тянет только к молодым девушкам.
Адольф (пьет чай). Да, да. Только к молодым девушкам.
Павлинка. А болячка на языке от этого не вскочит?
Альжбета. Что ты? Разве пан Быковский конь?
Музыкант (в сторону, другому). Конь не конь, а, видно, порядочная скотина.
Адольф (Павлинке). Панна Павлинка все говорит мне комплименты.
Павлинка (рассеянно). Да! Комплименты. (Музыкантам.) Подкрепляйтесь, подкрепляйтесь, музыкантики! А то уж ноги чешутся. Так и хочется топнуть с паном Адольфом лявониху.
Адольф. Фи! Я не танцую таких мужицких танцев.
Музыканты (Павлинке). Спасибо! У же подкрепились как надо. Теперь можем и резануть что-либо для паненки. (Садятся на свои места и настраивают инструменты.)
Павлинка (Адольфу). А какие же танцы вы танцуете?
Адольф. Герц-польку, пойди-спать, манчиз, пойди-квар-ту. (Встает из-за стола, целует Альжбете руку, к Павлинке.) Ну что ж? Может, мы с паненкой попробуем?
Павлинка. Я этих мудреных танцев не только не умею, но даже никогда их и не видела.
Адольф. Не бойтесь! Я научу паненку плясать на все лады. (Берет Павлинку за руку, музыкантам.) Сыграйте нам герц-польку.
Музыканты. Этого мы не умеем.
Адольф. Ну так пойди-спать!
Музыканты. В первый раз слышим.
Адольф. А может, пойди-кварту знаете?
Музыканты. И это в первый раз слышим.
Павлинка (как бы жалея). А-яй-яй! Вот тебе и на! Так и не научусь этим панским танцам.
Адольф. Вы не огорчайтесь. Я буду выщелкивать языком, а вы, панна Павлинка, только прислушивайтесь да выделывайте ногами так, как я.
Павлинка. Значит, будем танцевать под язык?
Смех. Адольф выщелкивает языком, изображая музыку, и бестолково вертится с Павлинкой.
Адольф (показывая). Вот так, вот так! Правую ногу сюда, а левую туда. Голову влево, а спиной к порогу, да вот так! Раз, два, три, то направо, то налево…
Все смотрят на них и смеются.
Те же и Пранцысь, Агата, Степан.
Пранцысь (пьяный). Похваленый Езус! Вось-цо-да, пане добродею.
Несколько голосов. Аминь!
Пранцысь (взглянув на Павлинку и Адольфа). А! Это что, собственно, за выкрутасы такие, как в цирке или в сумасшедшем доме?
Один из гостей. Это пан Быковский учит панну Павлинку новомодным танцам.
Пранцысь и Агата раздеваются.
Пранцысь. Можно, можно дальше крутиться, как в пляске святого Витта. Дальше, дальше! Раз, два, три, вось-цо-да!
Адольф (продолжает показывать Павлинке). Вот так, вот так. То направо, то налево. Раз, два, три! То туда, то сюда, ножка в ножку, раз, два, три!
Павлинка (вырываясь). Нет, ничего все-таки не выйдет. Не способна я к науке.
Адольф (усаживает Павлинку). Это только в первый раз трудно, а потом пойдет гладко, как по маслу. (Ходит по комнате, обмахивая лицо платочком.)
Пранцысь, Агата и Степан садятся за стол, Альжбета подает чай.
Пранцысь (закуривая со Степаном трубку). Собственно, пане добродею, кобыла с дороги сбилась, и потому немного опоздали. Но это пустяки, пустяки. Еще время будет, вось-цо-да!
Агата. Какого черта с дороги сбилась? Пока объехал, туды-сюды, всю околицу, как погорелец, так и полночь чуть не захватила. Туды-сюды, все гору искал.
Пранцысь. Ты, баба, собственно, молчи, вось-цо-да! Ты ничего никогда не соображаешь, а у меня голова ловкая. Я, пане добродею, Барнашев, Барнашев – куда пошел, туда и пришел. (Гостям.) А вы, молоденькие, не обращайте внимания, вось-цо-да, танцуйте, пане добродею, пока еще ноги держат.
Павлинка. А верно дядя говорит. Будем танцевать, зачем зря время терять! (Музыкантам.) Сыграйте, будьте добры, польку, но такую, знаете, чтоб аж свет ходуном пошел.
Музыканты. Хорошо, хорошо! Мы для паненки постараемся. (Играют польку.)
Все, кроме стариков, танцуют; Адольф с Павлинкой, остальные гости – кто с кем. За столом Пранцысь со Степаном угощаются водкой из бутылки, которую Пранцысь принес с собой.
Адольф (танцует, припевая).
Танцевала брюква с маком,
А петрушка с пастернаком,
А цыбулю диво взяло,
Что петрушка танцевала.
Павлинка (отвечая).
А на печке девки спали,
Девки денежки считали;
Насчитали пол-талера
И купили кавалера.
Адольф.
Ой, к девчине на беседу
Скоро в гости я приеду.
Лошадей не пожалею,
Чтоб увидеться мне с нею.
Павлинка.
В огороде ячмень всходит,
А ко мне Яким мой ходит.
Расти, расти, ячмень, гуще,
Ходи, ходи, Яким, пуще!
Адольф.
Сидит голубь на суку,
Соловей на ветке;
С одной девушкой гуляю,
Другая в приметке.
Павлинка.
Ты женися, не ленися,
Будешь пановати:
С одной будешь свиней пасти,
С другой загоняти.
Адольф.
Наше поле каменисто —
Ни проехать, ни пройти;
Наши девочки форсисты —
К ним никак не подойти.
Павлинка.
Я форсунья, ты католик,
Не тронь меня за подолик,
Мой подолик шелком шитый,
Кто полезет, будет битый!
Степан (когда перестали танцевать). Браво, браво, пан Адольф! Способен к танцам, как – не сравнивая – костельный служка к четкам.
Пранцысь (потягивая из фляжки). Пустяки, пустяки, вось-цо-да! Собственно, хоть в кармане пусто, зато ноги сыплют густо. Если б ему еще да мой расторопный ум, так совсем было бы хорошо, пане добродею.
Агата. Брось ты уже, туды-сюды, лопотать, как лоток на мельнице! Танцуют – пусть танцуют; ты своими кочергами так не сумеешь.
Альжбета (Пранцысю). Может, сваток, чего-нибудь закусили б?
Пранцысь. Пустяки, вось-цо-да. Собственно, закушу, закушу. (Гостям.) А вы, пане добродею, забавляйтесь, пока хо-зяип из хаты вон не гонит, вось-цо-да.
Павлинка (Адольфу). Может, пан Адольф споет нам что-либо? Я слышала, что у вас очень красивый голос.
Адольф (останавливаясь). Э-э! Какой там красивый! Так себе. Конечно, лучше, чем у других.
Несколько голосов. Так просим спеть. Мы все просим!
Адольф. Если уж так сильно просите, то можно. А какую же панна Павлинка хотела бы?
Павлинка. Все равно, какую угодно! Ну, которая лучше у пана Адольфа выходит.
Адольф (поет нескладно, обмахивая платочком лицо).
Плывут голубочки,
Лебеди летают.
От нашей любови
Мало ожидаю.
Павлинка. А верно; ничего не будет.
Один из гостей. Разве голуби плавают, а лебеди летают?
Адольф. Ну, если перебиваете, то совсем не буду петь.
Альжбета. Пусть пан Быковский не обращает на них внимания: известно – молокососы, что они знают!
Павлинка (посмотрев в окно). Простите, пан Адольф! У меня нечаянно вылетело словцо.
Несколько голосов. Простите, простите! Просим, просим. Больше не будем!
Пранцысь. Собственно, пане добродею, заведи еще свою шарманку, она у тебя прямо как граммофон, вось-цо-да, трубит.
Адольф. Спою. Но если еще хоть раз перебьете, тогда обижусь и совсем брошу петь. Пойте тогда сами!
Несколько голосов. Нет, нет! Не будем!
Адольф (поет).
Гляжу я без толку на хладную шаль,
И черную душу терзает печаль.
Павлинка (давясь от смеха). Разве у пана Адольфа душа черная?
Один из гостей. Зачем же, пан, глядишь на нее без толку?
Адольф (насупившись). Больше петь вам не буду, хоть на коленях просите. Пойте сами, если такие умные! (Садится.)
Павлинка. И споем, если пан Адольф такой несообразительный, что даже шуток не понимает. (В сторону.) Эх, скорее бы все это кончилось!
Один из гостей. А верно, споем все вместе.
Пав л инк а (Адольфу, лукаво). А пан Адольф нам поможет?
Адольф. Не подумаю.
Несколько голосов. А что мы споем?
Павлинка. «Да куда ж ты, дуб зеленый, наклоняешься»?
Адольф. Фи, мужичья!
Павлинка. А пан Адольф, может, хотел, чтобы мы затянули какой-нибудь манчиз?
Пранцысь. Собственно, вось-цо-да, если такой панской натуры, так заткни куделей уши, пане добродею!
Степан (Пранцысю, тихо). Коханенький-родненький, не трогай его! Он, видишь, как я уже говорил, подмащивается к моей Павлинке. Если будешь насмехаться, он может еще отбиться, а я его стараюсь приручить.
Павлинка. Ну так что? Согласны?
Несколько голосов. Согласны, согласны! А потом другую.
Павлинка. Только не сбиваться. Смотреть, как я буду отбивать такт руками.
Несколько голосов. Хорошо, хорошо!
Поют. Павлинка, грустно улыбаясь, дирижирует. Потом и Пранцысь подходит и отсчитывает такт бутылкой, музыканты помогают своей игрой.
Да куда ты, дуб зеленый,
Наклоняешься?
Да зачем ты, милый мой,
Сердцем маешься?
Пранцысь (когда все перестали петь). А теперь, вось-цо-да. «Чего ж мне не петь», пане добродею.
Адольф. Опять мужичью?
Пранцысь. Да, вось-цо-да! А ваша милость, собственно, оставь свою панскую свиньям на завтрак.
Агата (подходит и тянет Пранцыся за полу). Брось ты уже, туды-сюды, с ума сходить!
Пранцысь. Вось-цо-да, отцепись от меня, пане добродею.
Павлинка. Ну, будем петь «Чего ж мне не петь, чего не гудеть».
Поют так же, как первую песню.
Пранцысь (когда окончили). А теперь, собственно, «Чечеточку», пане добродею.
Несколько голосов. «Чечеточку», «Чечеточку»! (Поют.)
Спородила чечеточка семь дочерей,
Спородила чечеточка семь небольших…
Альжбета (когда стихли). Отдохните, миленькие, хоть немного, а то очень устали. (Пранцысю.) Идите, сваток, за стол да, может, чего закусите, потому что и вы помогали.
Пранцысь (садясь). Собственно, пустяки, вось-цо-да… Молодым надо показать, показать, пане добродею, а они все сумеют… только правильно их научить. (Выпивая из бутылки, Степану.) А ты, сват, держись, вось-цо-да. Им не дам, они еще молоденькие, успеют.
Степан. Правда, правда, сваток! Их время еще не ушло. (Пьет.)
Павлинка (возле гостей). А что мы теперь будем делать? Уже напелись, так, может, опять потанцуем?
Пранцысь (закусывая). Собственно, обождите, я сейчас скомандую, пане добродею, за что и как взяться, потому что у меня ум расторопный, а вы ничего не знаете.
Павлинка. Хорошо, обождем. (Адольфу.) Что же это пан Адольф надулся, как мышь на крупу или как будто последнее в горшок засыпал?
Одна гостья. Пан Адольф, видно, влюбился.
Адольф. Ну так что, если влюбился?
Пранцысь (угощаясь). Собственно, теперь, вось-цо-да, пойдем плясать лявониху, пане добродею.
Все. Лявониху! Лявониху!
Адольф. Опять мужичья!
Павлинка (подлаживаясь к Адольфу). А мы с паном Адольфом топнем лявониху, в самом деле топнем! Простите меня, грешную, удастся ли еще так весело с вами потанцевать.
Адольф. Да я не очень и сержусь. Если уж так хотите, то пойдем, что там такое?
Пранцысь (музыкантам). Собственно, жарьте, пане добродею! (Альжбете.) А мы со сватьей топнем, вось-цо-да!
Степан (Агате). И мы со сватьей, коханенькая-родненькая!
Музыканты играют лявониху. Женщины немного упираются, но потом идут; за ними остальные гости. Павлинка с Адольфом.
Пранцысь (припевает).
Ох, Лявониха-Семениха была,
Ох, Лявону хлеба-соли не дала!
Ой, Лявониха-Семениха, ай-ей!
Не ходи ломать капусты моей!
Альжбета.
Хоть капуста заросла лебедою,
Не пойду ее полоть за тобою,
Пропади ты и с капустой своей,
Не суши красы девичьей моей!
Степан.
Ох, Лявониха, ты женка моя,
Мне немытую сорочку дала,
Не катаную, немытую,
Только шелком всю расшитую.
Агата.
А мой тата, деверюсенька,
Веди меня помалюсеньку,
Не веди меня по поженьке,
Веди меня по дороженьке:
По поженьке мои ножки нейдут,
По дорожке они сами бегут.
Адольф.
Как я бегал, как ни бегал,
Лишь бы милую проведал,
Как катился, ни катился,
Лишь бы к милой привалился;
Как и скок, так и скок,
Лишь бы к миленькой под бок!
Павлинка.
А когда же я у маменьки жила,
Словно вишенка в садочке цвела,
Досталась я злому духу – мужику,
Иссушил меня, как липочку в духу.
Адольф.
Ты березочка, березка моя,
Ты березка нетеребленная,
Твои листья не серебряные.
Наши девки непоседливые.
Павлинка.
Не веди меня ни в лес и ни в сад,
Ты веди-ка лучше к батюшке назад.
Не веди меня ни в лес, ни в бор,
Отведи-ка лучше к батюшке во двор.
Пранцысь (когда перестали танцевать, Степану). Собственно, и задала же мне твоя баба жару, вось-цо-да. Аж ноги трясутся, пане добродею.
Степан. И твоя, коханенький-родненький, не отстала, чуть одышку мне не нагнала.
Агата. Оба вы, туды-сюды, кузнечные мехи, неповоротливые, вот и кажется, что кто-то задавал вам жару.
Альжбета. А правда, сватьюшка, правда. Им только вокруг бутылки вертеться, а не лявониху плясать.
Пранцысь. Ага, собственно, хорошо, что, сватьюшка, пане добродею, вспомнила. (Достает бутылку и угощается со Степаном.)
Павлинка (Адольфу). Ну как же, понравился пану Адольфу наш мужицкий танец? Как я замечаю, у вас лявониха лучше выходит, чем какая-то пойди-кварта. И припевки складные знаете!
Адольф (с деланной скромностью). Да немного кое-каких выучил.
Один из гостей. Пора нам и честь знать! Верно, уже Слизко к полуночи.
Несколько голосов. Да, да, время двигаться домой.
Павлинка (с облегчением, в сторону). Слава богу! (Гостям.) А может, еще потанцевали бы?
Альжбета. Кому далеко, то оно конечно, а кому близко, так не вредно еще повеселиться.
Несколько голосов. Нет, нет! Уже поздно, да и пора!
Павлинка. Ну, так пусть музыканты сыграют напоследок марш, чтобы всем приснилось веселое и всем крепко-крепко спалось.
Степан. А это не мешает. (Музыкантам.) Что ж, коханенькие-родненькие, будьте добры, сыграйте еще что-либо на прощанье дорогим гостям, а там – две дырки в носу – и конец.
Музыканты играют марш. Гости одеваются, прощаются и выходят, за ними музыканты.
