Текст книги "Звездные крылья"

Автор книги: Вадим Собко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Танковый полк продвигался все дальше на запад. Дни шли за днями, месяцы за месяцами. Сергей Король почти не выходил из боя за это время. Правда, иногда случались короткие передышки, когда войска стояли в обороне. Тогда удавалось немного отдохнуть, привести в порядок себя и свою технику.

Все яснее очерчивались контуры будущей победы, все ближе подходила Красная Армия к Германии. И чем ближе казалась победа, тем чаще мечтали в беседах между собой Король и Орленко.

Это были мечты инженеров, которые уже истосковались по настоящей творческой работе, которым хочется строить и изобретать, видеть, как твоя мысль, твоя идея воплощается в металл.

Они часто вспоминали дни, когда вместе работали над компрессором для Ганны. Что она делает сейчас, Ганна Ланко? Наверное, за то время, что Король и Орленко шли страдной дорогой войны, она успела открыть необычайные вещи.

Росовский всегда привозил самые свежие новости. Это были новости не только армейского характера. Росовский знал досконально все, что творится в Киеве. Король уже не спрашивал, откуда у его друга подобные сведения…

Особенно приятно было услышать, что институт стратосферы уже вернулся в Киев и расположился на своих старых местах.

– Вот так и мы с вами когда-нибудь вернемся и станем на свои места, – возбужденно говорил Король. – Только должен я вам сказать – места уже будут не те, и мы уже будем не те. Война для всех вас оказалась большой школой, школой мужества, испытания товарищеских отношений, настоящей дружбы. И все люди в Союзе так же изменились.

Он говорил это убежденно, с глубоким сердечным волнением. Он понимал, что вся страна поднялась на высшую ступень. Было приятно сознавать, что и ты не отстаешь от народа.

В Польше, недалеко от Варшавы, сидели они в маленьком блиндаже на плацдарме за Вислой, Всем было ясно, что скоро, очень скоро начнется новое большое наступление, что будет оно стремительным и победоносным и приведет к самому сердцу Германии, в самое логово зверя.

В ночь под Новый год товарищи подняли кружки за Советскую Армию и пожелали всей стране счастья в новом, сорок пятом году,

И в этот же час в Киеве в институте стратосферы, за длинным столом, накрытым белоснежной скатертью, поднялся Валенс и почти слово в слово повторил тост Короля.

Это наступил сорок пятый год, год великой победы.

После ужина Крайнев и Валенс долго сидели вдвоем, мысленно подводя итоги прошедшего года, Что ж, они были не плохи, эти итоги! Все яснее становились пути к полному овладению реактивной техникой.

Невольно Крайнев подумал о том, что наши войска приближаются к Германии и случай поможет ему когда-нибудь побывать в бетонной тюрьме, где пришлось провести столько времени. Ему очень хотелось бы повидать Людвига фон Дорна… Им есть о чем поговорить…

Крайнев вспомнил сообщение о самолетах-снарядах, которыми немцы пытались разрушить Лондон. Видимо, они были сделаны Людвигом Дорном. Это говорило о том, как напряженно работали немцы над реактивной техникой, и в то же время показывало их слабость в этой технике. Ведь даже при том интересе, какой проявляли немцы к новым моделям истребителей, у них нигде, ни на одном участке фронта не появилось реактивного самолета. Значит, они еще не решили проблему реактивного самолетостроения. Значит, Крайнев выиграл у немцев эту большую и напряженную, никому не видимую техническую войну.

И в то время, когда в зале института продолжались танцы и люди праздновали встречу Нового года, Крайнев с Валенсом разговаривали и думали о прошлом, намечали планы на будущее.

Неожиданно постучали, Валенс не успел и рта раскрыть, как дверь распахнулась и три женщины появились на пороге кабинета: Марина, Ганна и Валя, веселые, возбужденные танцами, заявили, что нечестно удирать, бросать товарищей в такой вечер.

Валенс и Крайнев поднялись им навстречу. Было приятно в эту минуту увидеть давних своих подруг, с которыми связано почти каждое событие в жизни, вся работа, волнения и успехи, радости и разочарования.

Крайнев принес вина. Они разлили его в высокие бокалы и подняли тост за тех, кого сейчас не было с ними, за тех, кто в блиндажах, в холодных промерзших окопах готовился к великому наступлению на Германию.

Крайнев выпил вино и вдруг почувствовал, что за эти годы верные, подлинные друзья появились вокруг. Верные в беде и в счастье, непоколебимые, честные. Он сказал об этом – и все удивились, насколько совпали их мысли. Ведь именно такое чувство появилось у каждого из них.

В институте стратосферы еще играла музыка и девушки неутомимо танцевали, а в блиндаже, отрытом на Мангу– шовском плацдарме недалеко от Варшавы, давно наступила тишина. Уснул Сергей Король, накрывшись одним одеялом с Орленко, потому что второе они отдали гостю. Они спали сладко, как спят дети или солдаты, давно привыкшие к боям.

Однако в ту ночь им выспаться не пришлось. Прибежал посыльный, разбудил Короля, протянул пакет.

– Вот и на завтра боевой приказ, – сказал Король, развернув пакет.

Полк Сергея Короля должен был поддержать пехотную дивизию. Это наши войска прощупывали оборону немцев перед большим наступлением.

И в первый день сорок пятого года Сергей Король вел бой, расширяя Мангушовский плацдарм. Медленно начиналось генеральное наступление.

А через десяток дней был отдан приказ и артиллерия заговорила полным голосом. Содрогались завислянские леса, и Король, уже не оглядываясь, повел свой полк в наступление.

Он врезался все глубже и глубже в немецкую оборону, пока она не лопнула; танки покатились с грохотом и ревом в тыл немцам, сметая все на своем пути.

Король далеко оторвался от пехотных частей. Он держал связь только по радио да еще через Росовского, который время от времени прилетал к нему.

Всем было ясно, что немецкие фашисты стоят на краю бездны и нужно их туда столкнуть.

Странное чувство охватило Короля, когда его танки перешли границу Германии. Под стальными гусеницами скрипела скованная морозом земля, которую ненавидели миллионы советских людей, к которой мечтали добраться, чтобы уничтожить гитлеровскую нечисть. Теперь нужно только добить зверя, сделать это как можно скорее и малой кровью.

И когда до Одера было уже совсем недалеко и Король был уверен, что плацдарм удастся удержать, он неожиданно получил приказ повернуть круто на север.

Ничего не понимая, Сергей только руками развел. Он готов был заподозрить ошибку, но прилетел Росовский и все прояснилось.

В нескольких километрах от дороги, по которой двигался полк Короля, находилась та самая бетонная тюрьма с аэродромом, где когда-то держали Юрия Крайнева. Она была превращена теперь в огромную лабораторию специального назначения.

Танки пошли на север. И не прошло и нескольких часов, как высокая бетонная стена выросла перед ними.

* * *

На своем виллисе Король дважды объехал это огромное бетонное сооружение, но нигде не нашел ни малейшего намека на ворота или какой-нибудь вход. Бетон всюду был одинаково крепок. Стена тянулась на большое расстояние: каждая сторона квадрата занимала около четырех километров.

Асфальтированная дорога шла вдоль всего сооружения. Свежих следов машин на ней не было. Очевидно, в эту тюрьму вел откуда-то подземный ход, либо доступ в нее был только с воздуха. Вокруг шумели зимние, заснеженные леса, и ни одного селения не было видно поблизости.

Мертвая тишина стояла за высокой стеной. Казалось, внутри нет ничего живого. Однако Король был приучен к неожиданностям войны, и не верил в эту тишину. Потому он и ждал прилета Росовского, чтобы произвести разведку и потом уже решить, как действовать дальше.

Легкий У-2 появился точно в назначенное время. Он летел низко, почти касаясь верхушек деревьев, и сел прямо на асфальтовое шоссе. Росовский выскочил из кабины и поспешил к Королю. Он передал пакет с приказом, а сам стал готовиться к полету.

– Погоди, куда ты? – остановил его Король. – У меня к тебе большая просьба.

– Как раз твою просьбу я и собираюсь выполнить, – засмеялся Росовский. – Сейчас я посмотрю, что там на этом аэродроме делается.

Росовский поднялся в воздух, и широкое поле аэродрома за бетонной стеной предстало перед его взором. Вначале Росовский летел осторожно, ежеминутно готовый свернуть и сесть прямо на шоссе, как только появится малейшая опасность, но потом осмелел, поднялся выше и стал осматривать аэродром.

Огромная площадь была безлюдной. Несколько самолетов стояло в разных углах под стеной. Возле них тоже не было ни живой души. Росовский долго кружил над большим домом странной архитектуры, стараясь все как следует рассмотреть.

Сделав несколько кругов над аэродромом, он вернулся в расположение танкового полка. Король ждал его с нетерпением. Выслушав доклад Росовского, Король не поверил в полное отсутствие людей на аэродроме. Враг мог замаскироваться так, что его не увидишь с воздуха. Могли быть всякие неожиданности. Король решил действовать очень осторожно.

Он вызвал Орленко и поручил взорвать сто – сто пятьдесят метров стены. В образовавшийся пролом должны были стремглав ринуться танки и уничтожить все, что могло оказать сопротивление. Орленко горячо взялся за дело, но запаса взрывчатки, нужного для такой операции, в полку не было. Пришлось ехать назад, туда, где оставались полковые тылы. Король согласился на это неохотно. Ему хотелось скорее выполнить приказ командования. Но выбора не было. Орленко выехал в тылы, Росовский вылетел в штаб армии, а Король со своими танкистами остался в лесу перед бетонированной стеной.

Танкисты предложили было разбить стену снарядами, но Король запретил: по данным Росовского, стена была больше чем в метр толщины, нечего и думать пробить ее снарядами. Оставалось одно – ждать.

В тот день, когда Король сообщил командованию, что достиг указанного аэродрома, Валенс получил распоряжение немедленно выслать Крайнева и еще кого-нибудь из институтских специалистов в Германию, в штаб армии, где находился полк Короля.

Это и была та телеграмма, которую принес на аэродром адъютант директора института. Когда Крайнев прочитал телеграмму, то с трудом сдержал свою радость.

– Адам Александрович, – сказал он взволнованно, – ты понимаешь, куда меня вызывают? Как раз туда, где я сидел! Мне снова доведется побывать в моей тюрьме. А может, и Дорна удастся увидеть.

– Ну, в этом я сомневаюсь. Он уже, наверное, давным-давно удрал на запад Германии, чтобы не попасть нам в руки.

– Да, это возможно. А как бы мне хотелось с ним встретиться!

– Встретитесь вы или не встретитесь, а вылетать надо немедленно. Кто с тобой полетит?

Крайнев задумался.

– Ганна обязательно, как специалист по взрывчатым веществам. Думаю, надо взять Матяша и Марину.

– Всего-навсего?

– А зачем мне больше? Там, правда, грандиозная лаборатория и, наверное, много интересного, но я не вижу оснований отрывать от работы еще кого-нибудь. С теми, кого я назвал, можно горы перевернуть, что бы там немцы не изобрели.

– Я, правда, не думаю, чтобы там были какие-то горы.

– Я тоже не думаю. Поэтому мне достаточно трех товарищей.

Через час самолет института стратосферы поднялся в воздух. Вначале он летел один, но недалеко от границы Польши его встретили истребители и охраняли в полете до самого места назначения.

С нетерпением смотрел на землю Юрий Крайнев. Вот она приближается – минута, о которой мечтал долгие месяцы в тюрьме, о которой так часто говорил друзьям.

Крайнев вспомнил Марка Волоха и свою клятву над его могилой. Сейчас эта клятва больше чем когда-либо близка к выполнению.

Марина и Ганна, зная историю Крайнева, связанную с этим местом, с большим интересом смотрели вниз. Кроме того, по поступившим в институт сведениям они знали, что в этих лабораториях сосредоточены все исследовательские работы по реактивному самолетостроению. Их заинтересованность возрастала с каждым километром пути.

К аэродрому, расположенному недалеко от штаба армии, они прилетели под вечер. Их сразу же посадили в машину, чтобы ехать дальше. В расположение танкового полка Короля они прибыли еще до сумерек.

По дороге, уже недалеко от полка, они нагнали. Орленко, который возвращался к Королю в сопровождении нескольких машин с толом. После первых же слов приветствий Орленко объявил, что везет тол, чтобы «подорвать ту проклятую стену», и все заторопились.

Крайнев с товарищами остался у Короля, а Орленко с саперами приступил к работе. Солнце уже садилось. Друзья сидели в наспех вырытой землянке и неторопливо беседовали.

– Никогда не думал, – говорил Король, – что наша встреча произойдет здесь. Завтра еще Росовский прилетит. Он институт стратосферы каждый день вспоминает.

Марина вспыхнула от смущения, поднялась и быстро вышла из землянки. Оставшиеся обменялись понимающими улыбками, но промолчали.

Принесли ужин. Угощая гостей и поддерживая беседу, Король все время прислушивался к тому, что происходило в лесу и вокруг землянки. И в то мгновение, когда он поднес ко рту маленький стаканчик с водкой, над лесом послышалось гудение самолета. Король так и застыл с пластмассовым стаканчиком в руке.

Крайнев выбежал из землянки, за ним вышли остальные. Гудение все приближалось, и, наконец, большой транспортный самолет, пролетев низко над деревьями, опустился на аэродром за стеной. Отчетливо были видны черные кресты на его крыльях.

– Что за чудеса? – удивился Крайнев. – Кто ж это мог решиться лететь на этот аэродром?

– Наверное, по ошибке, – ухмыльнулся Король. – Здесь для немцев создалась очень сложная ситуация. Они могут не знать – есть ли наши части в этом районе. Может быть, они думают, что мы еще за сто километров отсюда. Все перепуталось. Но птичку эту мне бы очень хотелось взять. Что там Орленко копается?

Но ждать Орленко не пришлось. Он прибежал радостный, возбужденный и доложил, что все готово. Ждут, мол, только команды. Мины уже заложены. Одного слова достаточно, чтобы сто пятьдесят метров стены взлетело на воздух.

Король задумался, потом позвал командира танковой роты лейтенанта Дороша и приказал вывести свои танки и стать с заведенными моторами против места, где произойдет взрыв. Как только пройдет первая взрывная волна, ринуться на аэродром и в первую очередь таранить все самолеты, какие там есть, чтобы они не могли взлететь.

Лейтенант козырнул. И сразу же его танки вышли на место, указанное Орленко.

С замиранием сердца ждал Крайнев последнего приказа.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Извилистый жизненный путь выпал на долю Людвига фон Дорна после того, как Юрий Крайнев совершил побег из его крепости. Страшный гнев Германа Геринга – главнокомандующего воздушными силами фашистской Германии – обрушился на его голову. Только широкие связи Дорна спасли его от суда. О большой и почетной карьере не приходилось и мечтать.

К тому же ему пришлось пережить еще один непоправимый удар – тяжело заболела Мэй. Ее пришлось отправить в психиатрическую лечебницу, врачи не видели ни малейшей надежды на выздоровление. «Наследственность», – качали они головами на все вопросы Дорна.

Итак, Мэй, единственная надежда и последняя отрада Дорна, ушла из его жизни. Теперь он остался один на свете.

Дорн по-прежнему был начальником лаборатории реактивных самолетов. Теперь там работало много людей, и секретность почти была снята. Так было до той минуты, пока не началась война. Тогда лаборатория стала вновь секретной. Сразу же в ней начали изготовлять самолеты-снаряды.

На этой работе Людвиг фон Дорн очень хорошо проявил себя, и ему перестали напоминать о бегстве Крайнева.

В первый год войны с Советским Союзом, когда немецкие фашисты еще наступали, Дорн очутился в Киеве. Ему было приказано организовать работу с теми сотрудниками института, которые остались в Киеве.

Работа эта не смогла развернуться, потому что началось наступление Красной Армии и Дорну пришлось спасаться бегством.

Таким образом он очутился опять на старом месте, в своей бетонированной лаборатории. Работать здесь стало беспокойно, аэродром часто использовали для посторонних нужд, что мешало исследовательской работе.

Началось наступление на Англию с помощью самолетов-снарядов.

Людвиг фон Дорн получил железный крест.

Вскоре после этого радостного события, когда казалось, что карьера фон Дорна быстро идет вверх, пришел приказ эвакуировать лабораторию на запад.

Прочитав приказ, Доры понял, что с войной скоро будет покончено. Надо было спасать свою шкуру.

Он очень добросовестно выполнил приказ об эвакуации лабораторий. В первую очередь вывез и спрятал все ценные вещи. Дорн понимал, что дело идет к концу, и заботился только о собственной шкуре. Сотрудников своих он отпустил, чтобы никто не видел, как он расхищает лабораторию. Хорошо понимая, что начальство останется начальством недолго, он с чистым сердцем доложил об эвакуации лаборатории.

И в такое-то время, как луч солнца, в мрачной жизни Людвига Дорна появился шведский инженер Генри Кервуд. Он приехал, даже не подумав о том, чтобы изменить английскую свою фамилию на какую-нибудь другую, более похожую на шведскую. Он просто выписал себе новый паспорт, где была изменена только национальность и подданство, и, никого не опасаясь, отправился в Германию.

У Кервуда на это были все основания. В гитлеровской столице уже начался разлад, и никому не было никакого дела до какого-то там американца или англичанина, который открыто, никого не боясь, разыскивает Людвига Дорна «по личному делу» и называет себя для отвода глаз шведом.

Людвига Дорна Кервуд нашел довольно быстро, и барон бог знает как обрадовался возможности продать все чертежи. О цене договорились сразу. Никогда в жизни даже мечтать не мог Дорн о подобных заработках.

Забрать инженеров из числа бывших сотрудников Дорна было труднее, но и тут повезло – все адреса нашлись в записных книжках, оставалось только разослать письма.

В бывшую лабораторию, где хранились все материалы, Дорну уже не хотелось ехать. Он предпочитал, чтобы Кервуд сам отправился туда и взял бы все, что ему нужно, но американец даже и слушать не хотел.

– Мы поедем вместе, – безапелляционно заявил он, и барону не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Они решили вылететь немедленно. Но, стремясь в последнее время не попадаться на глаза озабоченному начальству, Дорн потерял правильную ориентацию в обстановке и времени. Кроме того, гитлеровское командование не решалось объявить в газетах, насколько прошли в глубь страны советские войска. Думая таким образом, что он летит в совершенно безопасное место, Дорн прилетел на свой аэродром тогда, когда танковый полк Короля уже стоял под стенами.

Пилот приземлил самолет как всегда уверенно, недалеко от здания лаборатории. Дорн вышел первым, помог выйти Кервуду, несколько техников и инженеров, которые должны были помочь Кервуду, также вышли на асфальт аэродрома. Не теряя времени, они принялись за работу. Дорн отдал приказы и вошел в дом. Повернул выключатель. Электрический свет залил коридор. Дорн горестно вздохнул, проходя мимо комнаты, где прежде жила Мэй, и вошел в химическую лабораторию.

Он долго возился у тяжелого сейфа, пока, наконец, отпер его и достал оттуда небольшую, из прозрачного стекла посудину с темным, сизоватого оттенка порошком. Минуту смотрел на нее, потом медленно прошел в свой кабинет.

Большой орел, вырезанный из дерева, распластал на потолке свои мощные крылья. Все было по-прежнему.

Дорн поглядел в окно. Медленно опускалось солнце. Сумерки постепенно сгущались над аэродромом. Злобно искривив губы, Дорн поставил свою посудину на окно и, не оглядываясь, вышел из кабинета.

Голос Кервуда послышался в коридоре. Инженер был вполне доволен. Конечно, никаких особенных новостей тут нет, но задача, возложенная на него, выполнена полностью.

Пилот доложил об окончании погрузки. Дорн увидел фигуру Кервуда на аэродроме и заторопился. Он вышел на асфальт аэродрома и вдруг услышал какой-то гул. Остановился, прислушиваясь, и замер на месте.

Поднятая страшной силой взрыва толщенная бетонная стена на его глазах выгнулась и распалась на мелкие обломки. И не успел еще разойтись дым, не успела еще взрывная волна пройти над головой Дорна, как пять танков ворвались на аэродром и помчались по асфальту к самолетам, разбросанным в разных углах. Крайний танк на полном ходу ударил по хвостовому оперенью самолета Дорна. Немец понял, что никогда уже ему не взлететь с этого аэродрома.

Вслед за первыми пришли новые танки, их невозможно было счесть, так их оказалось много.

Людвиг фон Дорн вернулся в свой кабинет, но на сей раз уже под конвоем танкистов. Все произошло так стремительно, что он и опомниться не успел, как попал в плен к советским войскам. Он услышал, как чей-то властный голос приказал провести его в кабинет, и смертельно испугался, увидя за своим столом, в своем кресле Юрия Крайнева. Здесь было несколько офицеров-танкистов и две женщины, сидевшие рядом с Крайневым. Чего им тут надо – Дорн никак не мог понять.

Танкисты, которые привели Дорна, откозыряли и вышли. Крайнев несколько минут молча со спокойной улыбкой смотрел на Дорна.

– Рекомендую, товарищи, – наконец произнес он. – Мой старый знакомый Людвиг фон Дорн. Когда-то он довольно долго продержал меня в этой тюрьме. Как же вы сейчас очутились здесь?

Дорн уже овладел собой. Несмотря на то, что колени его дрожали от страха, он сумел объяснить свою ошибку.

– Так, – вновь улыбнулся Крайнев. – Ну, а что же изготовлялось в вашей лаборатории? Наверное, ваши ФАУ-2? Или вы успели открыть что-нибудь более интересное? Как старому знакомому покажите мне вашу лабораторию, Дорн. Я ее еще не забыл, смею вас уверить.

От последних слов мороз прошел по коже Дорна.

Вдруг неожиданно привели в кабинет инженера Кервуда. Увидя американца, Крайнев оторопел.

– Да здесь, оказывается, знакомых больше, чем мы думали, – воскликнул он. – Как вы сюда попали, мистер Кервуд?

– Меня взяли в плен, – не моргнув глазом, соврал американец. – Надеюсь с вашей помощью быстрее попасть домой. Прошу вас немедленно отправить меня в Москву. В наше посольство.

– В Москву мы вас, конечно, отправим, – засмеялся Крайнев, прекрасно понимая, каким образом и именно в такой момент очутился здесь Кервуд. – Но на сей раз, очевидно, не в посольство.

– Что вы этим хотите сказать? – возмутился инженер.

– Ничего, просто тут запахло жареным, и вы, не теряя времени, прилетели сюда. Быть может, Людвиг фон Дорн поможет нам в этом разобраться?

Дорн отлично понимал, что все его планы рухнули и рассчитывать на американские деньги более чем наивно. Поэтому ответил с готовностью:

– Помогу, конечно, помогу!

– Вот видите, – продолжал Крайнев, – так потихоньку, не спеша, мы и разузнаем, кто и для чего вас посылает, Генри Кервуд. Кстати, у вас есть документы?

– У меня их отобрали, – мрачно ответил Кервуд.

– Вот они, товарищ Крайнев! – заместитель Короля протягивал паспорт Кервуда.

– Вот видите, теперь вы швед, – еще веселее заметил Крайнев. – Все и выяснилось. В какое же посольство прикажете вас послать?

Кервуд не ответил. Будущее не сулило ему ничего, кроме больших неприятностей. Плохо же ему придется, если узнают, с какой целью послал его в Германию Старк. А узнать могут, ох, могут!

– Я думаю, нам следует тут все хорошенько осмотреть, – предложил Крайнев.

– Я охотно покажу вам лабораторию, – с напускным спокойствием сказал Дорн.

Они пошли по длинным коридорам. Крайнев прямо спросил Дорна, как далеко зашли немцы в технике реактивного самолетостроения.

– Кое-чего достигли, – ответил немец, – но люди на наших самолетах в воздух еще не поднимались. Мы уделяли основное внимание самолетам-снарядам. Фюрер считал, что реактивными самолетами мы успеем заняться и после победы. Нам нужно было оружие, которое может дать эффект сегодня, а не в будущем. Однако, параллельно мы поставили опыты и конструировали реактивные самолеты. В этих шкафах лежат чертежи. Они теперь ваши. Ознакомьтесь с ними… если сможете…

Король вдруг насторожился:

– Как вы думаете, товарищ Крайнев, что могут означать его последние слова?

– Ничего особенного, – вместо Крайнева ответил Дорн. – Я глубоко убежден, что никому из вас живым отсюда не выйти. Слишком далеко вы оторвались от своих войск. Не позже чем завтра вы будете уничтожены.

– Какой наглец! – воскликнул Король. – Завтра нас уничтожат! Да ведь он не имеет никакого представления о том, что творится на фронте!

– А может быть, тут все заминировано? – спросил Орленко.

– Проверить не грех, – ответил Король, – хотя рассчитывать на это трудно. Ведь он даже представления не имел, где мы сейчас. А для того, чтобы такое сооружение заминировать, нужен не один час, даже не один день.

– Мы будем ночевать здесь? – спросил Дорн.

– Кто будет, а кто и не будет, – ответил Король. – Для военнопленных приготавливают подвал.

– Очень хорошо, – ответил Дорн и взглянул на маленькую посудину, стоявшую на окне. До сих пор он всеми силами заставлял себя не смотреть на нее, но сейчас не выдержал.

Только одна Ганна, неотрывно наблюдавшая за Дорном, заметила его взгляд. К удивлению всех, она быстро подошла к окну и взяла в руки сосуд. Сизоватый порошок пересыпался в нем и был так знаком по внешнему виду, что Ганна сразу вспомнила Яринку и работу в химической лаборатории.

– Зачем вам это? – сдавленным голосом спросил Дорн.

– Содержимое этого сосуда напомнило мне одно вещество, из которого мы изготовляем горючее для своих реактивных самолетов. Это милое вещество взрывается от солнечных лучей. Я думаю, что это оно и есть.

Дорн в бешенстве бросился к Ганне, но Король одним ударом опрокинул его на пол.

– Вот мы и получили разгадку, – сказал Крайнев. – Как хорошо, Ганна, что ты поехала вместе с нами.

– Значит, никому здесь ночевать нельзя, – сказал Король. – Неизвестно ведь, а вдруг где-нибудь еще одна такая посудинка стоит. Как вы думаете, это мог быть большой взрыв?

– Если это то вещество, о котором я говорила, то от всего здания остались бы одни кирпичи, – ответила Ганна. – Эта штука когда-то убила Яринку. А там было всего несколько крупинок.

– Выведите его, – приказал Король.

Дорна вывели. Через несколько минут все покинули большую лабораторию, где каждую секунду могли подстерегать неожиданности.

А на другое утро, когда взошло солнце и осветило комнаты, взрыва можно было уже не бояться. Крайнев принялся за работу. Вместе с Мариной он читал чертежи, которые удалось достать из сейфов – ключи от всего этого хозяйства лежали в карманах Дорна.

Крайнев, Марина и Матяш работали долго и сосредоточенно. И когда были разобраны все чертежи, Крайнев подвел итог.

– Смотрите, друзья, они шли по нашим следам. Отсюда сходство и в работе химиков, которые добывали горючее для реактивных двигателей. Эта работа едва не стоила нам жизни. Но главное не в этом. Вы видите, что нам у них нечему учиться. Я об этом думал уже тогда, когда они меня заставляли здесь работать, а сегодня убедился окончательно. Вся хваленая немецкая техника отстала от нашей на целое десятилетие. Дорн, наверное, думает, что нам в руки попало несметное богатство, а это богатство давно уже покоится в наших архивах.

Вечером на большом аэродроме, у восточной стены, где много лет назад Юрий Крайнев похоронил пилота Волоха, состоялась торжественная церемония. Уже и следа не осталось от знака, оставленного на асфальте, но сам асфальт в этом месте потрескался и выгнулся.

Танки выстроились перед незаметной могилой. Танкисты стояли возле своих машин. На месте, где был похоронен Волох, водрузили небольшой, красный обелиск с пятиконечной звездой. Много таких маленьких обелисков осталось в Европе, в местах, где сражалась Красная Армия.

С непокрытой головой подошел Крайнев к обелиску. Танкисты сняли шлемы. Зимнее холодное солнце уже опускалось за горизонт. Заснеженные деревья в лесу вокруг аэродрома и серые бетонные стены были залиты нежным розовым светом.

– Я поклялся тогда, дружище, – глухо сказал Крайнев, – поклялся, что вернусь и поставлю тебе памятник. Я сдержал свою клятву.

Голос его осекся. Горло сдавило от волнения. Солнечный свет потускнел, из розового стал кроваво-красным.

Король подал сигнал. Сотрясая воздух, глухо ударили танковые пушки.

С деревьев посыпался розовый снег…

Минуту-другую на аэродроме стояла тишина. Потом танкисты надели шлемы и вернулись к своим машинам.

Задача, поставленная перед Королем, была выполнена. Полк уходил дальше на запад. Юрий Крайнев и его друзья должны были вернуться в Киев.

– Возвращайтесь скорее с победой! – пожелали Королю и Орленко друзья.

Загудели танковые моторы. Тяжелые машины скрылись в наступающих сумерках.

Прилетел Росовский. Он уже успел повидаться с Мариной, и на его лице лежало счастливо-тревожное выражение.

Крайневу он привез приказ немедленно возвращаться в Киев,

– Вот и хорошо. Здесь делать нам уже нечего. Мне хочется домой, к нашим самолетам, – сказал Крайнев.

– Жду вас в Киеве, – на прощанье сказала Марина Росовскому.

Он так ничего и не сказал в ответ, только с волнением проводил взглядом машину, в которой уехали в штаб армии Крайнев и его друзья. А сев в самолет и взлетев в воздух, долго удивлялся, почему это самолет словно бы поет от счастья в его руках.