Текст книги "Возлюбленная распутника (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)
Но Мейбелл не занимала величественная панорама Лондона. Гуляя по прекрасной каштановой аллее она с возрастающим беспокойством думала о том, почему Альфред Эшби не встретил ее, ведь он был предупрежден о ее приезде. Что помешало ему прийти? Мейбелл мучительно размышляла о тех возможных трудностях, которые могли послужить препятствием для ее возлюбленного на пути к ней. Ей вспомнились обрывки разговоров графа Кэррингтона и его жены, из которых следовало, что их финансовые дела находятся не в блестящем состоянии.
Мейбелл дошла до «Дуба королевы Елизаветы», под которым любила отдыхать знаменитая королева-девственница, и повернулась к спуску на берег. Наступила смена прилива рябящей в глазах воды, и Мейбелл засмотрелась на корабли, которые проходили мимо нее. Хозяин ее временного пристанища, который пришел звать ее на ужин, охотно сообщал ей массу сведений о каждом судне, которое они видели. Казалось, он знал о кораблях все. Мейбелл узнала какой у шхун тоннаж, какие снасти, где они были построены, из какой страны прибыли. Собеседник Мейбелл объяснил девушке, что делается в гринвичском порту: одно судно разгружают, другое грузят, а то, третье, с фигурой сирены на носу, скоро выйдет в открытое море. Он рассказывал такие забавные истории о кораблях и плавающих на них моряках, что Мейбелл почти забыла о своей тревоге. Появление одного корабля, величественно проплывающего под всеми поднятыми на него парусами, заставило ее радостно вскрикнуть. Это была «Прекрасная Арабелла», названная так в честь ее матери, один из тех кораблей, которые выстроил ее дед по материнской линии Джон Седли. Теперь это судно вместе со своими собратьями перешло по наследству к ней, и Мейбелл подумала о том. что будучи богатой она, конечно же, сможет помочь своему возлюбленному в его финансовых затруднениях. ей следует обратиться за помощью к своему управляющему, чтобы он дал ей заемное письмо к их компаньонам в Амстердаме. Эти деньги будут вовсе не лишними в их с Альфредом пребывании в Голландии.
Утро принесло новое разочарование Мейбелл, – лорд Эшби так и не появился в домике, где она провела ночь. На этот раз Мейбелл не хотела выйти на улицу, несмотря на то, что установилась длительная ясная погода, она грустно сидела у окна, ожидая хоть какой-нибудь весточки от любимого. Ближе к полудню на дороге показался доверенный слуга графа Кэррингтона Том Хенс. Встрепенувшаяся Мейбелл бросилась к двери, и уже с порога засыпала Тома градом вопросов.
– Том, где граф? Мы же должны были увидеться с ним вчера вечером, верно? Почему ты один? С лордом Эшби что-то случилось? – быстро, не переводя дыхания, выпалила она.
– Мисс Уиллоби, да я специально сюда пришел, чтобы доложить вам, что его сиятельство не может увидеться с вами, – Том просительно взглянул на нее, что было странно для такого высокого и сильного мужчины. – Вы только не волнуйтесь, но… Дело в том, что граф в тюрьме!
– Как в тюрьме⁈ – вскрикнула Мейбелл, и сильно побледнела от этого убийственного известия. – Ты ничего не путаешь, Том? По какой причине такое знатное лицо, как граф Кэррингтон, будут держать за тюремной решеткой?
– Во всем виноваты неосторожные речи графа, мисс, – неохотно признался преданный слуга. – Господин начал призывать других лордов составить петицию к королю с просьбой учитывать мнение английского народа, желающего видеть на престоле короля-протестанта. Якобы это поможет избежать новой гражданской войны и уладить все разногласия мирным путем. Но король Яков усмотрел в этом призыве государственную измену, и по его приказу графа арестовали два дня назад.
– О боже, если просьба со стороны подданных является для короля Якова изменой, то что тогда не является преступлением⁈ – в отчаянии вскричала Мейбелл, в бессилии ломая руки при мысли о том, какая опасность угрожает ее любимому. За государственную измену существовало только одно наказание – смертная казнь!
– Мисс, может быть, все обойдется, – попытался было успокоить ее Том. – Маркиз Китченер хлопочет перед его величеством за моего господина, и многие лорды поддерживают его ходатайство.
Проблеск надежды заставил Мейбелл замереть на минуту в размышлении, затем она попросила:
– Том, достань мне наемную карету. Я отправлюсь к маркизу Китченеру и выясню у него, что можно еще сделать для графа.
– Но граф велел передать вам, чтобы вы ожидали его в Гринвиче, – попробовал было возразить Том.
– Ах, сейчас слишком велика опасность для жизни лорда Эшби, чтобы пренебрегать возможностями для его спасения, – быстро ответила Мейбелл, и доверительно коснулась руки слуги. – А я знаю, Том, вы слишком преданны графу и поможете мне сделать все для того, чтобы я тоже содействовала его спасению.
Польщенный Том отправился выполнять ее поручение, и через час Мейбелл уже ехала в наемной карете в Лондон. Поездка показалась ей как никогда длинной и утомительной, но, в конце концов, она увидела из окна своего экипажа роскошный особняк маркиза Китченера на Стрэнде.
Мейбелл достала из своей сумочки серебряную коробочку с благоухающей рисовой пудрой, и несколько раз провела по лицу кроличьей лапкой, глядя на себя в крошечное зеркальце на крышечке коробочки. Она так волновалась, что забыла дома привести себя в порядок, и хозяйка сунула ей в карету косметичку в самый последний момент.
Захлопнув пудреницу, Мейбелл достала маленькую шкатулку, в которой хранила свои мушки, крохотные искусственные родинки, сделанные из гуммированной тафты, и дрожащими пальцами подцепила одну из крохотных черных точек. Кокетливые родинки не годились для свидания со старым маркизом, и девушка прилепила «скромницу» на свою левую щеку.
Форейтор открыл дверцу кареты и помог Мейбелл сойти с лесенки. Мейбелл сошла по ступенькам, стараясь держаться величественно и грациозно, насколько это позволяли высокие каблуки ее туфель и ноги, подгибающиеся после долгих часов тряски по рытвинам и ухабам.
Ее торжественный вид произвел должное впечатление на двух входных лакеев, и один из них помчался докладывать маркизу Китченеру об ее приезде. Спустя несколько минут он вернулся обратно, и со смущенным видом сказал Мейбелл, что для Гортензии Уиллоби двери этого дома закрыты.
Но Мейбелл не могла так просто уйти. Она чувствовала, что сойдет с ума, если не узнает ничего определенного о судьбе Альфреда Эшби. Поэтому девушка решила пренебречь соображениями собственной безопасности и открыть свое настоящее имя.
– В таком случае доложите маркизу, что его желает видеть леди Мейбелл Уинтворт.
Лакей снова ушел на переговоры со своим пожилым господином, а Мейбелл в волнении стискивала руки. Она просто не знала, что ей делать, если зловредный старик откажет ей во встрече во второй раз. Но имя знаменитого рода Уинтворт оказало свое действие, и лакеи с низким поклоном распахнули перед нею двустворчатые двери.
Особняк маркиза Китченера оказался настоящим дворцом, который подавлял своей роскошью. Дворецкий провел Мейбелл в богато украшенную гостиную мимо парадной позолоченной лестницы, и вскоре гостья очутилась перед хмурым хозяином всего этого великолепия, неодобрительно взиравшим на нее сквозь лохматые седые брови.
Маркизом оказался невысокий семидесятилетний старик с длинным тяжелым париком и угрюмым выражением лица. Он буквально утопал в своей одежде – пена белоснежных кружев с высокого воротника стекала по рукавам параллельно с кудельками темного парика. На его иссохших от времени пальцах сверкали многочисленные драгоценные перстни, и крупный рубин блеснул на его руке, когда он жестом пригласил Мейбелл после ее поклона занять кресло напротив него.
Мейбелл села, и вопреки обычаю предоставить первое слово старшему по возрасту и положению, быстро заговорила, обращаясь к маркизу:
– Лорд Эдвард, умоляю вас, скажите, что случилось с графом Кэррингтоном? Правду ли говорят, что он в тюрьме?
– Оказывается, вы еще дурно воспитаны, мисс Уинтворт, – голос старика был полон уничтожающего презрения. – А ваша честь нуждается в том, чтобы имя лорда Эшби вообще не упоминали в вашем присутствии.
– Пожалуйста, милорд, давайте поговорим о графе Кэррингтоне, а не о моей чести, – едва не простонала Мейбелл. – В данный момент меня волнует только его судьба, и ничего более.
– Ну что же, если вы так глубоко испорчены, тогда слушайте, – маркиз Китченер слегка пожал плечами, как бы говоря, что ему больше ничего не остается делать. – Граф Кэррингтон действительно заключен в тюрьму по обвинению в государственной измене, но я и группа уважаемых лиц сумели убедить его величество, что преступление графа Кэррингтона не так велико как кажется, и лорд Эшби выйдет на свободу в следующее воскресение после публичной церемонии покаяния.
– О, благодарю вас! – тронутая участием старого маркиза в судьбе Альфреда Эшби Мейбелл посмотрела на него с выражением глубокой признательности. В эту минуту старый маркиз показался ей самым лучшим человеком на свете.
– А вам, молодая леди, я советовал бы вернуться к своей семье и молить родных о прощении. Вы представляете себе, что пережил по вашей вине ваш отец, когда вы исчезли⁈ – сердито произнес маркиз, с силой ударяя рукой по подлокотнику своего кресла. – Вам нельзя больше оставаться с лордом Эшби.
Мейбелл едва не сделалось дурно при мысли о том, что ее снова будут заставлять выйти замуж за барона Вайсдела.
– Лорд Эшби обещал жениться на мне после своего развода с женой, – вскинула она голову, пытаясь выдержать тяжелый, как у судьи, взгляд своего собеседника.
– Нет. Граф Кэррингтон теперь не может развестись со своей женою, – мерно произнес старый маркиз, и в его голосе прозвучало глубокое удовлетворение. – После того, как он провинился перед его величеством, король отклонил его ходатайство о разводе. Сара Эшби была, есть и будет женою графа Кэррингтона.
– Это неважно. Главное, что жизни лорда Эшби ничего не угрожает, – счастливо улыбнулась Мейбелл.
– В таком случае извольте покинуть мой дом. Не желаю больше терпеть вашего присутствия, – проворчал маркиз, недовольный тем, что ему не удалось наставить юную грешницу на путь истинный.
Мейбелл вышла на улицу, но ее голова продолжала счастливо кружиться от сознания того, что Альфред Эшби скоро выйдет на свободу. Не замечая дороги, она пошла вперед и скоро очутилась перед Лондонским мостом в районе Сити. Целая армия лондонцев двигалась на Мейбелл, и девушка, уже отвыкшая от городской сутолоки, невольно отступила под защиту домов, боясь быть затоптанной. Разноголосица преследовала Мейбелл повсюду: скрип мачт, крики лодочников, плеск воды под арками моста и клекот парящего высоко в небе коршуна заполняли окрестности. Далеко не все корабли вставали на якорь в доках, расположенных ближе к устью Темзы, и в Лондонском порту поднимался лес мачт, густой, как сосновый рощи центральных графств. Здесь можно было увидеть торговые судна из Индии, Китая, Америки и покрытых джунглями жарких островов Индонезии. Убрав свои паруса, они бросали якорь у Лондонского моста и прижимались бортами друг к другу.
При виде «Прекрасной Арабеллы» Мейбелл вспомнила, что она хотела получить заемное письмо. Торговый дом Седли находился как раз возле Лондонского моста, и Мейбелл следовало всего лишь перейти на следующую улицу. Девушка так и поступила. Она решительно вошла в знакомое здание, и направилась в конторку к управляющему, не замечая, что два мрачных субъекта, сидящих в зале для посетителей, проводили ее внимательными взглядами.
Эдмунд Дженкинс при виде своей давно потерянной госпожи издал возглас удивления, и поспешно вскочил со своего места, чтобы пододвинуть ей стул.
– Не ждали меня, любезный мистер Дженкинс? – улыбаясь, спросила Мейбелл, сердечно пожимая ему руку.
– Леди Мейбелл, мы уже отчаялись увидеть вас снова, – с чувством проговорил управляющий.
– Так сложилось, что мне пришлось уехать, – печально отозвалась Мейбелл. – Я не желала становиться женою отвратительного барона Вайсдела, которого выбрал для меня мой отец, и надеюсь, вы не осуждаете меня как некоторые люди.
– Нисколько, миледи, – решительно сказал управляющий. – Барон был здесь несколько раз, искал вас, и я хорошо помню то чувство омерзения, которое он у меня вызвал. Для этого человека нет ничего святого, и я удивляюсь, как ваш батюшка мог так коротко сойтись с ним.
– Теперь ради своей безопасности я должна плыть в Голландию, и мне нужно заемное письмо к братьям Сибилиусам, – объяснила ему Мейбелл.
– Конечно, леди Мейбелл, я напишу вам это письмо, – управляющий быстро начертал несколько строк на бумаге и скрепил ее большой печатью. – Но вам опасно задерживаться здесь. Подозрительные люди постоянно слоняются возле нашей кампании, и я подозреваю, что это или агенты короля, или люди барона Вайсдела, которые охотятся за вами. Давайте, я вас проведу к черному выходу из дома.
Мейбелл кивнула головой в знак согласия, и Эдмунд Дженкинс поспешно открыл скрытую дверь, которая находилась у него за спиной. Девушка и управляющий благополучно миновали маленькую комнату, похожую на чулан, но они подверглись нападению, едва вышли во двор. Мейбелл схватили под руки двое мужчин в масках, а ее сопровождающего оглушили по голове крепкой дубинкой.
Глава 10
Мейбелл поначалу онемела от неожиданности, однако, когда ее втолкнули в карету, она опомнилась и бросилась к дверце экипажа, намереваясь выпрыгнуть из него на ходу, пока запряженные в карету лошади не разошлись как следует. К ее отчаянию, дверь оказалась крепко заперта, и девушка упала на скамью, задыхаясь от бессильных слез.
Карета долго петляла по улицам вечернего Лондона, и через час достигла фешенебельного западного района города, лежащего между Темпл Баром и Черинг-Кроссом. В этом месте привыкла селиться знать; и состоятельные богачи охотно строили здесь свои дома, стремясь быть поближе к сливкам общества.
Экипаж, в котором везли Мейбелл, заехал за высокую каменную ограду одного из этих домов, и остановился у парадной двери. Прежде чем вести девушку в здание, похитители связали ей руки, поскольку она кричала и вырывалась от них. Но вскоре девушка затихла; ее силы быстро истощились в неравной борьбе, и она покорно вошла в дом, в который ее вели.
Сперва Мейбелл попала в просторный холл, из которого открывались двери в другие комнаты. Об их назначении можно было только догадываться. Пара винтовых лестниц с каждой стороны холла вела в огороженную перилами небольшую прихожую наверху, где царил мягкий полумрак.
Все, что окружало Мейбелл, свидетельствовало о богатстве и своеобразной мрачной роскоши: в помещении были прекрасный паркетный пол из ценных пород деревьев, темная дубовая мебель, обитые фламандскими гобеленами стены, картины испанских художников, изображающие муки святых. Обстановка вызывала тоску, и угнетала настолько, что Мейбелл догадалась о том, кто хозяин дома еще до того, как услышала его голос за дверью, распекающий своих слуг.
– Ну, смотрите, негодяи, если вы снова притащили мне не ту бабу, вас найдут в Темзе с распоротыми брюхами. Все равно от вас, бездельников, нет никакой пользы! – Эта угроза, пронзительная как удар шпаги, заставила задрожать и Мейбелл словно она была адресована непосредственно ей. Девушка без сил опустилась на бархатную скамеечку для ног. Конечно же, ее похитил барон Вайсдел, но теперь у Мейбелл не было надежды, что ей удастся от него избавиться.
– Господин барон, молодая особа сама назвала себя леди Уинтворт, мы отчетливо это слышали, – раздался чей-то нерешительный голос.
– Посмотрим, – хмыкнул барон, и, резко распахнув дверь, стал на пороге, пожирая Мейбелл своим взглядом.
Мейбелл задрожала от страха как пойманный заяц; пристальный, пронзительный взгляд желтых глаз барона Эразма Вайсдела не предвещал ей ничего хорошего. Так могла бы смотреть безжалостная змея на свою беспомощную жертву, прежде чем насмерть задушить ее. Затем губы барона искривились в глумливой усмешке, и он, отдав шутовской поклон насмерть перепуганной его появлением Мейбелл, язвительно произнес:
– Наконец-то вы изволили почтить меня своим визитом, леди Мейбелл. Нехорошо невесте так надолго покидать своего жениха, не по правилам это!
Его слова вызвали внутренний протест у Мейбелл, и она быстро возразила:
– Я не ваша невеста, сэр Эразм. Да, велись разговоры о нашей свадьбе, но я вам слова не давала, так что извольте отпустить меня, пока вас не обвинили в моем похищении!
– Достаточно того, что мне дал слово ваш отец! – глаза Вайсдела гневно сверкнули. – Как хорошая дочь, вы должны подчиниться воле вашего отца. Он точно обещал мне вашу руку, если я найду вас. И, как видите, я вас нашел.
– Боюсь, что даже моей дочерней почтительности к своему отцу будет недостаточно, чтобы дать свое согласие на наш брак, – Мейбелл минуту поколебалась, затем решила сделать все возможное, чтобы нежеланный жених отказался от нее даже рискуя стать жертвой его гнева. Она выпалила: – Вы мне слишком отвратительны, барон! Так отвратительны, как ползучий гад, пресмыкающийся в подземелье. Я никогда не соглашусь по доброй воле связать свою жизнь с вами!
– Ну, это мы еще посмотрим! – со зловещим спокойствием произнес барон Вайсдел, но на этот раз отпор Мейбелл разозлил его не на шутку. Он выхватил из-за пояса одного из своих приспешников пистолет, взвел его курок и направил дуло на грудь Мейбелл со словами: – Клянусь рогом Вельзевула, если вы через пять минут не дадите мне слово стать моей женой, я выстрелю вам в сердце.
Девушка смертельно побледнела. Она всегда инстинктивно ощущала, что барон Вайсдел опасен, но все же не думала, что он способен убить безоружную женщину. Теперь ей осталось жить считанные минуты, если она не даст своего согласия на ненавистный брачный союз. Неужели ей придется покупать себе жизнь ценою своего пожизненного рабства у откровенного негодяя, который с удовольствием выставляет напоказ свою жестокость⁈ Мейбелл представила себе, как изо дня в день она будет вынуждена смотреть в ненавистные глаза барона Вайсдела, терпеть его отвратительные прикосновения, и содрогнулась. Нет, даже ради своей жизни она не желает быть женою этого мерзавца.
– Сэр Эразм, делайте, что хотите, но моего согласия вы не получите, – коротко сказала она, и в ужасе закрыла глаза, ожидая выстрела, который оборвет нить ее короткой жизни.
Барон Вайсдел застыл, изумленный такой стойкостью и бесстрашием своей жертвы. Затем он коротко рассмеялся, и бросил уже ненужное ему оружие слуге, которому принадлежал пистолет.
– Ладно, убить вас я всегда успею, но прежде испробую все средства воздействия на вас. Завтра с вами будет говорить ваш отец, – небрежно проговорил он, и дал знак увести Мейбелл.
Девушку привели в небольшую спальню, которой было суждено на долгие дни стать ее тюрьмою, затем ею занялась мрачная экономка барона. Мейбелл пробовала было заговорить с этой миссис Стоукс, но в ответ получила лишь взгляд, полный подозрения. Мейбелл даже решила, что экономка немая, но впоследствии узнала, что эта женщина была предана барону Вайсделу душой и телом. Некогда барон спас эту женщину, виновную в воровстве и убийствах от смерти на виселице, и с тех пор благодарность ему Марты Стоукс поистине не знала границ.
Мейбелл едва притронулась к принесенному ей ужину, до того ее угнетало невыносимое положение, в котором она очутилась. Девушка прекрасно сознавала, что вполне может стать жертвой подпольной женитьбы, при которой даже не требовалось согласие невесты. В Лондоне шла настоящая охота за богатыми наследниками и наследницами, совершенно беззащитными перед таким насилием. Часто при похищении в ход шли спиртное и наркотики: юные наследницы и богатые вдовы просыпались утром уже женами незнакомых им мужчин, успевших воспользоваться бессознательным состоянием невольных невест в своих похотливых целях и лишить их чести. Замужние женщины могли спокойно гулять по Лондону, в то время как богатые наследницы были вынуждены вести жизнь затворниц из-за осаждавших их своры мошенников, плутов, картежников и других подобного рода людишек. Если наследницы осмеливались без надежной охраны выйти на улицу, то их моментально впихивали в карету и увозили, а дальше сомнительная личность в облачении священника завершала церемонию священным соглашением на брак от имени невесты.
Мейбелл забылась тяжелым сном, а утром ее ожидал сюрприз в виде визита ее отца, лорда Уинтворта. Девушка без раздумий бросилась в объятия своего отца, который обнял ее дрожащими от волнения руками.
– Батюшка, простите меня за то горе, которое я вам причинила, но я не могу стать женою барона Вайсдела, уж слишком он мне противен, – взмолилась Мейбелл, с тревогою и болью глядя на лорда Уинтворта. Как же постарел ее отец, он стал совсем дряхлым стариком! Видно, он страдал в разлуке с нею еще больше, чем она это представляла себе.
– Мейбелл, дитя мое, я и не намереваюсь принуждать тебя к браку с ним, – с глубоким волнением произнес лорд Уинтворт. – Теперь я понимаю, что этот человек негодяй и подлец, он тайный шпион короля Якова, который выдал властям немало моих друзей. Не беспокойся, рано или поздно я освобожу тебя от его власти.
Верный этим словам лорд Уинтворт после свидания с дочерью пошел в кабинет барона Вайсдела и потребовал немедленно ее освободить.
– Но, милорд, вы же обещали мне руку своей дочери, – возразил барон Вайсдел, неприятно изумленный таким поворотом дела.
– Я передумал, и готов выплатить вам материальную компенсацию за свой отказ, – коротко сказал лорд Уинтворт.
– Нет. Леди Мейбелл либо выйдет из этого дома моей женой, либо вообще отсюда не выйдет, – выйдя из себя, пригрозил барон Вайсдел. От гнева с него слетел весь его светский лоск, и перед глазами лорда Уинтворта появился даже не зверь, а нечто похуже – подлинное чудовище, готовое ради своих целей хладнокровно совершить любое преступление.
Лорд Уинтворт содрогнулся, но овладел собою, и сказал:
– В таком случае я обращусь к королю, я обращусь ко всему английскому дворянству с тем, чтобы мне вернули мою дочь! Барон, вы не имеете никакого права держать Мейбелл тут против нашей воли!
– Раз так, то попробуйте сделать это, милорд, – равнодушно отозвался барон Вайсдел, и незаметно повернул свой перстень на правой руке камнем вниз. Этот перстень был примечателен тем, что имел отравленный флорентийским ядом шип, с помощью которого барон избавлялся от неугодных ему людей. И прежде чем старик успел что-либо сообразить, он со словами: – Позвольте на прощание пожать вам руку, – крепко сжал руку отца Мейбелл.
Лорд Уинтворт с негодованием откинул руку барона, но шип уже успел поранить его кожу и яд попал в кровь. При выходе старый лорд зашатался, и барон Вайсдел кликнул своих людей, чтобы они помогли сесть в карету его гостю – трупы в его доме были барону ни к чему.
Наблюдая из окна как отравленный им человек, шатаясь, садится в экипаж, барон Вайсдел презрительно сказал:
– Прощай, старый глупец! Теперь твою дочь уже никто не сможет вырвать из моих рук.
