Текст книги "Помощница лорда-архивариуса (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)
– Я не знаю, за какие заслуги господин Ортего выбрал вас из трех десятков других претендентов и почему он возится с вами, хотя каждому ясно – вам здесь не место. Вы дурно воспитаны, не умеете следить за собой и любите совать нос не в свое дело. Когда господин Дрейкорн вернется, он исправит ошибку управляющего. Будьте уверены, вы не останетесь у него на службе. Пока же вам следует вести себя осмотрительно и не лезть туда, куда категорически запрещено ходить. В противном случае, – голос Пикерна опустился до зловещего шепота; он угрожающе направил на меня длинный костлявый палец и продолжил, – в противном случае ждите больших неприятностей.
Я прерывисто вздохнула, стараясь сдержать слезы. Дворецкий прав. Мне было не место в этом доме; но, странное дело, даже теперь, зная, что Дом-у-Древа скрывает немало мрачных секретов, я поняла, что не хочу покидать его.
– Вы сегодня видели кого-то незнакомого в доме? – жестко спросил Пикерн, почти не разжимая губ.
Обмирая от страха, я произнесла:
– Нет, не видела. Но я... слышала.
Дворецкий не произнес ни слова. Его взгляд испепелял.
Я набрала воздуха и открыла рот, готовясь к неприятному объяснению, но меня прервали внезапно донесшиеся в библиотеку стук молотка о парадную дверь и дребезжание звонка. Поздний гость настаивал, чтобы его впустили, и был настроен очень решительно.
Пикерн медлил. Он собирался продолжить наш разговор. Неожиданные визитеры оказались досадной помехой.
– Кто-то стучит в дверь, – робко констатировала я, хотя только глухой не услышал бы грохот и звон, которые доносились до всех уголков огромного особняка.
Дворецкий сунул желтый листок бумаги в карман, метнул на меня угрожающий взгляд, повернулся на каблуках и зашагал к выходу. Я поплелась следом: сердце мое было не на месте, и мне хотелось узнать, кем были незваные поздние гости.
Короткие трели звучали отрывисто и нетерпеливо; им вторили злые, требовательные удары дверного молотка. Однако Пикерн не торопился. Спокойно, не теряя достоинства, он спустился по лестнице, пересек вестибюль, подошел к двери и начал возиться с хитроумным смотровым устройством, которое в «Доме-у-Древа» заменяло дверной глазок. Дворецкий потянул за ручку, шестерни зажужжали и спустили с потолка окуляр на штативе. Пикерн не спеша протер выпуклую линзу в медной оправе, прильнул к ней сначала правым, потом левым глазом; недовольно покачал головой и принялся сосредоточенно крутить металлическое кольцо, настраивая изображение. Дверь между тем сотрясалась от ударов, звонок захлебывался. Я притаилась за балюстрадой на верхней площадке мраморной лестницы и наблюдала, от нетерпения и тревоги переминаясь с ноги на ногу. Наконец Пикерн, вдоволь рассмотрев визитеров, отпер замок и хладнокровно распахнул дверь.
В темном проеме появились три массивные черные фигуры в длинных шинелях и островерхих шлемах, потеснили дворецкого и вступили в вестибюль. Подбитые каблуки сапог грохотали напористо и бесцеремонно. Двое гигантских полицейских остались в проходе. Третий, пошире и пониже, выступил вперед, выпятил украшенную белой нашивкой грудь и отрывисто представился:
– Суперинтендант Тарден, особое отделение полиции Метрополии, Первый округ.
– Что вам угодно, суперинтендант? – произнес Пикерн без тени приязни в голосе. Он взирал на гостя с легкой брезгливостью, как на грязного уличного пса, который ворвался в гостиную и испачкал дорогой ковер. Суперинтендант Тарден отчеканил:
– Час назад произошла стычка отрядов полиции с отрядом Убийц Магии. Зачинщикам удалось сбежать. Констебли прочесывают окрестности, и мы вынуждены...
– Вам известно, в чей дом вы заявились? – отчужденно перебил суперинтенданта дворецкий.
– Разумеется, господин.. Пикерн, верно? Мы прекрасно помним, что имперские теурги неприкосновенны. Полиция Метрополии не лезет в их дела и в их дома. Однако сюда нас привел след.
– Чушь, – отрезал Пикерн. – О каком следе вы говорите?
– О том самом, который взял полицейский инвестигатор, – произнес суперинтедант со значением. – Мы шли за ним.
Он посторонился и сделал знак кому-то на крыльце. Констебли в проходе расступились, давая дорогу невысокому сутулому человеку в одежде теурга. В руках у мага был крепкий поводок, на котором он вел странное существо. Это был некрострукт, подобный тем, что стояли в библиотеке особняка недвижными чучелами. В отличие от наших библиотечных стражей полицейский инвестигатор казался живым, отчего вызывал еще больший ужас.
Существо напоминало крупного добермана – по крайней мере, некоторыми частями. Длинные лапы крепились к телу латунными шарнирами. Всего конечностей было шесть: дополнительная передняя пара лап была прижата к широкой грудине и заканчивалась стальными захватами. Когда некрострукт делал шаг, его тело дергалось, как у механической куклы, а уродливая голова, насаженная на мощную шею из стали и каучука, слепо ходила из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Остатки шерсти на боках свалялись, на проплешинах красовались струпья.
Страшное подобие собаки сохранило переднюю часть заостренной морды. Ушей и глаз не было: верхнюю часть черепа заменял вживленный металлический шар, от которого к носу шли каучуковые трубки. Из приоткрытой пасти на пол падали капли коричневой жидкости, за сморщенной верхней губой виднелись стальные, покрытые ржавчиной клыки.
Констебли в дверях неловко переминались и старались держаться от инвестигатора подальше.
Появление механического чучела, оживленного магией, дворецкий проигнорировал. Я невольно почувствовала к нему уважение – Пикерн даже глазом не моргнул, когда некрострукт ткнулся ему в колено и принялся обнюхивать, втягивая воздух с шипением и присвистом.
– Вот это самое... существо обнаружило следы мятежников в доме имперского теурга? – бросил Пикерн с презрением. – Бред. Вы и сами это прекрасно понимаете, суперинтендант.
– Инвестигаторы не ошибаются, – внезапно вступил в разговор теург, качая головой и разводя руками, будто извиняясь, – след вполне отчетлив. Он идет прямо сюда, в квартал Мертвых Магов, и теряется недалеко от входа в ваш подвал. Преступники могли тайком проникнуть в особняк с намерениями причинить вред его обитателям, и поэтому мы...
– Мы бы хотели осмотреть дом, – заявил суперинтендант. – Вы позволите?
От возмущения дворецкий на секунду потерял дар речи, затем гневно задрал голову, отчего его бакенбарды встопорщились, как у разъяренного дикого кота, и отрезал:
– Разумеется, нет. Если вы забыли, этот дом принадлежит имперскому теургу и никто посторонний сюда проникнуть не может. У нас есть свои некрострукты-охранники, присланные господину Дрейкорну самим канцлером из мастерских имперского теурга-механика Кордо Крипса, и они, не в обиду будь сказано, суперинтендант, не чета вашей облезлой псине.
– Да, на полиции всегда экономят, – смиренно согласился суперинтендант и потрепал безобразную голову инвестигатора тем же жестом, каким бы мог приласкать обычную дворнягу. Некрострукт-ищейка стоял совершенно неподвижно, но что-то внутри его тела издавало едва слышное ритмичное поскрипывание и жужжание.
– Наш Лютус неказист, это верно, но как заметил почтенный некромастер Сейлинус, никогда не ошибается. Если взял след, то идет за преступниками до конца – хоть в преисподнюю, хоть в дом имперского теурга, верно, господин Сейлинус?
Полицейский теург виновато прокашлялся и кивнул. Пикерн поморщился. Суперинтендант тем временем продолжил:
–Поймите, господин Пикерн, мы заботимся исключительно о вашей безопасности. Может, вы видели или слышали что-то необычное сегодня вечером?
– Нет, – отрезал дворецкий и неодобрительно сжал губы.
– А прислуга? Я бы хотел переговорить с прислугой. Они могут что-то знать.
– У прислуги сегодня выходной.
– А вон та девчонка наверху? Та, что прячется за колонной? Эй, малышка, спустись сюда, ну же!
Я не сразу поняла, что суперинтендант обращался ко мне, а когда поняла, сердце ушло в пятки. От столичных полицейских следовало держаться как можно дальше – это правило я крепко усвоила еще в первые дни моей жизни в Аэдисе.
Нехотя я вышла из-за колонны, медленно спустилась по лестнице и замерла под перекрестьем колючих взглядов Пикерна и полицейских. Теперь я смогла хорошо разглядеть лицо суперинтенданта – квадратный раздвоенный подбородок, пышные усы, шишковатый нос. Всплыло воспоминание – изуродованные детали машин и артефактов на мостовой, стекло хрустит под сапогами солдат из оцепления, на ржавых воротах знак – топор и молния, двое полицейских ведут окровавленного рабочего с заломленными руками... я видела суперинтенданта Тардена три недели назад, когда проходила мимо стеклоплавильного цеха, разгромленного ретровитами.
Когда суперинтендант опознал мое традиционное серое платье и чепец, его брови поползли вверх.
– Что делает послушница общины Отроков Света в доме теурга?
– Бывшая послушница, – сухо пояснил дворецкий. – Она у нас недавно. Бежала от своих и искала работу. Господин Ортего, управляющий гран-мегиста Дрейкорна, нанял ее.
– Весьма интересно, – протянул суперинтендант. – Как твое имя, милая? Отвечай, не бойся.
– Меня зовут Камилла, господин суперинтендант, – ответила я, и покосилась на некрострукта. Это существо, состоящее из металла, каучука и высохшей плоти, вызывало страх и брезгливость. Некрострукт дернулся и рывком повернул ко мне безглазую голову. Я крепко сцепила дрожащие руки и невольно сделала шаг назад.
– Оставьте ее в покое, суперинтендант, – сухо произнес дворецкий. – Она вам ничем не поможет.
Полицейский не обратил на него внимания.
– Скажи-ка, милая, ты видела сегодня в доме незнакомых людей? Или, может, слышала что-то? Шум, разговоры?
Черные глазки полицейского буравили насквозь. Я знала, что от них не укрылся мой потрепанный вид – результат недавних приключений в подвале. Следовало рассказать полицейскому о том, что я видела и слышала – о незнакомых людях, о ящиках с оружием в виварии. Я должна показать ему кусок бумаги со знаком Убийц Магии.... Сказать, что сейчас этот кусок бумаги лежит в кармане у безупречного Пикерна.
Я подняла глаза на дворецкого. Его лицо по-прежнему сохраняло отчужденное выражение, но острый кадык резко дернулся, раз, другой; на желтоватой старческой коже на виске выступила капля пота. Тонкий рот превратился в линию, губы совершенно побелели. Водянистые глаза смотрели пристально, как будто дворецкий пытался безмолвно донести до меня какую-то мысль, но я не могла уловить ее. Внезапно осенило: дворецкий испытывал сильное беспокойство. Он боялся того, что я могла рассказать. Суперинтендант Тарден несомненно заметил бы это, если бы не направил все внимание на меня.
– Ну? – допытывался полицейский. – Ты что-то видела?
– Я ничего не видела, суперинтендант, – настороженно произнесла я, стараясь не глядеть на инвестигатора. Интересно, его усиленные магией чувства могут различить запах лжи? Он набросится на меня, если учует обман? – Все было тихо. Никого постороннего. Никакого шума.
Суперинтендант молчал и смотрел недоверчиво. Его пушистые усы шевелились, как будто он вынюхивал ложь на пару с некроструктом-ищейкой. Затем вздохнул и развел руками.
– Что ж, будем искать в другом месте. По некоторым сведениям среди скрывшихся был – вы не поверите – сам генерал Линн. Да, тот самый таинственный предводитель ретровитов, Убийц магии. Вам известно, какая награда за него назначена? Тысяча декатов за любые сведения о его личности или местонахождении, десять тысяч декатов за доказательство смерти генерала, и двадцать тысяч декатов любому, кто сможет доставить его судебному триумвирату живым.
– Двадцать тысяч? – недоверчиво переспросил дворецкий. Его лицо странно оживилось.
Суперинтендант криво усмехнулся.
– Неплохая прибавка к жалованью полицейского... или даже дворецкого имперского теурга... и целое состояние для девочки на побегушках, – полицейский многозначительно помахал у меня перед носом толстым пальцем, желтым от табака.
– А что известно о генерале Линне? – спросил дворецкий с живым интересом.
– Почти ничего. Он фигура полулегендарная. Сообщники его ловко скрывают. Кое-кто даже сомневается, что генерал Линн существует. Говорят, что бунтари его придумали. Подписывают его именем свои обращения и манифесты, а на деле такого человека и не было никогда. Но наши источники подтверждают, что генерал Линн – личность реальная. Ни возраст, ни приметы его неизвестны, но это дело времени. Мы знаем, что он много лет провел на морской каторге. Под каким именем, и за какие преступления он был туда сослан, установить не удалось. Когда десять лет назад были приняты новые законы, морские каторги прекратили свое существование, а каторжан отправили на жертвенные алтари в искупление грехов. Линн этой участи избежал. Теперь отравляет нам жизнь. Так что если он вдруг забредет сюда к вам в квартал Мертвых Магов – уж будьте добры, не упустите, – полицейский позволил себе скупо улыбнуться.
– Час поздний, суперинтендант, – внезапно перебил его дворецкий. – У вас есть еще к нам вопросы?
Суперинтендант посуровел, повернулся к своему отряду, махнул рукой. Констебли и полицейский теург в сопровождении страшного некрострукта вышли наружу.
– Еще увидимся, господин Пикерн, – сказал на прощание суперинтендант Тарден. – Хотелось переговорить с вашим хозяином. Когда вы ожидаете возвращения гран-мегиста Дрейкорна?
– Гран-мегист Дрейкорн не поставил нас об этом в известность, – высокомерно ответил дворецкий. – Не думаю, что по возвращении он удовлетворит вашу просьбу о встрече, суперинтендант. Всего вам хорошего.
Пикерн с шумом захлопнул за полицейскими дверь.
Наступила тишина. Дворецкий с недовольной миной разглядывал дорогой паркет, на котором некрострукт оставил потеки маслянистой коричневой жидкости.
Я в растерянности молчала и переминалась с ноги на ногу. Наконец Пикерн поднял на меня тяжелый взгляд и проронил:
– Вы пропустили ужин. На кухне Сидония оставила вам кусок пирога с крольчатиной, немного спаржи и какао. Только сначала приведите себя в порядок. Ваше лицо и платье совершенно грязные. Смойте кровь с руки. Если хотите служить дому Дрейкорнов, вы должны выглядеть безупречно в любых обстоятельствах.
Я была сбита с толку, и, путаясь в словах, неловко пролепетала:
– Да, господин Пикерн. Но эти полицейские... ведь я слышала, там, в подвале, были люди, и они...
– Госпожа Камилла, – резко прервал меня дворецкий, – вы живете здесь уже три недели, и должны были заметить, что это необычный особняк. Во-первых, он очень стар. Старые дома славятся странной акустикой. Во-вторых, наш молодой хозяин наполнил его шумными механизмами в угоду своему увлечению техникой домагической эпохи. То и дело здесь раздаются звуки, которые могут показаться пугающими. Вы должны запомнить, что все непонятные вещи, происходящие в этом доме, имеют простое объяснение. Я сказал этому остроголовому наглецу-суперинтенданту правду – никто посторонний не может войти сюда незамеченным. Советую забыть о том, что вы видели или слышали там, куда ходить вам было запрещено. В любом случае, вы подписали особый договор о неразглашении, не так ли? Поэтому вы бы не могли ничего рассказать полицейскому, даже если бы захотели.
Я смутилась. Стряпчему не удалось ввести меня в магнетический транс, и особое соглашение не имело надо мной никакой силы.
Наверное, меня выдали покрасневшие щеки. Дворецкий помолчал и внезапно добавил:
– Или все же могли рассказать, но не захотели?
Я пожала плечами.
Дворецкий приблизился ко мне вплотную, наклонился, как поднявшаяся кобра над жертвой, и внушительно произнес:
– Я рекомендую вам никогда и никому не рассказывать о том, что вы могли увидеть в этом доме... в любой его комнате, в любом его уголке. Иначе вы навлечете большое несчастье на себя... и на других людей. Запомните это, госпожа Камилла. Как говорится в пословице, тихая мышь живет дольше.
Затем коротко кивнул мне на прощание и ушел.
Глава 6 Паразиты Наоса
После приключений, что выпали мне накануне, спокойно уснуть удалось бы только человеку с нервами крепче стальных канатов.
Я ворочалась с боку на бок, вздыхала, вставала и бродила по комнате. В голове мелькали образы и события прошедшего дня, пугающие и неприятные. Следовало решить, как быть дальше. «Дом-у-Древа» скрывал слишком много тайн, а я сунула нос туда, куда не следовало.
Всего три недели назад я провела похожую бессонную ночь, гадая о будущем. Все повторилось: я опять смотрела в окно на пылающие в темном небе цифры Астрариума и размышляла, что предпринять и куда податься дальше. Стоило ли мне покинуть особняк лорда-архивариуса подобру-поздорову? У меня были деньги – первое жалованье – немалая сумма поможет продержаться первое время. Но удастся ли найти другое такое же выгодное место?
Когда от роя мыслей разболелась голова, я не на шутку рассердилась. Зачем поддаваться панике? Попробую размышлять трезво.
Недели работы в библиотеке не прошли для меня даром – я обдумывала случившееся, словно каталожные карточки заполняла. Старалась вспомнить все детали, разложить по полкам, найти ответы на вопросы, опираясь на здравый смысл, а не эмоции, которые претерпели серьезную встряску и сбивали с толку.
Итак, первое: ящики с оружием в виварии. Знак топора и молнии, символ «Убийц магии». Незнакомцы в подвале. Странное поведение дворецкого.
Пикерн, несомненно, знал об оружии бунтовщиков и был как-то с ними связан. А что если Пикерн – это генерал Линн собственной персоной?
Дворецкий прячет под бакенбардами татуировки, которые носят моряки. Татуировками украшают себя каторжане. Генерал Линн провел много лет на морской каторге.
Нет, вздор. Суперинтендант Тарден обращался к Пикерну по имени и знал, какую должность он занимает в доме гран-мегиста Дрейкорна. Вполне вероятно, что дотошному полицейскому была известна подноготная всей челяди особняка в квартале Мертвых Магов. Да и вряд ли имперский теург нанял бы в качестве дворецкого человека с непонятным прошлым. Здесь что-то другое.
Дворецкий мог помогать укрывать мятежников по иным причинам – из преданности или из страха.
Мысль о том, что с «Убийцами Магии» был связан Кассиус или противный стряпчий Оглетон, я отмела сразу. Оба были избалованными столичными жителями благородного происхождения, оба охотно пользовались дарами магии и прогресса. Какие у них могут быть причины помогать бунтовщикам, защищающими чернь, выступающими против засилья теургов и призывающих отказаться от услуг демонов? Впрочем, я не так долго знала обитателей «Дома-у-Древа», чтобы делать какие-то выводы, а уж о его хозяине мне было почти ничего неизвестно.
Когда он вернется, и если не выбросит меня на улицу в первый же день, как пророчили мои недоброжелатели, вероятно, следует рассказать ему о том, что я видела в подвале – невзирая на запрет дворецкого. И не только об «Убийцах магии»... есть еще тайна диплур в подземелье.
Мысли перескочили к пещере под корнями мертвого дерева.
Хотя жизнь покинула Ирминсул несколько столетий назад, он по-прежнему был прекрасен. Высота ствола, мощь корней и кроны казались невероятными. Автор брошюры, рассказывающей историю «Дома-у-Древа», сравнил кору Ирминсула с «благородным черным камнем, которым украшают усыпальницы императоров и героев».
Но удивительное дело: когда я прикоснулась к черной, изрезанной блестящими прожилками поверхности, я не ощутила ни холод камня, ни неприятную сухость мертвой древесины. Кора была бархатистой и теплой.
Действительно ли я почувствовала тот слабый одинокой удар где-то в сердцевине, будто соки дерева на один миг пришли в движение, чтобы дать понять – дерево еще можно возродить? А вдруг дерево засохло из-за диплур, сосущих его соки и вгрызающихся в его плоть?
Я возбужденно вскочила, закуталась в шаль и прошлась по комнате. Хозяин и его дворецкий не знают, какие отвратительные жители поселились под его домом. Если бы знали, то уж позаботились бы о том, чтобы муниципальные чистильщики задали тварям жару.
Некстати я вспомнила об отвратительных существах, которые копошились в глубине под домом. Тотчас в ночной тишине комнаты почудилось шуршание членистых конечностей и сухие щелчки раздвоенных хвостов. Известно, что диплуры не любят делить пространство с людьми и обычно не заползают в жилые комнаты, но жить в доме, зная о гнездящихся в его основании тварях, очень неприятно.
Если бы не диплуры, я бы вытащила ту шкатулку, спрятанную среди корней. Кто и когда поместил ее в тайник? Что там, под крышкой с россыпью драгоценных камней?
Мысль о невероятном открытии привела в возбуждение. Раз дворецкий велел хранить молчание обо всем увиденном, я послушаюсь. О шкатулке не расскажу никому. Это мое приключение;доведу его до конца.
Нужно найти способ вытащить шкатулку. Я не вор и не буду претендовать на ее содержимое, но тайну клада раскрою я и никто другой. Потом преподнесу шкатулку хозяину: пусть видит, как проницательна и храбра его помощница.
Настроив себя на боевой лад, я, наконец, провалилась в сон.
После богатого событиями вечера и тяжелой ночи проснулась позднее обычного.
Комнату наполняли неяркие солнечные лучи и свежий осенний воздух с пряным ароматом дыма – в Императорском парке, что начинался сразу за кварталом Мертвых магов, жгли опавшую листву. Ночной туман поднялся и затянул небо легкой пеленой, которая смягчила сияние Астрариума. Циферблат, символы и армиллы проступали на облачной ткани мягким перламутровым узором. День обещал быть чудесным.
Короткий предутренний сон сумел неплохо освежить голову, мысли и чувства. Вчерашние приключения и открытия утратили тревожную ноту. Действительно, мое ли дело судить о том, что происходит в подвале дома теурга? Мое дело – библиотека и поиск руны змеи в старинных книгах. За это неплохо платят, а остальное – забота дворецкого и хозяина дома – где там носят демоны этого теурга.
Диплуры не представляют опасности. Их полным-полно в канализациях города, и за два столетия избавиться от них полностью не удалось. Если бы они проникли в дом, дворецкий бы уж точно об этом позаботился.
Когда спустилась в столовую, застала там Кассиуса и Пикерна. По своему обыкновению, управляющий вернулся под утро, помятый, но благодушный. Развалившись на стуле, он лениво ковырял в тарелке и слушал доклад дворецкого о вчерашнем визите полиции. О моем проступке Пикерн докладывать не стал. Я бросила на дворецкого виноватый взгляд и приступила к завтраку.
Сухой рассказ о преследовании генерала Линна, что стал причиной появления полиции в «Доме-у-Древа», заставил Кассиуса проявить некоторое беспокойство.
– Джаспер совершенно не позаботился об охранной системе, – сказал он, недовольно покачивая головой. – Она старая и никуда не годится. А ведь этот дом – настоящая приманка для грабителей. В особенности библиотека. Старик Дрейкорн собрал уникальные издания. Джаспер как-то упомянул, что на деньги, которые букинисты дают за одну заплесневелую книжонку из шкафа на галерее, можно купить самоходный экипаж из мастерских Тревиньяна. Говорят, некрострукты надежные охранники, но кто знает? В деле мы их еще не видели.
– Я уверен, господин Ортего, что охранная система в отличном состоянии, – почтительно заметил Пикерн. – Не стоит беспокоиться на этот счет. Только безумец осмелится проникнуть в дом имперского теурга, чтобы разжиться грабежом.
– Безумец или другой теург, – желчно заметил Кассиус. – Немало магов жаждут наложить лапу на старинные документы и букинистические раритеты старика Дрейкорна. Им ничего не стоит подкупить ловкого оборванца, сунуть ему пару-другую магических артефактов и дать наводку. Камилла, – Кассиус повернулся ко мне, – не забывай всегда запирать шкафы на галерее. Ты уже знаешь, что там хранятся самые ценные экземпляры. Шкафы имеют дополнительную защиту, и взломать их непросто. Не оставляй гримуары, где попало.
Я покраснела и кивнула. Однажды я прихватила из библиотеки заинтересовавший меня фолиант – «Основы ритуалов вызова» – чтобы почитать на досуге, и забыла в столовой; Пикерн подобрал его и наябедничал управляющему. Кассиус мягко выговорил мне за оплошность и указал, что гран-мегист Дрейкорн распорядился ни при каких обстоятельствах не выносить книги за пределы библиотеки. Однако сам управляющий не всегда соблюдал это правило, да и я, признаться, еще пару раз нарушила этот приказ.
После завтрака пора было отправляться в город. Меня охватило волнение вкупе с приятным предвкушением. Целых три недели я не покидала особняка, и теперь собиралась прогуляться по Наосу – сердцу Аэдиса. В Наосе были собраны все достижения магии и прогресса, поражающие ум и воображение. В Наосе обитали богачи, имперские чиновники, знать и высшие теурги; жители рабочих окраин редко осмеливались там появляться. Да и какие дела могли привести докеров, рабочих и поденщиц в царство сверкающих хромом и золотом роскошных магазинов, банков, театров для изысканной публики и причудливых зданий, возведенных при помощи магии?
Я вышла на крыльцо, осторожно закрыла за собой тяжелую парадную дверь, плотнее закуталась в теплую колючую шаль, немного постояла на крыльце, с удовольствием вдыхая свежий воздух – здесь, в историческом уголке столицы, он не был отравлен сажей и гарью от фабрик. Дым от костров рассеялся; теперь из императорского парка ветер донес запах прелой осенней травы, прихваченной первым морозом. Уже наступила поздняя осень.
Мысленно дав слово купить теплое городское пальто и ботинки, если хватит выданного жалованья, я медленно спустилась по обледеневшим ступенькам, прошла по каменной дорожке и оглянулась на высокий мрачный особняк, ставший моим домом – надолго ли?
Я вновь поразилась причудливому рисунку, который образовывали узловатые ветви заточенного в каменную кладку дерева Ирминсул, и фантастической кроне, раскинувшейся над угловой башней. Жаль, что она никогда больше не покроется листьями. В брошюре говорилось, что «листья Ирминсула темно-зеленые, плотные, обладают удивительным узором и очертаниями похожи на сложную звезду, но двух одинаковых листьев на ветке не встретить».
Я вздохнула. Здесь, в столице, мне отчаянно не хватало природы. Я любила лес, любила деревья и растения, любила заботиться о них. Отец единственный в общине выращивал цветы – вопреки негодованию старейшины Уго, который не признавал трату усилий на все, что отвлекало от изучения устоев учения Отроков Света и не приносило общине – и лично старосте – звонкую монету.
Наш фруктовый садик вызывал всеобщую зависть; Джейма, вторая жена Просветленного старейшины, считала, что я пользовалась секретной смесью для подкормки кустарников и борьбы с вредителями, и сердилась, когда я это отрицала. Особый рецепт у меня действительно был, но когда я поделилась им со склочной Джеймой, та обвинила меня в обмане, потому что ничего у нее вышло: после посыпания остро пахнущим порошком ее бурак для свиней зачах, а урожай персиков пожрали вилохвостки. После этого я зареклась помогать бестолковой женщине, которая не смогла правильно рассчитать пропорции ингредиентов.
Я ближе подошла к каменной стене, покрытой золотистым мхом, и осторожно провела пальцами по блестящей черной древесине, выступающей из кладки. Камень был холодный, а древесина теплая.
«Хотелось бы мне знать, как оживить тебя, плененный великан!»
Вздохнула и двинулась прочь от особняка, вниз по пустынной улице квартала Мертвых Магов.
Этот древний уголок столицы был совсем невелик – дюжины две домов, не более. С одной стороны его укрывали остатки крепостной стены, за которой начинался императорский парк, а с другой его отделяла от шумного Наоса река Киенна.
Сейчас, когда мрачный осенний туман не полз по мостовой и обветшалым стенам, старинные дома выглядели довольно приветливо, и лишь иссеченные ветрами и веками морды горгулий под крышами, да кроваво-красные листья плюща на слепых окнах напоминали о мрачном прошлом Магисморта. Ну и, конечно, еще горбатый мост, хранивший на себе следы огня двухсотлетней давности. Теперь я знала, что именно на этом мосту и прилегающей к нему площади встретил смерть маг Торквинус и две сотни других чернокнижников, посланных на казнь инквизитором Аурелиусом в Ночь Углей.
Когда я приблизилась к мосту, случилось незначительное, но довольно странное происшествие.
У основания моста, почти у самой реки, я заметила фигуру в черном развевающемся плаще. Фигура показалась знакомой. Это была та самая женщина-теург, которую я видела, когда впервые явилась в квартал Мертвых Магов.
Мы встретились взглядами. Я кивнула, и удостоилась ответного кивка; затем женщина стремительно поднялась наверх, догнала меня и схватила за руку.
Я испуганно дернулась, но захват длинных, сухих пальцев с черными ногтями оказался стальным. Женщина приблизила узкое безбровое лицо и уставилась мне в глаза. Ее тонкие губы непрестанно шевелились, как будто теургесса шептала неслышные заклинания, широкие крылья тонкого, горбатого носа жадно раздувались. Возраст странной женщины определить не удавалось – ей могло быть чуть больше тридцати или все шестьдесят. Кожа на впалых щеках и высоком лбу была гладкой, тонкой и бледной, как папиросная бумага.
– Что вам нужно? – громко спросила я с негодованием, пытаясь скрыть испуг.
Женщина отпустила мою руку и сделала шаг назад. Полы ее изящного черного плаща трепетали и извивались, как плавники хищной рыбы бигарры. За спиной странной дамы сгустилась неподвижная тень – бес-лакей был готов служить своей хозяйке.
Теургесса сухо улыбнулась и произнесла:
– Прости, я напугала тебя, детка. Как странно встретить такую, как ты, в квартале Мертвых Магов. Знаешь, как богато ты одарена? Истинная Отроковица Света... Тебя привел сюда Джаспер? Проклятый лицемер. Насквозь гнилой, как и его отец. Делает вид, что не хочет знать нас, а сам стремится к тому же, что и все мы. Как тебя зовут, милое дитя?
– Камилла, к вашим услугам, – нервно отозвалась я. – Я действительно служу в доме гран-мегиста Джаспера Дрейкорна, но пока не имела чести с ним познакомиться. Меня нанял управляющий.
– Удивительно, – хищно улыбнулась странная женщина, – значит, я первая поняла, что ты скрываешь. Невероятное везение!
Она взволнованно вздохнула и принялась бормотать какую-то чепуху. Ее черные глаза бессмысленно вращались в орбитах, рот дергался, в уголках губ белела пенная слюна.
«Да она чокнутая!» – наконец поняла я и осторожно сделала шаг назад.
Неизвестно, что может выкинуть безумный теург, да еще в сопровождении бес-лакея. Что это там странная дама прячет под плащом? Уж не острый ли ритуальный нож?
