Текст книги "За все в ответе"

Автор книги: Валентин Черных

Соавторы: Александр Гельман,Ион Друцэ,Азат Абдуллин,Михаил Шатров,Алексей Коломиец,Афанасий Салынский,Диас Валеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Александр Гельман
ПРОТОКОЛ ОДНОГО ЗАСЕДАНИЯ
Пьеса в двух действиях с прологом

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПОТАПОВ ВАСИЛИЙ ТРИФОНОВИЧ – бригадир, 47 лет.

ЖАРИКОВ ТОЛЯ – бетонщик в бригаде Потапова, 18 лет.

МИЛЕНИНА ДИНА ПАВЛОВНА – экономист планового отдела, 28 лет.

ЧЛЕНЫ ПАРТКОМА:

СОЛОМАХИН ЛЕВ АЛЕКСЕЕВИЧ – секретарь парткома, 35 лет.

БАТАРЦЕВ ПАВЕЛ ЕМЕЛЬЯНОВИЧ – управляющий строительным трестом, 52 года.

КОМКОВ ОЛЕГ ИВАНОВИЧ – бригадир, 36 лет.

МОТРОШИЛОВА АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВНА – крановщица, 53 года.

СЛИВЧЕНКО ИГОРЬ АНТОНОВИЧ – газосварщик, 30 лет.

ЛЮБАЕВ РОМАН КИРИЛЛОВИЧ – начальник отдела кадров, 40 лет.

АЙЗАТУЛЛИН ИССА СУЛЕЙМАНОВИЧ – начальник планового отдела, 45 лет.

ФРОЛОВСКИЙ ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ – диспетчер, 56 лет.

ПРИГЛАШЕННЫЕ НА ПАРТКОМ:

ЧЕРНИКОВ ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ – начальник стройуправления, в котором работает Потапов, 34 года.

ЗЮБИН АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ – прораб того же стройуправления, 42 года.

Кассирша, сотрудница отдела труда и зарплаты, прочие участники пролога.

ПРОЛОГ

На сцене темно.

Постепенно усиливаясь, слышится глухой рокот бульдозеров, перезвон башенных кранов, гудки самосвалов – мы словно подъезжаем все ближе и ближе к строительной площадке. Шум оглушает, становится невыносимым – вдруг обрывается.

В центре сцены высвечивается окошечко, полукругом – надпись: «Касса». В окошечке – к а с с и р ш а.

К а с с и р ш а (кричит в телефонную трубку). Але, але, ты меня слышишь? Че-пе у нас, поняла? Чепе, говорю! Бригада Потапова… Коммутатор! Я с трестом разговариваю, а вы… Что значит – срочно? Им срочно, а мне не срочно? У меня чепе на стройке! После сами будете отвечать, что я не вовремя доложила! А вот так! Вы их отключите, а меня включите!.. Але, але, это я! Тут че-пе! Васю Потапова знаешь? Так вот его бригада отказалась получать премию! Что? Да выключи там радио в конце концов! Я говорю – бригада Потапова отказалась получать премию!.. А кто его знает почему! Пацан от них прибежал и… Але! Коммутатор! Вы там что, издеваетесь, что ли?! Ой, это вы, извиняюсь… Да вот я докладываю – че-пе у нас! Бригада, вся как есть, целиком, отказалась премию получать! Представляете? Потапова бригада! А вот так!.. А кто их знает почему! Пацан прибежал от них, лыбится – нам, говорит, премия ни к чему, мы и так богатые!.. (Смотрит в ведомость.) Нормально начислили: Потапову семьдесят, другим по пятьдесят, по сорок… Все остальные получили! А эти деньги мне сдавать или как? Але?.. Здравствуйте!.. Да! От премии отказались! Вся бригада, семнадцать человек, как один! Бригадир – Потапов Василий Трифонович!.. Да! Вот я и говорю – чепе! Сколько работаю – первый раз такая история… Да сижу я, сижу, жду! У меня касса все время открытая!.. (Кладет трубку, придвигает к себе счеты и до конца пролога щелкает на них и что-то записывает.)

Слева высвечивается длинный канцелярский стол, уставленный множеством телефонов. К столу одновременно подбегают  ч е л о в е к  в о с е м ь – д е с я т ь  строительного начальства, некоторые судя по одежде, примчались прямо со стройки. Среди них одна  м о л о д е н ь к а я  ж е н щ и н а. Все они бросаются к телефонам и начинают вразнобой, лихорадочно набирать один и тот же номер. Каждый действует как бы сам по себе, не замечая остальных, словно находится один в своем кабинете – за общим столом они собраны условно.

Тревожные телефонные звонки. Справа высвечивается часть бригадной бытовки. На полочке надрывается телефон. Вбегает  Т о л я  Ж а р и к о в, хватает трубку.

Т о л я (зычно). Бригада Потапова слушает!

З ю б и н (остальные продолжают дозваниваться). Это Потапов?

Т о л я. Я за Потапова.

З ю б и н. Потапова давай! Быстро!

Т о л я. Потапов не может, бетон пошел.

З ю б и н. Что там у вас такое с премией? Почему премию не получаете? Не можете как все люди? Из-за вас кассир сидит!

Т о л я (весело). А мы премию получать не будем!

З ю б и н. Как это вы не будете? Почему это вы не будете?

Т о л я. А нам, знаете, деньги надоели! То их клади в карман, то вынимай из кармана – возни больно много!

З ю б и н (со злостью). Остряк! Давай Потапова немедленно!

Т о л я. Занят Потапов. А почему от премии отказались – узнаете на парткоме.

З ю б и н. Ты как говоришь?! Я еще пока прораб у вас! Я должен знать или не должен?..

Т о л я (вразумительно). Будет партком – узнаете.

З ю б и н  уходит в затемнение, на его месте – другой дозвонившийся. Это  Л ю б а е в.

Л ю б а е в (строго). Товарищ Потапов! Значит, я вас попрошу сейчас взять листочек, сесть и написать объяснительную – по какой причине ваша бригада отказалась от премии!

Т о л я. Во-первых, я не Потапов. Во-вторых, он писать не будет. А в-третьих, по какой причине – узнаете на парткоме!

Л ю б а е в. Молодой человек! Немедленно приведите к телефону Потапова!..

Т о л я. А что за спешка? Пожар, что ли? Мы ж не от работы отказываемся – от премии! Ясненько?..

Теперь дозвонилась женщина, это молоденькая  с о т р у д н и ц а  отдела труда и зарплаты.

С о т р у д н и ц а (тоненько). Это правда, что вы отказались от премии?

Т о л я (игриво). Правда!

С о т р у д н и ц а. А что у вас случилось?

Т о л я. Военная тайна.

С о т р у д н и ц а. Ас нарядами у вас все в порядке? Нормально закрыли наряды?

Т о л я. Нормально.

С о т р у д н и ц а (осторожно). Значит, к отделу труда и зарплаты у вас претензий нет?

Т о л я. Нет.

С о т р у д н и ц а. Или есть?

Т о л я. Не-ту!

С о т р у д н и ц а  исчезает, на ее месте появляется следующий, потом еще два…

(С трубкой у уха каждому продолжает повторять с той же терпеливой интонацией.) Потапов занят… Узнаете на парткоме!.. Занят Потапов!!! Узнаете на парткоме… На парткоме узнаете… На парт-ко-ме!!!

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Помещение парткома треста. Столы составлены, как обыкновенно, буквой «Т». Телефоны, селектор.

На сцене  М о т р о ш и л о в а – коренастая, с обветренным, грубоватым лицом и сильной короткой шеей, волосы забраны под берет; она вяжет.

Входит  К о м к о в – здоровый, крепкий, широкоплечий, в огромных резиновых сапогах, заляпанных грязью, в рабочем комбинезоне. Кивнул Мотрошиловой, посмотрел на часы.

Входит  С о л о м а х и н – еще молодой человек, худощавый, рыжеватый, порывистый от природы, но научившийся сдерживать себя.

С о л о м а х и н. Добрый день.

М о т р о ш и л о в а. Здравствуйте, Лев Алексеевич.

Входят  Ч е р н и к о в  и З ю б и н. Оба садятся в стороне, рядом. Черников – молодой человек в длинном свитере, очень высокий, худой, чем-то похожий на горнолыжника, вынимает из портфеля книгу в яркой обложке, начинает читать. Зюбин угрюм, расстроен, нервничает.

Появляется  Ф р о л о в с к и й, поздоровался с Соломахиным и другими. Садится к телефону, начинает звонить.

Входит  Л ю б а е в – энергичный, веселый, с папочкой в руке.

Л ю б а е в (всем). Добрый день (Подходит к Черникову.) Здравствуйте. Что читаем?

Ч е р н и к о в. Дюдюктив.

Вбегает  С л и в ч е н к о – в брезентовой робе, в каске, озабоченный. Через стол наклонившись к Соломахину, начинает ему что-то страстно внушать.

Входит  А й з а т у л л и н – в новеньком отглаженном костюме, с портфелем «дипломат» в руке, серьезный, сдержанный.

А й з а т у л л и н. Приветствую вас, товарищи! (Любаеву.) Управляющий будет?

Л ю б а е в. Должен быть.

Айзатуллин направляется к телефонам, садится рядом с Фроловским и тоже начинает дозваниваться. Сливченко, не найдя понимания у Соломахина, ищет, к кому бы ему обратиться за поддержкой. Подбегает к Мотрошиловой, быстро ей шепчет, старается убедить.

М о т р о ш и л о в а (укоризненно). Ты прямо, Игорь, как маленький. Сказано – срочное заседание. Как все, так и ты!

Сливченко от нее отходит.

Ф р о л о в с к и й (по телефону). …Так что я тебя очень прошу – зайди, раз такое дело, к дежурной по станции и проследи, чтобы не было составлено акта на простой вагонов! Але! Да нет, какой кирпич – с кирпичом займемся завтра. Я же объясняю – у меня срочное заседание парткома…

С л и в ч е н к о (Соломахину). Лев Алексеевич, отпустите с парткома! Это же экзамен, это не шутка! Если меня не будет, у них в голове все перемешается!

С о л о м а х и н. Слушай, прекрати. Сейчас все подойдут, послушаем Потапова – и все, ты свободен! Полчаса ты можешь спокойно посидеть?

С л и в ч е н к о. Лев Алексеевич! Вы поймите! Такой день! Они ж девчонки совсем. А тут комиссия, чужие люди… растеряются. Они же как сварщицы еще совсем неопытные – ученицы… Я ж помню, как сам первый раз сдавал на разряд! Лев Алексеевич, мне обязательно надо там быть!

Л ю б а е в (проходя мимо). Да брось, Сливченко, не заливай! Ты их так подготовил – сдадут и без тебя! В прошлом году вся твоя группа во как сдала! И эти не хуже…

С л и в ч е н к о (возмущенно). Они ж еще неопытные сварщицы, ученицы! Если меня рядом не будет, растеряются, не сдадут! Там тринадцать членов комиссии!

Ф р о л о в с к и й  и  А й з а т у л л и н (вместе). Товарищи!

С л и в ч е н к о. (Подходит к Соломахину). Лев Алексеевич, отпустите…

С о л о м а х и н. Да ты и так будешь там через полчаса!

С л и в ч е н к о. У них через десять минут начинается! Мне с самого начала нужно!

Ф р о л о в с к и й (по телефону). Так что зайди обязательно к дежурной по станции насчет простоев! Подари ей шоколадку от моего имени, ладно? Не забудь!.. Да нет же – сегодня не успеем! Здесь партком на два часа, не меньше!

С л и в ч е н к о. Ну вот! Лев Алексеевич! Отпустите! Вот так надо! Они ж мне этого никогда в жизни не простят!

К о м к о в (резко). Всем надо. Ее вон (на Мотрошилову) с крана сорвали, меня с бригады! Лев Алексеевич, я вообще не понимаю – на черта мы здесь торчим? Смех один – партком целого треста пошел на поводу у бригады Потапова! Вон его управление сидит (кивает на Черникова и Зюбина), книжки читает – могли бы со своим Потаповым как-нибудь сами разобраться!

А й з а т у л л и н (положив телефонную трубку). Скоро вообще докатимся – уборщица веник потеряет, а мы будем партком треста собирать по этому поводу.

Ф р о л о в с к и й (по телефону). …ну если нет простоя – не надо дарить шоколадку, естественно!..

Л ю б а е в. Неправильно, товарищи. Потапов категорически отказался давать объяснения. Кроме как на парткоме. Я с ним разговаривал, Зюбин уговаривал сколько… Нет – и все! Как бульдозер уперся и ни в какую. Но мы же должны знать, почему целая бригада от премии отказалась?!

К о м к о в. Я вам заранее могу сказать почему. Мало! Мало премии дали! А сейчас фокусничает – чтобы добавили!

З ю б и н (вскочил). Нормально дали! Потапову – семьдесят, остальным – по сорок, по пятьдесят… (Сел.)

С л и в ч е н к о (с отчаянием). Все!

Ф р о л о в с к и й. Что – все?

С л и в ч е н к о. Все – все! Все…

Ф р о л о в с к и й. Ну что, все?

С л и в ч е н к о. Экзамен. Тринадцать членов комиссии. Чужие люди. Растеряются. Не сдадут… Все!..

С о л о м а х и н. Вот ведь человек! Ну, хорошо, иди.

С л и в ч е н к о. Куда? (Вдруг, поняв.) Можно?! (Обрадованный убегает. В дверях.) Спасибо, Лев Алексеевич!

В дверях  С л и в ч е н к о  чуть не сбивает с ног  Б а т а р ц е в а, извиняется и исчезает.

В с е (вошедшему Батарцеву). Здравствуйте, Павел Емельянович!

Манера, с которой держится управляющий трестом Батарцев, выражает его давнюю, закоренелую уверенность в том, что каждый его взгляд, жест, поворот головы замечается тотчас, воспринимается с определенным значением и что слова его никогда не остаются неуслышанными. При виде Батарцева Мотрошилова, смутившись, сунула не глядя свое вязанье в продуктовую сумку под столом, а Фроловский, закруглив разговор по телефону, освободил место Соломахина.

Б а т а р ц е в (громко). Ради бога, Лев Алексеевич, извини!

Л ю б а е в (опережая других). А вы не опоздали, Павел Емельянович. Самого главного человека еще нет!

Б а т а р ц е в (удивленно). Потапова нет? Может, он уже и парткому не доверяет? Прямо министру решил докладывать? (Проходит вдоль стола, издалека протягивая Соломахину – первому – руку для рукопожатия.)

С о л о м а х и н (с появлением Батарцева стал сдержаннее, строже). Утром виделись, Павел Емельянович.

Б а т а р ц е в. Ну, с секретарем парткома лишний раз поздороваться не грех! (Пожимает Соломахину руку и поворачивается к сидящему у окна Черникову.) Виктор Николаевич, ты разберись там с этой бригадой, что такое, что за круговая порука? Сегодня они от премии отказались, завтра еще что-нибудь придумают. (Говоря это, он поздоровался с Черниковым, заодно пожал руку Зюбину, который сидел рядом.) И вы, товарищ Зюбин! Вы там прораб или как? (Черникову.) Он премию получил у тебя, Виктор Николаевич?

Ч е р н и к о в (отчужденно). Да, получил.

Б а т а р ц е в (не обращая внимания на неприветливость Черникова). А вот напрасно, понимаешь! У него там черт знает что творится, а он премию получает!.. (Поворачивается к Мотрошиловой.) А ты, голубушка, чего здесь? (Соломахину.) Лев Алексеевич, она у нас должна быть где? В Польше или в Венгрии?

С о л о м а х и н. В Болгарии. В четверг выезжает.

Б а т а р ц е в (Мотрошиловой). Ты смотри мне там не загуляй! Мужу-то наготовила обедов на две недели?

М о т р о ш и л о в а. Ничего, в столовку походит!

Б а т а р ц е в (основательно встряхивая руку Комкову). Вот ты, сам бригадир, как думаешь, чего там мудрит Потапов?

К о м к о в (хмуро). Павел Емельянович, у меня от своих дел голова трещит! Вы меня на поликлинику бросили, а там завал тот еще… В общем, я насчет Первого мая не ручаюсь!

Б а т а р ц е в. Ты брось мне. Сегодня опять звонили, я сказал к Первому мая будет! Они – не верим! А я говорю: я туда Комкова перевел, лучшую бригаду каменщиков! Тогда, говорят, другое дело. Понял? Управляющему не верят, а Комкову верят! (Айзатуллину.) Вот так, Исса Сулейманович. Мы с тобой сколько эту премию выбивали, чуть не на коленях стояли в главке, а нам ее швыряют обратно! (Соломахину.) Лев Алексеевич, где Потапов?

Стучат в дверь.

С о л о м а х и н. Да, можно!

Входят  П о т а п о в  и  Т о л я  Ж а р и к о в. Потапов в новом костюме, в белой рубашке, выбритый, наглаженный, при галстуке – в лучшем виде. У Толи на плече яркая спортивная сумка на «молнии», в руке – мотоциклетная каска. Оба усатые. Бросается в глаза, что Толины усы в точности похожи на усы Потапова. Очевидно, это свидетельствует о глубоком Толином уважении к бригадиру…

П о т а п о в (от волнения чересчур громко). Здравствуйте, товарищи! Я – Потапов, если кто не знает. Сразу начнем или можно присесть?

М о т р о ш и л о в а (смотрит на часы). Товарищ Потапов! Вам во сколько было велено явиться?

П о т а п о в. Шлагбаум задержал. Только подъехали – товарняк!

М о т р о ш и л о в а. Товарищ Потапов! Я двадцать четыре года отработала на производстве и ни разу, никуда, ни на одну минуточку не опоздала. Ясно вам?

Потапов промолчал.

Л ю б а е в. Он исправится, Александра Михайловна!

М о т р о ш и л о в а. Вот-вот! Это говорит начальник отдела кадров треста! Потом удивляемся: дисциплина хромает! Как это так? На заседание партийного комитета человек идет! (Батарцеву.) И так у нас всюду, Павел Емельянович!..

С о л о м а х и н. Садитесь, товарищ Потапов.

Потапов отодвигает от стола стул, что поближе, садится. Про Толю он внезапно забыл. Толя толкает его в бок.

П о т а п о в (вскакивая). Прошу прощения! Это – Толя Жариков, так сказать, личный телохранитель и комсорг бригады. Тоже желает присутствовать. Если, конечно, можно.

Теперь все взоры обращены к Толе, который от такого внимания к его персоне сильно покраснел.

С о л о м а х и н. Пускай присутствует. Садись.

Толя долго пристраивает под столом свою сумку, затем усаживается рядом с Потаповым.

Товарищи, из одиннадцати членов партийного комитета у нас сегодня присутствуют семь. Потрясов в отпуске, Савушкин еще в командировке, Петю Дувакина не смогли предупредить – погнал бульдозер в карьер, а связи там до сих пор нет. Хотя Павел Емельянович, если не ошибаюсь, еще два месяца назад распорядился, чтобы она там была. И отсутствует у нас еще… (Оглядывает всех, чтобы вспомнить.)

Л ю б а е в (подсказывает). Сливченко сейчас отпустили.

С о л о м а х и н. Отпущен Сливченко. Товарищи, я пригласил на партком Виктора Николаевича Черникова, начальника стройуправления, в котором трудится бригада Потапова, и прораба Зюбина, которому бригада Потапова подчинена непосредственно… Предлагаю внеочередное заседание парткома считать открытым, Возражений нет? (Передает Мотрошиловой листки бумаги для ведения протокола.) Прошу, Александра Михайловна.

Члены парткома выжидательно смотрят на Потапова. Только-только мы увидели, почувствовали едва, какие это разные люди, – и вдруг они стали одно целое: партком. От него исходит ощущение единства и силы. Потапов молчит.

(Строго.) Ну что, товарищ Потапов, давайте рассказывайте, что у вас там в бригаде стряслось?

П о т а п о в (загадочно). У нас в бригаде, Лев Алексеевич, на днях произошла научно-техническая революция.

Л ю б а е в. О-го!

С о л о м а х и н. И выразилась она, значит, в том, что вы от премии отказались?

П о т а п о в. Так ведь всякая революция от чего-нибудь отказывается, Лев Алексеевич. А иначе, какая же это революция. Баловство одно.

Б а т а р ц е в. Что же вы, понимаете, целых три дня такую важную новость от нас скрывали?

П о т а п о в. Тактический ход, Павел Емельянович! Вы же как руководитель знаете: мало родить хорошую идею, надо еще преподнести, верно? А то разболтаешь, потом сам себя не узнаешь! Пришел бы я сюда – а вы уже все знаете, все обсудили, все решили. Неинтересно. Если б в жизни не было тайн, Павел Емельянович, люди бы давно со скуки поумирали!

К о м к о в. Потапов, давай ближе к делу!

П о т а п о в. А ты, Комков, не подгоняй. Куда скачешь? Тут, кажется, партком, а не ипподром.

С о л о м а х и н. Товарищ Потапов, вы доложите коротко и ясно, почему ваша бригада отказалась от премии?

П о т а п о в (серьезно). А потому, Лев Алексеевич, что эта замечательная премия бьет рабочего по карману! Невыгодно нам получать ее, эту премию!

Б а т а р ц е в. Вот это уже интересно!

С о л о м а х и н. Только пока непонятно.

К о м к о в. Что-то ты, друг, подзагнул. Как это – невыгодно?!

П о т а п о в (поднимается). Объясню. Вот (показал на Толю, который с готовностью привстал) наглядный пример. (Комкову.) Ты знаешь, сколько этот Толя Жариков – третий разряд бетонщика – за год потерял в заработке из-за простоев? Толя, скажи ему.

Т о л я (радостно). Четыре сотни!

П о т а п о в (Толе). А сколько тебе премии начислили?

Т о л я. Полста!

П о т а п о в. Тоже за год. Вот какой баланс получается! Это же смешно! На что ему такая премия? Вы ему дайте сначала те четыреста заработать, а потом уже на них накиньте премию. Тогда другое дело. Тогда это будет премия!

Л ю б а е в (разочарованно). В огороде бузина, а в Киеве дядька: простои, премия…

К о м к о в (морщась). Ничего не понял! Ну, потерял на простоях, так почему же премию не взять? Пятьдесят рублей уже не деньги, что ли? Помешают?

П о т а п о в (как маленькому). А-а-а! То-то и оно! Премия – ведь как понимать ее надо! Как оценку! Нам же она дадена за третье место по соцсоревнованию! Выходит, оценку нам дали «отлично» или, скажем, «хорошо»! И получается: кладет он (показал на Толю) эту премию в карман – значит, он с этой оценкой согласен. Признает ее. А что же он признает? С чем он согласен? С простоями? С тем, что четыре сотни потерял?

А й з а т у л л и н (возмущенно). При чем здесь простои?! Премия-то дана тресту за перевыполнение плана! Премию надо связывать с планом, а вы сюда простои суете! Надо ж разбираться немного! Все-таки бригадир!

П о т а п о в. Одну минуточку! Давайте разберемся, Исса Сулейманович, что такое премия. Премия, между прочим, – это деньги, которые даются человеку сверх основного заработка! Верно?

А й з а т у л л и н. Допустим.

П о т а п о в. Так вот. У вас оклад. Для вас эта премия – премия. А для него (показывает на Толю) – нет. Потому что он сдельщик. У него бетона нет – он в прогаре. Еще чего-то нет – он в прогаре. Для него простои – это как вычет из зарплаты. Недоработал – недозаработал. Он же из-за простоев четыре сотни не добрал до основного заработка! Какая ж это для него премия? Для него это подачка. И насмешка, если хотите знать!..

Б а т а р ц е в. А ведь он правильно рассуждает, Исса Сулейманович! (Соломахину.) Ты понял, Лев Алексеевич, ход его мысли?

Соломахин не отвечает. Даже когда говорят другие, он внимательно смотрит на Потапова.

А й з а т у л л и н. Он неправильно рассуждает! Он недоволен заработком – это ясно. И ясно еще одно – в тридцать третьем управлении, которым руководит уважаемый Виктор Николаевич Черников (язвительный кивок головой в сторону Черникова), он не нашел ответа на свои вопросы. А почему? Почему, минуя своего прямого начальника, Потапов вынужден обращаться в партком треста? Я хотел бы знать, как расценивает этот факт Черников?!

Ч е р н и к о в (холодно). Я нормально расцениваю этот факт. Очевидно, вера в партком у Потапова сильнее, чем вера в меня, и это, по-моему, вполне естественно. Или вы бы хотели, Исса Сулейманович чтобы было наоборот?

У Фроловского, сидевшего с полуприкрытыми глазами и безразличным выражением лица, неожиданно вырвался короткий смешок.

А й з а т у л л и н (слегка смешавшись). Но он все равно рассуждает неправильно! Премия и потери из-за простоев – разные вещи! Они не соприкасаются!

Б а т а р ц е в. Это у тебя в плановом отделе они не соприкасаются. А у него в кармане соприкасаются!

М о т р о ш и л о в а. Вот именно!

Б а т а р ц е в (неодобрительно покосившись на Мотрошилову, всем). Другое дело, что на сегодняшний день я не могу сделать так, чтобы у него простоев не было. (Соломахину.) Понимаешь, Лев Алексеевич?..

Его перебивает телефонный звонок.

С о л о м а х и н (берет трубку). Слушаю. Кого? Потапова?

Потапов вскакивает, идет к телефону.

Нет, нельзя! У нас заседание парткома, товарищ.

Потапов вновь садится.

Б а т а р ц е в (подчеркнуто выждав, пока Потапов усядется на место. Соломахину, продолжая). Понимаешь, Лев Алексеевич, премию я еще могу организовать, а вот работу бесперебойную… (Развел руками.) Тресту на сегодняшний день недопоставлено материалов по одиннадцати позициям! (Потапову, доверительно.) Конечно, кое-какие внутренние резервы имеются, товарищ Потапов. И я попрошу сегодня Виктора Николаевича, мы его специально сюда пригласили, посмотреть внимательно и сделать все возможное, чтобы в вашей бригаде простои сократились до минимума. (Поворачивается к Черникову.) Просто я прошу тебя, Виктор Николаевич, лично прошу – обрати особое внимание на эту бригаду! Дай ей все, что надо! Дай! (Потапову.) Сколько у вас человек?

П о т а п о в. Семнадцать.

Б а т а р ц е в. Я вам скажу, чтобы семнадцать человек рабочего класса единогласно отказались от премии, от живых денег – это о многом говорит! Я имею в виду – о многом хорошем! Значит, там есть дружба, есть авторитет бригадира, есть определенный уровень, между прочим, культуры, образования. И поэтому, Виктор Николаевич, и вы, товарищ Зюбин, давайте с этими людьми работать умно. (Потапову.) Вы член партии?

П о т а п о в. Да.

Б а т а р ц е в. Я прошу вас правильно понять одну вещь. В строительстве в настоящее время происходят крупные, серьезные перемены. И в области планирования, и в области финансирования, и в области снабжения. Но на сегодняшний день процесс этих перемен еще не завершен. И не потому, что кто-то тормозит. Просто масштабы работ в стране огромные, проблемы очень сложные, и они не могут решиться так быстро, как нам с вами хотелось бы. Понимаете?.. Конечно, я могу наказать Черникова, наказать Зюбина. Но я знаю и вы знаете, что они не во всем виноваты. Я знаю, что начальник вашего стройуправления – Виктор Николаевич – делает все, что в его силах! Талантливейший инженер, между прочим.

Черников чуть заметно поморщился.

Он как-то просидел одну ночь над чертежами и утром преподнес тресту тринадцать тысяч рублей чистой прибыли! А вот (показывает на Фроловского) сидит главный диспетчер, Григорий Иванович Фроловский. (Фроловскому.) Проснись, Гриша, я о тебе! (Потапову.) Мы с ним четырнадцать лет неразлучны, стройка за стройкой… Так вот он раньше всех приходит на работу и позже всех уходит с работы. А когда он наконец появляется в своей квартире – за ним следом телефонные звонки! Как рой пчел!.. Я к чему это говорю? Не все зависит от нас. Конечно, вам до этого дела нет, вы пришли работать и хотите работать. (Всем.) Между прочим, должен вам сказать, товарищи, что простои – это прямое нарушение Конституции! Он (показывает на Толю) согласно Конституции обязан и имеет право в течение полных восьми часов работать, то есть в течение полных восьми часов зарабатывать! (Потапову.) И вы правильно делаете, что ставите вопрос жестко. Чем жестче вы будете ставить вопросы, тем лучше будут у нас мозги крутиться!..

В это время раздается треск селектора. Соломахин нажимает на клавишу.

Г о л о с  п о  с е л е к т о р у. Лев Алексеевич! Управляющий не у вас случайно?

Б а т а р ц е в (подходит к селектору). Я слушаю.

Г о л о с  п о  с е л е к т о р у. Здравствуйте, это Стекольникова докладывает! Комиссию встретили, выезжаем на приемку жилья!

Б а т а р ц е в. Без меня справитесь?

Г о л о с  п о  с е л е к т о р у. Да постараемся, Павел Емельянович, но вы же знаете – один корпус у нас под большим вопросом…

Б а т а р ц е в. Екатерина Николаевна, я хочу, чтобы вы помнили одно – в ваших руках квартальный план треста. Так что поработайте, поработайте с комиссией, раз не сумели вовремя поработать на площадке. Все! (Выключает селектор. Всем.) Ну что, товарищи, давайте закругляться?

С о л о м а х и н. Павел Емельянович! По-моему, Потапов еще хочет что-то сказать…

Б а т а р ц е в (недовольно). Не знаю! По-моему, он сказал все. Он сказал: мы молодые, крепкие, здоровые ребята, мы желаем отдавать в полную силу и получать в полную меру! Партком на это также конкретно и четко отвечает… (Мотрошиловой.) Запишите, Александра Михайловна. (Диктует.) «Поручается Виктору Николаевичу Черникову лично разобраться и принять меры к тому, чтобы бригада Потапова больше с простоями не зналась». А премию – они завтра пойдут в кассу и получат. И все! Так, товарищ Потапов?

П о т а п о в. Нет, не так.

Б а т а р ц е в (настороженно). Не понял!

П о т а п о в. Это, конечно, можно – одну или две бригады поставить в особые условия, дать заработать. Только мы сюда не за этим пришли, Павел Емельянович. Мы не крохоборы. Нам вообще непонятно, как при таких огромных простоях – они же по всему тресту! – план оказался перевыполненным? Что это за план такой?

Б а т а р ц е в (сухо). Я слушаю, слушаю.

П о т а п о в. Так я вопрос задал.

Б а т а р ц е в (помолчав). Товарищ Потапов. Я очень не люблю чувствовать себя идиотом, мне уже за пятьдесят. (Соломахину.) Он же прекрасно знает, почему трест перевыполнил план. (Потапову.) Или я ошибаюсь?

П о т а п о в. Допустим, знаю.

Б а т а р ц е в (раздраженно). Знаете или не знаете?

П о т а п о в. Знаю.

Б а т а р ц е в. Что вы знаете?!

П о т а п о в. Я знаю, что в начале года у нас был другой план, который мы не выполнили. А год прошел – и задним числом нам тот план скостили. И пожалуйста, новый план перевыполнен, третье место по соцсоревнованию! Так уж надо было побольше скостить, Павел Емельянович! Дали бы первое место, раз пошло такое «соревнование»!

Б а т а р ц е в (грубо). Что-то, по-моему, вы не в те дебри полезли!..

С о л о м а х и н. Павел Емельянович…

Б а т а р ц е в. Да нет, Лев Алексеевич, я ему не затыкаю рот, боже сохрани! Но я просто уже начинаю разочаровываться в человеке! А мне не хотелось бы! (Потапову.) Вам известно, почему тресту, как вы выразились, план «скостили»?

П о т а п о в. Известно. Была бумага отправлена, что трест не выполнил план исключительно по объективным причинам. Цемента не было, не было труб, не было леса, субподрядчики плохо работали…

Б а т а р ц е в. Правильно! Бы правильно говорите.

П о т а п о в. А вот сейчас, Павел Емельянович, я скажу неправильно. Не потому мы тот первоначальный план не выполнили, что у нас цемента и труб не было. А потому, что на стройке порядка не было! Не было и нету! И никакого места мы не завоевали! Премия эта – липовая. Хапнули тридцать семь тыщ и радуемся – вот мы какие хорошие! (Резче.) А какими, интересно, мы окажемся, когда придется комбинат сдавать? Или, может, уже отменили пуск в этом году?

Наступило неловкое молчание. Айзатуллин торопливо строчит записку. Передает записку Батарцеву, тот прочитал, разорвал.

Л ю б а е в (добродушно). Товарищ Потапов, вы давно на строительстве?

П о т а п о в. С семнадцати лет.

Л ю б а е в. Значит, это не первая ваша стройка?

П о т а п о в. Конечно. Одиннадцатая.

Л ю б а е в. На тех стройках получали премии?

П о т а п о в. Получал.

Л ю б а е в. Не отказывались?

П о т а п о в. Не отказывался.

Л ю б а е в (поглядев на Батарцева и Соломахина, чтобы привлечь их внимание). Так неужели наша стройка хуже тех, где вы раньше работали? А, товарищ Потапов?

П о т а п о в. Хуже не хуже… Мне уже на пенсию скоро – пора уже, чтобы лучше было! А для наглядности я могу нарисовать одну неделю нашей работы. Нарисовать?

Любаев неопределенно пожимает плечами.

П о т а п о в (Айзатуллину). Нарисовать, Исса Сулейманович?

А й з а т у л л и н. Рисуйте, рисуйте…

Б а т а р ц е в (раздраженно). Вы говорите, говорите!

П о т а п о в (спокойно). Хорошо. Возьмем хотя бы прошлую неделю. В понедельник бригада простояла полсмены без бетона. Во вторник бригада простояла полсмены без бетона. В среду бригада простояла полсмены без бетона. А почему? Цемент на стройке есть, щебенки навалом, песка навалом, бетонный завод на ходу! А мы без бетона сидим. Почему?

Л ю б а е в. Очевидно, потому, что мощности бетонного завода не соответствуют еще нашим потребностям.

П о т а п о в. Так вы мне скажите: Потапов, завтра тебе бетона не будет. Я другим делом займусь. Но мне же этого не говорят! Заявки мои принимают! Говорят, жди, будет бетон! (Батарцеву.) И все три дня так, Павел Емельянович. Это что, объективная причина невыполнения плана?

Батарцев молчит.

Берем четверг. Толя, я двери когда искал, в четверг или в пятницу?

Т о л я (вскочив). В четверг!

П о т а п о в. Так вот, в четверг. Надо мне поставить три двери. Заявку подал, написал по форме: какие двери, сколько дверей, куда привезти. А дверей нет. Звоню. А мы, говорят, и не собираемся вам двери возить. Как так? Я же заявку подал! Ну и что – заявка, мы двери вообще не возим. Надо – приезжай сам, ищи свои двери. Еду. А что делать? Есть у меня два петеушника – одного взял, и поехали. Приехали. Павел Емельянович, вы давно были на складе столярки?