Текст книги "Крутая волна"
Автор книги: Виктор Устьянцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
– Это никак невозможно. Физически невозможно. Надо еще по крайней мере двое суток.
– Физически? – насмешливо переспросил Дыбенко. – Ну если только физически, это полбеды. – И приказал Шумову: – Вызови с миноносцев механиков и старших машинистов. Надо полагать, они лучше разберутся.
Пока Петр передавал приказание, Дыбенко по телефону договорился со Смилгой, чтобы тот прислал в помощь матросам рабочих с верфей и заводов по оборудованию кораблей.
Тем временем с миноносцев подошли машинисты. Когда собрались все, Дыбенко объяснил, что к утру ремонт надо закончить. Дав время подумать, спросил прямо:
– Сумеете?
Машинисты поскребли в затылках, повздыхали, ответили дружно:
– К утру будет готово.
Когда машинисты ушли, Винтер, обращаясь не то к командующему, не то к Дыбенко, а скорее в пространство между ними, сказал:
– И все‑таки это невозможно. Не верю, чтобы к утру они закончили.
– Это уж ваше дело – верить или не верить. Вы обеспечьте корабли всеми необходимыми деталями и частями, остальное – наша забота, – успокоил его Дыбенко. И, обернувшись к Разво– зову, добавил: – Вы отвечаете за командиров. Если хоть один из них вздумает помешать… – Дыбенко выдержал паузу.
Дальше объяснять не пришлось, Развозов согласно кивнул:
– Хорошо, это – моя обязанность.
«Ишь как заговорили, – неприязненно подумал Петр. – Раньше с нас обязанности спрашивали, а теперь и от своих не отрекаются».
Когда командующий и флагманский инженер– механик ушли, Дыбенко спросил:
– Как с отправкой рот?
– Все в порядке, погрузка идет хорошо.
– Пойдем посмотрим.
На палубе было тихо, дул сырой осенний ветер, он гнал по хмурому небу темные облака. Лишь кое – где проглядывали звезды. Зато в бухте– разноцветное многоточие огней. Почти бесшумно подходили к пристани катера и буксиры, выбрасывали на берег темные кучи людей и так же тихо, без сирен, отходили от причала. С пристани доносились приглушенные слова команд, матросы быстро строились и по Эспланадной шли к вокзалу. Во всем чувствовался порядок.
Дежурный позвал Дыбенко в рубку.
– Петроград требует, председатель, – коротко доложил он.
Дыбенко ушел в рубку, а Петр остался ждать его на палубе, закурил.
В городе не видно было огней, стояла мертвая тишина, только от вокзала доносилась музыка – это оркестр провожал моряков «Марсельезой». А город беззаботно спал. Каким он проснется завтра? Люди и не подозревают, что завтрашний день принесет им новую жизнь. Они спят и не догадываются, что ночью начался великий скачок в будущее. Поймут ли они это завтра? Наверное, поймут. Не могут не понять.
И все‑таки было тревожно: «А вдруг что‑нибудь опять не так?»
Вскоре вернулся Дыбенко, не ожидая расспросов, сообщил:
– Звонил Алексей Баранов. У них там все готово. Правительство в растерянности, с минуты на минуту может начаться выступление. Беспокоятся, успеем ли мы прийти на помощь.
– Роты успеют, а вот миноносцы… Может, Винтер прав?
– Тоже сомневаешься?
– Сомневаюсь, – откровенно признался Шумов, – сроки‑то жесткие.
– И я не очень уверен. Но иного выхода нет. Пошлем те миноносцы, которые будут готовы к утру, остальных ждать не можем.
– «Республика» и «Петропавловск» рвутся в бой, можно будет послать их, – предложил Петр.
– Лишь в крайнем случае. Они – резерв. И потом, не забывай, у нас там еще «Аврора». Знаешь, что это значит?
– Нет.
– Утренняя заря. Символическое название. А?
– Пожалуй.
– т– Не «пожалуй», а точно.
Они сошли на берег и направились к вокзалу. Впереди шел отряд моряков. В темноте невозможно было прочесть надписи на бескозырках и узнать, с какого корабля матросы. Да и не все ли равно, с каких они кораблей?
А город спал…
3
К утру из четырех, назначенных в поход эсминцев были готовы «Меткий», «Забияка» и «Самсон». На «Страшном» ремонт не успели закончить, и вместо него готовился к выходу «Деятельный». С миноносцами выходило сторожевое судно «Ястреб». Оно должно было зайти во Фридри – хсгамн, погрузить там оружие для отправившегося по железной дороге сводного отряда и в тот же день доставить оружие в Петроград.
Утро выдалось теплое, солнечное, и Брунс – парк был до отказа заполнен горожанами. Вездесущие мальчишки облепили деревья, пробрались даже на корабли, и патрули уже перестали обращать– на них внимание. Только на «Полярной звезде» вахтенный гонялся за юрким белоголовым мальчуганом, неведомо как проникшим на палубу. Вахтенный, окончательно запыхавшись, весело погрозил пальцем:
– Я те, пострел, уши оторву!
Мальчишка скорчил рожицу и показал вахтенному язык. В это время на палубе появился боцман, грозно посмотрел на сорванца и, пошевелив, как таракан, усами, строго спросил:
– Эт‑то что еще такое?
Испугавшись боцмана, мальчишка бросился к трапу и чуть не сбил поднимавшегося на яхту командующего флотом. Развозов остановился, проводил мальчишку хмурым взглядом и раздраженно подумал: «Совсем распустились!»
Выход кораблей задержался на несколько минут: судовые комитеты линейных кораблей «Республика» и «Петропавловск» все‑таки добились отправки своих отрядов в Петроград, и сейчас они переходили на миноносцы.
Но вот на мачте «Полярной звезды» поднялся флаг «Добро», и миноносцы начали вытягиваться в кильватер. На их стеньгах заалели красные флаги и лозунги: «Вся власть Советам!» Команды выстроились вдоль бортов, стали по стойке «смирно». На остающихся кораблях команды тоже выстроились, но стояли вольно, махали руками, с корабля на корабль перекатывалось тысячеголосое «ура». На линейных кораблях, на причале, в Брунс – парке играли оркестры, играли нестройно – кто «Марсельезу», а кто вчерашний еще беззаботный вальс. Но сходило, вернее, годилось и то и другое.
Развозов отдавал проходящим кораблям честь, Дыбенко тоже прикладывал руку к бескозырке. Он скосил глаза сначала вправо, потом влево, но Винтера не увидел. Тогда спросил у Развозова:
– Ну как? Теперь поверите?
Развозов тоже разыскивал взглядом флагманского инженер – механика и тоже не находил. После памятного разговора с Дыбенко у Развозова был свой разговор с Винтером. Флагманский механик подтвердил математическими расчетами невозможность предприятия, задуманного Центробалтом. И вот сейчас все эти расчеты рушились, и Развозов не мог скрыть своего восторга.
– Да, это чудо. Сделали поистине невозможное. За одну ночь! При таком рвении и силе желания вам обеспечен успех. В таких условиях приятно и служить.
Стоявший позади командующего Шумов усмехнулся. «Насчет того, что приятно, весьма сомнительно», – мысленно возразил он. А Дыбенко улыбался, и эта улыбка раздражала Петра: он не одобрял благосклонного отношения Павла к Раз– возову. «Адмирал – он и есть адмирал. Хитрит, и больше ничего».
На этот раз Шумов ошибался. Развозов не хитрил, он восторгался искренне, он никогда до этого не наблюдал столь горячего энтузиазма матросов, которых по – своему любил – больше за их привычку к порядку и чистоте, чем за думы и чаяния…
Мимо «Полярной звезды» проходил «Забияка», и Шумов забыл о командующем. Эсминец был совсем близко, Петр пристально вглядывался в лица стоявших вдоль борта моряков, отыскивая среди них племянника. Он видел Клямина, Дроздова, заметил на сигнальном мостике Демина, Гордея нигде не было. И только когда эсминец проходил траверз яхты, увидел племянника на левом крыле командирского мостика. «Ишь ты! – удивился Петр. – В гору полез. А давно ли в подпасках ходил?» Опять неуместно нахлынули воспоминания о деревне, об Акулине. «Поглядела бы она на меня сейчас. Стою вот рядом с адмиралом и в ус не дую. Тоже в начальство выбился». Потом ему стало стыдно за такую хвастливую мысль, и он снова подумал о Гордее: «Сделаем революцию, пусть малость поучится и станет морским командиром. А там, глядишь, и верно в командующие выйдет. – И с горечью подумал о себе: – Мне бы тоже учиться надо, да уж годы не те».
Ему казалось, что жизнь его пролетела незаметно, хотя было в ней много всякого, повидал и испытал он немало. Глядя вслед уходящим кораблям, он перебирал ее в памяти всю по порядку: деревня, служба на флоте, война, плен, опять деревня, опять служба и опять война… И вот теперь – революция. Он позавидовал тем, кто идет сейчас на Петроград делать ее, потому что сам он многое сделал для ее подготовки. Он вспомнил вчерашний разговор с Павлом.
– Отпусти ты меня в Петроград, – просил Петр. – А то получается нескладно: эшелоны отправлять – Шумов, корабли готовить – Шумов, а как до дела дошло, нет Шумова.
– Чудак, думаешь, мне туда не хочется? – спрашивал Павел. – Еще как хочется! Но в Петрограде и без нас с тобой есть кому командо– довать. А тут у нас целый флот. Возможно, от него еще потребуется такая поддержка, что придется двинуть на Питер не четыре, а сорок кораблей…
Эсминцы уже миновали Гельсингфорские ворота, прибавили ход, за кормой вскипели буруны. Команды отошли от борта. А на оставшихся кораблях матросы все еще стояли в строю, провожали взглядами уходящие миноносцы и тоже, наверное, завидовали.
4
Эсминцы шли полным ходом. За кормой весело кипела вода, мелко дрожала под ногами палуба, глухо гудели машины. Матросы с «Республики» и «Петропавловска» сгрудились на баке, перебрасывались шутками, курили, мешали комендорам носового плутонга проводить тренировку. Клямин затеял беседу с маленьким юрким матросом с «Республики».
– Эй ты, «республиканец», откуда будешь?
– Тамбовский.
– Ну и я тамбовский. По говору я тебя сразу опознал. Какого уезда?
– Кирсановского.
– Ия оттуда! – обрадовался Клямин. – Выходит, земляки. Деревня‑то какая?
– Чутановка. Слыхал?
– А то как! А я из Шиновки. Деревня‑то ваша почти подле нас.
– Да– ну? Вот не знал! – обрадовался и чута– новский. – Ну здорово, земляк!
Они обнялись, трижды поцеловались, потом уселись прямо на палубу и, перебивая друг друга, начали рассказывать о своих домашних делах и заботах, пересыпая речь словами, одним им понятными.
А с мостика то и дело покрикивали!
– Впередсмотрящий, внимательно смотреть по носу!
Опасались своих же подводных лодок. Керенский грозился потопить любой кораблль, направляющийся без его ведома в Петроград. Поэтому шли с опаской, как по совсем чужому морю.
Вскоре от строя миноносцев отделился «Ястреб» и направился к Выборгу. А потом отстали «Меткий» и «Деятельный». Остальные тоже застопорили ход, выясняя, в чем дело. Оказалось, что на том и другом миноносцах обнаружились неисправности. Ждать, пока их устранят, времени не было, и «Забияка» с «Самсоном» пошли в Петро град одни, в кильватере, чтобы обоим сразу не напороться на мины.
В Неву входили уже вечером.
У Николаевского моста стояла на бочке «Аврора», вся в огнях. Миноносцы ошвартовались у Васильевской набережной, недалеко от крейсера. Набережная сплошь была запружена народом. Когда на мачте миноносца затрепетало красное полотнище с призывом «Вся власть Советам! Долой министров – капиталистов!», с берега донеслись дружные приветствия и крики «ура». Значит, не только любопытные собрались тут.
Заикин тотчас же сошел на берег, поручив Шумову привести корабль в полную боевую готовность. Гордей, выставив у трапа надежных часовых, обошел боевые посты. Все матросы находились на местах, прилежно, даже как‑то истово выполняли свои обязанности. Образцово несли службу дежурные и вахтенные. Такого прилежания давно не замечалось.
На палубу вылезли матросы машинной команды в одних тельняшках, потные и грязные – им весь поход пришлось находиться в пекле машинного и котельного отделений. Сейчас они с жадностью хватали ртом прохладный вечерний воздух, фыркали, как лошади, должно быть, от удовольствия и радости, что добрались благополучно.
– Вот где благодать‑то!
– Смотри, наша «Аврора»!
– А где же «Меткий» и «Деятельный»?
Они не знали, что в Неву вошли только два миноносца. Смертельно уставшие матросы все‑таки были довольны. Кто‑то из них воскликнул:
– Эх, братишки, а хорошо делать революцию!
«Ее еще сделать надо, – мысленно возразил
Гордей. – А вдруг опять такая получится, как в феврале?»
Но вслух ничего не сказал, а, поговорив с машинистами о том о сем, пошел дальше. Поднявшись на мостик, сказал Колчанову:
– Федор Федорович, прикажите подготовить орудия к бою и раздать команде огнестрельное оружие. – Заметив кривую усмешку Колчанова, смутился и добавил: – Пожалуйста.
Должно быть, Колчанов по достоинству оценил его смущение и тотчас отдал все приказания.
При раздаче оружия случилась заминка: матросы с «Республики» и «Петропавловска» потребовали, чтобы им тоже выдали винтовки. Но винтовок не хватало и на свою команду. Гордей не знал, как поступить, поэтому раздачу оружия прекратили, решив ждать возвращения Заикина. Но в это время с мостика доложили, что в Неву входит «Ястреб». Шумов попросил Демина дать на сторожевик семафор, узнать, получено ли оружие во Фридрихсгамне. С «Ястреба» тут же ответили, что оружие есть.
Гордей распорядился послать на «Ястреб» две шлюпки и стал спускаться с мостика, когда заметил возле носового орудия необычное оживление. С орудия сдирали чехол, подносили снаряды.
– Вы что там делаете?! – крикнул Гордей, но на него никто не обратил внимания.
Когда Гордей подбежал к орудию, Клямин, оторвавшись от прицела, уступал место своему земляку с «Республики»:
– Ну‑ка, глянь, у тебя глаз повострее. Туды целимся аль мимо?
Тот глянул в прицел и одобрительно заметил:
– В самую тютельку!
– Что тут происходит? – строго спросил Гордей.
– Да вот по Исаакию думаем пальнуть, там само высоко место, дак я понимаю, быдто буржуи как раз на ём и пулеметы понаставили.
– А кто вам давал такую команду? – строго спросил Гордей.
– Никто, мы сами решили, – виновато сказал Клямин.
– А ну разряжай! А тебе, Клямин, стыдно своевольничать, ты член судового комитета.
– Ты, парень, не больно тут ори, – заступился за Клямина «республиканец». – На нас вдоволь офицерье наоралось…
– Ладно, помолчи, – успокоил земляка Клямин и вздохнул: – Жалко, не дал пальнуть. Прицел больно хорош.
В это время на корабль вернулся Заикин. С ним пришли шестеро штатских: пятеро по виду рабочие, а один – студент. Когда они поднялись на палубу, Гордей узнал среди рабочих Михайлу. Заикин представил его:
– Вот товарищ Ребров от Военно – революционного комитета.
– Мы уже давно знакомы, – сказал Михайло, пожимая Гордею руку. – Так ты и есть секретарь судового комитета?
– Он и есть, – подтвердил Заикин.
Когда в каюте Поликарпова собрались все члены комитета, Михайло сказал:
– Корабль необходимо привести в полную боевую готовность. Если на холостой выстрел «Авроры» Временное правительство не сдастся и окажет сопротивление, возможно, придется пальнуть боевыми. На берег выделим небольшой отряд – человек тридцать – сорок. Оружие выдали? Хо рошо. Отряд должен присоединиться ко второму Балтийскому экипажу и вместе с ним наступать на Зимний по левому флангу, со стороны Александровского сада. Поскольку мы с Заикиным остаемся на корабле, отряд поведет Шумов. Вы, – Михайло взял за плечо студента, – пойдете с ним комиссаром. Маршрут знаете?
– Как свои пять пальцев.
– Не теряйте времени, собирайте людей.
Гордей пошел собирать команду, студент последовал за ним.
– Федоров, – представился он.
– Шумов.
– А по имени?
– Гордей.
– Очень приятно. Значит, отряд у нас будет «гордейский».
С легкой руки студента и матросы, попавшие в отряд, стали именовать себя «гордейцами».
5
Всю предыдущую ночь Михайло провел в Смольном, принимая донесения с мест. К шести часам утра уже заняты были все вокзалы, мосты, электростанции, телеграф, на заводах и в районах дежурили отряды Красной гвардии.
Но Реброва, многие годы работавшего среди моряков, особенно интересовали вести с флота.
Линкор «Заря свободы» бросил якорь в Морском канале у пикета 114, высадил десант на станцию Лигово и занял ее. Радиостанция линкора держит постоянную связь с Латышским и Сибирским полками Северного фронта. Эти полки прочно стоят на стороне революции. Они должны сорвать исполнение приказа Керенского о движении войск с фронта на Петроград.
Отряд моряков 1–го Балтийского экипажа занял Ораниенбаумский вокзал, а к десяти часам утра контролировал всю железную дорогу от Ораниенбаума до Петрограда.
Пока все шло по заранее разработанному Центральным Комитетом партии плану, хотя и с некоторыми непредвиденными задержками. Долго не было сведений с телефонной станции. Потом позвонили и оттуда: юнкерский караул никак не хотел сдаваться, пришлось его вышибать.
Из Центрального Комитета партии, расположившегося в первом этаже» почти каждый час кто– нибудь приходил и запрашивал обстановку. Несколько раз спускался туда председатель Военнореволюционного комитета Николай Ильич Подвойский. Видимо, в ЦК были обеспокоены задержкой со взятием штаба и Зимнего. Но еще не прибыли корабли и сводный отряд моряков из Гельсингфорса, которых так ждали.
Военно – революционный комитет заседал почти непрерывно. То и дело кому‑то из членов комитета приходилось выезжать на место для уточнения обстановки и руководства частями, стягивающими кольцо окружения вокруг Зимнего. Только вернулся с «Авроры» Антонов – Овсеенко, как Чуд– новский поехал в Преображенский полк. Казармы этого полка расположены возле самого Зимнего, а полковой комитет вдруг объявил о нейтралитете.
– Выясните, не снюхались ли они там с юнкерами, – напутствовали Чудновского.
Люди приходили и уходили, в кдмнате стояла толчея. В этой толчее Ребров не заметил, как вошел Ленин. Михайло узнал его только по голосу.
– В чем дело, почему затягивается осада Зимнего? – резко спросил Ленин.
– Еще не прибыли корабли из Гельсингфорса, – доложил Подвойский.
– А без них у нас не хватит сил?
– Моряки просили без них не начинать. А сил у нас более чем достаточно. – Подвойский развернул на столе план Петрограда. – На нашей стороне весь гарнизон, все рабочие. Вокзалы, телефоны, телеграф тоже у нас. На их же стороне – юнкера и школы прапорщиков, да и то не все. Еще батальон ударниц. Артиллерии у них всего четыре орудия Михайловского училища. Нейтральны: первый, четвертый, четырнадцатый казачьи полки, Инженерное и Павловское училища, Семеновский полк, измайловцы, самокатный батальон. Ну еще мелкие команды, они не в счет. Да пока и Преображенский полк, но туда поехал Чуднов– ский.
– Каков план захвата Зимнего и штаба? – спросил Ленин, склоняясь над планом города.
– Мы предлагаем так: оцепить весь район от Невы, Троицкого моста, Марсова поля, затем по Мойке до Мариинского дворца и окружить его. Таким образом, у нас будут два пункта для удара: Мариинский и Дворцовая площадь.
– А не лучше ли всю операцию разделить на две части? Сначала покончить с предпарламентом в Мариинском, а затем уже со всех сторон наступать на Зимний, зажать его в кулак.
– Да, пожалуй, так лучше, – согласился Подвойский.
– Какие для этого нужны силы?
– Тут, Владимир Ильич, вопрос сложный. Есть заявления полков, которые хотят выступить первыми. Красная гвардия тоже рвется в первую очередь. Моряки настаивают, чтобы они были первыми. Все хотят участвовать.
– Имеет ли смысл вводить все части? – спросил Ленин, продолжая что‑то подсчитывать.
– Не имеет. Может, организовать сводный отряд?
– Нет, не годится. Все перемешаются, трудно будет управлять. И нужны резервы.
– Да, резервы необходимы. Есть сообщение, что офицеры стягиваются в «Асторию».
– Тем лучше, будут в одной куче. – Ленин энергично рубанул ребром ладони, как бы сразу покончив с этой кучей.
Наконец решили бросить ка штурм Зимнего только наиболее стойкие части.
– В первую очередь моряков, – сказал Ленин. – Флот всегда был самой надежной опорой революции.
С левого фланга решили направить 2–й Балтийский экипаж, кронштадцев, гельсингфорсцев и Кексгольмский полк. В центре должен был наступать Петроградский полк, а с правого фланга – красногвардейцы и Павловский полк. Остальные части – в резерве. Орудия кораблей и Петропавловской крепости должны быть приведены в готовность на случай их применения.
Уточнив направления штурма Зимнего, начали распределять обязанности.
– Не нужно распылять силы, хватит и по одному, – сказал Подвойский. – Чудновский пусть едет к морякам, Еремеев – в Павловский полк, там у нас и комиссар надежный – Дзенис… Петропавловка тоже обеспечена, туда послан поручик Благонравов, человек и в военном отношении грамотный. Мы с Антоновым останемся здесь для связи с Центральным Комитетом и руководства штурмом. При необходимости любой из нас может выехать на место. Вот, пожалуй, и все… – Подвойский вопросительно посмотрел на Ленина.
Тот молча кивнул.
Стали уже расходиться, когда Подвойский сказал:
– Да, возьмите автомобили и по нескольку бланков с печатью комитета, могут понадобиться…
– И не медлите со взятием Зимнего, – напомнил Ленин. – Начинается съезд Советов. Этот съезд должен стать перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти и сразу же закрепить его законодательно.
– Объявление о переходе власти к Петроградскому Совету уже отпечатано.
– Надо немедленно распространить его, – распорядился Ленин.
Вот эта способность мгновенно оценивать обстановку и принимать решения всегда поражала в Ленине. И сейчас, наблюдая за ним, Михайло почти физически ощущал рождение каждой ленинской мысли, ее напор. Теперь уже всем было ясно, как точно Ленин предугадал высшую точку предреволюционного накала, определил момент начала восстания. Может быть, именно поэтому события развивались так успешно и почти бескровно. Вот только немного затягивается штурм Зимнего.
Когда наконец сообщили, что пришли корабли из Гельсингфорса, Подвойский поручил Реброву ехать на миноносцы.
– Если увидите Чудновского, сообщите ему, что прибыли и гельсингфорсцы, Чудновского Михайло так и не увидел: тот ушел с ультиматумом в Зимний. Срок ультима тума уже истек, а Временное правительство не хотело сдаваться. Значит, до начала штурма оставались считанные минуты.
