Текст книги "Искушение Марии д’Авалос"
Автор книги: Виктория Хэммонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Проехав под широкой аркой, карета остановилась в центральном дворе. Принц и его семейство вышли из кареты. Мария рассматривала стены с арками и балкон, тянувшийся вдоль всех четырех сторон, – на него выходили верхние комнаты. Она находила замок элегантным, но мрачным. Беатриче следовала вместе с Лаурой за Карло и Марией, кивая в ответ на приветствия многочисленных слуг. Мария заметила, что прислугу замка составляют исключительно мужчины, что они приветствуют принца теплыми взглядами, и что поведение их почтительно, но выдает подлинную нежность, которую редко выражали по отношению к ее мужу. Значит, подумала она, это и есть королевство Карло.
Другое семейное поместье находилось в Венозе… куда Мария сопровождала его вскоре после свадьбы. Оно было далеко и значительно превосходило размерами это имение, но Карло больше любил Джезуальдо, и теперь она поняла, почему.
Джезуальдо было древним фамильным поместьем. Хотя имение в Венозе было более богатым и фигурировало в титуле принцев Веноза – а также было даровано королем Испании Филиппом, – око присоединилось к их владениям только после того, как Франческо Джезуальдо женился на Джерониме, то есть менее тридцати лет назад. А земли Джезуальдо принадлежали семье не один век, еще с норманнских времен. Этим и объяснялось предпочтение Карло.
В дни, проведенные здесь, Марии стало ясно, что именно в замке Джезуальдо находит себе применение творческая энергия Карло. Тут был не только удивительный сад – такой красоты, что немногие дворцы в Неаполе могли похвалиться таким. Велись большие работы и по переделке интерьера: замку было более ста лет.
На следующий день Мария почувствовала себя отдохнувшей; она снова проспала почти двенадцать часов. Сон – это единственное, что сдерживало неукротимую рвоту при ее беременностях и шло на пользу ребенку.
Карло показывал Марии одну комнату за другой на каждом из трех этажей замка. Из высоких окон открывался вид на владения принца, покрытые снегом: черепичные крыши округи, плоские поля и отдаленные горы.
– В следующий раз я привезу тебя сюда летом, после того как родится наш ребенок, – сказал Карло. – Тогда вместо этих снегов будут пшеничные поля, тянущиеся до самых гор.
Карло имел все основания гордиться полями Джезуальдо. Перед браком Марии принц д’Авалос взял на себя труд объяснить дочери, почему Карло считается таким завидным женихом. В отличие от общего положения дел у неаполитанской знати, финансы у принца Веноза были в полном порядке. Неапольское королевство переживало один из самых серьезных экономических кризисов за свою историю, и многие древние состоятельные семьи разорялись. Богатство Неаполя напрямую зависело от экспорта зерна, а урожаи за последние годы были настолько незначительными, что объем экспорта резко уменьшился. Однако отец Марии предпочитал не упоминать о том, что отчасти это было связано с пренебрежительным отношением землевладельцев к своим угодьям, позволивших имениям прийти в полное запустение, что, впрочем, относилось и к нему самому. В результате начался откат к феодализму и к старым способам зарабатывания денег. Казалось, принц Франческо Джезуальдо предвидел это, поскольку изначально старался не пренебрегать своими обязанностями феодала. Карло, следуя наставлениям отца, так же зарабатывал деньги, придерживаясь древних феодальных методов ведения экономики. Труд вассалов Джезуальдо на его землях гарантировал благосостояние нескольким поколениям. Урожаи, собираемые в его владениях, приносили более сорока тысяч дукатов в год. Таким образом, Карло вполне мог себе позволить пригласить лучших художников для реставрации замка Джезуальдо в своем вкусе.
Одним из них был Массимо Реди, мастер нового стиля и один из самых модных садовых архитекторов в Южной Италии. Реди игнорировал правила классического дизайна. Только у него хватило таланта и отваги, чтобы реализовать идею Карло о саде грез на склонах большой скалы, увенчанной замком. Хотя внутри крепостных стен были участки, где выращивали фруктовые деревья, овощи и травы, там было недостаточно места, чтобы разбить сад в традиционном стиле. Так что необычный выбор участка для сада диктовался не только причудой, но и необходимостью. Карло занимался разработкой архитектуры сада вместе с Реди. Это был первый и единственный раз, когда Реди допустил вмешательство в свое творчество, и он сделал это, потому что Карло его вдохновлял: это был тот случай, когда заказчик был еще более эксцентричен, чем художник, и Реди находил, что это его раскрепощает. Сад раскинулся на большой площади среди лесов из недавно посаженных деревьев. Идея заключалась в том, чтобы гость внезапно попадал в удивительный мир растений фантасмагорических форм, словно свернул с тропинки реальности в страну грез. Реди привел с собой команду рабочих и своих лучших скульпторов по камню; они превращали обнажившиеся породы скалы в гроты, фонтаны и фигуры мифологических существ. Кое-где в самой скале были высечены замысловатые каменные лестницы – это было самым сложным и трудоемким делом.
И вот, спустя два года, работы по созданию огромного сада близились к завершению. Зимой они приостанавливались. Реди со своими рабочими должен был вернуться весной. Для выполнения этого заказа требовался не только художественный, но и технический гений: Реди смастерил скрытые механизмы и водосборники, в которых накапливался подтаявший снег, использовавшийся в дальнейшем как источник воды для фонтанов, гротов и прудов.
Беатриче взобралась по изогнутой лестнице и исчезла в огромном открытом рту Орка, бога подземного царства. Девочка оказалась внутри темного грота из сталактитов туфа – такого она никогда не видела. Он походил на кошмар. Холодный и зловещий, как Карло в одном из своих приступов дурного настроения. Беатриче выбежала обратно, на свет. Дальше ей встретилось изображение Цереры, богини плодородия, увенчанное корзиной с хлебом. Присев на каменную скамью возле этой более дружелюбной статуи, девочка принялась ждать свою мать. Здесь было тихо, воздух был холодным. Беатриче поплотнее запахнула накидку на меховой подкладке и обвела взглядом растения, которым была придана фантастическая форма.
Темные и странные деревья, казалось, угрожают ей. Она вообразила, что они передвигаются, подступая к ней. Это был сад грез в представлении Карло, но вовсе не ее. Она ненавидит этот сад, его причудливость, уединенность и этих монстров.
На дорожке появилась запыхавшаяся Лаура.
– Беатриче! Вот ты где. Не убегай так далеко вперед. Ты могла здесь заблудиться.
Беатриче взяла молодую служанку за руку, спросив:
– Где мама?
– В павильоне, отдыхает – устала от всего этого карабканья. Она скоро вернется, но мне наказала погулять здесь с тобой, если ты захочешь. – Присев рядом с Беатриче, Лаура обняла ее и поцеловала в щеку. Девочка поцеловала ее в ответ, и Лаура прошептала с улыбкой:
– Так мы побродим здесь вместе?
– А ты не думаешь, что внутри, у огня, будет лучше? – спросила Беатриче.
– Думаю, но тебе там надоест через несколько минут.
– В любом случае, давай вернемся.
Лаура рассмеялась, и, взявшись за руки, они отправились обратно по дорожке.
– Тебе здесь нравится? – спросила Беатриче.
– Я думаю, здесь гораздо приятнее летом. В это время года холодно гулять по саду.
– Да, я знаю. Но тебе он нравится? Эти монстры и страшные деревья?
– Не знаю. Здесь интересно, но я предпочитаю сады с розами и хорошенькими яркими летними цветами с приятным запахом – такой, как у твоей тети Антонии в Неаполе.
– Я тоже, – согласилась Беатриче. – А от тети Антонии всегда пахнет так, будто она только что вышла из своего сада.
– Да, верно. Но твоя мама говорит, что этот сад очень модный, а уж она-то знает, что модно.
– А этот замок – нет, – язвительно заметила Беатриче. – Он слишком старый, хоть принц Карло и пытается его подновить, выкрасив стены другой краской и разбив этот сад.
– Тебе он не нравится, не так ли, Беатриче?
– Да, он похож на кошмар.
– Пожалуйста, постарайся держать это про себя, иначе ты оскорбишь принца Карло и расстроишь свою маму.
– Мама не расстроится от того, что мне не нравится замок.
– Может быть, но она непременно расстроится, если ты будешь злить принца. Постарайся быть тактичной, Беатриче.
– Я слишком маленькая, чтобы быть тактичной.
– Нет, Беатриче, ты не слишком маленькая. Ты слишком упрямая.
– Прошлой ночью я слышала, как воют собаки, – сменила тему Беатриче. Лаура точно определила ее характер – порой она была очень наблюдательна. – Ты их слышала?
– Да. Это были не собаки, а волки. Ты испугалась?
– Чуть-чуть, – ответила Беатриче. – А ты?
Лаура заколебалась, прежде чем ответить.
– Да, испугалась. – Молодая девушка обвела взглядом ветки деревьев, согнувшиеся под снегом; замок, вырисовывавшийся на скале, обледеневший рот темной горгульи на фонтане перед ними. Потом встретилась взглядом с Беатриче. – Здесь так тихо, что меня пробирает дрожь, – призналась она.
На следующий день Карло отправился на охоту с кавалерами, постоянно проживавшими в замке. Мария слышала, как старый слуга сказал своему господину, что вряд ли им встретится какая-нибудь дичь: звери впали в зимнюю спячку в своих норах. Карло ответил, что в горах должны быть волки или лоси.
В ту ночь он не вернулся. На следующую – тоже.
Прошел еще один день и еще одна ночь.
Мария проводила дни у камина вместе с Лаурой. В этом отдаленном замке у них было мало тем для разговоров. Чтение теперь не доставляло удовольствия Марии, так как из-за беременности ей трудно было сосредоточиться. Да и Беатриче стала беспокойной. В отсутствие Карло Марии и Лауре не удавалось заставить девочку заниматься и рисовать. Она бродила по всему замку, вступая в разговор со слугами в поисках тех, кто мог бы показать или рассказать ей что-нибудь интересное.
Карло обставлял комнаты с мужской, сельской простотой, которая была не по душе Марии. Особенно ей не нравились натюрморты с изображением убитых животных. Большую комнату на верхнем этаже он отвел под спальню Марии, и она вынуждена была признать, что там очень красиво. Это были скорее две комнаты, разделенные изящной аркой. Стены окрашены в мягкие голубовато-зеленые тона, украшения отсутствовали. Слава Богу, здесь обошлось без мрачных полотен.
На третий день Мария от скуки велела принести ей бумагу и чернила и начала делать наброски для фресок, чтобы оживить комнату. Она сделала несколько рисунков, проработав до тех пор, пока не начало темнеть. Один из них ей понравился – колонна с ионической капителью и мотивами рокайля. Она усилила цвета, выбрав удивительный сине-фиолетовый оттенок, чтобы очертить колонны. Она поднялась в эту комнату и попросила приложить рисунок к стеке, а сама отступила, чтобы посмотреть. При свете свечи рисунок выглядел изумительно, она улеглась спать, думая о том, понравится ли он Карло.
Часом позже она проснулась. Ей не нравилось, когда в отсутствие мужа слуги Карло мужского пола входили в ее спальню, и поэтому огонь в камине рано угас в ту ночь. Она лежала под одеялами, дрожа от холода и чувствуя себя покинутой. Хотя она привыкла спать одна, в Сан-Северо утешало сознание, что Карло рядом. А мрачная атмосфера замка Джезуальдо вызывала у нее тоску по человеческому теплу и близости. Где же Карло? Как он может ночевать вне дома, когда ночи такие холодные? Может быть, у него есть охотничьи домики в предгорье и в горах? Но почему же он предпочитает спать там, а не в замке? Наверно, мужчины не такие, как женщины. Они получают удовольствие от грубой суровой жизни на открытом воздухе.
Мужчины вернулись на следующий день с окровавленным убитым оленем, переброшенным через седло. Его благородная голова с мертвыми открытыми глазами безжизненно свисала.
Беатриче, бродившая по двору, сделала над собой неимоверное усилие и промолчала. Перед отъездом в замок Мария взяла с нее слово не делать замечаний по поводу всего, что связано с охотой Карло, при нем или при его людях, поскольку это приводило его в ярость.
– Минуточку, – сказала Беатриче, когда мужчины собирались снять с лошади тело оленя. Карло язвительно улыбнулся, спешившись: его позабавило, что этот ребенок отдает приказания его людям. Она подошла к оленю, осторожно погладила его морду и перекрестила. Потом, закрыв глаза, девочка сложила руки и шепотом помолилась. Мужчины в изумлении наблюдали за этим ритуалом.
– У тебя просто призвание, Беатриче, – сказал Карло. – Когда ты станешь старше, то сможешь основать женский францисканский монастырь.
– А вы, принц Карло, можете стать его главным жертвователем, чтобы замолить свои грехи перед Божьими созданиями, – парировала Беатриче и бросилась прочь, проливая слезы над судьбой невинного оленя.
Карло расхохотался и зашагал вверх по лестнице в превосходном настроении после охоты.
Мария слышала, как они прибыли. Отпустив Лауру, она сидела в кресле у огня, размышляя о том, сколько времени пройдет, прежде чем Карло заглянет к ней. Быть может, несколько часов. Он направится прямо в свою комнату и сыграет на одном из своих инструментов, потому что скучал по музыке, когда отправлялся на охоту.
Но он появился в комнате уже через несколько минут, осведомился о здоровье Марии и уселся в кресло напротив. Он наспех вымылся и переоделся: волосы у него были влажные, и свежая белая рубашка была не заправлена в старые алые штаны. Он принес с собой лютню и листы бумаги с небрежно набросанными нотами.
– У тебя отдохнувший вид, Мария, но тебе скучно, – сказал он. – Может быть, тебя развлечет музыка. По пути сюда я сочинил мелодию. Пока не знаю, как я ее разовью, но, быть может, тебе захочется ее послушать.
– Да, Карло. Очень, – ответила она.
Мелодия сразу же захватывала, она была медленной и величавой. Карло улыбался, довольный собой. Он всегда выглядел особенно привлекательно, когда играл. Охота пошла ему на пользу: на бледных щеках играл теперь румянец, глаза блестели. Время от времени он останавливался, меняя сочетания нот в некоторых фразах и внося изменения в рукопись.
– Да, так лучше, – заметила она по поводу одного изменения.
– Правда? – спросил он. – А теперь послушай вот это.
Он сыграл несколько тактов как они были записаны, с традиционным замиранием в конце каденции. Затем он изменил мелодию, так что она не понижалась, а повышалась, затем шла вниз, снова вверх, вздымаясь и падая, как листок на ветру.
Он заиграл снова, ускоряя ритм: энергия била из него ключом, и он уже не мог выдержать такой торжественный ритм. Он был поглощен музыкой. В такие минуты Мария почти любила его – вернее, она ощущала, какой страстью могла бы воспылать к Карло, будь он всегда так очарователен. Он ускорил темп и закончил пьесу традиционным тушем, смеясь; это была одна из его музыкальных шуток – неожиданный возврат к традиции. Отзвуки музыки наэлектризовали сам воздух в комнате. Мария тоже чувствовала прилив энергии. Она рассмеялась, осыпая его комплиментами.
– Давай выпьем шоколаду, – предложил он, позвонив в колокольчик.
Он подошел к Марии сзади и приподнял ее тяжелые золотистые волосы. Затем поцеловал в шею. В тот день Марию не причесывали. Мария вымыла их утром розовой водой. Карло вдыхал этот аромат, уткнувшись носом в ее затылок. Она с улыбкой прикрыла глаза, ощущая его теплое дыхание. Ей это нравилось.
– Этот запах приятнее запаха лошадиного пота, – заметил он. – Что это? – спросил он, переходя к столу у окна.
– Я собиралась показать тебе это позже, Карло. Что ты думаешь об этих рисунках? Они тебе нравятся?
Он изучал рисунки, держа их на расстоянии руки.
– Это ты рисовала? – поинтересовался он.
– Да, – произнесла она спокойно, вдруг утратив уверенность. Возможно, эти рисунки не так уж хороши. Создавая их, она увлеклась – вот они и показались ей элегантными.
– Что заставило тебя использовать сине-фиолетовый цвет?
Она пожала плечами.
– Он казался смелым. Полагаю, идею могла подать мне твоя музыка. Я задумала сделать что-то необычное. Первым на ум пришел мягкий синий тон. Но в тот момент мне так понравились эти линии, что захотелось их подчеркнуть диссонирующим цветом – ну не совсем диссонирующим, но вызывающим удивление.
– Они поразительные, – сказал Карло, кладя один рисунок и беря другой. Он пристально их изучал.
– Они тебе нравятся? – спросила Мария взволнованно.
– Да. Очень. Сам Альфредо не смог бы добиться такой элегантности и изобретательности. – Альфредо был архитектором, руководившим переделкой замка. – Мы должны их как-то применить.
– Я думала превратить их в декоративный бордюр для этой комнаты – то есть, если они тебе понравятся, – робко сказала она.
– Да! Они совершенны. У тебя дар, Мария. Ты меня удивляешь. Хотя, наверно, мне бы не следовало удивляться, памятуя о том, с каким талантом ты придумывала фасоны своих нарядов. Но с тех пор ты же ничего не делала. Неважно, теперь у нас есть эти красивые рисунки.
В дверь постучали, и старый Лоренцо, повар, внес шоколад и поставил на стол.
– Осторожно, – сказал Карло, отодвигая рисунки. – Лоренцо, скажи Альфредо, чтобы он немедленно поднялся сюда.
– Его здесь нет, принц.
– Где же он?
– Не знаю, принц.
– Пошли людей, чтобы его нашли. Я хочу, чтобы он был здесь до наступления темноты. – Карло нетерпеливо барабанил пальцами по столу. – Нет, он нужен мне здесь не позднее чем через час. Сегодня вечером он будет ужинать с нами. Накрой в столовой. Что ты готовишь сегодня на ужин?
– Французский суп, принц. Это подойдет?
– Превосходно. А также мясное блюдо. Еще осталось мясо того кабана?
– Да, принц.
– Ты уверен, что оно еще свежее?
– Да, принц. Мы держали его на улице, и оно покрыто густым слоем снега.
– Хорошо. Не нужно его жарить, а то оно станет слишком сухим. Потуши его на медленном огне в томатном соусе, добавив побольше трав и немного мускатного ореха. И испеки те маленькие лимонные пирожные.
– Да, принц.
– И пошли всех людей на поиски Альфредо. Алессандро тоже.
– Да, принц.
Карло выпил немного шоколада и снова сыграл всю пьесу, внося небольшие изменения. Если бы все мои дни проходили вот так, подумала Мария, когда он играл. Она уже не помнила, когда последний раз была так счастлива.
Карло положил лютню, отхлебнул еще шоколада и начал расхаживать по комнате, время от времени глядя в окно.
– Куда это мог запропаститься Альфредо в такое время дня? – спросил он нетерпеливо. – Он прекрасно знает, что должен все время быть под рукой.
На самом деле Карло с самого приезда сюда не совещался с Альфредо, и тот, вероятно, подумал, что не нужен для обсуждения новых планов, поскольку все еще занимался переделкой нижних комнат. Карло продолжал расхаживать по комнате – тугой сгусток энергии, начинавший тревожить Марию. Теперь она знала его достаточно хорошо, чтобы улавливать признаки опасности.
– Он придет, Карло. Мы должны дать людям время, пока они его найдут. Он не мог далеко уйти. Я так счастлива, что тебе понравились мои рисунки. Ты думаешь, из них следует сделать один непрерывный фриз вокруг комнаты или повторять рисунок с промежутками? – спросила она мужа, чтобы отвлечь его.
Он взял в руки один из рисунков и обвел взглядом комнату.
– Я знаю, – сказал он, снова усаживаясь. – Скажи мне, что думаешь ты. – Он любил такие эстетические игры.
Она тоже знала, но притворялась, что обдумывает, чтобы потянуть время в ожидании Альфредо. Поднявшись, она взяла два рисунка и приложила их к стене, сначала рядом, а потом – на расстоянии друг от друга.
– С промежутками, – сказала она.
– Ты это знала раньше, – сказал он, глядя на нее с прищуром.
– Это так, но я хотела проверить свое суждение.
– Ты уже проверила, как это выглядит на стене.
– Только при свете свечей, – поспешно произнесла она. – Но не при дневном свете. – Он начинал действовать ей на нервы. Подобный допрос, который он ей сейчас учинил, был признаком перехода к более мрачному настрою. Недовольство ответами – а в такие минуты его не удовлетворял ни один из ее ответов – давало ему повод разозлиться.
– Сядь, – сказал, он.
Ну вот, началось. Она села и спокойно взглянула ему в глаза. Поднявшись, он подбросил полено в огонь, потом опустился на колени, помешивая тлеющие угли в камине, чтобы разгорелось пламя, и рассеянно глядя на огонь. Марии хотелось дотронуться до мужа, успокоить его, но она не осмеливалась это сделать. Ему не нравилось, когда до него неожиданно дотрагивались.
Он повернулся и уткнулся ей в живот лицом. Теперь она могла коснуться Карло. Она провела пальцами по его волосам. Приложила пальцы второй руки к его шее, чтобы проверить пульс. Кровь бешено пульсировала. Обычно, когда он возвращался с охоты в таком возбуждении, он занимался с ней любовью. Но с тех пор, как она забеременела, он отказался от любовных утех, считая, что это может повредить ребенку.
В тот вечер, позже, Мария зашла в спальню Карло, чтобы сказать ему, что Альфредо наконец нашелся и предстанет перед ним первым делом утром. Карло сидел в постели, одежда на нем была расстегнута, на голове – полотенце. Она стояла в ногах кровати, с ужасом слыша, как он задыхается. Мария сняла с шеи лунный камень, который дала ей Партенопа, – она всегда носила его теперь, чтобы защитить ребенка. Старый Лоренцо держал перед хозяином таз с жидкостью с запахом мяты, от которой поднимался пар, но Карло не мог его вдохнуть. Мария встревожилась, заметив, что Лоренцо в панике. Та часть лица Карло, которая была видна из-под полотенца, была багровой, и он начал размахивать руками, так как ему перехватило горло. Она решила, что он задыхается. Она понятия не имела, что делать, и начала действовать инстинктивно. Подойдя к мужу в каком-то трансе, она положила ему руку на голову.
– Тсс, Карло, тсс. Тише, – заговорила она тихо, нараспев. – Успокойся, и к тебе вернется дыхание. Возьми это. Он тебе поможет. – Она вложила ему в руку лунный камень. – Успокойся. Ты уже спокойнее. Тебе мешает что-то в груди, и я уберу это, тогда твое дыхание наладится. – Она очень осторожно провела рукой по его груди, моля Бога даровать ей чудесную способность исцелять – только в этот раз, пожалуйста. Она представляла, как Божий свет входит в ее руку, и его целебная сила проникает в грудь Карло и открывает пути для воздуха, – пожалуйста, Господи, только в этот раз. – Ну вот, уже отпускает. Спокойно. Спокойно. Теперь ты можешь дышать. Делай, Карло, вдох и выдох. Вдох и выдох. – Она продолжала говорить нараспев в трансе, и ей показалось чудесным, но не удивило, что Карло действительно удалось вдохнуть пары от жидкости в тазу. Она продолжала говорить нараспев еще несколько минут, а Лоренцо смотрел на нее с благоговением, держа таз.
Наконец Карло откинулся на подушки. Дыхание у него было поверхностное, но нормальное, а лицо теперь стало мертвенно-бледным. Лоренцо снял полотенце с головы хозяина. Карло взял руку Марии в свои, совершенно измученный. Глаза его были закрыты, лицо блестело от пота. Открыв глаза, он взглянул на жену в изумлении. Невозможно было сказать, кто больше удивлен – Мария или Карло.
– Где ты научилась исцелять? – слабым голосом спросил он.
– У монахинь Клариссе, – солгала она. – Как ты думаешь, Карло, что вызывает эти приступы?
– Они у меня с детства, но я не помню такого сильного приступа, как этот.
– Сейчас ты должен поспать, – сказала она, легонько погладив его лоб. – Когда ты проснешься завтра утром, то почувствуешь себя гораздо лучше.
Он улыбнулся ей слабой улыбкой.
– Обычно у меня бывают приступы, когда я чувствую, что виноват.
– И в чем же ты виноват на этот раз? – мягко спросила она.
Он закрыл глаза, потом снова открыл.
– В том, что оставил тебя одну так надолго, – ответил он, целуя ее руку.
Мария предполагала, что приступ вызван гневом Карло из-за отсутствия Альфредо, ко ей понравилась идея, что причиной явились чувства мужа к ней, и еще больше понравилось новое ощущение близости, установившееся между ними.
