Текст книги "Помощница лорда-архивариуса (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)
Он отпустил меня, отвернулся, достал хронометр и сверился. Затем приказал, не поворачиваясь:
– Забирай альфина и идем. Скоро пройдет страж. Нужно успеть выбраться.
Но выбраться мы не успели.
Обратно господин Дрейкорн повел нас другим путем. Мужчины шли скоро, размашисто, я еле поспевала. Теперь нести сумку с альфином пришлось мне. Ноги подкашивались от усталости, очень хотелось пить, но жаловаться я не смела. Время от времени хозяин оглядывался, бросал сердитый взгляд, замедлял ход, давая возможность нагнать, затем спешил дальше.
Мы покинули усыпальницу, вышли в коридор с кирпичными стенами – ухоженный, аккуратный, ни следа пыли и плесени. Коридор делал крутой поворот, в углу виднелась наша цель – ажурная железная дверь. Дойти до нее не получилось.
Гул шагов прокатился по стенам страшным эхом, пол завибрировал. Невидимый страж оказался близко, там, за поворотом; он словно поджидал нас, и теперь ожил, сорвался с места. Шаги приближались с невиданной быстротой.
– Вот, дьявол, не повезло, – произнес с сожалением господин Дрейкорн, достал и покрутил в руке длинноствольный револьвер, затем решительно убрал. Вздохнул и отцепил от пояса нож с тяжелой рукояткой.
Из-за поворота шагнул черный силуэт. Очертаниями он напоминал огромного человека, но в ногах имелся лишний сустав, отчего они сгибались под странным углом. Движения монстра сопровождались ритмичным щелканьем и шипением. Судя по грохоту поступи, тяжести он был неимоверной.
В красноватых сумерках блеснула страшная железная маска – рот, словно прорубленный ударом топора, плоский нос, глаза скрыты в черных провалах. На скальпированном черепе круглая каска; широкое тело, собранное из мертвой, но эластичной плоти и металла, облачено в некое подобие куцой кожаной шинели. Вооружен некрострукт был винтовкой системы «плевок гидры» с насаженным штык-тесаком.
Завидев нас, некрострукт на миг замер, стал навытяжку, но тут же сделал тяжелый выпад и нанес колющий удар.
Острие штыка выбило кусок каменной поверхности там, где секунду назад стоял господин Дрейкорн – он чудом успел отскочить.
Моему хозяину оставалось жить считанные секунды. Сколько осталось жить нам с Кассиусом, думать не хотелось. Никто не смог бы спастись от проснувшегося магомеханического чудовища, которое двигалось с быстротой и мощью, невиданной в живых существах.
Однако Дрейкорн не растерялся: моментально пригнулся, присел, перенес вес тела на одну ногу, вытянул правую руку с ножом, вторую согнул тыльной стороной к себе.
Человек он был явно поднаторелый в схватках. Я узнала эту позу – не раз наблюдала, как в нее вставали крепко повздорившие матросы у кабака в Котлах, когда готовились вступить в драку не на жизнь, а на смерть.
– Если он пальнет из этой штуки, мы сгорим, как спички, – жизнерадостно поведал Кассиус. – Хорошо, что заряженное оружие некроструктам не доверяют.
Я не поверила своим ушам и глазам: голос Кассиуса звучал спокойно, за разворачивающейся схваткой он наблюдал с любопытством, как за договорным кулачным боем на ринге любимого клуба.
Тем временем некрострукт двигался с ритмом и неутомимостью автомата – каким, собственно, и являлся. Делал выпады, словно тростинку перебрасывал винтовку из одной руки в другую, отбивал прикладом, наносил удары вперед, сверху вниз и снизу вверх, как заправский гвардеец на плацу.
Господин Дрейкорн успевал уворачиваться. Разница в росте играла ему на пользу: поймав момент, он поднырнул под штык и скользящим движением рубанул под сгибом сустава в ноге некрострукта, стремясь перерезать сухожилия. Не помогло. Под плотью заскрежетал металл. Некрострукт сделал шаг назад и снова атаковал. Хозяин устоял на ногах, быстро развернулся, перетек в сторону – приклад ударил воздух.
Монстр пошатнулся, на миг потерял бдительность, и хозяин снова очутился у гигантской ноги. Перехватил нож тяжелой рукояткой вниз, нанес прицельный удар по стальному шарниру под рассеченной сухой плотью. Я подивилась ловкости и силе господина Дрейкорна – полетели стальные болты, некрострукта повело в сторону, а нижняя часть гигантской ноги осталась на месте.
Сустав, в котором переплелась мертвая плоть и сталь, секунду торчал вертикально в некоем подобии квадратного железного ботинка, обитого кожей, а затем повалился. Следом за ним обрушился и некрострукт; казалось, падение сотрясло всю башню, кирпичный потолок был готов осыпаться.
На земле монстр пробыл недолго. Неестественно извернулся, согнулся, оперся на свободную руку, да так и побежал – на одной руке и целой ноге, лишь немногим медленнее, чем на двух ногах.
Картина казалась настолько кошмарной, что мне подурнело. В воздухе дергался куцый обрубок ноги, помогая сохранить равновесие, торчали неровно обрезанные жилы и каучуковые трубки. Вторая рука изувеченного стража по-прежнему ловко сжимала винтовку со штыком.
Где-то за спиной сдавленно выругался Кассиус; схватил меня за плечо, потянул назад. Нужно было бежать, но я ослабела от страха. В животе словно ледяной ком сжал внутренности, сердце билось сильными толчками.
Тем временем господин Дрейкорн двигался на удивление спокойно, даже лениво. Некрострукт делал выпад – он отступал; штык раз за разом бил в пустое место. Хозяин следил за движениями покалеченного, но все еще опасного монстра внимательно, без тревоги, словно с любопытством. Внезапно я поняла: он точно знает, каким будет следующее движение чудовищных конечностей, куда будет нанесен новый удар. Он играет, ждет удобный случай – и вскоре случай представился.
Каким-то образом хозяин сумел очутиться позади массивной спины, вновь припал на колено и вывел из строя сустав на второй ноге. Брызнула коричневая жидкость из перерезанной каучуковой трубки; некрострукт мягко и тяжело завалился на грудь. Господин Дрейкорн не спеша оседлал стража, бесстрашно запустил руки под кожаную шинель, с усилием вырвал и отбросил в сторону изогнутую деталь. Коричневая жидкость хлестала фонтаном, повалили клубы пара. Страж дернулся, извернулся, четырёхпалая лапа скользнула по плечу человека; на миг мне показалось, что сейчас монстр сомнет, раздавит его, но тут некрострукт издал последний скрип и замер навсегда.
В груди разлилось жжение; последнюю минуту я забыла, как дышать. Со свистом втянула воздух и закашлялась.
– Ну и наследил я тут, – с сожалением произнес господин Дрейкорн, морщась и с трудом поднимаясь на ноги. – Сейчас появится гвардия с инвестигаторами. Мешкать нельзя. Вперед!
Заметил мое посеревшее лицо, остановился и произнес:
– Тебе дурно?
– Все в порядке. Очень испугалась. Думала, вам конец.
– Глупости. Я работал в мастерских Кордо Крипса, когда тот создавал Большого Зигмунда. Этот некрострукт скорее страшен, чем опасен. Мне прекрасно известны его слабые стороны. Идем! Я слышу топот сапог.
За ажурной дверью расположилась железная клеть на стальных тросах. Я испустила вздох радости и облегчения, когда поняла, что не придется мучительно карабкаться вверх по темной, сырой лестнице.
Господин Дрейкорн закрыл дверь и с усилием опустил железный рычаг. Клеть дернулась и бесшумно поползла наверх.
Кассиус опустился на корточки и замер. Хозяин привалился к стене клети и закрыл глаза. Суровое лицо побелело, как мел. Его мучила дурнота – последствие кровавого ритуала. Напряжение от недавней схватки усугубило слабость.
В сумке заворочался альфин. Я крепче обхватила его руками и опустила голову; душу раздирали противоречивые чувства.
Клеть тряхнуло, движение прекратилось; мы прибыли.
– Идем тихо, не спеша, – предупредил господин Дрейкорн. – Здесь могут проходить охранники. Обычные люди, не некрострукты. Договориться с ними проще, но лучше, чтобы нас не видели.
Наконец, улыбнулась удача. Бесшумно, как тени, мы пересекли короткий коридор и вышли в низкий склад, заставленный обломками ржавых механизмов непонятного назначения.
Повезло никого не встретить; лишь на выходе из склада спугнули стайку некрупных диплур и бездомного бродягу. Повеяло свежим, холодным воздухом и мы, наконец, вышли под ночное зимнее небо.
Снежные облака ушли, призрачно-белые цифры Астрариума отражались в темных водах Киенны. До утра было еще далеко, хотя символ солнца на золотистой армилле подполз вплотную к часовому кругу и готовился пересечь его границу на цифре «четыре».
Я воспрянула духом – кошмарное приключение подходило к концу. Сложно вообразить, какими будут его последствия. Сейчас я просто хватала ртом морозный ветер с ароматом дыма и снежной сырости. Радовалась тому, что жива, стараясь не обращать внимания на гнетущую растерянность и вину, что сверлила душу, словно зубная боль.
Было отчего чувствовать себя виноватой: плечи хозяина опустились, шаги стали нетвердыми, силы были на исходе, и все из-за своей бестолковой помощницы.
Он уступил моему желанию сохранить альфина, принял на себя гнев демонов и, вероятно, не раз спас мне жизнь в эту ночь. Я же ослушалась его. Хуже: случись все снова, поступила бы точно также.
Спустились к реке. Я с радостью узнала горбатые очертания знакомого моста; за ним – квартал Мертвых Магов. Но мы пошли в противоположную сторону, пока не набрели на припрятанный ялик «речных крыс» – бедняков, траливших сетями дно Киенны, в надежде выудить что-нибудь ценное, а если повезет – случайного утопленника; за доставку беспризорного трупа в городской мортуарий полагалась награда.
Ялик спустили на воду; из-под скамьи вылезла громадная костепала, пошарила, пошуршала уродливыми конечностями, перевалилась за борт. Когда совершали переправу, далеко на оставленном берегу взвыла сирена полицейской вышки.
Наконец, высадились на берег, заваленный мусором и битым кирпичом. Господин Дрейкорн велел Кассиусу накидать в ялик камней, затем пробить дно ножом и сильно оттолкнуть от берега.
– За нами пустят инвестигаторов, – объяснил он, – нужно сбить их со следа.
Чтобы вернуться в квартал Мертвых Магов, пришлось с полчаса тащиться по узкому берегу. Я шагала, словно оцепенев, с трудом воспринимая происходящее. Кассиусу все было нипочем; он опять принялся насвистывать песенку. Плечи господина Дрейкорна сутулились все сильнее, время от времени он встряхивал головой и потирал лоб, будто прогоняя боль и дурман. Левой рукой сжал правую повыше локтя, там, где его коснулся когтистой лапой некрострукт за миг перед гибелью.
Наконец, из темноты выступил силуэт массивного особняка с раскинувшимся над крышей переплетением сухих ветвей. Вошли через дверь в башне. Когда ступили в мастерскую на первом этаже, я оказалась справа от господина Дрейкорна. Внезапно его повело: он опустил руку на мое плечо, навалился, чуть не смял своим весом. Кассиус успел подхватить хозяина; как из ниоткуда, появился Пикерн – в полной ливрее, несмотря на пятый час утра – и помог увести наверх, в спальню.
Я устало опустилась на табурет у верстака, принялась стягивать жаркий свитер и обомлела: на плече, которое еще чувствовало тяжесть руки хозяина, расплывалось большое красное пятно.
Ранен! Я рванула наверх.
Господин Дрейкорн сидел на кровати и, морщась, снимал пальто. На рубашке у плеча алели клочья ткани: некрострукт все же достал его последним прикосновением.
– Тебе нужен доктор, Джаспер, – констатировал Кассиус.
– Никакого доктора, – отрезал хозяин. – За ним придется посылать, а Магисморт может прочесывать полиция. Они заинтересуются, кому и по какому поводу понадобился лекарь. Имперские теурги неприкосновенны, но ситуация слишком деликатная.
– Обойдемся без доктора, – тихо, но твердо произнесла я, опустилась рядом с хозяином и, забрав у него нож, принялась срезать остатки рукава рубашки, – сама все сделаю. Промою и перебинтую.
– Ты? Еще чего, – грубо отмел мое предложение господин Дрейкорн.
– Мой отец – фельдшер. Я помогала ему принимать больных. Не раз сталкивалась с такими ранами. Сын старейшины выращивает и продает мирянам боевых псов; чуть ли каждую неделю к нам приходил кто-нибудь из послушников, пострадавший от их клыков. Я знаю, что надо делать.
– Прекрасно справлюсь без тебя. Пикерн поможет. Иди к себе.
Не слушая его, взяла влажное полотенце, которое принес дворецкий, не без смущения склонилась над мускулистым плечом, и принялась осторожными движениями стирать кровь с покрытой давним загаром кожи, которая сейчас приобрела сероватый оттенок. Рана была неглубокой, но грязной. Внутрь попали чешуйки ржавчины и куски ткани. Края нехорошо покраснели.
Я тут же перестала видеть перед собой грозного хозяина, теурга, умеющего повелевать демонами. Сейчас это был пациент, мужчина, страдающий от боли и упадка сил, и оттого капризный и ворчливый. Нужно было как-то убедить его принять помощь. Не задумываясь, я заговорила мягким, воркующим голосом, как с маленьким ребенком:
– Джаспер, прошу, ложитесь. Я промою рану, обработаю и забинтую. Будет больно чуть-чуть, самую капельку – но вы потерпите, вы умница, я знаю. Потом мы дадим вам горячего бульона, вы уснете в своей славной, мягкой кровати, а завтра встанете молодцом. Ну же, не упрямьтесь, послушайте меня.
Мне стало так жаль его, что, повинуясь порыву, я ласково провела рукой по его напряженной спине.
Пикерн вытаращился на меня, Кассиус издал короткий смешок, а господин Дрейкорн рявкнул:
– Что вы сюсюкаете со мной, как с неразумным идиотом! Я знаю, что делать.
– Не хотите сюсюканья – не ведите себя как неразумный идиот! – рявкнула я в ответ. – Рану нужно обработать. Сами не справитесь, у вас лицо белее мела, того и гляди, свалитесь в обморок. Пикерн плохо видит вблизи, Кассиус не горит желанием пачкать пальцы в крови. Вон как кривит губы – по-моему, ему дурно от вида разорванной плоти. Полно, Кассиус, не хорохорься, я все понимаю. У меня есть нужный опыт. Да что я вас уговариваю, в самом деле! Господин Пикерн, принесите воду, бинт, корпию. Нужна кипяченая вода. Тут где-то внизу была горелка. Прошу, займитесь. Хорошо бы найти раствор карболки или йодоформ. Кассиус, тебе придется держать господина Дрейкорна. Такие раны причиняют много боли. Нельзя, чтобы он дергался, когда я буду убирать из нее грязь. Просто навались и прижми ему руку, хорошо?
Кассиус фыркнул.
– Что за извращение ты предлагаешь, Камилла? Уверяю, Джаспер прекрасно выдержит боль и без насилия с моей стороны. Особенно если дашь ему немного опиумной настойки. У вас в общине она не в ходу?
Я смутилась. Действительно, у Отроков Света заглушать боль было не принято. «Страдание – важная часть очищения», утверждал старейшина.
Неожиданно хозяин сдался.
– Пикерн, дайте ей все, что она просит. Аптечка в угловом шкафу, вы знаете где.
Покорно откинулся на подушки, закрыл глаза и замер.
Тщательно скрывая душевный трепет, я приступила к работе.
Господина Дрейкорна удалось уговорить принять немного опиумной настойки, и теперь он лежал молча, задрав резко очерченный подбородок к ветвям над изголовьем. Ах, если бы Ирминсул мог влить силы в хозяина «Дома-у-Древа», как когда-то отдавал их злосчастному магу Альдо Торквинусу!
Я все равно причиняла Джасперу боль своими манипуляциями – время от времени его распростертое мощное тело непроизвольно содрогалось. Я продолжала шептать ободряющие слова и подробно рассказывала, что делала в каждый момент, не задумываясь над тем, что говорю:
– Немного будет щипать. Промоем здесь и здесь. Вам это нипочем, правда, Джаспер? Вы сильный и храбрый, и не такое выносили. Вот молодец! Вы заслужили награду за терпение. Знать бы только, чем вас порадовать. Так редко удается видеть вашу улыбку.
Пикерн следил за процедурой со скорбным молчанием, а Кассиус втихомолку давился от смеха, слушая мои излияния.
Затем взялась обработать порез на левой ладони, который оставил жертвенный нож. Осторожно расправила длинные, сильные пальцы, промыла, перевязала. Когда все закончила, сполоснула окровавленные руки в тазу, наскоро вытерла полотенцем, затем осторожно потрогала лоб хозяина – холодный.
– Джаспер! Господин Дрейкорн, – окликнула я его, – вы в порядке? Рана небольшая и неопасная. Слабость не от нее. Демоны пили вашу жизнь. Что теперь с вами будет?
Господин Дрейкорн открыл глаза, тяжело поднялся и сел.
– Ничего страшного, – ответил он хриплым, плохо повинующимся голосом, – у теургов есть свои секреты. Отлежусь. Идите уже, госпожа Камилла. Не забудьте забрать альфина – слышу, он очнулся и подвывает в сумке от ужаса. Чувствует мое присутствие, неблагодарная тварь. Напоите его хорошенько, а вот есть пока лучше не давать. Можете пока забрать его к себе в комнату и сюсюкать над ним, сколько душа пожелает.
Глава 11 Демонова башня
Господин Дрейкорн оправился от полученной раны и упадка сил на удивление быстро. Утром Пикерн привел к нему врача, а уже на следующий день хозяин поднялся и принимал посетителей – двух пожилых теургов и стряпчего Оглетона.
После обеда с коротким визитом наведалась баронесса Мередит, прошелестела по коридору в великолепнейшем манто из белоснежного меха. Над рыжеватыми волосами короной парила россыпь изумрудов. Бес-лакея при аристократке не было; вместо него за хрупкими плечами трепетала пара воздушных крыльев, которую ювелир при помощи магии сотворил из тонких золотых нитей.
Баронесса прошла мимо, не удостоив меня взглядом, обдала шлейфом духов, в котором мне померещился сладковатый запах гнили. Я с презрением посмотрела на прекрасную стройную спину и мысленно пожелала госпоже Мередит в один прекрасный день разделить участь загубленного ее руками полигера.
Башню хозяин не покидал, меня к себе не звал. Два дня я просидела в библиотеке, рассеянно листала книги, читала газеты и прислушивалась в надежде услышать скрип потайной двери на галерее и знакомые шаги на лестнице. Разговора с господином Дрейкорном о том, что произошло в подземельях Адитума, я одновременно страшилась и ждала с нетерпением.
Я надеялась узнать у господина Дрейкорна, что за сущность заставила меня пролить кровь для демонов. Хозяин имел странную причуду – нелюбовь к зеркалам и дыму. Уж не оттого ли, что к нему тоже являлся призрачный собеседник и заставлял выполнять жутковатые просьбы?
Но навестить меня хозяин не желал, говорить со мной ему было недосуг.
Из газет я узнала, что наша вылазка не прошла незамеченной. В «Имперском Геральде» писали о «возмутительном вторжении в императорские усыпальницы, вероятно, с целью ограбления или осквернения» и сокрушались, что «лучшие инвестигаторы мастерских Кордо Крипса потерпели неудачу в поиске злоумышленников».
Особняк «Дом-у-Древа» словно вымер: управляющий пропадал где-то с утра до ночи (его я, впрочем, видеть не стремилась), слуги затаились, Пикерн был занят и неприветлив. Мне оставалось общество кухарки Сидонии, небольшой любительницы поболтать, и счастливо избежавшего гибели Фаро. Сейчас он жил у меня в комнате, в большой ивовой корзине, бормотал и смеялся ночами, не давая выспаться.
На третий день я совсем упала духом. Чтобы отвлечься, решила навестить свое тайное убежище в закрытом восточном крыле, где во время исследования дома обнаружила небольшую галерею. Запыленные картины вкривь и вкось висели на облупленных стенах, ворохом валялись на полу.
Мне нравилось стирать с них пыль и расставлять вдоль стен, а потом садиться и разглядывать, открывая в сюжетах на выцветших полотнах неожиданные детали.
Для работы в галерее я переоделась в новую одежду. Дворецкий отказался забирать брюки, рубашку и куртку сына – «Зная господина Дрейкорна, я полагаю, госпожа Камилла, вам еще не раз понадобятся удобные походные вещи».
Я перешила пуговицы, расставила швы и сочла, что теперь выгляжу в мужском наряде почти прилично. В таком виде я и направилась в галерею восточного крыла, прихватив корзину с Фаро.
В этот раз возня с картинами не успокоила и не избавила от сосущего чувства тоски. Ужасно захотелось увидеть отца, подруг, которые остались в Олхейме, поговорить с кем-нибудь, готовым выслушать, посочувствовать и утешить. Все валилось из рук, я вздыхала так глубоко, что альфин, который сидел в корзине и возился с щепками, принялся жалобно бормотать и поскуливать.
Но, как оказалось, именно в этот вечер я понадобилась всем и сразу.
Дверь отворилась без стука, в зале появился Кассиус, протянул жизнерадостно:
– Приветствую! Еле тебя нашел. Что за радость торчать в пыльных комнатах заброшенного крыла!
Бодрым шагом прошел к столику в углу галереи, по-хозяйски расположился на колченогом стуле, вытащил из внутреннего кармана щегольского сюртука бутылку с янтарным джином, из заднего кармана брюк – стакан, плеснул в него на два пальца, залпом выпил. Затем достал сигару, откусил кончик и задымил.
Онемев от подобной бесцеремонности, я фыркнула и вернулась к своему занятию – очистке картины от слоя жирной пыли.
– Все еще дуешься?
Я медленно повернулась и холодно произнесла:
– Вы подняли на меня руку, господин Ортего. Это сложно забыть и простить.
– Ну, мне от тебя досталось не меньше. Тяжелый у тебя кулачок, однако!
Встал, приблизился, перекинул сигару в угол красиво вылепленного рта, прищурился от дыма, протянул холеную руку для пожатия:
– Мир?
Нехотя кивнула, быстро коснулась его ладони и отвернулась.
– Пойми, Камилла, я всегда и везде буду в первую очередь действовать в интересах Джаспера. Он столько для меня сделал, что жизни не хватит расплатиться.
Слова Кассиуса заинтересовали:
– Вы очень ему преданы, не так ли?
– Именно. Знаешь, что я происхожу из древнего, хоть и небогатого аристократического рода? Десять лет назад я в одночасье лишился всего, что имел. Этот мерзкий паук, старый лорд-архивариус Клаудиус Дрейкорн, откопал какие-то документы о незаконной торговле осужденными и принялся шантажировать моего отца.Кончилось тем, что канцлер проведал об этой грязной истории. Отца судили и по приговору триумвирата отправили в ссылку, чтобы избежать большого скандала – как оказалось, в нем были замешаны шишки покрупнее несчастного Мальвио Ортего. Повезло, что удалось избежать жертвенного алтаря. Из ссылки отец не вернулся, умер через год. Несколько лет я перебивался, как мог – играл в подпольных клубах на деньги, не брезговал шулерством. Был мальчиком на побегушках, торговал кое-чем недозволенным, учительствовал. Познал все прелести жизни в бедных кварталах Аэдиса. После смерти старого лорда-архивариуса вернулся Джаспер и вытащил меня из этого ада. Конечно, он чувствовал вину за то, что случилось по воле его отца. Вот, теперь тружусь у него управляющим. Не такое уж плохое место, надо сказать. Он молодец, наш Джаспер, не оставляет друзей в беде. Жаль, вы невзлюбили друг друга с первого взгляда.
Я пожала плечами – что тут поделаешь.
– Я принес твое жалованье, раз уж ты укрылась здесь и не приходишь сама. Советую, наконец, потратить его на нормальную одежду. Хотя мужской наряд сидит на тебе весьма пикантно.
С этими словами управляющий забрал бутылку и удалился, посмеиваясь.
Не прошло и четверти часа, как дверь распахнулась вновь. Я повернулась – сердце ухнуло – явился господин Дрейкорн.
Вид его радовал: бледность ушла, держался хозяин прямо. Ладонь левой руки забинтована, но плечо, видимо, не беспокоило.
Ответил коротким кивком на приветствие, всмотрелся в столик с оставленным стаканом, потянул носом воздух, поднял брови в недоумении.
– Не знал, что вы тут курите дорогие сигары, госпожа Камилла. И изводите запасы моего джина. Не стоит делать этого в одиночестве – так и спиться недолго.
– Здесь только что был Кассиус, – объяснила я, охрипнув от неловкости. – Это он принес. Как ваше самочувствие, Джасп… господин Дрейкорн?
– Благодарю, отлично. У вас легкая рука. Не стоило в вас сомневаться. Спасибо.
От скупой похвалы стало приятно, я заулыбалась.
Господин Дрейкорн медленно обошел комнату, разглядывая полотна, которые я почистила и выставила вдоль стен.
Повернулся, удивленно посмотрел на меня и спросил:
– Зачем вы возитесь с этими картинами, госпожа Камилла? Они не представляют из себя никакой художественной ценности. Низкопробная мазня, которой баловался мой прадед.
Такого вопроса я не ожидала, но ответила сразу – стало обидно за художника:
– По мне, так они прекрасны, господин Дрейкорн. Словно окна в другой мир. Я мало что видела на своем веку. Картины вашего прадеда дают мне пищу для фантазий, позволяют не угаснуть мечтам. Не так-то просто поддерживать мечты живыми и яркими, господин Дрейкорн.
– И о чем же вы мечтаете, госпожа Камилла? – с подлинным интересом спросил хозяин, кое-как располагаясь за столом, где недавно сидел Кассиус; колченогий стул заскрипел под его сильным телом. – О том же, что и все? Деньги? Удачное замужество? Свой дом?
– Деньги и свой дом – хорошие вещи, господин Дрейкорн, – признала я. – Замужество – не думаю, я пока не готова стать привязанной к неизвестному мужчине, потакать его прихотям ради комфорта. Не об этом я мечтаю. Хочу делать что-то сама, по своей воле, и достичь в этом успеха. Хочу повидать мир.
Его вопрос растревожил чувства и душу, и я добавила, повинуясь порыву:
– Я вам завидую, господин Дрейкорн. Той жизни, что вы вели. Приключения, исследования, путешествия. Я слышала ваши беседы с Кассиусом, когда вечерами вы сидели внизу, в мастерской за бутылкой вина. Мне понравились ваши рассказы о том, как вы прокладываете путь по звездам и составляете карты. О том, как вам пришлось защищать капитана в драке на рынке в Иллукуме, где продают рабов, обладающих экзотическими навыками. Как искали украденные чертежи в ныряющем дворце дюка Лудджера. Как исследовали пролив в море, где до сих пор живут древние ящеры. О встрече с пиратами, когда «Центавр» взял на абордаж командный корабль, и оказалось, что пиратский капитан – красивая и бесстрашная женщина, и она предложила вам схватку без посторонних глаз, один-на-один, в ее личной каюте...
– Тьма, вы что, и это подслушали?! Да у вас совсем стыда нет, госпожа Камилла.
– Почему подслушала? Вы же знали, что я корплю над документами наверху в кабинете по вашему приказу.
– Я тогда совсем забыл о вас, черт побери. Должны были догадаться, что эта история не для девичьих ушей.
– Не беспокойтесь, я вышла, когда Кассиус принялся расспрашивать о приемах, которыми вы взяли верх над пиратской королевой… хотя ушла не без сожаления. Так и не узнала, чем все кончилось.
У хозяина на скулах выступили красные пятна, и я поняла, что сумела его смутить. Мне это ужасно понравилось.
«Поделом, Джаспер, не только вы умеете провоцировать в разговоре».
– Довольно об этом, – прервал хозяин, – я уже понял, что вы – фантазерка, которая плохо знает жизнь и потому считает, что мир прекрасен везде, кроме места, где она находится в этот момент. Удивительно, что приключения в подземельях Адитума не отбили у вас вкус к авантюрам. Ну-ка, поговорим о том, что вы натворили в склепе. Можете объяснить, какая дурь пришла вам в голову, что вы полезли проливать кровь на жертвенный алтарь?
Я вздохнула. Объяснение будет не из простых.
– Меня заставили.
– Что за чушь?!
Я рассказала все, без утайки.
Господин Дрейкорн слушал внимательно, не перебивал, вопросов не задавал, сверлил недоверчивым взглядом, так, что я начала путаться и сбиваться – решила, что ни капли он мне не верил. В конце концов, замолчала, глотая слезы обиды.
Хозяин сильно помрачнел и несколько секунд сидел молча, нахмурив лоб и плотно сжав губы, будто пытался отогнать тревожные мысли. Наконец, вынес вердикт:
– В благовония, которые применяются при ритуалах, добавляют специальные вещества, чтобы избавить жертву от страданий. Они одурманивают, дарят перед смертью эйфорию и приятные видения. Видно, вы подошли к курильнице слишком близко, глубоко вдохнули и поплатились. Вам все привиделось.
Неведомая раньше деталь ритуала заставила содрогнуться. Оказывается, теурги заботятся о чувствах существа, истекающего кровью по их милости. Какая отвратительная бесчеловечная гуманность!
– Не скажу, что видение было приятным, – ответила я с сарказмом. – Совсем напротив. У вас есть другое объяснение, господин Дрейкорн? Демоны могут являться к людям таким образом?
– Как правило – нет, – ответил господин Дрейкорн после паузы, – демоны незримы. Вы иновидица, и различаете смутные тени. Большинство людей не видят ничего. Теурги воспринимают демонов ментальным оком. Дело непростое: для этого требуется специальная подготовка и умение выносить сильное напряжение и боль. Демоны не могут повелевать людьми… кроме архонтов. Но это исключено.
– Архонт? Ко мне явился демон-архонт Валефар?
– Нет. Валефар является к избранным теургам, готовым принять его, и только в исключительных случаях. Если бы к вам, неподготовленной юной девушке, сроду не имевшей дела с магией, явился архонт Валефар, чтобы запросто поболтать, да еще и принялся лезть к вам в голову, вы бы в лучшем случае лишились разума, в худшем – упали замертво с расплавленными мозгами.
Внезапно господин Дрейкорн поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль стены с расставленными картинами, затем стремительно подошел ко мне. Я насторожилась – обычно суровое лицо его сейчас выдавали сильное волнение и озабоченность.
– Камилла, – он схватил меня за руки и привлек довольно близко, – мне нужно подумать над этим. Обещайте, что если вдруг вам опять померещится некий образ в дыму, или в глубине зеркала, или в водяных брызгах, и заговорит с вами – ни за что не отвечайте. Ни единого слова. Не показывайте, что вы его видите.
Взгляд хозяина был полон неясных мне эмоций, а его руки сжимали запястья так сильно, что я ни с того ни с сего заволновалась, кое-как вывернулась, ускользнула, отошла к стене и занялась картиной, чтобы скрыть заалевшие щеки. Что за привычка – хватать, не соизмеряя силы! Он уже оставил мне синяки на плечах тогда, в склепе.
Смущение стало еще острей, когда я заметила, что ворот мальчишеской рубашки расстегнулся – на две пуговицы! При желании с высоты своего роста господин Дрейкорн мог рассмотреть куда больше, чем позволяли приличия.
Вот беда! Еще решит, что я специально пытаюсь завоевать его расположение древним способом. Ломая пальцы, принялась застегивать ворот. Получилось хуже – теперь господин Дрейкорн с недоумением следил за моими мечущимися руками.
Тогда спросила первое, что пришло на ум:
– Знаю, вы не выносите зеркал и дыма. Что вы там видите? Кто-то тоже является вам?
– Это очень личный вопрос, госпожа Камилла, – отрезал хозяин. – Такие вещи среди теургов не принято обсуждать. В любом случае, это не имеет отношения к тому, что с вами произошло.
Неловкость ситуации разрядило ворчание, которое перешло в тихий, но настоящий львиный рык. Я подпрыгнула – в корзине проснулся альфин. Он вскочил, вздыбив шерсть на загривке и прижав уши, тонкий хвост бил слева направо, обезьянья мордашка некрасиво сморщилась, обнажив острые как иглы клыки.
