Текст книги "Помощница лорда-архивариуса (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)
– Хватит, Кассиус. Причем здесь баронесса? Ты шпионил на канцлера. Ты выдал ему место нашего убежища в Крысином Подворье.
– Нет, Камилла! Все не так. Ленора водила дружбу с Крипсом. Однажды я явился к ней, но ее не было дома. Зато там оказались Крипс и Моркант. Налили мне вина, затеяли беседу. А потом… ты знаешь, на что способен канцлер. Этот его взгляд… он бывший первый вигилант империи, сильный гипноманипулятор. В голове все помутилось, а он продолжал расспрашивать, задавал вопросы, которых я не помнил. Лишь потом до меня дошло… но было поздно. Да, Камилла, я виноват. Я встретил шулера похитрей меня самого, и проиграл эту партию. Теперь ничего не исправить.
Я потрясенно слушала, затем покачала головой.
– Когда я покинул Крысиное подворье, отправился к стряпчему, но на обратном пути за мной проследили… и здесь я виноват. Был невнимателен. Привел ищеек к вам.
– Уходи, Кассиус, – произнесла я, наконец. – Не хочу с тобой разговаривать. Твое невнимание и глупость нам дорого обошлись.
Кассиус посмотрел на меня долгим взглядом, не говоря ни слова, постучал в дверь, призывая надзирательницу, а затем ушел.
От всего, что рассказали визитеры, голова шла кругом. Как же плохо я знала тех, с кем провела бок о бок последние месяцы! А хуже всех – Джаспера. С самого начала я видела, что человек он необыкновенный, но и думать не могла, на что он окажется способен. Джаспер не был политиком, дела Совета Одиннадцати и сената мало занимали его, и участвовал он в них неохотно, повинуясь обычаю или уговорам. Теперь же он возглавил мятежников, отказался от прежней жизни, сжег за собой все мосты. Но упорства и твердости ему не занимать; я ни секунды не сомневалась, что задуманное ему удастся.
Новости доходили в Мешок-с-Костями с опозданием. Посетителей к заключенным допускали редко, газеты в тюрьме были запрещены, но я не упускала случая обменяться парой-другой слов с девушками в помывочной или во время молитвенных служб, надеясь узнать хоть что-то о происходящем в столице. Говорили о масштабных стачках и генерале Линне, перед которым оказывалась бессильным самое хитроумное магическое оружие. Меня переполняли радость, гордость и тревога.
Каждую минуту я в нетерпении прислушивалась к редким звукам, которые доносились сквозь толстые стены тюрьмы. Стоило раздаться в коридоре шагам, я подскакивала к двери, но это оказывалась надзирательница, и я с досадой возвращалась вглубь камеры.
Я провела в Мешке-с-Костями уже три недели. Завтра тридцать первое число месяца Туманов, День Теней. Кто бы мог подумать, что свой двадцать первый день рождения мне предстоит встретить в этом угрюмом месте!
Утром проснулась с уверенностью, что именно сегодня я выйду на свободу. Голова была легкой, я радовалась солнечному лучу, который проник через зарешеченное оконце и лениво полз по выщербленному полу камеры. В город уже пришла весна, и скоро я увижу небо, полной грудью вдохну свежий воздух. Наверное, Ирминсул теперь полностью покрыт листьями. Или же вигиланты уничтожили его? За все время, что я провела в тюрьме, я ни разу не чувствовала связи с ним. Он не являлся мне во снах, не отвечал на мои безмолвные призывы и не посылал свои эмоции. Это несказанно печалило. Умей я управлять той природной магией, которая текла через магическое дерево и которой оно было готово поделиться со мной, я бы ни секунды не оставалась в заточении.
Загремел засов, я резво подскочила, почти поверив, что сейчас дверь откроется и камеру войдет мой спаситель.
– Время светослужения, – строго произнесла госпожа Верена, и я вышла в коридор, встала в цепочку заключенных и двинулась вместе со всеми по коридору, глядя на понурые спины.
Когда мы вошли в зал, взгляд привычно устремился к двойному конусу гигантских песочных часов. Верхняя колба почти опустела, песчинки текли вниз, неумолимо приближая срок ритуала, на котором кто-то из заключенных расстанется с отведенными ему годами – а то и самой жизнью. Я знала, о чем думали в этот момент мои товарищи по несчастью: чей черед придет сегодня? Мне об этом можно было не волноваться: еще не состоялся суд, не вынесен приговор. В любом случае, я сумею избежать этой участи. Джаспер придет вовремя.
Служба подходила к концу, когда раздался знакомый лязг, скрип, часы загудели и перевернулись, поднятый движением гигантского механизма ветер прошелестел листками брошюр с молитвами. В чашу упал один-единственный жетон, и звон его прозвучал особенно тревожно. Несколько заключенных, ожидавших исполнения наказания, вздрогнули. Я с жалостью наблюдала, как беспокойно следили они за нарочито медленными движениями вигиланта, достающего жетон с номером заключенного и всматривающегося в цифры. Какой номер назовет он сегодня?
– Сто одиннадцать, – сухо проговорил вигилант и сонный священник тотчас скороговоркой отозвался:
– Вознесем молитву за души тех, кто сегодня послужит высшей цели.
Зал заполнило бормотание; у моей скамьи оказались два надзирателя.
Что происходит? Вигилант назвал мой номер. Я, должно быть, ослышалась?
Сердце враз перестало биться, по спине побежал холодный пот. Я изо всех сил уцепилась дрожащими руками за край скамьи и наотрез отказалась вставать, когда один из надзирателей потянул меня за плечо.
– Ваш час пришел.
– Вы ошиблись. Суд еще не состоялся. Приговора не было.
Вигилант покачал головой.
– Суд состоялся вчера. Заочно, по специальному распоряжению канцлера. Сегодня особый день – день Теней. Астрологи рассчитали, что именно сегодня высший демон ответит на зов призвавших его для заключения Третьего Пакта. Вам оказана огромная честь: ваша жизнь будет отдана на жертвенном алтаре ради великой цели.
Чьи-то грубые руки подняли меня. Над головой, повинуясь силе инерции, со скрипом раскачивался медный корпус часов, и звук этот болезненно отдавался у меня в ушах.
Глава 20 Сердце теурга
По подземному коридору конвой проводил меня к тюремной линии автомотрис и погрузил в закрытый экипаж. Автомотриса набрала скорость, колеса мерно стучали на рельсах как метроном, отсчитывающий последние минуты моей жизни. Вигиланты зевали и переговаривались в полумраке, я сидела на скамье за решеткой в тупом оцепенении.
– Слышали, повстанцы уже в Аристории? – вопросил один из вигилантов, нервно разглаживая медно-красные усы.
Я навострила уши.
– Повода для беспокойства нет, – отрезал его собеседник, достал кисет и принялся энергично набивать трубку. – Адитум им не взять. Интересно, на что рассчитывает Дрейкорн?
– У него какой-то план, – с беспокойством возразил усач, ерзая по сиденью. – Дрейкорн непредсказуем. Что, если он призовет своего незримого покровителя?
– Пустяки! Как только будет принят Третий Пакт, ситуация изменится. Демонам дадут право уничтожать людей по приказу теургов. Повстанцы обречены. Дрейкорн заплатит за все. Империя безжалостна к тем, кто стоит на пути прогресса. Если бы Дрейкорн хотел призвать Барензара, он бы давно уже это сделал. Огоньку не найдется?
Пополз едкий дым, в горле запершило, но я сдержала кашель, ожидая продолжения разговора. Однако в этот момент заскрипели тормоза и вигиланты замолчали: мы прибыли.
Пунктом назначения оказался Адитум. Автомотриса остановилась во внутреннем депо, конвой провел меня кподъемнику. Я с трудом передвигала ноги, колени дрожали.
Железная клеть вознеслась на несколько уровней, мы вышли в комнату неправильной формы. Здесь конвой передал меня в руки двух женщин, которые готовили жертв к ритуалу. У теургесс был вкрадчивый голос и пустые глаза, в которых плескалось безумие.
Теургессы сняли с меня тюремный балахон, наскоро обтерли тело пропитанной благовониями губкой и заставили надеть длинную белую рубашку с широкими рукавами.
– Вам оказана великая честь, – шептали теургессы. – Ваша жизнь пойдет в оплату одной из величайших магических сделок века. Вашу душу поглотит сам Валефар, демон-архонт!
Который раз за сегодня мне говорят о «великой чести»? Неужели они действительно считают, что от их слов меня переполнит гордость, и я взойду на жертвенный алтарь с восторгом?
Теургессы подхватили меня за руки и стремительно повели в соседнее помещение, навстречу неприглядной судьбе, от которой было уже не отвертеться.
Главный ритуальный зал «Кровепад» производил тягостное впечатление: окажись я здесь при других обстоятельствах, ушла бы не оглядываясь. Но выбора у меня не было, и, дрожа от ужаса, я отмечала жуткие детали обстановки.
В зале царил красноватый сумрак, плотный и вязкий, как смола. Посреди пола выложена золотом семиугольная звезда. По периметру расставлены высокие светильники, над каждым скорбно взирал пустыми глазницами человеческий череп. Сверкающие темным мрамором поверхности зала – прихотливо изогнутые или фигурно высеченные – отражали мириады огней, отбрасывали сложные тени. Огни плясали и в узких зеркалах, установленных на конце каждого луча звезды. По дальней стене пленкой стекала вода и неслышно уходила в отверстия у пола. Вода казалась черной и густой, как кровь.
Теурги заканчивали последние приготовления: вычерчивали магические символы, зажигали свечи и курильницы. Движения теургов были точны и размеренны, на лицах застыло торжественное и одухотворенное выражение, как у актеров в преддверии спектакля.
Кто же будет статистами на этом спектакле, расходным материалом? Я и десятки других осужденных – в это момент их как раз ввели в зал. Я увидела Шер и дернулась, пытаясь привлечь ее внимание, но тотчас на плечи надавили грубые руки.
Я запаниковала. «Джаспер придет с минуты на минуту. Он спасет меня», – упорно повторяла я, цепляясь за призрачную надежду.
Раздался шум. Я встрепенулась и тут же поникла: в зал вошла процессия богато одетых господ. Низкорослый теург с блестящей лысиной показался знакомым. Ну конечно, я видела этот низкий лоб и двойной подбородок на банкнотах. Император Антеон Второй собственной персоной. Император едва переставлял ноги, лицо его покрывала синюшная бледность, словно он находился на последнем издыхании. Два юнца в гвардейской форме поддерживали его за руки. Неудивительно, что император так стремится обрести бессмертие, уступив свое немощное тело демону.
За императором семенил канцлер Моркант, и при виде его хорькового оскала захотелось выкрикнуть оскорбление, бросить последнее проклятье моим убийцам. Сделать этого мне не дали: сунули под нос склянку, из горлышка которой валил сладковатый дым. Я попыталась отвернуться, но жесткая рука больно сдавила затылок; дым потек в легкие, и в следующий же миг голова закружилась, в груди стало тепло, и все, что последовало затем, я воспринимала с холодной отстраненностью.
Меня уложили на ледяной мрамор. Словно издалека я слышала, как теурги принялись монотонно читать заклинание; барабаны зачастили низкой, тревожной дробью.
С тупым любопытством я повернула голову и увидела, как в дальнем конце зала теурги водружали на алтари жертвенных животных. Другая группа палачей занялась осужденными. Как и во время ритуала, на котором мне довелось присутствовать в компании Крипса, будущие жертвы были одурманены или введены в транс. Кто-то слабо хихикал, некоторые невнятно мычали.
– Валефар, мы ждем тебя, – торжественно произнес невидимый голос. Маска с едва намеченными чертами склонилась надо мной, бледная рука занесла остро наточенный нож. Ритуал начался.
Боли я не почувствовала, как не чувствовала лезвия, входящего в мое тело, ни касания пальцев сакрификула.
Теурги размеренно декламировали заклинание, с каждой строфой голова становилась все тяжелее, и вскоре по телу медленно поползла холодная волна: сначала онемели ноги, затем кисти рук, а когда холод докатился до сердца, я закрыла глаза и провалилась в черноту.
Насладиться забытьем не получилось.
Твердый мрамор под спиной растаял, я начала падать в бесконечную пропасть. Чувство падения было настолько реальным, что к горлу подкатила тошнота.
И вот я, наконец, застыла в воздухе. Уже умерла? Осторожно разомкнула веки и сделала три открытия.
Первое: я оказалась в странном месте, в котором не было ни луча света. Тьмы, впрочем, тоже не было. Все заполняла бледная хмарь. Мне стало не по себе. Никакой опоры под ногами, но внизу, на расстоянии, которое невозможно постигнуть человеческим разумом, глаза различили неспешные колебания серой массы, похожей на ртуть. Закружилась голова, мозг наотрез отказывался осознать увиденное.
Может, это и есть океан вечности? Я поискала маяк над чертогами странника Смерть, который, должно быть, ждет не дождется меня в гости.
И тут сделала второе открытие: я определенно была жива. Мое сердце билось. Я впервые почувствовала боль: болела шея и руки, там, где нож сакрификула сделал свою страшную работу.
Открытие третье: в этом странном месте я была не одна.
– Какая досада! – громко произнес чей-то голос, странно выговаривая слова.
Испытывая потерю ориентации, как человек, которого внезапно разбудили, я повернулась. Передо мной возникла темная тень с невероятно длинными руками и ногами.
– Какая досада! – повторил демон. – Безмозглые людишки прикончили тебя. Увы, я не успел остановить их, ведь у меня пока нет возможности присутствовать в вашем мире постоянно. Но ничего: неразумные поплатятся за самоуправство.
Я беззвучно разевала рот.
– Здравствуй, отроковица, – дружелюбно проговорила тень. – Вот и свиделись.
– Ты кто? – спросила я. Джаспер наказывал не откликаться на слова демонов, не подавать вида, что вижу их, но за гранью жизни следовать этому правилу показалось бессмысленным.
– Люди зовут меня Валефаром.
– Ты верховный демон-архонт? – поразилась я. – Это ты явился мне в склепе императора и в зеркале в доме Крипса?
– Разумеется, – удивился демон. –С момента нашей первой встречи я наблюдаю за тобой, отроковица. Ты ценный человечек. Одна на миллион. Родилась в День Теней, прошла отличную подготовку в питомнике, который создал для себя мой неразумный брат, Арбатель. Он недавно вернулся ко мне, – хихикнула тень. – Ух, какое чудное наказание он сейчас отбывает! Впрочем, я готов простить его. Скоро наши распри не будут иметь значения. Я благодарен тому теургу, который послал его обратно в наш мир.
Тень начала терять очертания, поплыла, и, к своему ужасу, я увидела, как чернильные сгустки сложились в знакомый облик: резкие скулы, высокий лоб, прямой нос.
– Прекрати! – крикнула в пустоту, зажмуриваюсь. – Не смей изображать Джаспера.
– О! – разочарованно произнес Валефар. – Хотел сделать тебе приятное. Хорошо, будь по-твоему.
Я открыла глаза, и на сей раз увидела перед собой Кордо Крипса, сотканного из тьмы и мрака.
– Так лучше? – полюбопытствовал Валефар.
Я не ответила.
– Где я? – спросила вместо этого. – Я умерла?
– Пока нет, отроковица, но конец близок. Рожденные в день Теней могут путешествовать между мирами, когда их сознание покидает телесную оболочку. И вот, я решил попрощаться, а напоследок показать тебе мир демонов. Он перед тобой.
Серый сумрак посветлел, темная масса далеко внизу стала видна отчетливо. Теперь она бурлила, ежесекундно меняла очертания. Ртутная поверхность проросла мириадами побегов; миг, и на них распустились механические цветы. Металлические лепестки вздулись, раскрылись шипастыми ртами, но тут же схлопнулись, поднялись выше, сложились в купола и башни. Слева и справа стрелами ударили ртутные гейзеры и застыли; теперь меня окружали опоры и причудливые структуры, шкивы, поршни, решетки, поросшие чем-то, похожим на неопрятный мох, по которому медленно переползали слизнеподобные создания.
Я как песчинка болталась в сердце огромного механизма, в котором соединялись неживая плоть и металл. Все происходило в полной тишине, отчего я окончательно уверилась, что нахожусь во власти предсмертного бреда, и все, что меня окружало – и эти иномирные конструкции, и неживые существа, и чернильная фигура демона – плод моего агонизирующего воображения. Чувство это усиливалось тем, что мои движения были неуклюжими и замедленными, как в кошмарном сне.
Бешено закрутились шкивы, фермы отделились от стен, преобразились в шарнирные лапы, хребет из тысячи сочленений и металлический хвост. Монстр поднялся на дыбы, раздул решетку ребер, издал беззвучный рев, выпустил облако гари и рассыпался десятком ртутных фонтанов, которые слились в единый вал. Он дрожал, как желе, катился вперед, приближался неотвратимо; под его напором колоссальные конструкции рушились и оплывали.
Я испуганно дернулась, и тут же сделала четвертое открытие: в этом мире не было понятия верха и низа. Меня перевернуло, ртутная масса удалилась и оказалась над головой, расползлась, как брюхатая туча. Из тучи вырывались части субстанции, то редкими хлопьями, то нитями паутины, мимолетно складывались в уродливые образы и тут же таяли.
Картина навевала тоску. Эти лишенные формы тени и унылая серость казались воплощением непостоянства жизни и тщетности попыток сохранить красоту.
– В нашем мире мы утратили власть над материей, – поведал Валефар, который спокойно наблюдал за мной и тем, что творилось вокруг. – Мы, архонты, пытаемся управлять ей, но сама видишь: ничего не выходит. Мы лишь тени. У нас остались эмоции, остались мысли и неутоленные желания. На краткий миг мы обретаем силу, когда забираем энергию жалких человеческих тел в вашем мире. Но ваш мир станет нашим, как только архонту удастся слиться с человеком, который в силах вынести нашу мощь. И этот архонт, – Валефар захихикал точь-в-точь как Крипс– я!
Смех резко оборвался, демон погрустнел. Добренькие глаза Кордо Крипса превратились в пустые глазницы, нос провалился, во рту образовалось сразу три челюсти, из-за чего, когда демон заговорил, слова звучали невнятно, будто их дробило эхо.
– Думал воспользоваться твоим телом, отроковица, – сообщил демон. – Но эти неразумные возложили тебя на алтарь, как рядовую бродяжку. Ах, какая в тебе сила! Я забрал ее во время ритуала и использую сейчас, чтобы стоять перед тобой в этом облике и говорить человеческим языком. Впрочем, твоя гибель – пустяки. Скоро в зал явится второй сосуд, крепче и сильнее. Надеюсь уговорить его. Он рассердится, когда увидит твое мертвое тело. Это плохо. Но я пообещаю ему кое-что: авось пойдет навстречу.
– О чем ты говоришь? – прошептала я, содрогаясь от отвращения и ужаса.
Демон рассмеялся и окончательно утратил человеческие очертания.
– Заболтались мы с тобой! Тебе пора. Кто там приходит за умершими в мире людей? Странник Смерть? Хорошо, я покажу его тебе.
Чернильные сгустки опять поплыли, и передо мной вырос старик, чье изображение я не раз видела на стенах склепов. Плащ паломника, длинная борода, переплетенная плющом, костяные руки.
– Прощай, отроковица, – гулким голосом произнес демон, принявший облик странника Смерть. – Ты мне нравилась больше других людей. Обещаю, я накажу виновных за твою гибель.
И гибель моя была близка: я остро почувствовала ее в этот момент. Биение сердца затихло, в глазах потемнело.
– Нет! – с трудом выговорила я. – Не хочу!
Но демон в облике странника Смерть отвернулся. Его фигура таяла, растворялась, и вместе с этим таял и мир вокруг. Я умирала по-настоящему. Ужаснее всего было осознавать, что и мир людей, который я покинула, также обречен.
Серое марево подернулось рябью, и в мире демонов произошли удивительные изменения: повсюду вспыхнули ярко-зеленые точки, развернулись остроконечными звездами. Потрясенная новым чудом, я напрягла слепнущие глаза. В этом царстве безжизненной серости не было места столь яркому цвету, и его появление могло означать, что вот-вот произойдет что-то прекрасное. И оно произошло.
Ткань мироздания пронзили тысячи ветвей. Они росли, сплетались, заполняли собой пространство. Нежные побеги коснулись рук и ног, и я ощутила покалывание, которое сменилось жжением. Кровь быстрее побежала в венах, затем вскипела, сердце превратилось в пульсирующий факел, но в один миг боль отступила, стих огонь. В голове прояснилось, я сумела сделать глубокий вдох.
Ирминсул! Он вливал в меня жизнь, как делал это две сотни лет назад с магом Альдо Торквинусом. Душу затопили тысячи чужих эмоций: гнев, страх и желание защитить.
«Спасибо!» – мысленно произнесла я, и в ответ теплая волна прошумела в голове, мимолетная вспышка нежности.
Мир демонов исчез. Вокруг бесконечный лабиринт из ветвей, покрытых плотными листьями. Каждый лист похож на сложную звезду, и нет среди них двух одинаковых. В изумрудной зелени прыгали солнечные зайчики, но ни солнца, ни неба за пологом ветвей было не различить. Меня наполнило чувство радости и покоя.
Побеги ослабили захват,мне удалось высвободить ногу и сделать шаг, затем другой. Я осторожно ступала по толстой ветке, пробиралась по зеленому коридору. Шла и шла, но лабиринт не заканчивался. Куда идти? Есть ли отсюда выход? Ирминсул дал мне жизнь, но может ли он вывести меня в мир живых? Что, если мое сознание обречено бродить здесь вечно, а тело так и будет лежать на жертвенном алтаре?
Картина менялась. С тревогой я заметила, как листья на ветках начали съеживаться, чернеть, как обугленные. Потускнели солнечные искры. Я догадалась, что произошло: Ирминсул отдал мне слишком много и теперь угасал, как и два века назад, когда пытался спасти своего прежнего хозяина, Альдо Торквинуса, умирающего на костре.Попадалось все больше мертвых ветвей, на плечи сыпались сухие листья.
Раздался шорох, и на ветвь вскарабкался зверек с львиной гривой и обезьяньей мордочкой. В первый миг я отшатнулась, но тут же в неистовой радости схватила его на руки.Горячий язычок принялся облизывать мои щеки.
– Фаро!
Нет, наверное, я все-таки брежу перед смертью. Сначала мне в видениях явилось магическое дерево, теперь альфин! Он выскользнул из рук, прыгнул на ближайшую ветвь, оглянулся и заскулил, словно призывая следовать за собой.
И я пошла.
Альфин ловко карабкался с ветви на ветвь, иногда ненадолго раскрывал крылья, чтобы сохранять равновесие. Кисточка на львином хвосте смешно подрагивала. Альфин определенно вел меня куда-то; я следовала не раздумывая. Джаспер рассказывал, что по легенде альфины выводят из потустороннего лабиринта погибших солдат, возвращая их к жизни. Неужели Фаро каким-то образом последовал за мной в этот призрачный мир, чтобы спасти?
Ветви расступились, перед глазами засиял ослепительный колодец света. Фаро, не колеблясь, прыгнул вперед; сделала последний шаг и я.
Ничего особенного не произошло: я проснулась. Недавние видения меркли в сознании, как обрывки дурного сна. Реальность встретила неласково. Едкий дым благовоний вторгся в легкие, каменная плита под спиной обожгла холодом, отчего по коже побежали колючие мурашки. Я открыла глаза и несколько секунд бездумно таращилась на красно-черный мрамор потолка, на котором плясали отблески огня. Итак, я вновь попала туда, откуда начала свои удивительные перемещения между мирами, и куда возвращаться вовсе не хотелось: в зал «Кровепад». За время, пока мое сознание болталось в измерении демонов, а затем бродило по древесному лабиринту, здесь произошли кое-какие изменения.
Не были слышны голоса. Ритуальные барабаны молчали. Впрочем, отсутствие звуков не означало отсутствия опасности.
Я старалась не двигаться, и так пролежала довольно долго. Минуты шли, ничего не происходило, лишь едва слышно шумела вода, да потрескивал огонь в светильниках. Возможно, теурги закончили свои мерзкие дела и убрались вон. Я повернула голову: в поле зрения никого. Осторожно спустила ноги на пол и встала, ожидая услышать изумленные или сердитые возгласы. От резкого движения голова закружилась, сердце болезненно ухнуло. В глазах поползла темнота, пространство вокруг сузилось до размеров колодца, но больше ничего страшного не произошло, и я успокоилась.
Глубоко вздохнув, прислушалась к собственным ощущениям. Руки-ноги служили исправно, боли не было, лишь кожу под подбородком слегка саднило. Я осторожно ощупала шею дрожащими пальцами и нашла тонкую нить пореза, как от пустяковой царапины.
Невероятно, но Ирминсул действительно не дал мне умереть! Он затянул мои раны и наполнил тело энергией, потоки которой до сих пор отдавались в груди гулкими толчками.
Поверить в собственное чудесное воскрешение оказалось легче, чем в неизбежную смерть. Я попробовала мысленно дотянуться до магического дерева, и тут же об этом пожалела. На меня обрушился водопад неприятных эмоций: изнеможение, страх и слабость. Ирминсул отдал последнее. Он был на грани гибели, и сил у него оставалось немного. Чувствуя глубокую жалость и легкий стыд, я оставила его в покое.
Наконец, дурнота прошла, и я огляделась. Открывшаяся передо мной картина оказалось настолько невероятной, что я вновь усомнилась в своем возвращении из потустороннего мира, и на миг решила, что просто перекочевала из одного предсмертного видения в другое.
Теурги-сакрификулы вовсе не покинули зал. Они навзничь распростерлись в проходах между алтарями – словно отдохнуть прилегли, вот только их нелепые позы говорили вовсе не о наслаждении покоем после тяжких трудов... Император, канцлер и члены Совета Одиннадцати сидели в своих роскошных креслах неподвижно. Их головы были бессильно откинуты на спинки, рты приоткрыты, застывшие глаза смотрели в пустоту.
По телу пробежал озноб. Впрочем, уместного в этих обстоятельствах ужаса я не испытывала, одно недоумение, щедро разбавленное нехорошими предчувствиями. После всего пережитого я словно исчерпала отпущенное мне количество страха, а заодно лишилась и способности удивляться.
Я начала медленно обходить зал. Всматривалась в лица, преодолевая брезгливость, касалась ледяных рук, чтобы нащупать биение пульса, и не могла найти ни признака жизни. Неужели все мертвы?
Куда больше, чем судьба теургов-мясников, меня беспокоила судьба моих собратьев по несчастью. Я поспешила к жертвенникам и сделала радостное открытие. Палачей настигла неведомая кара, а вот осужденным на смерть печальной участи удалось избежать. На ближнем алтаре я обнаружила Шер. На соседней мраморной плите, бледный, как мел, лежал ее отец. Дальше – незнакомые мне люди – человек двадцать. Все дышали, их губы едва заметно шевелились, руки подрагивали. Выходит, сакрификулы не закончили ритуал; я оказалась единственной, за кого они успели взяться всерьез.
Я гладила Шер по щекам, пыталась дозваться – бесполезно. Я в отчаянии потерла гудевшие виски и сделала попытку сосредоточиться. Свет знает, что здесь произошло. Ясно одно– нужно выбираться, однако бросить друзей нельзя. Остается ждать: со временем действие магического дурмана ослабеет, и несчастные должны прийти в себя.
Я двинулась дальше – отчего-то не покидало жутковатое ощущение, что за мной наблюдают невидимые глаза – но тут же в очередной раз замерла: на самых крайних алтарях теурги приготовили к жертвоприношению животных. Среди них был и Фаро! Здесь, в реальном мире, его тельце безвольно распласталось на мраморе, и на мои прикосновения он не отзывался.
– Забавный зверек, – произнес знакомый голос. – Но, кажется, храбрец поплатился жизнью, когда вывел тебя назад.
Я вздрогнула: кошмар продолжал преследовать меня. Медленно повернулась: в центре семиконечной звезды клубилась тьма. Валефар уже здесь!
–Выходит, прадерево и альфин не дали тебе уйти, – констатировал демон свистящим шепотом. – Поздравляю с возвращением.
Тень изобразила фальшивую радость: провал рта исказился в подобии ухмылки, очертания длинного тела изогнулись, словно в учтивом поклоне.
Смотреть на ужимки Валефаране доставляло никакого удовольствия. Со своими неестественно вытянутыми руками и ногами он походил на сотканного из кромешной тьмы паука, которому вздумалось пародировать движения человека, да еще и разговаривать при этом клокочущим потусторонним голосом, и меня передернуло от отвращения.
Тем временем болтливый демон скорбно поведал:
– Жаль, но для первоначальных целей ты мне не пригодишься. Теперь ты насквозь пропитана вашей природной магией. В чистом виде она нам враждебна. Но ничего, использую тебя иначе. Поможешь уговорить своего хозяина, отроковица.
– Это ты расправился с теургами? – спросила я Валефара. Его появление меня не сильно впечатлило – подумаешь, назойливый выходец из иного мира! – но слова обеспокоили. Демон готовил какую-то подлость. Героям страшных сказок обычно удается победить нечистую силу хитростью. Будь здесь Джаспер, он придумал бы выход. Я же ничего не знала о логике этих потусторонних существ. Демон вел себя, как человек, но это было для него лишь забавной игрой, и реальные его возможности оставались для меня тайной.
– Наказал за своеволие, – охотно ответил демон. – Неразумные убили тебя, мой ценный сосуд, а затем начали приставать с глупыми просьбами. Надоели договоры с людьми. Надоело быть у них на побегушках. Вот я и воспользовался оговоркой Второго Пакта: двести лет назад, дабы показать полное доверие демонам, теурги обязались даровать толику своей жизни архонту по его просьбе – но размер этой толики оговорить забыли! Видишь ли, понятия объема в нашем мире иные, особенно когда речь идет о такой сложно измеримой вещи, как человеческая жизнь. Жаль, теурги этого не учли. То-то они удивились, когда я высосал их досуха. И не только их: всех, кому не повезло оказаться в Адитуме в эту ночь. Столько силы! Хватит создать себе временное тело; знаешь ли, быть незримым духом довольно скучно.
Тень уплотнилась, и тут же затрепетало пламя в светильниках, дым повалил гуще, сильнее зажурчала вода, стекающая по стене зала.
Как прядильщица вытягивает волокно из пряжи, демон потянул к себе искрящиеся нити огня, спирали дыма и струйки воды и принялся переплетать, создавая подобие человеческого тела. Языки пламени вытянулись и сложились пылающий костяк. Водяные фонтанчики закрутились и словно прозрачные жилы оплели мерцающий силуэт, дым расплылся лоскутами призрачной кожи. Наконец, демон невидимой силой сорвал со стены череп и водрузил на бесформенные плечи. В глазницах полыхнули искры.
– Теург уже близко! – невероятная фигура подняла зыбкие очертания руки, которая светилась изнутри красным. – Я слышу его шаги в тайных ходах под Адитумом. Слышу, как диплуры разбегаются на его пути, слышу его дыхание и биение сердца. Он взволнован, он боится опоздать. Он не знает, что уже опоздал.
Демон засмеялся клокочущим смехом, похожим на бульканье болотной жижи.
– Нужно приготовиться к его приходу.
Валефар выпростал из тела огненный хлыст, который протянулся на несколько локтей и обвился вокруг моей шеи. В первый момент я инстинктивно дернулась и тут же почувствовала острое жжение.
– Сюда! – приказал Валефар. От боли потекли слезы. Крепко стиснув зубы, я приблизилась к демону и кое-как опустилась на колени.
