Текст книги "Коронованный лев"
Автор книги: Вера Космолинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
– О, боги! – воскликнул я неверяще. – Я знаю это небесное благоуханье! Но откуда?!
– Из Испании, – с довольной усмешкой ответствовал отец, прежде чем у меня в голове успели промелькнуть образы продуктов, из которых изготовляют кофейные эрзацы. Но запах был слишком настоящим, да и на какой-то там эрзац отец не согласился бы даже из ностальгии. – Я привез оттуда пару мешков, после того как мы распробовали этот напиток с Хуаном Австрийским. Правда, здесь забросил, не заладилось с обжаркой и рецептом, но теперь-то я точно знаю, что делать с этой штукой. Разыскать мешки я велел еще вчера.
– Здорово, что не выбросил! – Кофе он привез, когда меня здесь не было, шла очередная гражданская война и мы что-то там очередной раз осаждали. Я с любопытством заглянул в серебряный кувшин, приспособленный под кофейник, еще наполовину полный, и налил себе мерцающую темную жидкость в один из собранных рядом с ним в кружок глиняных стаканчиков, покрытых незатейливой цветной глазурью.
Дивная вещь – кофе, будто маленькая победа над временем. Я с удовольствием отхлебнул из стаканчика, вдыхая замечательный аромат. Потом перехватил взгляд отца.
– Инфузориями-туфельками мы пока не проснулись, – отметил я.
– Все впереди, – отец оптимистично пожал плечами. Мне показалось, или в его глазах мелькнула легкая тоска? Впрочем, тут же пропавшая.
– Но у меня есть новость. Если кто-то прежде не заметил. – Я огляделся. – Мы первые или последние?
– Готье и Огюст пока не появлялись, остальные уже позавтракали и занялись последними сборами.
– Понятно… – Я подумал, не стоит ли проведать Огюста, кто его знает, какое у него может быть настроение. Впрочем, он никогда не любил рано вставать, и он пока не единственный задержавшийся, так что это не срочно. – Никто еще не говорил, что в нас помимо чужой памяти заложили некоторые искусственные боевые таланты?
Отец отставил стаканчик и, опершись локтем о столешницу, с интересом посмотрел на меня.
– Ты на ком это испытывал?
– На Оливье. Как обычно поутру. Я едва не загнал его в курятник. Как ни жутко звучит, но это было необыкновенно просто.
– Гм, может быть, Оливье плохо себя чувствовал?
– Нет. Я об этом уже думал. И это было не везение. Я чувствовал себя иначе, действовал не так как обычно. Хотя в чем именно разница трудно объяснить, легче именно почувствовать, и я все-таки старался слишком не зарываться и сдерживался.
– И как на это отреагировал Оливье? – поинтересовался отец немного настороженно.
– Очень спокойно. Кажется, он решил, что я так разволновался перед очередной дуэлью, что у меня… пропали некоторые детские комплексы, которые мешали мне ему противостоять.
Отец пожал плечами и задумчиво взъерошил бороду.
– А если он прав? Если не в причине волнений, то в последствиях? Волнений-то, все-таки, хоть отбавляй.
– Да нет, к сожалению, что бы ни говорил Оливье, мне всегда было до него как до луны, – вздохнул я помолчав.
Отец снова пожал плечами.
– Трудно сказать. Может быть и так.
– Так. К тому же, если прав я, а не Оливье, то в этом есть некоторый смысл.
– Да уж, хоть до этого додумались… Рад, что это повышает наши шансы на более-менее благополучный исход.
Я пристально посмотрел на отца.
– Тебе это действительно нравится? У меня такое чувство, что от нас самих остается все меньше и меньше.
Отец неопределенно усмехнулся.
– На это можно посмотреть и с другой стороны – нас становится все больше и больше!
А ведь и верно. Я рассмеялся.
– Хорошо. Как бы то ни было, я постараюсь проверить еще раз. Уверен, что это не могло произойти только со мной.
А пока я решил вплотную заняться пирогом с дичью и специями и прочими в буквальном смысле насущными вещами. Румяная корочка была такой хрустящей, а какие были пряности!.. У меня в голове проскочила мгновенная бредовая мысль: «хорошо, что я жив и нахожусь именно здесь и сейчас!» В сущности, жизнь – прекрасная и удивительная штука, жаль, что короткая. Может быть, настолько прекрасная, что ею даже можно с кем-то поделиться, лишь бы их было не слишком много.
– Вкус все же немного необычный, – задумчиво промолвил отец, стукнув пальцем по стаканчику.
– И все-таки замечательный.
Отец вздохнул.
– Странно теперь будет разговаривать со старыми знакомыми, людьми привычными и обычными, и относиться к ним как к историческим личностям, деятелям, персонажам… – Он скептически встопорщил усы и приподнял брови. – Наверное, я буду невольно смотреть на них с таким же исследовательским любопытством как на экспонаты в кунсткамере.
Я сочувственно кивнул. Все мы так будем. Но профессиональный историк среди нас только он один.
– Эх, ладно, – он махнул рукой. – Пойду, пожалуй. Когда закончишь, намекни оставшимся соням, что мы уедем без них.
– Не такая плохая мысль, – ответил я, подумав об Огюсте. Но оставлять никого не пришлось. Двери открылись и, что-то недовольно бубня, в зал вошел Готье, подталкивая перед собой не менее недовольного заспанного Огюста. По крайней мере, сегодня Огюст пришел завтракать без оружия под рукой.
– А вот и мы, – объявил Готье, – белые медведи.
Огюст то ли фыркнул, то ли что-то буркнул. Потом они оба с интересом повели носами.
– Чем это пахнет? – недоверчиво вопросил Огюст.
– Остывшей утренней амброзией, – ответил я.
– Вот поганец Рауль! – возмутился Готье. – Даже не предупредил, что именно тут остывает!..
Огюст молча опрометью кинулся к столу, с удивлением оглядел кувшин-кофейник, погладил его, налил себе кофе и отпил глоток, потом посмотрел на отца.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – ответил тот благодушно. – Подкрепляйтесь, как следует. Отдам последние распоряжения, и потом поедем.
Мы символически раскланялись, ненадолго попрощавшись.
– А я то думал, что это Рауль такой хитрый, – продолжал Готье, располагаясь за столом и тут же выстроив на тарелке внушительную баррикаду из закусок, а также вооружившись хорошим кубком с вином и лишь затем заглянул в кофейник.
– Он всегда хитрый, – неприязненно заметил Огюст и хотел добавить что-то еще, должно быть и вовсе нелицеприятное, но передумал.
– Славно, – я покачал головой. – Но нам все равно придется доверять друг другу. Иного не дано, мы в одной лодке, даже если это «корабль дураков».
– Ты украл мое сравнение, – огорчился Готье, имея в виду, что я прочел его мысли, так как таких сравнений я от него еще не слышал.
– Ладно, не сочтите за дезертирство, – сказал я, поднимаясь, – но я вас тоже ненадолго оставлю.
– И ты, Брут… – проворчал Готье.
– Спокойно, дорогой Кассий. Кое-что проверю, и может быть, у меня будет для вас новость.
Огюст посмотрел на меня с интересом. Интерес, это уже хорошо. Я передумал и вернулся с полдороги от двери.
– Если хотите, можете проверить сами – попробуйте потом, как у вас сегодня фехтуется, и Рауля с собой прихватите. Реквизит спросите у Оливье или у Мишеля. И ничему не удивляйтесь.
Я прощально кивнул им и отправился к Диане.
В комнатах моей кузины полным ходом шли сборы, так, будто мы не собрались еще позавчера. Похоже, Диана вытряхнула весь свой багаж и придирчиво его пересматривала. Ее служанки Мадлен и Мари, маленькая яркая брюнетка и очень худенькая блондинка, сновали по коридору с ворохами каких-то тканей и свертков, не помешавшими им при виде меня совершить милейшие реверансы и получить в ответ обычную улыбку, заверявшую их в моем полном благорасположении. Они юркнули в комнату, оставив дверь приоткрытой. Внутри возбужденно щебетала канарейка, позванивал маленький колокольчик.
– Диана? – позвал я через приоткрытую дверь.
– Входи! – откликнулась моя сестрица. Вид у нее, когда я вошел, был встрепанный. Мадлен и Мари деловито потрошили атласный тюк с кружевами.
– Похоже, ты очень занята, – заключил я, окинув взором поле галантерейной битвы.
Мадлен и Мари посмотрели на меня с надеждой – если я куда-нибудь уведу их хозяйку, соберут они все это безобразие куда быстрее.
– Мы почти заканчиваем, – отозвалась Диана.
Звучало удручающе, примерно как «мы только начали».
– Это хорошо, – сказал я вслух, – но знаешь, я уверен, что твои девушки справятся сами.
Мадлен и Мари восторженно замерли, боясь спугнуть свое счастье.
– Возможно… – неуверенно ответила Диана, и я вздохнул с облегчением. Сегодня Диане явно тоже казалось, что многое на свете «есть суета». И багаж она вытряхнула скорее из некоторого удивленного любопытства, чем для того, чтобы решить, какое же сочетание будет для нее наиболее удачным и что же для этого следует поправить, исправить и сотворить.
– Я хотел бы тебе кое-что показать. Только найди какие-нибудь перчатки.
– А, понятно! – усмехнулась Диана. – Опять хочешь перед дорогой показать несколько хитрых приемов. Неужели ты думаешь, что они всерьез могут мне пригодиться?
– Думаю. Думаю, тебе это просто нравится.
– Ну да… – меланхолично пробормотала Диана. Потом вдруг встрепенулась и посмотрела мне прямо в глаза пронзительным взглядом. – Да, мне это нравится и возможно, я займусь этим всерьез, так просто ты от меня не отделаешься!
– А я и не собираюсь.
Диана заговорщицки улыбнулась мне в ответ, прихватила из горки на столе пару замшевых перчаток для верховой езды, и на радость ее камеристкам мы дружно направились в оружейную.
– Надеюсь, ты действительно серьезно, – тихо сказала по дороге Диана, – потому что я и правда настроена решительно, теперь я уверена, что мне действительно стоит уметь драться.
– Я тоже уверен, и думаю, в этом уверены не только мы, – ответил я немного туманно, закрывая за нами дверь оружейной.
В это время дня сюда заглядывало солнце, весело освещая латы и превращая их в мирных старых друзей. Как правило, пространства нам здесь хватало. В конце концов, фехтование не самое обычное занятие для юной дамы, чтобы демонстрировать его в более предназначенном для этого открытом месте – считается, что для нее это просто забава, вряд ли способная привести к большим разрушениям в художественно обставленном помещении. Я снял с ковра два клинка почтенного возраста, потемневших и затупленных – в детстве они были для нас просто непомерно большими игрушками. В качестве игрушек они и сохранились, не отправившись в свой срок в железный лом. Один из них я протянул Диане, исподтишка наблюдая, как она себя поведет.
Она задумчиво взвесила шпагу в руке.
– Скверный баланс, – критически бросила Диана.
– Есть немного. Раньше ты не обращала на это внимания.
– Раньше я не была настроена серьезно.
– Хорошо, для настоящих смертоубийств непременно подберем тебе оружие получше, а пока нам хватит и этих. Подержи, взмахни ею несколько раз, почувствуй в руке. Ты можешь творить ею что угодно и ничто тебе не помешает.
Диана, взмахнувшая было пару раз клинком, остановилась и подозрительно посмотрела на меня.
– Ты меня что, гипнотизируешь?
– Нет, но раз ты настроена серьезно, то вполне можешь чувствовать себя иначе, чем обычно.
– А… – И я заметил, что стойка, которую она бессознательно приняла, была почти классической, раньше ее сто раз приходилось поправлять, она еще и отмахивалась. А вот теперь поправлять не буду.
– Начнем медленно и осторожно, – сказал я. – Я буду нападать, а ты постарайся парировать все удары правильно. Нет, не правильно, а просто парировать, как в голову взбредет. Хорошо?
Диана кивнула, немного удивленно. Как и обещал, я начал медленно, Диана исправно отражала удары, поначалу, как будто стараясь вспоминать, как же ее все-таки учили, и несколько неловко, но чем дальше, тем все уверенней, будто шпага все лучше укладывалась в ее руке. Я атаковал чуть быстрее и Диана улыбнулась – вовремя, иначе ей могло бы стать скучно. Затем она нахмурилась – я повел атаку почти всерьез, хоть еще в замедленном темпе. Но она ничего не пропускала. Только отступила на два шага. Кажется, я мог бы действительно попробовать…
И тут внезапно, отбив очередной удар, Диана сделала финт и молниеносный резкий выпад. От неожиданности я едва успел вовремя парировать ее клинок, нацеленный мне в горло, и отскочил.
– Уф!.. – С такой силой удара, если бы я его пропустил, мне пришлось бы плохо.
– Извини, – сказала Диана без тени раскаяния. – Случайно вырвалось.
– Бывает… Что ж, продолжай в том же духе! – разрешил я и подумал, не зря ли это делаю?
Теперь уже не я нападал, а она защищалась, а мы оба нападали и защищались, в зависимости от постоянно меняющихся обстоятельств. Диана вела себя все опаснее – ее атаки становились все менее случайными и более жесткими, мне уже захотелось остановить ее под тем предлогом, что она сотрет себе руку, но я удержался – кажется, причина желанию остановиться была только в том, что я немного занервничал – у нее получалось все лучше и защищаться действительно приходилось всерьез, а не снисходительно делая вид, как я привык раньше. Но я же знал, на что напрашивался. Так что, не дело отступать! Я опробовал на разбушевавшейся кузине прием, который с легкостью прошел у меня сегодня с Оливье. Диана с небрежной грацией уклонилась, почти не замечая. А вот и второй – с тем же успехом – с веселым звоном, в пустоту. Нет, не в пустоту – в стоящий рядом доспех. Диана засмеялась и, разгорячившись, кинулась в атаку сломя голову. Это было страшно – с одной стороны, я боялся задеть ее куда больше чем того же Оливье, даме ни к чему даже мелкие синяки и царапинки, с другой, Диана еще не до конца понимала, что делает, и осторожничать не пыталась вовсе, свято уверенная, что я и так уцелею, даже если она со всем своим энтузиазмом угодит мне в глаз… Та-ак… я увернулся и клинок Дианы зацепил гобелен, что-то с лязгом свалилось. Я сделал шаг назад и врезался в еще один доспех.
– Перерыв! – объявил я поспешно, пока мы оба оказались ненадолго задержаны мелкими препятствиями.
Диана, запыхавшись, беспокойно озиралась, будто не узнавала оружейную, хотя зала не так уж и пострадала. Так же неузнавающе она посмотрела на свою руку, сжимающую клинок. Хотя Диана только что была раскрасневшейся, румянец с ее щек сходил довольно быстро – она остывала и приходила в себя на глазах.
– Поль… это был не урок! – потрясенно вымолвила моя кузина.
– Я знал, что ты это заметишь! – кивнул я, переводя дух. Никаких сомнений, это случилось со всеми. Что ж, это и впрямь закономерно.
– Но как?! Что за колдовство? Я знала, что мне делать, была уверена!
– Это я и хотел тебе показать. Ты уже умеешь драться.
– О, господи… – Диана потрясенно выдохнула и поникла как лишенный воздуха воздушный шарик, она выглядела такой растерянной, что я отбросил клинок в сторону и тут же подошел к ней, чтобы как-то утешить. Но Диана вдруг упрямо встряхнула головой, возбужденно подпрыгнула и кинулась мне на шею как ребенок, не выпуская клинка из руки.
– Спасибо, Поль! Как ты узнал?
– Я просто проверил – со мной одним этого случиться не могло. Логично, что нам дали какое-то преимущество… – я чуть не закончил «перед обычными людьми», но остановился. Мое собственное сознание насмешливо меня спросило: «обычными» людьми или «настоящими»?
– Невероятно! Значит, со всеми? И с тобой? И с Изабеллой?..
– Ну конечно, наверняка.
– Невероятно! – повторила Диана. Хотя что уж может быть невероятным после того, что случилось вчера?
Дверь открылась и в оружейную заглянул отец.
– Это у вас тут такой грохот? – Он удивленно оглядел нас и несколько пострадавшее помещение. – И с каким успехом? – поинтересовался он, кивнув на клинок Дианы.
– С полным! – заверил я.
– Я почти его победила! – весело сказала Диана.
– Только почти? – удивился отец.
– Мы бились не насмерть! – напомнил я.
– Какие молодцы. Ну что же, что позволено быку, то не грех и для Юпитера. – Он подмигнул мне. – Говоришь, это интересно? Попробуем?
– А… конечно! – улыбнулся я и подобрал брошенный клинок, а Диана торжественно вручила отцу свой и отошла к окну, глядя на нас с любопытством. Потом, вспомнив что-то, кинулась к ближайшим доспехам, вытащила из композиции щит и вместе с ним вернулась на свой наблюдательный пункт.
– Правильно, правильно, – одобрили мы с отцом и повернулись друг к другу.
Он оглядел старую рапиру как «экспонат в кунсткамере», загадочно встопорщил усы, кивнул мне, и мы отсалютовали. Взгляд у него был довольно хитрый. В следующую же секунду он начал атаку, без всяких изысков, впрямую, четко и энергично. Я парировал так же четко, а потом попробовал перейти в контратаку. Да не тут-то было. Рапира отца, жужжащая будто оса, оказалась такой же подвижной. Ее острие перемещалось с немыслимой скоростью, совершая мелкие, казалось бы, движения, а потом, резко описав полукруг, вдруг зашло с неожиданной стороны. Я отразил его клинок, все-таки контратаковал и вдруг сообразил, что сделал это слишком быстро и теперь проношусь мимо, тогда как, сделав шаг в сторону, отец мягко вытянул руку… но я все-таки вовремя развернулся, избежав укола и даже почти не потеряв равновесия.
Диана у окна возбужденно присвистнула.
Старые рапиры со скрежетом сцепились в воздухе, разомкнулись и снова столкнулись, выбив искры. Ничего, до гобеленов не долетят… – подумал я и снова попытался атаковать, стараясь переломить это напор. Отец чуть поменял позицию, сделав два шага в сторону, и снова взял инициативу на себя. Он уверенно вел партию, и похоже, при этом совершенно не напрягался, скорее забавлялся. Я попробовал сделать то же самое – да, ничего, помогает такой подход. В какой-то момент мне, наконец, показалось, что его атаки замедлились. Выждав момент, я сделал выпад, попал в парад, отбил контрвыпад, собрался, снова отступил… и воткнулся в стену. Как она там оказалась? Резко присев, я проскользнул под клинком, но воспользоваться маневром в полной мере не успел, хотя из ловушки выскользнул. Нет, это было ничуть не похоже на наше дурачество с Дианой – там мы всего лишь выяснили, что она фехтует лучше Оливье, но дралась она довольно бестолково, так что я чувствовал, что при желании легко справлюсь с ней, это были не предрассудки, я действительно это чувствовал. Так же, как чувствовал, что, в сущности, она стала очень хорошим бойцом. Ей всего лишь недоставало опыта, и она не успела привыкнуть к своему новому приобретенью. А вот отец, похоже, ничуть не сомневался в том, что делает, и он был сильнее меня – его движения были рассчитанней и экономней, он лучше представлял себе картину боя и просчитывал ходы. Я пока что успешно противостоял ему, но он явно бился не в полную силу, он просто экспериментировал. Впрочем, с кем станешь драться в полную силу, если отнюдь не собираешься убить? Видимо, наши новые умения преломлялись через старый, уже имевшийся, опыт. Это тоже было логично. И даже радовало – нас все-таки не совсем подменили.
Но тут бой внезапно закончился. Снова отступив, я зацепился за что-то ногой, поскользнулся и от души загремел вниз. Рапиру я не выронил, но она на мгновение отклонилась настолько далеко, что поставить точку, обозначив шутливый удар прямо мне в сердце, ничего не стоило. Но отец только играючи перекинул клинок себе под мышку и, пряча в усы улыбку, протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Глаза у него были веселые.
– Извини, я видел, куда ты идешь, но не сказал.
Я взял его руку и рассмеялся, сев на каменных плитах в шахматную клетку и посмотрев на валяющийся рядом шлем с отвалившимся забралом, который мы стряхнули еще с Дианой – на него-то я и наступил.
– Ты же нарочно меня на него гнал, а я не догадался!..
Отец только посмеивался в ответ.
– Ты прав, – сказал он, когда я встал на ноги. – Интересное ощущение, необычное.
– А вот то, что мы разные, для меня самого новость.
– С чего ты взял? – поинтересовался отец.
– Так мы разные? – спросила Диана, откладывая уже не нужный щит.
– Разве ты не почувствовал? – спросил я отца. Правда, у него это был только первый бой, так что сравнивать было не с чем.
– Может, тут Оливье все-таки прав? – предположил отец.
Я категорично покачал головой.
– Нет. У тебя гораздо лучше тактика и движения точнее. При этом, такое ощущение, что ты орудуешь шпагой, будто кисточкой. И я этому рад! Значит, настоящая жизнь не прошла даром и накладывает свой отпечаток. Этот, если можно так выразиться, «подарок судьбы» преломляется через наш старый опыт.
– А… – протянула Диана. Не знаю, понравилось ей это или нет.
– Это вполне возможно, – кивнул отец, – хотя один момент ты все-таки упустил, – он легко потряс в воздухе клинком, – это оружие мне привычней, чем тебе. Но опыт – этого, пожалуй, тоже не отнимешь. – Он, приподняв бровь, посмотрел на задумавшуюся Диану. – Кстати, по-моему, вам с Изабеллой стоит подобрать себе что-нибудь по руке. Можно, конечно, сделать это уже Париже, можно будет даже заказать что-то новое, а можете поискать что-то временно подходящее прямо сейчас, быстро упакуем и возьмем это с собой.
– Верно! – живо откликнулась Диана и поспешила к двери. – Сейчас я позову Изабеллу!
Я задумчиво посмотрел Диане вслед, прикусив губу. Если она и испытывала от произошедшего двойственные чувства – так, будто она становится собой все меньше и меньше, она успешно это скрывала. В глазах ее по-настоящему блестело какое-то торжество. Может быть, это некоторое новое превосходство вполне стоило частицы души? Может быть, ей и впрямь было интересно? Но мне было за нее страшновато.
– Беспокоишься за нее? – спросил отец, читая все как в открытой книге.
– Да, – ответил я негромко. – Неужели кто-то предполагал, что ей придется рисковать и драться, чтобы таскать для кого-то каштаны из огня? Господи, она такая маленькая… как можно было ее в это втянуть? И Изабеллу? Хорошо, если это умение у них только для защиты. Но, черт возьми, ведь «поднявший меч…» Да ты и сам все знаешь.
– Знаю, – промолвил он, – знаю. – И немного помолчав, добавил: – Но «кто хочет мира, пусть готовится к войне».
– А кто хочет войны, – подхватил я мрачно, – пусть перешагнет через мой труп.
Я заскочил к себе в комнату за последними мелочами вроде пока не захваченного личного оружия и выглянул в раскрытое окно, откуда доносился лязг металла.
Там царило веселье – Готье и Огюст выясняли отношения, усердно гоняя друг друга по двору, а Рауль следил за этим, помахивая не нужным пока клинком.
– Эй! – позвал я. Все трое дружно подняли головы. – Вы там надолго?
Огюст, решив воспользоваться моментом, попытался достать Готье, но тот просто сцапал его клинок левой рукой.
– Леопольд, выходи! – потребовал Готье.
Я возмущенно сделал вид, что сейчас швырну в него своим миланским стилетом. Хотя вряд ли кто-то посторонний мог оценить шутку, но зачем же бросаться ими так громко? Чтобы заявить свой протест я спустился к ним во двор.
Там как раз случилось шаткое перемирие. Огюст полыхал праведным гневом, Готье философски буркал, что, мол, если чего-то достаточно, то этого достаточно, а все остальное – лишнее, а Рауль скромно поглядывал в небо, ехидно улыбаясь краешком рта, что еще больше бесило Огюста. Они уже выяснили, что все получается у них нынче довольно необычно, но тоже заметили, что получается у них это по-разному. Хотя, в сущности, сама разница очень походила на ту, что была между ними прежде. Готье был склонен к сильным замахам и оттого часто уступал Раулю, выжидающему нужный момент и наносящему четкий укол. Огюст, как обычно, был склонен к переменам настроения и оттого порой безнадежно уступал Готье, хотя в целом его превосходил. С Раулем он дрался всегда в плохом расположении духа, но это не значило, что Рауль смог бы пережить такую драку, происходи она всерьез, плохое настроение Огюста могло перейти в качество и закончиться каким-нибудь непредвиденным зверством.
– Скучно, – проникновенно признался Рауль. – Что мы все на тупом? А давайте-ка попробуем на собственном.
– Когда? – осведомился я. – Пора уже ехать.
– Это провокация! – предупреждающе выставил палец Готье.
– С тобой и на остром? – хмыкнул Огюст. – И чей конец станет ближайшим несчастным случаем? Почему-то, мне кажется, что не мой. – В сущности, в бое на остром оружии нет ничего необычного, это в порядке вещей, приходилось даже слышать, что в наше время только так и поступали, но о такой нелепости даже говорить неловко, не верите мне, поверьте Шекспиру – на чем там официально должны были состязаться Гамлет с Лаэртом? Боевое острие и тем более яд на клинке были исключительным сюрпризом для некоторых участников и зрителей. Глаза у Огюста стали бешеными. Не сомневаюсь, на царапину он и правда ответит убийством. Если сумеет. И вполне может суметь, так как о правилах забудет.
Я, прищурившись, покосился на Рауля. Часто его подначки нацелены именно на то, что их никто не примет. Пожалуй, я чаще всего «поддавался» на его провокации – на самом деле Рауль все же куда благоразумней, чем хочет казаться, хотя в целом о благоразумии говорить приходилось далеко не всегда.
– А давай, – согласился я. – Но это последний бой, договорились?
– Ну, понеслось… – с усмешкой протянул Готье, решительно натягивая свой зеленый колет в знак того, что он-то на сегодня закончил. Я избавился от своего и отправил его на скамью, где были сложены прочие вещи и оружие.
– Э-эй, – настороженно проговорил Огюст. – Мы ведь ехать собираемся.
Рауль поднял со скамьи свое оружье, любовно извлек из ножен рапиру, а затем и парную к ней дагу. Глянув на него, я сделал то же самое. Рапира у Рауля, как и у меня, была испанская, похожей работы – немного больше позолоты, рубин в головке, куда вычурнее дужки, немного светлее сам клинок, разница в длине совершенно незначительная, можно было сказать, что клинки одинаковые, но, в конце концов, у него был не «Хуан Мартинес».
– Ну что ж… – сказал я:
Вся жизнь – как меч! Достань ее из ножен,
Сверкни! – Но в этом вызов – знай и жди,
Что будет принят он – мир невозможен,
Когда не в ножнах меч и не в груди!
– Принято, – сказал Рауль с ухмылкой.
– Истинные кровопийцы! – в сердцах пробормотал Готье, посмеиваясь.
– Испанская кровь, – со смешком отметил Огюст, явно не без порицанья.
Что ж, и у меня без нее не обошлось. Испанкой была моя бабушка по материнской линии.
– И не забудьте про английскую! – вставил я.
– Довольно предисловий! – надменно вскинул голову Рауль. – Приступим!
– Заждался ад? Остыли все котлы? – осведомился я. И мы начали.
Рауль сперва замер, уступая мне первый шаг, потом, выждав мгновение, двинулся вперед и попробовал уколоть. Я тут же перехватил его клинок дагой и выдвинул рапиру ему навстречу. Рауль также ловко парировал кинжалом, сделал шаг назад, совершил рапирой мелкий полукруг и, сделав выпад, попробовал нанести мне укол под руку с кинжалом. Но меня там уже не было, шагнув в сторону, я тоже сделал выпад, зацепив рапирой его кинжал, а мой кинжал оказался приставлен к груди Рауля.
– Тебе повезло, – заметил Рауль.
– Похоже на то, – согласился я, и мы выпрямились. – До какого счета?
– До семи, – не задумываясь, сказал Рауль.
– Спятил? – осведомился Готье. – До трех достаточно.
– Курам на смех! – возмутился Рауль.
– Тогда до пяти, – предложил я компромисс.
– А там посмотрим, – подхватил Рауль. – Что ставим на кон?
– Придумал. Если выигрываю я, кончаем на пятерке и уезжаем. А если ты, продолжаем до семи.
– До двенадцати.
– Ах ты маньяк! Согласен.
Что ж, придется выигрывать.
– Ты за кого? – спросил Готье Огюста.
Тот сделал шаг подальше от Рауля.
– За Англию.
Англия, конечно, условная. В эту мою «английскую часть» какие только роды не входили, немного шотландские, немного ирландские, и те же норманнско-французские. Как говорит отец, любую мало-мальски заметную династию в одну деревню никак не затолкнешь. Заметную династию? Вот только в двадцатом веке о ней не было ни слуху ни духу, не то, что о каких-нибудь Роганах, просто какая-то черная дыра в истории. Или быстрое и основательное забвение после того, как мы вымерли? Гнусная какая-то мысль. Нет, быть не может. То есть, вымереть-то мы можем, похоже, дело к тому идет, но основательное забвение – быть не может. Значит, мы именно в другой истории.
– Ну, тогда я за Испанию, – кивнул Готье. – И что ставим?
– А вероисповедание сменить не хочешь?
– Да ну тебя, – расстроился Готье.
Мы с Раулем снова отсалютовали друг другу и принялись за дело. Рауль решил осторожничать. Если он собирался такими темпами драться до двенадцати, то это было просто неосуществимо. Разве что он ждал, что, помня о времени, я стану торопиться, нарываться и дам ему быстренько выиграть все двенадцать партий. Скорее всего – вполне в духе Рауля было в разгар игры в жмурки залезть на подоконник и поставить перед собой большой кактус. Хоть это был не совсем Рауль, а некая его новая составляющая, но разница между его составляющими в этом смысле была совсем невелика. А вот и потороплюсь… Вспомнив недавний бой в оружейной и сравнение шпаги с кисточкой, я лихо повел атаку и не успел разойтись, как Рауль ойкнул. Я отпрянул. Рауль задумчиво потер левый бок.
– Не задел? – поинтересовался я.
– Почти нет, – ответил Рауль. Что ж, никакие капли крови на его рубашке не выступили, видимо, ойкнул он только от неожиданности. – Не ждал от тебя такой прыти, – подтвердил он.
– Два – ноль, – хладнокровно, с явным затаенным злорадством подытожил Огюст.
Но в следующем бою Рауль отыграл очко. Я слишком поторопился, решив закончить поскорее – промахнулся мимо Рауля, и получил царапину в боку, вот тут-то первая капля крови и появилась.
Беспокойство Готье прорвалось наружу:
– Нет, черт возьми, вы занялись совершенно не тем! Какая вас, к дьяволу, муха укусила?..
Но мы с Раулем уже примеривались к новой схватке. Царапина меня отрезвила. Ладно, больше я на кактус не попадусь. Значит, совершенно четко, как с мишенью – я ведь могу сделать с тобой все, что угодно, разве нет? Парад, шаг назад, финт. Готово. Рауль получил удар в бедро. Легкий, крови видно не было, но где-то под расшитым буфом пара капель наверняка выступит.
– Три, – поспешно сказал Огюст. – Черт бы вас побрал, вам еще и переодеваться придется.
– Все равно еще не все собрались, – с ледяным спокойствием напомнил Рауль. – Мы успеем.
– Придушил бы паршивцев как котят… – проворчал Готье.
Мы сцепились гардами. Кинжал Рауля скользнул едва не по моей брови, но мой уже был у его горла.
– Четыре? – спросил я.
– Чем тебя кормили? – поинтересовался Рауль.
Кактусами.
– Неважно.
Ну, если повезет, это последний раз…
– Ч-черт… – выдохнули мы с Раулем одновременно. Я почти попался на ту же удочку, что в прошлый раз. Но именно «почти», острия наших рапир с красивой идентичностью воткнулись в нас обоих – в самую середку груди. Но в сущности, даже не царапнули, мы оба вовремя остановились и успели ослабить нажим, собственно, наш возглас был связан не с тем, что мы едва сами не накололись, а с тем, что очень не хотелось по случайности убить приятеля. Хорошо отточенный клинок при точном ударе проходит сквозь человека как сквозь мягкое масло, можно даже не ощутить ни малейшего сопротивления.
