Текст книги "Чаша и Крест (СИ)"

Автор книги: Вера Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)

– Господа! – воскликнут Люк. – Я хочу провозгласить тост за тех, кто смог одолеть свою судьбу. За тех, кому были предсказаны всевозможные несчастья, кого преследовали постоянные удары рока, но кто не сдавался наперекор всему, кто всегда шел вперед, кто всегда оставался верен единственному смыслу своей жизни. Раньше мне всегда казалось, что легенда о победивших судьбу – это просто красивая сказка. Но теперь я вижу ее перед своими глазами.

– Очень трогательно! – закричал Жерар со своего места, не выдержав, что внимание толпы столько времени уже отдано другому. – Я даже прослезился! Но все это можно выразить гораздо короче и проще.

Люк, нимало не обидевшись, весело смотрел на него.

– За Гвендора!

– За Гвендора! – подхватили наши воины, по одному поднимаясь.

– И за Рандалин! – крикнул кто-то, по-моему Джулиан, с другого конца стола.

– За Гвендора и Рандалин! – согласился Люк и высоко поднял свой бокал, так что пламя свечей преломилось в нем ярко-фиолетовыми огнями.

– За Гвендора и Рандалин! – мы кричали уже все, нестройно, но совершенно искренне.

При первых криках Гвендор вскочил на ноги, как подброшенный. Здоровая рука так сильно сжала цепь на груди, что пальцы побелели.

Рандалин тоже поднялась. Она была в бархатном фиолетовом платье, не таком вызывающем, как в тот раз в театре, но оно тоже ей очень шло. Она смотрела прямо на наш стол, чуть приподняв уголки губ, и не собиралась опускать взгляд.

– Вы… – начал Гвендор, но голос его неожиданно сорвался. – Спасибо, Люк.

Он поставил на стол неотпитый бокал и двинулся прочь из зала, как слепой. По пути он наткнулся прямо на меня и заметно задел плечом, но посмотрел совершенно отсутствующим взглядом и вежливо сказал: "Прошу простить меня, сударь".

Кто-то сзади потянул меня за плащ. Рандалин смотрела на меня тем же мягким открытым взглядом. Если она и волновалась – то совсем чуть-чуть, и волнение заставляло ее то слегка хмуриться, то улыбаться.

– Вы ведь покажете мне, Торстейн, – сказала она серьезно, – где каюта вашего Великого Магистра? Как верный союзник, я просто обязана это знать.

Мы поднялись на борт флагмана со стороны моря, чтобы было не видно, как мы подплываем. Некоторое время я безуспешно пытался удержать лодку на волнах и разглядеть, что творится на борту, потом упавшая сверху веревочная лестница ощутимо стукнула меня по голове.

Заговорщиков в Ордене было много. По крайней мере, Бэрд тоже к ним относился.

Он втащил Рандалин через борт и ткнул пальцем в дверь каюты, прижав палец к губам. Рандалин только кивнула. Отступать она не собиралась, но пока она добралась до верха лестницы, весь воздух в груди куда-то исчез. За дверью было тихо. Она хотела просто толкнуть ее и войти, но в последний момент постучала.

Гвендор еще не ложился, но видимо, собирался это делать, потому что на нем была только расстегнутая рубашка и короткие штаны. Он стоял у окна, глядя на ночное небо, но услышав шаги, обернулся. При взгляде на нее его лицо так сильно изменилось, что Рандалин мгновенно потеряла все остатки мужества и невольно попятилась назад, уперевшись спиной в дверь. Так она и стояла, обеими руками вцепившись в подол платья, глаза испуганно распахнуты, волосы разметались по плечам, сердце отчаянно колотится, заставляя неровно дышать.

– Прекрасно. В моем Ордене налицо предательство, – пробормотал Гвендор, хватая с кресла плащ и быстро его набрасывая. – Что вам здесь понадобилось, сударыня… госпожа Магистр? Не прошу прощения за свой наряд, потому что я вас здесь не ждал.

Рандалин постепенно справилась с дыханием и внимательно посмотрела на него. Ничего, кроме официального равнодушия, смешанного с легким презрением, нельзя было прочитать на его лице. Но она уже умела видеть глубже. Она замечала, как он избегает смотреть на нее, как слегка дрожит его голос, как он сзади, чтобы не было видно, вцепился рукой в спинку стула, как он делает над собой невероятное усилие, чтобы не броситься к ней. Она отчетливо ощущала его желание, оно протянулось к ней по комнате, словно невидимая нить, и оно было тем острее, что сейчас она застала его здесь, в его каюте.

Рандалин глубоко вздохнула и сделала шаг ближе. Гвендор хотел отступить, но потом решил, что это будет похоже на бегство, и остался стоять на том же месте. Но она видела, что ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сохранять на лице все то же выражение.

– Я уже поняла, что вы мне не рады, – тихо сказала Рандалин. – И я уйду, если вы хотите. Но сначала я хотела бы заявить о своих правах.

– О чем?

– О своих правах здесь находиться, – сказала она. – Вы по-прежнему мой муж, и этого никто не отменял. Значит, я имею право находиться в вашей каюте и спать в вашей постели.

Лицо Гвендора опять так изменилось, что он опустил голову, понимая, что больше не владеет собой.

– Если же вы недовольны тем, что у меня есть такое право, – невозмутимо продолжила Рандалин, подходя еще ближе, – вы можете потребовать у меня развода. Вы хотите этого?

Гвендор поднял голову, и она снова поразилась выражению его лица, когда с него исчезает равнодушная маска. Сейчас на нем была написана такая тоска и такое страдание, что у нее в груди все оборвалось.

– А что хотите вы? – сказал он хрипло, избегая называть ее по имени. – Зачем вы пришли сюда? Еще раз помучить меня?

– Нет, – ответила она спокойно, хотя душа ее кричала, толкая ее к нему навстречу – прижаться губами к его лицу, стереть с него эту боль. – Я пришла не за этим.

– Лучше уходите, Рандалин, – прошептал он, делая шаг назад. – Я могу с собой не совладать.

– Это хорошо, – сказала она, счастливо улыбаясь, – потому что именно этого я и хочу.

Гвендор протянул к ней покалеченную руку, но бросил быстрый взгляд на согнутые пальцы и поспешно спрятал за спину.

– А вы уверены, что знаете, чего хотите, Рандалин? Я… слишком долго вас ждал. Я слишком привык думать, что вы никогда… не будете со мной.

Теперь, когда она находилась совсем близко, она чувствовала, что его бьет крупная дрожь.

– Я буду терпеливой, – сказала она ему на ухо.

Гвендор помотал головой, все сильнее прижимая ее к себе. Темные волосы перепутались с рыжими кудрями, и долгое время в каюте ничего не было слышно, кроме сбивчивого дыхания.

– Нет, Рэнди, – прошептал он наконец. – Хотя бы сейчас вы забудете о таких вещах, как терпение, спокойствие и хладнокровие. Это я вам обещаю.

.

Терпения Рандалин действительно хватило ненадолго. Она закричала, не в силах больше сдерживаться, обхватив его руками и ногами. И в этот момент над Валленой ударил фейерверк. Ярко-лиловые, изумрудные, светло-золотые зонтики разворачивались в небе, чтобы осыпаться шипящим дождем.

Мы наблюдали за огненными каплями, падающими в море, сидя на свертках канатов на палубе флагмана,

– Ну что же, на север так на север. В Вандер так в Вандер, – рассудительно сказал Дерек,

– Говорят, что зимнее небо там напоминает черный колодец, и солнце не восходит по нескольку недель, – пробормотал Санцио. Он с надеждой покосился на меня, как на знатока тех мест, словно рассчитывая, что я опровергну его слова.

– Я не слишком хорошо помню, – сказал я честно. – Я видел, что небо там горит как самый яркий костер. Еще ярче, чем сейчас. Еще там хрустальные ледяные водопады. И горы покрыты серебристым мхом.

– Не давайте больше Торстейну вина, – проворчал Бэрд, – а то он заговорил как Люк.

– Не в Ташир же в самом деле ехать, – пробормотал я, оправдываясь.

– Гвендор собирается строить новую Эмайну? – заинтересованно спросил Жозеф.

– По крайней мере, говорят, что в Вандере достаточно пустующих земель.

Мы помолчали, задумчиво глядя в небо и передавая по кругу кожаную флягу с остатками вина. От погружения в себя нас отвлекли только нестройные вопли, послышавшиеся с левого борта. По трапу достаточно неуверенной походкой, держа друг друга за плечи и подпираемые с обеих сторон Мэй и Тарьей, поднимались Жерар с Джулианом. Один держал в руке факел, другой – точно такую же кожаную флягу, как у нас. Они невпопад, но дружно голосили:

Что же тоска нам сердце гложет,

Что мы пытаем бытие?

Лучшая девушка дать не может

Больше того, что есть у нее.

Все мы знавали злое горе,

Бросили все заветный рай,

Все мы, товарищи, верим в море,

Можем отплыть в далекий Китай.

– А что такое Китай? – с любопытством спросил Дерек.

– Ты что, не знаешь? Это же песня из новой пьесы Люка. Китай – это такая вымышленная страна, где живет много одинаковых людей, ими правит большой дракон, а они все ему поклоняются, – пояснила Мэй…

– А, вот вы где сидите! – заорал Жерар, приветственно размахивая флягой. – Караулите Гвендора? Боитесь, что кто-нибудь из них опять сбежит?

– Ошибаешься, – спокойно сказал Бэрд. – Мы просто смотрим на фейерверк.

Глава совета старейшин Понтиус на небо взглянул только мельком и слегка поморщился, вспомнив, каких денег стоило это разноцветное великолепие. Но сейчас, с исчезновением круаханской эскадры, значительным ослаблением Эбры и капитуляцией Круахана, открывались настолько захватывающие дух торговые перспективы, что Понтиус быстро отвернулся от раскрытого окна, за которым грохотал фейерверк.

– Начнем наше совещание, сьеры, – сказал он, торжественно складывая руки на животе, – времени терять нельзя.

Он внимательно осмотрел сидящих на длинным столом старейшин.

– Я бы хотел видеть здесь мессира Гвендора. Мне думается, нам стоит обсудить с ним некоторые вещи. Не могли бы вы пригласить его сюда?

– Полагаю, – с легким поклоном сказал магистр Олли, тонко улыбаясь, – что в ближайшее время мессир Гвендор вряд ли сможет прийти. Он несколько… в общем, занят.

Герцог Мануэль не отрываясь следил за фейерверком со своего балкона, держа в руке высокий тонкий бокал золотистого цвета.

– Ах, – сказал он с глубоким вздохом, – как это зрелище прекрасно и недолговечно. Как твоя любовь.

Люк что-то неясно пробурчал из глубины комнаты, завязывая на талии пояс с длинными кистями.

– Ты действительно хочешь уехать с ними? – с тоской продолжал Мануэль, заламывая руки. Бокал выпал вниз на мраморные плиты и разбился, но герцог даже не обратил внимания.

– Мани, мы ведь уже все обсудили, – мягко, но с нарастающим раздражением сказал Люк. – Мне надо время от времени менять обстановку, чтобы сохранять вдохновение.

– И кому теперь ты будешь посвящать свои стихи? – в голосе герцога слышались слезы. – Этому мрачному изуродованному магистру? Или рыжей бестии Рандалин?

– Обоим, – весело ответил Люк, цепляя шпагу к поясу. Он выглянул с балкона вниз, в гавань, и отыскал глазами орденский флагман. На палубе ярко горели факелы и было видно, как несколько фигур кружатся в танце, взявшись за руки. Сидящие вокруг хлопали в ладоши, дружно раскачиваясь в такт музыке. – Может, когда-нибудь я и вернусь. Не грусти, Мани.

Мануэль снова прижал руки к груди, подняв глаза на фейерверк. В его отсветах было ясно видно, как через некоторое время к пляшущим на палубе присоединлась еще одна фигурка, и столпившиеся вокруг радостно вскинули руки в приветствии. Но все звуки, доносящиеся из гавани, перекрывал громкий треск золотых и серебряных нитей, сплетающихся в небе над Валленой.

– Знаешь, – его губы дрогнули в улыбке возле щеки Рандалин, и рука, лежащая на ее спине, чуть напряглась, – если бы мне сейчас сказали: ты должен будешь заново пережить Рудрайг, все войны и свои увечья, но зато в конце тебя ждет вот это… Я бы, наверное, согласился.

– Не смей так говорить. Никогда, – она спрятала лицо в изгибе между его плечом и шеей.

– Ты опять плачешь.

– Нет, – она замотала головой, щекоча его плечо локонами.

– Вьеви…

– Что?

– Ничего. Просто – Вьеви. Мне казалось, что я навсегда потерял право так тебя называть.

– Ты можешь называть меня, как тебе захочется.

– Правда? Например – несравненный свет моих очей. Или – солнце всей моей жизни.

– Слишком похоже на произведения Люка.

– В общем-то, он ведь мой друг. Я должен был взять от него все самое лучшее.

– А ты знаешь, что он собирается ехать с нами?

– Бедный Мануэль, – искренне сказал Гвендор.

Рандалин неожиданно приподнялась на локте.

– Если уж мы заговорили о Люке? Тебе не кажется, что под окном отчетливо слышен его голос?

Она спрыгнула с постели, и схватив первое попавшееся под руку – между прочим, это был белый магистерский плащ Гвендора, высунулась в окно, рискуя свалиться на головы сидящим внизу.

– Эй, господа! – чуть охрипшим, но от этого еще более прелестным голосом позвала она. – Не кажется ли вам, что пора перестать наблюдать за каждым шагом вашего несравненного Гвендора? Он теперь в надежных руках, и я сама постараюсь о нем позаботиться.

Тут она внезапно осеклась, с изумлением заметив среди сидящих на свернутых канатах Джулиана и Санцио.

– Не смею вас просить перестать следить за каждым шагом моей несравненной Рандалин, – Гвендор за ее спиной изящно поклонился, и несмотря на криво застегнутую рубашку и растрепанные волосы, он выглядел так, что невольно хотелось совершить ответный поклон. – Но если вы иногда будете давать нам редкую возможность побыть наедине, я буду искренне признателен.

– Ох, – произнесла Рандалин, потрясенно садясь на подоконник. – Теперь я действительно вижу, что два Ордена объединились.

– Точно! – воскликнул Жерар, вернувшись к старой привычке размахивать руками. – Именно что объединились, и в полном смысле этого слова. Мы, можно сказать, были свидетелями этого замечательного факта. Или скорее слушателями. К сожалению, – прибавил он после паузы.

– Ах ты…! – Рандалин размахнулась и запустила в него бокалом, который не глядя подхватила со столика рядом с окном. Жерар ловко наклонился, и бокал радостно разлетелся вдребезги о борт.

– Рэнди, – терпеливо сказал Гвендор, – на моем флагмане было всего два хрустальных бокала. Теперь остался один.

– Ничего, – она махнула рукой, – нам хватит и одного на двоих. А больше никто, – она грозно посмотрела вниз, – и не заслужил., Санцио и Олли. внизу. свои увечья, но з

– На счастье! Это на счастье! – Мэй и Тарья дружно подпрыгивали, взявшись за руки.

– А вы думаете, – спросил я неожиданно, не удержавшись, – что когда-нибудь мы будем счастливы?

В этот момент взгляды всех – включая чашников – невольно обратились на Гвендора. И мы увидели, как на лице тридцать шестого Магистра Ордена Креста и Чаши медленно возникает почти полная улыбка. По крайней мере, его изуродованная половина лица тоже по-своему улыбалась.

Наверно, это самый правильный момент закончить мое повествование. Можно еще долго рассказывать о том, как они плыли на север, как пытались построить новое командорство и новый центр мира, как страдали от холода, врагов и предательства, как познали все возможные взлеты и падения, как ссорились и мирились, как исполнили свое стремление умереть в один день. Но лучше расстаться с ними сейчас – пока они вместе. Пока они держат друг друга за руки и, наклоняясь из маленького окна каюты, по очереди весело препираются со своими друзьями.

Так что на этом заканчивается моя хроника о Гвендоре и Рандалин…

(в книге используются тексты стихотворений Николая Гумилева).