Текст книги "Помощница лорда-архивариуса (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
– Как вам удалось убедить Крипса отдать книги? Что он сказал, когда увидел вас?
– До смерти перепугался. Завтра уберется из Аэдиса навсегда. Я собираюсь рассказать об увиденном Совету Одиннадцати. Крипсу придется затаиться, если захочет сохранить жизнь.
Я встрепенулась, открыла глаза и выпрямилась.
– Крипс не оставит вас в покое. Разве не видите, он ненормален, как его сестра! От загнанной в угол крысы не стоит ожидать разумных поступков.
Хозяин вздохнул.
– У меня немало недоброжелателей, Камилла. Теперь одним больше.
Затем глянул ласково:
– Все прошло не так, как я рассчитывал, но ты вела себя очень храбро, Камилла. Больше тебе не придется подвергать жизнь опасности. Теперь книги у нас, завтра займемся ими. Скоро возня с дневником Кастора закончится. Ты немало настрадалась за последние месяцы. Я позабочусь, чтобы дальше твоя жизнь стала спокойной и безоблачной. Послушай: вдова моего старого друга живет в небольшом городке на юге империи. Ей нужна компаньонка. Это тихое, спокойное место. Жители выращивают тюльпаны, боготворят художников и певцов, не жалуют магию и редко пользуются дарами демонических слуг. Уедешь вместе с отцом и станешь жить так, как захочется.
Тон его был мягок и полон сочувствия, но сердце пронзила щемящая боль. Он хочет отослать меня с глаз долой. Я отодвинулась и уставилась в окно. Остаток пути прошел в молчании.
Когда прибыли в «Дом-у-Древа», Джаспер направился к входу в башню. Я последовала за ним, шатаясь от изнеможения, но почувствовала себя бодрее, когда вдохнула свежий, лесной воздух, который теперь наполнял башню.
Джаспер поднялся в кабинет, бросил книги на стол, тяжело опустился в кресло и, казалось, только теперь заметил меня.
– Почему не пошла к себе? – поинтересовался устало, – Второй час ночи. Ты измучена. Иди спать.
– Я желаю услышать правду о Барензаре, господин Дрейкорн, – ответила я с отменной вежливостью.
– Твое любопытство не может подождать до утра?
– Нет, господин Дрейкорн.
Не отвечая, хозяин поднялся с кресла и направился к лестнице. Я бросилась за ним: так просто он от меня не отделается. Он остановился, посмотрел с раздражением, а затем сообщил:
– Мне нужно прилечь. Ты что, собралась со мной в спальню?
Отступил от лестницы на шаг, насмешливо склонил голову и сделал приглашающий жест:
– Прошу. Пожалуй, не настолько я устал. Но если пойдешь со мной, будет не до разговоров, обещаю.
Когда я поняла, что он имел в виду, задохнулась от возмущения, – хотя сердце предательски заколотилось, – и произнесла с обидой:
– Не стоит шутить, господин Дрейкорн. Это не пустое любопытство. Я не знала, что и думать, когда увидела вас в том состоянии. Что бы с вами стало, не разбей я зеркала?
– Пришел бы в себя через пару минут, – последовал небрежный ответ, – Я живу с этим больше десяти лет и знаю, как справиться с присутствием Барензара.
Потрясающая самоуверенность!
Неожиданно он сдался. Отошел и опять опустился в кресло. Лицо хозяина приобрело угрюмое, мрачное выражение, на лоб набежали морщинки.
– Хорошо. Слушай. Представь, что ты находишься в застенках палача. Каждый день проводишь в тоскливом ожидании. Ждешь, когда явится твой мучитель и начнет терзать с изощренной жестокостью. Ты не знаешь, когда он придет – через день, через месяц или через год. Но он всегда приходит. Обещает могущество и власть, если покоришься и сделаешь то, что он требует. Ты не веришь обещаниям. Догадываешься, что, уступив, обречешь себя на ужасную участь. И вот, когда ты ждешь помощи и поддержки от друзей и близких, они приходят и начинают выговаривать тебе за глупость и упрямство. Хуже – восхищаются, что тобой занялся сам верховный имперский палач. «Какая неслыханная честь!» – говорят они. Просят передать палачу заверения в преданности, умоляют познакомить с ним, попросить об одолжении, похлопотать за них. Называют его твоим незримым покровителем и верят, что ты получаешь от него всяческие блага.
Я слушала в недоумении.
– Мой «незримый покровитель», мой палач – демон высшего легиона, который явился ко мне во время ритуала десять лет назад и назвался Барензаром. Его присутствие отличалось от присутствия других демонов. Оно было куда сильнее, выносить его я мог с трудом, поэтому сразу поверил, что на вызов явился потерянный архонт. Демон заявил, что я – идеальный сосуд. Уверял, что подобных не встречал ранее. По его словам, инквизитор Аурелиус ничего не стоил по сравнению со мной.
И я опять поверил. Контакт с демонами мне дается легче, чем остальным теургам. Демоны всегда приходят на мой зов, легко понимают мои приказы и всегда им подчиняются. Барензар сообщил, что посвятит меня в тонкости истинного ритуала слияния. Уверял, что опасности нет, я приобрету невиданные способности, бессмертие и могущество. Словом, плел то же самое, что когда-то нашептывал инквизитору Аурелиусу.
Но я – не инквизитор Аурелиус. Уже тогда обязанности теурга тяготили меня. Я был тщеславен, но не настолько, чтобы поверить обещаниям Барензара. Я столкнулся с завистью и непониманием. Никто не разделял мой страх – ни отец, ни верховные теурги, ни император. Они немного отрезвели лишь тогда, когда я назвал им жертву, которую Барензар потребовал за ритуал слияния. Потребовал он ни много ни мало, как возвести на жертвенный алтарь моего собственного отца, лорда-архивариуса Клаудиуса Дрейкорна.
Но Барензар не отступил, и вот уже больше десяти лет он преследует меня. Каждое его посещение мучительно. Стараясь избавиться от него, я начал изучать природную магию. В империи это запрещено, потому что демонам она не по вкусу. Есть предположение, что ритуал слияния прошел для инквизитора неудачно, потому что среди жертв, возведенных на костер в Ночь Углей, оказался Альдо Торквинус, хозяин Ирминсула, источника природной магии.
Правда, я не преуспел в этом запретном искусстве. Теургам не дано овладеть природной магией: слишком близко мы общаемся с существами из другого мира. Кое-что я умею, но не больше чем простые трюки, которые проходят довольно болезненно. Но от природной магии страдает лишь тело. От магии демонов страдает разум и душа.
– Но почему зеркала и дым?
– Демоны не имеют физической сущности и невидимы большинству людей. Когда они отвечают на зов теургов, мы видим ослепительный свет. Он словно сжигает изнутри, рвет на части. Чем сильнее демон, тем мучительнее чувство. Чтобы справиться с ним, нужны годы подготовки. Иногда у высших демонов достает силы, чтобы играть частицами дыма, каплями тумана или воды, складывать их в подобие образа. Тогда их присутствие ощущается особенно сильно. И они могут являться в зеркалах, показывают человеку отражение его воспоминаний, чувств и эмоций. Чернокнижники иногда используют зеркала в ритуалах, чтобы добиться лучшего контакта с демонами. В особняке есть специальная комната, думаю, ты видела ее – «Обитель зеркал и дыма». Мой преследователь Барензар использует каждую возможность. Поэтому уже больше десяти лет я стараюсь обходиться без зеркал, не покидать дом в туманную погоду и не сидеть возле дымящих каминов.
Рассказ Джаспера поразил до глубины души. Я испытывала острую жалость. В голове крутилась тысяча вопросов. Хотелось узнать больше о том, что произошло много лет назад. Как он использует природную магию, чтобы совладать со своим палачом? Если к нему приходит Барензар, кто приходит ко мне? Другой высший демон? Арбатель, Валефар или некая иная потусторонняя сущность?
– Это ужасно, Джаспер, – признала я порывисто, – все эти годы вы живете в аду. Не представляю, какие силы нужны, чтобы с этим справиться. Почему не рассказали мне об этом раньше?
– Не все больные любят говорить о своих болезнях, – последовал сухой ответ, – И я думал, тебе будет противна мысль, что демон всегда рядом, причем не простой бес-лакей. Архонты сильны. Мы почти ничего о них не знаем.
– А он всегда рядом с вами? Я никогда не видела подле вас демоническую тень.
– Не знаю, – пожал плечами Джаспер, – в последние годы он появляется не часто. Архонты – не бес-лакеи. Они могут оставаться незримыми, когда им это нужно. Но довольно!
Джаспер поднялся с кресла, подошел, сложил руки на груди и посмотрел пристально. Он умел выглядеть грозно, и мне стало не по себе.
– Теперь твоя очередь рассказывать.
– О чем? – поинтересовалась я настороженно.
– Как удалось уничтожить зеркала. Твоя природная магия. Откуда она у тебя? Это Ирминсул? Ты пробудила его, так?
– Думаю, да, – ответила осторожно.
– Расскажи, что произошло.
Джаспер терпеливо ждал, пока я собиралась с мыслями, не зная, с чего начать. Навалилась безумная усталость. Я помотала головой, стараясь взбодриться, но неожиданно зевнула и потерла глаза.
Джаспер засмеялся и покачал головой.
– Прости, Камилла, – произнес он примирительно, – я милосерднее, чем ты, и не буду настаивать. Мы откладывали это разговор десятки раз, отложим и теперь. Завтра побеседуем спокойно, не торопясь. Как же мне жаль, что подверг тебя испытаниям, что пришлось пережить сегодня!
Он взял меня за руку и заставил разжать пальцы. Кожа на них покраснела. Джаспер прищелкнул языком:
– С природной магией нужно уметь обращаться. Тебе крепко досталось. Бедная, храбрая Камилла!
Наклонился, поднес ладонь к губам и осторожно поцеловал. Прикосновение его горячих губ было легким, невесомым, но показалось обжигающим, и принесло такое мучительное наслаждение, что я судорожно вздохнула; по телу пробежала дрожь.
Он отпустил руку не сразу: легко сжал, провел пальцем по запястью.
– Иди к себе, – произнес ласково, – уже глубокая ночь. Завтра займемся книгами Крипса. Это последние тома из утраченной библиотеки. Я рассчитываю найти в них оставшиеся страницы дневника, в которых будет рассказана правда о ритуале слияния и почему он не удался в полной мере тогда, когда им воспользовался инквизитор. Тайна, которую так хочет узнать император. Ему не терпится первым получить могущество высшего демона. Не перечесть, сколько раз он умолял меня договориться с Барензаром и выведать этот секрет у него.
На следующий день я поднялась кое-как, чувствуя себя разбитой. И все же сочла утро прекрасным: очередное испытание позади, я жива, встречаю новый день дома, а не пленницей спятившего теурга. Есть чему радоваться!
Я решила обойтись чашкой кофе в каморке в библиотеке, но по пути меня перехватил дворецкий и сообщил, что господин Дрейкорн велел накрыть поздний завтрак на двоих в малой гостиной и приглашает к нему присоединиться. Возможности провести с хозяином какое-то время наедине обрадовала, и я поспешила вниз со всех ног.
Утро было тихое и неяркое. Ленивое зимнее солнце заливало комнату бледно-желтым карамельным светом, играло в стеклах шкафов и на столовых приборах, отчего малая гостиная выглядела по-весеннему, несмотря на то, что за окном медленно опускались редкие снежинки.
Джаспер сидел за столом, разложив бумаги, в которых я узнала переписанные мной листы дневника инквизитора, и изучал их с выражением мрачным и глубоко озабоченным. Я тихо поздоровалась, не зная, в каком настроении хозяин пребывал сегодня: встретит приветливо или же сердито.
Однако он улыбнулся так, что в душе моментально рассыпались искры счастья. Он был несомненно рад меня видеть.
– Сегодня предстоит немало дел, Камилла, – сказал он вместо приветствия, – Хотел просить Эрину разбудить тебя, но передумал: тебе был нужен отдых. Кошмары не мучали?
– Нет, господин Дрейкорн.
Он поморщился и махнул рукой.
– Вчера ты называла меня по имени. Пусть так и будет. Слишком много мы пережили вместе, чтобы соблюдать формальности. Подойди сюда: вот книги, которые я получил от Крипса. Пора узнать, не была ли наша опасная вылазка бесплодной. Ты видишь символ Кастора?
Я наклонилась над стопкой из трех книг. Книги были изрядно потрепанные, липкие от плесени. Не без труда я разобрала название на верхнем томе: «Жизнеописание инквизитора-понтифекса Борга, нареченного Книгоненавистником, составленное в назидание юношества, с приложением кратких поучений». Символ отыскался во всех трех книгах; я заложила нужные страницы закладками. Джаспер удовлетворенно кивнул.
– Надеюсь, дело идет к концу.
Я села за стол и принялась расправлять салфетку, бросая на хозяина быстрые взгляды. С удовольствием рассматривала знакомые черты, отмечала каждое привычное движение: как он склоняется над книгой и черная прядь падает на крутую бровь, как он постукивает в задумчивости пальцами по столу и откидывается на спинку стула с непринужденной грацией, присущей немногим мужчинам. В последнюю неделю оставаться с Джаспером без посторонних мне доводилось нечасто; я упивалась каждым мгновением.
Теперь, когда я знала правду, стала понятна свойственная ему сдержанность и некоторая угрюмость. Неудивительно, что он стремился убраться из Аквилии как можно скорее; вероятно, далеко за морями демон-мучитель оставлял его в покое. Если бы только Джаспер позволил мне сопровождать его в странствиях!
Я опустила глаза и погрузилась в мечты, настолько смелые, что дыхание участилось, а лицо начало гореть.Когда вновь глянула на Джаспера, обнаружила, что он отложил бумаги и смотрел на меня со странным выражением.
– Вчера выдался непростой день, – заявил он, – мы заслужили отдых. Предлагаю вечером выбраться в город, когда покончим с бумагами. Не обещаю сомнительных развлечений, наподобие тех, которым ты предавалась в трущобах вместе с Шер, но в столице есть немало интересных мест. Согласна провести вечер в моем обществе?
– C удовольствием, Джаспер – призналась я, – Мне всегда интересно с вами, куда бы мы ни отправились – хоть в склеп с демонами, хоть в логово безумного теурга.
– Не преувеличивай. Пока везде, где мы бывали вместе, тебе приходилось несладко. Разве этого ты заслуживаешь? Такой девушке требуется совсем другое.
Мысли о предстоящем развлечении радовали недолго. Через минуту дверь отворилась и впустила незваную гостью. Это была баронесса Мередит. По своему обыкновению внизу она дожидаться не стала и сразу прошла дворецким. Пикерн нарушений этикета не терпел, и скрыть свое негодование не потрудился: скорбно поджал губы и задрал подбородок.
Джаспер встретил баронессу учтиво, но без особого радушия. В моем приветствии радушия было еще меньше. «Принесла ее нелегкая!» – думала я с горьким разочарованием.
Баронесса изящно устроилась на предложенном стуле и согласилась на чашку кофе. Сегодня она была в простом светлом платье для визитов, но обойтись без магических украшений не смогла. На прекрасных руках и шее висели клубки беспрестанно извивающихся змей. Теург-ювелир обладал немалой фантазией, но дурным вкусом. Он допустил серьезный просчет: взял для украшения светлый металл, а тела змей сделал тонкими и веретенообразными, отчего они походили на гадких белесых червей.
Я поднялась, намереваясь уйти к себе, но баронесса снисходительно произнесла:
– Останьтесь, милое дитя! Джаспер, ты показываешь пример истинной демократичности: позволяешь помощнице сопровождать тебя на бал, и даже разделять с тобой завтрак. Прогрессивно и современно! Я решительно настроена подражать тебе. Верных слуг стоит иногда вознаградить: ненадолго приблизить к себе, дать почувствовать прелесть изысканного общества. Это прививает им вкус и желание совершенствоваться. Заодно можно научиться изящным манерам. Верно, милая? – обратилась ко мне баронесса.
Я слащаво улыбнулась:
– Такой урок пойдет вам на пользу.
Баронесса вздернула брови в насмешливом недоумении и перевела взгляд на Джаспера.
– Камилла! – Джаспер нахмурился, сделал страшные глаза и едва уловимым движением головы приказал сесть. Я молча послушалась, жалея, что позволила себе уколоть высокомерную гостью. Хозяин не раз упрекал меня за дерзость и был прав.
Джаспер тем временем урезонил баронессу:
– Камилла не служанка, Ленора. Она моя правая рука и близкий человек. Камилла, не принимайте слова баронессы к сердцу. Она повторяет то, что твердят светские болваны вокруг нее.
Выговор баронессу не смутил. Она отвернулась и принялась болтать о вчерашнем приеме, мило улыбаясь и касаясь руки Джаспера. Меня сразил приступ ревности. Горло сжалось, в грудь точно раскаленные уголья засыпали. Я остервенело комкала салфетку и не знала, куда девать глаза.
– Я принесла удивительную новость, Джаспер, – азартно поведала баронесса. – Крипс поспешно уехал этим утром. Сел на пакетбот до Лудджера и отбыл. Не ответил на приглашение заседания Совета Одиннадцати, не явился в Адитум, бросил мастерские и клиентов. После такого успеха! Никто не знает, что произошло. Впрочем, вчера я заметила: что-то его тревожило. Отвечал невпопад, радовался, что император так и не смог почтить прием своим присутствием. Странно! Собираюсь навестить его сестру, но от Крессиды будет мало толку: говорят, в последнее время бедняга совсем сдала.
Мы обменялись с Джаспером понимающими взглядами. Гостья продолжала трещать:
– Спрашивается, кто же закончит висячую оранжерею?! Я успела побывать в «Гептагоне», чтобы забрать полигера. Но представь: его нет в виварии. Дворецкий рассказал, что Крипс продал полигера, кому – неизвестно. Я всегда говорила, что Крипс – жулик, каких поискать. Так меня надуть!
Я подалась вперед. Джаспер поспешно отвел глаза и сделал непроницаемое лицо. Он, безусловно, что-то знал о таинственной пропаже рогатого льва!
– Есть еще причина, почему я приехала. Слышала, ты скоро уезжаешь.
– Возможно.
– Милый Джаспер, мне невыносима мысль о новой разлуке! – баронесса трагически задрала подбородок. Змеи на ее груди повторили жест, разом подняв плоские головы. Выглядело это забавно, но мне было не до смеха.
– Поэтому решила: поеду с тобой, – баронесса отставила чашку. Змеи на запястьях закопошились быстрее, словно уловив волнение хозяйки.
Хозяин насупился и нелюбезно сообщил:
– Исключено. Это торговый рейс.
– Пустяки. Доктор советует сменить климат: почему бы мне не отправиться на «Гончей»? Только представь: мы с тобой, посреди моря…
– На корабле нет той романтики, которую ты себе представляешь. Кроме того, мой капитан не любит пассажиров. Да и с чего ты вдруг воспылала желанием не расставаться со мной?
– Ты знаешь почему, Джаспер, – последовал многозначительный взгляд.
Я уткнулась в чашку. Это становилось невыносимым. Но испытания мои еще не подошли к концу.
В гостиной появился дворецкий и сообщил, что прибыл курьер с важными бумагами из сената. Джаспер извинился и вышел. Я осталась в гостиной один на один с неприятной мне женщиной.
Как только дверь закрылась, с гостьей произошла удивительная метаморфоза. Красиво причесанная голова угрожающе наклонилась, взгляд заледенел, томная улыбка пропала. Баронесса разглядывала меня исподлобья несколько мгновений, а затем с недобрым любопытством поинтересовалась:
– Хотелось бы знать: что ты за птица, маленькая помощница лорда-архивариуса?
Я была настолько обескуражена вопросом, что растерялась и промолчала. Но ответа моя утонченная собеседница не ждала:
– Сначала я не придала значения твоему появлению. Нынче девушкой-секретарем никого не удивишь. Впрочем, от меня не укрылось, что Джаспер привязался к тебе больше, чем следует. Тобой интересовались Крипс и канцлер. Тогда я решила навести справки.
Я напряглась так, что заныла спина.
Баронесса замолчала и многозначительно постучала длинными черными ногтями по столу. Змеи на ее браслете подпрыгивали при каждом движении пальцев, беспорядочно двигались, словно пытались разорвать наложенные на них чары. Одна змея выскользнула из клубка, упала на стол и, судорожно сокращаясь, поползла по скатерти.
– И вот, когда я выяснила твою подноготную, встревожилась не на шутку. Менее подходящей особы рядом с теургом второго ранга сложно представить! Ты – бывшая послушница общины Отроков Света. Вы считаетесь крайне неблагонадежными личностями. Ранее на вас не обращали внимания, но времена меняются. За призыв к расторжению пакта с демонами нынче отправляют на жертвенный алтарь. Как знать, не связана ли ты, ко всему прочему, с Убийцами Магии? Идеи у вас схожие. Достаточно одного маленького доноса…
– К чему вы клоните? – проговорила я непослушными от волнения губами, – что вам за дело до меня и моих идей?
Баронесса ответила не сразу. Взяла чашку, поднесла к губам, сделала пару глотков, и лишь потом заговорила:
– До тебя, милочка, мне нет никакого дела. Я беспокоюсь о Дрейкорне. У него много недоброжелателей. Ты можешь стать еще одним поводом для обвинений в нелояльности. Его враги могут стать твоими, но и ты, в свою очередь, можешь навлечь на Дрейкорна беду. Взяв тебя в дом, он совершил ошибку. Пора тебе вернуться в общину как можно скорее.
Я сжала губы и потупила глаза. На столе среди приборов беспорядочно металась потерявшаяся змея. Бледно-серебристое тельце длиной не больше трех дюймов слепо тыкалось в блюдца, било хвостом, завивалось штопором, словно оказалось на раскаленной плите и испытывало ужасные муки. Это было всего лишь демоново творение, лишенное жизни, но я содрогнулась.
– Не вам это решать, – наконец парировала я, сдерживая дрожь в голосе, – я останусь подле Джаспера, пока ему нужна. Он нанял меня, и свою часть договора я выполню.
– Джаспер, ну надо же! Какая фамильярность! Понимаю, уезжать тебе не хочется: где еще ты найдешь такого щедрого покровителя? Мне известно, что он подарил тебе альфина. Позаботился о твоем отце… что еще? Готова поклясться, что даже это платье куплено на его деньги.
От предположения баронессы стало мерзко.
– Я не содержанка! – возмутилась я. – С господином Дрейкорном меня связывают отношения иного рода.
У баронессы загорелись глаза, крылья орлиного носа раздулись, лицо выразило крайнее удивление.
– Иного рода? – повторила она, словно не в силах поверить услышанному. – Ты рассчитываешь на что-то большее? Куда катится наш мир! Эти новомодные прогрессивные тенденции до добра не доводят. Низшим классам категорически нельзя потакать. Подумать только – девчонка без роду-племени замахнулась на теурга, чьи предки служили еще при дворе императора Тебальта! Интересно, Дрейкорн знает об этих нелепых притязаниях? Мне следует срочно поговорить с ним, убедить избавиться от тебя до того, как ты начнешь докучать ему глупостями.
Я чуть не застонала.
– Вы не так поняли! Господин Дрейкорн посмеется над вашими словами.
Баронесса равнодушно пожала плечами и покрутила чашку в руке, словно желая увидеть в тягучей гуще мое будущее. Судя по сладкой улыбке баронессы, было оно неприглядным.
– Я допускаю, что твой хозяин не захочет меня слушать. Он бывает упрям без меры: взять эту историю с незримым покровителем. Порой Дрейкорн ведет себя странно. Не понимает, что пойдет ему на пользу. Поступим так: ты исчезнешь сама и как можно скорее. Не желаю видеть тебя подле Джаспера. Откажешься – и я обращусь к вигилантам из полиции Метрополии. Неблагонадежность – серьезное обвинение. Подумай об отце и друзьях из общины. Им тоже придется предстать перед экзекуторами.
Баронесса резким движением, не глядя, поставила чашку на стол. Тяжелое фарфоровое дно опустилось на голову змейки, корчащейся на скатерти. Раздался неприятный хруст, кончик хвоста дернулся, судорожно выпрямился и замер. Баронесса досадливо цокнула языком:
– Пропал браслет. Какая жалость – он обошелся в две жизни смертников!
Я вскочила, не в силах сдерживаться. Баронесса медленно поднялась, насмешливо глядя на меня сверху вниз.
От волнения и испуга меня понесло:
– Я расскажу господину Дрейкорну, что вы мне угрожали.
– Он поймет, что я защищаю его интересы. Я сумею надавить на него и добиться своего.
– Считаете, что на господина Дрейкорна можно надавить? – в запале поинтересовалась я. – Сдается, ума у вас не больше, чем у этих демоновых червей на вашей шее.
Баронесса хищно улыбнулась так, что мороз пробрал по коже. Клубок змей на ее шее пришел в неистовство, распутался и повис неопрятным комком.
– Невоспитанная, глупая простолюдинка, – вынесла вердикт баронесса, – безродная дрянь.
Мы стояли друг против друга, скрестив гневные взгляды, и Джаспер, который вернулся в комнату в этот момент, был немало удивлен открывшейся перед ним сценой.
– Твоя помощница перешла все границы, Джаспер, – сообщила баронесса, принимая образ смертельно оскорбленной аристократки с мастерством, которому позавидовала бы актриса императорского театра, – говорила дерзости. Следует немедленно от нее избавиться.
Джаспер бросил на меня озадаченно-подозрительный взгляд, затем раздраженно поинтересовался:
– Что за бред, Ленора?
– Ты знаешь меня давно, Джаспер, – спокойно проговорила баронесса, – она же служит у тебя лишь пару месяцев. Подумай и сделай правильный вывод.
Баронесса повернулась и стремительно вышла из комнаты. Джаспер последовал за ней, и лицо его выражало сильную досаду.
Я села за стол и обхватила руками голову; от пережитого била дрожь. Меня унизили и напугали. Я не смогла сдержать гнева и нагрубила. С каждой секундой волнение росло, и когда Джаспер вернулся, я была в состоянии, близком к истерике.
Когда я увидела его, сердце упало: глаза хозяина метали молнии, губы сжаты в жесткую линию, между бровей залегла глубокая складка.
– Будь любезна, расскажи, что произошло, – потребовал он. – Ленора уверяет, что ты вела себя возмутительно.
– Баронесса считает, что мне не место в этом доме. Хочет, чтобы я уехала. Угрожала, обещала донести вигилантам, – призналась я неохотно. Обида жгла сердце; я страдала при воспоминании об унизительном разговоре и решила, что хозяин, чего доброго, возьмет сторону своей любовницы. Выслушивать упреки и оправдываться желания не было.
Джаспер глянул недоверчиво.
– Ленора бывает вспыльчива и болтает чушь. Угрозы – пустое. Не относись к ним серьезно. В любом случае, через пару месяцев ты сможешь уехать из Аэдиса и навсегда забыть о неприятностях, которые тебе пришлось пережить в столице.
Я вспыхнула. Он серьезно настроен отослать меня! Не за что винить баронессу: все ее слова были правдой. Мне не место рядом с ним. Он принадлежал другому сословию, другой жизни и другой женщине. Задыхаясь от волнения, я напомнила:
– Срок моего договора истек неделю назад. Продлять вы его не стали. Зачем ждать два месяца? Уеду завтра. Сегодня перепишу для вас последние страницы, а утром отправлюсь к отцу.
– Что за новости, Камилла? – поразился Джаспер. – В общине тебе делать нечего. Госпожа Ивонет сможет принять тебя только весной. Еще не все улажено. Нужно приобрести дом для твоего отца, если он поедет с тобой...
– Еще один дом для отца? – возмутилась я. – Право, это лишнее. Хотелось бы знать, какова сумма моего долга в данный момент?
Джаспер вспылил.
– Дался тебе этот долг! Деньги – самое малое, чем я могу отблагодарить тебя.
– За что? Я делала то, для чего меня наняли. Все указано в договоре. Ваша щедрость переходит все границы. Мне неприятно чувствовать себя обязанной. В конце концов, я вам никто и вы мне никто. Нужно четко определить, в какой срок и как я буду возвращать все суммы… хочу рассчитаться как можно скорее.
Досада и разочарование слепили, заставляли произносить несправедливые, обидные слова. Сердце колотилось, в груди, словно стальное лезвие прокручивалось, разрывая внутренности.
Лицо Джаспера все больше темнело, в глазах появился нехороший красноватый блеск.
– И как ты собираешься это сделать? – поинтересовался он холодно.
– Какая вам разница? В конце концов, я всегда могу обратиться к чернокнижникам. Они не откажутся приобрести у меня несколько лет жизни, – выпалила я и тут же пришла в ужас от сказанного. Я проиграла битву с собственными эмоциями, и мои верные союзники – здравый смысл и выдержка – покинули меня окончательно и бесповоротно.
На лице Джаспера появилось такое страшное выражение, что я перепугалась до смерти.
–Да что у тебя в голове творится, хотел бы я знать? Как такое… – вопросил он громогласно, но я не дослушала, повернулась и бросилась наутек.
– Вернись немедленно!
Скорым шагом я неслась прочь, Джаспер нагонял: ноги у него были куда длиннее моих, и двигаться он мог быстро, как опытный охотник. Я устремилась к своей каморке в библиотеке. Она запиралась изнутри; стоило отсидеться, пока хозяин не прекратит бушевать и пока я не смогу рассуждать здраво.
Как вихрь пролетела по коридору, слыша за спиной гневные окрики. Горничная проводила нас удивленным взглядом. У библиотеки стоял Пикерн; когда я приблизилась, он услужливораспахнул для меня дверь, и тут же захлопнул перед носом хозяина – это дало секундное преимущество.
Не помогло: дверь тут же со стуком отворилась, и Джаспер настиг меня у входа в каморку, когда я уже понадеялась на успех.
Схватил за плечо и развернул. Я вскрикнула от неожиданности, но он не обратил на это внимания. Прижал к закрытой двери, наклонился, обжигая свирепым взглядом, и принялся страстно, со вкусом отчитывать. Он произносил строгие, правильные слова о вспыльчивости, неблагодарности, отсутствии у меня здравого смысла так далее, и тому подобное.
Я не слушала: смотрела, не отрываясь, как двигаются его красиво очерченные, жесткие губы. Скользила взглядом по острым скулам, впалым щекам, узкой полосе черной поросли, тенью лежащей на квадратном подбородке; с трепетом заглядывала в глаза с расширенными зрачками, на дне которых словно пламя кипело.
Стыд и обида поблекли и растворились в волнении иного рода.
В голове помутилось; не помня себя, я качнулась вперед, обвила руки вокруг его шеи и заставила замолчать исступленным поцелуем.
Джаспер вздрогнул, как от разряда электрической банки, затем попытался выпрямиться. От растерянности я не разжала объятий, поэтому пришлось подняться на цыпочки и тесно прижаться к его твердой груди.
Шли секунды; мы не двигались. Толчки о грудную клетку учащались, усиливались, но я не могла понять, чье сердцебиение слышу – мое или его. Губы хозяина были мягкие, горячие, и ожидаемо имели вкус кардамона.
На поцелуй он не ответил.
В голове пронеслась тысяча мыслей. Решила: он удивлен, растерян и собирается меня оттолкнуть.
Я поставила себя в ужасную ситуацию.
Разжала руки, дала им скользнуть по его шее, медленно отстранилась, уставилась на пуговицу на сюртуке. Широкая грудь под черным сукном поднималась и опускалась, как кузнечный мех. Мои щеки горели, душу разрывали нежность и отчаяние.
– Какое безрассудство, – произнес он тихо, охрипшим голосом. Кончиками пальцев коснулся моего подбородка: пришлось поднять голову и посмотреть ему в лицо. Его взгляд пылал; я судорожно вздохнула. Жесткая ладонь переместилась с подбородка на щеку, большой палец медленно провел по нижней губе, затем надавил, заставляя приоткрыть рот. Я подчинилась: голова закружилась, ноги задрожали.
