Текст книги "Мертвое море (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

            Он снова ждал и гадал, что будет дальше. Удивит ли это его или напугает до усрачки? Гослинг неожиданно стал очень разговорчивым, продолжая трепаться о "Чеви Бел Эйр", который чинил дома.

            Но Джордж не слушал его.

            Он что-то увидел в тумане... или ему показалось. Он продолжал смотреть. Он был так напряжен, что его кожа была готова лопнуть. Смотрел, не смея моргнуть. Да, она снова появилась. Огромная бесформенная тень, удаляющаяся все глубже в туман.

            – Там что-то есть, – сказал он пересохшим ртом.

            – Может, еще один плот, – предположил Гослинг, хватая ракетницу, чтобы подать сигнал. Он стал рядом с Джорджем и стал смотреть. В тумане появилась смутная фигура, но лишь на мгновение.

            – Это не плот, – сказал Джордж.

            – Он слишком далеко, поэтому ты не можешь знать наверняка.

            – О, – выдохнул он. – Я знаю.

            Гослинг посмотрел на него.

            – Что ты имеешь в виду?

            Я имею в виду, что у плотов не бывает больших зеленых глаз, которые светятся в темноте.

6

            – Эй, Фабрини, – сказал Сакс. – В чем разница между твоей матерью и холодильником?

            – Пошел на хрен, – огрызнулся Фабрини.

            – Ответ неверный. Разница в том, что твое мясо не пердит, когда вытаскиваешь его из холодильника.

            Менхаус хихикнул. – Хорошая шутка, Сакс. Надо запомнить.

            – Ага, запомни, недоумок.

            Светящийся циферблат часов подсказывал Саксу, что солнце встанет примерно через час. Может, тогда этот чертов туман рассеется. Хотя Сакс испытывал сомнения. Он испытывал сомнения насчет многого, только не озвучивал их. Эта парочка... Менхаус и Фабрини... слабаки еще те. Они оба были напуганы до полусмерти. Возможно, внутренне Сакс тоже боялся. Только не подавал вида. Он так представлял себе ситуацию – раз он главный, то должен подавать пример этим хлюпикам. Если б он начал говорить им, что именно думает обо всем этом, что это самый крупный кабздец в его жизни, эти сосунки обоссались бы от страха и стали звать своих мамочек.

            Нет, кому-то здесь придется продемонстрировать яйца, и Сакс понимал, что эта роль отведена ему.

            В том, что он на самом деле думает обо всем этом бардаке, не было ничего хорошего. Может, они до сих пор в Атлантике, а может, их выблевало где-нибудь совсем в другом месте. Не так уж и важно, если уж на то пошло. Важно то, как они справятся и как собираются выжить.

            Самой большой проблемой здесь был Фабрини. Он продолжал болтать вещи, которые очень нервировали Менхауса. А Сакс не мог этого позволить. Не мог позволить ему трепаться о морских чудовищах и подобном дерьме. Конечно, все они слышали в тумане звуки, крики поедаемых людей. Но если они не хотели потерять здесь рассудок, им нельзя зацикливаться на этих вещах.

            Вот почему Сакс постоянно издевался над Фабрини. Держал его в узде, держал его на взводе, чтобы тот не мог впустую тратить время, подрывая его авторитет. Это и то, что ему не нравился Фабрини, он и его средиземноморская внешность, и мускулистое тело. Такие нравились женщинам. От таких Сакс инстинктивно чувствовал исходящую угрозу.

            Фабрини продолжал бормотать что-то себе под нос. Может, он сходит с ума? – подумал Сакс. Если это случится, Сакс решил, что скормит эту тупую итальянскую задницу рыбам... или тому, что там плавало.

            – Фабрини? Какого черта ты делаешь? Нашептываешь слова нежности Менхаусу или что?

            – Похоже, он молится, – сказал Менхаус.

            – Ты молишься, Фабрини?

            – Ты чего это?

            – Может, – начал Менхаус, глотая слова, – нам нужно просто оставить его в покое, Сакс. Не стоит мешать парню, когда...

            – Да, может, ты и прав, Менхаус. Терпеть не могу вмешиваться в ежедневные молитвы гребаного Иоанна Крестителя.

            Фабрини продолжал что-то бормотать. Он упорно пытался игнорировать Сакса и все окружающее. Но Сакс не собирался оставлять его в покое.

            – Может, нам тоже стоит помолиться, Менхаус. Что скажешь?

            – Я мало в этом понимаю.

            – Ой, да ладно. Я, ты и этот кретин можем взяться за руки и помолиться Господу. А когда вознесем хвалы Богородице, немножко вздрочнем друг другу. – Он хохотнул. – Как тебе такое? Может, заберемся на этот ящик и устроим перепих.

            Фабрини продолжал молиться, крепко зажмурившись. Он был глух к адресованным ему колкостям. Последний раз он молился, когда был мальчишкой. Он давно отвернулся от бога, а религию считал опиумом для народа. Но как любой человек в кризисной ситуации, готов был попробовать все.

            Сакс следил за Менхаусом. Эти двое стали терять над собой контроль после тех криков в тумане. Больше это было видно по Менхаусу, потому что у Фабрини были какие-никакие яйца, а Менхаус был из тех, кто нуждался в поводыре. Нуждался в том, кто будет за ним присматривать, показывать куда ссать и как подтирать задницу. Нуждался в том, кто будет принимать за него решения, и говорить, что ему следует думать.

            Таким парнем можно было легко манипулировать.

            Но сейчас от Менхауса было мало пользы. Те звуки и крики в тумане вывели его из равновесия.

            – Ты только послушай Фабрини, Менхаус. На что он тратит время. Радуйся, что я рядом. Расскажи какой-нибудь прикол. А то не хочу слушать, как Фабрини вымаливает себе у боженьки хрен побольше.

            Обычно Менхаус так и сыпал прибаутками. Он был настоящей кладезью сальных шуток и непристойных анекдотов. Но сейчас у него были с этим проблемы. Он вглядывался в туман, и не обращал больше ни на что внимания.

            – Хм... дай подумать... я... а, вот. Что один гандон сказал другому, когда они проходили мимо гей-бара?

            – Не знаю.

            – Давай зайдем и упоремся в говно.

            Сакс хохотал, пока не закашлялся.

            – У меня есть прикол получше. Что общего есть в затонувшем корабле и в заднице Фабрини?

            – Не могу сказать.

            – Дохлые матросы!

            Менхаус захихикал, но потом вдруг замолчал.

            – Послушай, ублюдок, – взревел Фабрини, отвлекшись от молитв, – лучше кончай это дерьмо. Я предупреждаю тебя, урод толстожопый. Меня не возбуждает хрень, которую ты несешь.

            – О, черт, какая жалость, – воскликнул Сакс.

            – Да он же просто шутит, – сказал Менхаус.

            Сакс вздохнул. – Конечно, шучу, Фабрини. Ты же знаешь, я никогда и ни за что не оскорблю твои чувства. Ты слишком много значишь для меня, сладкий.

            – Пошел на хрен.

            – Я бы пошел, да ты перевозбудишься.

            Фабрини снова стал молиться.

            – Эй, Менхаус, – крикнул Сакс. – Ты слышал о том случае, когда Фабрини подхватил "венеру"? Он приходит к доктору, и тот говорит ему, да, у вас гонорея. Знаете, кто заразил вас? – спрашивает доктор. Фабрини отвечает, – Нет, я не видел его лица, он все время стоял сзади.

            На этот раз Менхаус не удержался от смеха. Он чувствовал, как Фабрини испепеляет его взглядом, но не мог остановиться. Он хохотал, пока, наконец, не замолчал, почувствовав, что хватит. Может, это было вовсе не смешно. Может, может...

            – Господи Иисусе, Сакс, да что вообще происходит? Похоже, я схожу с ума. Где мы?

            – Он не знает, Менхаус, – сказал Фабрини, с ужасом в голосе. – Никто не знает, где мы. Это место... куда попадают все те корабли. Исчезнувшие корабли. Иногда их выносит обратно течением, но на них уже нет людей.

            – Заткнись, придурок, – рявкнул на него Сакс. – Ты ни хрена не знаешь. Кретин чертов.

            Но Фабрини лишь рассмеялся. И этот смех был горьким и измученным, полный цинизма, с намеком на сильное помешательство.

            – Ты все еще веришь, что мы находимся на Земле, Сакс? В это ты веришь? Подумай еще раз, раз нас засосало в какую-то черную дыру, мы уже никогда выберемся из нее.

            – Черт, – воскликнул Менхаус. – Вот, дерьмо...

            – Не слушай его, Менхаус. Не иди у него на поводу. Разве не видишь? Он этого и хочет. Он хочет вытянуть из тебя все жилы, хочет опустить до своего уровня, – сказал Сакс, стараясь казаться умным, вежливым и доброжелательным, и чуть выше, чем он есть. – Типы вроде Фабрини не имеют яиц. Они проживают свою жалкую, пустую жизнь, пытаясь компенсировать свой маленький член.

            – Пошел на хрен, Сакс, кретин чертов, – огрызнулся Фабрини, снова сбитый с толку.

Менхаус переводил взгляд с одного на другого, пока те обменивались колкостями, взаимно унижая их мужские достоинства и матерей. Он чувствовал себя, как кусок металлолома, застрявший между двух магнитов. И он уже начал задумываться, кто же из них самый сумасшедший.

            – На моих часах уже почти восемь утра, – сказал Фабрини. – Если ты такой умный, Сакс, скажи, почему не видно солнца?

            – У тебя часы накрылись, – соврал тот. – К тому же, в таком тумане солнца мы все равно не увидим.

            Это развеселило Фабрини.

            – Да ну? Почему бы тебе просто не признать это, Сакс. Солнце здесь не встанет. Здесь всегда темно, и в этом чертовом тумане живут твари, которые выгрызут из тебя кишки...

            Менхаус пытался не слушать, но слова эхом отдавались у него в голове и рвались наружу.

            – Оно же встанет... солнце должно встать. Правда, Сакс?

            – Ну да. Встанет, как пить дать. Как только оно разгонит туман, мы сразу увидим, где находимся. И остальные тоже смогут нас увидеть.

            Фабрини снова зашелся циничным смехом.

            – Ага. И то, что поймало другую лодку, тоже увидит нас...

7

            Дело в том, что никто не знал, где они находятся.

            Они думали всякое, говорили всякое, повторяли страшные морские истории, но никто из них не осознавал всей серьезности ситуации, и насколько далеко они находились от дома.

            И все же они не теряли надежду. Каждый мечтал о сверкающем корабле, который вывезет их к цивилизации. Им дадут сухую одежду. Постель. Кружки кофе и прохладную воду. Столы, ломящиеся от яиц, блинов, ветчины, бекона, хлеба, фруктов, стейков, картофеля, тортов и пирожных.

            Они надеялись, но никто не верил, что так оно и будет.

            Они ждали мучений и смерти. Ждали жажды и гибели в пучине. Ждали голода. Ждали страданий всех видов. Ждали тварей, которые выйдут к ним из тумана. Тварей вроде тех, которые живут в кошмарах, подвалах и сырых, темных местах.

            И в этом они были правы.

8

            Кук решил, что, должно быть, заснул, потому что, очнувшись, увидел, что Крайчек роется в отсеках с припасами. Он слышал, как тот ругается себе под нос. Потом шлюпка слегка качнулась, когда он встал на ноги и закричал:

            – Здесь! Здесь! Господи Иисусе, мы здесь!

            Он что-то поднял над головой. Что-то, похожее на цилиндр. Потом раздался приглушенный хлопок и вверху, в кружащемся вихре тумана вспыхнул огонь, взорвавшись дождем красных искр. Он плыл сквозь туман, порождая мечущиеся тени и отбрасывая мерцающие полосы красно-оранжевого света. В этом жутком, стробоскопическом свете было видно, насколько густым был туман. Он словно состоял их клубящихся, спрессованных вместе слоев, похожих на эфирные одеяла.

            – Что это? – спросил Кук, вскакивая на ноги. – Самолет? Ты видел самолет или корабль?

Крайчек молча смотрел на уплывающий огонь, медленно тонущий в туманной трясине. Его лицо освещалось неяркими вспышками некогда красного, а теперь желтеющего света.

            – Что ты видел? – снова спросил Кук.

            Крайчек со вздохом опустился на сидение.

            – Я... Я не уверен. Это был свет. Там высоко. Свет прошел над нами.

            Кук облизнул губы.  Внезапно они стали сухими. Как мел.

            – Свет? Какой свет? От поискового прожектора?

            Но Крайчек отрицающе покачал головой. Это был странный, голубой свет. Просто светящийся голубой шар... и он даже не слышал шума двигателя. Ничего. Просто свет.

Куку это не понравилось, хотя он не понимал, почему. Он лишь знал, что это его беспокоило. Голубое свечение, но никакого шума двигателя? Не вертолет, не самолет... потому что они услышали бы его в этой жуткой, кладбищенской тишине. Но если не вертолет и не самолет... тогда что? И он понял, что именно его встревожило. Заползло ему внутрь и дало резкий удар по кишечнику, что он едва не опорожнился.

            Что-то летало там... что-то светящееся... что-то бесшумное.

            – Оно ушло, – сказал Крайчек. Похоже, он был готов разрыдаться. – Ушло, а мы остались... в этом гребаном тумане.

            Кук хотел его успокоить... но чем он мог его успокоить? Он был прав – они по-прежнему в этом гребаном тумане.

            По крайней мере, – подумал он, – нас еще не заметили.

            Опять же, он не был уверен, почему он так мыслит, позволяя паранойе проникнуть в его слабые места. Но, тем не менее, он так мыслил. Потому что здесь, в этом мире тумана и зловонного моря, лучшее, на что можно было надеяться – это что их никто не увидит.

            Кук зажег еще один химический фонарь и взглянул на раны Хаппа. Крайчек положил его голову себе на колени и гладил его по лбу. Кук поднял на него глаза, и они оба поняли друг друга без слов – прогноз был не утешительным. Левая бровь и большая часть волос на голове Хаппа были опалены. Лицо представляло сплошной серо-фиолетовый синяк. На рту, под носом и на ушах запеклась кровь. Кожа на груди и руках была содрана до мяса. Там, где она сохранилась, была обожжена до черноты. По лбу стекали ручейки пота. Хаппа всего трясло. Он то и дело стонал. От него исходил жар, лихорадочный и тошнотворный... а еще запах, горячий, кислый смрад, похожий на дыхание умирающего.

            – Похоже, тут без шансов? – спросил Кук.

            – Да, если нас немедленно не подберут.

            Кук облизнул губы.

            – Каковы шансы, что это произойдет?

            Крайчек уставился на него.

            – О чем ты?

            – Спрашиваю, потому что ты матрос.

            Крайчек пожал плечами.

            – Думаю, шансы неплохие, если кто-то поймает наш сигнал бедствия. Если это так, найдут нас скоро. Должны уже найти. Всегда есть радиомаяки. Все плоты и шлюпки оснащены ими. Они начинают посылать сигналы, как только попадают в воду.

            Но Крайчек уже объяснял ему это ранее. Они назывались ЕПИРБ, аварийные радиомаяки, указывающие местонахождение. Они посылают сигналы на морских и авиационных частотах бедствия. ЕПИРБ класса А также передают сигнал, который может приниматься спутниковой поисково-спасательной системой. Спасательная шлюпка была оснащена радиомаяком, который начинал работать при попадании в воду. Кук сам запустил ручное устройство, которое нашел среди аварийно-спасательного оборудования, следуя инструкции на контейнере.

            – Ну и конечно, радио, – почти шепотом сказал Крайчек. – Все наши сигналы бедствия... услышат, если там есть кто-нибудь.

            Крайчек сказал именно так, слово в слово, но для Кука это прозвучало так: «Если там есть кто-нибудь, мы только что пригласили их, верно?»

            Нет, Куку это очень не нравилось. Не нравилось думать, что их слушают, контролируют, что их могут найти, просто отследив сигнал. Эта мысль заполнила его разум бесформенной, свистящей чернотой, пронизавшей все его тело ужасом.

            Но разве не этого ты хотел, – подумал он. Чтобы кто-то тебя услышал? И нашел?

            Только он не был уже в этом уверен. Не был уверен во многом. Он лишь следовал инстинкту, возможно, окрашенному воображением, но он подсказывал ему, что здесь лучше не высовываться. Он не знал, чего ждать, но предчувствия были нехорошие. И час за часом они усиливались.  Как будто шестое чувство пыталось предупредить его о надвигающейся опасности.

            А сводилось все к тому, в чем Кук не мог заставить себя признаться – что он не знает, где они находятся. Но у него было нехорошее чувство, что их нынешнее местонахождение нельзя было отыскать на карте... по крайней мере, нарисованной в здравом уме. Здесь все было неправильно. Согласно его внутренним часам солнце должно было давно уже встать... но не было даже намеков на него. Ни малейшего лучика. Было не совсем темно, но и не светло. Словно они застряли в каких-то затяжных летних сумерках. Это было неправильно. Тот гнетущий, удушающий туман тоже был неправильным. Густое студенистое море было неправильным. И тот вездесущий газообразный смрад... нет, он уж точно был неправильным. Учитывая все это, Кук отлично понимал, что если здесь и был разум, способный принимать радиосигналы, то он не мог принадлежать человеку.

            И это, вне всякого сомнения, пугало его больше всего.

            Вздыхая, он задумчиво смотрел на неподвижное море и чувствовал, что постепенно сходит с ума. Время от времени он видел обломки – обугленные куски дерева, расколотые балки, пару ящиков. И больше ничего. Если не учитывать скопления плавающих водорослей, дымящихся, словно их только что вытащили из кипящей кастрюли.

            – Похоже, мы просто дрейфуем, – сказал Крайчек. Его голос был еле слышным, словно воздух из проколотой шины. – Просто дрейфуем и ждем.

            Но надежды Куку эти слова не прибавили. Он не был оптимистом по своей природе, но и пессимистом не был. Придерживался золотой середины. Мать называла его реалистом. Они с Крайчеком сумели бы продержаться в этой хорошо оснащенной лодке несколько недель, но Хапп без своевременной помощи мог погибнуть. Возможно, уже было слишком поздно.

            Слишком поздно для них всех.

            Никогда в жизни Кук не чувствовал себя таким одиноким.

            Он всегда был отшельником. Это был его образ жизни. Он не доверял людям. Он давно уже решил, что люди по своей сути являются злыми существами, прячущиеся под личиной цивилизации... если они вообще брали на себя труд прятаться. Многие даже не пытались. И он не был уверен, нравится ли это ему сильнее, чем другим, или нет.

            Может, это сейчас звучало безумно, но он по-прежнему мечтал оказаться где-нибудь на необитаемом тропическом острове. В полном одиночестве. Чтобы никто не беспокоил его, не доставлял неприятности и страдания. Только он и природа. Он мог бы добывать еду в море, собирать съедобные ягоды и растения. Это была бы простая жизнь. К которой он подходил психологически.

            Вдруг Хапп  застонал и беспокойно заметался.

            – Тихо, тихо, – сказал ему Крайчек. – Я рядом. Все в порядке.

            При звуке его голоса Хапп успокоился.

            А Крайчек хорошо с ним справляется, – подумал Кук. Прирожденный «нянька». Нужно было иметь особые качества, чтобы так заботиться о других. Кроме того, Крайчеку это было необходимо. Что-то назревало у него внутри, горячее и едкое, готовое прорваться наружу. Забота о товарище послужила для него якорем, закрепила его.

А без нее? Кук даже не хотел об этом думать.

            – Может, попробовать еще раз радио? Как думаешь? – предложил Крайчек. Кук был уверен, что за его словами что-то скрывалось. Что-то вроде сарказма.

            – Думаю, можно.

            Но он не хотел этого делать. Это было последнее, что он хотел. И тогда он понял, что между ними двумя началась больная, извращенная игра. Оба знали, что это бесполезно – береговая охрана не пошлет спасательную миссию, даже если захочет. Но они не собирались признавать это открыто. Что-то останавливало их. Возможно, однажды эти слова уже прозвучали – пути назад нет. Это было все равно, что вызвать демона из черных, бесформенных недр вселенной – раз ты произнес его имя вслух, значит, признал его существование.

            Поэтому Кук снова стал передавать сигнал бедствия, только голос его стал каким-то странным. Если раньше он говорил громко, отчетливо и настойчиво, то теперь практически бубнил в микрофон, словно не хотел, чтобы кто-то его услышал.

            – Ты слышишь... там что-нибудь? – спросил Крайчек.

            Но Кук лишь покачал головой. Только мертвый эфир и белый шум. Бушующая буря статического шума, которую он представлял себе в виде белой электрической вьюги. Оглушающий звук, в котором смешались жужжание, скрип и пустота. Человеческий разум не мог его воспринимать. Он хватался за него, пытаясь отфильтровать хоть что-то, что он мог бы идентифицировать. И спустя какое-то время, не добившись ничего, чтобы не погрязнуть в безумии, создавал что-то сам.

            Кук продолжал слушать, зная, что так надо.

            Он начал различать в статическом шуме странный ритм. Какие-то легкие колебания, очень напоминающие дыхание. Словно кто-то втягивал в свои легкие воздух и выпускал. Только не воздух... а статический шум. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он слушал, зная, что это всего лишь игра его воображения, но не мог остановиться. Было в этом что-то дурманящее, гипнотизирующее, от чего ты не мог оторваться. Ты лишь мог слушать это трескучее дыхание, заполняющее легкие жужжащим белым шумом, и чувствовать, как отрываешься от места и паришь.

            Примерно в это время Кук услышал посреди этого шума голос. Громкий, отчетливый и зловещий. Женский голос: «Верно, Кук... Ты просто продолжаешь спать и парить... Я здесь, в тумане. Я жду тебя. Я хочу коснуться тебя...»

            Возможно, сам голос не был зловещим, но намерения говорящего не оставляли сомнений. Кук отбросил радио и упал задом на палубу. Крайчек что-то говорил, но он не слышал его. Не слышал ничего, кроме статического шума. И возможно, еще шепота тумана, плеска липких волн и того голоса, эхом отдающегося в голове.

            – Боже, Кук... что стряслось? – с отчаянием в голосе воскликнул Крайчек.

            Взяв себя в руки, Кук поднялся на ноги и лишь покачал головой.

            – Ничего, – сказал он. – Ничего не стряслось. Он знал, что его слова звучат глупо и нелепо, но это было правдой. Ибо он действительно не слышал никакого женского голоса, никакого порочного призрака, желающего заманить его в гибельные пучины безумия. Это была лишь игра воображения. Он устал. Он был напуган и растерян. Это все вылилось в наихудшую игру, которую могло сыграть с ним его воображение.

            Кук успокоил дыхание и почувствовал себя глупо. Крайне глупо. Он протянул руку, чтобы выключить радио. Ревущий статический шум никуда не исчез и смешался с жужжащей пульсацией, которую он слышал ранее. Которую про себя назвал "Азбукой Морзе для ос".

            Он выключил радио.

            – Надо экономить батарейки, – сказал он, ощущая теперь туман всем своим нутром. Он был уверен, что тот тянется к нему, желая утащить в свой темный, опутывающий саван.

            – Что ты слышал? – настойчиво спросил Крайчек.

            – Кажется... мне кажется, что я слышал голос. Просто разум играет со мной злые шутки. Мне нужно немного поспать.

            Крайчек кивнул.

            – Забавные вещи творятся в тумане. Забавные, странные вещи. Я знаю об этом все. Что-то из этого, может, и игра воображения, но не все... нет.

            Кук просто сидел и молчал. Крайчек был готов высказаться. У него было что рассказать, только хорошего в этом было мало.

            – Я был там, Кук. Я был одним из тех, кто отправился искать Стокса. Парня, который прыгнул за борт. Гослинг, первый помощник, выбрал меня. Выбрал меня, потому что, должно быть, догадывался, что я боюсь тумана, – сказал Крайчек тихим, ровным, каким-то даже неприятным голосом. – Мы вышли на лодках на поиски. Вышли в этот чертов туман. И я готов признать, что мне было страшно. Страшно с того момента, как лодка коснулась воды. Очень страшно. Потому что туман был тогда неправильным. Как и сейчас. Да, я знал, что в тумане встречалось всякое... бледные, ползучие твари... всякие мерзости... существа, одним своим видом способные свести с ума. Да, я знал это.

            Кук сглотнул.

            – Брось, Крайчек. Успокойся.

            – Успокойся? – он издал короткий, резкий смешок, больше напомнивший собачий лай. Пустой и неискренний звук. Кук был рад, очень рад, что не видел лица Крайчека, потому что знал, что оно было искажено гримасой безумия.

            – Конечно, я успокоюсь. В тумане... мы слышали звуки. Голоса, зовущие нас... жуткие, глухие голоса, как будто рты говорящих были набиты водорослями... а один раз, только один раз, я слышал смех. Похожий на клекот смех, который чуть меня не прикончил. А потом... потом я увидел кое-что. Я увидел это, а оно увидело меня.

            Руки Кука покрылись мурашками. Он с трудом обрел голос.

            – Что? Что ты увидел?

            Но Крайчек лишь качал головой, издавая странный горловой стон.

            – Оно... оно смотрело на меня из тумана. Нечто склизкое, зловонное, с длинной, как фонарный столб шеей. У него была голова, что-то вроде головы, но вся какая-то скрученная, как раковина улитки. С нее капала слизь, и свисали какие-то наросты, вроде водорослей или корней. Только они шевелились и извивались. А его глаза... боже милостивый, эти глаза, огромные, желтые и злые, смотрели на меня. Смотрели прямо внутрь меня, словно желая сожрать мою душу...

            Голос Крайчека угас, и он сам вместе с ним. Он дрожал и всхлипывал, зажав кулаком рот, чтобы не закричать во все горло.

            Хапп начал стонать и биться в конвульсиях.

            – Тише, – сказал Крайчек. – Тише... я не позволю ему забрать тебя. Клянусь богом, я не... Когда оно придет за нами, я обману его. Да, я обману его.

            Он захихикал.

            Кук изо всех сил старался держать себя в руках.

            И тут раздался звук.

            Что-то приближалось к ним из тумана.

9

            Это Фабрини заметил огонь.

            Световую ракету, запущенную Крайчеком. Так они и нашли в тумане спасательную шлюпку.

            – Греби, кретин чертов! – рявкнул Сакс Менхаусу. – Это же лодка!

            – Я стараюсь, – тихо пробурчал Менхаус.

            – Старайся лучше.

            Но это было нелегко. Всем им. Фабрини увидел лодку как раз в тот момент, когда Сакс спрашивал его, как ему удалось так долго прожить без мозга. Они сразу же бросились грести, но получалось плохо. Нелегко было держаться за мокрый, скользкий ящик и одновременно грести ногами. И ящик был не самый легкий в управлении предмет.

            – Давайте бросим его, – задыхаясь, выпалил Менхаус, – и поплывем.

            – Ни за что, – ответил Фабрини.

            – Он прав, Менхаус. Если мы не доберемся до лодки и бросим ящик, мы останемся без всего. Продолжаем грести.

            Сакс уже терпеть не мог эту парочку. Раз уж этому суждено было случиться, то почему он не оказался вместе, скажем, с Джорджем Райаном или Кушингом? Вот это были смышленые ребята. Не растерялись бы. Не чета идиотам, вроде Менхауса и Фабрини. Фабрини можно было назвать воплощением некомпетентности и даунизма. А Менхаус... боже, это вообще "тяжелый случай". Бог, наверное, чуть не умер от смеха, когда создал эту парочку. Получилась какая-то небесная шутка. Мамаша Фабрини должна была придушить его еще в зародыше... или спустить в унитаз вместе со всем дерьмом. Мир был бы чище.

            – Это одна из спасательных шлюпок, – ахнул Менхаус. – С корабля.

            Так оно и было. Они увидели, как кто-то – Саксу показалось, что это Кук – машет им. Кроме него им махал еще кто-то.

            Почему эти тупицы не гребут к нам? – удивился Сакс.

            Он не знал почему, но у него было такое чувство, что когда он доберется до лодки, ему придется столкнуть лбами пару придурков. Ленивые сукины дети. Это очень похоже на Кука. Этот парень срать не сядет, пока ему не скажешь. А потом ему еще придется показывать, каким концом бумажки подтираться.

            – У нас получится, – воскликнул Фабрини.

            – Ага, – подтвердил Сакс. – Твои молитвы были услышаны, верблюжье дерьмо. Чего еще ты там хотел? Чтобы компания похотливых пиратов подобрала тебя и пустила по кругу?

            – Скоро я до тебя доберусь, Сакс. Подожди.

            – Ага, если сможешь вытащить свой язык из задницы Менхауса.

            Они продолжали плыть, держась за ящик и работая ногами. Густая, маслянистая жижа мешала плыть быстро и сковывала движения, но никто не жаловался. Они поплыли бы через выгребную яму, лишь бы добраться до лодки. В конце туннеля был свет... или, по крайней мере, проблеск.

            – Окей, – сказал Сакс, – поплыли! Ящик больше не нужен!

            Все разом оттолкнулись и направились прямиком к лодке, до которой оставалась всего пара ярдов. Казалось, это было самое длинное расстояние, которое они когда-либо преодолевали.

            – Я не могу, – задыхаясь, проскулил Менхаус. Он остановился передохнуть. Вода вокруг него была теплая, густая и странно успокаивающая. – Я не могу... сделать... это.

            – Давай же, ну, – сказал Фабрини, хватая его за спасательный жилет и таща за собой. – Ты сможешь, черт тебя подери. Ты сможешь.

            – Да брось его, – сказал Сакс. – Оставь его рыбкам на забаву.

            Они гребли, пробираясь к лодке. Плыли в этой болотистой, зловонной воде, путаясь пальцами в комках гниющих водорослей. От воды поднимался желтый туман. Когда они достигли лодки, у них даже не был сил на нее забраться. Они просто повисли на планшире и втягивали в себя острый соленый воздух. Чувство было такое, будто их окунули в жидкий бетон.

            – Рад, парни, что у вас получилось, – сказал Кук, без улыбки на лице.

            – Аналогично, – сказал Фабрини.

            – Слава богу, – проскрипел Менхаус.

            Сакс закатил глаза.

            – Отлично, девочки. Займетесь любовью потом. Лезьте в лодку, пока что-нибудь вас не укусило.

            Кук помог каждому подняться на борт. Сакс был последним. Кук втащил его на лодку, но был явно недоволен. Это было видно. Его выдавали глаза. И Сакс в тот момент понял, от кого ждать неприятностей. Кому нужно было разгладить задницу.

            – Я тоже рад тебя видеть, тупица, – сказал он Куку.

10

            Джордж не видел ничего кроме тумана.

            Тот был бледно-желтым и дымящимся. Крупные, плотные клочья проносились мимо плота, движимые неощущаемым ветром. Может, он двигался, потому что хотел двигаться. Может, он был живой. Может, он был разумный. В этом богомерзком месте подобная мысль не казалась такой уж нелепой, какой могла казаться в реальном мире. Потому что это был не реальный мир. Не Земля. Не та Земля, которую Джордж знал. Возможно, это был Алтаир-4, Ригель-3, или что-то еще из области научной фантастики, но определенно не Земля. На Земле не бывает такого тумана. Не бывает многоглазых крабо-пауков, бегающих по воде. Не бывает огромных существ со светящимися зелеными глазами размером с автопокрышки. Не бывает странных, стрекочущих, словно гигантские насекомые, тварей. А еще не бывает моря, похожего на розовый желатин, смешанный с комками гниющих водорослей. И уж точно не бывает такого тумана.