Текст книги "Оранжевое лето"

Автор книги: Яник Городецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Не смотри на него. Сейчас подавится…

Он не подавился. Он долго смотрел нам вслед, нахмурив красиво изогнутые брови на худом аристократическом лице. Только Эван оглянулся на него, но ни о чем не догадался. Дэмиэн гордо улыбнулся, и мы подмигнули друг другу.

Улицы были мне знакомы. Я проходил мимо знакомых мест и не без удивления вспоминал, как был маленьким и как каждый день бегал мимо изгородей, деревьев и магазинов. Иногда, очень редко, эти места чем-то напоминали Гальер, но в целом впечатление было совсем другим. Пространство было намного больше, улицы шире, деревья выше, а магазины и супермаркеты просто огромны.

– Клево, – говорил Дэм на каждом углу, крутя головой и щелкая фотоаппаратом.

– Твой дом далеко? – спросил я. Лин кивнула.

– Очень. В другом конце.

– А Аарона? – спросил Эван.

– Он тоже рядом. Эван, мы не пойдем к нему сейчас. Если сильно хочешь, поедем в парк. Только ненадолго, – Лин посмотрела на меня вопросительно. Я повел плечом и кивнул.

– Пойдем, почему бы и нет…

Мы сели в автобус, в котором провели еще полтора часа. Теперь за окном мелькало совсем другое, и я сначала узнавал знакомые места, но потом появились совсем не известные. Зато Лин объясняла нам, что и за каким поворотом сейчас появится.

– Направо церковь, – сказала девушка, и мы с мальчишками повернули головы вправо. За поворотом появились золотые высокие купола. – А налево, по-моему, цирк. Или нет. Нет…

– Парк! – выпалил Эван, увидев огромное колесо обозрения и высоченные горки – в три раза выше наших. Я вспомнил, как мне стало плохо в петле, и на всякий случай отвернулся.

В парке мы провели больше двух часов. Эван никак не хотел уходить. Он прокатился с Дэмом на огромном автодроме, на карте, на карусели, вращающейся с бешеной скоростью в воздухе. Потом мы отвели его в комнату кривых зеркал, и он чуть не надорвал живот от смеха. Дэм тоже смеялся, а мы сначала сдержанно улыбались, а потом стали смеяться тоже.

И все-таки наш парк был лучше. В нем не было кривых зеркал, скоростных гонок, гигантского колеса обозрения, но зато были фонтаны, художники, теплые кирпичи… Ну ладно, и скейтеры. А здесь за блеском ярких рекламных щитов, светящихся лампочек и городским глянцем не было того очарования, которое было в кованых фонарях и оградах. Все это было совсем не то, хотя Эвана можно было понять. Его привлекал именно город, именно суета и размах Альтера.

– Не урони фотоаппарат, – предостерег я, когда Дэмиэн стал снимать Альтер сверху, из кабинки колеса обозрения. – Расколотил уже однажды…

– Ты что, я аккуратен и точен, как любой фотограф-профессионал, – отмахнулся Дэмиэн. – А вон площадь и часовня. Как красиво… А люди еще мельче, чем у нас.

– А моста нет, – заметил я. – Вот и все. Гальер лучше.

– Ясное дело, лучше…

На горках мы кататься не стали. Эван немного расстроился, но и сам трезво рассудил, что со сломанной ногой прокатиться не удастся. Вместо этого он съел огромную порцию сладкой ваты, и мы вышли из парка.

Гуляли мы долго, и описывать весь наш путь тоже очень долго, да и ни к чему. Я нашел среди переплетения улиц, проспектов и перекрестков интернат. Нашел не сразу. Сначала мы вышли к реке, и я вспомнил, куда надо повернуть. Я шел и вспоминал все, что было. Что-то вспоминать было приятно, что-то отвратительно. На берегу я нашел то место, где два испуганных пацана в последний раз видели Тая живым. Я узнавал улочки и закоулки наших с Шоном путешествий. Чем ближе к интернату – тем больше и ярче. Наконец мы подошли к забору. С внешней стороны он был того самого голубого цвета. Я улыбнулся и толкнул калитку.

– Пойдем, – я позвал Лин, Дэма и Эвана и пошел вперед. Краска потрескалась и облупилась, но наши желтые ладони все равно оставались яркими на фоне побледневшей голубизны. Я подошел к тому месту. Дэм потянул меня за рукав.

– Что это? Это ваши?

– Да. Вот лапа Шона, – я показал на отпечаток ладони друга и нашел еще один – тонкие длинные пальцы. – Вот моя.

– Вот это да… Сколько лет прошло, а они сохранились, – сказала Лин. Эван с интересом рассматривал потрескавшуюся краску.

– А вот Тая, – я нашел большой отпечаток.

– Эй, – услышал я голос за спиной и оглянулся. У стен интерната стоял мальчик лет четырнадцати, в красной бейсболке, и курил сигарету. Он потушил ее и выбросил в урну. – Вы по делу или так?

– Скорее, так, – сказал я. – Ты живешь здесь?

– Ну а если да, то что?

– Ничего. И я тоже отсюда. Меня Кристиан Айгер зовут.

– Ну? – не поверил мальчик. – Ваша фотка висит на доске почета. Похож…

– А по какому поводу? – я удивился.

– Так вы же актовый зал разрисовали. С этим… не помню.

– С Шоном, – сказал я.

– Да, наверное. У вас Тай был директором, да?

– Точно… А у вас кто?

– Сэм Стэнтон. Может, знаете такого.

– Конечно, знаю! – я даже закричал от неожиданного восхищения и нахлынувших воспоминаний. – Еще бы! Он же с нами был, спал на соседней кровати! А он собирает марки с кораблями?

– Еще как, – мальчишка махнул рукой. – У него в альбоме их две тысячи, наверное.

– Здорово, – сказал я. Мне было очень приятно услышать такое море добрых новостей. Потому что, во-первых, Сэм Стэнтон был классным парнем, во-вторых, здесь не забыли ни Тая, ни меня с Шоном, хотя мы-то ничего особенного не сделали, только актовый зал раскрасили. И отпечатки – вот они. Мальчик поправил бейсболку.

– Хотите, я вам покажу все тут, – предложил он, но я отказался. Представил, как буду ходить по коридорам, которые мне больше не принадлежат и служат теперь домом для совсем других ребят. Буду ходить под их удивленные взгляды – совсем не нужный здесь. А потом я увижу Стэнтона… Он спросит, что со мной стало, где и с кем я живу, как у меня вообще сложилось. Что я ему скажу?

– Да нет, спасибо. Мы пойдем. Удачи тебе.

– Ну и вам тоже, – мальчишка улыбнулся, и я заметил, что во рту у него не хватает зуба.

Мы уже вышли из-за калитки и отошли довольно далеко, когда он вспомнил одну важную вещь и хотел побежать за мной. Он выбежал на улицу и стал озираться. Никого не заметив, мальчишка вздохнул и вернулся.

А мы снова пообедали в кафе. Здесь было попроще, чем в том, где мы сидели недавно, но тоже опрятно и уютно. Сбылась мечта Эвана, он до отвала наелся блинчиков с сыром. Розу мы на время поставили в вазу, которую для нас с удовольствием нашли доброжелательные официанты.

– Надо было, чтобы Шон тоже поехал с нами, – сказал Дэмиэн, и я подумал, что он прав. Шону бы здесь понравилось.

– Зато теперь ты сможешь рассказать ему про интернат, – рассудила Лин.

Я рассказал Шону о Сэме на следующий день. В этот же день случилось чудо – уехал Райан, и мы с Дэмом доставили Шону обратно его диван, шкаф, зеркало, стол и кактус. Он пригласил нас выпить чаю из огромных кружек с яркими тропическими птичками. Дэмиэн прилип к этой кружке и все время, пока я болтал с Шоном, рассматривал птиц в зарослях джунглей. Мне очень нравилось сидеть на кухне у Шона. На подоконнике стояло несколько горшков с кактусами, на гвозде висели прихватки из лоскутков, и вообще казалось, что у каждой вещи здесь есть свое место, которое ей идеально подходит. Вот только телевизор не помещался на узком столе, и Шон привинтил к стене кронштейн. Теперь старенький черно-белый «Горизонт» вещал новости и показывал кинофильмы оттуда. Сейчас по телевизору выступал молодой аккордеонист: он играл популярные хитовые мелодии, получалось у него весело и красиво, и Дэм тихо смеялся в кружку.

– Не ждал, – серьезно сказал друг. – Я уж отчаялся. Ну ладно, рассказывай. Как вообще у тебя? А то я так и не спросил ничего, когда мы с этой люстрой таскались, – Шон кивнул в потолок. Над нами висела знакомая хромовая люстра – Шон уже повесил ее и даже нашел красивой.

– Да все отлично…

– А на личном фронте? – Шон хитро улыбнулся. Мы с Дэмом переглянулись. Едва ли нужно было что-то рассказывать. Я был самым счастливым человеком на свете, и все было хорошо, вот только минуты бежали все быстрее и приближали нашу с Аароном встречу.

– Мы были вчера в интернате, Шон.

– Да? И как там? Сильно… изменилось?

– Все так же. Угадай, кто там сейчас директор?

– Я не знаю. Кто?

– Угадай! – я растянулся в улыбке. – Собиратель марок и фантазер Стэнтон!

– Да ладно, – Шон не поверил, но я закивал для убедительности. – А ты видел его?

– Нет. Я не заходил. Мне один мальчик рассказал.

– Почему не зашел?

– Не знаю. Испугался, – честно сказал я. – Но наши руки все еще там.

– Краска? – Шон засмеялся. – Да ты что? Ничего себе… Я думал, давно уже стерли…

Я закончил рисовать нас на стене. Получилось куда красивее, чем у меня в комнате.

– Потрясно, – сказала Лин, когда я в последний раз вымыл кисточку. Рукава моей толстовки стали просто деревянными, и я сомневался, что их можно отстирать. Но дело того стоило. Я не зря старался – теперь на стене развернулась настоящая картина, как гигантская фотография, и кухня стала необычной. Мы поставили обратно уголок и стулья и решили перевезти банки с красками в гараж Райана прямо сейчас.

Я сел в водительское кресло и завел мотор. Он заурчал тихо и ровно, как кошка, и я развернулся к Эвану. Он сидел между Лин и Дэмом и держал на коленях Гардиана.

– Ну что? – я улыбнулся. – Хочешь сесть спереди?

Эван покачал головой и сделал вид, что с интересом рассматривает ошейник щенка.

– Ясно. А может, хочешь за руль?

Эван замер на секунду, а потом недоверчиво и немного укоризненно посмотрел на меня. Я взглядом спросил разрешения у Лин.

– А если въедете куда-нибудь? – неуверенно предположила она.

– Нет, что ты. Я ведь тоже буду управлять. Пойдем, Эван. Хочешь?

Эван очень хотел. Подержать в руках массивный, но легкий и податливый руль, нажать на педали, погудеть от души и представить себя хоть на секундочку Хаккиненом или Шумахером. Ему такое даже во сне не мечталось, но он заупрямился и не ответил. Тогда я открыл дверь, взял мальчика, перенес его на соседнее сиденье, а потом посадил к себе на колени – и все без разговоров. Эван тоже ничего не сказал.

Я показал ему, как заводить мотор и переключать скорости, но предупредил, что на педали жать буду сам.

– Я все равно не достану, – сказал мальчик и вдруг его лицо просветлело, он улыбнулся мне, как всегда, и у меня камень с души упал. Мы благополучно доехали до гаража, а обратно Эвана я нес на руках. Он благодарно обнял меня за шею.

Вечером поднялся ветер. Мы с Лин переглянулись. Я быстро сообразил, что надо делать.

– Пойду возьму у Шона ключи, – сказал я. – От катера. Хотите прокатиться все вместе? Гардиан, ты хочешь?

Щенок встал на задние лапы, а передними стал цеплять меня за брюки. Я нагнулся и потрепал его по голове. К Шону я не пошел: ключи лежали у меня в кармане. Я вытащил змея из сторожки и бросил в траву на берегу. Там же я подобрал два ровных камешка и кинул их в реку так, чтобы они подпрыгивали. Один подскочил четыре раза, а другой – целых шесть. Я посмотрел на солнце, потихоньку садящееся вниз, и пошел обратно.

– Ну что? Взял? – спросила девушка, когда я открыл дверь. Я кивнул и показал ей ключи с синим брелоком.

– Так точно. Эван, да оставь ты дома свою тачку. Не надоело тебе в ней сидеть?

– Надоело, – буркнул мальчик. – А нету этой… аль… тер…наль…

– Альтернативы, – подсказал Дэмиэн.

– А вот и есть…

Я посадил мальчика на плечи. Он обрадовался и всю дорогу до сторожки заплетал мне волосы в тоненькие косички, так что скоро я стал похож на африканских чернокожих девушек – это у них такие прически. Лин посмотрела на меня и рассмеялась.

– А по-моему, тебе идет, – сказал Дэмиэн.

– Значит, так и буду ходить, – невозмутимо ответил я, но Эван все распустил. Я подошел к катеру, когда мальчишка выбросил вперед руку, указывая на нашего змея, и закричал:

– Змей! Змей наш, я вижу! Точно! Смотрите все, змей!

Мы с Лин сделали вид, что безумно удивлены. Я подошел к оранжевому конверту.

– Поди ж ты, в самом деле змей, – сказал я и присвистнул. – Да это не наш.

– Наш! – Эван вырвал змея у меня из рук и придирчиво осмотрел со всех сторон. – Точно наш! Дэмиэн, посмотри! Он из Африки прилетел!

Дэмиэн подозрительно покосился на меня, а я напустил на себя такой вид, будто сам не верю в то, что это наш змей. Лин взяла в руки хвост.

– Похож на наш, – сказала она. – Значит, чудо…

– Привет нам из Африки! – Эван заливался, как сотня колокольчиков. Дэмиэн взирал на меня с довольно кислой миной. Я развел руками.

– Ты чего на меня так смотришь?

– Ничего. Твоя работа?

– Вовсе нет. Я даже его не запомнил. А в принципе… Нет, ну ты подумай. Воздушные массы перемещаются над земным шаром. Они все время в движении. Шанс того, что змей облетел разочек вокруг шара маленький, я согласен. Но он есть, этот шанс.

– Бред какой-то, – Дэмиэн не сдавался, но посмотрел на змея более заинтересованно.

– Вот и нет, – Лин пришла ко мне на помощь. – Это вполне может быть правдой.

– Это правда! – воскликнул Эван.

– А если ты думаешь, что это невозможно физически, то представь, что это сказка, – посоветовала девушка и посмотрела на сына. Ему не нужно было придумывать сказку, он верил в нее так же легко и ясно, как и в этот день.

– Посмотри, – мальчик широко улыбнулся и протянул другу оранжевый конверт. Дэмиэн осторожно взял его в руки. – Он только что вернулся из Африки. Значит, он летел над океаном и его видели чайки…

Дэм вздохнул.

– Наверное, они не понимали, что это за странная штуковина летит, – включился он. Если он и не поверил сам, то ломать сказку Эвану не стал, и я мысленно поблагодарил его.

– Запустим? – Эван зажегся, забыв напрочь о катере. Все вышло именно так, как мы с Лин планировали.

– Давай я возьму его, – попросила девушка. – Ты запусти змея.

– Я не устал. Мы вместе его запустим! Эван, держи. Отпускай его по ветру понял? Я побегу, а ты отпускай, но не кидай, а…

– Да я умею, – перебил мальчик. И он точно поймал ветер. Змей урывками поднимался вверх, и мы все стояли, задрав головы и провожая его ввысь. На фоне ярко-оранжевого диска змей был маленьким черным квадратиком.

Точно так же мы стояли тут две недели назад. Солнце было таким же, река и ветер – такими же. Вот только Гардиана с нами пока не было, и мы с Лин были едва знакомы.

Змей упал. Ветер оказался в какой-то момент слишком сильным, и конверт неловко дернулся, а потом стремительно полетел вниз. Я поймал его прямо в руки.

– Ну и что? Бывает, змеи и падают, – сказал я себе самому. – И потом, он облетел целое полушарие, если не два. Устал…

Эван тихо засмеялся. Он тоже устал. Я посадил его на траву и рухнул тоже. Мы лежали вот так все вместе и смотрели, как медленно садится солнце. Мальчишки шептались о чем-то и тихо смеялись. Дэмиэн щекотал Эвана зеленым колоском, а Гардиан сопел ему прямо в ухо. И никто так и не увидел, что я держу Лин за руку, а она улыбается и смотрит на меня.

Никто на меня никогда так не смотрел.

Дэм пошел ночевать ко мне. Сегодня он был на удивление молчаливым – более, чем когда-либо: он шел, напряженно задумавшись, и даже пару раз споткнулся, низко опустив голову, но совсем не глядя на дорогу. Я предположил, что он обиделся за змея. Все-таки он был в два раза старше Эвана, и уж точно не поверил в такую сказку. Но дело ведь было вовсе не в том, что змей побывал или не побывал в Африке. Это было просто маленькое, ненавязчивое чудо, которое можно создать собственноручно. Из тех, что любил придумывать Тай.

Самое главное чудо, которое ему удалось совершить, – это вырастить несколько десятков неподдающихся отчаявшихся подростков. И это только его заслуга, что они не сгубили себя в каких-нибудь бараках с бутылкой паленой водки, не перерезали друг другу шеи в темных подворотнях, не стали преступниками, а выросли нормальными честными людьми. Я знал, что так все и есть. Ведь есть Шон, сумевший все-таки стать счастливым, несмотря на жестокие глупые мелочи, которые вечно стоят на пути; есть Сэм, выбравший себе невероятную работу, наверное, самую тяжелую на свете – ему, как и Таю, наверняка еще придется столкнуться с типами вроде меня, неуравновешенными колючими подростками, "трудными", как все говорили о нас.

Да, есть и я. Я не один не понял тогда самого главного. Что уж теперь говорить об этом. Хорошо только, что нас не в пример меньше, чем тех, кого Тай буквально вытащил из пропасти.

А змей… В конце концов, это всего лишь шутка.

– Дэмиэн, – я остановился. – Ты чем-то расстроен?

– Не знаю, – тихо сказал мальчик. – Я за тебя рад. Ты иногда кажешься таким счастливым. А иногда у тебя такое лицо… такое странное.

– Может быть, тебе кажется? – я понял, что Дэмиэн не думает о змее. Это куда хуже. А вообще странно, что он заметил. Никогда и никому я старался не показывать всего, что чувствую.

– Может быть, – кивнул мальчик и замешкался. – Итан… А ты мне правду сказал?

Я опустился на колени. Не нравилось мне такое начало.

– Когда?

– Когда… – Дэмиэн запнулся. – Ты правда никуда не уедешь?

Я никогда не говорил об этом с Дэмом… Я не понял, что все это значит, но Дэм пояснил, спотыкаясь на каждом слове, как будто ему было очень тяжело говорить.

– Иногда мне кажется, что ты нас всех бросишь. Не обижайся… Просто скажи, что такого не будет, – попросил Дэмиэн.

Я растерялся. У меня было два варианта, как обычно – правда и ложь. Если я не пообещаю сейчас это Дэмиэну, буду подлецом. А если пообещаю – это будет самое мерзкое вранье в моей жизни. И одинаково тяжело – да просто невозможно! – было говорить и то, и другое. Поэтому я стоял на коленях, смотрел Дэму в глаза и думал, что делать. Молча. Спасения не было.

Но меня спас Сет. Я первым заметил его: он шел куда-то неторопливо и невесело, без скейтборда. Я даже не узнал его сначала, он был одет в длинную рубашку вместо своей излюбленной черной майки, на нем не было ни цепи, ни всех этих его напульсников и браслетов. По-моему, он был не просто огорчен, а убит. Я окликнул его, и он нехотя поднял голову, а потом выдавил улыбку.

– Привет, – сказал он и подошел.

– Привет, – поздоровались мы. Я встал с колен. Дэм беспокойно посмотрел на меня. – А ты чего без скейта? – спросил я. Сет уныло усмехнулся.

– Нет больше скейта, – сказал он. У Дэма вытянулось лицо.

– Что случилось?

– Случились экзамены в гимназии, – фыркнул парень. Дэм сочувственно посмотрел на него. – Я их провалил. Все.

– Тебя оставят на второй год? – ужаснулся мальчик.

– Наверняка. Отец расколотил скейт и порвал майку. Я психанул, наорал на всех и ушел. Все, я больше не скейтер, – грустно признался Сет. – Я ничтожество.

– Куда же ты идешь? – спросил я. Сет пожал плечами и сказал, что ему по фигу. Нет, вообще-то он покрепче сказал. Я закусил губу.

– Иди домой, Сет, – сказал я. – Не надо так.

– Да к черту дом! – крикнул мальчишка, и в глазах у него блеснули слезы. – Ты же не слышал, как я кричал! Что я им всем наговорил… Не пойду я никуда. Они мне сами сказали убираться.

– Да ладно, это нервное, – я успокоил парня. Он тяжело вздохнул. – Когда у меня что-то не получается… я говорю себе, что это не конец света, – вспомнил я. Сет покосился на меня. – Пойдем пока к нам. Посидишь, а там решишь, надо тебе домой или нет.

Сет увидел мой оборванный коридор и захлопал ресницами. Он, наверное, не ожидал увидеть такой убогости. Я сомневался, что он вообще когда-нибудь в жизни видел подобное. Мы с ним происходили из полярно разных классов. Особенно заметно это было теперь, когда у меня больше не было книжного шкафа, дивана и другой мебели Шона.

Зато когда я пригласил его в комнату, он даже слабо улыбнулся.

– Круто, – сказал он, увидев парк. Я забыл убрать портреты Лин и Дэмиэна за шкаф, и теперь они стояли у стены. Сет подошел и вопросительно посмотрел на меня.

– Можно я посмотрю? – спросил он.

– Пожалуйста, – разрешил я. Сет повернул холсты и уважительно закивал.

– Круто, – повторил он. – Правда, круто. Я вот рисовать вообще не умею.

– Зато ты умеешь трюки делать на скейте, – сказал Дэмиэн, но Сет только рукой махнул.

– Пока я не пересдам экзамены, я на скейт даже не встану. Блин… Ну там по одному или по два балла до троек не хватило, блин! – Сет ругался и расстраивался все больше. – Буду теперь как дебил в том же классе. А пацанам я что скажу? Мы в скейт-парк собрались ехать на выходных! Блин, блин и еще раз блин.

Сет зарычал, сел на раскладушку и обхватил руками свою лохматую крашеную голову. Он сидел у меня около часа, за все время не проронив больше ни слова.

– Черта с два, – решительно сказал он в пустоту, когда я уже собрался образумить и проводить его. Но он уже остыл и сам все понял. – Они еще все посмотрят…

Он поблагодарил меня и пошел домой – непривычно обыкновенный в голубой рубашке и брюках. Я подумал, что будет совсем не плохо, если он скоро вернется к нормальному своему облику. Я уже привык к этому чудаковатому неформалу. А своей манерой держаться, разговаривать и даже двигаться – все легко и свободно – он чем-то походил на Дэмиэна Айгера. Совсем чуть-чуть. Я понял это недавно.

– На выходных будет переэкзаменовка, – сказал Дэм, когда я запер за Сетом дверь. – Зря он себя накручивает. Мне кажется, сдаст.

– Конечно, сдаст, – уверенно кивнул я. – Выкинет из головы доски и колеса, и сдаст…

Дэмиэн не вернулся к оборванному разговору. Неловко было снова говорить об этом. Мы сыграли партию в домино, и я постелил на раскладушке.

– А дивана-то нет, – справедливо заметил Дэм.

– Ты сам хотел здесь ночевать, – напомнил я. – Ничего. Поместимся. Ты ложись пока, а я потом приду.

– А что так? Опять, что ли, вагоны грузить пойдешь?

– Пойду. Руки есть, ноги есть… Деньги нужны. Отчего не пойти?

– Ложись спать, – посоветовал мальчик и зевнул. – Я спать хочу.

– Ну и спи. Завтра нужно купить что-нибудь Эвану. Так что я пойду, а ты думай.

– Чего думать, я уж давно придумал.

– Ну и что?

– Мы ему костюм купим. Как у гонщика.

– А потом настоящий "Феррари", – пошутил я.

Когда мы покончили с ящиками, Дисон наполовину вышел из вагона – повис на поручнях и окликнул меня:

– Айгер! Хочешь заработать нормально?

– А что надо делать? – я врубился в ситуацию без предисловий. Дисон наклонил голову, качнулся и спрыгнул со ступеньки на платформу.

– Да ничего. Подсуетишься часика два-три и свободен. Завтра знакомые знакомых моих знакомых… короче, вообще незнакомые мне господа… в общем, они переезжают, и им надо помочь потаскать там все. Я сразу сказал, что не могу. Хочешь – позвоню, скажу, что ты придешь.

– Давай, – согласился я. – И что они мне заплатят?

– А ты побольше молчи и не мелькай, усек? Тогда нормально…

Дисон отдал мне адрес на клочке бумаги.

– К двум. Смотри, не опоздай.

Я вошел в квартиру. От усталости ломило плечи и руки. Все-таки я не высыпался последние дни. А может, дело было в другом. Я не стал тревожить Дэма: пошел в кухню и уснул в кресле, успев только подумать, как два дня назад ко мне ночью пришла Лин. Я еле-еле улыбнулся сквозь дрему и провалился в сон, сжимая в кулаке записку с адресом.

Меня разбудил Гардиан среди ночи. Он уронил холсты, пытаясь залезть в проем между ними и стеной. Дэмиэн невозмутимо продолжал сопеть в подушку, а я вскочил, внезапно испугавшись чего-то.

– Гардиан! Ведь я не усну же больше. Что ты натворил?

Щенок смотрел на меня виновато и напуганно. Сам он испугался грохота не меньше, чем я. Я поднялся со стула, ругая непоседливую собаку, умылся холодной водой и стал думать, чем заняться. От скуки я разогнал пыль на полу в кухне по углам, съел "Доширак" в пластмассовой коробочке напополам с Гардианом, высунулся в окно и с полчаса наблюдал, как мигает садящаяся лампочка фонаря за окном. Тоска…

Потом я решил, что занимаюсь ерундой, достал из шкафа тюбики с красками и большой лист бумаги и сел за стол – рисовать. Я нарисовал ярко-красный пластмассовый болид "Феррари" и Михаэля Шумахера – по памяти. Видел я его всего два раза по спортивному каналу дома у Шона, так что, наверное, получилось непохоже. Но это было не очень важно, я его подписал потом. Шумахер на картинке жал руку маленькому Эвану в таком же ярко-красном шлеме, как автомобиль. Поучилось ярко и понятно. Я прорисовал разлинованные трассы и так вдруг снова захотел спать, как, наверное, не хотел никогда в жизни. Пока рисовал, я этого не чувствовал.

Я вымыл кисточку, отнес картинку в зал, закрутил баночки и тюбики и устало положил голову на стол.

А вот на этот раз меня разбудил Дэм. Он вошел в кухню сообщить, что я свинья, потому что не стал делить с ним раскладушку, но замер на пороге с раскрытым ртом. На кухне развернулось нечто. Нечто вроде нашествия Чингисхана на Русь, только еще хуже.

– Гардиан, – тихо и грозно позвал мальчик. Щенок выполз из-под стола. На полу лежало несколько тюбиков и баночек, прокушенных его острыми зубами. Мордочка Гардиана сейчас ослепительно блистала всеми цветами радуги. Но это было полбеды. Дэмиэн осторожно тронул меня за плечо.

– Проснись, Итан, – сказал он и неуверенно добавил: – Доброе утро… Оно будет добрым еще полминуты, пока ты не подойдешь к зеркалу.

– А что? – я поднял голову и оглядел весь беспорядок. Линолеум в кухне стал похож на палитру для смешивания, а на столе у меня были разлиты и разбрызганы синяя, красная и черная краски – Гардиан успел побывать и там. Во сне я размазал их локтем, так что рука у меня тоже стала синяя в красную крапинку. Я застонал и запустил ладонь в волосы… в краску. Я вскочил со стула, побежал в ванную и замер.

– Гардиан! Я убью тебя, животное! – промычал я. Дэм не рискнул подойти и остался в кухне. Я подцепил несколько слипшихся синих прядок и вздохнул. Или зарычал. Не помню.

– И что мне делать теперь? Это же не отмывается, это с холста соскабливается скребком!

– Не знаю, – сказал Дэмиэн. – Пойдем к Лин. Она тебя пострижет.

– Она что, парикмахер? – огрызнулся я.

– Чуть-чуть. Она стрижет Эвана. Когда сумеет поймать. Ей нравится…

– Да я не хочу, пойми ты? – я чуть не плакал от досады. – Почему восемь лет все было нормально, а теперь… И что, под корень стричь? – возмутился я. Дэмиэн развел руками.

Я не нашел никакой кепки или бейсболки, чтобы не выглядеть идиотом. Только зимнюю мохнатую шапку разыскал на шкафу. Она здорово припала пылью. Я сунул ее внутрь и грустно задумался.

– Давай сделаем тебе сомбреро, – предложил Дэм и засиял. – Мексиканскую шляпу из газеты. Как у строителей…

– Уж лучше я так пойду, – не согласился я.

Мы пошли. Дэмиэн вел Гардиана на поводке. Я шел и бурчал, что привязывать его нужно было вечером. Я не сердился, но в самом деле было жалко. Запели птицы, и Лин открыла дверь. По-моему, я ее сразил. Она кашлянула и посмотрела на меня с ужасом.

– Ты покрасился? – пошутила она. – Тебе идет…

– Лин! Это натворил вот этот монстр! – я отошел в сторону, чтобы представить виновника. Он вилял хвостом, будто ничего не случилось. Дэм выстриг ему шерсть на мордочке, но возле носа и челюсти краска все-таки осталась.

– А вы бы попробовали отмыть, – пробормотала Лин. – Пробовали?

– Нет смысла, – объяснил я. – Это хорошие краски, они на раз не отмываются.

– Постриги его, пожалуйста, – сказал Дэм. – Прикольно. Можешь?

– Могу, но ведь как жалко…

– А что делать? – сказал Дэм.

– Может, спиртом ототрется? Или керосином. А вообще… Итан! Правда… Зачем тебе это нужно летом? Давай я постригу тебя. Красиво будет, а главное – не жарко.

– Что у вас, что? – крикнул Эван из комнаты, а потом появился и сам. Выскочил на одной ноге в коридор и увидел меня.

– Ого как, – сказал он. – Я тоже так хочу.

– К Гардиану, – буркнул я. – Легко.

Дэм засмеялся. Через несколько минут Лин посадила меня в кресло.

– А простынкой накрыть? – напомнил Эван. – Меня же ты накрывала.

– Да, и тебя заодно надо постричь, – кивнула девушка. Эван тут же ретировался. Дэм подключил приставку, и они снова вдвоем стали клацать на кнопки, смеясь и часто ругаясь из-за того, чья очередь играть.

Лин безжалостно отрезала мои синие волосы. Они падали на линолеум, и я радовался, что передо мной нет зеркала.

– Не бойся, будет красиво, – снова сказала девушка. – Как это ты так вляпался? Это что надо было делать?

– Я спал, – объяснил я. – А на столе у меня стояли краски. Их Гардиан разлил. Дорогие, между прочим, – вспомнил я. – Дрессировал бы его Дэм, что ли.

– У него зубы режутся. Он ведь их сгрыз, верно? Он еще много чего испортит, – предупредила Лин. – Тут ничего не сделаешь. Да ты не думай, ты сейчас сам себя не узнаешь. Хорошо получится.

– А что вообще получится?

– Посмотришь…

Она меня быстро стригла. Быстро и ловко. Иногда я поднимал голову, и тогда Лин улыбалась и показывала мне большой палец, а потом ее руки все так же легко летали над моей головой, ножницы часто чиркали, и я что-то не получал никакого удовольствия от этого звука. Из комнаты пришел Дэм. Он увидел меня и заулыбался.

– Клево! – воскликнул он, увидев, что получается. – Ты похож на Сета. Если тебе так же гелем поднять…

– Но я не хочу, – я попробовал возразить, но понял, что это глупо и вообще теперь уже поздно. Через минут пятнадцать Лин отряхнула простыню и взлохматила мне волосы.

– Все, – сказала она. – Иди, посмотри.

Я подошел к зеркалу, потирая непривычно голую шею. Лин убрала мне волосы с боков, а на макушке у меня теперь красовался ежик, как у Сета, Дэм точно заметил. Я фыркнул, представив себя на скейте в компании долговязых растрепанных неформалов, но подавился смехом, подумав, что прическа эта у меня не на один день.

– Нравится? – спросила девушка, подойдя ко мне и тоже взглянув на мое отражение. Она ждала, что я ей скажу – нравится, и я не стал ее разочаровывать. А потом я посмотрел на себя еще раз… и еще раз. И подумал, что вышло и впрямь интересно.

– Нравится, Лин. Правда, здорово. Спасибо, – сказал я, кивнув. Лин поправила мои торчащие вверх прядки и крикнула Эвану:

– Отдавай Дэму пульт… или как его? Джойстик. Пойдем, я заодно и тебя постригу.

– Ну, мам! Я хочу быть как…

– Как Фредди Меркьюри, я помню. Вот что, любимый мой сын. Завтра у тебя день рождения, не будешь же ты ходить чучелом. Мы будем фотографироваться…

– Ну и пусть!

– Пойдем… Ну что ты как маленький? Эван, садись.

– Не хочу, – не сдавался мальчик.

– Да что ты его уговариваешь? – спросил я. – Пускай ходит, как хочет.

– Все равно ему пора челку подстричь. Эван, давай скорей. Я тебе только челку подровняю, и все.

Эван согласился после пятиминутных уговоров. Зато в кресле он не высидел больше трех минут. Лин назвала его чудовищем и отпустила. От нечего делать мы пару часов играли в компьютерные игры: мне понравилась игрушка, где нужно было строить город, захватывать территории и содержать армию. Дэмиэн скривился, обозвал эту игру стратегией и сказал, что это совершенно скучно. Он долго спорил с Эваном, во что они будут играть – в гонки или в виртуальных скейтеров, а Лин компьютерные игры вообще не понравились. Она не выдержала, пошла на кухню и приготовила нам горячие бутерброды. Я помогал – красиво облил их кетчупом. Из духовки мы достали их такие поджаристые, с твердой хрустящей корочкой.