Текст книги "Оранжевое лето"

Автор книги: Яник Городецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Я долго шел и все думал, что же мне теперь делать. Нужно было найти силы и пойти объясниться с Лин. Я поступил не просто глупо. Сегодня я, пожалуй, переплюнул самого себя. Но слов не было, как не было и настроения. И смысла.

Дойдя до моста, я вцепился в поручень – голова закружилась. Нет, я не мог сейчас быть один. Я подумал и пошел к Шону.

Он должен был быть сейчас на работе, но почему-то оказался дома. Дверь он распахнул после первого же звонка.

– Пришел мой диван? – спросил он, даже не пытаясь поверить в свои слова. Уже спустя мгновение Шон стал серьезным. – Ты что? Ты… нормально все?

Я пожал плечами и осторожно взялся за косяк, чтобы не упасть.

– Слушай… Ты странный какой-то. Давай к Моргану съездим вдвоем. Прямо сейчас.

Мне было все равно, но я все-таки усмехнулся.

– А зачем? – спросил я.

– Что у тебя случилось? Иди, присядь пока, я сейчас джинсы найду и поедем. Ну так что у тебя опять?

Я прошел в кухню и опустился на табурет.

– Ничего, Шон. Ничего хорошего.

– Рассказал?

Я покачал головой.

– Нет. Нет и не буду. Я все сломал, Шон. Я только что очень сильно ее обидел. И я даже не знаю, чего мне хочется – попросить прощения или оставить все как есть. Я не хотел так, понимаешь?

– Ты удивительный человек… Почему к тебе удача так не тянется, как всякая зараза? Все, пошли.

– Да зачем?

– Затем, что я так сказал! Вставай!

Я покорно встал с табуретки и пошел за другом. Он запер дверь и помог мне дойти до остановки, придерживая меня за плечо. Мы сели в автобус, на самое дальнее сиденье.

– Чего ты ей наговорил? – спросил Шон. Я покачал головой.

– Нет. Я не могу сказать. Да разве это уже важно…

– Итан, – Шон толкнул меня в плечо, – ты брось, ясно? Думай о хорошем.

– А нет ничего хорошего, – прошептал я. – Что может быть хорошего? Я дам дуба осенью, что тут хорошего? Я никогда не увижу твоего ребенка, никогда не стану Дэму хорошим братом и никогда не скажу Лин все, что хочу. Ну и что тут хорошо?

Шон ничего не ответил. Конечно. А что он мог сказать?

Мы подъехали к остановке. Шон хотел помочь мне спуститься с пары ступенек, но я только смахнул его руку с плеча и недовольно дернулся.

В кабинет к Моргану я заходить не хотел. Меня туда втолкал Шон. Он поздоровался с Морганом, и тот тревожно оторвал голову от какой-то бумаги. Шон незаметно от меня скорчил гримасу, пытаясь все объяснить без слов. Морган встал из-за стола, потянулся и подошел ко мне.

– Здравствуй, – сказал он.

– Привет, – выдавил я. Я все еще не понимал, какого черта тут делаю, но сопротивляться сил не было, и я покорился.

– Как дела? – спросил Морган, а я посмотрел на него, не скрывая удивления.

– Замечательно, – расцвел я. – Как заново родился. По утрам пробегаю два километра, бессонницей не страдаю, поясницу не ломит…

Шон закатил глаза. А я понимал, что обижаю их обоих, но ничего не мог поделать, так сильно злился.

– Ладно, извини, – усмехнулся Морган. – Сядь. Тошнит или нет?

– С какой стати? Я сказал, что чувствую себя отлично.

Я сел на кушетку и оперся спиной о стену. Мне вдруг очень захотелось спать, и я даже закрыл глаза на несколько секунд. А когда открыл, Шона и Моргана рядом не было. Я догадался, что они вышли из кабинета, чтобы я ничего не слышал.

Очень надо…

Я подошел к пузатому круглому аквариуму на белой тумбочке. В нем плавала одинокая золотая рыбка среди водорослей. Интересно, сколько людей, заходя сюда, загадывали одно и то же?

Лезут же в голову всякие глупости… Я прислушался.

До меня долетали обрывки фраз. Но я же не подсушивал, я просто слышал, потому что стоял близко.

– Я ничего уже не сделаю. Он никакой, Шон, – тихо сказал Морган, а я напрягся, сжав в кармане сигару.

– Что значит "никакой"? Морган! Ты точно знаешь? Так сколько?

– Я… не знаю. Я думал, еще лето. Да что там – я был уверен, – Морган сделал паузу. – Нет, Шон. Он не дотянет до осени. Он… и так уже видно…

– А сколько? – допытывался друг. Я посмотрел на себя в зеркало, но не заметил ничего особенно страшного. Что ему там видно?

– Я не знаю… Может… может, еще месяц. Может больше.

– Может, меньше, – вставил Шон. Ответом ему была тишина.

– Я могу сказать ему сейчас, – сказал Морган спустя полминуты.

– Я сам потом скажу…

Мое воображение живо нарисовало мне мнущегося Моргана с опущенной головой. Наверняка он так и стоял за дверью, не отрывая взгляда от пола и сжимая руки за спиной. Только так он и говорил людям о том, что они скоро умрут. В глаза он не мог смотреть. Я сам видел. Он так мучился, как будто все происходило по его вине.

Я сел обратно на кушетку и достал из кармана сигары. Морган и Шон с минуту стояли за дверью молча, а потом зашли. Я быстро посмотрел на них и ничего не стал переспрашивать.

– Морган, хочешь сигару? – предложил я. Он подошел ко мне. Держался он бодро и весело, но я знал его достаточно, чтобы сказать, каково ему сейчас на самом деле.

– Ничего себе. Давай… Откуда у тебя такая? Кубинская…

– И правда ничего себе, – Шон посмотрел Моргану через плечо. – У тебя их вообще сколько?

– Еще одна есть. А тебе понравилась?

– Так я не курил. Я ее отдал… тоже Моргану.

– Ну тогда и третью забирай, – сказал я.

– Не… Крепкие очень. Давай одну…

Домой я не пошел. Добрел до моста и стал кидать в реку камни, которые только что подобрал на берегу. О разговоре Шона с Морганом я не думал. Вспоминал только, как подобрал зажигалку и ушел от больницы. Надо было остаться и помочь… Ведь пообещал же.

А чего мне мучиться теперь… Перелезть поручень, да вниз головой отсюда. И никаких тревог, никаких терзаний и раскаяний.

Я посмотрел вниз, в воду, куда, тяжело булькнув, уходили камни, и мне стало тошно от своих мыслей. Сигарет не было… денег тоже. Я поджег сигару и попробовал закурить. На глаза навернулись слезы, и я закашлялся, согнувшись пополам. Мимо проходили люди, неприязненно косились на меня, а мне было все равно – я сполз на асфальт, опершись спиной о гранитный поручень. Мне показалось, что на обрыве промелькнула оранжевая рубашка, но в ту же секунду она исчезла, и я решил, что мне привиделось.

По-моему, я задремал: когда Дэмиэн подошел ко мне и взял за плечо, я вздрогнул и резко вскинул руку. Часы показывали уже шесть. Ничего себе! Что делал я на мосту больше двух часов? Спал?

– Ты офигел, да? – обиженно и зло спросил мальчик. – Лин звонит мне на мобильный, чуть не плачет, спрашивает – где ты. А я понятия не имею! Я ходил к тебе – тебя нет дома! Я уже был на берегу, на катере, на обрыве, даже на базаре! Где ты ходишь? Итан, вставай сейчас же! Лин волнуется, в самом деле! И я тоже! Знаешь что?! Купи себе мобильный! – выругался Дэмиэн и рывком достал из кармана трубку. Он набрал номер, и я услышал гудок.

– Лин, привет… Да, нашел. На мосту. Сейчас…

Я резко встал и отошел от мальчика. Он нахмурился и подбежал ко мне.

– Поговори с ней! – скомандовал он. – Итан, имей совесть! Она беспокоится, звонит мне, спрашивает… Она бы со мной пошла, но с кем Эвана оставить?

– Я не буду с ней разговаривать, – тихо сказал я.

– Почему?!

– Неважно. Скажи, что со мной все нормально. И передай, что я козел. Этого достаточно. Она поймет.

– Ничего я передавать не буду, – буркнул Дэм и положил телефон на поручень. Я подумал немного и неуверенно взял трубку. Я молчал, но девушка догадалась, что я держу телефон.

– Итан…

Я посмотрел на Дэма. Мальчик положил локти на холодный гранит и недовольно обернулся.

– Не обижайся, Итан… Пожалуйста. Я не хотела тебе так сказать. Правда, не хотела. Не злись, пойми правильно. Я на нервах, ты тоже. Ты… ты можешь прийти сейчас?

Я молчал.

– Зачем? – тихо спросил я.

– Я хочу тебя увидеть, – так же тихо ответила мне девушка. А я… черт возьми, а я как хотел!

– Не надо, – отрезал я, а Дэм вскинул голову. Он смотрел на меня, недоверчиво прищурившись. Бедный Дэм…

– Я тебя прошу. Пожалуйста, – повторила Лин. – Я боюсь Эвана одного оставить. Я пришла бы сама… А он проснется и испугается.

– Не надо, – снова покачал я головой. – Я хочу уйти. Так будет проще.

Дэмиэн распахнул глаза.

– Что? – прошептал он, а я отвернулся. Лин долго молчала, и я только слышал, как она тихо дышит в трубку.

– Ладно, – сказала она. – Как захочешь… Только сначала зайди ко мне. Ну последний раз. Я только попрошу у тебя прощения, и все. Итан… А ты… Ты проиграл мне желание. Я хочу, чтобы ты пришел. Пожалуйста!

– Лин, – я попробовал возмутиться. Но все-таки она была права. Я проиграл…

И в глубине души я даже радовался, что все повернулось так. Теперь у меня не было выбора, и я кивнул. Потом я понял, что Лин не видит меня, и сказал:

– Ладно…

Я отдал телефон мальчику. Он медленно подошел и одним взглядом потребовал, чтобы я все объяснил ему. Я тяжело вздохнул.

Сегодня все стало серым. Больше не было оранжевого лета. Оно кончилось куда раньше календарного. Только рубашка Дэма с оторванными наполовину рукавами дерзко била в глаза и неприятно напоминала обо всем, что было.

– Напортачил я, – сказал я мальчику. – Я… я очень плохой человек, Дэм.

– Ты пойдешь к ней? – Дэмиэн сделал вид, что не слышал. Я пожал плечами.

– Да. Я проиграл.

– Только потому, что проиграл?

– Не знаю…

– Не надо так, – сказал Дэм, глядя на меня из-под длинных и пушистых, смело торчащих вверх ресниц. – Итан…. Зачем? Ну зачем ты так говоришь?

Он смотрел на меня пристально и долго. Я подумал, что он видит меня насквозь. Я взял себя за плечи и отошел к краю моста. В реке отражался оранжевый диск. А оранжевого лета больше не было. Не было…

– Ты любишь ее, – не спросил, а убедительно сказал мальчик. Я обернулся.

– Ну и что? – спросил я, помолчав минуту.

– Ты не можешь уйти, – прошептал Дэм и взобрался на мраморный поручень. Он свысока посмотрел на меня. А мне было неудобно смотреть на него против солнца. – Даже если ты виноват. Она тебя ждет. Она тебя любит…

Я поднял голову. Фигурка мальчика была очерчена темном силуэтом на фоне яркого неба и оранжевого солнца. Тоненькие лучи путались и плясали в белых растрепанных волосах.

А оранжевого лета больше не было. Не было.

– Нет, – сказал я. – Она благодарна мне за то, что я помог Эвану. Она сама мне сказала.

– Дурак, – изрек мальчишка. Я только повел плечом. – Иди. Иди к ней сейчас. Ты же сам хочешь.

– Ну и что? – повторил я.

– Ну и все, – решительно сказал мальчик, спрыгнул с поручня на мост и медленно побрел в сторону своего дома. Только дойдя до конца моста, он обернулся, посмотрел на меня и снова пошел вперед, ничего больше не сказав.

Я достал зажигалку из кармана, повертел и подбросил в руке.

"Может, тебе стоит что-нибудь изменить?" – вспомнил я и посмотрел на обрыв, гордо возвышающийся над рекой отвесным скалистым склоном.

Может, и стоит.

Я задумался. Потом размахнулся и швырнул зажигалку в реку.

И снова я сперва позвонил в дверь, и только потом вспомнил, что звонок не работает. А постучать я не успел. Лин открыла мне раньше, чем я собрался. Я не думал, что она ждет меня у двери, и вздрогнул. Я сделал шаг назад и неуверенно посмотрел на девушку. Я молчал. Мы оба молчали, и стояли так довольно долго, не решаясь заговорить.

– Ты чего такой… помятый? – спросила Лин.

– Не знаю… На мосту сидел, – пробормотал я, и мы снова замолчали.

– Ну ты… заходи, – предложила девушка и отошла в сторону.

– Да я так, – сказал я. – Прямо тут. В общем…

– Так не годится, – она покачала головой. – Зайди. Зайди, не стой в пороге. Хочешь воды?

– Да нет, я…

– Ну все равно… Зайди. Пожалуйста. Зачем нам тут стоять, если можно в комнате поговорить.

Я зашел и тихо запер за собой дверь.

– Ладно. Я ненадолго. Как Эван, Лин?

– Ничего. Он скоро уже проснется…

– Ты ему передай, что я прошу прощения. Так и скажи, что я не хотел сделать ему больно. Может, он меня простит.

– Он даже доволен, я тебя не обманываю, – Лин неожиданно улыбнулась, а я подумал, что непременно нарисую ее еще раз, когда приду домой. Но это я подумал мельком. – Представляю, как он будет хвалиться Дэму. Вот смешной человек… Нам бы с тобой быть такими оптимистами… – она вздохнула, грустно улыбнувшись. Я напряженно стоял у порога. – Поговори с ним сам. Знаешь что? Оставайся. Давай я сейчас постираю хотя бы твою майку. Не пойдешь же ты так на улицу.

– Шел же… Лин, ты что? Я не понимаю тебя. Я пришел не для того, чтобы ты стирала мне майку. Я хотел…

– Теперь это уже не важно. Я тебя не выпущу.

– Что? – я подумал, что ослышался. – То есть как?

– Вот так. Этот замок заедает. Ты только что его закрыл. Попробуй теперь отпереть… – Лин хитро, как Эван, прищурилась и посмотрела мне в глаза. Все-таки сын был на нее похож.

Я не стал пробовать. И так все было ясно.

– Это не имеет значения, – я покачал головой без тени улыбки. Мне не было смешно или весело. – Я все равно уйду.

– Не раньше, чем я скажу тебе все, что собираюсь. Ты сильно обиделся?

– Я не обиделся. Я вел себя как придурок.

– Мы оба… Но я все-таки больше. Просто знаешь… тяжело смотреть, когда кто-то рядом жжет себе руку. Да и спросил ты такое… не совсем в нужный момент.

– Я понял.

– Ты обиделся… Я знаю, что обиделся. Но я не хотела тебе такое сказать.

– Да это неважно, – я опять попытался завести разговор в нужное русло, но Лин снова не дала мне начать.

– Это важно. Прости…

– Это ты прости, что я тебя там бросил.

– Правильно сделал… Но куда ты исчез потом? Дэм обегал весь город. Я ему звонила каждые пятнадцать минут. Мы извелись оба. Разве так делают… Ладно. Все уже. Давай мы забудем весь этот день. Как будто его не было. Только утро… Ты подарил мне самые красивые цветы на свете. А Эвану устроил настоящий праздник. Пойдем… я дам тебе свитер. А эту штуку снимай. Ты замызганный, как черт.

– Лин! Я не хочу. Я сам прекрасно справлюсь.

– Тебе будет трудно. У тебя рука… А у меня машинка стиральная. Она не сгорела, это здорово. Так что давай без разговоров.

– Нет. Не дам.

Лин меня проигнорировала. Она зашла в комнату, достала из шкафа бежевый свитер и молча протянула мне. Я покосился на него.

– Аарона? – спросил я. Наверное, не очень вежливо получилось.

– Итан! Откуда у меня свитер Аарона? Это мой, – девушка укоризненно посмотрела на меня. Она улыбалась, и мне тоже вдруг стало смешно. Мы стояли в прихожей и тихо смеялись, чтобы не разбудить Эвана в его местами обугленной кровати.

Я усмехнулся, взглянув еще раз на теплый бежевый свитер у себя в руках, и быстро переоделся, пока Лин включала стиральную машинку в ванной. Я радовался, что она не видит моих ребер и шрамов.

Свитер оказался удобным. Я не без грусти отметил, что размер у нас с девушкой почти одинаковый. Я посмотрел на себя в зеркало и прошел в кухню.

Я совсем забыл про стену! С нее на меня весело смотрел Эван, задумчиво – Дэмиэн, и совсем беззаботно – лохматый Гардиан. Все трое – набросанные бледным голубым фломастером, но все равно живые, как на фотографии.

А на полу стояло два десятка баночек с красками, были разбросаны кисти и газеты. Я посмотрел на стену, на пол… Зацепился взглядом за фломастер, закатившийся между банок, и поднял его.

– Ну что, великий гений карандашей и красок… Так я тебя назвала, верно? Кристиан… Ты же не можешь не дорисовать нас, – услышал я и обернулся. Лин стояла в дверном проеме, опершись о косяк и улыбаясь. Нет, так только она умеет улыбаться. Я смутился.

– Сейчас? – не понял я.

– А что тебе мешает? Хочешь, я тебе борщ разогрею? Твой любимый, между прочим.

– А она разве не сгорела? – я кивнул на плиту.

– Она жаропрочная…

– А провода как же?

– Так она плотно стоит. Что им сделается? Ну так что? Я тоже буду. Давай?

Я слопал тарелку борща, и жизнь снова стала прекрасна. Мне совершенно расхотелось куда-нибудь уходить. И вообще – с какой стати я решил, что оранжевое лето кончилось? Я сидел в зале на удобном уютном диване, в теплом свитере… в обгоревшей квартире, все равно оставшейся самой желанной. Но все это было не самое главное.

Я мысленно сказал Дэмиэну спасибо а то, что он заставил меня прийти к Лин. Сейчас я понимал, что не уйду. Не смогу. Пусть больше на месяц, на день. Хоть на минуту. Только вместе.

– Ну что? Ты уже понял свою ошибку и никуда не пойдешь?

– Так замок же заело, – вспомнил я. Лин засмеялась.

– Я пошутила, – сказала она. – И правильно сделала. Все… Пойдем на кухню. Будешь рисовать меня. Согласен? И себя тоже.

– Себя не буду.

– Куда ты денешься… Ты что же, решил, что я тебя покормила просто так?

– На это я даже я не рассчитывал, – отшутился я. – Ладно уж… Пойдем.

Я взял фломастер и в глубокой задумчивости оглядел стену. Я уже видел на ней Лин – точно как у себя на портрете, у того самого дерева, на котором сидел Эван, и под которым – Дэм. Я видел, как надо нарисовать, но начать не решался. Я открыл колпачок, и моя рука застыла в воздухе. Я понял.

– Слушай, Лин… Я так не могу, – серьезно сказал я.

– А что? – спросила девушка и посмотрела на стену, а потом на меня. Я смущенно опустил голову. Не получалось у меня рисовать Лин при ней самой. Она все поняла еще до того, как я нашел правильные слова. То есть я их вообще не нашел, а Лин уже улыбнулась.

– Все с вами ясно, сударь… Ну ладно, рисуй, – сказала она и вышла из кухни. Я постоял немного у стены, примеряясь как следует, и осторожно провел несколько линий. Одна за другой они ложились на холодный бетон. Получалось медленно и неуверенно, но с каждой минутой я вдохновлялся, зажигался и получал все больше удовольствия. Я вспоминал огромный портрет на холсте, и старался нарисовать точно так же. Я помнил его до последнего штриха, и каждая последующая линия получалась все решительней и тверже. Пять минут спустя я уже забыл, где нахожусь, забыл, что только что умирал от стеснения: теперь я лихо скользил по стене, вдохновенно творя чудо на сером бетоне. Время летело, а я не замечал его; я был так поглощен своей работой, выкладывался без остатка, что не замечал ничего вокруг. Если бы мне только пришла в голову мысль обернуться!

Уже больше часа Лин стояла у меня за спиной, боясь вздохнуть или шевельнуться, чтобы не испугать и не смутить меня, а я и не догадывался об этом. И уж конечно же, я не догадывался, о чем она думает сейчас.

Я вздрогнул и выронил фломастер, когда почувствовал ее руки у себя на плечах. Он чиркнул стержнем по светлому свитеру и по брюкам, а я весь сжался и испугался.

– Лин, – прошептал я. – Ты что? Я чуть не умер…

Она ничего не сказала. А мне стало жарко от теплых рук и дыхания за спиной. Нет, я не ждал, я вовсе не хотел… Я и шел сюда, чтобы все оборвать…

– Лин, – пробормотал я. – Ну зачем… Я… свитер испачкал.

– Господь с ним, со свитером, – едва слышно сказала девушка. – Итан, а ты правда меня простил?

Я развернулся лицом к Лин. Я ее не слышал и не слушал. Я понял – сейчас. Именно сейчас нужно рассказать все. Моя тайна хуже всякой лжи, это я понимал.

В комнате Эвана скрипнула кровать. Мы с Лин переглянулись и побежали к нему. Мальчик не проснулся, он всего лишь перевернулся на другой бок.

На ноге у него был наложен огромный гипс. Он торчал из-под тоненького голубого одеяльца. Лин поправила одеяло на мальчике и пригладила его вихры. Эван улыбнулся и открыл глаза.

– Ма! – обрадовался он. – А у меня нога больше не болит!

Он попробовал шевельнуть загипсованной ногой, но тут же поморщился.

– Вообще-то нет, – пробормотал он. – Что-то побаливает. Мам, а Дэму я успею еще эту фигню показать? Или его снимут?

– Еще месяца полтора точно будешь хвастаться, – пообещала девушка. Эван изменился в лице.

– Полтора?! Это что – я почти все лето вот так буду? А я все лето не хочу…

– В твоем распоряжении будет август…

– Так день рождения у меня не в августе, – сказал мальчик.

– Твой день рождения все равно будет самый лучший, – пообещала Лин. Я встал у нее за спиной. Эван снова повеселел.

– Итан, смотри, что у меня! Такой здоровый… А вы меня сфотографируете? Я пойду в школу и всем покажу. Итан, а где велосипед?

– Понятия не имею… У Дэма, наверное.

– А в августе мне уже можно будет кататься? Я ведь уже умею!

Лин повернулась ко мне, и я понял, что она имела в виду, когда говорила про оптимистов.

– Ма… А как я буду ходить? На одной ноге прыгать? – засмеялся Эван. – Да?

– Нет, конечно… Никак.

– А гулять как же?

– Не дрейфь. Придумаем тебе какой-нибудь костыль. Но сейчас тебе гулять все равно нельзя. Надо лежать…

– Ну уж нет. Вы, значит, будете гулять, а я тут лежать? Щас…

– И мы тоже не будем. Будем рисовать…

– Да, будем, – мрачно буркнул Эван. – Пока ты на работу не уйдешь…

– Как я пойду? Я уже договорилась, чтобы мне дали отпуск.

– Да? – удивился я.

– А как же? На кого я его оставлю?

– На нас с Дэмом…

– Не рискну, – пошутила Лин. Эван подпрыгнул в кровати от радости.

– Тихо ты, лежи спокойно! Тебе нельзя сейчас дергаться, – Лин одернула сына, но он только отмахнулся.

– Я не дергаюсь, я радуюсь… И ты не пойдешь на работу завтра? А тогда мы поиграем в больницу? Все вместе! Я буду тем доктором, который загипсовывает больных… Как он называется?

– Хирург.

– Это же ты – хирург, – не поверил Эван.

– И я тоже.

– Так ты тоже можешь вот это на человека приделать? – Эван изумленно посмотрел сначала на гипс, а потом и на маму.

– Теоретически да, – засмеялась Лин. Я улыбнулся.

– Чего? – Эван решил, что мы смеемся над ним. – Теретически – это как?

– Теоретически – это не по-настоящему. Я же не врач, я интерн. Еще год я буду учиться. Ты забыл, что ли?

– Значит, не можешь?

– Могу. Но пока не имею права.

– Я понял, – сказал мальчик. – Это все равно что новую миссию открывать в гонках. Пока не выполнишь первую, вторую нельзя. Да?

– Вроде того…

В дверь постучали громкой ритмичной барабанной дробью.

– Дэмиэн! – Эван снова подпрыгнул. Лин вздохнула и пошла открывать. Я присел на кровать рядом с Эваном.

– Извиняюсь, – сказал я мальчику. – Прости, что не удержал этот велосипед дурацкий.

– Да ну! Я знаешь что читал? Что у маленьких кости быстро срастаются. А у меня не перелом даже, а трещина. Мне доктор сказал.

– Верно… Но ты все-таки веди себя поспокойней. Так будет еще быстрей…

В комнату ворвался Дэмиэн с Гардианом на руках и рюкзачком на плечах. Щенок бесцеремонно запрыгнул на кровать. Я хотел прогнать его, но Лин махнула рукой. Эван прижал к себе щенка, а Дэмиэн вопросительно посмотрел на меня. Я еле заметно кивнул ему.

– Где велосипед? – тут же спросил Эван.

– Дома у меня.

– Ну тогда ладно… А в августе я буду кататься.

– Как твой тамагочи? – спросил я мальчика, чтобы хоть на секунду отвлечь от велосипеда. Эван достал брелок из кармана.

– Ой, – спохватился он. – Его надо кормить и лечить… Он даже похудел, по-моему. Так что? Мы поиграем или нет?

До позднего вечера мы с Дэмом сидели у Лин на кухне. Я продолжал рисовать, а Дэмиэн читал вслух сказку о тех мальчике и девочке, которым в парке поставили памятник-фонтан. Книжку эту он нашел на полке у Эвана, и Эван смеялся и мешал нам слушать, все время забегая вперед и рассказывая, что будет дальше. Потом ему это наскучило, и он попросил листок бумаги и фломастеры. Дэмиэн продолжал, а Эван рисовал то, о чем он читал. Я набросал на стене себя – совсем близко, у кованой ограды. Потом я посмотрел в окно…

Время я потерял. За окном было еще не очень темно, но только потому, что темнело сейчас совсем поздно. Я бы вообще не остановился, если бы книжка не закончилась, а Эван не зевнул.

– Ой, – вырвалось у меня. – Это что – половина одиннадцатого? Лин! Ты что не напоминаешь нам, что пора домой? Все, Дэм, собирайся. Пошли…

– А я тоже не заметила, – девушка посмотрела на часы. – Только попробуй не прийти завтра.

– Как можно… – уверил Дэмиэн.

– Спокойной ночи, – сказал я и вышел в прихожую. Дэмиэн быстро зашнуровал свои кеды. Я возился дольше, а когда выпрямился, увидел, что Лин смотрит на меня и смеется. Дэмиэн тоже сдавливал смех и смешно булькал.

– Что? – не понял я.

– Ничего. Посмотри на себя… Держи, – она отдала мне мою толстовку – чистую и выглаженную, совсем как новую. Я приподнял брови.

– Ой, я и забыл… А когда ты успела?

– Успела…

Дэмиэн сел на раскладушку и заиграл на своей гармошке что-то очень заунывное. Я долго терпел, а потом не выдержал.

– Дэм… Сыграй что-нибудь повеселее, а?

– Всегда пожалуйста…

– А лучше вообще не играй, – попросил я. Дэм дунул два раза в гармошку и положил ее обратно в карман. Он поставил перед собой мою подушку и стал отрабатывать на ней прием удара слева. Я с интересом смотрел на него. Мальчик вошел в раж и вдохновенно истязал мою несчастную подушку. Я отвлек его.

– Ты неправильно делаешь. Ты мажешь… Понимаешь?

– Сойдет, – обиделся мальчик.

– Сойдет, верно… А хочешь, научу как надо?

– А ты, можно подумать, умеешь…

– Можно и подумать. Иди сюда, – я поманил мальчика к себе. Дэмиэн усмехнулся, но с раскладушки встал и лениво подошел ко мне.

– Давай, нападай, – сказал я. Дэмиэн повел плечом.

– Сам предложил, – отметил он и сделал шаг ко мне. Он неловко замахнулся, а я перехватил его руку и умело вывернул мальчика вбок. Дэмиэн перевернулся и оказался на полу.

– Е-мое, – пробормотал он.

– Больно? – испугался я.

– Нет, но… Как это?

– Так вот, – улыбнулся я. – Хочешь, научу.

– Да, конечно… А с виду ты не такой опасный, как на самом деле… У тех троих не было шансов. Знаешь что? Давай потом. Я устал сегодня. Весь день тебя искал, бегал. Итан! Зачем ты так придумал? Ты чуть не испортил все. Зачем ты так сказал Лин? Что хочешь уйти…

– Я и правда хотел.

– Ну зачем?

– Не знаю…

– Глупый ты… Ничего ты не понимаешь.

– Да это ты ничего не понимаешь, – возразил я. Дэмиэн фыркнул.

– Я?! Да я один для тебя сделал все, что надо! Не говори так. Вот смотри, – Дэмиэн притащил рюкзак из прихожей.

– Что ты еще придумал? – я заинтересовался. Дэмиэн жестом фокусника достал из рюкзака что-то белое и аккуратно сложенное.

– Помнишь, я говорил, что тебе пойдет белый костюм? – весело напомнил он. А у меня, по-моему, вытянулось лицо.

– Ты что? – возмутился я. – Я костюмы принципиально не ношу. Я выгляжу в них, как первоклассник. Я очень маленький для пиджака, Дэм! Мне не идет, правда. Ну не смотри так на меня, я тебе честно… и потом, нет костюмов моего размера. Разве только в детской одежде…

– Поспорим? – предложил Дэмиэн и кинул пиджак и брюки мне в руки. Я поймал их и развернул. – Это не все…

Мальчик вытащил из рюкзака рубашку и галстук. Я опешил. Черную рубашку и красный галстук!

– Ты издеваешься? Хочешь, чтобы я выглядел совсем как идиот?

– Ты будешь выглядеть как джентльмен, – Дэмиэн скорчил недовольную мину и покачал головой. – Но это тоже пока не все. Вот еще… Только я твоего размера не знал, взял тридцать девятый, – мальчик кинул мне две туфли поочередно. Я чуть не выронил пиджак и брюки. Туфли были черные и блестящие. Кожаные, очень аккуратные. Я озадаченно осмотрел их. Это в обмен на мои удобные кроссовки?

– Ты угадал… Но я не надену.

– Почему?

– Еще раз объяснить? Мне не идет. И что ты вообще придумал – красный галстук! Да и вообще!

– Вообще, вообще… Заладил. Ты хоть надень, посмотри, а потом уже критикуй. Это же не я придумал, а дизайнер…

– Кто?!

– Дизайнер. Я у Райана визитку спер в кошельке. Его Стэн зовут, а фамилию я не помню.

– Так, – я внимательно посмотрел на мальчика. Шутит или нет? – Значит, это костюм Райана?

Дэмиэн посмотрел на меня очень страшно. Так посмотрел, что я сам усомнился, что я не тупой.

– Это твой личный. По снятым меркам. Что же я, дурак – заказывать костюм по размерам Райана?

Чудесный ребенок. Меня удивляло, с какой непосредственностью Дэмиэн говорит мне такие страшные вещи. Как будто так и надо, честное слово.

– Откуда у тебя мой размер?

– От верблюда. Твои джинсы и олимпийка по-прежнему у меня дома. Забери, а то Райан рычит, достал уже. Я спрятал пока. Ну что тут непонятного? Я их отнес к нему в этот… офис. Он их вымерял и по ним скроил.

– О Боже, Дэмиэн…

Мою потертую олимпийку с оторванной подкладкой. Дизайнеру в офис…

Я застонал.

– Ну и во сколько тебе это обошлось?

– Этого я тебе сказать не могу…

– Почему?

– А зачем? Ну если сильно хочешь, то лучше сядь…

– Я сижу! Сколько ты отдал за костюм?

– Нет, я все-таки не скажу, – Дэмиэн засмеялся. – Надень, я посмотрю.

Я не стал допрашивать мальчика. Ясно было, что мне на такой костюм пахать всю жизнь.

– Откуда у тебя такие деньги? – устало спросил я и стал застегивать рубашку. Она была очень ладно сшита, а на пуговицах мелкими тиснеными буквами было написано имя этого самого Стэна. Я восхитился аккуратными крепкими швами. Ткань была очень приятная, а самое главное – размер был просто идеальный. Рубашка сидела, как влитая.

– Я же не купил аккордеон, – объяснил мальчик. Я оторвался от пуговиц. Я был уверен, что мой новый костюм спонсировал Райан.

– Ты купил его на свои деньги?

– А на чьи? Может, надо было у Шона попросить?

– Ну нет, – серьезно произнес я, подумав об этом. У Дэма заиграл телефон. Мальчик закусил губу и медленно достал трубку.

– Да? – неуверенно сказал он.

– Ну что – да? – вырвалось из трубки. Я прислушался, крутя двумя пальцами пуговицу. – Дэмиэн! Где ты? Ты все-таки совесть теряешь. Время – двенадцатый час! Ты с Итаном?

Дэмиэн растерялся, но после недолгой паузы все-таки решил сказать правду.

– Ну… да.

– Он далеко там или нет?

– Не… недалеко.

– Дай ему трубку, пожалуйста.

Я отпустил пуговицу и удивленно показал на себя. Дэмиэн пожал плечами и протянул мне телефон.

– Алло, – ответил я, ожидая услышать гневные речи в свой адрес.

– Кристиан, ты следишь за временем? У Дэмиэна есть дом. Я требую, чтобы ты сейчас проводил его. У тебя десять минут. Если он придет один, больше не выйдет.

– Я понял, – кивнул я. Услышать от Райана такое было все равно что вежливую просьбу.

– Ну давай скорей. Еще две минуты ничего не решат, – махнул рукой мальчик. – Одевайся! Как раз и Райан тебя увидит таким… официальным. Он это любит.

– А любит Райан узнавать, где и кому его племянник покупает такие костюмы?

– Вот и посмотрим. Ну давай, давай…

Я закончил с пуговицами рубашки и озадаченно посмотрел на галстук. Смешно, конечно, но… не приходилось мне с ними иметь дело. Только раз, в первом классе, мне мама на утренник завязала галстук. И я весь день ходил такой важный, и даже пытался смотреть на всех свысока – с высоты в метр.

Дэмиэн понял меня без слов.

– Давай я. Меня Райан научил… Мы с ним на скорость завязывали.

Мальчик действительно ловко и быстро справился с галстуком. Я хотел посмотреть в зеркало, но Дэм не дал мне подойти к нему.

– Погоди… Что раньше времени-то смотреть…

Я застегнул блестящие лаковые пуговицы белоснежного пиджака. Выходило довольно медленно и неуверенно. У меня почему-то не получалось быстро. Наверное, потому что я боялся подойти к зеркалу и увидеть там нелепого разряженного психа. Я чувствовал, что примерно так и будет. Мне вспомнилось, как я сказал Дэмиэну про китайскую вазу, и я безнадежно взглянул на глупо, парадно блестящие туфли.