Текст книги "Анубис"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

Хотя Могенс и не собирался следовать совету Грейвса и ложиться спать, но внезапно, пока он возвращался к себе, усталость сморила его так, что он упал на постель, даже не раздеваясь – не для того, чтобы спать, а просто отдохнуть и привести мысли в порядок. Однако едва голова коснулась подушки, он провалился в глубокий сон без сновидений, от которого очнулся далеко за полдень, бодрый и свежий, каким давно себя не чувствовал, но жутко злой на самого себя. Естественно, его тело всего лишь взяло свое, то, что требовалось после напряжения и страхов прошлой ночи, но он-то не хотел спать, уже потому, что именно это и советовал ему Грейвс, и то, что он пошел на поводу у усталости, он ощущал как собственное поражение.

Могенс почувствовал голод. Взгляд на часы сказал ему, что Том уже как час задерживается с обедом, и это только обострило его раздражение.

Картины прошедшей ночи все еще терзали его измученную память, и он не решался выйти, чтобы поискать Тома, поэтому довольствовался только глотком воды и снова взялся за книги, лишь бы себя чем-нибудь занять.

Это не помогло.

И дело было не только в урчавшем животе и внутреннем беспокойстве, перешедшем из сна в реальность, которые мешали ему сосредоточиться на работе. Что-то изменилось. Символы, знаки и рисунки, совсем недавно являвшиеся ему открытыми, вдруг стали недоступны пониманию, как клинопись. Еще день назад он с удивительной легкостью расшифровывал тексты в книгах, которые Грейвс доставил ему из Мискатоникского университета, а сейчас они были тайной за семью печатями, которая не желает себя открывать. Как будто знание, с таким трудом приобретенное им за последние дни, выполнило свою задачу и больше не давалось в руки; словно оно являлось инструментом, который одолжили на время, а потом отняли. Это было донельзя неприятно, но в то же время и странным образом пугало, что он едва ли мог себе объяснить. Способность понимать незнакомую письменность у него пропала, но осталось кое-что, что наводило жуткий страх: в нем засело знание, что они коснулись того, чего касаться ни в коем случае было нельзя.

Битые два часа он листал книги, пока наконец не пришел к решению: плевать на то, что произошло, и на то, чего Грейвс от него требовал и чем грозил, он больше никогда не спустится под землю, а, наоборот, покинет это проклятое место, и не позднее, чем сегодня.

Могенс захлопнул последнюю книгу, аккуратно поставил ее назад на полку и вышел из дома, чтобы пересечь площадку к дому Грейвса и поставить того в известность о своем решении.

И, как водится, он снова попал в разгар жутчайшей ссоры.

Грейвс был не один. Дверь в его хижину стояла – что было крайне необычно – широко раскрытой, и уже за дюжину шагов от дома до Могенса долетали возбужденные голоса.

По голосам он узнал Хьямс – почему это его нисколько не удивило? – и, как ни странно, Мак-Клюра. На секунду Могенс задумался, стоит ли идти дальше. В том, что отношения Грейвса с коллегами были не безоблачными, он имел возможность убедиться уже в первый час своего пребывания здесь, но пока что ему удавалось не втягиваться в склоки и держаться особняком. Однако теперь и это было поздно. Момент, когда еще можно было не влезать во все, что связано с этим жутким местом раскопок, безвозвратно упущен.

Не удосуживаясь постучать, Могенс переступил порог и обвел присутствующих беглым взглядом еще до того, как Грейвс и остальные повернулись к нему. Он еще никогда не бывал внутри, но благодаря скупому и тем не менее точному описанию Тома по дороге от Сан-Франциско все здесь показалось ему знакомым. Целая стена была занята массивным стеллажом, доверху заполненным книгами и пергаментными свитками, а массивный стол, за которым сидел Грейвс, был в беспорядке заставлен стеклянными колбами, трубками, горелками Бунзена, тиглями – Могенсу это напомнило скорее кабинет средневекового алхимика, чем лабораторию серьезного ученого начала двадцатого века.

Могенс пробежался по всему рассеянным взглядом. Он не только отдавал себе отчет, что ворвался в разгар спора, но и ясно почувствовал, насколько он здесь неуместен – особенно в данный конкретный момент. Мак-Клюр, который как раз в момент прихода Могенса старался убедить Грейвса, не только на повышенных тонах, но и взволнованно размахивая руками, оборвал себя на полуслове и смущенно оглянулся на него, Хьямс сверкнула на него злобным взглядом, Мерсер просто смотрел в сторону.

– Я не вовремя? – спросил Могенс.

– Вовсе нет, – сказал Грейвс.

Мерсер и Мак-Клюр упорно смотрели сквозь и мимо него, а Хьямс, которой одного воинственного взгляда показалось мало, дала себе труд ответить однозначным «да».

– Заходите, профессор, – как ни в чем не бывало пригласил Грейвс. На его тонких губах играла подчеркнуто приветливая улыбка. – Твои многоуважаемые коллеги говорят как раз о тебе, профессор. Но я полагаю, им лучше поговорить с тобой.

Могенсу было не до риторических изощрений.

– В чем дело? – резко спросил он.

– Разве я не объяснил только что? – продолжал Грейвс в том же тоне. – Дело в тебе, профессор.

Это было уже в третий раз, когда он обращался к Могенсу не по имени, а по его академическому званию, и Могенс понимал, что не без оснований. Однако стрелы не попадали в цель: чем преувеличеннее Грейвс подчеркивал его профессорское звание, тем уязвимее становились позиции Могенса.

– Ерунда! – среагировала Хьямс, прежде чем Могенс успел что-то ответить. – Дело не в вас, профессор.

«В ее устах слово звучит оскорбительно, – снова отметил Могенс. – К тому же хватило бы и его одного, без этой презрительной ухмылки на губах».

– Не считайте себя такой уж важной птицей! – она демонстративно отвернулась от него к Грейвсу. – Ну, так каков будет ответ?

Грейвс покачал головой.

– Воспитание не позволяет дать вам достойный ответ, моя дорогая. Хотя вы его заслуживаете, – сказал он. – К тому же полагаю, он вам прекрасно известен. Я не позволю себя шантажировать. Даже такой привлекательной женщине, как вы, доктор Хьямс.

– Шантажировать? – Хьямс мгновение сверлила его взглядом, потом передернула плечами. – Ну, если вы это так называете… – Теперь ее ледяной взгляд коснулся Могенса. – Даю вам час подумать над тем, что я сказала, доктор Грейвс. Примите правильное решение!

– То же самое я посоветовал бы вам, доктор Хьямс. – В его голосе льда было не меньше. – У нас подписан договор.

– Так подайте на меня в суд. – Хьямс с минуту вызывающе смотрела на него, явно ожидая возражения, а не дождавшись, резко развернулась и кинулась через открытую дверь вон. Мак-Клюр последовал за ней по пятам, Мерсер же, как всегда, колебался и, по всему, чувствовал себя не в своей шкуре, когда, наконец, решился последовать примеру коллег, и то после того, как украдкой посмотрел на Могенса почти умоляющим о понимании взглядом.

– Болваны! – прорычал Грейвс. – Если ты никогда не задавался вопросом, Могенс, что такое «синий чулок», то посмотри на Хьямс.

– Что все это значит? – не поддержал разговор Могенс. – Что здесь произошло?

Грейвс вздохнул.

– То, чего я уже давно опасался, – признался он. – Мисс Хьямс не самая приятная особа, но она далеко не дура. Она с самого начала подозревала, что там, внизу, находится нечто большее, чем просто ушедший под землю храм, воздвигнутый потомками египетских мореплавателей. – Он снова вздохнул. – Землетрясение, Могенс. Ей что-то попало в руки. Не знаю, что. Я всем запретил спускаться вниз. Только надо было думать, что Хьямс наверняка ослушается. – Он пожал плечами. – Ну, ладно. Ты хотел знать, чего они добивались? Хьямс мне поставила ультиматум. Но я никому не позволю давить на меня.

– Что за ультиматум?

– Ну, она поставила меня перед выбором: или я показываю ей, что мы нашли на самом деле, или она и двое других слагают с себя обязанности и уезжают.

– И?

– Пусть едут – холодно сказал Грейвс. – Они нам больше не нужны.

Он встал из-за стола, обошел его и распростер руки, намереваясь обнять Могенса за плечи, но в последний момент сдержался, когда тот невольно отшатнулся. Могенс не вынес бы, если бы его коснулись эти жуткие руки.

Могенс смущенно откашлялся:

– Джонатан, ты…

– Мы у цели, Могенс! – не дал ему договорить Грейвс. – Неужели ты не понимаешь? Нам здесь эти болваны больше не нужны!

– Они не станут молчать о том, что видели здесь, – предостерег его Могенс.

– И что? – пренебрежительно отмахнулся Грейвс. – Пусть себе болтают! Какое это теперь имеет значение! Мы это сделали, Могенс, неужели ты не понимаешь? Пусть говорят! Пожалуйста, пусть бегут к Уилсону и все ему расскажут, или даже к этому дураку Стеффену. Мне нет до этого дела. Больше нет.

– Пару часов назад ты говорил совсем другое, – напомнил ему Могенс.

– Тогда я еще не осознавал, как близко мы подошли к цели, – неожиданно разволновался Грейвс. Он больше не мог стоять на одном месте или хотя бы не жестикулировать. – Том закончил свою работу. Не позже чем через час мы уже можем спускаться и продолжить начатое.

Могенс смотрел на него в полной растерянности.

– Ты не слышал меня, Грейвс? – с содроганием сказал он. – Я больше не спущусь в это проклятое подземелье! Никогда! Ни за что на свете!

Он демонстративно сделал шаг назад и расправил плечи. Грейвс смотрел ему в лицо ничего не выражающим взглядом, однако в его глазах начал разгораться тот самый пылающий гнев, с которым он окидывал взглядом Хьямс и двух других.

– Подумай хорошенько, Могенс! – холодно предупредил он.

Что-то под маской его лица зашевелилось. Оно начало меняться неприметным, но жутким образом, и Могенсу все труднее становилось видеть его, не говоря уж о том, чтобы выдерживать его взгляд.

И тем не менее он настаивал на своем:

– Я уже подумал, Джонатан. И мое решение твердо. Я исчезну отсюда, еще сегодня. Мне вообще не надо было приезжать.

– Ты, жалкий дурак! – прошипел Грейвс. – Ну так давай, уходи! Беги к остальным, да поторопись! Может, у них еще найдется для тебя местечко в их колымаге!

Могенс хотел ответить, но больше не смог выдерживать взгляд Грейвса и выносить жуткий вид его меняющегося с каждой секундой лица. Да и к чему? Грейвс не относился к людям, на которых действуют аргументы, если уж они что-то вбили себе в голову.

Не говоря ни слова, Могенс развернулся и отправился в свое жилище укладывать чемоданы.

Ему не требовалось много времени, чтобы бросить свои тряпки в два потертых чемодана, с которыми он прибыл. Его и без того скромный гардероб оскудел еще больше: рубашку и брюки со вчерашней ночи можно было только выбросить, да и ту одежду, в которой он шастал по кладбищу, тоже не спасти. Могенс в беспорядке побросал то, что еще оставалось, в один чемодан и повернулся к книжным полкам, чтобы забрать привезенные с собой книги.

Дверь открылась, и Могенс спиной почувствовал, что в дом кто-то вошел и, сделав пару тяжелых шагов, остановился.

– Не бойся, – сказал он, не оборачиваясь, – я забираю только то, что принадлежит мне. Твои драгоценные манускрипты я не трону.

– Знаю, дорогой профессор, – раздался за его спиной голос, который определенно не принадлежал Джонатану Грейвсу. – Вы никогда не возьмете чужого.

Могенс вздрогнул и, прежде чем повернуться, застыл на добрые пять секунд. Он сам чувствовал, как краска бросилась ему в лицо.

– Мисс Пройслер?!

– Приятно, что вы меня узнаете после столь долгого времени, – насмешливо сказала мисс Пройслер.

Это на самом деле была она! Хоть это было совершенно невозможно, абсолютно немыслимо и до жути смешно – мисс Пройслер оказалась за две с половиной тысячи миль от дома, в дыре на другом конце страны, и это притом, что за всю свою жизнь она ни разу не покидала Томпсона. Но это была она! Она стояла в двух шагах от двери с потертым чемоданчиком в левой руке и плетеной корзинкой в правой, из которой на Могенса таращились горящие оранжевые глаза.

– Мисс Пройслер, – пробормотал он.

– Да. Вы это уже говорили, – заметила ему мисс Пройслер и надула губки. – Я сейчас рассержусь, профессор. Разве так встречают старую добрую приятельницу?

Она поставила корзину с Клеопатрой на пол, чемодан из другой руки попросту уронила и раскрыла свои объятия, как будто всерьез ожидала, что Могенс непременно сейчас бросится от радости ей на шею.

Могенс же не двинулся с места. Он просто не мог.

– Но где… я имею в виду, как вы оказались здесь? – промямлил он.

Мисс Пройслер разочарованно опустила руки. На какую-то секунду она потеряла контроль над своим лицом, и Могенс отчетливо понял, что она была близка к тому, чтобы удариться в слезы. Но в следующий момент она взяла себя в руки и даже выдавила – пусть и слегка обиженную – улыбку.

– Да, это было долгое и довольно утомительное путешествие, должна вам признаться, – промолвила она. – Но я с удовольствием проделала его, чтобы увидеть вас, мой дорогой.

– Ах так, – буркнул Могенс.

Не самый умный ответ из всех возможных. И не особенно вежливый. Но это было все, на что он сейчас способен. В голове у него царил полный сумбур. Мисс Пройслер? Здесь? Но почему?

Мисс Пройслер вздохнула:

– Вижу, что вас просто переполняет радость встречи. Надо мне было предупредить вас заранее. Мне что, вернуться в город и дать вам телеграмму? Или будет достаточно, если я просто выйду за дверь и постучу?

– Нет… конечно, не надо. – Могенс собрал всю свою волю в кулак, чтобы хотя бы приподнять извиняюще плечи, потом неловко откашлялся и сказал: – Простите, пожалуйста, мое невежество, мисс Пройслер. Просто я… удивлен видеть вас здесь.

Наконец-то он вышел из своего оцепенения, обошел стол и направился к мисс Пройслер, однако в двух шагах от нее предусмотрительно остановился, пока мисс Пройслер не истолковала неправильно его поведение и все-таки не надумала заключить его в объятия.

– Я… я… даже и не знаю, что сказать. Ну, во-первых, здравствуйте. И все-таки… Как вы здесь оказались? Я имею в виду… зачем, ради всего святого, вы отправились в такую долгую утомительную поездку?

Мисс Пройслер пристально посмотрела на него, одновременно с иронией и с упреком, но ответила на его вопрос не сразу. Она сначала, наморщив лоб, обвела долгим взглядом его жилище, причем взгляд ее становился все более неодобрительным.

– Да-а, – пробормотала она, – по всему видно, я приехала как раз вовремя. Этой… – она на мгновение замялась, словно не решаясь произнести слово «комната» по отношению к тому, что предстало ее взору, – …каморке явно не хватает женской руки.

А потом она сделала такое, от чего у Могенса отвалилась челюсть: даже не сняв пальто, она прошествовала мимо него и склонилась над грудой рваной одежды на полу у кровати. Могенс не мог бы сказать точно, но ему почудилось, что она бормочет себе под нос что-то вроде «ох, эти мужчины!».

– Мисс Пройслер! Прошу вас! Что вы делаете?.. Разденьтесь хотя бы вначале.

Мисс Пройслер, пыхтя, выпрямилась, держа его разодранные брюки в правой руке, а лохмотья рубашки в левой, как трофеи, которые наконец-то завоевала после долгой охоты.

– С удовольствием бы это сделала, но, боюсь, мне для этого слишком мало места, – потрясая трофеями, сказала она. – Профессор, вы меня удивляете! Я всегда считала вас таким аккуратным человеком!

Могенс подошел к ней, отобрал порванную одежду и бросил ее на пол, там же, где она лежала.

– Я как раз собираю вещи, – сообщил он.

Мисс Пройслер часто заморгала:

– Собираете вещи?

– Я уезжаю, – подтвердил Могенс. – Мне очень жаль, но боюсь, вы напрасно проделали такой долгий путь.

– Вы не хотите оставаться здесь? – уточнила мисс Пройслер. Ее голос вовсе не звучал раздраженно или разочарованно. Напротив.

– Да. Работа здесь… несколько иного характера, чем я себе это представлял. Наверное, я совершил ошибку, вообще приехав сюда.

Мисс Пройслер не стала его упрекать: «Я же вам говорила!», но он явственно прочитал укор у нее в глазах, как будто бы она это сказала.

– Может быть, несмотря ни на что, вы все-таки предложите мне присесть? – мягко спросила она.

Могенс встрепенулся и предложил ей единственный в комнате стул. Он поднял с него лежавшую там кипу бумаг и какое-то время, беспомощно озираясь, держал ее в руках, прежде чем положить на откидную доску конторки. Бумаги тут же слетели с наклонной поверхности и рассыпались по полу. Мисс Пройслер удивленно подняла брови, но промолчала в ожидании момента, когда Могенс поможет ей снять пальто, и только после этого села. Ее взгляд проблуждал по неприбранному столу, но, к удивлению Могенса, она и на это ничего не сказала.

– Так, значит, работа здесь вам не нравится, – заметила она с трудно скрываемым удовлетворением в тоне.

– Нет… то есть да, – запутался Могенс. – Просто… это не то, чего я ожидал.

– Он ужасный человек, да? Этот доктор Грейвс. – Мисс Пройслер ответила на собственный вопрос многозначительным кивком, не допускавшим никаких возражений. – Ну, тогда я, наверное, правильно сделала, что не сдала вашу квартиру.

Могенсу потребовалось время, чтобы сообразить, что мисс Пройслер имела в виду.

– Вы?..

– Я знала, что вы вернетесь, мой дорогой профессор, – с улыбкой подтвердила она. – Человеку вашего образования и воспитания долго не выдержать в компании такого чудовища, как этот Грейвс. Да и вся эта обстановка здесь… – Она демонстративно обвела взглядом комнату и еще демонстративнее покачала головой. – Нет, это не для вас! Я знала, что вы вернетесь. Разве что, – добавила она после небольшой паузы, – не думала, что это произойдет так скоро. Но что вы вернетесь, я знала!

Она так часто повторяла этот пункт, что было очевидно, какой реакции она ждет от Могенса, но он молчал, как рыба, по крайней мере, вначале.

Могенс должен был себе признаться, что еще совершенно не думал над тем, куда ему поехать. Назад в Томпсон? Одно даже представление об этом заставило его содрогнуться от ужаса, не меньшего, чем при мыслях о Грейвсе.

– Так вы вернетесь? – наконец прямо спросила мисс Пройслер, когда по прошествии немалых секунд он все еще ничего не отвечал. – Не беспокойтесь, профессор. Я поговорила с деканом. Вы можете снова занять ваше место. Вам просто дадут недельный отпуск без содержания, и все. Поначалу это обстоятельство не привело декана в особый восторг, но потом мне удалось его убедить, скажу вам по секрету. – Она хитро улыбнулась. – Я располагаю некоторой информацией о его снохе, насчет которой он заинтересован, чтобы она не дошла до общественности.

Могенс упорно молчал. Разумеется, ему надо вернуться в Томпсон. Он еще не вполне свыкся с этой мыслью, но глубоко в душе понимал, что именно это и сделает. Он вернется в Томпсон, займет свою прежнюю ненавистную должность, снова будет просиживать дни в подвале без окон, а по вечерам возвращаться в комнатенку с прожженным от камина полом в пансионе мисс Пройслер, и его жизнь будет по-прежнему протекать так, словно ничего и не нарушало монотонности его буден. От мысли об этом у него по спине побежали мурашки. И вместе с тем он осознавал, что его приезд по приглашению Грейвса был не чем иным, как отчаянным решением, последней попыткой вырваться из рутины той жизни. Но она потерпела крах, и он прекрасно осознавал, что больше никогда не отважится на такой шаг.

– Да, – прошептал он, обращаясь скорее к себе, чем к мисс Пройслер. – Я вернусь вместе с вами.

Мисс Пройслер просияла. Но прежде чем она успела что-то на это ответить, из корзины, так и оставшейся возле двери, раздалось жалобное «мяу» и заскреблись нетерпеливые коготки.

– Клеопатра! – мисс Пройслер испуганно подскочила. – Ах я старая дура! Бедняжка уже много часов закрыта в этой корзинке, а я…

Она собралась вскочить со стула, но Могенс остановил ее решительным жестом и направился к двери.

– Сидите, мисс Пройслер, – сказал он. – Я все сделаю. Конечно, ее надо выпустить. Вы же не хотите, чтобы под конец опять случилось несчастье.

Мисс Пройслер поджала губы, и Могенс с опозданием сообразил, что допустил бестактность, напомнив ей об инциденте, происшедшем по вине Клеопатры, который был для хозяйки до ужаса мучителен. Он не стал развивать эту тему, а просто присел возле корзины на корточки и принялся расстегивать замки. У него уже не хватало сил на политесы.

Едва Могенс откинул крышку, Клеопатра выскочила с возмущенным фырканьем и черной молнией исчезла за оставшейся открытой дверью. Мисс Пройслер со свистом втянула воздух.

– Не беспокойтесь, – быстро сказал Могенс. – С ней ничего не случится. В конце концов, она же кошка!

Несмотря на такое оптимистическое заверение, он встал на ноги и быстрым шагом вышел за дверь, чтобы посмотреть, в каком направлении побежала Клеопатра. Кошка уже исчезла из виду, но, когда он повернулся, чтобы войти в дом, услышал возбужденные голоса. Могенс посмотрел в ту сторону и обнаружил Грейвса и Хьямс, которые стояли перед хижиной и спорили, яростно размахивая руками. Все это выглядело так, будто дело вот-вот дойдет до драки.

И как раз в тот момент, когда Могенс уж было собрался подойти и уладить спор, ему в глаза бросился выворачивающий из-за утла «форд», который привез его сюда, только на этот раз за рулем сидел Мерсер, а на заднем сиденье расположился Мак-Клюр. Визжа тормозами, «форд» остановился прямо возле Грейвса и египтологини, и Мерсер, кряхтя, наклонился, чтобы открыть ей дверцу. Грейвс с грохотом захлопнул ее. Хьямс снова распахнула дверцу и так грубо оттолкнула Грейвса, что тот отлетел на несколько шагов и больше не пытался задержать коллегу. Хьямс в мгновение ока впрыгнула в машину, и Мерсер так рванул с места, что из-под задних колес полетели фонтаны грязи. Грейвс вынужден был резво отскочить в сторону.

Из намерений Могенса уехать вместе с остальными вышел пшик.

Мисс Пройслер времени не теряла. Она как раз убирала со стола, когда Могенс вернулся и закрыл за собой дверь.

– Бумаги вам лучше разобрать самому, профессор, – как ни в чем не бывало, сказала она. – А то я могу все перепутать.

– Оставьте все на своих местах, – ответил Могенс.

Мисс Пройслер и не подумала остановиться в своем крестовом походе против хаоса, но повернула голову и посмотрела на него.

– Что с Клеопатрой? Вы выглядите не лучшим образом.

– С Клеопатрой все в порядке, – ответил он. – Но, боюсь, у нас возникла маленькая проблема.

– Проблема?

– По всей видимости, отпала последняя возможность отъезда. – Он наморщил лоб. – А как вы добрались сюда, если позволено будет спросить?

– Очень милый водитель грузовика из Сан-Франциско подвез меня. Правда, только до города. А оттуда я шла пешком.

– Но это же не меньше трех миль!

– Кому вы это рассказываете, – вздохнула мисс Пройслер. – Ну ладно, небольшие прогулки время от времени полезны для здоровья.

Могенс задумался. «Форд» был не единственным транспортным средством в лагере, хотя единственным, которым он отважился бы управлять, после того как насмотрелся, как это делает Том, и, естественно, не далее чем до ближайшего города. С большим грузовиком ему не справиться. Так что не остается ничего другого, как попросить Тома отвезти их с мисс Пройслер.

– Давайте сейчас прекратим уборку, – как можно мягче сказал он. – Об этом позаботится Том.

– Том – это тот, кто следит здесь за порядком? – спросила мисс Пройслер. Она неодобрительно покачала головой. – Он мог бы и получше выполнять свои обязанности!

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Грейвс.

– Эти болваны! – рычал он на ходу. – Им просто не понять… – Его глаза округлились, когда он увидел мисс Пройслер. – Вы?! – простонал он.

– Здравствуйте, доктор Грейвс, – холодно ответила на «приветствие» мисс Пройслер.

Грейвс пялился на нее не меньше минуты, намереваясь что-то сказать, потом резко повернулся к Могенсу:

– Что происходит? Чего здесь надо этой… особе?

– Мисс Пройслер, – подчеркнуто вежливо ответил Могенс, – задержится здесь недолго, Джонатан, не волнуйся. Мисс Пройслер прибыла, чтобы нанести мне короткий визит вежливости.

– Понятие, по всей очевидности, вам незнакомое, – сладким голосом пропела мисс Пройслер, не прекращая уборки. – Джентльмен в первую очередь осведомился бы о здоровье дамы, а не сетовал на ее пребывание в данном месте.

Грейвс выглядел так, словно его ударили пыльным мешком по голове. Его взгляды метали громы и молнии. Однако, когда он заговорил, в его голосе не было и следа той кровожадности, что пылала в глазах. Он даже сподобился на легкий поклон.

– Простите, мисс Пройслер, – чопорно извинился он. – Я был… – он подернул плечом. – Обычно пребывание на этой территории посторонних не приветствуется. Наша работа здесь строго секретна. Но в вашем случае я, разумеется, сделаю исключение. – Он снова повернулся к Могенсу. – Хьямс, Мерсер и Мак-Клюр только что уехали.

– Я видел, – холодно ответил Могенс. – Но разве они не дали отсрочку на час?

– По всей видимости, передумали.

– Очень жаль, – Могенс показал на упакованные чемоданы. – Я надеялся доехать с ними до Сан-Франциско. А теперь придется просить Тома подвезти нас с мисс Пройслер до города. На одном из грузовиков. Ты не возражаешь?

– В принципе нет, – не моргнув глазом, ответил Грейвс. – Но, к несчастью, Том отбыл с полчаса назад и, боюсь, раньше захода солнца не вернется. Сам я, честно признаться, никогда не садился за руль такого рыдвана да и никогда не покатил бы по такой дороге. – Он сделал реверанс в сторону мисс Пройслер. – Не хотелось бы заканчивать наше недолгое знакомство в каком-нибудь кювете.

– Это значит, что мы можем уехать сегодня вечером? – уточнил Могенс.

Грейвс согласно кивнул:

– Если ты не хочешь тащиться со всем этим багажом три мили пешком.

– А в городе есть гостиница? – спросила мисс Пройслер.

Грейвс снова кивнул, но практически в тот же момент покачал головой:

– В общем, да, только это не то заведение, которое я посоветовал бы даме. Почему бы вам не остаться здесь?

– Здесь?

– Ну да, – Грейвс окончательно вернул себе самообладание. – У нас предостаточно места теперь, когда отбыла доктор Хьямс и другие. С утра пораньше Том может довезти вас прямо до Сан-Франциско. – Он изобразил обворожительную улыбку. – А у меня появится возможность пригласить вас и профессора Ван Андта на ужин, что даст мне возможность загладить мою непростительную бестактность.