Текст книги "Царь Саул"

Автор книги: Валентин Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

2

И снова шёл Добид серой каменистой долиной. Миновав неподвижное море холмов стал подниматься в горы. Он возвращался в родную страну. Спрятаться от Саула у заклятых врагов-пелиштимцев не пришлось. Значит, надо было искать другой выход, раз ангел пообещал ему долгую жизнь. Добид брёл своим путём и раздумывал, как быть дальше.

Впереди высилась гора, обрывистая, горбатая, местами с гривой дикого леса. Сивая, с голубыми прожилками, она тонула в синеве небосклона. Где-то неподалёку находился его милый городок, небогатый, уютный Бет-Лехем. Там жила его семья, и Добид очень беспокоился о её участи. Ведь Саул, не догнав зятя, мог перенести свой гнев на его родных.

Встретил юноша двоих охотников, промышлявших в предгорье с луками и силками. Они уже подстрелили куропатку, вытащили из западни с десяток перепелов и дроздов. Поначалу Добид опасался вступать в откровенный разговор. Однако через час общения с ними убедился в их доброте. Это были люди простодушные и правоверные. Они оказались почти соседями, жителями укреплённого местечка близко от Бет-Лехема. Один даже знал его отца и говорил о нём с большим уважением.

Тогда бывший тысяченачальник рискнул открыть им своё имя, рассказал о немилости царя и просил сообщить об этом отцу. Узнав, кто стоит перед ними с просьбой о помощи, охотники-земляки пришли в восторг. Они уверили его, что найдут почтенного Ешше и передадут ему привет от сына. В их глазах Добид рисовался гораздо большим героем и защитником народа, чем грозный Саул. Оба были молоды, смелы, жизнерадостны и гордились заслугами бетлехемца, прежде всего, как юдеи.

– Эх, господин наш Добид, ты такой доблестный боец и радетель своих людей, что ничем не хуже бесноватого бениаминца из Гибы. А по правде говоря, лучше, – заявил один из них, по имени Хамул. – Не унывай. Раз праведный прозорливец Шомуэл полил на тебя освящённым маслом, всё и пойдёт как по маслу. Сегодня царём Саул, а завтра выберут тебя. Давай-ка, Немуэл, разжигай костёр. Зажарим птиц и угостим нашего Добида ужином. А я сбегаю к ручью, зачерпну воды.

На другой день охотники поспешили в Бет-Лехем. Добид сказал им про труднодоступную Адолламскую пещеру. Там он хотел дождаться родных.

Через двое суток на гребне холма, где пролегала тропа, показались путники в бурнусах и накидках, белых от пыли. Это прибыл весь род Добида: отец, мать, четверо братьев и прочие родственники – мужчины, женщины, подростки. Они осторожно вели ослов, груженных скарбом, продовольствием, кувшинами с водой и вином, корзинами на перекидных ремнях, в которых везли маленьких детей и ягнят. Гнали небольшое стадо коз и овец. Седобородые старики и женщины окружили Добида, прикасаясь к его одежде, целуя его в плечо и в бороду, хотя она едва пробивалась.

Таким образом, он без обсуждений был утверждён шейхом и военным вождём. Два старших брата с рабом-аморреем угнали основные отары рода на дальние неприметные пастбища. Из дома в Бет-Лехеме забрали всё ценное, а двери заколотили.

Разместились частью в пещере, остальные в палатках и шалашах. Женщины шили одежду и готовили пищу. Мужчины сторожили становище, мастерили оружие, охотились неподалёку. Подростки пасли стадо и упражнялись в метании из пращи.

Постепенно к Адолламской пещере стали сходиться все притеснённые судьями, все разорившиеся от нападения пелиштимцев, все должники и огорчённые душой из-за преследований ставленников Саула. Некоторые бежали в поисках вольной жизни и даже из-за потери возлюбленной. Таких добровольных пришельцев накопилось около четырёхсот человек.

Пришёл однажды скорбный измождённый юноша. Он назвал себя Абитаром и рассказал Добиду, как Саул приказал убить его отца Ахимелеха и ещё восемьдесят пять священников-левитов. Спустя некоторое время Абитар узнал, что идумей Доик, посланный царём, вырезал всё население города Номбы, где погибли его мать, сёстры, братья и родственники.

Добид помрачнел. Он сидел перед затухающим костром. Угли в костре рдели, как кровь, и невольно наводили мысли на то, что жестокость Саула может вполне настигнуть и родителей Добида, других домочадцев и близких людей. Надо было принимать решение об их спасении.

   – Да, друг мой, горе твоё понятно и неутешно, – сказал Добид юному левиту Абитару. – Я догадывался в тот день, когда находился в Номбе и разговаривал с твоим отцом, что Доик непременно донесёт Саулу. Мне нужно было предупредить Ахимелеха об этом. Следовало обратить его внимание на опасность. Тогда я сам бежал от смерти из Гибы. Я виновен, друг Абитар, в гибели твоего отца и всех душах дома твоего.

   – Мой отец был человек честный и добрый, но упрямый. Он вряд ли послушал бы тебя, не считая себя виновным перед царём. Он не понимал, что Саулу не нужны доказательства и правдивые основания для удовлетворения своей жестокости. К тому же злой дух терзает царя и требует жертв. Саул стал беззаконным убийцей. Бог не простит ему крови невинных.

   – Садись к костру, – со вздохом предложил юноше Добид опечаленный тяжким известием. – Кто ищет моей души, будет искать и твоей. Не ходи один, останься у меня. Здесь ты в безопасности, пока я и мои люди живы.

3

С восходом солнца Добид назначил сборы и выступил походом в пустынные земли за Ярдоном, подальше от Гибы. Он решился сделать рискованный шаг.

Среди засушливых степей, травянистых холмов и редких поселений дальнего Заиорданья продолжал существование народ мохабитов. В начале своего царствования Саул пресёк дерзкий набег верблюжьих всадников с синей татуировкой на щеках. Он внезапно окружил и уничтожил их лагерь. Мохабиты были частично перебиты, частично рассеяны. Этот подвиг, так же как и другие победы, прославил Саула в глазах всего Эшраэля.

Впоследствии также случались вооружённые столкновения с мохабитами. Затем основные воинские усилия Саула переместились на защиту от нападений пелиштимских князей, чьи войска были очень хорошо вооружены и обучены. Они представляли для Эшраэля более значимую опасность, чем беспорядочные набеги бедуинских племён.

После нескольких дней скитаний, перейдя бурую равнину, иссечённую руслами высохших ручьёв, караван бетлехемцев приблизился к крепости, стоявшей на каменистой возвышенности. Неподалёку стадо одногорбых верблюдов жевало пустынные растения. А дальше, на голубоватых холмах, пёстрыми пятнышками ползали овцы. Это был главный город страны Машшит Мохабитский. Добит остановился перед крепостью. Вместе с отцом и несколькими седобородыми родственниками он смиренно приблизился к древним стенам, склонил голову и, сняв поясной ремень, повесил его на шею. Этим жестом он предавал себя и своих людей в полную волю хозяина.

Окованные потускневшей медью ворота медленно отворились. Появилось пятеро мужчин в ярких полосатых халатах. Белые наголовники держались с помощью войлочных колец, открывая нижнюю часть лица. Из-под наголовников настороженно смотрели чёрные колючие глаза. Позади начальников полукругом выстроились воины с тонкими копьями, луками, сделанными из турьих рогов, и с кривыми кинжалами, заткнутыми за матерчатые пояса.

   – Мир этому городу, владельцу его и всем жителям, – размеренно и негромко произнёс Добид. – Меня зовут Добид из Бет-Лехема. Я бывший тысяченачальник царя Эшраэлева. Сейчас я ищу убежища и защиты.

   – Я слышал о тебе. Ты убил в поединке великана из страны Пелиштим, – сказал один из мужчин в наголовниках. – Если ты спасаешься от Саула, я готов помочь тебе. Саул мой враг. Он приходил сюда и сжёг мои города. Тот, кого преследует Саул, может рассчитывать на моё гостеприимство. Пусть твои родичи ставят палатки. Место для выпаса скота им укажут. А ты войди с отцом и братьями в город. Я приму тебя в своём доме, будь гостем сколько захочешь.

   – Гостеприимство простирается на гостя три дня. После этого оно становится милостыней, а нам нужна только помощь, – вежливо напомнил умный, опытный Ешше.

   – Благодарю тебя за приглашение, – сказал Добид, складывая на груди руки и низко кланяясь. – Пусть отец мой и мать моя побудут здесь, доколе я не узнаю, как бог распорядится мной.

   – Делай, что тебе требуется, – согласился мохабитский царь.

Через три дня Добид простился с родителями. Во главе шестисот мужчин он вернулся к пещере Адолламской.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

В стране Ханаан, в областях колен Эшраэля и других землях, настала пора жатвы. Люди убирали пшеницу, складывали зерно на гумнах. Пришло и время охоты. Многие, убрав хлеб, ходили с луками и стрелами в горные леса. Подрос молодняк в стадах диких коз, оленей, серн. Немало попадалось фазанов и куропаток. Однако охотились с новым серым прибытком и волки. Бродили по лесу медведи: наедались терновника, ежевики, диких яблок и залезали в дупла старых дубов, откуда, не помещаясь в сотах, истекал густыми каплями мёд.

Однажды, после охоты, разгорячённые удачным промыслом – оленихой и парой козлят, люди Добида увидели троих хмурых юдеев, кого-то искавших в этих глухих местах. Охотники спросили, что им нужно. Помявшись опасливо, юдеи признались, что ищут Добида, победителя Галата, убившего десятки тысяч врагов, как поют девушки в Эшраэле.

   – Вам повезло. Мы идём туда, где находится Добид, – объявили обрадованным юдеям охотники.

На поляне у входа в пещеру было поставлено несколько войлочных шатров. Дымились притушенные костры. Кое-где на угольях жарили, нанизав на палочки, мясо лесной дичи. Расхаживали вооружённые люди, то ли собиравшиеся на охоту, то ли готовившиеся к войне.

Из пещеры вышел молодой стройный воин. Он привлёк внимание пришельцев светлыми волосами и золотистой бородкой. Поверх рубахи из грубой шерсти на нём сиял медными бляхами кожаный панцирь. На поясе висел большой меч с массивной рукоятью. Светловолосый воин разговаривал с седоватым пожилым человеком, у которого борода достигала пояса, плащ пестрел цветными заплатами, а на плече держалась ремешком небольшая арфа. Другой собеседник светловолосого был юноша, печальный и бледный.

   – Господин наш, надежда и защитник народа! – со слёзным воплем бросились к Добиду пришедшие в лагерь юдеи. – Пелиштимцы снова напали. Они грабят гумна, забирая зерно. Отгоняют к себе овец и волов. Всех, кто сопротивляется, убивают или надевают на шею петлю раба. Над девушками и женщинами совершают насилие, а над их отцами и мужьями смеются. Сейчас они осадили Кехэль и готовятся к взятию города. Мы пробрались с большим трудом из окружения безбородых. Нас послали искать тебя, доблестный господин, потому что царь Саул нас не защищает.

   – Ну, что ж, силачи ибрим, пора вам себя показать, – сказал Добид своим людям, сочувственно слушавшим плачущих юдеев. – Берите копья, топоры, луки, ножи, пращи – у кого что есть. Идём биться с безбородыми. А вы, кехэльцы, показывайте дорогу. И ты, пророк Гаддиэль с левитом Абитаром, будьте с нами. Молитесь. Ягбе услышит вас скорее, чем нас, грубых воинов.

Юдеи спешили впереди, при спусках переходя на бег. Шестьсот бойцов Добида следовали за ними, разделившись на сотни. Во главе каждой сотни молодой полководец назначил начальника.

Они подоспели вовремя. Враги уже начали штурм беззащитного городка, ударяя с разбега бревном в ветхие ворота. Пуская стрелы в защитников, появлявшихся на стенах, они весело горланили и размахивали оружием. В основном это были молодые пеласги, посланные для приобретения военного опыта, и наёмный разноплеменный сброд, надеявшийся безнаказанно пограбить. Вели себя осаждавшие чрезвычайно беспечно. Они не предполагали для себя никаких неприятностей.

Люди Добида подкрались тихо, как охотники, выслеживающие дичь. Также безмолвно они напали на осаждавших, круша дубинами черепа, пронзая сзади копьями, рубя мечами и топорами.

И только когда захватчики опомнились, сообразив, что их уничтожает неведомый враг, Добид пронзительно закричал высоким голосом:

   – С нами бог наш!

Трубно завопил пророк Гаддиэль, развевая седую длинную бороду и бренча на арфе. Задыхаясь и прерывисто выкрикивая, пророк Гаддиэль пел древнюю боевую песнь:

 
Господь мой, ополчились на меня
Враги мои! Осуди их, бог мой,
Восстань и спаси меня от ярости их!
Восстань во гневе твоём
И подвигнись против неистовства врагов!
Взыщи с них кровь павших,
И не забудь стона угнетённых,
Дай мне победу во славе твоей!
 

Сражение продолжалось жестоко и яростно, но недолго. Первыми дрогнули наёмники пеласгов: евуссеи, арамеи, эшраэлиты из Дана и Шимона. Они начали отступать. А когда ворота открылись и на помощь отряду Добида выбежали вооружённые горожане, враги бросились уносить ноги.

В пылу и сумятице боя Добид случайно высмотрел того бритого татуированного арамея, который отобрал у него при возвращении из Гета хлеб и смоквы. Арамей довольно умело орудовал копьём, прикрываясь лёгким четырёхугольным щитом. Добид метнул короткий дротик, вонзившийся в щит арамея. Затем, схватившись за древко дротика, юноша рванул его книзу и открыл арамея для поражения.

   – Не узнаешь меня? – спросил он наёмника пеласгов. – Вот мы и встретились...

Арамей от неожиданности вытаращил глаза. Его уродливое лицо ещё больше обезобразило выражение суеверного ужаса. Арамей решил, что Добиду покровительствует какой-то злой дух. Бросив щит и копьё, он пытался бежать. Но Добид догнал его, ударив по шее своим железным мечом. Голова арамея отделилась от туловища. Когда обезглавленный упал на живот, его голова оказалась рядом, лицом вверх. Вытаращенные глаза продолжали смотреть с выражением прежнего ужаса, пока не остекленели.

Через несколько мгновений Добиду противостоял другой враг, рослый пелиштимский воин, такой же молодой и белокурый, как он сам. Он направил копьё в грудь Добида. Однако Добид успел уклониться. Подняв с земли щит убитого арамея, он взмахнул мечом. Пелиштимец также выхватил меч. Некоторое время они наносили друг другу сильные удары, сталкивая щиты и примериваясь мечами. От одного из таких ударов щит в руке Добида развалился. Щит был однослойный, кожаный, ненадёжный.

Добид остался незащищённым и невольно попятился под уверенным напором врага. К счастью для Добида, позади пеласга оказался кто-то из его бойцов, который с маху опустил на яйцевидный египетский шлем увесистую дубинку. Пелиштимец зашатался от удара, теряя равновесие, и упал на одно колено.

   – Проси пощады! Может быть, я оставлю тебе жизнь... – тяжело дыша, хрипло проговорил Добид. Он приставил конец меча к горлу белокурого воина.

Пеласг не знал языка противника, но понял смысл сказанного. Покачал головой и насильно улыбнулся. Добид вспомнил, что пеласги, умирая, обязательно улыбаются, если находятся в сознании. Его меч легко вошёл между ключицами побеждённого. Тот захлебнулся кровью и повалился на бок. Добид указал своему бойцу на меч в руке убитого. Деревенский юдей радостно схватил дорогое оружие.

Сопротивление пеласгов иссякло. Они уже не думали одержать верх и заботились только о спасении. Добид со своими людьми не преследовал их. Победители возвратились, обнаружив в стороне большое стадо волов. Очевидно, стадо собрали для угона в страну Пелиштим. Тут же находилось четыре десятка связанных местных жителей. На шеи им были накинуты верёвочные петли, как рабам, приготовленным для продажи. Женщины плакали от радости. Мужчины благословляли освободителей, целовали им руки и бороды.

Кехэльцы плясали у ворот города под удары бубна, под свист и завывание пастушеских дудок. Они восславляли Добида и кричали в яростном веселье слова, ставшие у народа пословицей: «Саул победил тысячи, а Добид десятки тысяч!»

Добид с отрядом бойцов вошёл в город, чтобы полечить раненых, отдохнуть и утолить голод. Убитых горожане снесли к пещерам, в которых хоронили своих покойников. Трупы врагов погрузили на повозки, чтобы, увезя в горы, бросить в ущелье. Над окрестностями Кехэля уже парили, медленно кружа, десятки орлов-стервятников. К ночи, перекликаясь, завыли волки, завизжали дружным хором шакалы.

Поужинав, Добид вышел во двор дома, предоставленного городскими старейшинами.

– Гаддиэль, – обратился он к длиннобородому пророку, – примени своё умение. Постарайся проникнуть в будущее и узнай, можем ли мы остаться здесь надолго. Не предадут ли меня кехэльцы царю Саулу?

Гаддиэль взял в руки походную арфу и стал наигрывать, перебирая жильные струны. По мере того как длилась игра, взгляд его делался безумным. Изо рта пророка начали вырываться будто возникшие в глубине чрева неясные слова и страдальческие звуки. Вдруг он отбросил арфу, схватил бубен и, выстукивая беспокойный ритм, медленно закружился, как волчок, по двору. Вращение это становилось всё более стремительным. Седая борода пророка развевалась, плащ в ярких заплатах надулся, как парус. Наконец Гаддиэль издал протяжный крик и упал ничком.

Добид знал, что трогать его сейчас нельзя. Полежав некоторое время, пророк поднялся. Долго сидел, глядя неподвижно перед собой. Потом он встал, прошёлся, пошатываясь. Подобрал с земли арфу и бубен.

   – Ну что? – шёпотом спросил Добид.

Не отвечая, Гаддиэль устало опустился на соломенную циновку. Жестом попросил налить ему вина из большого кувшина, принесённого хозяином дома. Абитар налил вина в чашу и подал пророку. Тот выпил одним глотком, попросил повторить.

После этого Гаддиэль совершенно успокоился. Важно расправил на груди длинную бороду и взглянул на Добида. Отряхивая свой запылившийся плащ, он сказал равнодушно:

   – Надо уходить в горы. Кехэльцы предадут тебя Саулу.

Добид призадумался. Ему не хотелось верить в неблагодарность эшраэлитов из города Кехэля, ради которых он сражался с пеласгами. Но что-то внутренне убеждало его в том, что пророк прав. Он уже не мог ощущать себя простым человеком. Значит, он должен поступать, как человек избранный, как помазанный и назначенный на царствованье. И руководствоваться при этом не только личной выгодой. Пока же Саул, царь, живёт и властвует, ему не должно противостоять. Пусть бог решит его судьбу, по силе и благоволению своему.

Когда Гаддиэль ушёл из дома, чтобы заночевать в шатре, Добид всё-таки замыслил проверить его ясновидение.

   – Надень ефод, Абитар, – попросил он молодого левита. – Прочитай молитвы. Может быть, бог даст мне знамение своё.

Абитар надел поверх обычной одежды синий священнический ефод. Повернувшись к востоку, раскачиваясь всем туловищем, он сложил руки на груди и произнёс молитву. Добид стоял немного позади него, стараясь повторять то, что бормотал левит. Необычайное чувство охватило его. Нет, он не видел и не слышал ничего чудодейственного. Однако нечто пламенное и сильное одушевляло его, и это «нечто» казалось ему присутствием бога.

   – Боже Эшраэля, вразуми помазанного раба твоего, пошли мне знамение, – шептал Добид, преисполненный священного вдохновения.

Наконец левит кончил читать молитвы и распростёрся на середине двора, охватив голову руками. Добид сделал то же самое. Потом они встали и посмотрели друг на друга.

   – Ты знаешь ответ бога? – спросил Добид.

   – Знаю, – сказал левит. – Но подожди немного, тебе будет знамение.

   – Когда?

Абитар пожал плечами.

   – Ляжем спать, подождём до завтра, – нерешительно предложил Добид.

   – Я не думаю, что мы будем сегодня здесь спать.

Абитар снял ефод, уложил его в свой узел. Он сел, подложив узел под спину.

Заглянул воин, охранявший вход с улицы.

   – Господин, тут какой-то человек хочет тебя видеть, – сказал он. – Мы его обыскали, оружия на нём нет. Впустить?

Добид кивнул, и перед ним явился бедно одетый селянин средних лет. Подол его длинной одежды побелел от пыли, лицо казалось утомлённым.

   – Я пришёл предупредить тебя, – взволнованно проговорил вошедший. Видно было, что он искренне хочет оказаться полезным. – По дороге из Гибы я встретил посла от старейшин Кехэля. Он признался, что послан к царю с вестью о твоей победе и о том, что ты и твои люди находитесь в городе.

   – Почему старейшины Кехэля платят мне неблагодарностью?

   – Они боятся. Если царь узнает, что ты здесь и никто его не известил, он придёт с войском и уничтожит всё население города.

   – Это правда, – раздумчиво согласился Добид. – Пошли, Абитар, собирать людей. Ночевать будем в лесу.

С трудом удалось уговорить воинов. Только вполне уяснив опасность, они согласились покинуть город. Поддерживая и неся на носилках покалеченных в бою, шесть сотен вольных бойцов Добида (сократившееся на тридцать человек) двинулись к горному лесу.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

С резким щёлканьем бичей конная охота на семи колесницах мчалась по широкой равнине. Каждую колесницу легко влекла пара митаннийских коней. Из-под колёс, обитых медью, летели мелкие кремни. Кони храпели и в стремительном беге неутомимо поглощали пространство.

На каждой колеснице находился возничий, оруженосец, приготовивший острое копьё с надёжным древком, и хозяин колесницы, стрелявший из боевого египетского лука. Чтобы растянуть такой лук, требовалась большая сила. На колесницах были Саул с Бецером, Янахан с Абиро, другие царевичи, Абенир, Адриэль и Ард.

Уже догнали и насквозь пробили стрелой легконогую газель с изогнутыми рожками. Ранили и поймали ремённой петлёй дикого осла-онагра, который бил острыми копытами и кусался, как хищник, пока ему не перерезали горло.

В небольшой, заросшей тамариском и тростником низине раздалось грозное рыкание льва. Слышно было, что львов там пряталось несколько.

Когда колесницы приблизились, из густых зарослей выступил могучий силуэт черногривого зверя. Огромный лев, издавая звуки, похожие на раскаты грома, злобно смотрел на охотников жёлто-зелёными мерцающими глазами. На расстоянии от него появились, изгибаясь желтоватыми телами, две львицы, оскалившие клыки и возбуждённо постукивающие о землю упругими хвостами.

Не сбавляя скорости, колесница Янахана приблизилась к львиной семье. Распалённый жестоким воодушевлением, царевич натянул тетиву лука, и стрела со свистом впилась в бок зверя. С жутким рёвом лев совершил огромный прыжок и упал на круп одной из лошадей Янахана, терзая её когтями. Вторая лошадь встала на дыбы. Упряжь спуталась, колесница повалилась на бок. Люди едва успели с неё соскочить.

Вытащив меч, Янахан поспешил спасать свою лошадь. Но тут гибкая львица скользнула к нему и нанесла удар когтистой лапой. Царевич кубарем полетел на землю. Смуглый смельчак Абиро с копьём наперевес приступил к львице. Она попятилась, шипя и рыча.

Тут же стрелы от других колесниц вонзились в её тело. Корчась от страданий, львица взметнулась с земли и напоролась на острие копья в руках Абиро. Тем временем лев дотянулся до возничего и одним ударом сломал ему позвоночник. Несчастный умирал с пронзительным воплем.

Саул вырвал из рук Бецера копьё. Соскочив на ходу, он побежал к черногривому льву. Зверь высоко подпрыгнул и кинулся на Саула.

Широко расставив ноги и выставив копьё, царь принял страшный напор зверя. Железное острие глубоко вошло в брюхо. Лев отчаянно бил лапами по воздуху, пытаясь добраться до Саула. Могучие мускулы царя вздулись буграми. Пот струился по лицу, стиснутые зубы скрипели от напряжения.

На помощь бросились Абенир и Бецер.

   – Нет! – бешеным криком остановил их Саул. – Я сам!

Ещё несколько исступлённых усилий, и острие копья достигло сердца. Лев повалился, в судорогах царапая землю когтями. Из его широко разинутой пасти хлынула кровавая пена, изверглись предсмертный хрип и зловоние.

Погибла и львица от копья Абиро. Вторая львица, сделав попытку броситься на лошадей Адриэля, остановилась и попыталась бежать.

Адриэль пустил ей вслед стрелу, впившуюся в заднюю лапу. Волоча её, львица повернула морду с оскаленной пастью к людям. Сопротивление её было бесполезным. Адриэль и Ард с оруженосцами быстро добили зверя копьями и окованной медью булавой.

Охотники торжествовали победу над хищниками. Все искренне восхваляли силу и отвагу царя, убившего без посторонней помощи огромного льва.

   – Царская добыча! – воскликнул Адриэль, рассматривая убитое животное. – Слава твоей могучей и верной руке, господин наш! Только неотразимое владение копьём могло свалить такое чудовище...

   – А если бы копьё сломалось? – Нисколько не боясь рассердить Саула, Абенир с неудовольствием глядел на него. – Подвергать риску жизнь ради забавы... Не для этого дана власть. А вы? Почему не подоспели вовремя? – обрушился он на оруженосцев. – Струсили, паршивые овцы?

   – Царь не пожелал нашей помощи, – обиделся Бецер.

   – Не ругай их, – усмехаясь и с трудом переводя дух, сказал Саул. – Должен я был проверить, сильно ли постарел и насколько ослабли мои мышцы...

   – Твоей силы, отец, хватит на троих. Да и мы у тебя удальцы, – не без простодушной хвастливости заявил царевич Аминадаб.

Младший сын Саула Малхиша радостно улыбался, глядя на отца с любовью. Подошёл прихрамывая Янахан. От удара львицы у него вздулся и посинел бок – к счастью, рёбра оказались целы. Янахан вытирал исцарапанное лицо и с благодарностью кивал своему верному Абиро.

   – Если бы не ты, мне бы конец, – сказал он прямо.

   – Слава Ягбе, я успел тебе помочь... – Абиро хоть и смутился, однако был очень польщён похвалой царевича.

   – Эх, бедняга Хефер, – огорчённо говорил Янахан, жалея погибшего возничего. – Вот не повезло...

   – Ну, Янахан, – вмешался Адриэль, – что грустить о Хефере... Каждому в жизни приготовлено своё... Зато доблесть царя нашего достойна величайшей хвалы!

Из-за холма показались четыре верблюда. Они бежали, переваливаясь, неторопливой иноходью. На каждом сидел погонщик, а с боков на ремнях висели сумы и корзины. Верблюды везли за колесницами охотников еду, воду и вино в мехах. Опустив верблюдов на колени, слуги стали разбивать палатки, запалили костры из привезённых дров. Начали готовить ужин.

   – Сдерите львиные шкуры, пока они не завоняли, – приказал Абенир оруженосцам.

Посреди заросшей кустами низины было небольшое озерцо с зеленоватой водой. Здесь и расположились. Плескались, смывая пот и усталость. Перевязали раны и царапины Янахану. Напоили лошадей, подвесили каждой по торбе с ячменём. Отнесли в сторону и накрыли плащом погибшего возничего.

Одну лошадь пришлось убить, настолько она была истерзана когтями льва. Слуги сняли шкуры с предыдущей добычи. Мясо газели и онагра разрубили и нанизали на острые прутья. Это готовилось для царя с царевичами, царского брата и зятя. Что-то досталось и оруженосцам. Возничие и слуги удовольствовались мясом лошади.

Из корзин вынули хлеб, финики и чеснок. Серебряные и деревянные чаши наполнили вином из мехов. Начался безудержно-жадный, грубый пир удачливых и сильных мужчин. Привольный пир у красных костров, под золотым от вечерней зари, быстро меркнущим небом.

Когда насыщение и беседа были в разгаре, послышалось понукание и шум. С холма к низине скатилась запряжённая крепким мулом повозка. В ней сидели два человека.

   – Что-то случилось дома. Эй, что за новости вы принесли? – спросил Абенир, узнав своих соглядатаев.

   – Господин, нас послал твой отец, почтенный Нир, – торопливо заговорили они. – Это важно.

   – Вот наш царь, – сказал Абенир. – Говорите.

   – Нам приказано сообщить, – кланяясь царю и знатному обществу, продолжали приехавшие. – Сегодня прибыл человек из города Кехэля. На них напали пелиштимцы. Дело кончилось бы плохо, если бы не Добид...

   – Добид? – нахмурившись, повторил царь. – Откуда он взялся?

   – Добид пришёл с гор. Он привёл большой отряд и разогнал безбородых. Многих перебил, других преследовал по пятам. Добид вернул угнанные стада и пленных кехэльцев. Они его благодарили и восславляли.

   – Где он сейчас? – Приподнявшись, Саул впился угрюмым взглядом в лица гонцов.

   – Остался со своими воинами в городе.

   – Будь проклят злоумышленник и изменник! – злобно воскликнул царь. Он отбросил чашу, облив вином сидевшего напротив Янахана. – Запрягайте коней. Мы возвращаемся в Гибу. Собираем войско и идём в Кехэль на Добида.

   – Приближается ночь, отец, – неуверенно проговорил Янахан. – В темноте трудно будет возвращаться.

   – Скоро взойдёт луна. Сейчас, в месяц жатвы, яркие луны. А ты, Янахан, по-прежнему заботишься о своём дружке? Я вижу, ты очень опечалился, что я тороплюсь настигнуть его в Кехэле. Не беспокойся, дорогой сынок. Я всё равно поймаю того, кто угрожает моему царствованью. Я убью Добида при первой возможности, клянусь священным именем единого бога.

   – Запрягать лошадей! – крикнул возничим Абенир. – Мы скачем в Гибу. Быстрее, или я выколочу из вас пыль кнутом.

Возничие и слуги бросились исполнять приказание. Саул встал и, затягивая на себе ремень с мечом, направился к своей колеснице.