Текст книги "Оранжевое лето"

Автор книги: Яник Городецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Я заказал две большие пиццы, мороженое и холодную колу. Сейчас я озабоченно думал, зачем нужно было брать столько еды и как ее успеть слопать за полчаса. Больше времени не было – надо было успеть еще и в кино. Дэмиэн ел как-то вяло. Он отколупал с пиццы всю колбасу, но почти ничего не съел. Иногда он исподлобья посматривал на нас с Лин.

– Дэм, что с тобой? – спросил я после того, как поймал на себе очередной быстрый взгляд. Дэм опустил голову – он не думал, что я замечу его.

– Ничего.

– А может все-таки "чего"?

Дэмиэн покачал головой, не поднимая взгляда от тарелки.

– Тебе плохо? Может, пойдем домой?

– Да все нормально. Просто… задумался.

– Вот же вкуснотища, – повторил Эван. – Мам, а почему мы раньше сюда не ходили? Давай сходим с Аароном, когда он приедет. Закажем мороженое…

Я проглотил кусок пиццы и понял, что больше не хочу. Я крепко сжал стаканчик с лимонадом, и из трубочки вверх поползла кола. Она расплескалась у меня на брючине.

– Блин, – сказал я. Эван шмыгнул носом.

– Мама бы уже убила меня, если бы я капнул, – задумчиво сказал мальчик. – А вам попадет?

– Мне? – удивился я. – От твоей мамы? Не знаю. Вполне вероятно.

– Да не от моей! – засмеялся мальчик. – От вашей.

– Да что ты, Эван. Ее уже нет.

– Эван, не приставай к Итану, – оборвала сына Лин. – Ешь быстро, нам еще в кино. Итан, прости его. Лезет куда надо и не надо. Ешь молча, Эван.

Эван пристыжено отвернулся.

– Да ладно, Лин. Это ерунда…

Тишина повисла просто невыносимая. Эван расстроился, Лин тоже. Дэмиэна я вообще не понимал. Он посерел за какую-то секунду. Даже музыка, вырывающаяся из динамиков, стоящих возле нашего столика, пропала.

– А я слышал, что если бы из всех семян, из которых должны были вырасти одуванчики, они вырастали, то через десять поколений они покрыли бы весь земной шар, – брякнул я чтобы поднять настроение Дэму, Эвану, Лин и себе в том числе. Лин улыбнулась.

– Через десять поколений людей?

– Одуванчиков… А еще я слышал, что из них можно приготовить гарнир к рыбе. Только в них мало клетчатки. Больше я ничего не помню…

– А где ты это слышал?

– По радио. В маршрутке год назад примерно. А еще там говорили, что одуванчики разные бывают. Но наш самый красивый…

– Я больше люблю, когда они белые, – сказал Эван. – Я вчера уже видел белый одуванчик один. Одуванчик – толстые щеки…

– А мне желтые больше нравятся, – сказал я и поблагодарил небеса за то, что нашлась тема для разговора, пусть даже такая необычная. – Они ярче.

Эван оживился и оторвал себе кусочек от остатка пиццы. Он быстро расправился с ней и принялся за мороженое.

– Дэм, ну ешь, – попросил я. – Ну не сиди ты так. Ничего ведь не случилось, а ты сидишь как убитый. Что-то Райан сказал?

– Он и не звонил…

– Ну а что тогда? Ты же только что был веселый.

Дэмиэн поднял голову, подумав вдруг о том, чтобы во все признаться, но посмотрел на Лин и передумал. Только губу закусил.

– Да я и сейчас веселый, – сказал мальчик и улыбнулся.

Эван с комфортом устроился на синем глубоком кресле в вип-зоне. Дэмиэн, смеясь, объяснил ему, что наши места на пару рядов пониже, и мальчик нехотя слез с удобного кресла с широкими подлокотниками.

– Тогда чур я сижу на тринадцатом, – сказал мальчишка и побежал занимать место на своем ряду. Дэмиэн устроился рядом. Я возле него, а Лин рядом с Эваном.

– Стоило взять места для поцелуев, – шепнул мне Дэм.

– Да иди ты, – так же шепотом отмахнулся я и краем глаза посмотрел на Лин – вдруг мальчишка прошептал эту глупость слишком громко. Свет в зале погас, и Дэм уже не увидел, как густо я покраснел. Ну ладно, хотя бы развеселился.

Эван покачался в кресле, нащупал на подлокотнике жвачку, брезгливо сморщился и, согнувшись, посмотрел сначала вверх, на возвышающиеся постепенно кресла, на проектор, а потом на меня. Я подмигнул ему, и он тоже попробовал, но у него получилось моргнуть только двумя глазами сразу. Я улыбнулся.

"Аарон все-таки лучше, – решил Эван. – Но Кристиан тоже хороший".

Фильм мне не понравился. Я вообще не люблю фильмы ужасов. Зато Эван и Дэм были в полном восторге.

– Нет, как там фотографу голову снесло, ужас, – вспоминал Эван и даже вздрагивал. – Дэм, а ты, значит, Омен! Посмотри, может, у тебя тоже есть… в волосах.

– Как же. Есть… И моей первой жертвой будешь ты!

Эван завизжал и бросился наутек от Дэма. Мальчишка побежал за ним.

– Милый детский фильм, – сказала девушка. – Эвану, между прочим, только пять. Ты нашел именно то, что надо.

– А это вообще Дэмиэн выбрал, я тут ни при чем. Эвану, по-моему, очень даже понравилось. Так что я чист… я предлагал комедию. Да… Можем сходить, – выпалил я и испугался.

– Еще раз?

– Ну… я имел в виду… мы. Но это совершенно не обязательно, я просто так сказал. И вообще говорят, фильм глупый…

– Мы вдвоем?

Я напрягся. Я ужасно жалел о том, что брякнул, не подумав.

– Ну… да, я зря так сказал. Я не подумал. Прости…

– За что? Давай сходим, правда. Только как отвязаться от наших любимых мальчиков? Вот это настоящая задача.

– Это не задача, – крикнул Дэмиэн издалека. – Мы сейчас возьмем Гардиана и пойдем купаться! Вода должна быть теплая, она уже нагрелась! Так что идите прямо сейчас!

– Потрясающий слух, – вздохнул я.

– Нас поставили перед фактом. Теперь надо идти в кино, – улыбнулась Лин. – Может фильм не такой и глупый, как говорят. Пойдем и сами узнаем.

Я весь фильм просидел как на иголках, напряженно всматриваясь в лица на экране, не отрывая от них взгляда и боясь даже посмотреть в сторону Лин. Герои фильма целовались почему-то очень часто, и мне это не очень нравилось. Я безумно боялся, что Лин может увидеть какие-то намеки, а никаких намеков не было, и я все плотнее вжимался в кресло. Только один раз я рискнул посмотреть на девушку. Она улыбалась и с интересом смотрела на экран. Там на яхте плыли вместе три человека – мужчина, женщина и их маленький ребенок. Молодая красивая семья. На этом фильм и закончился, и я так и не понял, понравилось мне или нет. Несмотря на то, что я не отрывался от экрана, я не видел и не запомнил почти ничего – слишком мешали расслабиться и получать удовольствие глупые мысли. С одной стороны, сюжет все-таки был дикий и нереальный. Девушка из кино каждый день забывала всю свою жизнь, и ей приходилось вспоминать все снова. Так что ее парню пришлось несладко. Он каждый день должен был рассказывать кто он и что произошло.

"Глупость какая, – подумал я. – Но с другой стороны…"

С другой стороны история была трогательная и добрая. Наперекор всем трудностям этой парочке удалось создать настоящую семью, и это было здорово, хоть девушке и приходилось каждое утро включать кассету с видеозаписью всей своей прошлой жизни и заново узнавать мужа и ребенка.

– А ты говорил, глупый, – сказала Лин, когда зажегся свет и зрители стали вставать с кресел и уходить из зала.

– А разве нет?

– Не знаю. Есть маленько. Но зато весело…

– Так не бывает.

– Почему? По-всякому бывает. Эти двое невероятные оптимисты.

– Да, наверное…

– Интересно, где Эван и Дэм? Наверное, уже синие от воды.

– Так пойдем, вытащим их…

– Пойдем лучше в парк. Они нам не обрадуются, им весело. Пускай играют.

– В парк?

– Ну да. Там красиво. Или тебя туда больше не тянет после вчерашнего?

– Да почему… Нормально. Ой! Я совсем забыл, мне же нужны краски. Там есть магазинчик рядом, я зайду туда, ладно?

– Конечно. Что хочешь нарисовать?

– Не скажу, – улыбнулся я. – Это большая тайна.

– Откроешь потом свою большую тайну?

– Обязательно. Через две недели.

– Почему через две?

– Так…

Мы не спеша прогулялись к парку. Я осмелел и, почти не смущаясь, говорил Лин о том, какие краски надо смешивать, чтобы получались другие, какие угольки покупать надо, а какие не стоит, сколько граммов должна весить хорошая бумага и все такое. Только минут через десять я вдруг понял, что Лин это, вероятно, неинтересно и слушает она только из вежливости. Я замолчал.

– Ты чего молчишь?

– Да ну… глупо. Зачем я тебе это все рассказываю, не понимаю.

– А что? Я тебя чем-то обидела?

– Ты? Да что ты. Просто тебе это все не надо, а я как дурак, полчаса болтал об этой ерунде, даже не подумал…

– Мне надо, мне правда интересно! Ты рассказывай, я же слушаю. Теперь я все знаю про угольки и про то, какие карандаши для чего подходят.

– Вот видишь. Ты смеешься.

– Вовсе нет. Ну вот хочешь, я тебе расскажу, как мы вчера человека оперировали. Тебе же будет интересно.

– Да, ты же… интерн. Это ужасно…

– Ужасно? Это здорово.

– Тебе не страшно? Я бы умер на месте.

– Так нет пока ничего страшного. Не практикуемся, только присутствуем. Вот вчера открытый перелом был. Кости на место ставили по кусочкам. Ух и раздробило! Ужас. Как конструктор собирали.

Я содрогнулся.

– Как на это можно смотреть?

– Кто-то же должен это делать. Ты никогда не ломал себе чего-нибудь?

– Как же, – хмыкнул я. – Все. Руки, ноги, пальцы. Полный набор.

– Вот видишь.

– Вижу… Все равно это ужасно. То есть я говорю… я бы не смог так.

– Ну а я никогда не смогу нарисовать парк так красиво, как ты.

– Да это же совсем другое! Сравнила.

– Как сказать. Итан… Спасибо. Ну, за пиццу и вообще. Фильм мне понравился… И за Эвана. Я бы ни за что с ним не пошла в кино. Все времени нет и нет. Смешно. Квартира сгорела, а нам так хорошо, в кино ходим, радуемся жизни…

– Это Дэм купил билеты. Его и благодари.

Я задумался, будет ли враньем, если я не скажу Лин, на чьи деньги куплены пицца. На душе стало противно и тошно, и я решил все рассказать, но, задумавшись над тем, как начать, понял, что начать не смогу.

– Ну не все же билеты Дэм купил. Последние покупал ты.

"Да, как же, на свои кровные", – пролетело у меня в мыслях, и я нахмурился.

– Ерунда. Лин, знаешь что я слышал? Если хочешь отдать Эвана в школу в этом году, тебе надо сходить туда. Его определят в подготовительную группу.

– Я знаю. Вот исполнится ему шесть, тогда пойдем. Даже не представляю, как на меня там все будут смотреть. Скажут, сплавила ребенка шестилетнего.

– Не все ли тебе равно?

– Не знаю. Я вообще не знаю, правильно это или нет. Может, стоит ему еще год дома посидеть? Все-таки ему шесть, а не семь.

– Он хочет в школу?

– Хочет сильно. Каждый вечер со мной говорит об этом.

– Чего думать тогда? Пускай идет. А этот… Аарон за или против?

– Против. Говорит, что Эван слишком маленький. А ты думаешь, нет?

– Мне он не показался таким уж маленьким. Он молодец.

– Он, наверное обидел тебя сегодня. Он еще не понимает, где нужно промолчать, прости его.

– За что?

– Ну, тогда, в пиццерии. Он брякнул…

– А, это. Да что ты, Лин. Как он мог меня обидеть? Смотри, лебеди плавают.

– Да ну? Где?

– Вон, в водоеме. Внизу.

– Ого! Точно. А давно они тут появились?

– Я не видел. Может, Дэм знает. Спрошу у него. Ой… тот мальчишка. Помнишь, Дэм говорил. Как его?

– Хэвишэм…

– Это что, его фамилия?

– Да. Ты разве не знаешь его? Его отец бизнесмен. Он как-то приходил в нашу больницу.

– Болел, что ли? – машинально спросил я.

– Да нет. Денег дал на оборудование всякое. Пиарится…

– Вон как…

Сет два раза подпрыгнул на скейтборде, покачнулся и упал. Он поднял голову и неприязненно посмотрел на нас, стоящих возле каменной ограды.

– Интересно, да? – буркнул Сет. – Чем так смотреть, сами бы попробовали.

– Вот еще, – буркнул я. – Охота была ноги ломать.

– А это трудно? – спросила Лин, подошла к Сету и протянула ему руку. Он удивленно посмотрел на нее.

– Да я сам, – сказал он, но все же взял Лин за руку и встал с ее помощью. – Ничего, довольно тяжело. Вот если бы тут был скейт-парк… Было бы здорово. Здесь особо и не покатаешься. О, да я штаны порвал.

Сет гордо выставил вперед ногу в рваной брючине. На колене красовалась огромная царапина, окаймленная грязью.

– Шел бы ты домой, – сказала девушка. – Промыть надо.

– Да, пойду. Ну ладно, пока, – сказал Сет и бросил скейт под ноги. Он оттолкнулся одной ногой и поехал по кирпичной дорожке на выход. Я напряженно смотрел Сету вслед.

– Ты чего, Итан? По-моему, нормальный парень. Надо познакомить с ним Дэма.

– Не надо. Еще не хватало ему этого мажора.

– Да он же мальчишка.

– Наивный ребенок вроде Эвана… Он уже взрослый и, держу пари, капризный, избалованный и эгоистичный. Как и положено сыну бизнесмена.

– А Дэмиэн? Он тоже избалованный и эгоистичный?

– Он еще маленький и многого не понял. Очень вероятно, что он будет точно таким. Деньги еще никого не сделали лучше.

– Ты сам веришь в то, что говоришь? Дэм будет таким?

– Я бы очень не хотел этого. Я просто говорю то, что вероятно.

– Да ну… Не более чем то, что завтра будет конец света. Он славный парень. К тому же никогда он не станет таким, если ты будешь рядом.

Я вздохнул.

– Я не всегда буду рядом.

– Почему?

– Я же говорил тебе… Я уезжаю в конце лета. Больше я сюда не приеду.

Лин посмотрела мне в глаза. Я ужасно, просто до холода в сердце испугался, что она понимает, что я вру. Я быстро посмотрел на девушку, а потом на асфальт.

– Почему? А как же Дэм?

– Он жил без меня двенадцать лет. Будет жить дальше, – сказал я и взглянул на белых лебедей. Они почти неподвижно держались на воде у самого берега. Я подумал, что лебеди очень красивые: чисто-белые, с длинной изогнутой шеей и черными глазами-бусинами.

– Он привязался к тебе. Тебе не жалко его?

Больше всего на свете мне было жалко именно его. Маленького Дэмиэна Торна, которому предстояло узнать кое-что страшное. Да я отдал бы все на свете, чтобы прекратить это жалкое вранье. Если бы у меня хоть что-то было, я отдал бы все не задумываясь.

– Не знаю, Лин. Я ничего не знаю, – прошептал я. – Пойдем отсюда, ладно? Мне нужны краски…

– Так все-таки, что ты хочешь нарисовать? – спросила Лин, когда я купил в маленьком магазинчике девять баночек гуаши. Я рассовывал их по карманам.

– Секрет. Нарисую мост через реку.

– Врешь.

– Может… Может, нарисую обрыв. Он красивый. Дэмиэн просил с ним туда слазить… Надо будет и правда туда сходить.

– Мы там были с Эваном однажды. Видно весь город, речку и вообще… Там обалденно. Жалко, что фотоаппарат не догадались взять. Мы вообще-то на рынок тогда собирались, как-то не подумали. Это Эван меня туда затащил, чудовище растрепанное.

– Я тоже там был. И не раз… С Шоном и один.

– А ты по правде будешь его рисовать?

– Могу и его…

– А лучше вид с него. Сможешь?

– Наверное, – я задумался и понял вдруг, что действительно хочу нарисовать город и реку с высоты обрыва, вспомнив, как там необыкновенно красиво. – Да. Смогу.

– С натуры будешь рисовать?

– Конечно, как же иначе…

– А мне можно с тобой? Или ты не любишь, когда смотрят под руку?

Я никак не ожидал, что Лин захочет посмотреть, как я буду рисовать. Я запихнул в карман последнюю баночку и удивленно посмотрел на девушку.

– Я… не знаю. Наверное, мне все равно. Никто никогда не смотрел мне под руку, я всегда рисую один. Ну, только Дэм, конечно… Да нет, конечно, ты не будешь мне мешать, конечно нет… Только это долго и, наверное, скучно…

– Мне не будет скучно. Только я не могу завтра, мне на работу. Послезавтра можно? Или ты будешь занят?

– Да чем я буду занят? Нет…

– Значит, пойдем вместе?

Я незаметно улыбнулся. Ну, это я так думал, что незаметно.

– Значит, пойдем…

Я поставил краски на тумбочку Шона и весело засвистел свою собственную мелодию. Я подошел к книжному шкафу, продолжая свистеть, вынул оттуда старый конвертик, пролистал фотографии и нашел свой портрет. Я вгляделся в свое лицо и решил, что не такой уж я и уродливый… и вообще очень даже ничего. Я одобрительно кивнул и приклеил фотографию в коридоре, рядом с рисунком Эвана и Дэма, потом отошел на два шага и посмотрел на стену через пальцы, сделанные рамочкой. Я чувствовал себя так, будто у меня выросли крылья – хотелось бежать к мосту, запрыгнуть на перила и пройти по ним все двести пятьдесят метров, напевая что-нибудь жизнерадостное. Я в два прыжка добрался до раскладушки, взял свою тоненькую подушку и затанцевал с ней по комнате. Потом я догадался, что веду себя крайне глупо, повалился на раскладушку и засмеялся. Мне было так хорошо, как давно уже не было.

Из идиллического состояния меня вывел стук в дверь. Какой-то нерешительный и негромкий. Я почему-то встревожился и сразу перестал смеяться. Я встал и распахнул дверь, даже не спросив, кто пришел.

Это был Дэмиэн. Он тяжело дышал и плакал как-то судорожно, задыхаясь и дрожа. Я присел перед ним на корточки и взял мальчика за плечи.

– Дэм, ты чего? Тебе плохо? Больно? Что случилось, Дэм? Да говори, не молчи!

Мальчишка вырвался и отстранился. Он заплакал еще сильней и, всхлипывая, заговорил, но я не мог разобрать, что он говорит.

– Дэмиэн… Ну что ты? Пойдем, заходи… Что у тебя случилось?

– Случилось… Итан… Ты будешь ненавидеть меня, а я так больше не могу, не могу! Не могу я молчать больше! Я… я все рассказал. Все рассказал Лин…

Дэмиэн уткнулся лицом в ладони. Я обмер.

– Что? – прошептал я. – Ты рассказал ей… Что именно ты ей рассказал?

– Все… про тебя. Я хотел как лучше, я подумал, что потом будет хуже, что она будет тебя ненавидеть… А теперь ты меня ненавидишь, да? Итан, прости, прости меня пожалуйста, я такой дурак, я тебя умоляю, прости…

– Ты рассказал, что я нищий бомж без копейки в кармане?

– И что ты не мой брат… И про портрет. Итан, ну прости… Я подумал, что тебе бы все равно пришлось…

– Что же ты сделал, Дэм? – я покачал головой. – Ты… молодец. Достойный поступок. И когда ты ей рассказал?

Дэмиэн побледнел. Он испугался, что я не прощу его, и даже перестал плакать. Только посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Вчера ночью. Прости… А она сказала, что ты ей нравишься…

– И ты, я так полагаю, сказал ей то же самое. Только первый. Да?

Дэм кивнул и вытер глаза рукавом. Оранжевая ткань потемнела от слез. Я снова присел перед мальчиком и заглянул ему в глаза. Я долго молчал, а Дэм беззвучно плакал и смотрел на меня. Потом он всхлипнул и протянул руки, чтобы обнять меня, но я быстро встал и отвернулся в окно.

– Ясно. Спасибо, что просветил меня. А то я продолжал бы врать, как идиот. Я все понял, Дэмиэн. Уходи.

Дэм тяжело вздохнул и подошел ко мне.

– Я сказал: уходи, – повторил я.

– Ну прости меня. Ну пожалуйста. Ну побей меня, если хочешь. Только прости… Итан, не могу я тобой ссориться. Прости, пожалуйста.

– Я тебя простил. А теперь уходи.

Дэмиэн опустил голову и постоял так с минуту, не веря в то, что я только что сказал ему все это. Потом он всхлипнул так, что у меня сердце облилось кровью, сжал кулаки и выбежал вон, плечом распахнув дверь. Я провел по стеклу пальцем, и мне ужасно захотелось долбануть по нему кулаком и разбить вдребезги. На какую-то секунду я даже решился, но вовремя одумался и резко повернулся к двери. Я надеялся увидеть там Дэмиэна. Увидеть и подойти к нему, вот чего мне вдруг захотелось.

Но его, конечно, уже не было в комнате. Наверняка он бежал сейчас домой, не видя дороги из-за вырывающихся слез. Дверь была распахнута настежь. Только через несколько минут я отошел от окна, закрыл дверь за Дэмиэном и посмотрел на свой портрет.

– Что скажешь? – обратился к нему я. – Теперь я остался совсем один. Нет у меня больше Лин и Дэмиэна, нет и не будет никогда. Ты в этом виноват, только ты.

Я закусил губу и сорвал портрет со стены. Зацепил край обоев и резко дернул, со всей злостью, которая вырывалась изнутри.

– К черту! – заорал я. – Все к черту!

Я оторвал все обои и опустился в груду обрывков. Я сидел так, наверное, очень долго и не заметил и не запомнил, как и почему вырубился в этой бумажной куче. Утром я проснулся среди разбросанных клочков. На щеке у меня отпечатался портрет Шона. Я смыл отпечатавшийся графит ледяной водой. Она затекла мне за шиворот и потекла по спине и по груди. Я содрогнулся и сунул под струю всю голову. Я тут же замерз и, высунувшись обратно, уткнулся в свое отражение.

В зеркале отражался тощий и мокрый растрепанный уродец с искореженным лицом. Совсем не тот улыбчивый мальчик-подросток с портрета, нет; хмурый бледный Кристиан, дурной и невезучий. Я оторвался от своего отражения, прошел в коридор, пнул обрывок обоев и вышел во двор. Я пошел, куда глаза глядят, ни о чем толком не думая, а очнувшись, понял, что пришел к домику Шона. Я подумал немного и позвонил в дверь.

– Айгер! Какими судьбами… А где диван? Ой, а ты чего такой покоцанный? Ты вообще спал? – испугался Шон. – Заходи. Ты чего – есть пришел?

– Я к тебе только жрать хожу и денег просить… Да?

Шон приподнял брови.

– Ну… в общем, да, – Шон, наверное, пошутил. Но я был в таком состоянии, что юмора не воспринимал.

– Ладно, я тогда пойду, – буркнул я и развернулся. Шон поймал меня за рукав толстовки.

– Да погоди. Что у тебя там такое сотворилось? С девушкой, что ли, поругались?

– Да ни с кем мы не ругались. Шон, скажи, на хрена мне жить?

– Да вы, сударь, никак повеситься решили… Или еще раз вены вскрыть хочешь?

– Я не хочу. Я… не знаю. Я не знаю, чего хочу. Шон, я хочу чтобы ничего не было. Совсем ничего. Понимаешь? Не хочу ничего помнить и хотеть. И чтобы никого вокруг. Я не могу больше… Так бывает, Шон? Если я умру, будет так?

– С Морганом говорил? Что он тебе сказал?

– Ни с кем я не говорил. Ты не понимаешь… Ты не поймешь. Жизнь – это самое большое дерьмо на свете… И я тоже.

– Да эдак ты спятишь, Айгер. Вот что. Ляг-ка ты отдохни. Может, тебе выпить? Хочешь?

– Хочу только ничего не помнить…

– Да тебя с первой с первой рюмки кроет. Так что не вопрос.

Шон вбежал на кухню, помешал огромной ложкой жарящиеся макароны на сковороде, распахнул буфет и достал оттуда бутылку. Все остатки из нее он вылил в кружку. Подумал и решил не переливать обратно, хотя знал, что этой кружкой меня вполне можно убить. Пить я не умею совершенно.

– Итан, да зайди ты. Не стой в коридоре.

Я снял кроссовки, зашел в кухню и сел за стол напротив Шона.

– До чего ж надоело, Шон.

– Чего тебе надоело? Выкладывай, что случилось. Во что ты опять вляпался?

– Я не вляпался. То есть… не знаю. Я не говорю Дэмиэну и половину правды. А Лин я наврал все абсолютно… Я не хочу больше врать, а сказать правду я не могу, понимаешь? Да расскажи я всю правду, они бы меня презирали. Я запутался, Шон. Устал и запутался… Ну давай свой стакан, чего ты его зажал.

– Погоди. Ты выпьешь, а потом я от тебя ни слова не дождусь. Айгер, а скажи мне, зачем тебе вообще все это надо? Я имею в виду, вот так сейчас пыхтеть по совершенно непонятному поводу. Я тебе еще в парке сказал – брось ты все и забудь. Они тебе кто? Случайные знакомые. Почему ты решил, что не можешь без них жить? Тебе вообще глупо на что-то надеяться.

Я опустил голову на стол.

– Да я понимаю, что не на что. Шон, во мне что-то просто отключается. Я когда с ними, я просто забываю обо всем. Не знаю, может, я просто от людей отвык. Может, меня так к любому бы потянуло. Но понимаешь… я правда без них не могу.

– Айгер, ну не мог ты привязаться к парню за несколько дней так, чтобы сейчас изводиться. И влюбиться в эту девушку… как ты сказал, ее зовут? Лин… ты тоже не мог за два дня. Это просто глупости. Это невозможно.

– Дэм ко мне бегает месяц почти. А Лин… Шон, я не знаю, что со мной творится. Ты, наверное, прав, это невозможно. Но не могу же я врать самому себе и говорить то же самое. Я псих, да?

Шон молчал. Он подвинул кружку ко мне.

– Да вовсе и не за два дня… Два года, Шон.

– Два года? И за два года ты так и не подошел к ней?

– Если бы не Дэм, не подошел бы никогда. Шон, мне бросить это все, да? Наверное, стоит бросить. Чем дальше – тем больней. Ну почему я такой дурак, скажи? А вчера вечером ко мне прибегает Дэм, прибегает весь в слезах и говорит, что все рассказал ей. Я чуть не умер на месте.

– Что он рассказал?

– Да все. Все, что я соврал, он рассказал как есть. Что я совсем нищий…

– А что он сказал не так? Это же правда.

– Это правда, но я-то сказал, что я племянник Торна.

Шон присвистнул.

– Ты ненормальный? Ты бы сразу Рокфеллера взял в родственники. Что ж так мелочиться, какой-то Райан Торн…

– Не смейся… Я не подумал. Я вообще не знаю, о чем я думал. Но это еще не все. Я ей сказал, что приехал из другого города и никогда раньше не жил здесь, сдавал эту квартиру. Да… а у меня все стены разрисованы. Я ей их даже показал… Я вообще не понимаю, зачем я врал. Да так идиотски, просто идиотски!

Я глотнул и закашлялся.

– И это тоже не все… Это самое ужасное. Я теперь к ней больше не пойду. Не хочу выглядеть полным дерьмом… Дэм сказал…

– Сказал, что ты ее любишь, – угадал Шон. – А я предупреждал. Да уж, Айгер… Ну что ж ты какой невезучий человек?

– Не знаю. Скажи, что мне теперь делать?

– Действительно, задача. А ведь Дэм не сделал ничего плохого. Видно, момент был подходящий. Было бы хуже, если бы тебе пришлось рассказать это куда позже.

– Да я понимаю… Но как мне ей в глаза теперь смотреть?

– Знаешь что? Проспись, пойди к ней и все расскажи сам. И уходи. Понял? Так будет лучше для тебя самого.

– А Дэмиэн?

– У Дэмиэна есть дядя. Он не один. Он прекрасно сможет без тебя.

– А я?

– Что – ты?

– Я без него смогу… прекрасно?

– Не сможешь. Но это будет лучше, чем если в самом конце он плюнет тебе в лицо за то, что ты лжец. Так что ему тоже все расскажи. Все-все. Тебе незачем страдать сейчас вот так. Все равно ты никогда не будешь с ними вместе.

– Что ты говоришь сейчас такое, Шон? Хоть ты этого мне вслух не говори.

– Ну прости… Я просто хочу, чтобы ты понял. Да… кстати, а Дэм не сказал, и как к этому отнеслась твоя девушка? Не знаешь?

– Она не моя девушка. Она просто Лин… Да, знаю.

– Как же?

– Да ну… Сказала, что я ей нравлюсь. Дэмиэн мне так сказал… может, соврал. Наверное, соврал, да? Разве я могу ей нравиться… вот такой.

– Что же у тебя все не как у людей… Знаешь что? Ложись в больницу, и все дела. Я уж и не знаю, как тебе помочь.

– В психушку, что ли? – наверное, алкоголь уже ударил мне в голову, раз в нее пришла такая дикая мысль.

– Там тебе самое место… Да нет, к Моргану. Выбрось из головы всю эту ерунду. Хочешь, я сам им все расскажу. Если бы мог помочь тебе как-то еще, я помог бы, ты же знаешь. Но нет выхода.

– Ты меня здорово утешил… – усмехнулся я, чувствуя, как все уплывает из-под ног. – Да. Ты прав, наверное. Пойду к Моргану…

Я проснулся на непривычно удобной кровати Шона и сразу вспомнил все, что случилось. У меня тут же упало настроение, я даже почувствовал, как что-то опустилось внутри. Шон сидел рядом на табуретке и смотрел куда-то в сторону. Я шевельнулся, и Шон обернулся на меня.

– Проснулся… Привет. Долго ты спал.

– Да? А который час?

– Половина второго ночи.

– Ого…

– Я все думал, что тебе делать. Я подумал, что не надо тебе идти к Моргану. Не хорони себя раньше времени. Побудь с ними, пока можешь. Тебе, наверное, потом действительно будет больнее. Но я бы выбрал так.

– А что же мне делать сейчас?

– Не знаю. Расскажи им. Посмотри, как они отнесутся.

– Как? Скажут, чтоб я убирался. У меня два выхода. Или бросить все сейчас, или продолжать врать, если я хочу побыть с ними еще немного.

– И что ты выберешь?

Я усмехнулся.

– Я вообще-то шел за советом к тебе. И даже получил его, только теперь ты решил предоставить свободу выбора мне самому. Я не знаю. Я не смогу признаться. Значит, буду врать дальше…

– А ты не ври. Просто не говори, и все.

– Ох… Знаешь, как паршиво я себя чувствую? Ладно. Пойду я домой. Мартина спит, да?

– Да. Оставайся до утра.

– Нет, не надо. Спасибо.

– Айгер… не кончишь себя где-нибудь?

Я покачал головой.

– Нет. Не сегодня…

Я вышел из дома Шона. На улице было свежо и прохладно, и я порадовался тому, что можно вдохнуть теплого чистого воздуха и хоть чуть-чуть поднять себе настроение.

А может, стоило поднять его еще больше.

Я не пошел к себе домой: повернул в противоположную сторону. К Дэмиэну…

Я звонил в дверь долго и настойчиво. Звонил минуту, две, три. Наконец дверь открылась, и я присох к земле. В дверях, облокотившись о косяк, стоял Райан Торн.

– Здравствуй, – сказал он и приподнял бровь. – Здравствуй, Кристиан. Давно не виделись. Как дела?

Я обмер. У меня язык не поворачивался что-нибудь сказать. Когда я решил, что стоять вот так, молча, еще хуже, Райан уже заговорил снова.

– Я так понял, ты живешь здесь давно. В комнате Дэмиэна стояла твоя сумка…

– Где он?

– Где положено, в своей комнате спит. Не один, с каким-то мальчиком, я бы очень хотел знать, с каким. Но и это еще не все. В соседней комнате спит девушка, которую я не имел чести видеть раньше. И, похоже, ты тоже пришел сюда переночевать. У нас открылась новая ночлежка "У Торна". Так? Признайся, Кристиан, ты организатор всего этого?

Райан вышел на улицу и тихонько притворил за собой дверь. Я понял, что он приехал совсем недавно, даже не стал тревожить и будить Дэмиэна. Я сильно растерялся.

– Нет, я не… Послушайте, Райан, никто же не знал, что вы…

– Что я приеду так рано? Значит, до моего приезда тут можно устроить притон? Значит, так. Я тебя предупреждал уже один раз, чтобы ты не подходил к моему племяннику на сто километров…

– На десять, – перебил я.

– Что – на десять?

– Вы говорили, на десять.

– Наглец, – покачал головой Райан. – Я тебя предупреждал, чтобы ты не подходил к Дэмиэну. Что я пообещал сделать с тобой, надеюсь, ты помнишь?

Я кивнул.

– Вы обещали спустить меня с лестницы. Не утруждайтесь, если будет такая необходимость, я сам себя спущу.

– Необходимости такой нет. Вот твоя сумка, – Райан отворил дверь, взял из коридора выставленную сумку, и поставил передо мной, – вот твоя сумка. Бери ее и убирайся. Навсегда.

– Дэмиэн все равно придет ко мне.

– Не придет.

"Может, и не придет, – подумалось мне. – После того, как я его прогнал, наверное, и правда не придет".

– Мне нужно с ним поговорить.

– Как-нибудь, – развел руками Райан.

– Нет, вы меня не поняли. Мне очень нужно с ним поговорить.

– Иди с бомжами и наркоманами в парке поговори, – отрезал Райан. – Тебе среди них самое место. Здесь больше не появляйся. Я не шучу с тобой, Кристиан. Если я сделаю так, что тебя вдруг не станет, мне ничего за это не будет. Ты прекрасно знаешь это.

– Да, я не дурак.

– Вот и отлично…

– Но почему вы решили, что я вас боюсь?

– Я вовсе так не думаю. Мне все равно. Я забочусь о Дэмиэне. Я предупредил тебя, а ты сам делай выводы.

– А я уже сделал…

– Да? И какие же?

– Вы не любите Дэмиэна. Он вам не нужен.

– То есть, то, что я запретил ему подходить к тебе, и называется нелюбовью с твоей точки зрения? Ты высокого мнения о себе.

– Нет. Я не настолько глуп, чтобы рассуждать так примитивно. Вы выбрали банк и какой-то идиотский бизнес. А Дэмиэн совсем один. Он даже гимназию, в которую вы его устроили, ненавидит…

– Да, я выбрал банк. Знаешь почему? Потому что он приносит прибыль и большой доход. А это деньги. Разве жил бы Дэмиэн в таком доме, имел бы такие игрушки, дорогую одежду…