Текст книги "Песни и романсы русских поэтов"

Автор книги: Виктор Гусев

М. П. Розенгейм

Михаил Павлович Розенгейм родился в 1820 году в Петербурге, умер в 1887 году там же. Воспитывался он в кадетском корпусе, служил в конной артиллерии (1838–1866), по окончании Военно-юридической академии – судьей столичного окружного суда (с 1869). Первые стихотворные опыты Розенгейма относятся ко времени пребывания его в кадетском корпусе, из них «Походная песня» исполнялась в 1836 году, во время марша учебного батальона. Розенгейм сотрудничал в «Библиотеке для чтения», «Отечественных записках», «Русском вестнике», «Сыне отечества», «Русском слове», «Литературной библиотеке», «Заре». Первый сборник его – «Стихотворения Михаила Розенгейма», СПб., 1858. Эклектичный поэт (некоторые его стихи приписывались поэтому в журналах то Некрасову, то Лермонтову, то Хомякову), Розенгейм вызвал суровую критику в разных лагерях современной ему литературы (Добролюбов, Дружинин). В его поэзии причудливо сочетались вольнолюбивые мотивы («Гарибальди», «Опять обещания») и реакционные идеи официальной народности («Космополиту»). Некоторые стихи Розенгейма запрещались цензурой и ходили в списках («Памятник», «На развалинах Севастополя», «Последняя элегия»). Он проявлял интерес к народной поэзии (переложения словацких и украинских песен, стихотворение «Русская песня» и др.). На стихи Розенгейма писали музыку малоизвестные композиторы: С. Баровский («Песня русского»), В. Главач («Гимн Кириллу и Мефодию»), Л. Лисовский («В глуши»), Н. Леонтьев («Гостья»), А. Орловский («Христианство»), В. Парамонов («Ах, душно, тяжко…»), А. Шефер («Она взглянула…»), Г. Эрлангер («Не пытай у волны…»). Романс на слова «Она пела» принадлежит Р. Глиэру. Несколько стихотворений Розенгейма вошли в устный обиход. В песенниках, кроме публикуемых текстов, встречаются: «Соседка», «Ночь на исходе», «Ох житье ли ты, житье…», «Я не молод уж, друзья…» и др.

502. Пастухи ^*

 
Что сгрустнулся, Ваня,
Что поник, родимый?..
Видно, снова Таня
Пробежала мимо?
Нынче хороводы,
Молодежь гуляет,—
И тебя охота тоже,
Также подмывает.
И тебе бы с Таней
Поплясать хотелось?
Только чтобы, Ваня,
После не жалелось!
В хороводах пляски,
Красные резвятся,
Запылают глазки,
Щечки разгорятся…
Хорошо, ни слова.
А как той порою
Забредет корова,
Стопчет яровое,—
Кто тогда в ответе?..
Мир тебя осудит,
Вычтет, – а с семьею
Что зимою будет?..
Радость да веселье
Дело, брат, богатых.
Ведь и девки тоже
Любят тороватых,
Чтобы с ними знаться,
Нужно, малый, много;
Где ж тебе тягаться? —
Ты ж бобыль убогой!
Нужны там карманы,
Братец, не такие,
Синие кафтаны,
Шляпы щегольские!..
Стыдно ведь парнишке
Стать перед народом
В сером зипунишке,
Хуже всех, уродом.
Что ж соваться к Тане
С голью неключимой?
Бог, брат, с нею, Ваня.
Бог с ней, мой родимый!
Только ведь сначала
Будет тяжеленько…
Ох, и я, бывало,
Плакивал частенько…
Да, разгула голод
Знаемое дело…
Был и я ведь молод,—
Молодость кипела,
Тоже порывался
Я повеселиться,
К красным приласкаться,
Хватом нарядиться.
Ба!.. Да бедность злая
И меня сызмала,
Что жена лихая,
За полу держала.
Вырваться нетрудно,
Одному б хватило, —
И гульнул бы чудно,
Как душа просила;
Да тут совесть в ухо,
Словно голос с неба:
«Знай гуляй, Петруха,
Пусть семья – без хлеба!»
А семья-то, знаешь,—
Старики да дети,
И у них – смекаешь? —
Я один на свете.
И обдаст как варом…
Вспомнишь их, сердечных,—
Дурь пройдет угаром.
Ну вздохнешь, конечно,
И пойдешь за дело…
Так года летели,
Кровь перекипела,
Кудри поседели.
А теперь, любезный,
Нет уж и охоты…
Всё пройдет, болезный,
Знай себе – работай!..
 

1840-е годы

503 ^*

 
Не гляди так, девица,
Не сули участия:
Нет, душе не верится
В радость или счастие.
Время увлечения
Миновалось, ясное,
Скрыл туман сомнения
Жизни солнце красное.
Было сердце молодо
И любило пламенно,
Но от жизни холода
Стало глыбой каменной.
Не буди ж ретивое
Негой небывалою,
Лаской шаловливою
Не дразни усталое.
 

Конец 1840-х или начало 1850-х годов

504. <Из поэмы «Повесть про купецкого сына Акима Скворцова И про боярскую дочь»> ^*

 
Далеко, далеко
Степь за Волгу ушла,
В той степи широко,
Буйно воля жила,
 

 
Часто с горем вдвоем,
Но бедна да вольна,
С казаком, с бурлаком
Там водилась она.
 

 
Собирался толпой
К ней отвсюду народ,
Ради льготы одной
От лихих воевод,
 

 
От продажных дьяков,
От недобрых бояр,
От безбожных купцов,
Что от лютых татар.
 

 
Знать, в старинный тот век
Жизнь не в сладость была,
Что бежал человек
От родного села,
 

 
Отчий дом покидал,
Расставался с женой
И за Волгой искал
Только воли одной.
 

 
Только местью дыша,
И озлоблен и лют,
Уходил в чем душа,
Куда ноги снесут.
 

 
Уносил он с собой,
Что про черный про день
Сбереглось за душой,—
Только жизнь да кистень,
 

 
Что отнять не могло
Притеснение: нож,
Да одно ремесло —
Темной ночью грабеж.
 

 
И сходился он с ней,
С вольной волею, там,
И, что зверь, на людей
Набегал по ночам.
 

 
По лесам на реке
Не щадил никого
И, с ножом в кулаке,
Поджидал одного:
 

 
Чтоб какой ни на есть
Стенька Разин пришел,
На расплату, на месть
Их собрал и повел.
 

 
И случалось порой
Появлялся средь них,
Где-нибудь за рекой,
В буераках глухих,
 

 
Наставал удалец,
Словно божеский гнев,
Подымался, что жнец
На готовый посев.
 

 
………………………..
 

 
Я видал этот край,
Край над Волгой-рекой,
Буйной вольницы рай
И притон вековой,—
 

 
Край, откуда орда
Русь давила ярмом,
Где в былые года
Жил казак с бурлаком;
 

 
Где с станицей стругов
Стенька Разин гулял,
Где с бояр да с купцов
Он оброки сбирал;
 

 
Где, не трогая сел,
По кострам городов
Божьей карой прошел
Емельян Пугачев.
 

<1864>

Н. С. Соколов

Н. С. Соколов – малоизвестный поэт и драматург 1830–1840-х годов. Его перу принадлежат водевили и комедии «Барон Брамбеус» (1835), «Невеста под замком» (1839), «Провинциальный муж и его жена» (1839), «Проказники, или Деревенские женихи» (1840), «Женихи-чудаки» (1841) и др. Стихотворения Соколова печатались в «Библиотеке для чтения», «Галатее», альманахе «Поэтические эскизы»; отдельно не издавались. Кроме публикуемого стихотворения популярность приобрели куплеты из его водевилей «Купеческая дочка и чиновник четырнадцатого класса» («Нынче свет уж не таков…»), «Проказник» («Как без денег жизнь провесть…»), «Жозеф» («Если любишь ты игрушки…») и др. Они вошли, например, в «Карманный песенник, или Собрание новейших куплетов из опер и водевилей», составленный А. Андреевым (М., 1844).

505. Он ^*

 
Кипел, горел пожар московский,
Дым расстилался по реке,
На высоте стены кремлевской
Стоял Он в сером сюртуке.
 

 
Он видел огненное море;
Впервые полный мрачных дум,
Он в первый раз постигнул горе,
И содрогнулся гордый ум!
 

 
Ему мечтался остров дикий,
Он видел гибель впереди,
И призадумался великий,
Скрестивши руки на груди, —
 

 
И погрузился Он в мечтанья,
Свой взор на пламя устремил,
И тихим голосом страданья
Он сам себе проговорил:
 

 
«Судьба играет человеком;
Она, лукавая, всегда
То вознесет тебя над веком,
То бросит в пропасти стыда.
 

 
И я, водивший за собою
Европу целую в цепях,
Теперь поникнул головою
На этих горестных стенах!
 

 
И вы, мной созванные гости,
И вы погибли средь снегов —
В полях истлеют ваши кости
Без погребенья и гробов!
 

 
Зачем я шел к тебе, Россия,
В твои глубокие снега?
Здесь о ступени роковые
Споткнулась дерзкая нога!
 

 
Твоя обширная столица —
Последний шаг мечты моей,
Она – надежд моих гробница,
Погибшей славы – мавзолей».
 

<1850>

Н. П. Греков

Николай Порфирьевич Греков родился в 1810 году в Москве, умер в 1866 году там же. Известность он приобрел в качестве переводчика с английского, немецкого, французского и испанского языков. Грекову принадлежат перевод первой части «Фауста» Гете, «Ромео и Джульетты» Шекспира, переводы стихотворений Гейне, драм Кальдерона и др. Его оригинальные произведения (стихи и проза) печатались в различных журналах 1830–1860-х годов («Современник», «Отечественные записки» и др.) и вышли отдельными изданиями: «Стихотворения Н. Грекова», М., 1860; «Рассказы и очерки Н. П. Грекова», М, 1865; «Новые стихотворения Н. П. Грекова», М., 1866. Кроме публикуемых текстов известностью пользовался романс П. Булахова «В час когда мерцанье…». На тексты Грекова романсы писали: А. Алябьев («Не трону я печаль немую…»), А. Варламов («Звездочка»), А. Даргомыжский («В аду нам суждено…», «Цветы полей»), А. Гурилев («Осенний день», «Слеза», «Сердце», «Серенада», «Песнь моряка»), С. Донауров («Я пью за здоровье твое…», «Сошлись мы порою ночною…»). М Мусоргский («Где ты, звездочка…»), П. Чайковский («Недолго нам гулять…», «Смотри: вон облако..», «Погоди» и др.). В песенниках конца XIX – начала XX века встречается «Бессонница» (музыка Булахова).

506. Русская песня ^*

 
Вьется ласточка
Сизокрылая
Под окном моим
Одинешенька.
Над окном моим,
Над косящатым,
Есть у ласточки
Тепло гнездышко;
Ждет касаточку
Белогрудую
В теплом гнездышке
Ее парочка.
В теплом гнездышке
Ее парочка.
 

 
Слезы горькие
Утираючи,
Я смотрю ей вслед,
Вспоминаючи:
У меня была
Тоже ласточка,
Белогрудая
Душа-пташечка.
Да свила судьба
Ей уж гнездышко,
Во сырой земле
Вековечное.
Во сырой земле
Вековечное.
 

<1850>

507 ^*

 
Погоди! Для чего торопиться?
Ведь и так жизнь несется стрелой.
Погоди! Мы успеем проститься,
Как лучами восток загорится,—
Но дождемся ль мы ночи такой?
 

 
Посмотри, посмотри, как чудесно
Убран звездами купол небесный,
Как мечтательно смотрит луна!
Как темно в этой сени древесной
И какая везде тишина!
 

 
Только слышно, как шепчут березы
Да стучит сердце в пылкой груди…
Воздух весь полон запахом розы…
Милый друг! Это жизнь, а не грезы!
Жизнь летит… Погоди! Погоди!
 

 
Пусть погаснут ночные светила.
Жизнь летит… а за жизнью могила,
А до ней люди нас разлучат…
Погоди! – люди спят, ангел милый.
Погоди! – еще звезды горят!
 

1850-е годы

508 ^*

 
Прощаясь, в аллее
Мы долго сидели,
А слезы и речи
Лились и кипели.
 

 
Дрожа, лепетали
Над нами березы,
А мы доживали
Все лучшие грезы.
 

 
Так чудно лил месяц
Свой свет из-за тучки
На бледные плечи,
На белые ручки…
 

 
И в эти минуты
Любви и разлуки
Мы прожили много —
И счастья, и муки…
 

1850-е годы

Н. В. Берг

Николай Васильевич Берг родился в 1823 году в Москве, умер в 1884 году в Варшаве. Он учился на историко-филологическом факультете Московского университета, который оставил в 1846 году. Берг участвовал в Крымской кампании (во время обороны Севастополя служил переводчиком при штабе главнокомандующего). Позже он сражался в войсках Гарибальди, много путешествовал, был военным корреспондентом «Русского вестника» в Италии, Польше, Египте и других странах. Последние годы Берг преподавал русский язык в Варшавском университете и редактировал журнал «Dziennik Warszawski» (1874–1877). Первые стихотворные переводы его опубликованы в «Москвитянине» (1845). Известность он приобрел в качестве переводчика «Краледворской рукописи» (1846), «Сербских народных песен» (1847), «Песен разных народов» (1854), «Пана Тадеуша» А. Мицкевича (1875). Оригинальные стихи Берга отдельно не издавались. Единственное прижизненное издание его произведений – «Переводы и подражания», СПб., 1860. Кроме публикуемых текстов известны также романсы на слова Берга: «Как мила…», А. Дюбюка и «Как станет голубка…» М Офросимова. Возможно, что народная баллада «Был царь молодой…», опубликованная Б. и Ю. Соколовыми в их сборнике «Сказки и песни Белозерского края» (М., 1915), является переработкой перевода (со шведского) Берга «Две сестры».

509. Жалоба девы ^*

 
Если б, сердце, ты лежало
  На руках моих,
Всё качала бы, качала
  Я тебя на них,
 

 
Будто мать дитя родное,
  С тихою мольбой,—
И заснуло б, ретивое,
  Ты передо мной!
 

 
А теперь в груди сокрыто,
  Заперто в тюрьму,
Ты доступно, ты открыто
  Одному ему;
 

 
Но не видит он печали;
  Как мне с этим быть?
Позабыть его? Едва ли
  Можно позабыть!
 

 
Мчатся годы, грусть всё та же,
  Те же всё мечты…
Сердце, сердце, да когда же
  Здесь умолкнешь ты?
 

<1853>

510. Право, маменьке скажу ^*

 
Что такое это значит:
Как одна я с ним сижу,
Всё тоскует он и плачет?..
Право, маменьке скажу!
 

 
Я ему одна забота,
Но в душе моей, вишь, лед,
И глаза мои за что-то
Он кинжалами зовет.
 

 
Вишь, резва я, непослушна,
Ни на миг не посижу…
Право, мне уж это скучно,
Право, маменьке скажу!
 

 
Под окном моим всё бродит,
Сам с собою говорит;
Как одна – он глаз не сводит,
А при людях – не глядит.
 

 
Но порой, как с ним бываю,
И сама я вся дрожу,
И смущаюсь, и пылаю…
Право, маменьке скажу!
 

 
Пусть она о том рассудит;
Вот ужо я погляжу,
Что-то с ним, с бедняжкой, будет?..
Нет, уж лучше не скажу!
 

<1860>

511. Л. ^*

 
Ты еще не умеешь любить,
Но готов я порою забыться
И с тобою слегка пошутить,
И в тебя на минуту влюбиться.
 

 
Я влюбляюсь в тебя без ума;
Ты, кокетка, шалить начинаешь:
Ты как будто бы любишь сама,
И тоскуешь, и тайно страдаешь;
 

 
Ты прощаешь певцу своему
И волненье, и грусть, и докуку,
И что крепко целую и жму
Я твою белоснежную руку,
 

 
И что в очи тебе я смотрю
Беспокойным, томительным взором,
Что с тобой говорю, говорю,
И не знаю конца разговорам…
 

 
Вдруг я вижу – ты снова не та:
О любви уж и слышать не хочешь,
И как будто другим занята,
И бежишь от меня, и хохочешь…
 

 
Я спешу заглушить и забыть
Ропот сердца мятежный и страстный…
Ты еще не умеешь любить,
Мой ребенок, мой ангел прекрасный!
 

<1860>

И. С. Никитин

Иван Саввич Никитин родился в 1824 году в Воронеже, умер в 1861 году там же. Он учился в духовном училище, затем в семинарии, откуда был отчислен в 1843 году «по причине охлаждения к богословским наукам». Первые дошедшие до нас стихотворения Никитина относятся к 1849 году. Некоторые стихотворения Никитина с 1880-х годов стали популярными песнями, иные из них фольклоризировались («Песня бобыля», «Зашумела, разгулялась в поле непогода…», «Жена ямщика», «Ехал из ярмарки ухарь-купец…» и др.). [126]126
  В. А. Тонков, Никитин и народное творчество, Воронеж, 1941.


[Закрыть]На тексты поэта писали музыку, главным образом, второстепенные и малоизвестные композиторы: Н. Амани («Тишина ночи»), Ф. Бенуа («Дитяти», «Засохшая береза»), П. Булахов («Три встречи»), А. Головин («Дитяти»), Г. Гольденберг («На западе солнце пылает…»), С. Донауров («Отвяжися, тоска…»), В. Золотарев («Сплетня»), Вас. Калинников («Хозяин», «Утро»), А. Чернявский («Отвяжися, тоска…»), Б. Подгорецкий («Дитяти», «Вот уж вечер идет…»), П. Чесноков («Хозяин»), А. Шефер («Не повторяй холодной укоризны…») и др. Особенно много романсов (более 10) написал В. Соколов. Стихотворение «Встреча зимы» положено на музыку Н. Римским-Корсаковым, «Ночь на берегу моря» – Ц. Кюи, «В темной роще» – А. Гречаниновым. Несколько романсов написал С. Монюшко («Дитяти», «Песня бобыля»). На текст «Руси» хоры создали А. Кастальский, Э. Направник, Н. Компанейский, А. Краснофавский, А. Орловский, К. Массалитинов. Из советских композиторов к стихам Никитина обращались Р. Глиэр («Встреча зимы»), С. Миловский («На старом кургане…») и др. В песенниках начала XX века, кроме публикуемых текстов, встречаются «Бурлак», «Ссора», «Пали на долю мне песни унылые…», «Утро». Всего на слова поэта написано свыше 50 романсов и песен более чем 30 композиторами.

512. Песня ^*

 
Зашумела разгулялась
  В поле непогода,
Принакрылась белым снегом
  Гладкая дорога.
 

 
Белым снегом принакрылась,
  Не осталось следу,
Поднялася пыль и вьюга,
  Не видать и свету.
 

 
Да удалому детине
  Буря не забота:
Он проложит путь-дорогу,
  Лишь была б охота,
 

 
Не страшна глухая полночь,
  Дальний путь и вьюга,
Если молодца в свой терем
  Ждет краса-подруга.
 

 
Уж как встретит она гостя
  Утренней зарею,
Обоймет его стыдливо
  Белою рукою,
 

 
Опустивши ясны очи,
  Друга приголубит…
Вспыхнет он – и холод ночи
  И весь свет забудет.
 

Декабрь 1853

513 ^*

 
Медленно движется время, —
Веруй, надейся и жди…
Зрей, наше юное племя!
Путь твой широк впереди.
Молнии нас осветили,
Мы на распутье стоим…
  Мертвые в мире почили,
  Дело настало живым.
 

 
Сеялось семя веками,—
Корни в земле глубоко;
Срубишь леса топорами,—
Зло вырывать не легко.
Нам его в детстве привили,
Деды сроднилися с ним…
  Мертвые в мире почили,
  Дело настало живым.
 

 
Стыд, кто бессмысленно тужит,
Листья зашепчут – он нем!
Слава, кто истине служит,
Истине жертвует всем!
Поздно глаза мы открыли,
Дружно на труд поспешим…
  Мертвые в мире почили,
  Дело настало живым.
 

 
Рыхлая почва готова,
Сейте, покуда весна:
Доброго дела и слова
Не пропадут семена.
Где мы и как их добыли —
Внукам отчет отдадим…
  Мертвые в мире почили.
  Дело настало живым.
 

14 сентября 1857

514. Нищий ^*

 
И вечерней и ранней порою
Много старцев, и вдов, и сирот
Под окошками ходит с сумою,
Христа-ради на помощь зовет.
 

 
Надевает ли сумку неволя,
Неохота ли взяться за труд, —
Тяжела и горька твоя доля,
Бесприютный, оборванный люд!
 

 
Не откажут тебе в подаянье,
Не умрешь ты без крова зимой,—
Жаль разумное божье созданье,
Человека в грязи и с сумой!
 

 
Но беднее и хуже есть нищий:
Не пойдет он просить под окном.
Целый век, из одежды да пищи,
Он работает ночью и днем.
 

 
Спит в лачужке, на грязной соломе,
Богатырь в безысходной беде,
Крепче камня в несносной истоме,
Крепче меди в кровавой нужде.
 

 
По́ смерть зерна он в землю бросает,
По́ смерть жнет, а нужда продает;
О нем облако слезы роняет,
Про тоску его буря поет.
 

1857

515 ^*

 
Ехал из ярмарки ухарь-купец,
Ухарь-купец, удалой молодец.
Стал он на двор лошадей покормить,
Вздумал деревню гульбой удивить.
В красной рубашке, кудряв и румян,
Вышел на улицу весел и пьян.
Со́брал он девок-красавиц в кружок,
Выхватил с звонкой казной кошелек.
Потчует старых и малых вином:
«Пей-пропивай! Поживем – наживем!..»
Морщатся девки, до донышка пьют,
Шутят, и пляшут, и песни поют.
Ухарь-купец подпевает-свистит,
Оземь ногой молодецки стучит.
 

 
Синее небо, и сумрак, и тишь.
Смотрится в воду зеленый камыш.
Полосы света по речке лежат.
В золоте тучки над лесом горят.
Девичья пляска при зорьке видна,
Девичья песня за речкой слышна,
По лугу льется, по чаще лесной…
Там услыхал ее сторож седой;
Белый как лунь, он под дубом стоит,
Дуб не шелохнется, сторож молчит.
К девке стыдливой купец пристает,
Обнял, целует и руки ей жмет,
Рвется красотка за девичий круг:
Совестно ей от родных и подруг,
Смотрят подруги, – их зависть берет:
Вот, мол, упрямице счастье идет.
Девкин отец свое дело смекнул,
Локтем жену торопливо толкнул.
Сед он, и рваная шапка на нем,
Глазом мигнул – и пропал за углом.
Девкина мать расторопна-смела,
С вкрадчивой речью к купцу подошла:
«Полно, касатик, отстань – не балуй!
Девки моей не позорь, не целуй!»
Ухарь-купец позвенел серебром:
«Нет, так не надо… другую найдем!..»
Вырвалась девка, хотела бежать,
Мать ей велела на месте стоять.
 

 
Звездная ночь и ясна и тепла.
Девичья песня давно замерла.
Шепчет нахмуренный лес над водой,
Ветром шатает камыш молодой.
Синяя туча над лесом плывет,
Темную зелень огнем обдает.
В крайней избушке не гаснет ночник,
Спит на печи подгулявший старик,
Спит в зипунишке и в старых лаптях,
Рваная шапка комком в головах.
Молится богу старуха жена,
Плакать бы надо – не плачет она.
Дочь их красавица поздно пришла,
Девичью совесть вином залила.
Что тут за диво! и замуж пойдет…
То-то, чай, деток на путь наведет!
Кем ты, люд бедный, на свет порожден?
Кем ты на гибель и срам осужден?
 

1858

516. Песня бобыля ^*

 
Ни кола, ни двора,
  Зипун – весь пожиток…
Эх, живи – не тужи,
  Умрешь – не убыток!
 

 
Богачу-дураку
  И с казной не спится;
Бобыль гол как сокол,
  Поет-веселится.
 

 
Он идет да поет,
  Ветер подпевает;
Сторонись, богачи!
  Беднота гуляет!
 

 
Рожь стоит по бокам,
  Отдает поклоны…
Эх, присвистни, бобыль!
  Слушай, лес зеленый!
 

 
Уж ты плачь ли, не плачь —
  Слез никто не видит,
Оробей, загорюй —
  Курица обидит.
 

 
Уж ты сыт ли, не сыт —
  В печаль не вдавайся;
Причешись, распахнись,
  Шути-улыбайся!
 

 
Поживем да умрем,—
  Будет голь пригрета…
Разумей, кто умен, —
  Песенка допета!
 

1858

517 ^*

 
Вырыта заступом яма глубокая.
Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,
Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая,—
Горько она, моя бедная, шла
И, как степной огонек, замерла.
 

 
Что же? усни, моя доля суровая!
Крепко закроется крышка сосновая,
Плотно сырою землею придавится,
Только одним человеком убавится…
Убыль его никому не больна,
Память о нем никому не нужна!..
 

 
Вот она – слышится песнь беззаботная —
Гостья погоста, певунья залетная,
В воздухе синем на воле купается;
Звонкая песнь серебром рассыпается…
Тише!.. О жизни покончен вопрос.
Больше не нужно ни песен, ни слез!
 

Декабрь 1860

518. <Из стихотворения «Хозяин»> ^*

 
На старом кургане, в широкой степи,
Прикованный сокол сидит на цепи.
  Сидит он уж тысячу лет,
  Всё нет ему воли, всё нет!
И грудь он когтями с досады терзает,
И каплями кровь из груди вытекает
  Летят в синеве облака,
  А степь широка, широка…
 

1861

Л. Н. Толстой

Стихотворные опыты Льва Николаевича Толстого (1828–1910), связанные с его интересом к народным песням, относятся ко времени пребывания писателя на Кавказе, в Дунайской армии и в Крыму. Задумав повесть «Казаки», Толстой сочинил песню «Эй, Марьяна, брось работу…». О внимании Толстого к солдатским песням свидетельствует его намерение включать их в задуманный им популярный журнал для солдат. [127]127
  Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, т. 59 М 1935, с. 283.


[Закрыть]Во время Севастопольской обороны Толстой принимал участие в коллективном сочинении песни «Как восьмого сентября…». С именем писателя связывается также «Под Силистрино ходили…» (Е. Бушканец), что, однако, оспаривается другими исследователями. [128]128
  А. М. Новикова, Севастопольские песни Л. Н. Толстого. – «Ученые записки Московского областного пединститута», т. 212, вып. 8, 1964.


[Закрыть]Как свидетельствует Толстой, обе севастопольские песни «заучивались со слов и изменялись и добавлялись». [129]129
  Л. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, т. 75–76, М., 1956, с. 43.


[Закрыть]Эти песни Толстой пел в Лондоне, в семье Герцена, аккомпанируя себе на фортепьяно.

519 ^*

 
Как четвертого числа
Нас нелегкая несла
  Горы занимать.
Барон Вревский-енерал
К Горчакову приставал,
  Когда подшофе:
«Князь, возьми ты эти горы,
Не входи со мной ты в споры, —
  Право, донесу».
Собирались на советы
Всё большие эполеты,
  Даже Плац-Бекок.
Полицмейстер Плац-Бекок
Никак выдумать не мог,
  Что ему сказать.
Долго думали, гадали,
Топографы всё писали
  На большом листу.
Чисто писано в бумаге,
Да забыли про овраги,
  Как по ним ходить.
Выезжали князья, графы,
А за ними топографы
  На большой редут.
Князь сказал: «Ступай, Липранди!»
А Липранди: «Нет, ата́нде,
  Я уж не пойду;
Туда умного не надо,
А пошли ка ты Реада,
  А я посмотрю».
А Реад – возьми да спросту
Поведи нас прямо к мосту:
  «Ну-ка на уру!»
Веймарн плакал, умолял,
Чтоб немножко обождал;
  «Нет, уж пусть идут».
И «уру» мы прошумели,
Да резервы не поспели,
  Кто-то переврал.
На Федюхины высоты
Нас всего пришло две роты,
  А пошли полки.
Енерал-то Ушаков —
Тот уж вовсе не таков,
  Всё чего-то ждал.
Долго ждал он, дожидался,
Пока с духом не собрался
  Речку перейти.
А Белявцов-енерал —
Тот всё знамем потрясал,
  Вовсе не к лицу.
Наше войско небольшое,
А французов ровно вдвое,
  И сикурсу нет.
Ждали – выйдет с гарнизона
Нам на выручку колонна,
  Подали сигнал.
А там Сакен-енерал
Всё акафисты читал
  Богородице.
И пришлось нам отступать,
…………………………….
  Кто туда водил?!
А как первого числа
Ждали батюшку царя
  Мы у Фот-Сала.
И в усердном умиленьи
Ждали все мы награжденья, —
  Не дал ничего.
 

Август 1855