Текст книги "Песни и романсы русских поэтов"

Автор книги: Виктор Гусев

А. А. Ольхин

Александр Александрович Ольхин (1839–1897) – адвокат, выступавший защитником в ряде политических процессов: нечаевцев, по делу демонстрации на Казанской площади, в процессах «50-ти», «193-х» и др. Стихи Ольхина (часто без подписи) печатались в различных изданиях революционных народников, но отдельно не издавались. Кроме публикуемого текста известность приобрело стихотворение Ольхина «У гроба».

593. Дубинушка ^*

 
Много песен слыхал я в родной стороне,
  Про радость и горе в них пели;
Из всех песен одна в память врезалась мне —
  Это песня рабочей артели:
      Ой, дубинушка, ухнем!
    Ой, зеленая, сама пойдет! (2)
      Подернем! (2) Ух!
 

 
И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям
  Эта песня идет по наследству,
И лишь только как станет работать невмочь,
  Мы – к дубине, как к верному средству.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Говорят, что мужик наш работать ленив,
  Пока не взбороздят ему спину,
Ну, так как же забыть наш родимый напев
  И не петь про родную дубину.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,
  Изобрел за машиной машину,
А наш русский мужик, коль работа невмочь,
  Так затянет родную дубину.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Тянем с лесом судно, иль железо куем,
  Иль в Сибири руду добываем —
С мукой, болью в груди одну песню поем,
  Про дубину в ней всё вспоминаем.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
И на Волге-реке, утопая в песке,
  Мы ломаем и ноги и спину,
Надрываем там грудь, и, чтоб легче тянуть,
  Мы поем про родную дубину.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Пускай мучат и бьют, пускай в цепи куют,
  Пусть терзают избитую спину,—
Будем ждать и терпеть и в нужде будем петь
  Всё про ту же родную дубину.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Мы пируем при блеске огней на балах
  И шутя мы поем про дубину,
А забыли о тех, кто сидит в кандалах
  Всё за ту же родную дубину.
      Ой, дубинушка, ухнем!.. и т. д.
 

 
Но ведь время придет, и проснется народ,
  Разогнет он избитую спину
И в родимых лесах на врагов подберет
  Здоровее и крепче дубину.
     Ой, дубинушка, ухнем!
    Ой, зеленая, сама пойдет! (2)
      Подернем! (2) Ух!
 

Конец 1870-хгодов

Н. А. Панов

Николай Андреевич Панов родился в 1861 году в с. Софьино, Самарской губ., умер в 1906 году в Петербурге. Учился он в сызранской приходской школе, в уездном и реальном училищах, был телеграфистом на железной дороге, зарабатывал средства к существованию частными уроками, в 1892 году служил в Лермонтовской библиотеке в Пензе, затем – в Петербурге в должности секретаря редакции журнала «Колосья» и в редакции журнала «Семьянин». Самые ранние из опубликованных стихотворений Панова помечены 1877 годом, в печати же они появились в 1881 году (в «Игрушечке» и «Ниве»). Первый сборник его стихотворений – «Думы и песни», СПб., 1882. Сотрудничал Панов в «Деле», «Русской жизни», «Новом слове», «Русской беседе» и во многих провинциальных изданиях. Кроме стихотворений он писал рассказы, статьи, фельетоны, выпустил роман в стихах «Владимир Волгин» (СПб., 1900). Наиболее полное прижизненное собрание его произведений – «Гусли звончаты», СПб., 1896. Некоторые стихи Панова положены на музыку малоизвестными композиторами: «Правда-матушка» (К. Галковский, Л. Лисовский), «Полно, молодец, кручиниться…» (А. Зорин), «Пронеслась над нивою…» (Я. Прохоров), «Ах, в поле одинокая…» (И. Корнилов), «Ты куда бежишь…» (А. Чернявский), «На горе растет калина…» (В. Хорошевич-Терницкий). В своем творчестве Панов ориентировался на фольклор. Народной поэзии он посвятил и несколько программных стихотворений («Наша песня», «Гусляр», «Собиратель песен» и др.). Однако его собственные произведения, как правило, – лишь более или менее удачные стилизации, и лишь немногие из них приобрели некоторую популярность.

Кроме публикуемых текстов в песенниках встречаются «Гусляр», «Ванька-ключник», «Масленица», «Цветы», «Сила богатырская», «Каторга-Сибирь», «Снежки белые» и др. Отдельным изданием с нотами вышла в свет «Песня молодецкая».

594. Травушка-муравушка ^*

 
Наша улица травою заросла,
Голубыми васильками зацвела,
Только губит василечки лебеда,
Сквозь нее почти не видно и следа.
Уж зато у наших окон и ворот
Белоснежная черемуха цветет.
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
  Ты тропиночка нетоптаная!
 

 
Я на улицу раненько выхожу,
Я на травушку-муравушку гляжу;
А роса-то на ней свежая блестит,
Изумрудами, алмазами горит,
А цветочки как умытые стоят
И приветливо и весело глядят.
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
  Ты тропиночка нетоптаная!
 

 
Мне у батюшки родного не живать,
Не живать – тебя, муравушка, не мять…
Едут сваты, все поклоны отдают,
Меня замуж за неровню выдают…
Поведут меня с постылым под венец,
Что-то скажет разудалый молодец?..
Наша улица – зеленые поля…
Ах! ты травушка-муравушка моя,
  Ты тропиночка нетоптаная!
 

<1881 >, <1896>

595. Лучинушка ^*

 
Ночь темна-темнешенька,
  В доме тишина;
Я сижу, младешенька,
  С вечера одна.
Словно мать желанная
  По сынке родном,
Плачет неустанная
  Буря под окном.
До земли рябинушка
  Гнется и шумит!..
Лучина-лучинушка
  Неясно горит.
 

 
Затянуть бы звонкую
 Песенку живей,
Благо пряжу тонкую
  Прясть мне веселей.
Да боюся батюшку
  Свекра разбудить
И свекровь-то матушку
  Этим огорчить.
Муженек-детинушка
  Беззаботно спит…
Лучина-лучинушка
  Неясно горит.
 

 
Хорошо девицею
  Было распевать,
Горько молодицею
  Слезы проливать.
Отдали несчастную
  В добрую семью,
Загубили красную
  Молодость мою.
Мне лиха судьбинушка
  Счастья не сулит…
Лучина-лучинушка
  Неясно горит.
 

 
Я ли не примерная
  На селе жена?
Как собака верная,
  Мужу предана.
Я ли не охотница
  Жить с людьми в ладу?
Я ли не работница
  В летнюю страду?
От работы спинушка
  И теперь болит…
Лучина-лучинушка
  Неясно горит.
 

 
Милые родители,
  Свахи и родня!
Лучше бы мучители
  Извели меня:
Я тогда не стала бы
  Сетовать на вас…
Сладко ли вам жалобы
  Слышать каждый раз?
Ах! тоска-кручинушка
  Сердце тяготит…
Лучина-лучинушка
  Неясно горит.
 

<1896>

596 ^*

 
Грозно ходят тучи по небу,
Ночь угрюмая царит…
Обнимая дочь боярскую,
Парень тихо говорит:
 

 
«Я люблю тебя, желанная,
Без ума тебя люблю,
И твою-то долю девичью,
И свою-то погублю;
 

 
Мы сходилися – смеялися,
Расстаемся во слезах…
Не пристойно ж сыну пахаря
Жить в богатых теремах!»
 

 
Отвечает красна девица:
«Не печалься, голубь мой!
Разве лучше жизнь боярская
Этой воли удалой?
 

 
Полно, молодец, кручиниться;
Утешение найду:
Я не робкая, я смелая,
За тобою я иду!»
 

 
Буря воет-заливается,
За волной волна встает:
На широкое раздолие
Волга-реченька зовет!
 

<1896>

597. Дубинушка ^*

 
Запоем-ка хоровую,
Задушевную, родную:
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Спокон века так ведется:
На Руси она поется…
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Горе по свету бродило,
Эту песенку сложило:
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Вынося лихие беды,
Повторяли наши деды:
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Угнетала их неволя…
Братцы, легче наша доля.
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Загорюешь – черту радость;
Нам ли жизнь еще не сладость!
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Наша пища – хлеб с водою,
Всё же можно звать едою…
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Терпим нужды, недостатки,
На чужое мы не падки…
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Беднякам не до наживы:
Были б сыты, были б живы!
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Мы живем, не унываем,
За работой напеваем:
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
Ну-ка, что ли, посмелее,
Всей артелью – веселее:
  Ой! нейдет,
  Пойдет,
  Давай ухнем!
 

<1896>, <1901>

В. И. Немирович-Данченко

Василий Иванович Немирович-Данченко родился в 1844 году в Тбилиси, умер в 1927 году. Детство он провел в Дагестане и Грузии. Учился в Александровском кадетском корпусе. С начала 1860-х годов Немирович-Данченко живет в Петербурге и занимается литературным трудом. Он сотрудничал в «Отечественных записках» (1871), «Деле» (1872–1877), «Вестнике Европы», «Ниве», «Пчеле», «Всемирной иллюстрации», «Гражданине», «Живописном обозрении» и др. изданиях. Как писатель Немирович-Данченко отличался большой плодовитостью, он писал многочисленные романы, повести, рассказы, художественные достоинства которых невысоки. Интерес представляют его очерки о войне на Балканах (1877–1878), где он был военным корреспондентом. Его стихотворения, которые начали появляться с 1860 года, вошли в прижизненные сборники (СПб., 1882; М., 1902). Как поэт он развивался в традициях русской демократической поэзии и принадлежал к некрасовской школе. В песенниках, кроме публикуемых текстов, встречаются: «Каторжники», «Бледный, слабый и худой…», «В тюрьме», «Слава труду», «Желание». На тексты Немировича-Данченко написано несколько романсов: «О, если жить еще…» (И. Армсгеймер), «Я к вам пришел…» (С. Волков-Давыдов), «Коснулась я цветка…» (Ц. Кюи), «Ты не верила мне…» (Я. Пригожий), «Громко ночью благовонной…» (В. Федоров).

598. В кузнице ^*

 
Падает молот тяжелый,
Брызжет железо огнем.
В кузнице с песней веселой
Плуг мы на славу куем.
 

 
Выйдешь ты крепок из горна;
Землю ты взроешь, могуч.
В землю схоронятся зерна;
Прыснет их ливень из туч.
 

 
Встанет зеленая нива —
Сладок ей пот трудовой…
Летом колосья лениво
Ветер погонит волной…
 

 
Золотом чистым по полю
Лягут под острым серпом…
Вырвется песня на волю,
Как из железа – огнем…
 

 
Падает молот проворно;
Крепче! Не будет греха!..
Мечется пламя из горна,
– Воздуху! – свищут меха…
 

<1882>

599. Умирающий ^*

 
Отворите окно… отворите!..
Мне недолго осталося жить;
Хоть теперь на свободу пустите,
Не мешайте страдать и любить!
Горлом кровь показалась… Весною
Хорошо на родимых полях:
Будет небо сиять надо мною
И потонет могила в цветах.
 

 
Сбросьте цепи мои… Из темницы
Выносите на свет, на простор…
Как поют перелетные птицы,
Как шумит зеленеющий бор!
Выше, выше, смолистые сосны,
Всё растет под сиянием дня…
Только цепи мне эти несносны…
Не душите, не мучьте меня!..
 

 
То не песня ль вдали прозвенела,
Что певала родимая мать?
Холодеет усталое тело,
Гаснет взор, мне недолго страдать!
Позабудьте меня… схороните…
Я прощу вас в могиле своей…
Отворите ж окно… отворите,
Сбросьте цепи мои поскорей!..
 

<1882>

600 ^*

 
Ты любила его всей душою,
Ты всё счастье ему отдала,
Как цветок ароматный весною
Для него одного расцвела.
 

 
Словно срезанный колос ты пала
Под его беспощадным серпом,
И его, погибая, ласкала,
Умирая, молилась о нем.
 

 
Он не думал о том, сколько муки,
Сколько горя в душе у тебя,
И, наскучив тобою, разлуки
Он искал, никогда не любя.
 

 
Ты молила его, умирая:
«О, приди, повидайся со мной!»
Но, другую безумно лаская,
Он смеялся тогда над тобой.
 

 
И могила твоя одинока…
Он молиться над ней не придет…
В полдень яркое солнце высоко
Над крестом твоим белым плывет.
 

 
Только ветер роняет, как слезы,
Над тобою росинки порой.
Загубили былинку морозы,
Захирел ты, цветок полевой…
 

 
Серый камень лежит над тобою,
Словно сторож могилы твоей,
О, зачем ты не встанешь весною
С первой травкою вольных полей!
 

 
Для чего ты жила и любила?
В чьей душе ты оставила след?
Но тиха, безответна могила…
Этим жалобам отзыва нет!..
 

<1882>

С. Ф. Рыскин

Сергей Федорович Рыскин родился в 1859 году в с. Писцово, Костромской губ., умер в 1895 году в Москве. Учился он в железнодорожном училище в Коврове, жил и работал в Москве. При жизни поэта вышел в свет лишь один сборник его стихотворений («Первый шаг», М., 1888). Многие стихотворения Рыскина написаны на темы из крестьянской жизни, по мотивам народных песен, сказок и преданий (циклы «В деревне», «На Волге», «Народные мотивы», «Сказки»). Он писал также фельетоны в стихах и незадолго перед смертью издал роман из истории раскола – «Купленный митрополит, или Рогожские миллионы» (М., 1893). Кроме публикуемых текстов в песенниках встречается стихотворение «Змея подколодная». На стихи Рыскина писали музыку А. Тарновский («Вдовушка»), Н. Ладухин («Ночь») и другие малоизвестные композиторы.

601. Удалец ^*

 
Живет моя зазноба в высоком терему;
В высокий этот терем нет ходу никому;
Но я нежданным гостем – настанет только ночь —
К желанной во светлицу пожаловать непрочь!..
Без шапки-невидимки пройду я в гости к ней!..
Была бы только ночка сегодня потемней!..
 

 
При тереме, я знаю, есть сторож у крыльца,
Но он не остановит детину-удальца:
Короткая расправа с ним будет у меня —
Не скажет он ни слова, отведав кистеня!..
Эх, мой кистень страшнее десятка кистеней!..
Была бы только ночка сегодня потемней!..
 

 
Войду тогда я смело и быстро на крыльцо;
Забрякает у двери железное кольцо;
И выйдет мне навстречу, и хилый и седой,
Постылый муж зазнобы, красотки молодой,
И он не загородит собой дороги к ней!..
Была бы только ночка сегодня потемней!..
 

 
Войдет тогда к желанной лихая голова,
Промолвит: будь здорова, красавица вдова!..
Бежим со мной скорее, бежим, моя краса,
Из терема-темницы в дремучие леса!..
Бежим – готова тройка лихих моих коней!..
Была бы только ночка сегодня потемней!..
 

 
Едва перед рассветом рассеется туман,
К товарищам с желанной примчится атаман;
И будет пир горою тогда в густом лесу,
И удалец женою возьмет себе красу;
Он скажет: не увидишь со мной ты черных дней!..
Была бы только ночка сегодня потемней!..
 

1882

602. <Из стихотворения «Бродяга»> ^*

 
Опускается темная ноченька…
Хороша эта ночка в лесу!
Выручай меня, силушка-моченька, —
Я неволи в тюрьме не снесу!..
Ой! погнулась решетка оконная,
Задрожали в стене кирпичи…
Тише… Стража окликнула сонная:
«Эй, сорвиголова, не стучи..»
Цепь долой!.. Отдохните же, ноженьки,
Без тяжелых железных колец,
Верой-правдой служите в дороженьке:
Из тюрьмы побежит удалец!..
Сердце вольное бьется с тревогою…
В жилах кровь закипела ключом…
Дай-ка снова решетку потрогаю,
Принажму молодецким плечом!..
Подается решетка… погнулася…
Сорвалась – и упала, звеня…
Стража в душной тюрьме не проснулася…
Ну… теперь не догонят меня!..
 

1888

Д. Н. Садовников

Дмитрий Николаевич Садовников родился в 1847 году в Симбирске, умер в 1883 году в Петербурге. Живя в Москве и Петербурге (с 1877 г. – постоянно), он был домашним учителем и заведовал литературно-критическим отделом журнала «Искусство». Известность Садовников приобрел как собиратель и издатель произведений фольклора («Загадки русского народа», 1876; «Сказки и предания Самарского края», 1884). Сотрудничал он во многих периодических изданиях (более чем в 40). Успехом пользовались стихотворные циклы «Из волжских преданий о Стеньке Разине» и «Песни о Стеньке Разине» («Слово», 1881; «Волжский вестник», 1883; «Живописное обозрение», 1883). Кроме оригинальных стихотворений, которые начали появляться с 1868 года, он печатал переводы из А. Тернье, Лонгфелло, Петефи, Эдгара По, Шекспира, Байрона, Рунеберга, Бушора и других поэтов, а также рассказы и критические статьи о поэзии. При жизни Садовникова его стихотворения собраны не были. Некоторые его произведения публиковались посмертно в периодических изданиях 1892–1894 годов и в сб. «Помочь» (под ред. П. Засодимского и А. Коринфского), а отдельными изданиями вышли: «На старой Волге» (Симбирск, 1906) и «Песни Волги» (СПб., 1913, с критико-биографическим очерком Н. А. Державина). Наиболее полное представление о наследии поэта дает издание «Певец Волги Д. И. Садовников», Куйбышев, 1940 (со вступительной статьей В. Ю. Крупянской и списком научных и литературных произведений Садовникова). Среди многих русских поэтов, подражавших фольклору, Садовников занимает особое место. Он разрабатывал сюжеты, навеянные народными преданиями и песнями вольнолюбивого и героического характера. По содержанию и стилю стихотворения Садовникова – один из удачных примеров творческого обращения к фольклорным традициям. Не случайно именно его две песни из разинского цикла удержались в быту едва ли не прочнее, чем соответствующие народные песни.

603. Зазноба ^*

 
По посаду городскому,
Мимо рубленых хором,
Ходит Стенька кажный вечер,
Переряженный купцом.
 

 
Зазнобила атамана,
Отучила ото сна
Раскрасавица Алена,
Чужемужняя жена.
 

 
Муж сидит в ряду гостином
Да алтынам счет ведет,
А жена одна скучает,
Тонко кружево плетет.
 

 
Стенька ходит, речь заводит,
Не скупится на слова;
У Алены сердце бьется,
Не плетутся кружева.
 

 
«Полюбилась мне ты сразу,
Раскрасавица моя!
Либо лаской, либо силой,
А тебя добуду я!
 

 
Не удержат ретивого
Ни запоры, ни замки…
Люб тебе я аль не люб?
Говори мне напрямки!»
 

 
На груди ее высокой
Так и ходят ходенем
Перекатный крупный жемчуг
С золотистым янтарем.
 

 
Что ей молвить?.. Совесть зазрит
Слушать льстивые слова,
Страхом за сердце хватает,
Как в тумане голова…
 

 
«Уходи скорей отсюда! —
Шепчет молодцу она. —
Неравно старик вернется…
Чай, я – мужняя жена…
 

 
Нешто можно?» – «Эх, голубка,
Чем пугать меня нашла!..
Мне своей башки не жалко,
А его – куда ни шла!
 

 
Коль от дома прочь гоняешь,
Забеги через зады
В переулок, где разбиты
Виноградные сады…
 

 
Выйдешь, что ли?» – «Неуемный!
Говорю тебе – уйди!
Не гляди так смело в очи,
В грех великий не вводи!..»
 

 
– «Ну, коль этак, – молвит Стенька, —
Так, на чью-нибудь беду,
Я, непрошеный, сегодня
Ночью сам к тебе приду!»
 

 
Отошел, остановился,
Глянул раз, пообождал,
Шапку на ухе поправил,
Поклонился и пропал…
 

 
Плохо спится молодице;
Полночь близко… Чу!.. Сквозь сон
Половица заскрипела…
Неужели ж это он?
 

 
Не успела «ах» промолвить,
Кто-то за руки берет;
Горячо в уста целует,
К ретивому крепко жмет…
 

 
«Что ты делаешь, разбойник?
Ну, проснется, закричит!..»
– «Закричит, так жив не будет…
Пусть-ка лучше помолчит.
 

 
Не ошиблась ты словечком, —
Что вводить тебя в обман:
Не купец – казак я вольный,
Стенька Разин – атаман!
 

 
Город Астрахань проведать
Завернул я по пути,
Чтоб с тобой, моя голубка,
Только ночку провести!
 

 
Ловко Стеньку ты поймала!
Так держи его, смотри,
Белых рук не разнимая,
Вплоть до утренней зари!..»
 

1882

604. Песня ^*

 
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выбегают расписные,
Острогрудые челны.
 

 
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет,
И веселый и хмельной.
 

 
А княжна, склонивши очи,
Ни жива и ни мертва,
Робко слушает хмельные,
Неразумные слова.
 

 
«Ничего не пожалею!
Буйну голову отдам!» —
Раздается по окрестным
Берегам и островам.
 

 
«Ишь ты, братцы, атаман-то
Нас на бабу променял!
Ночку с нею повозился —
Сам наутро бабой стал…»
 

 
Ошалел… Насмешки, шепот
Слышит пьяный атаман —
Персиянки полоненной
Крепче обнял полный стан.
 

 
Гневно кровью налилися
Атамановы глаза,
Брови черные нависли,
Собирается гроза…
 

 
«Эх, кормилица родная,
Волга матушка-река!
Не видала ты подарков
От донского казака!..
 

 
Чтобы не было зазорно
Перед вольными людьми,
Перед вольною рекою, —
На, кормилица… возьми!»
 

 
Мощным взмахом поднимает
Полоненную княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну…
 

 
«Что затихли, удалые?..
Эй ты, Фролка, черт, пляши!..
Грянь, ребята, хоровую
За помин ее души!..»
 

1883

И. К. Кондратьев

Дата рождения Ивана Кузьмича Кондратьева не установлена, умер он в 1904 году в Москве. Сведения о его жизни скудны. И. А. Белоусов свидетельствует, что Кондратьев, как член Суриковского кружка, «стоит особняком» – «он представлял собой тип тогдашней богемы», «ареной его деятельности был Никольский рынок», на который он «поставлял…литературный товар». [134]134
  Иван Белоусов, Литературная Москва, М., 1929, с. 40, 53, 58–59.


[Закрыть]Резкую характеристику поэту дает и К. Чуковский. [135]135
  К. Чуковский, Люди и книги, М., 1958, с. 173.


[Закрыть]Кондратьев печатал романы («Салтычиха»), повести, драматические картины в стихах («Смерть Аттилы», «Пушкин у цыган», «Пир Стеньки Разина»), исторические очерки («Седая старина Москвы»), стихи, переводы. Прижизненные издания его произведений: «Думы и были», М., 1884; «Под шум дубрав. Песни. Думы. Былины. Народные сказания», М., 1898. Кондратьев был знатоком и ценителем песен («Песня ты русская», «То песни родины моей…», «Сила песни», «Чудо гусли» и др.), многие стихотворения сочинял в традициях «русской песни» («Прощание», «Кручинушка», «Вдовушка», «Пела бы я песенки…», «Горючая слеза» и многие др.). На тексты Кондратьева музыку писали В. Золотаре» и другие малоизвестные композиторы. В песенниках встречаются: «Очаровательные глазки», «Свирель», «Достался жребий мне святой…», «Черноброва краса Дуся…». Кондратьеву иногда приписывается песня «По диким степям Забайкалья…» ( см. см.).

605. Завещание ^*

 
Схорони меня, матушка милая,
На погосте меня схорони
И такими словами, родимая,
На кресте ты меня помяни:
 

 
«Родилась она тихой, покорною,
Вырастала – пригожа была,
Полюбила – безумно поверила,
Жизнь свою за любовь отдала.
 

 
Раз пришла она в ночь непогодную,
От мило́го больная пришла,
И слегла… и, его вспоминаючи,
Как голубка чиста, умерла…»
 

<1884>

606. Эти очи – темны ночи ^*

 
Блеск очей моих знако́м
Всем, кто любит черны очи!
Эти очи – темны ночи,
Всё идет от них кругом!
Из-под брови погляжу —
Без речей блестят речами!
Захочу – убью очами,
Захочу – приворожу!
  Ой вы, очи, – темь ночей!
  Родилась смуглянкой,
  А без черных без очей
  Не была б цыганкой!
 

 
Заглядится новичок,
Захмелеет старый, вялый!
Где ты, бравый да удалый?
Где ты, старый старичок?
Приморгну для новичка,
Принахмурюсь для седого,
Разутешу удалого,
Разуважу старичка!
  Ой вы, очи, – темь ночей!..  и т. д.
 

 
Разутешу – шевельну,
Кудри русые разглажу!
Разуважу – всё налажу,
Стары косточки встряхну!
Жизнь и сила вся моя
Эти очи – темны ночи!
Где те ночи – там и очи,
Где те очи – там и я!
  Ой вы, очи, – темь ночей!
  Родилась смуглянкой,
  А без черных без очей
  Не была б цыганкой!
 

<1898>