Текст книги "Возвращенные тенью (СИ)"

Автор книги: Валентина Герман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Дариан молча смотрел на Иллиандру.

– Так на что ты готов, Дариан?.. Готов ли ты понять, как больно ей будет, если она узнает о твоих сомнениях? Что будет, если она не сможет простить тебя? Ты уйдешь, начнешь новую жизнь где-нибудь далеко отсюда, а она останется одна, без надежды обрести когда-нибудь свое счастье, замужем за человеком, сердце которого принадлежит другой…

– Прекрати, Илли, – нахмурился Дариан. – Разумеется, я понимаю… я знаю, что должен сделать все, лишь бы Алиетт не узнала об этом, должен быть с ней рядом… и я хочу этого, потому что я по-прежнему люблю ее, Илли; но я не представляю, как мне быть, когда я так влюблен в тебя, если теперь каждый раз, когда я вижу тебя, я мечтаю лишь о том, чтобы коснуться твоих нежных губ…

– Дариан… – растерянно прошептала Иллиандра.

О Боги, неужели он в самом деле говорил ей все это?.. Что же ей было делать теперь?..

– Илли, пожалуйста, помоги мне, – он коснулся ее пальцев, но теперь Иллиандра отдернула руку – слишком резко, поняла она спустя мгновение.

– Как?.. – она подавленно посмотрела на него.

– Отдались от меня. Прошу тебя. Я знаю, что ты любишь меня только как друга, Илли, но я не в силах оставаться бесстрастным, ощущая твои теплые взгляды, твои невинные прикосновения, твои нежные улыбки… пожалуйста, Илли, перестань еще глубже влюблять меня в себя.

– Я вовсе не делала этого, – чуть сощурилась Иллиандра, но он лишь улыбнулся:

– Тебе даже не нужно было стараться.

Иллиандра вновь смягчилась.

– Дариан, – она по привычке хотела вновь коснуться его руки, но ее пальцы замерли, так и не достигнув цели. Она смущенно сцепила руки на коленях. – Что ж, давай договоримся. Мы постараемся как можно реже видеться дома и будем как можно меньше времени проводить вместе в свете. Но мы должны делать это аккуратно, так, чтобы никто вокруг ничего не заподозрил. Ты почти не будешь приглашать меня танцевать, и на прогулках мы…

– Илли, я вполне понимаю, что мы должны делать, – мягко оборвал ее Дариан. – Я лишь хотел, чтобы ты помогла мне в этом.

Она взглянула на него, печально нахмурившись.

– Алиетт и Плоидис не должны заметить. Особенно Алиетт.

Он кивнул.

– Я знаю. Ох, Илли, прости меня. Мне так жаль. Я испортил все.

– Еще нет, – она печально улыбнулась. – И я надеюсь, ты сможешь найти в себе силы не сделать этого.

Плоидис подавил усталый вздох и едва заметно улыбнулся Алиетт. Она ответила ему понимающим взглядом.

Посол Шамбрена был ужасен.

Весь вечер он и его супруга выглядели настолько кисло, словно им подсунули несвежее блюдо. Посол приехал с поручением, которое, очевидно, ему не нравилось; и Плоидис, выслушав требования короля Шамбрена, мог понять, почему.

Дамарьен Ле Брилак, несмотря на всю абсурдность своего решения, заявлял о желании пойти на попятную, отменяя все договоренности, которых Лиодас с таким трудом добился несколько месяцев назад. Дамарьен знал, что условия договора не позволят ему расторгнуть сделку по своему желанию, и потому всеми силами пытался доказать, что Лиодас, со своей стороны, не выполняет собственных обязательств.

– Ваши дороги небезопасны, – нудно повторил посол. – Наши купцы разоряются, не доезжая до родной границы.

– Где именно их грабят? – уточнил Плоидис.

– Везде.

– Есть какие-либо свидетельства, доказательства?

– Разумеется, Ваше Величество.

– Позволите мне взглянуть на них после ужина?

– К сожалению, у меня нет с собой этих документов…

– Вы приезжаете ко мне с подобными обвинениями и не имеете на руках документов? – Плоидис чуть поднял бровь. – Граф Шенне, при всем уважении, Вам не кажется это абсурдным?

Графу, определенно, казалось, однако он не мог ничего поделать.

Плоидис криво усмехнулся и, сощурившись, взглянул на посла.

– Позвольте говорить начистоту, – сказал он. – Я понимаю, что королю Дамарьену не нравится выполнять условия нашей сделки, – посол протестующе поднял голову, но Плоидис не дал ему заговорить. – Однако отправляя ко мне Вас с туманными обвинениями, он мог бы хотя бы позаботиться об их правдоподобности. В целом же, было бы много лучше, если бы он навестил меня лично, и мы вдвоем смогли бы уладить все недоразумения.

Посол, вначале собиравшийся возразить что-то, с досадой сжал губы.

– Я понял Вашу точку зрения, Ваше Величество.

– Я рад, – улыбнулся Плоидис и любезно обратился к его супруге: – Графиня, как Вам понравился десерт?

– Благодарю, – она натянула на лицо скупую улыбку и, не в силах скрыть раздражения от поражения мужа, надменно добавила: – Однако не могу не заметить, что имела удовольствие пробовать его непосредственно у автора, господина Живалье, и, к сожалению, теперь убедилась, что скопировать его мастерство не под силу ни одному последователю.

– Очень жаль, – внезапно заметила Алиетт. – Вероятно, мне придется уволить господина Живалье, раз его работу стало возможно принять за столь плачевную имитацию.

Графиня застыла, не зная, что сказать. Плоидис поймал взгляд Алиетт и ухмыльнулся, довольный ее выдумкой.

– Простите, Ваше Величество… – пролепетала графиня. – Я, вероятно, ошиблась…

Спустя четверть часа посла с супругой наконец проводили в гостевые покои.

– Устала? – спросил Плоидис, тепло глядя на Алиетт.

Она с улыбкой сощурилась.

– Немного.

– Пойдем, – он предложил ей руку и в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: – Полагаю, немного свежего воздуха нам не помешает.

Он провел ее по коридору на открытую террасу и, облокотившись на балюстраду, с наслаждением подставил лицо прохладному ветру.

– Часто тебе приходится тратить время на подобную ерунду, Плоидис? – спросила Алиетт, взглядывая на него, и он улыбнулся.

– К сожалению.

– Наверное, поэтому я никогда не питала страсти к политике.

– У меня никогда не было особенного выбора, – усмехнулся Плоидис и повернулся к ней. – Впрочем, у тебя тоже. К несчастью, именно политика управляет нашими судьбами, хотя многим несведущим кажется иначе.

– По крайней мере, моей судьбой она распорядилась наилучшим образом, – ответила девушка. – Я думала, брак станет концом моей жизни. А он оказался ее началом.

– Мне тоже повезло с тобой, Алиетт, – Плоидис мягко улыбнулся. – Я понял это уже через несколько дней после нашей свадьбы. Ты превосходная королева. Ты словно была создана для этой роли.

– Брось, Плоидис, эта роль мало чем отличается от роли принцессы, которую я играла всю жизнь.

Король рассмеялся:

– Поверь мне, Алиетт, я видел как минимум два примера того, насколько плохо можно подходить для обеих.

– Целых два? И кто же это?

– Моя мачеха и моя сестра. Иоланту ты помнишь.

Алиетт тоже рассмеялась.

– В самом деле, ты прав.

Плоидис внимательно взглянул на нее и, сощурившись, произнес:

– Спасибо, Алиетт.

– За что?..

– За то, что оправдываешь мои надежды. Ты, вероятно, лучшая супруга, которую я мог бы себе представить. Ты умна, очаровательна, ты прекрасно держишься в свете, великолепно чувствуешь мое настроение в переговорах – ты вообще все делаешь настолько верно, что у меня нет даже повода волноваться. И я действительно благодарен тебе за это.

Алиетт усмехнулась, опустив взгляд.

– Спасибо за теплые слова, Плоидис.

– Я говорю искренне.

– Я знаю, – она взглянула в его бархатные глаза. – Но все же я поправлю тебя. Думаю, ты знаешь кое-кого, кто был бы тебе лучшей супругой.

Плоидис улыбнулся.

– Разумеется. Но это другое… Илли – все для меня, и я был бы счастлив, будь у меня возможность называть ее своей женой… но знаешь, ведь даже если бы она вернулась ко мне несколькими месяцами раньше, я едва ли смог бы сделать ей предложение. Мы с твоим отцом оговаривали возможность нашего союза еще за два с лишним года до твоего семнадцатилетия, а за полгода все было уже окончательно решено…

– В самом деле?.. – Алиетт смотрела на Плоидиса сощурившись от удивления.

Плоидис улыбнулся.

– Он не говорил тебе?..

– Нет.

Король перевел взгляд в темное небо.

– Я тоже не рассказывал Илли об этом, – задумчиво произнес он. – Наша первая встреча с Радиеном состоялась за несколько месяцев до того, как я впервые увидел ее при дворе… разумеется, к тому времени я уже не помышлял о том, чтобы заводить романы с кем-то из своего окружения. Мы с отцом уже почти год присматривали мне невесту, и после встречи с Радиеном отец сказал мне, что Авернас – наиболее выгодная партия из всех. Через несколько месяцев он погиб… а меня судьба свела с Илли, и я влюбился в нее без памяти. Тогда мне поистине казалось, что все возможно, и что отец одобрил бы мой выбор… а потом она ушла, и я не мог знать, вернется ли она когда-нибудь. Между тем, долг требовал от меня решения; тем более, что твой отец, как оказалось, тоже был заинтересован во мне. И к тому времени я уже вновь сознавал, что в самом деле, у меня всегда была только одна дорога.

– А если бы она вернулась раньше? – тихо спросила Алиетт. – Ты бы отказал моему отцу, если бы тогда Илли оказалась рядом?..

Плоидис печально покачал головой.

– Боюсь, что нет, Алиетт, – он взглянул на нее и добавил: – Как и ты. Ведь ты не сбежала с Дарианом.

Она мягко улыбнулась, не говоря ни слова, и Плоидис сжал ее руку.

Они понимали друг друга.

Порыв свежего ветра заставил Алиетт зябко поежиться, и Плоидис, заметив это, снял камзол и накинул его на плечи девушки. Она улыбнулась.

– Спасибо. Теперь ты сам замерзнешь.

– Не беспокойся об этом.

Ткань камзола хранила тепло его тела, и Алиетт завернулась чуть плотнее, позволяя ему согреть ее кожу.

– Скажи, Плоидис, ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если бы у одного из нас не оказалось бы пары? Смогли бы мы создать такой же удачный союз, окажись нас лишь трое, а не четверо?

Плоидис непонимающе посмотрел на нее.

– Что ты хочешь сказать, Алиетт?..

Она ответила ему немного печальным взглядом.

– Я просто вспоминаю, как беспрепятственно ты отпустил меня, когда узнал, что я встречаюсь с Дарианом. Но ведь тогда ты еще не знал, что Илли вернется к тебе. И я думаю, смогла бы я быть так же справедлива к тебе, если бы все сложилось иначе?

– Я полагаю, нам всем невероятно повезло, что все сложилось так, как сложилось, – ответил Плоидис. – Иначе к возвращению Илли у меня не оставалось бы другого выбора, кроме как сделать ее тайной любовницей… но, учитывая, что она никогда не согласилась бы на это, то я вынужден был бы потерять ее навечно.

– Теперь же мы можем быть уверенными в том, что наши любимые всегда останутся с нами, – Алиетт отрешенно вглядывалась в черное небо, и Плоидис внимательно склонился к ней.

– Что-то тревожит тебя, Алиетт?..

Она взглянула на него, словно очнувшись, и улыбнулась.

– Ничего, Плоидис.

– У тебя с Дарианом все в порядке?

– Конечно.

Он участливо коснулся ее плеча.

– Алиетт, я тоже готов выслушать тебя всегда, когда тебе это нужно.

Она благодарно улыбнулась.

– Все в порядке, Плоидис, в самом деле. Но спасибо за предложение.

– И ты еще упрекала меня в упрямстве, – улыбнулся он, и Алиетт рассмеялась.

– Я просто думаю, что лучше отложить этот разговор на несколько дней, пока мои глупые девичьи терзания не обретут более ощутимую форму.

– Как захочешь, Алиетт, – он подал ей руку. – Позволишь проводить тебя в покои? Сегодня, вероятно, тот редкий случай, когда стражи увидят нас вместе.

– Мы выходим на завтрак вдвоем каждое утро, – улыбнулась Алиетт. – Впрочем, ты прав, нам, вероятно, стоит относиться к этому внимательней не только на приемах.

Плоидис проводил ее до гостиной и, закрыв двери, бережно поцеловал ее пальцы.

– Спокойной ночи, Алиетт.

Он было направился к тайному ходу, но Алиетт окликнула его.

– Плоидис.

– Что?

Она сняла с плеч камзол и протянула ему.

– Это твое.

Он улыбнулся и шагнул к ней.

– Совсем забыл.

Алиетт отдала ему камзол, потом потянулась к нему и легко коснулась губами его щеки.

– Спасибо за вечер, Плоидис.

Он мягко улыбнулся, касаясь ее плеча.

– Если все же захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти, – сказал он, и потом, уже отворяя дверцу тайного хода, добавил: – Спасибо и тебе, Алиетт.

На следующее утро Диадра проснулась, лишь когда показавшееся в окне солнце принялось настойчиво согревать ее своими лучами. Лениво поднявшись, она позволила служанке привести в порядок ее растрепавшиеся волосы, со вздохом перетерпела, пока та затягивала давивший на ребра корсет, и спустя полчаса наконец спустилась в небольшую, уютную, но очень одинокую столовую.

Впрочем, сегодня, неожиданно, она не пустовала.

– Ох… – Диадра замерла на входе и непонимающе нахмурилась. – Что ты здесь делаешь?..

– Знаешь, Диадра, весьма удивительно, как бережно этот дом сохранили его потомки, – сказал Терлизан, внимательно оглядывавший убранство светлой комнаты. – Почти все осталось точно так, как было, когда Берзадилар жил здесь.

– Несколько месяцев назад здесь были лишь обшарпанные стены, – ответила Диадра. – Но он так любил этот дом, что я не могла оставить имение рассыпаться прахом.

Терлизан наконец отвел глаза от узоров на стенах и с интересом взглянул на девушку.

– Ты восстановила его? В самом деле? Но как же ты смогла добиться такого сходства, если не помнишь ничего из своей прошлой жизни?..

– Я, кажется, уже говорила тебе, у меня бывают видения.

– Видения портьер и стульев? – усмехнулся Терлизан, но Диадра не ответила на его усмешку.

– Видения всего, что судьба сочтет нужным. Зачем ты здесь, Терлизан?

– Решил составить тебе компанию за завтраком.

Диадра насмешливо подняла бровь.

– Та девушка, с которой ты провел ночь, не годится для завтраков?

– Совершенно, – Терлизан невозмутимо улыбнулся. – Но я не думаю, что ты захочешь услышать, для чего она действительно годна.

Диадра с отвращением скривила губы.

– Я всегда презирала подобных типов, которые пользуются женщиной, а потом с удовлетворением втаптывают ее в грязь.

– Женщина, которая пользуется тобой для тех же целей, но при этом старательно строит из себя ханжу, едва ли заслуживает большего.

Диадра лишь качнула головой с видимым безразличием.

– Неужели, – произнесла она без всякого выражения, однако спустя секунду все-таки не удержалась и с холодной едкостью добавила: – Надо же. А ведь вчера мне даже на какое-то время показалось, что ты все еще помнишь Даенжи.

Глаза Терлизана внезапно блеснули, резко и темно.

– Причем здесь это?..

– Я просто не понимаю, как ты можешь вести себя подобным образом, если действительно сохранил в сердце какие-то чувства к ней.

Терлизан мгновение смотрел на нее непонимающе и удивленно, затем губы его расплылись в снисходительной улыбке.

– Брось, Диадра. Ты серьезно? Что же, по-твоему, я должен был делать? Три сотни лет изображать из себя непорочного монаха?..

Диадра чуть повела плечами.

– Я не знаю, но…

– К тому же, посмотри на себя, – насмешливо продолжил Терлизан, скрещивая руки на груди. – Мой брат оставил тебя совсем недавно, а ты, кажется, неделю назад уже весьма страстно соблазняла на лестнице своего смазливого художника.

Диадра резко взглянула на него.

– Я не соблазняла его. Я думала, что целую Берзадилара.

Терлизан усмехнулся и повел бровью.

– О, в самом деле. Тогда отчего ты полагаешь, будто я не могу думать о своей возлюбленной, когда кто-то согревает меня в постели?

Диадра отвела глаза, сознавая, что он намеренно стремился сконфузить ее, и, подавив обреченный вздох, направилась к столу.

– Не помню, чтобы я приглашала тебя на завтрак.

– Что мешает тебе сделать это сейчас?

– Возможно, отсутствие желания?

– Хм. Я не предполагал, что твое желание спасти Иллиандру или найти где-то глубоко во мне едва живого тощего ангела уже успело иссякнуть.

Диадра подняла глаза, не в силах сдержать усмешки.

– Сколько самокритики.

Он шагнул к ней и коснулся пальцами ее щеки, обворожительно улыбаясь.

– Брось, Диадра. У нас с тобой немного разные цели, но это не значит, что мы не можем просто поговорить, как двое цивилизованных людей.

Диадра сжала губы и сняла его ладонь со своей щеки, раздраженно сжимая ее в своих тонких пальцах.

– Имей в виду, Терлизан, я не собираюсь строить из себя ханжу. Я говорю сразу: ты ничего не добьешься.

Терлизан рассмеялся.

– Диадра, во имя Богов. Я не собираюсь соблазнять тебя.

– Ты не собираешься соблазнять меня, не собираешься убивать меня. Чего же тогда ты хочешь?..

– Почему ты не можешь понять, что я просто хочу позавтракать? И еще, пожалуйста, отпусти мою руку. Ты делаешь мне больно.

Диадра машинально разжала пальцы и ошарашенно посмотрела на него.

– Только не говори, что ты умеешь быть вежливым, а не швырять меня об пол каждый раз, когда тебе что-то не нравится.

Он ласково улыбнулся.

– Все зависит от моего настроения. Так что же, угостишь меня чашечкой кофе?..

– Расскажи мне, что произошло тогда, Терлизан, – попросила Диадра, старательно разрезая кусочек сыра в своей тарелке.

– Произошло когда? – спросил он, хотя по его тону она могла сказать, что он прекрасно понял ее просьбу.

– Триста лет назад. Ты сказал, Ночи Нечисти начались задолго до смерти Анторга. Они… я имею в виду, Анторг и Берзадилар знали об этом? Они знали, что жертвами становились невинные люди?

– Если бы мы знали об этом тогда, я бы, вероятно, убил Анторга в ту же ночь, когда потерял ее.

Диадра внимательно сощурилась.

– Но раз вы не знали, то почему ты решил, будто Даенжи убил один из этих призраков?..

– Потому что это никогда не спутаешь с чем-то другим, Диадра. Пожиратели высасывают жизнь до последней капли, так быстро, что у тела не остается сил даже на то, чтобы отдать себя Ауре… ты ведь знаешь, что умирая в обличье какого-либо существа, мы не оставляем после себя ничего материального?

Диадра кивнула.

– Так вот, когда кого-то из нас убивали эти призраки, тела оставались нетронутыми. В то время мы не знали, кто мог делать подобное, не знали, почему это случилось – мы лишь нашли несколько десятков тел следующим утром… Даенжи была среди первых. Я нашел ее в ее собственной постели, бледную, бездыханную… – он тяжело сглотнул. Диадра, забыв о еде, неотрывно наблюдала за ним. Он сощурился, не поднимая глаз, и пробормотал: – Надо же, я не думал, что спустя столько лет эта картина будет по-прежнему так отвратительно четко вставать перед глазами.

Он помолчал мгновение, потом уже вновь спокойно продолжил:

– Она была единственной, кто остался существовать призраком после той роковой ночи. Пожиратели не просто забирали жизни, они поглощали сами души, но с Даенжи, по-видимому, что-то спугнуло ее преследователя прежде, чем он сумел закончить… хотя и недостаточно рано для того, чтобы сохранить ей жизнь. Тогда я не мог знать, что случилось с ней, и сама она ничего не помнила. А я не смог надавить на нее, не мог заставить ее вновь пережить то, что оставило на ее безжизненном лице выражение, которого мне никогда не забыть. Понять, что в самом деле произошло, я смог лишь десятилетиями позже. В ту самую ночь, когда Анторг и Берзадилар покинули этот мир, возродилась первая – не считая тебя – Слеза Тени. Я почувствовал ее, но только она влекла меня в тысячу раз сильнее, чем это случалось с тобой: только что возвращенная к жизни, в самый разгар мощнейшей за все времена Ночи Нечисти… и она, разумеется, притягивала не только меня: ее почуяли десятки пожирателей. Тогда я впервые увидел их, и их жертву, мертвенно бледную, почти не дышавшую… я до сих пор плохо помню, что случилось, когда я осознал, кто был виновен в смерти Даенжи. Кажется, я поглощал их одного за другим, до тех пор, пока их голодная бессмысленная сущность не переполнила меня, и тогда я, не сознавая, что происходит, поглотил и ту возвращенную… – Терлизан поднял глаза и пронзительно взглянул на затаившую дыхание девушку. – В первый раз это вышло против моей воли, однако это все же не изменило того, что я убил ее. И пророчество, то самое, которое я обещал себе никогда не исполнять, все-таки начало сбываться.

– Пророчество?.. – Диадра непонимающе уставилась на Терлизана. – Какое пророчество?..

Терлизан повел бровью.

– Ах, да. Я ведь не говорил тебе. Но откуда, по-твоему, я знаю, что именно могу получить от Иллиандры?.. Не то что бы на моих жертвах висели ярлыки с описью содержимого…

– Что это за пророчество, Терлизан? Кто сделал его?

– Вершитель. Когда Даенжи ушла от меня, оставив после себя лишь пару сверкающих камней, я пошел к нему, чтобы узнать, зачем Слезы остались мне и могут ли они вернуть Даенжи из глубин Тени. В ответ я услышал из его уст эту проклятую пару четверостиший.

– И о чем в них говорилось?.. – затаив дыхание, прошептала Диадра.

Терлизан пожал плечами, цитируя холодно и равнодушно.

 
– Чужие жизни манят, словно пламень,
Забрать их, нет ли – все в твоих руках,
Цена за силу каждой – кровь и камень,
И путь к спасенью в чаше на весах.
 

 
Возьми одну – вернется юность в теле ветхом,
С другою время медленней пойдет,
Одна убьет, та что за ней сотрет границу Света,
Последняя из всех твою любовь вернет.
 

Он закончил, слегка прищурившись глядя на ошарашенную Диадру, и с равнодушием продолжил:

– Тогда, помнится, эти строки повергли меня в ужас. Я подумал, что раз ценою спасения Даенжи будет теперь не одна, но даже несколько жизней, то это значит, что я никогда более не смогу вернуть ее назад. С этой мыслью я жил почти полвека… до тех пор, пока случайность не заставила меня поглотить первую из предначертанных мне возвращенных и пророчество не начало сбываться. Взамен же я получил давно забытую молодость и способность чувствовать Тень, хотя тогда еще не был возвращенным.

– Тогда?.. – переспросила Диадра.

– «Одна убьет, та что за ней сотрет границу Света», – еще раз нетерпеливо процитировал Терлизан. – Включи логику, Диадра. Иллиандра – та, что позволит мне переходить границу между Светом и Тенью. Это значит, что последняя из моих жертв исхитрилась убить меня, что, впрочем, не помешало мне поглотить ее сразу вслед за этим. Так как, по-твоему, я могу находиться здесь сейчас – живым?..

– Ох… так ты… – Диадра сощурилась. – О Боги, как же много невинных жизней ты забрал, Терлизан?..

Он сощурился в ответ.

– Не так много, как ты думаешь. И не то что бы у меня был выбор, Диадра. Пророчество Вершителя – не просто слова, это приговор судьбы. Хотя, если уж ты хочешь знать, мне не пришлось забирать ничью жизнь, чтобы вернуться. Появление последней Слезы Тени без моего участия вытянуло меня в этот мир.

– Так Иллиандра – последняя?..

Терлизан пожал плечами.

– Ночи Нечисти закончились. Последняя из них случилась, когда раскололась Печать Солнца, и поскольку дух Анторга наконец упокоился в Тени, то едва ли можно ожидать их повторения. А между тем, только они могли подарить мне моих особенных возвращенных. Я весьма надеялся, что смогу сделать последней тебя и исполнить наконец пророчество без ненужных усилий, однако судьба, по-видимому, полагает иначе.

Он осекся, внезапно замечая странный взгляд Диадры.

– Без ненужных усилий, – тихо, словно неверяще повторила она. – О Боги, неужели чужие жизни вообще ничего не значат для тебя?..

Терлизан сжал губы.

– О, как и для тебя, Диадра. Оглянись вокруг. Люди умирают, так или иначе, с моей помощью или без. И сама судьба полагает, что я должен взять себе несколько жизней. Но я не маньяк и не безумец. Я никогда не забирал их понапрасну.

– Понапрасну??.. – Диадра нервно рассмеялась. – О Боги, Терлизан, неужели ты считаешь, что этому вообще бывает оправдание?..

– Поверь, ты еще слишком юна, чтобы судить об этом.

– Ты убил меня, ты убил Лемара лишь для того, чтобы проверить, не стану ли я Слезой Тени!.. И ты считаешь, я не могу судить об этом??.. – она бросила салфетку на стол и резко поднялась, направляясь к выходу, но он молниеносно возник перед ней, заставляя отшатнуться, и сжал пальцами ее подбородок.

– Я сохранил его душу, не так ли? – прошипел он, вглядываясь в ее глаза, и Диадра застыла, чувствуя, как страх внезапно заставляет подгибаться колени. Что-то такое было в его золотистых глазах, что-то неведомое ей и неизъяснимо угрожающее, словно они вот-вот готовы были вспыхнуть изумрудными огнями…

– Отпусти, – прошептала она, стараясь высвободиться, и потянулась к его цепким пальцам, желая разжать их – но лишь только она коснулась его руки, как черный туман окутал ее, погружая в жуткий омут его ощущений.

…Он никогда не любил ее. Еще бы: она предпочла этого лицемерного марсонта его брату, который без сомнений отдал бы за них обоих свою жизнь. И Терлизан старался убедить Берзадилара в том, насколько глупой и бессмысленной была его преданность, но Берзадилар был влюблен так слепо, так навечно… так, как он сам еще не умел тогда любить. Диадра сквозь сумрак видения чувствовала его досаду, и его ненависть, и неисчерпаемое раздражение оттого, что она, никогда не нарушив верности своему марсонту, в то же время не гнушалась неизменно держать и Берзадилара в узде. Он с презрением называл ее старой стервой – разумеется, за глаза и не в присутствии брата, который все еще верил, что она была идеальна… И вот теперь, спустя три сотни лет, он внезапно увидел ее здесь, юную, невинную – и ему так захотелось отомстить ей за все. За несчастную любовь брата, за сотни жизней, которые забрала Аура, разгневанная безумным поступком ее возлюбленного, за его собственную жизнь, искалеченную одним ее существованием… а потом появился Берзадилар, здесь, рядом с ней, снова с тем же наивным упрямством клевавший на старую удочку… только теперь все вышло иначе. Теперь она, неожиданно, любила его в ответ.

Диадра открыла глаза и столкнулась с пронзительным золотистым взором Терлизана. Опасные искорки в его глазах погасли, теперь он смотрел на нее из-под привычной маски бесчувственного негодяя, с холодной улыбкой способного вонзить нож в ее сердце.

– Ты был прав, – прошептала она.

– Прав в чем? – спокойный голос его был холодным.

– В том, что называл меня старой стервой. Я не знаю, почему тогда я делала это, но я не имела права поступать так с ним. Я должна была понять, должна была отпустить его, дать ему возможность найти свое счастье…

– Черт побери твои видения, Диадра, – ошеломленно процедил Терлизан, наконец освобождая ее от своей болезненной хватки. И, отвернувшись, спустя миг холодно добавил: – Что до Берзадилара, то ты никогда не сделала того, что должна была. Даже в те годы, что он был женат на Аврелии, ты всегда держала его достаточно близко, чтобы не дать ему забыть тебя. Мне не было и пяти, когда он женился, и я мало что понимал в вашем запутанном треугольнике; помнится, какое-то время ты даже весьма нравилась мне; но позже, Диадра, я вырос – и тогда у меня уже не осталось иллюзий.

– Мне так жаль, – прошептала Диадра. – Ты знаешь, что теперь все иначе… и мне в самом деле очень жаль…

– И это, вероятно, единственное, что удерживает меня от мести. Какой бы ты ни была тогда, сейчас ты все же сумела сделать его счастливым хоть на мгновение… И когда мне наконец удастся заполучить себе Илли, то оставив тебя в живых, я, вероятно, смогу сделать Берзадилару самый бесценный подарок в его жизни.

Диадра ошеломленно смотрела на него.

Он хотел вернуть Берзадилара?.. И он в самом деле оставлял ее в живых – для него?..

Впрочем, в тот же миг тревожное сомнение закралось в ее сердце. Она чуть нахмурилась и, неотрывно глядя в его глаза, тихо спросила:

– А если бы я сейчас все же стала Слезой Тени?..

Терлизан улыбнулся.

– О, не сомневайся, Диадра, – сказал он, проводя пальцем по ее щеке. – Я бы забрал тебя, не задумываясь.