Текст книги "Анубис"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 44 страниц)

– Оружие у тебя с собой? – спросил он Грейвса.

– Зачем? – удивился тот. – Нам надо взять упыря живьем.

– Твой научный порыв заслуживает всяческих похвал, – съязвил Могенс. – Но что, если тварь на это не согласна?

Грейвс движением головы показал на потолок:

– Эти сети от мастера, который вообще-то занимается тем, что поставляет оснащение охотникам на крупного зверя в Африке. Они настолько прочны, что могут укротить разъяренную гориллу.

– А если эти сильнее разъяренной гориллы?

– Тогда у нас возникнут проблемы, – усмехнулся Грейвс, но тут же успокоил, качая головой: – Не волнуйся Могенс. У меня есть кой-какой опыт с этими тварями. Они питаются падалью, а не охотятся за жертвой.

– Гиены тоже падальщики, однако они опасны.

– Обычно они не агрессивны, – настаивал Грейвс. – Выживание их вида зависит от того, чтобы никто не узнал об их существовании.

Могенс возражать не стал, но так выразительно посмотрел в сторону Тома, что Грейвс посчитал нужным объяснить:

– Его отец напал на них. Не забывай об этом. Даже самое миролюбивое животное будет защищаться, если на него нападают.

– А мать? – Могенс намеренно говорил тихим шепотом, чтобы Том его не слышал.

Но, кажется, это ему не совсем удалось, потому что Том повернул к ним голову и посмотрел на Могенса глазами, вдруг потемневшими от боли и гнева. Еще недавно Могенс задавался вопросом, годится ли он на такого рода кампании, а теперь вот задумался, не стоит ли скорректировать этот вопрос: годятся ли эти двое? Возможно, тот факт, что они явились без оружия, имел под собой совсем другую причину, не ту, что привел Грейвс.

Грейвс ответил на вопрос, выдержав долгую паузу, и ответ его не звучал слишком уверенно:

– Может быть, они защищали свою территорию.

– А Дженис? – горько спросил Могенс. – Там они тоже «защищали свою территорию»?

Грейвс, похоже, не знал, как вывернуться, и в конце концов спрятался за спасительное пожатие плечами.

– Мы здесь именно затем, чтобы ответить на этот вопрос. А теперь, пожалуйста, помолчи, чтобы не спугнуть их еще до того, как они появятся.

Нет, причина была не в этом, понял Могенс. Он хотел, чтобы Могенс замолк, потому что не желал продолжать эту тему. Может быть, потому, что знал куда меньше, чем хотел показать. А может, потому что знал об этом гораздо больше!

Грейвс снова протянул руку за фонарем и привернул фитиль. Свет отступил дальше под приступом тьмы и убывал до тех пор, пока не выцвел до блеклого желтого мерцания, которое не столько освещало, сколько подчеркивало черноту на своей границе. За ней крался страх.

Грейвс поднял руку, чтобы дать безмолвное распоряжение Тому. Было так темно, что Могенс не мог разобрать, что именно делал Том, но чуть погодя натянулся один из канатов, и он услышал повизгивающий ритмичный звук. Крышка последнего пока что закрытого ящика начала открываться. Противный сладковатый запах ударил Могенсу в нос, непривычный и в то же время странно знакомый, но прошло еще какое-то время, прежде чем Могенс действительно распознал его. Он невольно с отвращением втянул в себя воздух:

– Это же…

– А ты чего хотел? – оборвал его Грейвс тихим Шипом, который скорее напоминал шипение изготовившейся к нападению гремучей змеи. – Что мы приманим тварь бренными останками кошки мисс Пройслер? – Он гневно дернул головой. – Они питаются человечиной, Могенс!

– Но ты… ты… – Могенс растерял все слова от возмущения и замолчал.

И что такого он мог сказать, чего бы Грейвс не опроверг одним-единственным язвительным замечанием? И был бы прав. Грейвс в принципе ни разу не солгал ему. Совсем наоборот. Это он был тем, кто упрямо закрывал глаза на реальность.

Вот и сейчас то же самое, а все потому, что самое страшное еще не произошло, и это он должен бы знать. И он знал. Грейвс давно сообщил ему об этом. Только, как всегда, он просто не хотел этого знать.

Могенс еще с добрые полминуты беспомощно смотрел на Грейвса. Сладковатый трупный запах между тем усилился, и Могенс с бьющимся сердцем перегнулся через край ящика, чтобы бросить взгляд внутрь. Лучше бы он этого не делал! Как бы ни был слаб свет, глаза Могенса тем временем привыкли к полумраку настолько, что он мог видеть хотя бы на расстоянии нескольких шагов. И он увидел.

Хьямс выглядела совсем не так, как, по его представлению, должны выглядеть покойники. Она скорее казалась спящей. На шее зияла рваная рана, а прежде белоснежная блуза приобрела темный цвет. Однако Грейвсу, по крайней мере, хватило пиетета обтереть покойной лицо и закрыть глаза.

– Это… Хьямс, – промямлил Могенс. – Боже, Джонатан, это ты… ты… доктора Хьямс?..

– Я же говорил тебе, что нам нужна наживка, – холодно ответил Грейвс.

– Но Хьямс! – ахнул Могенс. – Ради Бога, Грейвс! Что ты наделал!

– Я ровным счетом ничего не делал, – резко возразил Грейвс, жестом давая Могенсу понять, чтобы тот снова присел и не выражался столь громко. – Доктор Хьямс погибла в результате несчастного случая, если ты еще помнишь.

– Но ты… ты… не имел права… – продолжал стенать Могенс. – То есть… я… ты… О боже! Джонатан! Ты… ты работал с этой женщиной бок о бок почти год! Ты знал ее! Ты… ты просто не можешь использовать ее как наживку!

– Думаю, доктор Хьямс не имела бы ничего против, – Грейвс был невозмутим. – Что еще больше может пожелать себе такая фанатичка, как она, чем послужить науке и после смерти? – Он зло рассмеялся. – А ты полагал, в этом гробу лежит Клеопатра?

– Но… но я думал… после всего, что говорил шериф Уилсон об осквернении могил…

– А, понимаю, – перебил его Грейвс. – Ты думал, что мы с Томом ночью тайно прокрались на кладбище и выкопали тело какого-нибудь горемыки? От этого тебе стало бы легче?

– Будь ты проклят, Грейвс! – зарычал Могенс.

Грейвс вздрогнул и побледнел, скорее из-за громкого голоса Могенса.

– Прошу вас, профессор, сбавьте ваш тон, – он был полон иронии. – Не надо так орать.

– Это было бы совсем другое дело, – не унимался Могенс. – И тебе это, черт побери, хорошо известно, чудовище! – Тем не менее тон он сбавил.

– У тебя все?

Могенс, тяжело дыша, уставился на него.

– Мы все нервничаем, – примирительно сказал Грейвс. – Поэтому я не сержусь на тебя. Но два раза – это уже слишком. Если тебе здесь не по себе, могу понять. Хочешь – убирайся отсюда. Я не буду рвать и метать. Но если ты остаешься, то избавь меня от подобных сцен. Договорились?

Грейвс сверлил его взглядом. Могенс старался его выдержать. Но не оставалось никакого сомнения в исходе этой дуэли, как в любой другой, в которой они сходились до сих пор. Когда Могенс сел в поезд на Сан-Франциско, он уже позволил вовлечь себя в битву, которую уже проиграл, до того как раздался первый выстрел. Грейвсу не приходилось даже напрягаться, чтобы выиграть войну. Он побеждал просто тем, что был здесь.

Таким же поражением закончилась и эта дуэль. Могенс попросту опустил глаза и молча кивнул.

– Вот и ладно, – удовлетворенно кивнул Грейвс. – А теперь давай действительно умолкнем. У меня такое чувство, что ждать осталось недолго.

По крайней мере, в этом отношении Грейвс ошибся. Хотя, может быть, действительно прошло не слишком много времени, но даже оно, казалось, остановилось. Секунды тянулись часами, минуты стали вечностью. С дюжину раз Могенсу чудились шорохи, и столько же его глаза видели в тени приземистую мощную фигуру, шлепающую на полусогнутых ногах – но каждый раз это оказывалось галлюцинацией.

А потом шлепанье ног и сопение внезапно и не думали прекращаться, когда он вздрагивал, а тень с лисьими ушами, выступившая из тьмы, не оказалась очередным видением.

Нелюдь была здесь.

У Могенса возникло ощущение, что он начал леденеть изнутри. Он-то думал, что уже достаточно вооружен к наступлению этого момента. Но, похоже, и тут его заблуждение было еще одним слабым звеном в бесконечной цепи ошибок, из которых состояла вся его жизнь, с тех пор как он ступил на этот проклятый клочок земли. Не в первый раз с той страшной ночи в Гарварде Могенс столкнулся с этим чудовищем лицом к лицу, но теперь он окончательно убедился, что есть вещи, к которым невозможно быть готовым, как ни старайся.

Нет, Грейвс был неправ: тень перед ним – та тварь, которая утащила Дженис, его персональный демон, который восстал из могилы затем лишь, чтобы уничтожить его, Могенса. И это не имело ничего общего с тем, чтобы он слишком много брал на себя! Вот уж нет, это оно, порождение ада, действовало со всей обстоятельностью и преследовало каждую из своих жертв, вкладывая все силы и всю злобу.

– Теперь ни звука! – прошипел Грейвс.

Могенс не мог оторвать взгляда от приземистой тени, однако почувствовал, как Грейвс возле него напрягся. Чуть шевельнувшись, он снова украдкой дал Тому знак. Могенс с выпрыгивающим из груди сердцем наблюдал, как тень медленно приближалась, только вот кровь, перекачиваемая по жилам, казалось, теперь застыла до градуса ледяной воды, в которой плавали остроконечные льдины, вонзающиеся во все уголки тела.

Упырь приближался, однако его шаги становились все медленнее. Могенсу даже чудилось сопение, будто принюхивался пес, который взял след жертвы, но в то же время чуял и расставленные ловушки. Он двигался к открытому гробу с телом Хьямс не по прямой, а, принюхиваясь, то направо, то налево. Взгляд его пылающих красным глаз недоверчиво ощупывал приманку, а также два других открытых ящика и, по меньшей мере, раз остановился на Могенсе, так что тот был почти уверен, что чудовище должно было заметить его. И в самом деле, монстр на мгновение застыл, но после недолгого колебания поковылял дальше.

На расстоянии вытянутой руки от гроба упырь снова остановился, и Могенс почувствовал, как Грейвс возле него вздрогнул, когда монстр закинул голову и посмотрел наверх. Он не мог проглядеть сеть. И все-таки сделал еще шаг и склонился над гробом с бездыханным телом Хьямс. Он выпустил свои жуткие когти, чтобы схватить жертву.

– Том! – закричал Грейвс.

Голова монстра снова закинулась, а за пять шагов от Могенса зашевелилась тень – это Том, который до сих пор сидел невидимкой, начал действовать. Могенс не мог разглядеть, что он там делал, но, когда вскочил и Грейвс, раздался скрежещущий металлический звук, и Могенсу показалось, что задрожали все своды храмовой залы.

Упырь реагировал невероятно быстро. С воем подстреленного волка он взвился вверх, перевернулся вокруг своей оси и, казалось, сам превратился в заполошную тень, которая металась так быстро, что уследить за ее движениями было просто невозможно.

И все-таки не так уж быстро.

Казалось, своды рушились. Даже Могенс инстинктивно втянул голову в плечи. А жуткий волчий вой взвился до едва воспринимаемого ухом, но ощущаемого физически звука, когда тяжелая сеть со свистом полетела на него и прибила к полу.

– Свет! – взревел Грейвс. – Могенс, добавь свету!

Он прыгнул боком через каменную плиту, служившую им заслоном, Том тоже был на пути туда, где на земле свились в клубок тень бушующего упыря и хитросплетения канатов.

Могенс судорожно схватил лампу, оставленную Грейвсом, и поднял ее к глазам, чтобы повернуть фитиль. Но и тогда света не добавилось настолько, чтобы видеть все происходящее в подробностях. Уголком глаза он заметил, как Грейвс и Том, почти одновременно достигнув упыря, с отчаянной храбростью бросились на него. Могенс сделал шаг вперед и снова остановился. Он видел, как Грейвс и его юный подручный сражаются с монстром, но не мог шевельнуться. Его сковал страх.

– Да помоги же, Могенс! – крикнул Грейвс. – Одним нам не справиться!

Могенс сделал еще шаг. Сердце бешено колотилось. Страх разливался по жилам тягучей смолой. Все движения казались гротескно замедленными. Он хотел помочь Грейвсу, но паника взорвалась столпом пламени в его мозгу, он хотел только одного: прочь! Еще никогда не испытывал он такого страха.

– Могенс, ради всего святого! – взревел Грейвс.

Тут крикнул и Том:

– Профессор!

Призыв Тома, не Грейвса, вывел Могенса из ступора. Страх немного отступил, а сердцебиение, наоборот, усилилось. Но оставить Тома в беде – это было еще мучительнее.

С криком, выносящим из его легких страх, он бросился на помощь и… растянулся во весь свой рост, запутавшись ногой в веревках, повсюду накрученных Томом. Инстинктивно он заслонил лицо руками и этим немного смягчил удар при падении, так что, можно сказать, остался почти невредим. Тем не менее пришлось полежать, прежде чем растаяли круги перед глазами, а когда поднялся на ноги, увидел, что противоестественное сражение перед ним приняло драматичный оборот. Несмотря на то что Том и Грейвс превосходили численностью, а упырь бился в веревках, одной тяжести которых хватило бы, чтобы обезвредить противника, они проигрывали битву. Упырь тем временем поднялся на четвереньки и с остервенением брыкался и кусался. Толстенные канаты сети пока что защищали Грейвса и Тома от зубов и когтей чудовища, однако сил повалить его на пол им не хватало. Том опрокинулся на спину и изо всех сил пытался еще крепче связать монстра, но с таким же успехом он мог вступить в противоборство с разъяренным медведем гризли голыми руками. Он выглядел почти комично.

– Да помоги нам, черт тебя побери! – прохрипел Грейвс. – Надо уложить эту тварь!

Могенс понятия не имел, какой это дало бы эффект, но повиновался командному тону Грейвса. Грейвс делал что-то, что поначалу показалось Могенсу столь же бессмысленным, как и глупое барахтанье Тома: он взял разбег и всем телом обрушился на бестию. Упырь взвыл и попытался схватить его. Однако сеть против горилл и на этот раз защитила Грейвса от острых зубов. И все-таки Могенс явственно услышал звук треснувшей ткани. На губах Грейвса застыл едва подавляемый стон, когда он откатился назад.

– Джонатан, ради Бога, ты не ранен? – воскликнул Могенс.

Грейвс ответил не сразу. Вначале он осмотрел себя, скосив глаза. Клыки упыря рассекли его куртку, а с ней и рубашку, словно острым лезвием, но кожа под ними осталась невредимой.

– Быстрее, – крикнул Том. – Я больше не могу его удерживать!

И действительно, упырь уже поднялся на полусогнутые. Его мелющие челюсти с торчащими клыками и капающей слюной снова и снова вгрызались в веревки, и было делом лишь нескольких секунд, когда он, стряхнув Тома, приложит все силы, чтобы выпутаться из ловушки.

На этот раз они попробовали навалиться все втроем. Упырь заревел и бешено замолотил лапищами, но их совместный натиск – особенно яростный со стороны Тома – оказался даже для него непреодолим. Чудище завалилось на бок, правда, погребая под собой разметавшиеся локоны Тома, а Могенс и Грейвс воспользовались случаем, чтобы в лихорадочном темпе опутать его как следует. Бестия рвала и метала, пуская в ход клыки и когти, однако его нечеловеческая мощь в слепой ярости играла против него самого, ибо, чем отчаяннее он сопротивлялся, тем безнадежнее запутывался в ячейках сети. И несколько мгновений спустя он практически сам вывел себя из строя, быстрее и основательнее, чем это сделали бы его противники. Он уже не выл, он в исступлении рычал и брызгал слюной.

Грейвс, тяжело дыша, встал на ноги и отступил на шаг.

– Все целы? – устало спросил он.

Могенс пожал плечами – единственное, на что он был сейчас способен. Он принял на себя основную массу тычков и ударов и подумал, что завтра не одно бедро будет представлять собой сплошной синяк. Но серьезных ранений вроде бы не было.

Том, похоже, тоже отделался только испугом. А единственным уроном Грейвса были его располосованные куртка и рубашка.

– Вот и хорошо, – Грейвс изобразил улыбку. – Тогда давайте засунем его в ящик. Да побыстрее.

Хоть монстр и был надежно упакован и, можно сказать, обезврежен, Могенсу стоило немалого мужества снова приблизиться к нему и помочь Грейвсу и Тому. И не только мужества, но и неожиданно много сил. Даже если вычесть невероятную тяжесть канатов, упырь все равно весил вдвое больше того, чем должен бы – ведь величиной он был со среднерослого человека, и хоть могуч, но не так уж массивен, чтобы столько весить.

И все же он был так тяжел, что даже втроем им едва удавалось его, спеленутого по рукам и ногам, поднять. К тому же дополнительные сложности им создавало то, что монстр, урча и плюясь, извивался и бросался из стороны в сторону. Могенс заработал еще пару синяков, а Том получил такой пинок в живот, что взвыл от боли. Но в конце концов им удалось затащить его в деревянный гроб. И пока Том и Могенс по указанию Грейвса прижимали упыря, сам Грейвс, натужно пыхтя, сковывал левое запястье бестии кандалами, привинченными к внутренней стороне ящика. Его сил хватило еще и на то, чтобы сделать то же и с правой рукой монстра, но потом он обессиленно опустился на пол и уронил голову на грудь. Том предоставил Могенсу одному сдерживать чудовище, а сам перенял у Грейвса неблагодарное занятие фиксировать остальные конечности упыря железными кольцами. Из носа у него текла кровь, и, когда он наконец закончил, так же тяжело дыша, опустился рядом с Грейвсом. У него не осталось даже сил поднять руку и вытереть кровь.

Наконец, и Могенс соскользнул с груди упыря. И хотя тот к этому времени был связан и скован, он так дергался, что, упершись плечами и затылком в стенки, подтолкнул гроб, в котором находился, к стоящему по соседству пустому ящику. Удар оказался так силен, что крышка второго ящика с треском захлопнулась, и по темной зале прокатился грохот пушечного выстрела.

– Мы сделали это, Могенс, – выдавил из себя Грейвс, с усилием хватая воздух, так что Могенс вообще едва его понял. И все-таки удовлетворение в его голосе явственно слышалось. – Верится с трудом, но мы это сделали. Ты понимаешь, что это значит?

– Да, – Могенсу тоже не хватало воздуха. – Это значит, что завтра утром я вряд ли смогу шевельнуться. – Гримаса боли исказила его лицо, все тело ныло, а в ушах еще стоял пушечный выстрел, с каким захлопнулась крышка.

– Мы сделали это, – словно не веря самому себе, повторил Грейвс. – И это оказалось легче, чем я думал.

– Легче? – не понял Могенс.

Будто в подтверждение его недоумения, Грейвс попытался подняться и снова упал, с трудом переводя дыхание. Тем не менее, когда оно немного восстановилось, он продолжил:

– А ты ведь все еще понятия не имеешь, с чем мы имеем дело, а?

Могенс и впрямь не знал. Но теперь, больше чем когда-либо, он не был уверен, что хочет знать.

Он с трудом встал, подошел к открытому ящику и наклонился с бьющимся сердцем, при этом инстинктивно сохраняя дистанцию вне досягаемости когтей и зубов упыря, хоть тот и был вдвойне стреножен. Грейвс присоединился к нему, а Том пошел за фонарем, по дороге закрыв крышку третьего гроба, в котором лежало тело Хьямс, что Могенс отметил краем глаза, но с благодарностью.

– Мы сделали это, Могенс, – в третий раз сказал Грейвс. – Понимаешь, что это значит?

Триумф, звучащий в его голосе, нельзя было не услышать. Могенс попытался найти в себе похожее настроение, но тщетно. Совсем наоборот. Он внезапно почувствовал, что страх все еще здесь, никуда не делся, только изменил свое свойство. Сердце забилось еще сильнее, когда он склонился, чтобы разглядеть чудовище.

Даже связанный и прикованный, упырь внушал страх. Могенс скорректировал прежнюю оценку веса монстра на значительную величину вверх. Тварь была ростом самое большее шесть футов, то есть с Грейвса, но невероятно мощной. Его вес Могенс оценил по меньшей мере на двести пятьдесят фунтов, и притом был уверен, что в них нет ни грана лишнего жира. Когда он впервые увидел ящики, приготовленные Грейвсом, то посчитал толстые дубовые доски, стальные ленты вокруг них, массивные ручные и ножные кандалы излишней предосторожностью. Теперь же он не был уверен, будет ли этого достаточно.

– Ну и колосс, – пробормотал он.

– Да уж, – усмехнулся Грейвс. – Как посмотришь на конечный результат, так подумаешь, не стоит ли сменить наши человеческие предпочтения в еде.

Могенс бросил ему ледяной взгляд:

– Ты лишен вкуса, Джонатан.

Ухмылка Грейвса стала еще шире:

– Думаю, наш друг с тобой не согласится. – Он быстро поднял руку, заметив, что Могенс собирается наброситься на него с упреками, и добавил в серьезном тоне: – И это еще не самый крупный экземпляр из тех, что мне встречались. Далеко не самый крупный.

Что касается Могенса, то для него «экземпляр» был вполне достаточным. Упырь не только производил впечатление, что может разорвать медведя голыми руками, он еще излучал такую дикую ярость, что у Могенса мурашки побежали по спине. Но самым жутким при взгляде на него было ощущение, что им противостоит нечто совершенно чуждое, абсолютно неправильное, настолько, что все в Могенсе противилось принимать это за реальность.

Грейвс наклонился, протянул руку и пару раз с силой дернул за веревки сети, пока наконец не открылся вид на пах упыря.

– Ты что? – одернул его Могенс.

– Самец, – констатировал Грейвс.

Это прозвучало не ответом на его вопрос, как показалось Могенсу, а было скорее обращено к самому себе и повергало его в озабоченность.

– Что-то не так? – спросил Могенс.

– Нет, ничего, – поспешно сказал Грейвс. – Все в порядке. – Он криво ухмыльнулся. – Совсем наоборот, если бы он был человеком, я бы позеленел от зависти.

Могенс окатил его ледяным взглядом, и Грейвс убрал свою идиотскую ухмылку.

– Дело в том, что все упыри, которых я видел до сих пор, были мужскими особями. Конечно, так близко, как этого, я их еще не рассматривал, но тем не менее уверен, что все они были самцами. И это странно.

– Может быть, на промысел ходят только самцы? – предположил Могенс.

– Это тоже было бы необычно, – возразил Грейвс. – У большинства хищников пищу добывают самки. В крайнем случае, охотятся обе особи.

– Разве ты не сам говорил, что здесь у нас совершенно незнакомый вид, о котором мы ничего не знаем?

Грейвс посмотрел на Могенса долгим взглядом, а потом неохотно кивнул:

– Разумеется. Ты прав. И тем не менее это странно. Ну ладно, теперь у нас есть хоть один экземпляр, так что некоторые загадки мы сможем разгадать.

Словно поняв его слова, упырь вздыбился в своих кандалах и издал протяжный вой. Могенс невольно отпрянул, даже Грейвс вздрогнул. Том, который с фонарем находился еще в двух шагах, тоже остановился и через плечо оглянулся в темноту, из которой только что вышел.

– И что ты теперь собираешься с ним делать? – спросил Могенс, в принципе лишь потому, что старался унять поднимающийся в сердце страх.

– Поначалу надо вынуть его отсюда, – ответил Грейвс. Его голос звучал нервно. – Том на днях привез из города материал для прочной клетки. Через час сможем ее уже собрать.

– А потом?

И снова связанный монстр издал жуткий волчий вой, так что должно было пройти время, прежде чем Грейвс смог ответить.

– В конторе у шерифа Уилсона есть телефонное подсоединение. Надо будет сделать пару звонков, но в основном все приготовления уже закончены. Немного удачи, и завтра к вечеру сможем отвезти его в Сан-Франциско, чтобы представить общественности. И конечно, нашим почтенным коллегам. – Он вздохнул. – Приготовься, Могенс. Ты знаешь, какой визг поднимется вокруг нашего открытия. Они используют все средства, они будут выставлять нас дураками или обманщиками. А может, и тем и другим.

«Скорее всего, последнее, – подумал Могенс. – И худшее еще впереди. По большому счету оно пока и не начиналось». И не случайно он до сих пор даже не дал себе труда подумать о том, какое землетрясение они вызовут в научном мире, предъявив общественности эту тварь. Только сейчас для этого не самый подходящий момент. Он так и сказал это Грейвсу.

– Наверное, ты прав, – вскользь заметил Грейвс. – Том!

Том поставил фонарь у подножия ящика и спросил:

– Убрать сеть?

Грейвс, поразмыслив, мотнул головой, к облегчению Могенса.

– Нет, пусть останется, как есть. Не окочурится.

Совершенно очевидно, что его мысли шли в том же направлении, что и раздумья Могенса. Тяжелые кандалы выглядели достаточно крепкими, чтобы укротить даже разъяренного самца гориллы. В русле того, что Грейвс говорил о происхождении сети, Могенс даже предположил, что этот зверь стал, так сказать, «крестным отцом» и при конструкции «гробов». И в то же время Могенс был уверен, что упырь обладал силами, превосходящими любую гориллу. Вполне может быть, что Грейвс во всех своих путешествиях не так уж хорошо изучил этих тварей, как хотел показать.

Упырь снова завыл. На этот раз он не пытался освободиться от оков – возможно, потому что понял бессмысленность этого, – но его вой был теперь протяжнее и как-то жалобнее, в нем слышалось меньше дикой ярости, скорее он напоминал крик о помощи. Могенс, ужаснувшись, постарался отделаться от этой мысли, однако его разыгравшаяся фантазия набрала обороты и подкинула второй, воображаемый волчий вой, отдаленный и более спокойный, который откликнулся. Ему стоило усилий прогнать и эту галлюцинацию.

Но, может быть, это и не было галлюцинацией…

Когда Могенс поднял глаза, то увидел, что Грейвс и Том, бледные от ужаса, полуобернувшись, смотрят в темноту по ту сторону погребальной барки. Туда, где находилась потайная дверь, ведущая в церемониальную палату, и откуда пришел приглушенный отклик на призыв о помощи…

– Дверь! – крикнул Грейвс. – Том, закрой дверь!

Том очнулся из своего оцепенения буквально в секунду и бросился туда стремглав, но было слишком поздно. Он не сделал еще и пары шагов, когда послышался глухой грохот, а вслед за ним такой звук, будто раскололся камень. И прямо на границе между полной тьмой и там, где еще угадывались полутени, покачнулась сработанная в полный рост боевая колесница. Раскрашенное дерево, которое простояло здесь пять тысяч лет, разлетелось в щепки от одного удара, а голова каменного коня откололась, полетела на землю и разбилась на мелкие кусочки.

Однако освободившееся пространство не осталось пустым. Еще катились обломки разбитой скульптуры, а на нем уже выросла приземистая тень с острыми ушами и жуткими пылающими красным огнем глазами. Могенс почувствовал, как они вперились в него. Леденящий волчий вой стих, но его сменил не менее пугающий звук: смесь рычания и угрожающего шипения, от которого у Могенса заледенела кровь в жилах.

Другое дело Том. На какое-то мгновение он тоже застыл, а потом с пронзительным криком выставил вперед руки и с кулаками бросился на упыря.

Только не достал его.

Нет, не этот упырь прыгнул на Тома и повалил его на землю, это был третий, в которого превратилась ближайшая тень, которая вдруг проснулась к жизни. Воинственный клич Тома перешел в отчаянный хрип, который тоже внезапно оборвался, когда упырь погрёб его под собой.

Могенс по-настоящему и не испугался. Он уже испытывал такой ужас, что не мог воспринимать новые страсти. Реальность окончательно стала кошмаром, а кошмарный сон – явью. Полностью парализованный ужасом, Могенс тем не менее испытал абсурдное чувство облегчения, когда второй упырь полностью выступил из тени и из очертаний, рисуемых воображением, превратился в массивную, мускулистую, покрытую жесткой шерстью фигуру со смертоносными зубами и когтями. У Могенса не оставалось сомнений, что его жизнь теперь кончена, через минуту, через секунду, и все-таки ему стало легче, что самый ужасный страх ему не грозил. Упыри несли верную смерть, но то, что ему почудилось на жуткий, лишенный всякого времени момент – что здесь призрак Дженис из его кошмара, – несло с собой безумие, значило разверзшуюся перед ним бездну, которая была в тысячу раз страшнее смерти.

Оба упыря медленно приближались. Они перестали глухо рычать, теперь они сопели и пускали слюни, зыркая злобными глазами. Могенс почувствовал поднимающуюся тошноту от сладковатого запаха. Сначала он принял его за смрад тления и только потом понял, что это запах тел этих тварей. Они так долго питались мертвечиной, что зловоние их пищи стало их собственным.

– Ради Бога, Могенс, беги! – взревел Грейвс.

Могенс не шевельнулся. Грейвс резко развернулся, схватил его и дернул за собой так, что тот, едва не потеряв равновесие, проковылял за ним два-три шага, прежде чем ему удалось высвободиться и удержаться на ногах.

– Том! – крикнул он. – Том у них. Мы должны ему помочь!

Грейвс по инерции пролетел еще два шага и остановился возле выхода. Он стремительно обернулся.

– Помочь? Ты рехнулся? Как мы можем помочь? Беги!

Но, похоже, было уже поздно. Оба упыря находились от них теперь в трех-четырех шагах, и Могенс в который раз подивился, как проворно могут передвигаться эти внешне неповоротливые создания. Можно было побежать и умереть в бегстве как трус или же сделать то, что он должен был сделать уже девять лет назад. И вместо того чтобы следовать за Грейвсом, он отдался на волю рока: повернулся и стал ждать свою смерть. Страха в нем не было. Он видел, что могут делать эти монстры когтями и клыками. Все кончится быстро.

Оба чудовища были на расстоянии двух-трех метров, и, странным образом, остановились. Утробный угрожающий рык донесся из их глоток, они оскалились, обнажив зубы. Могенс явственно чувствовал их ярость и дикость. Но к этому примешивалось и еще кое-что: каждый из этих созданий мог шутя разорвать его на кусочки, и тем не менее они излучали нечто между уважением и страхом. Как там говорил Грейвс? Пожиратели падали? Да, они были падальщиками, не охотниками. И так же, как стервятники или гиены, представляли собой опасных противников, когда их принуждали к обороне, но при этом старались избегать борьбы до тех пор, пока это возможно.

Медленно, очень медленно и так осторожно, чтобы невольным движением не спровоцировать их на атаку, Могенс поднял руки и начал спиной отступать. Одна из бестий клацнула зубами, однако это было чистым предупреждением – челюсти схватили воздух, не придвигаясь к нему. Он опасливо сделал еще шаг.

Позади чудищ шевельнулась тень и послышался слабый стон.

– Том, Бога ради, оставайся лежать! – тяжело дыша, выдавил Могенс. – Не двигайся!

Он не стал отвлекаться, чтобы убедиться, послушался ли его Том, а сделал еще шаг, за ним другой, и еще один, пока не оказался рядом с Грейвсом.

– Могенс, что… – начал было Грейвс.

– Тихо! – остановил его Могенс, и в его голосе было столько испуга, что Грейвс замолчал. – Они нам ничего не сделают! Смотри! Они просто хотят освободить товарища!

И вправду, оба упыря отступили и – не переставая урчать, поводить носами и клацать челюстями в их сторону – повернули к «гробу», в котором лежал пойманный экземпляр. Могенса бросило в дрожь, когда он увидел, с какой легкостью их когти раздирали толстые канаты. Мгновение спустя разлетелись железные кандалы, приковавшие тварь к ящику. Он поднялся и издал победный вопль. Его кинжально острые загнутые когти яростно рассекли воздух в сторону Могенса. Зловонная пена выступила из пасти, а глаза кровожадно горели. Однако и он не сделал попытки напасть на него или Грейвса.