Текст книги "Помощница лорда-архивариуса (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
– Потому, моя любознательная госпожа Камилла, что дело это щекотливое, и император и канцлер не хотят, чтобы о нем стало известно членам Совета одиннадцати… Мне было строго наказано не привлекать лишнего внимания. Более того…
Господин Дрейкорн внезапно остановился, пристально поглядел на меня – его лицо было почти скрыто в тенях – и медленно произнес:
– Я не хочу, чтобы император и канцлер знали во всех подробностях, как идут поиски и что именно мне удалось найти. Для этого есть свои причины.
Отвернулся и пошелдальше.
– А что на нижних ярусах? Сколько их всего?
– Доподлинно неизвестно. Исследовано около дюжины. Многие секции катакомб были разрушены, когда воздвигли Адитум. Ярусы семь и восемь запечатаны. Добровольно сунется туда только самоубийца. Там хранятся опасные артефакты, созданные вскоре после принятия Первого Пакта. Это было время бесконтрольного и порочного использования магии. Его называют Темным веком. Не все артефакты удалось уничтожить после принятия Второго Пакта… самые совершенные и опасные демоновы творения находятся там, в толще земли у вас под ногами.
Господин Дрейкорн замолчал; молчала и я, переваривая услышанное. Впереди шагал Кассиус, все еще насвистывая любимую мелодию, но теперь звучала она не так жизнерадостно, как прежде. Тяжелая сумка оттягивала ему плечи, он дергал ремни и перехватывал их поудобнее.
Неожиданно хозяин велел остановиться; достал из кармана блестящий хронометр, сверился с ним и сказал:
– Ждем. Впереди за дверью – коридор, по которому в заданные интервалы проходит страж. Лучше не попадаться ему на глаза. Вот он, слышите? Идет.
И я услышала. Тишину подземелья нарушили равномерные, тяжелые удары – бум, бум, бум! Удары приближались, и звучали они страшно, потому что такие звуки шагов не мог издавать обычный человек. По коридору двигалось нечто огромное и очень тяжелое.
Сердце заколотилось, в короткие промежутки тишины между громоподобными шагами я слышала свое хриплое дыхание. Непроизвольно схватила господина Дрейкорна за рукав и прижалась.
– Спокойно, – одними губами проговорил хозяин, – здесь мы в безопасности.
Пол завибрировал. К оглушительной поступи прибавились металлический лязг и шипение. Но вот звуки начали удаляться, через минуту все стихло.
Я перевела дух. Кассиус вытер пот со лба и беззвучно выругался.
Мы вышли в высокий, широкий арочный коридор, освещенный откуда-то сверху красным призрачным светом.
Я быстро поглядела направо и налево, ожидая и опасаясь увидеть то, что минуту назад прошло по коридору. Никого.
Пересекли коридор и нырнули за стальную дверь; чтобы открыть ее, господин Дрейкорн опять воспользовался отмычкой. Орудовал он ей ловко, как заправский взломщик, и я подивилась разнообразию его талантов.
За дверью обнаружилась лестница. Шла она вверх вдоль стальной стены, поверхность которой была слегка изогнута и уходила в камень – словно бок огромного цилиндра. На границе со сталью камень оплавился, застыл неровными черными волнами. Я приложила к стене руку и почувствовала тепло и легкую вибрацию.
– Догадываетесь, что это такое? – заговорил господин Дрейкорн. – Это – стальной фундамент башни Адитум. Она возведена демонами и теургами-зодчими. Силы, которые обеспечивают устойчивость гигантской башни, не подчиняются земным законам. Адитум будет стоять, даже если земля под ним разверзнется, чтобы исторгнуть лаву. Хотите знать, как Адитум был создан за одну ночь?
– Прошу, расскажите.
– Адитум напоминает гарпун с острым наконечником и тремя крючьями, загнутыми вперед. Демонические силы просто-напросто соткали его из ничего и вонзили в землю на невиданную глубину. Крючья этого гигантского «гарпуна» стали опорами башни – вы видели одну из них на площади Циркус. Острие уходит в землю, а «древко» этого удивительного сооружения и есть башня Адитум. Создали ее пятнадцать лучших теургов империи и сам демон-архонт Валефар. Заплатили ему жизнями двух тысяч военнопленных.
– Когда я думаю об этом, – подал голос Кассиус, – меня охватывает трепет перед мощью демонов… Как замечательно, что мы сумели подчинить и заставить служить их себе!
– Это ужасно, – вырвалось у меня. – Как вы можете рассказывать о смерти стольких людей с гордостью, господин Дрейкорн?
– Вы услышали гордость в моих словах? – резко ответил хозяин. – Я просто удовлетворяю ваше неуемное любопытство, госпожа Камилла. Кстати, не забывайте – я тоже теург, и – долой скромность – весьма одаренный. Не понаслышке знаю, что договориться с демонами, донести до них образ того, что желаешь получить – весьма сложная задача. Понятное дело, меня восхищает талант старых теургов-зодчих. Все, хватит разговоров. Мы почти пришли.
Лестница привела нас к узкой двери, через которую попали в темный зал. Здесь пахло плесенью и чем-то мерзким, сладковатым. Кассиус достал из кармана надушенный платок и прижал к лицу.
Свет фонаря хозяина выхватил невысокие постаменты, на которых застыли статуи людей с вытянутыми по швам руками.
– Держитесь ближе, госпожа Камилла, а лучше – возьмите меня за руку. Это зал Забытых; здесь нужно двигаться осторожно, чтобы не разбить лоб об одного из этих красавцев.
– Какие странные статуи! – воскликнула я, кривясь от отвращения. Вся поверхность каменных тел была покрыта неприятной зеленой слизью и плесенью; из ушей и глаз росли нити бледных подземных грибов.
– Не статуи. Это живые люди. Преступники, приговоренные к жестокой казни, которая была в ходу в первые десятилетия Темного века. Называлась «Вечное забвение». Преступников обездвиживали заклятием и помещали в эту камеру. Теурги тогда были большие выдумщики, все искали новые способы мучить людей при помощи демоновой магии. Потом «Забвение» запретили – накладно. Чтобы изощренно наказать одного мерзавца, приходилось отдать демонам двух породистых коней. Куда выгоднее возвести на алтарь самого преступника.
Во рту мигом скопилась горькая слюна.
– Живые? Они видят и слышат нас?
– Вполне возможно. Никто не сумел снять демоново заклятие, чтобы расспросить, каково оно – торчать в этой темноте и сырости двести с лишком лет. Кстати, где-то тут стоит и Филион Кастор, небесный механик. Именно он придумал этот способ казни – и подвергся ей сам.
– Меня сейчас стошнит, – пробормотала я.
– Хотите хлебнуть из фляжки? Там кофе по-фаракийски. Не уверен, что он придется вам по вкусу, но бодрит он здорово.
– Нет, благодарю. Хочу скорее уйти отсюда.
– Тогда поспешим.
Помещение, в которое мы проскользнули через низкую арку с высеченными в камне черепами, поражало своими размерами. Неяркий красноватый свет из скрытого источника рассеивал мрак и здесь, но потолок терялся в темноте. Слева и справа виднелись каменные стены с полуколоннами и рядами стрельчатых ворот.
Шаги звучали гулко и тревожно. Хотелось напрячь слух, чтобы определить – не слышна ли чужая поступь в красноватых сумерках, или жуткий шепот в темных углах. Очень мне здесь не понравилось; не понравилось еще больше, когда господин Дрейкорн объявил:
– Мы в усыпальнице. Вон склеп императора Тебальта.
Я сразу поняла, к каким воротам мы направляемся. Вход в склеп Тебальта был выше и внушительнее остальных. Поверхность каменных створок украшала богатая каменная резьба: на одной створке расположился странник Смерть – длинный плащ паломника, за спиной кривой меч, костяные пальцы сложены на груди в смиренном жесте, в длинную бороду вплетены листья погребального плюща, под густыми бровями – пустые глазницы. На второй створке изображен высокий дородный мужчина с крючковатым носом и острым, выдвинутым вперед подбородком, отчего профиль его напоминал полумесяц. На мужчине был тяжелый плащ и корона. Император Тебальт «Первопроходец» собственной персоной.
Как же мне не хотелось входить в эти богато украшенные ворота!
Приблизились к входу, и я услышала звуки, настолько неожиданные, что волосы на затылке встали дыбом, а сердце заколотилось часто-часто.
Звуки доносились из закрытого склепа. Шорох, дробный стук, беспорядочная возня. Я встала, как вкопанная, и еле выдавила севшим голосом:
– Вы слышите это? Там кто-то есть! Кто-то живой!
Господин Дрейкорн посмотрел на меня усталои чуть настороженно.
– Нет, госпожа Камилла. В склепе нет никого живого. В нем лежит труп одержимого императора Тебальта с его верными псами – демонами-ренегатами.
– Что это значит, господин Дрейкорн? Что нас ждет за этой дверью? Я не хочу, не могу туда идти!
– Зрелище действительно не из приятных, – медленно проговорил хозяин, пристально глядя на меня – оценивал, не грохнусь ли я в обморок прямо здесь. – Будучи глубоким стариком, император Тебальт решил повторить то, что сделал инквизитор Аурелиус – пустить в свое тело демона, да не для одного, а нескольких. Таким образом, надеялся протянуть подольше. Жить ему оставалось от силы месяц, терять было нечего. Эксперимент имел для него куда худшие последствия, чем для инквизитора Аурелиуса. Ритуал слияния оказался несовершенен, договор с тремя демонами-ренегатами второго легиона составлен из рук вон плохо, да и сосуд из императора получился неважный. Он умер во время церемонии, а демоны попали в ловушку. Они не могут покинуть тело Тебальта. Император стал одержимым после своей смерти. Его тело не знает покоя: демоны похожи на цепных псов, навечно прикованных к своему жалкому пристанищу. Они в отчаянии и готовы причинить вред любой живой душе, которая окажется в их досягаемости.
Я ахнула, не в силах вообразить, что происходило за дверью склепа, затем замотала головой.
– Останусь здесь.
– Нельзя.
Господин Дрейкорн распахнул резные ворота, взял меня за плечо и подтолкнул.
– Просто держитесь у стены, не смотрите на саркофаг. Для вас опасности нет. Я разберусь с демонами, и вы сможете подойти к книгам.
Он почти силком затащил меня внутрь. Кассиус шел следом довольно спокойно, только побледнел.
Склеп оказался огромным. Вдоль стен по периметру расположены каменные скамьи; господин Дрейкорн усадил меня на одну из них и наказал оставаться на месте.
Хотела бы я послушаться, но не могла; быть в неведении куда страшнее. Встала и, держась за спиной хозяина, на дрожащих ногах двинулась следом за ним.
От увиденного кровь застыла в жилах.
В центре склепа, залитый красным призрачным светом, стоял глубокий каменный саркофаг. Тяжелая крышка валялась рядом. Внутри саркофага виднелось крупное беловолосое тело в богатых погребальных одеждах, почти не тронутых временем. Над покойником метались три черные тени – демоны. Они кружились, вились, ныряли внутрь тела, и тогда оно начинало сокращаться в судорогах, дергаться, словно в попытке встать; высохшее лицо с профилем, напоминающим полумесяц, кривилось в ужасных гримасах.
Вокруг саркофага царил беспорядок: при погребении, как того требовал обычай, в склеп императору положили дары страннику Смерти – золото, серебро, утварь, любимые вещи покойного.Все находилось в страшном беспорядке, перемешано, раскидано. Время от времени то одна, то другая черная тень начинала неистово метаться вокруг саркофага, сея еще больший хаос.
Я заметила и то, зачем мы пришли в этот страшный склеп – десять старинных книг лежали неподалеку от саркофага. Стало понятно, отчего вынести их из подземелья было невозможно. Каждая книга оказалась величиной с половину малого письменного стола в кабинете хозяина, и все они были скованы вместе толстенной цепью.
И склеп, и вещи опоясывал ритуальный сдерживающий круг, нарисованный белой краской на полу.
Господин Дрейкорн присел, достал специальный шелковый платок, расшитый серебристыми символами, и стер небольшую часть окружности, беззвучно выговаривая какие-то слова. Демонические тени кинулись было к открывшемуся проему, но замерли, словно в нерешительности, затем утекли обратно в саркофаг.
Господин Дрейкорн выпрямился, недовольно нахмурился, заметив меня за спиной, но счел нужным пояснить:
– Эти демоны словно псы, охраняющие дом. Они привязаны к склепу, не могут его покинуть, и оттого бесятся. Таких демонов называют буйными или шумными духами. Они принадлежат второму легиону, поэтому сильны и вполне способны причинить человеку вред. Заходить в круг опасно.
– Как же вы собираетесь избавиться от них?
– Точно так же, как воры избавляются от сторожевых собак, чтобы проникнуть в дом. Отвлечем их. Я разомкнул круг и теперь предложу демонам угощение, от которого они не смогут отказаться.
Я посмотрела в сторону, куда направил острый взгляд господин Дрейкорн. За саркофагом стоял мраморный стол для жертвоприношений. Возле него расположился Кассиус – вынимал что-то из своего мешка, чтобы водрузить на плиту черного мрамора.
– Вы хотите… предложить им жертву?
– Да. Какое-то время они будут заняты поглощением ее жизненных сил… тогда вы сможете подойти к книгам и быстро пролистать их. Найти знак Кастора, если он там есть и забрать нужную страницу. Теперь вернитесь на скамью и не смотрите. Закройте глаза, уши, и ждите, пока я за вами не приду. Вы непривычны к демоновой магии. Душа у вас неиспорченная, слабая, мягкая. Не стоит вам наблюдать ритуал. Жаль, что вам приходится присутствовать, но выхода нет.
Он собирался сказать что-то еще, но я уже не слушала. Как во сне, подошла к жертвенному столу и увидела то, чего боялась – из мешка Кассиус извлек вялое, одурманенное тело моего Фаро, альфина, крошечного обезьянольва, осторожно положил его на черный мрамор – рядом с позолоченным ритуальным ножом с длинной, удобной рукояткой и остро заточенным лезвием. Зажглись черные свечи, потек аромат благовоний.
Все было готово для ритуала, который собрался проводить теург Джаспер Дрейкорн.
Я не раздумывала ни секунды: увернулась от хозяина, когда он попытался удержать меня, бросилась к алтарю, как коршун. Подхватила тяжелое, мягкое тельце альфина, прижала одной рукой к груди, в другую схватила позолоченный нож и направила острие на Кассиуса, который рванулся было ко мне, но застыл на месте, переводя полный изумления взгляд с блестящего лезвия на мое лицо.
– Свихнулась? Что ты делаешь? – проговорил он свистящим шепотом. – Свечи уже зажжены и знаки начертаны; Джаспер должен завершить ритуал. Положи зверя на место и отойди прочь, слышишь?
Он угрожающе дернулся ко мне, я отскочила и махнула ножом.
– Катись во тьму, Кассиус, – выпалила, я не задумываясь, и услышала в собственном голосе противные истерические нотки. – Только сунься: распишу щеки розами, вот увидишь!
Жизнь в доходном доме госпожи Резалинды не прошла даром; многого я там наслушалась от непутевых постояльцев – гулящих девиц, отставных матросов и бродячих торговцев, и теперь лихие слова сами лезли на язык. Голова шла кругом от волнения, страха и отвращения.
Господин Дрейкорн стоял неподвижно; лицо его пряталось в тени, разобрать застывшее на нем выражение было невозможно, и от этого становилось еще страшнее.
Тем временем Кассиус опомнился, подскочил сбоку и ударил ребром ладони по руке, в которой я неловко сжимала оружие. Нож отлетел и, гулко брякнув о камень, потерялся в черноте у стены. От боли я затрясла кистью; нахлынул гнев, и когда Кассиус оказался рядом, я сжала кулак и изо всех сил ударила его в солнечное сплетение.
Такого управляющий не ожидал – согнулся, принялся хватать ртом воздух.
– Вот дрянная девчонка!– наконец выговорил он в сердцах, кое-как выпрямляясь и держась за живот. – Тебе конец, понимаешь?
Все я понимала, и понятия не имела, что делать дальше.
– Джаспер! – крикнул Кассиус в сердцах. – Разберись с ней сам. С меня хватит.
Хозяин выступил из теней, приблизился медленно и неотвратимо. Посмотреть на него я боялась; понимала, что дать ему отпор, как Кассиусу, не смогу – куда мне тягаться с теургом, который навис надо мной, как скала!
Кассиус сделал еще одну попытку схватить за руку, вывернуть, и отобрать альфина, но Дрейкорн остановил его:
– Оставь, Кассиус. Я сам поговорю с ней. Лучше найди и принеси нож, он сейчас понадобится.
Хозяин подошел вплотную: я замерла. Как ни странно, он не выглядел злым или раздраженным, смотрел на меня с любопытством и толикой жалости.
– Вот я болван, – произнес наконец. – Должен был это предвидеть. Совсем забыл, что имею дело не со столичной барышней.
В низком голосе кипел гнев, и я поняла, что спокойствие его было обманчивым; сейчас мне придется туго. Зажмурилась и напряглась.
Теург взял меня за плечи и довольно ощутимо тряхнул; мои зубы лязгнули, одурманенный альфин в руках задергался и заворчал.
– Ты соображаешь, что творишь? Это всего лишь животное, Камилла. Или ты предпочитаешь, чтобы я принес человеческую жертву? Хочешь лечь на алтарь вместо него?
Я молчала, ноги дрожали и подгибались. Я боялась, что сейчас он ударит меня, но господин Дрейкорн продолжал говорить. Голос его стал спокойнее и даже мягче, сильные руки на плечах больше не причиняли боль:
– Обещаю, что альфин останется в живых. Прольет немного крови, потеряет немало сил, и только. Положи его на алтарь и отойди.
– Так я вам и поверила, – услышала я свой срывающийся голос. – Я не буду спокойно смотреть, как творится жестокость.
– Иногда бывает необходимо пойти на малую жестокость, чтобы избежать… большой и страшной угрозы, Камилла, – медленно выговорил хозяин, тщательно подбирая слова. – Ты понятия не имеешь, что стоит на кону.
Внезапно я успокоилась. Шестым чувством поняла, что господин Дрейкорн никогда не причинит мне боль – по крайней мере, физическую.
Я выпрямилась, заглянула ему в глаза – невольно поежилась от увиденного – и твердо произнесла:
– Я знаю, что жестокость стала частью жизни людей… Превратилась в обыденность, вошла в привычку. Вы не видите ее, не обращаете на нее внимания. Но это не значит, что с ней нужно мириться, господин Дрейкорн. Неважно, к какой цели вы идете. Жестокость все равно останется жестокостью.
Хозяин внезапно отпустил меня, крепко потер квадратный подбородок, вздохнул и отступил.
– Судьба этого зверя решена, так или иначе. Представляешь, что произойдет дальше? Из-за твоего каприза сегодняшняя вылазка окажется пустой тратой времени. Мы вернемся назад, я немедленно отправлю тебя обратно в твою чертову общину, найду другого помощника, который сможет видеть знаки, приду сюда опять и проведу ритуал, как полагается.
Я молчала. Все безнадежно и бессмысленно. Он назвал мой порыв капризом! «У теургов руки по локоть в крови». Что ему жизнь маленького зверя или деревенской девчонки!
– Вижу, слушать меня ты не хочешь. Убирайся на скамью и сиди тише воды, ниже травы, пока не позову, глупая, упрямая сектантка. Посмотрю, что можно сделать.
Подошел Кассиус и подал теургу нож; тот раздраженно выхватил его и бросил на алтарь; затем повел управляющего к кругу, в котором бушевали демонические тени, и принялся что-то обсуждать.
Я медленно отошла к скамье и опустила на нее альфина, рухнула рядом сама. Ноги не держали, в голове было пусто. Оцепенев, я наблюдала, как демоны покинули саркофаг, приблизились к краю сдерживающего круга и замерли. Казалось, они смотрели прямо на меня.
Внезапно почувствовала на ладони липкую влагу. Опустила глаза – рука мокрая от крови. Я порезалась ритуальным ножом. Встала, чтобы не закапать кровью одежду – тени пришли в движение, заволновались.
Сердце сжало подозрение – демоны чуют мою кровь, они хотят получить ее! Стало противно. Господин Дрейкорн и Кассиус не видели теней и не заметили того, что происходило. Они вглядывались в книги подле саркофага и искали способ достать их, не вызывая гнева призрачных стражей.
Я прошлась вдоль скамьи в поисках платка или шарфа, чтобы перевязать руку. Возле жертвенного стола заметила кусок ткани, в которую был завернут альфин, когда находился в сумке Кассиуса. Сойдет.
К жертвенному столу приблизилась с неохотой. В кроваво-красных сумерках темная глыба выглядела мрачно и жутко. По какой-то непонятной причине черный мрамор не отражал огни ритуальных свеч; он словно поглощал любой свет, и с такой же охотой был готов поглотить кровь жертвы. Начертанная белым мелом незамкнутая семиконечная звезда на поверхности стола казалась уродливой пастью. Дым благовоний пах тошнотворно-сладко; он поднимался ровными нитями от двух плоских медных емкостей неправильной формы, до отвращения напоминавших рассеченные надвое сердца.
Я вспомнила, что по какой-то неведомой причине господин Дрейкорн не выносил зеркал и дыма; видимо, для проведения ритуала ему волей-неволей приходилось преодолевать свой страх.
Некая странность привлекла мое внимание: показалось, что ровные дымовые нити зашевелились, скрутились, как будто их потревожил сильный сквозняк. Откуда было здесь взяться сквозняку? Спертый воздух склепа оставался неподвижен.
И тут произошло необъяснимое: струйки дыма от двух горелок потянулись друг к другу, закрутились в спираль, на миг расплылись клочьями и тут же слепили неясный образ: лицо со смутно знакомыми чертами, прозрачное и белесое.
Я замерла, не в силах пошевелиться; в глазах словно рассыпался сноп искр, уши заложило от пронзительного звона, который слышала только я. Внезапно увидела себя чужими глазами, со стороны: небольшая фигурка утопает в длинном, не по размеру, свитере, рука отведена в сторону, с ладони капает кровь.
В голове зазвучал вкрадчивый, мягкий голос. Ласково и немного укоризненно он произнес, странно выговаривая слова:
– Вот и пришла отроковица. Здравствуй, милая! Прошу, ответь мне.
Впав в ступор, я молчала. Происходящее казалось совершенно нереальным. Что это было? Проделки демонов? Но демонам неведом язык людей; теурги общаются с ними иначе, посредством образов, которые рождают у себя в голове. Демоны не имеют материального тела, а соткавшееся из дыма лицо казалось вполне осязаемым, хоть и призрачно-невесомым, как образовавшие его клочья дыма. В один миг показалось, что я узнаю в нем неприятные черты старейшины Уго; в другой миг увидела высокий лоб с залысинами, как у отца; тут же дым слепился иначе, и я различила обрюзгшие щеки госпожи Резалинды.
Тем временем, явившийся мне дух настаивал:
– Прошу, умоляю, ответь мне, милая. Я помогу тебе. Ты поможешь мне.
И я не устояла. Тихо, не почти не размыкая губ, произнесла:
– Ты кто?
Чувствовала я себя престранно: как можно отвечать собеседнику, чей голос рождается у тебя в голове сам по себе?
В сердце отозвалась волна чужого горячего удовольствия – призрак ликовал, получив ответ. На мой же вопрос отвечать он не собирался.
– Славная, славная отроковица! Маленький, послушный, добрый человек. Посмотрим, на что ты сгодишься. Сделай одолжение, будь так мила? Прошу, напои моих неразумных детей.
Ответить на эти странные слова я не смогла – ни отказом, ни согласием, потому что лишилась возможности решать. Звон в голове усилился, сминая волю.
Пришел странный порыв– я должна подойти к жертвенному столу. Протянуть ладонь над семиконечной звездой. Замереть и покориться. Я осознавала, что желание это возникло не само по себе; дымный призрак ласково, но твердо заставлял поступить именно так, уверял, что это и есть мое истинное предназначение и истинная награда.
Я попыталась бороться. «Не буду этого делать», – твердо возразила я бестелесному голосу, который теперь шептал в голове неясные слова. Голос замолчал; давление чужой воли немедленно усилилось.
Словно во сне, я подошла к жертвенному столу. Демоны метнулись следом по границе круга, замерли в ожидании и предвкушении.
Против воли я вытянула руку, расположила ее прямо над незамкнутой семиконечной звездой, начертанной мелом на мраморной поверхности, и сжала пальцы. Капли крови упали в самый центр, запузырились и зашипели, как тогда, на корне в подвале особняка.
Дым из курильниц утратил человеческий облик; расплылся, застил зрение, полез в ноздри.
Тени пришли в неистовство: метнулись к проходу, что открыл в круге господин Дрейкорн, вырвались наружу и ринулись к алтарю. Я качнулась, хотела сбежать, но было поздно: тени окутали, припали к руке, груди. В голове помутилось, накатила слабость и тошнота: демоны пили мою жизнь.
Господин Дрейкорн и Кассиус заметили неладное: движение в сдерживающем круге прекратилось, император Тебальт замер на своем мрачном ложе, как подобает приличному покойнику.
Хозяин медленно повернулся; как сквозь толщу воды я увидела на его лице ужас и гнев. В одно мгновение он очутился рядом, оттолкнул от жертвенного стола и прошептал севшим голосом:
– Вот идиотка! Ты еще глупее, чем я думал!
Толчок был так силен, что я не удержалась на ногах – больно упала на спину, но тут же поднялась на локтях. Парализующий волю дурман отступил. Демонические тени оторвались, взвились, как стервятники, потревоженные во время пира. Сгустились, почернели, стали почти материальными; затем словно стрелы метнулись обратно к столу.
Хозяин уже сжимал в правой руке ритуальный нож; резким движением провел лезвием по левой ладони,вытянул руку над семиконечной звездой. Закапала темная кровь.
Я впервые наблюдала, как теург входит в транс во время ритуала. Лицо господина Дрейкорна окаменело, потемнело, глаза приняли отсутствующее выражение, губы едва двигались, произнося короткие, страшные слова – каждое как удар хлыста. Тяжелый, медленный ритм заклинания сумел укротить тени. Демоны осторожно, словно ища ласки, прильнули к его руке и груди и замерли.
Кассиус схватил меня за шиворот и поднял рывком:
– Быстро! В круг! Открывай книги и ищи знак: да поторопись, пока они не выпили его досуха!
Я оттолкнула его и пошла сама. Нервно огляделась, прислушалась: дымный призрак исчез без следа. Чужое присутствие больше не ощущалось.
Но мешкать нельзя; нужно собраться и действовать.
Вступила в круг, села на колени перед книгами. Открыла первый фолиант и тут же отдернула руку – а ну как он защищен проклятием? Со страхом ожидала, что вот-вот ударит столб огня, или полезут мерзкие щупальца, или что похуже. Обошлось.
Страницы огромной книги оказались сделаны не из бумаги, не из пергамента, а из тонких, гнущихся листов металла, острых, как бритва. На поверхности процарапаны строки на неизвестном языке. Руны похожи на письменность дракрид, но складываются в странные слова – прочесть невозможно.
Принялась листать осторожно, с опаской. За спиной вполголоса ругался Кассиус:
– Скорее, скорее! Каждая минута стоит Джасперу дней, недель жизни, ты понимаешь?
Я похолодела.
– Он уже делал это раньше? Платил демонам своей жизнью?
– Пришлось пару раз – видела шрамы у него на ладонях? Скорее же!
Я сосредоточилась на поисках, стараясь не обращать внимания на высохший крючконосый профиль императора Тебальта над краем саркофага. Промелькнула неприятная фантазия – вот сейчас он повернет голову, протянет костлявую руку и вцепится мне в волосы. Уж не его ли дух беседовал со мной минуту назад?
Нет, мертвые не возвращаются; странник Смерть уводит их в чертоги, в которые можно лишь войти, но не выйти. Призраков не бывает, соткавшаяся в дыму сущность являлась чем-то иным. Она принимала знакомые мне лица, разумела язык людей, но присутствовала в ней та же чужеродность, что и в демонических тенях. От Тебальта осталась лишь пустая оболочка, он был для меня не страшен.
Вот и знак! Начертан той же красноватой краской, что и в других книгах, посередине тонкого стального листа. Внутри спрятана страница дневника инквизитора. И что теперь делать? Как его достать?
Не раздумывая, схватила за край страницы обеими руками, рискуя получить второй порез, дернула изо всех сил. Лист согнулся, подался и выскочил из корешка.
– Давай сюда, – Кассиус вырвал лист у меня из рук, осторожно свернул в трубку.
– Ищи дальше. Шевелись!
Второй том, третий, четвертый. Звенела сковывающая книги цепь, края листов ранили пальцы. Но торопиться нельзя; если пропущу знак, все окажется зря.
Наконец, последний фолиант. Больше знаков найти не удалось.
Я поспешила выйти из круга, вслед за Кассиусом приблизилась к жертвенному столу и, замерев, вгляделась в неподвижную фигуру теурга. Курильницы погасли, дым бесследно растворился. Потусторонняя сущность исчезла бесповоротно; никто, кроме меня, ее не видел.
Господин Дрейкорн стоял прямо, спокойно. Тени устроились на его груди неподвижными пятнами, лишь слегка пульсировали. Жесткие черты лица заострились, губы побелели, слова заклинания давались теургу с видимым трудом. Ритм замедлялся, голос звучал все тише. Протянутая над алтарем рука слегка дрожала, но кровь идти перестала. Мне показалось, что хозяин испытывал сильную боль; сердце сдавило от жалости и чувства вины.
Я двинулась было к нему, но Кассиус схватил за плечо и удержал:
– Не подходи! Ты видишь демонов? Где они?
– На его груди. Кассиус, я…
– Джаспер! – негромко позвал управляющий. – Все сделано. Уходим.
Теург услышал. Голос его стал громче и уверенней. Он властно выговорил короткое предложение, словно отдал приказ; демоны зашевелились, сползли, нехотя потянулись назад к кругу. Я в испуге отшатнулась, чтобы не оказаться на их пути, но одна из теней заклубилась на месте, наползла на меня, зависла перед лицом, затем растворилась.
Раздался грохот; крышка саркофага подскочила, ударилась о каменный пол и треснула. Тело императора Тебальта задрожало, приподнялось и вновь опустилось. Насытившись, демоны вернулись в свою обитель, не в силах нарушить условия дурно составленного договора.
Шатаясь, господин Дрейкорн подошел к кругу, достал кусок мела в серебряной оправе и замкнул круг. Выпрямился, помотал головой, словно отгоняя дурноту. Он взял себя в руки и держался уверенно, но выглядел нехорошо, словно после долгой болезни.
Я тихо ушла к скамье, где оставила альфина, взяла его на руки, закрыла глаза и замерла. Охватила ужасная слабость, словно не господин Дрейкорн, а я простояла все это время, отдавая свое тело на корм демонам. Воспоминание о дымовом призраке и бестелесном голосе вызывало дрожь.
– Поднимись, – резко произнес хозяин. Он незаметно подошел ко мне, голос его звучал с прежней силой.
Я покорно встала. Внезапно он схватил меня за подбородок, приблизил лицо – словно поцеловать решил – и принялся оттягивать веки пальцем, заглядывать в глаза. Затем сильно надавил на вену на шее, так, что я вскрикнула. Схватил за руки, согнул, разогнул, велел сжать пальцы.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – выдавила я, – Что вы делаете?
– Ты отдала им толику своей жизни. Добровольно и без всяких защитных заклинаний. Сейчас тебе должно быть очень плохо. Стоять можешь? Идти самостоятельно?
– Мне хорошо. Нет, мне не хорошо, но стоять и идти я могу.
– Удивительно. Завидное здоровье у вас, деревенских девушек. Не знаю, что на тебя нашло, но выходка с алтарем чуть не стоила нам всем жизни. Я с тобой потом побеседую.
