Текст книги "Оранжевое лето"

Автор книги: Яник Городецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Ты сумасшедший. Прикинь, какой будет сюрприз, если тебе отрежут руку? А это не исключено, Итан. Она не будет затягиваться, начнется раздражение и…

– Да ничего не начнется! Меня мало били, думаешь? И никаких заражений не было. Как на собаке! – я усмехнулся. – Я не пойму, что я такого страшного предложил? Почему ты так не хочешь сделать сыну приятно?

– Я очень хочу сделать ему приятно. Но пока у меня нет возможности. Когда она будет, у него будет и велосипед. Он уже отлично это понимает. Не маленький.

– Опять эти взрослые заморочки, сказал бы Дэм. Брось, Лин. Ну почему нет?

– Я так не умею. Не могу.

– Почему? – допытывался я. Я подумал, что это очень похоже на тот день, когда Дэм уговаривал меня жить некоторое время у него дома. Но ведь я же смог, хоть и считал это дикостью. – Понимаешь, если велосипед куплю я один, это будет какая-нибудь дрянь. Я же не знаю, что он точно хочет. Вот ты мне покажешь…

– Непременно. Итан, может быть, у него еще и будет велосипед. Аарон должен непременно приехать на его день рождения. А он любит его безумно и готов подарить ему все на свете. Я не знаю, что он хочет ему подарить. Может, у них вообще давний уговор. У них вечно какие-то секреты.

Я услышал об Аароне и решил, что теперь точно куплю Эвану велосипед, чего бы мне это ни стоило. Сам куплю, без чьей-либо помощи. Возьму Эвана и попрошу показать, какой велосипед ему надо. И куплю. Пускай мне хоть откромсают эту руку. Вот хоть завтра! Возьму денег у Шона… или у Дэма. Неважно, все равно отдавать потом.

Почему-то было ужасно обидно думать, что Аарон может купить Эвану велосипед, а я – нет. Я резко провел фломастером линию. Это был ствол дерева, и я никак не мог сделать его красивым. А сейчас со злости получилось ровно и четко, так, как надо.

Надоело. Почему в мою личную жизнь лезет какой-то Аарон, которого я даже в глаза не видал? Придется ему уступить мне на этот раз.

Я тут же мысленно представил себе Аарона. Я любил представлять его хромым, небритым и сгорбленным, с круглыми толстенными очками. Хотя все было совершенно не так, мне обычно становилось легче.

На черта нужен этим троим счастливым людям я?

Подумав об Аароне, я вспомнил еще одного несимпатичного мне человечка – Сета Хэвишэма. Скейтер, подумаешь… Да у нас в интернате…

– Ты меня слышишь? – Лин отвлекла меня от тех издевательств, которые коснулись Аарона и Сета в моем воображении. – Я говорю, не вздумай. Ладно? Никаких велосипедов.

– Ладно, – кивнул я. – Никаких велосипедов.

К позднему вечеру, когда Эван, Дэм и Гардиан уже вернулись с прогулки, я уже успел набросать их на стене. Эван сидел на крепкой ветке, свесив ноги и обхватив ствол, а Дэмиэн – под деревом, положив на колени альбом и о чем-то крепко задумавшись. Во рту у него был длинный желтый одуванчик, а в руке – сточенный карандаш. Гардиан очень внимательно смотрел Дэму в альбом. Вышло будто по-настоящему, только пока вообще без цвета.

– А я что буду делать? – спросила Лин. Я пожал плечами. Я рисовал мальчишек и не задумывался о дальнейшем. Я вообще ни о чем не думал, пока рисовал. Это было немножко странно, обычно я успевал подумать о миллионе вещей, а сейчас просто не хотелось ни о чем думать. Я понял вдруг, как сильно я люблю рисовать. Как это здорово, когда из-под руки появляется длинная тонкая линия. И еще линия. И так постепенно эти линии складываются в человеческую фигурку. Так на стене появились Эван и Дэм, а потом и Гардиан.

– Ух ты! – восхитился Эван. – Ни фига себе! Это я! Дэм, а вот это ты…

– А что у тебя на голове? – прищурилась Лин. – Что это за шапка?

– Это кепка! Видишь, тут буквы. Это по-английски "Э", а это "Л". Это я. Здорово?

– Здорово, – кивнула Лин, но Эван по ее настроению понял, что это не совсем здорово. – Это тебе Дэм купил?

– Это я сам себе купил. Ты мне денег давала на пиццерию, помнишь?

– Нет.

– Как это нет? Ну вчера же. Утром.

– И что? Она стоит сто таиров?

– Даже пятьдесят, – успокоил ее Дэм. – Ее нам пацанчик продал один.

– Мам, а ты тоже тут будешь? На стене?

– А как же, – сказал я, опередив Лин. – Но не сегодня. Сегодня я раскрашу вас. А может, и нет. Не успею, – сказал я, посмотрев на часы. – Уже поздно, я скоро пойду домой, а вы будете отдыхать.

– А чего отдыхать? Итан, раскрась сегодня… А ты тоже себя нарисуешь?

– Не знаю, – честно сказал я. – Я не хочу.

– Правда! – обрадовался Дэм. – Ты тоже должен тут быть.

– С какой, интересно, стати?

– С такой.

– А ты нарисуешь Аарона? – неожиданно спросил Эван. Я оглянулся. Больше всего мне сейчас не хотелось услышать "Правда, нарисуй". Но Лин ничего мне не сказала, и я покачал головой.

– Нет.

– Почему?

– Ну, может быть, потому что я его никогда не видел? – соврал я.

– Так я тебе сейчас покажу фотографию! – Эван обрадовался такому быстрому и верному решению и метнулся в зал. Там он что-то уронил, взвыл и прибежал через несколько секунд со снимком в руках. Я полюбопытничал и взял фотографию в руки.

Аарон был высоким и подтянутым парнем самой привлекательной наружности. Волосы у него были светлые и густые, не длинные и не короткие, примерно как у меня сейчас. И очки, конечно, вовсе не круглые, и стекла в них не толстые, а прямоугольные и аккуратные, совсем тоненькие. Похоже, он и носил-то их только по привычке. В общем, был Аарон мне противоположностью. Спортивный и симпатичный.

Улыбался он чертовски красиво. Ну и что? Я бы тоже улыбался – с ним рядом стояла Лин. Она стояла, тесно прижавшись к его плечу, и я все думал, какая же она все-таки красивая. Может, только поэтому я и не отдал фотографию Эвану сразу. Сам Эван на снимке смотрел на Аарона, задрав голову, а Аарон растрепал ему темные волосы.

Я в упор смотрел на ненавистного парня, такого счастливого и симпатичного. Я вдруг поймал себя на мысли, что страшно, просто страшно злюсь на него. У него было все, чего не было у меня. А с учетом того, что у меня не было совсем ничего, это было и правда обидно.

Я подумал, что никогда не был завистливым и того больше, ревнивым. Вообще причины на такое негативное отношение не было. Разве во всех моих несчастьях был виноват вот этот стройный широкоплечий парень? Нет. Совсем нет. Да и не имел я никакого права ненавидеть его и, тем более, ревновать к нему Лин. Просто не имел. И я это очень хорошо понимал, но никак не мог успокоиться.

– Ну что? Нарисуешь?

Я покачал головой и отдал Эвану фотографию. Дэмиэн осторожно посмотрел на меня, а потом незаметно на Лин. Мальчик быстро отвел глаза и вздохнул. Он знал на сто процентов, что она обо всем давно догадалась.

Я тоже знал. Я ведь и не пробовал таиться…

– Я чипсов купил, – сказал Дэм. – Хотите чипсов?

В одиннадцать часов я пошел к себе. Я долго возился с красками, смешивал их и осторожно прорисовывал каждую веточку у каждого куста, так что к одиннадцати у меня зазеленела только парочка.

– Ювелирная работа, – сказала Лин, восхищенно смотря на меня, увлеченного работой и забывшего обо всем, включая время. Я кивнул.

– Хирургическая. Не там махнешь – уже не то.

– А нам на рисовании говорят, что красок нельзя бояться, – вспомнил Дэмиэн. – Ни один художник не боится ошибиться с красками.

– Правильно говорят. Но ты же не начнешь бездумно ляпать все подряд. А аккуратность нужна в любом деле.

Дэмиэн вспомнил неровные обои в сторожке и подумал, что я просто выпендриваюсь.

– То-то ты обои клеил аккуратно…

– Где? – удивился я.

– Как это где? В сторожке, где.

– Так это не я клеил, а Шон. Все, хватит. Завтра…

– Устал? – девушка забрала у меня кисточку. – Давай, я помою.

– Я сам могу. Я не устал, разве это работа? Просто уже домой пора.

– У тебя же рука перевязана, давай я. Ты не пойдешь сегодня на вокзал?

– Нет, – соврал я.

Дэмиэн увязался за мной. Мы вдвоем медленно, совсем не торопливо шли домой. Мне очень нравилось идти вот так, не спеша, и дышать прохладным воздухом. Я шел, улыбаясь, крепко задумавшись о чем-то приятном – не помню, о чем именно. Дэм иногда поднимал на меня глаза, но я не замечал его. Зато я заметил у самого тротуара мохнатый колосок, сорвал его и повернулся к Дэму.

– Смотри, Дэм! Вот этот вот колосок мы в детстве…

Я осекся. Дэмиэн смотрел на меня исподлобья. Похоже, он был чем-то обижен.

– Ты чего, Дэмиэн Торн? Что тебя так встревожило?

– Встревожило? – Дэмиэн закусил губу и посмотрел вперед. – Да… Да. Ты нравишься ей. Ты добился чего хотел.

Я прищурился. Я не понимал, о чем говорит Дэмиэн.

– Что ты имеешь в виду?

– Что? – Дэм задумался. – Ничего. Думаешь, я не знаю, да?

– Что? – Я не на шутку испугался.

– Ничего, – повторил Дэмиэн. – Вы все равно когда-нибудь поженитесь. И я тебе стану на фиг не нужен.

Я тупо посмотрел на мальчишку. Я пытался понять, шутит Дэм или нет, но мальчик смотрел перед собой очень серьезно и грустно. Тогда я не выдержал и нервно захохотал.

– О чем ты говоришь? Я никогда не слышал большей глупости!

– Глупости? – Дэмиэн смотрел на меня с таким видом, будто был чем-то оскорблен. – Это не глупости! Я же знаю, что ты этого хочешь! Она тебя глазами пожирает, если ты не видел! Точно как и ты. А я вообще лишний. А что потом будет?

– А что будет? – смеялся я.

– Чего ты ржешь? Потом я тебе вообще буду как козе баян.

– Я не пойму, – я резко перестал смеяться, – у тебя что, переходный возраст начался? Ты чего звереешь? Кто, скажи, кто сказал тебе такую глупость, что я собираюсь жениться? Дэм, ну хотя бы просто потому, что это не делается вот так на раз! Я думал, ты взрослый, думал, понимаешь, и с тобой не надо даже и говорить об этом. Господи, да ты хоть сам думаешь, что говоришь? Как это нелепо, то, что ты только что сказал! Да мало ли кто кому понравился! Люди несколько месяцев думают, хотят ли вообще жить друг с другом! И только потом…

– Именно, что потом! Все равно когда-нибудь будет это "потом"!

– Да никогда не будет этого потом! Одно ты угадал… Что я очень этого бы хотел! Да, хотел бы, но этого никогда не будет, понял? И перестань думать об этом, я вообще не пойму, откуда у тебя такие мысли!

Я долго шел молча. Я не понимал, что чувствую сейчас. Злюсь ли, смеюсь, или же я просто в шоке. Я никак не ожидал услышать от Дэмиэна такое. Я покосился на сгорбленного мальчишку и понял, что Дэм действительно так думает, что он сильно тревожится. И хотя это был полный бред, я понял, что его нужно успокоить. Я остановился, и Дэмиэн непонимающе посмотрел на меня.

– И потом, – сказал я, – даже если бы вдруг я женился. Просто вдруг… Почему я должен бросить тебя? Почему ты вообще подумал об этом?

Дэмиэн молчал. Он бы ни за что не признался, почему. Он боялся. Боялся потерять человека, которого недавно назвал братом. Это было бы очень больно, и Дэм боялся. Ведь больше у него никого не было, если не считать Райана. Дэмиэн почему-то не мог его считать, хотя понимал, что это ужасно. Дэм боялся, прекрасно зная, что страх этот совсем глупый и неоправданный. То, что я никогда не оставлю его, было железно. И все-таки терзал сердце маленький паскудный червячок, выгрызающий уверенность, оставляя все больше сомнений.

– Дэм, – мягко сказал я и присел с ним рядом. – Глупый ты, Дэм. Не плачь… Ну что это такое? Я тебе обещаю, вот смотри, могу даже перекреститься… Обещаю, что никогда – слышишь, никогда – не женюсь. Никогда ты не будешь мне как козе баян. И придумал же сравнение, – улыбнулся я. Дэм тоже улыбнулся сквозь слезы.

– Итан… А дай ножик.

– Зачем? – удивился я, но достал из кармана нож. Дэм осторожно разложил его. Тоненькие пальцы дрожали. Я нахмурился. Я почему-то догадался сразу, чего хочет Дэмиэн. Догадался и побледнел.

– Давай мы с тобой будем как будто кровные братья, – шепотом сказал Дэм. – У тебя рука уже разрезана… И я сейчас.

Дэм поднес лезвие к ладони.

Я не помнил, как мне удалось остаться спокойным. Не крикнуть, не вырвать у Дэмиэна нож, не распсиховаться и не сказать, как это смешно. И как я смог остаться спокойным, чтобы таким остался и Дэм.

– Ну что ты. Зачем? Мы и так братья. Зачем тебе это? Оставь руку, Дэм. Ты не сомневайся, я же сказал, что брат. Значит, брат. Зачем этот спектакль?

Дэм опустил голову. Он вовсе не думал, что это спектакль, и подумал, что чем-то, вероятно, меня обидел. Мальчик сложил нож и отдал его мне.

Я проклинал себя. Проклинал все на свете. Я, как и Дэмиэн, знал прекрасно, что это не спектакль. И как это нужно Дэмиэну, понимал ясно. Если бы я только мог разрешить этому тоненькому, как вот это самое лезвие, мальчишке разрезать руку, я бы не раздумывал.

– Я хочу купить Эвану велосипед, – сказал я, когда мы с Дэмом вошли в квартиру. – Так что сегодня опять пойду на вокзал.

– Ты же обещал Лин, что не пойдешь.

– Я не обещал. Я просто сказал, что не пойду. Вот, – я показал Дэму два скрещенных пальца. – Делаешь вот так и говоришь любую неправду.

– Значит, ты лжец, – буркнул Дэмиэн.

– Еще какой, – полушутя ответил я. – У меня есть семьсот таиров. А велосипед стоит две с половиной тысячи. Еще немного.

Дэм ничего не сказал. Я обвел взглядом комнату.

– Ну… ты, в общем, устраивайся. Я пойду.

– Пойдешь?

– Да, пойду. В шкафу есть уголек и карандаши. Возьми, если хочешь, – сказал я, прекрасно видя, что Дэм не слушает меня.

– Пойдешь? – повторил Дэмиэн и посмотрел на меня, как-то нехорошо прищурясь. Я засомневался.

– А что?

– Ты же сказал, что не пойдешь.

– Ну мало ли что я сказал?

– Вот как? Так может, ты и мне все наврал?

Я всю жизнь был уравновешенным человеком, но ангельским терпением все-таки не обладал. Я кашлянул и посчитал до десяти, чтобы успокоиться. С Дэмом явно творилось что-то неладное.

– Я не наврал. Это называется святая ложь. Так надо, понимаешь?

– Надо? Пойду и расскажу ей все. Какая бы ни была, а ложь.

Я почесал подбородок и подошел к двери. Я распахнул ее и жестом пригласил Дэма выйти.

– Иди, – сказал я. – Расскажи. Дэмиэн, что с тобой, объясни? Сначала ты сам пытаешься мне помочь познакомиться с девушкой. Потом тебе это резко перестает нравиться и ты говоришь, что я тебя брошу, что ты мне не нужен, потому что с ней я провожу больше времени… Правильно я понял? Сейчас ты предъявляешь мне какие-то претензии по поводу моего вранья. Что такое? Вот такой уж я есть, понимаешь? Да, я много вру. А знаешь, Дэмиэн? Врут все. Врешь и ты. Например, на вопрос "как поживаешь?" ты ответишь – хорошо, верно? Это не обязательно будет так…

– Я прекрасно знаю, что люди врут. Но это совсем другое. Без этого можно было обойтись.

– То есть я должен сейчас побежать к Лин, броситься ей в ноги и слезно молить отпустить меня на вокзал?

– Ты должен остаться дома. Или не надо было говорить, что не пойдешь.

– Какой ты принципиальный, а? Хорошо. Я расскажу тебе, почему я так рвусь на этот вокзал. Я бы обошелся без него триста тысяч лет. Но сегодня Эван принес мне фотографию Аарона. А Лин сказала, что он подарит Эвану велосипед. Понимаешь, что меня задело? – я закрыл дверь и сел на пол. – То, что Аарон может купить велосипед, а я не могу. Он может все на свете. Эван его обожает. А я не могу ничего, и мне это надоело. Вот ты говоришь, я Лин понравился, а это все чушь. Это невозможно. И то, что она так тебе сказала тогда, вовсе не значит, что это правда.

– Это правда. Она бы не стала врать.

– Допустим. Все равно. Ты знаешь, что значит – понравился? Вот мне фонтан в парке тоже нравится. Да. И мороженое апельсиновое нравится. Вот это книжный шкаф мне нравится. Вот и я ей нравлюсь точно так же.

– Ты правда так думаешь?

– Я был бы счастлив думать иначе, но не могу.

– Почему нет?

– Потому что я могу сравнить себя с Аароном. Да ты знаешь… хоть с кем угодно, пусть и не с ним. С любым человеком. И выйдет, что любой даст мне сто очков вперед.

– Может быть, ей не нужно сто очков. Может, ей нужен ты.

– Так только в кино бывает. Ты очень наивный.

– Ты тоже.

– Да, я тоже. Но я еще и реалист.

– Тогда зачем тебе что-то доказывать ей? Зачем покупать велосипед? Неужели просто для Эвана?

– Нет. Не просто.

– Вот видишь. Значит, ты на что-то надеешься.

Я задумался. В словах Дэма было немало резона. Да, я надеялся. А надеяться вообще-то было не на что.

– А что же мне делать? – спросил я. – Не надеяться? Ничего больше не рисовать… Не покупать велосипед. Не приходить к Лин. Так надо?

Так и надо! Ты прекрасно знаешь, что так и надо…

– Нет, почему. Просто если ты так уверен, что ты ей на фиг сдался, то чего ты хочешь? Ты правда ничего не замечаешь?

– А что я должен заметить?

Дэмиэн махнул рукой.

– Подари ей наконец цветы, – вздохнул он. – Все, иди уже на свой вокзал. Я хочу спать…

Я переоделся и вышел. Всю ночь я думал, почему же Дэмиэн брякнул, что я могу жениться. Проще было поверить в то, что на меня с неба сейчас свалится миллион.

И вдруг я представил, как бы это все было. Вот мне лет тридцать… И Лин тоже. Мы с ней провожаем в школу нашего сына. Сына или дочку, это неважно. Эвану уже четырнадцать, он совсем взрослый, но и он тоже крутится рядом. Все такой же лохматый, только повыше… Мистер Меркьюри. А Дэмиэну девятнадцать, он уже студент. Наверняка студент какого-нибудь художественного колледжа. И все мы вместе, одна семья.

Я хотел засмеяться, но у меня почему-то не получилось. Нет, это было не смешно, хотя, конечно, слишком сентиментально. На вокзале я работал как-то отрешенно. Думал только об этом, больше ни о чем. Кто-то сунул мне в карман рубашки деньги, и я их даже не посчитал. Только потом уже, дома, я понял, что Дисон дал мне двести таиров. Этого было мало. А я был уже одержим идеей купить велосипед. Тогда я побежал к Шону, и только подбежав к крыльцу, понял, что звонить сейчас, среди глубокой ночи, не стоит. Я вообще не мог понять, что меня толкнуло бежать сюда немедленно. Будто что-то переключилось и замерло внутри. И эта картинка так и стояла перед глазами – картинка из семейного альбома не давала покоя. Я понял, что не засну. Мне до смерти захотелось помчаться к Лин. Просто до дрожи.

Почему я не остановился? Почему не подумал, как это будет выглядеть со стороны? Я не знал. Мне показалось на секунду, что если я не пойду к ней сейчас, то просто умру, и этой секунды хватило на то, чтобы решиться. Я не остановился даже у двери. Если бы я не потерял способность соображать, то наверняка остановился бы. Но рука сама потянулась к звонку. Потом уже я вспомнил, что провод наверняка сгорел, и постучал.

"Господи, что я делаю? – подумал я и замер. – Зачем?"

Я побежал с этой площадки вниз так же быстро, как и сюда. Дома я плюхнулся на диван и долго смотрел в потолок. Заснул я только под утро.

Дэмиэн разбудил меня в восемь тридцать.

– Боже, Дэм… Я сейчас помру, так хочется спать. Чего тебе надо?

– За цветами в зимний лес, – пошутил мальчишка. – Забыл?

– Почему обязательно… – я посмотрел на часы, – в половине девятого?

– Потому что потом будет некогда. Нам еще велосипед нужен, ведь так?

При слове "велосипед" весь сон с меня как рукой сняло.

– У меня денег нет.

– Но ведь я тоже буду дарить Эвану подарок. Купим вместе. У тебя сколько денег?

– Девятьсот. Но тогда нам нужен Эван.

– Не нужен нам Эван. Я прекрасно знаю, что за велосипед он хочет. Мы вчера в "Детском мире" были, он мне показывал.

– Так ты что, тоже собрался купить ему велосипед?

– Тогда нет. Просто мы мимо проходили, понимаешь? Вот он мне и показал. Прикольный велик, кстати. Несколько скоростей. Такой черно-желтый, клевый. Стоит он, между прочим, всего две тысячи. Так что будет почти пополам. Вставай, Итан, пошли! Время бежит, бежит… Оглянуться не успеешь, а уже двенадцать! Ты помнишь, что тебе Лин сказала?

– А что?

– Ужас! О чем ты думаешь? Сказала приходить в одиннадцать или двенадцать, как сможешь! Если бы ты продолжал спать, ты дрых бы до трех, и она бы поняла, что ты ходил на вокзал. Так что благодари меня, я забочусь о тебе, как никто другой.

Я одним глазом смотрел за мальчишкой, как он бодрится и паясничает, стараясь с утра поднять мне настроение. Неужели вчера этот мальчик дулся, обижался и был совсем как чужой?

А я ночью понял, почему Дэм так сказал. Ему наверняка было страшно. Он не хотел остаться один. Слишком сильно он привязался ко мне. Слишком сильно. Может, если бы я не понял этого, я спал бы ночью крепче и спокойнее.

Я резко встал и сонно покачнулся. Я знал, что если хочется спать, лучше встать вот так, не медля ни секунды и не раздумывая, потому что остаться в кровати – значит остаться там еще минимум на полчаса.

– Давай, давай, – Дэм бодро проводил меня в ванную, – умывайся, брейся, вытирайся, резко, очень резко! Потом на кухню – кругом!

– Так точно, товарищ генерал, – я зевнул и понял, что уже почти не хочу спать. Тогда я открыл ледяную воду и налил ее себе за шиворот, чтобы прогнать остатки сна. Дэм сморщился, и я брызнул на него несколько капель. Мальчик недовольно замычал и отскочил в коридор.

Перед тем, как пойти в магазин, Дэм зашел домой за щенком. Заодно он покормил и погладил свинку, а я выкурил сигарету на балконе. Гардиан чуть не сбил Дэма с ног, так сильно обрадовался. Потом он точно так же бросился ко мне, и я сел перед ним на корточки.

– Ну что, животное? Хочешь гулять? Сейчас пойдем гулять, да… Купим велосипед, и будешь ты бегать за велосипедом. Будешь?

Гардиан убедительно гавкнул.

Мы пошли сначала в детский мир, чтобы не помять потом букет цветов. Я думал, что умру на месте и не смогу его подарить. Наверное, буду стоять столбом и молчать, пока Дэмиэн не выручит меня и не найдет, что сказать. Цветы я дарил только маме в далеком детстве. Маленькие букеты желтых одуванчиков. Мы собирали их с Дэмом и вечно ссорились, чей букет лучше, а потом мирились по дороге и складывали два букета в один большой и пушистый, как шар.

В "Детский мир" Гардиана пустили без вопросов. Он с большим интересом принюхивался к пестрым и мохнатым игрушкам, но ничего не трогал.

В магазине игрушек я не был уже лет восемь. Я просто обалдел, увидев, в каком изобилии здесь лежат все эти куклы, машинки, головоломки, костюмы, самокаты, велосипеды. Все, что хочешь. У меня глаза разбегались, и я не знал, какой краски тут не хватает, среди этой пестроты. Пожалуй, что были все.

– Смотри, какая лошадь! – восхитился я. – Совсем как настоящая!

– Пошли, нам к велосипедам! – Дэм потянул меня за рукав. Я уперся.

– Да не торопи ты… Дай хоть посмотрю! Я знаешь как давно здесь не был?

– Ты что, маленький?

Мне так интересно было проходить мимо рядов с игрушками, что я усомнился и сам в том, что мне двадцать два, а не десять. Дэм с большим трудом отцепил меня от поющей курицы и вертушки с мыльными пузырями и с мотором, а вот от робота-трансформера оторвать так и не смог. Я в диком восторге нажимал разные кнопки, пока к нам не подошел мужчина в желтой футболке, очевидно, продавец. Глаза у него были большие и напуганные, и мне даже стало его немного жалко.

– Чем могу помочь? – очень любезно спросил он. – Вы ищете что-то конкретно?

Дэм подумал, что по моему взгляду, хаотично кидающемуся во все углы этого магазина, и так все ясно. Было очень странно, что продавец вообще что-то спросил.

– Да, – Дэмиэн хмуро посмотрел на меня. Я нашел у робота крылья и с интересом изучал их устройство. – Велосипед.

– Давайте я вас провожу, – кивнул мужчина. Я попытался приладить робота обратно на место, но с раскрытыми крыльями он никак не хотел вставать на полку, и я пыхтел минуты две, несколько раз чуть не уронив игрушку на пол.

Велосипед Эвана был крайним в шеренге велосипедов самого разного размера. Правее были только самокаты, а еще дальше самокатов – совсем детские велосипеды. Этот был не большим и не маленьким, средним.

– Думаешь, он не слишком большой? Эван маленький, он до педалей не достанет.

– Достанет. Итан, ну представь, если купить маленький велик, уже через года два Эван на него не сядет. А это самое то, что надо. Да еще и красивый какой.

– Тормоза проверьте, – сказал мужчина и перевернул велосипед седлом вниз. Дэм раскрутил колеса и резко надавил на педали. Колесо остановилось в ту же секунду, и Дэм нагнулся вниз.

– А на ручках? Ручной тормоз… Да, клево, – сказал мальчик. – Ну все, Итан, чего тянуть? Берем!

Я кивнул. Мужчина в желтой футболке убедился в твердом намерении Дэма расплатиться и покатил велосипед к кассе. Он отклеил с него ценник и отдал кассирше.

– Сейчас, принесу насос, оформляйте чек пока, – сказал он и убежал.

– Чего оформлять? – удивился я. – А зачем?

– Велосипед на гарантии, – объяснила кассирша. – Развалится через две недели, принесете сюда в ремонт.

– А он развалится? – испугался я.

– Он и через два года не развалится. Но гарантию все равно оформить надо. Вас как зовут?

– Меня или его? – я посмотрел на Дэма.

– Все равно. Пусть, вас.

– Итан, – сказал я. Кассирша внимательно посмотрела на меня. Я откуда знал, что она уже записывает! Думал, просто так спрашивает. Дэм хмыкнул.

– А полностью? – уточнила она.

– Кристиан… Айгер.

– Вот здесь распишитесь.

Она протянула мне ручку и лист бумаги. На нем было ужасно много написано мелкими-мелкими буквами. Я не стал это все читать, черкнул размашистую закорючку и вернул лист кассирше.

– Так это вам, – сказала она.

– И это тоже, – мужчина в желтой футболке уже прибежал к нам с блестящим насосом и какой-то бумагой в руках. – Вот. Это насос, это инструкция. Это два запасных ниппеля и шланг, не потеряйте.

Мужчина отдал мне маленький прозрачный пакетик с маленьким шлагом к насосу и двумя заглушками на клапаны. Дэм добавил мне денег (а вернее сказать – я добавил ему), и мы покатили новенький блестящий велосипед из магазина.

– Ну что? – сказал Дэм. – Я поеду.

– Может, не стоит? У него колеса же не накачаны как следует.

– Очень даже накачаны. Я поеду.

– У тебя колени будут выше руля…

– Нет. Я невысокий. Оказывается, в этом есть и плюсы.

– Спасибо, Дэм. Я отдам тебе деньги, ладно? Сегодня поезда нет, а завтра будет, по-моему. Дисон говорит, будет. Я пойду и…

– Итан, ну не ходи, – попросил Дэмиэн. – Правда, не надо. Ты же знаешь, что деньги у меня есть. И что их слишком много. И не моя это вина, что их столько. Я могу купить этот велосипед, и хорошо. Тем более мы его купили вместе, напополам. Ведь это и от меня подарок тоже. Если Лин узнает, что ты ходишь на вокзал, она расстроится.

– Ты представь лучше, что она скажет, увидев нас с велосипедом. Вчера я ей сказал о своем намерении подарить его Эвану, и она сказала, что я сумасшедший. Да, а когда мы его подарим? На день рождения или сейчас?

– Конечно, сейчас. Он может еще десять дней кататься, представляешь? Не лишать его такого удовольствия ради каких-то условностей.

– Красиво сказал, – кивнул я. – Я зайду в ларек? У меня сигареты почти кончились, я уже жить не могу без них. Подождешь, ладно?

– Не… В магазин не успеем. Да ладно, потом купишь! Ой, я забыл совсем. Я твои сигары еще два дня назад отдать хотел. Вот, – Дэм отдал мне две тугие сигары, завернутые в золотистую фольгу.

Дэмиэн привел меня в настоящую оранжерею. Я это место иначе не назвал бы, хотя на самом деле это был просто цветочный магазин. Я ни разу не был внутри, и сейчас застыл на пороге, как можно независимее осматриваясь по сторонам.

– А у меня деньги-то закончились, – вспомнил я. – Чего мы пришли сюда?

– Я могу тебе одолжить…

– Нет. Цветы так не покупаются. Это просто свинство. Это же от меня цветы, а не от тебя.

– Ну тогда давай, будто я тебе одолжил на велосипед. А цветы ты купишь сам.

– Все равно как-то неправильно.

– Ну не уйдем же мы отсюда без букета? Время, Итан! Смотри, уже десять. Через час надо быть у Лин. Давай, брось свои эти заморочки, пойдем. Ты художник, выбирай…

– Я не умею.

– У тебя врожденное чувство вкуса. У тебя получится.

– Я же не флорист! Я даже рисую, как выйдет. Ничем таким, как ты сказал, я не обладаю.

– Пошли, – Дэм толкнул меня в спину. – Не стоять же так на пороге.

Я шел за Дэмом и все больше убеждался, что никакого чувства вкуса, ни врожденного, ни приобретенного, у меня нет. Зато его точно хватало Дэму. Мальчик очень долго и придирчиво осматривал большие пышные букеты и сказал мне, немного подумав:

– Знаешь что? Давай мы букет сами составим. А то эти какие-то не такие. Хочется чего-нибудь такое… такое…

– Клевое, – подсказал я.

– Стильное, – поправил Дэм. – Тут или бумажка неправильного цвета, или цветок какой-нибудь ни к чему. Вот смотри, – Дэмиэн осторожно встал за стеклянной витриной, чтобы не обидеть продавщицу за столиком. – Смотри. Тут вот этот желтый цветок не вписывается. А бумажка зачем-то синяя. Сюда бы такую… нежно-голубую. Или вот, глянь. Зачем там этот одинокий цветочек? Такой несчастный на фоне этих красных… не знаю чего.

Я наклонил голову и оценивающе оглядел вазы с цветами. На мой взгляд, все они были очень красивы – настолько красивы, что глаза разбегались, и я даже не мог рассмотреть как следует каждый букет в отдельности. Дэмиэн, по-моему, был неправ, но я не стал упрямиться. Во всяком случае, у него были хоть какие-то идеи, я же совершенно потерялся среди миллионов ярких лепестков и бликов блестящей бумаги, и понятия не имел, что выбрать.

– Молодой человек – знаток искусства составления букетов? – усмехнулась продавщица. Дэм понял, что она его слышала, хотя он очень старался говорить тихо. Он смутился на секунду, но быстро нашелся, что ответить.

– Молодой человек критически подходит к выбору правильного букета и остро подмечает все недостатки. Чтобы не допустить ошибок.

Я покачал головой. Сам бы я ни за что такое не повторил.

Женщину за столиком он, похоже, тоже сразил. Она медленно встала из-за стола.

– И какие недостатки вы подмечаете в этом букете? – она показала Дэму на большой и очень роскошный букет в корзине. Дэм пожал плечами.

– А че он такой… здоровый.

То есть вам нужен небольшой букет? – развеселилась продавщица. Дэм ей определенно понравился. Я отметил, что он не может не нравиться – маленький, тоненький, с таким серьезным лицом, как у профессора. А хохолок на затылке у него торчал очень забавно. Парикмахер тот хоть и был со странностями, но очень постарался.

– Ну, наверное, – кивнул Дэм. – Не такой громоздкий.

– А вы бы хотели готовый?

– Нет. Вот он выберет, – Дэм кивнул на меня, робко пристроившегося в углу. Я приподнял брови.

– Я? – удивился я.

– Именно ты. Ты же сам сказал, что букет не от меня, а от тебя. Я бы выбрал, но не будет ли это свинством? – Дэм улыбнулся. – Я помогу. Вот смотри. Можно, например, взять три вот таких… на длинной ножке. Прикольные.

– Это розы, – пристыдил я Дэма. – Ты чего?

– Ну, что? Я же не знаю точно. Ну пусть, розы. Только не такие темные. Чего они как траурные… Вот. И травинку какую-нибудь туда…

Кончилось тем, что Дэм составил весь букет сам. Я только кивал в знак одобрения, а мальчишка внимательно следил за продавщицей, умело добавляющей в новоиспеченный букет что-то подходящее, и контролировал весь процесс. Прозрачную пленку он забраковал, сказав, что она слишком свадьбешная. Я отвернулся, чтобы Дэм не видел, как мне хочется рассмеяться. Белая упругая бумага ему не понравилась тоже. Мальчишка упрямо твердил, что она вообще сюда не подходит. О том, что она похожа на кулек для семечек, он умолчал, хотя на языке вертелось. Я посмотрел на часы. Была уже половина одиннадцатого, но Дэм был слишком увлечен букетом и не следил за временем. В конце концов он отмел все ленточки и упаковки и попросил завернуть цветы в газету.