Текст книги "Мертвое море (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

22

            Сакс сразу же понял, что перед ним труп.

            – Эй, парни, – сказал он, на этот раз как можно более миролюбиво. – У нас тут утопленник.

            Все четверо с тревогой посмотрели на воду. Тело плавало лицом вниз. Из-за сильного вздутия одежда на нем лопнула, кожа была ярко-белой и сильно сморщенной. Когда оно подплыло ближе, они увидели, что оно без спасательного жилета.

            – На нем военная форма, – сказал Фабрини. – Какого черта здесь плавает солдат?

            – По той же причине, что и мы, – ответил Менхаус.

            – Может, где-то затонул военный корабль, – предположил Кук.

            Это вдохновило Крайчека на очередную "теорию заговора". Она касалась военных, которые играли с технологиями, в которых не разбирались – как дети с пультом управления – и не имели четкого понятия, какие двери могут открыть и каких тварей или силы могут разбудить.

            – Что за хрень ты там бормочешь? – спросил его Фабрини.

            Но Крайчек лишь хихикнул.

            – Да, – сказал он. – Да.

            Фабрини вопросительно посмотрел на Кука, но тот лишь пожал плечами. Он отлично понимал, о чем говорит Крайчек, но не собирался пускаться в рассуждения касаемо теории Крайчека о военных, пытавшихся пробить дыры в другие измерения. Может, так оно и было, и это дело стоило закинуть на ту же верхнюю полку, где пылится "филадельфийский эксперимент".

            – Заткнитесь вы все, – сказал Сакс. – Хватит слушать этого дебила. Он чокнутый, этим все сказано.

            Когда они подплыли ближе, Сакс зацепил ножом солдата за ремень и втащил в шлюпку.

            – Менхаус, вытащи свой палец из задницы Фабрини и помоги мне, – сказал он. – Остальные... оставайтесь на месте.

            Фабрини и Кук холодно посмотрели на него.

            Крайчек ухмыльнулся.

            – На что пялитесь, девочки? – сказал Сакс. – Найдите, чем заняться. Пойдите, побрейте киски или еще чего-нибудь. Господи Иисусе, ну и компания. – Он покачал головой. – Не успеешь, отвернуться, Менхаус, как они будут долбить друг друга в задницу. По глазам их вижу. Для них это как день свадьбы. Как только Фабрини вернется домой, сразу бросится писать, "Дорогой дневник, Кук в меня кончил. Это был самый счастливый день в моей жизни, с тех пор, как я отсосал у Лайбраса. Какой парень! Какой парень!"

            – Что, черт возьми, я должен делать? – сказал Менхаус, глядя на труп солдата. – Господи, ну и вонь.

            – Просто подними его, смышленыш.

            – Я? – удивился Менхаус.

            – Нет, коротышка у тебя в штанах. Ты, конечно. Может, у сержанта Йорка есть что-нибудь для нас полезное.

            – Да ну, Сакс, он же гнилой весь, – заскулил Менхаус.

            – Фабрини такой же, но раньше это тебя не останавливало.

            – Не надо, Сакс, – сказал Кук, – Оттолкни тело в сторону... оно может привлечь кого-нибудь.

            – Ага, только этого не хватало, – согласился Менхаус. – Нам не надо, чтобы за ним что-нибудь приплыло.

            Сакс нахмурился.

            – Хватай его под руку. Он не кусается.

            Фабрини рассмеялся и покачал головой.

            – А почему бы тебе самому не сделать это, босс?

            Лицо Сакса приняло каменное выражение.

            – Потому что я сказал Менхаусу сделать это, придурок. И, как ты уже сказал, я здесь босс.

            Фабрини с треском пукнул.

            – Это тебе, босс.

            Менхаус понял, что положение безвыходное. Бледный, как мел, он схватил труп под руку и потянул вверх. Казалось, тот весил не одну сотню фунтов. Тело под рубашкой было как губка.

            – О, боже, – выдохнул он сквозь зубы, отворачиваясь от сладковатого гнилостного запаха. – О, боже... о, боже...

            Поднятое из воды тело напоминало огромный, мясистый, пропитанный водой шар. Лицо было объедено рыбами... или чем-то еще, и представляло собой сплошное жуткое месиво из белесых мышц и узловатых хрящей. Лишенное кожи и губ, оно усмехалось желтыми зубами, торчащими из сморщенных десен цвета овсянки. Из пустых глазниц и провалившейся носовой полости ручьями стекала вода.

            Сакса эти детали, казалось, не волновали.

            Он обшарил огромный, раздутый живот, не обращая внимания на нытье Менхауса и извивающихся кольцами паразитов, кишащих в районе пупка. Его пальцы нащупали что-то и вытащили наружу. Пистолет. Его жесткие металлические контуры блеснули на солнце. На лицах Кука и Фабрини застыло выражение страха. Изо рта у трупа жирной макарониной выскользнул трехдюймовый червь и скорчился от света.

            – Боже милостивый,– воскликнул Менхаус.

            Раздался влажный хруст, потом щелчок, и тело шлепнулось обратно в воду. Рука трупа оторвалась в области плечевого сустава. Издав сдавленный вопль, Менхаус бросил конечность, и его вырвало за борт.

            – Тебе не нужен этот пистолет, Сакс, – сказал Кук.

            – Как раз наоборот, – ответил тот, гордо и радостно ухмыляясь, как старый развратник, у которого снова встал впервые за долгие годы. – Классно, не так ли? – Он помахал пистолетом так, чтобы все видели. – Девятимиллиметровый автоматический Браунинг. Хорошее оружие.

            – Черт, – сказал Фабрини. – Эта штука пробыла в воде несколько дней. Она не выстрелит.

            Сакс улыбнулся, прицелился чуть левее головы Фабрини и спустил курок. Выстрел прозвучал, как раскат грома. Фабрини почувствовал, как у виска просвистела пуля. Гильза с шипением упала в воду.

            – Ты тупой урод! – закричал Фабрини. – Вонючий тупой урод! – Ты же мог меня убить!

            Сакс усмехнулся.

            – Если б я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв.

            Менхаус был на грани обморока. На лице у Кука застыло выражение тревоги и отчаяния. Он прекрасно понимал, что баланс сил сместился еще больше в сторону Сакса. В это не было ничего хорошего.

            – Большой крутой мужик с "пушкой", – проворчал Фабрини.

            Сакс направил "Браунинг" тому прямо между глаз.

            – На этот раз ты умрешь.

            – Прекрати, – сказал Кук. – Это безумие.

            – Да, брось, Сакс. Мы здесь все друзья. – Нервно улыбающиеся губы Менхауса напоминали дождевого червя, пытающегося спрятаться от солнечного света.

            Фабрини сплюнул.

            – Валяй, крутыш. Стреляй. – Он произнес это твердым, спокойным голосом. Но внутри он был напуган до смерти, и все знали это.

            – Сакс, – сказал Кук.

            Сакс опустил пистолет. Да, нужно было замочить этого болтливого итальяшку, – подумал он. Остальные ничего не смогли бы с этим поделать. Один выстрел, и не больше Фабрини, еще два и он избавится ото всех. Но по какой-то причине он стал этого делать. Он сам даже не знал, почему. В этом месте законы не действовали, кроме тех, которые придумал ты сам. И не совесть его беспокоила, и даже не сам факт убийства. Он бы пережил это. Нет, ничего такого. И хотя Сакс не мог признаться себе, истинной причиной было то, что он не смог бы остаться наедине с туманом. Сама мысль о нем... и о том, что в нем обитало, была невыносимой.

            – Может, – робко предложил Менхаус, – ты подстрелишь нам какую-нибудь еду? С этим дерьмом в мешках мы долго не протянем.

            – Конечно, – ответил Сакс.

            – Или защитишь нас от... от того, что на нас нападет. – Сакс ухмыльнулся. – Почему нет?  Только припасу три пули на тот случай, если вы, сладкие, будете творить глупости.

            Остальные поняли, что тут все предельно ясно. Он прикончит их, если они не будут делать то, что он скажет. Он хотел быть боссом, хотел быть главным. И если они не будут играть по его правилам, он застрелит их и скормит морским животным. Простая конфигурация. Старая, как мир.

            – Пока будете играть по моим правилам, все будет хорошо, – сказал им Сакс.

            – В противном случае ты нас прикончишь, – сказал Фабрини.

            Сакс продолжал улыбаться.

            Кук, как и все, внимательно смотрел на Сакса. Его все меньше пугало то, что подстерегало в тумане, и все больше то, что находилось с ними в лодке. Особенно теперь, когда оно получило в руки пистолет. Но Сакс был прав в одном – они все-таки были командой. Во главе которой стоял агрессивный и высокомерный говнюк. И у Фабрини в глазах появился тот темный, тлеющий огонек, не предвещающий Саксу ничего хорошего. А Менхаус? Он был бесполезен, потому что сейчас он просто плыл по течению, видимо, как и всю свою жизнь. Потом еще Крайчек... но о нем можно забыть. Свихнулся окончательно.

            А что насчет тебя? – спросил себя Кук. Действительно думаешь, что ты лучше остальных? Хочешь лишь сидеть здесь и изображать голос разума, но в итоге ты в такой же заднице, что и остальные. Если у тебя будет шанс, ты убьешь Сакса. Пожалуйста, не забывай об этом. Возможно, ты будешь убивать в нем своего отца, но ты все равно убьешь его.

            И все равно они были командой, потому что сидели в одной спасательной шлюпке посреди кишащего призраками моря. Так или иначе, ты это заслужил, – сказал себе Кук, – и это вовсе не сахар.

            – Вы все неправильно понимаете, – сказал Сакс. – Я не хочу никого убивать. Я хочу, чтобы мы пережили это, как бы то ни было. Но поскольку у меня есть пистолет, я теперь ваш начальник и бог. И я разберусь с любым из вас, если решу, что он представляет опасность для остальных. Имей это в виду, Фабрини. Потому что, клянусь богом, я не шучу.

            После такой речи никто не нашел, что сказать. Все смотрели на уплывающий в море труп. Возможно, Гослинг был прав насчет подводных течений, этих невидимых движущих сил. Потому что тело постепенно удалялось, или шлюпка удалялась от него. Не проплыло тело и ста футов, как оно внезапно подскочило, подняв в воздух облако пены и брызг, а потом снова нырнуло в воду, где принялось биться из стороны в сторону, как эпилептик во время сильного припадка.

            Но это был не припадок.

            У припадков не бывает блестящих, как мокрая кожа плавников и острых, как бритва зубов. Такие бывают только у акул. Кук увидел, как они атаковали тело, словно торпеды. Их было с десяток. В мутной воде они очень походили на акул... но это были не акулы. Точнее, не совсем акулы. Размером эти рыбы были от пятнадцати дюймов до трех футов. У них были длинные, гибкие тела и тяжелые, покрытые пластинами, как у броненосцев, головы. И двигались они, извиваясь, словно угри.

            Чем бы они ни были, они обглодали тело до костей в считанные минуты. А потом они разорвали на части и скелет.

            Нет, это были не акулы.

            А гораздо хуже.

23

            Пока Кушинг и Сольц спали, Джордж следил за туманом, ожидая, что тот исторгнет на них что-то еще. Перед ним постоянно сновали какие-то тени и фигуры, но он не был уверен, видит ли он их на самом деле или просто грезит. Где-то в глубине души он все же чувствовал, что там что-то есть. Что-то огромное, всеобъемлющее... и злобное. Именно это слово приходило ему на ум.

            Злобное.

            Что-то невыразимо злобное.

            Рак, ждущий, чтобы выгрызть человеку разум.

            Но он не позволит себе слишком много думать об этом, потому что не хочет сойти с ума. Это будет нелегко, учитывая все обстоятельства. Но суть в том, что ему не приходилось сознательно думать об этом. Возможно, его воображение просто периодически заклинивало на высоких оборотах... А может, это оно думало о нем. Какое-нибудь ухмыляющееся, мерзкое божество морских пустынь, мрачный властелин черных глубин и кораблей-призраков, проклятых морей и утонувших моряков. Безумная, ползучая злоба, обширная и пустая, как черные пространства между звезд. Нечто, способное лишь наполняться человеческими тревогами, безумием, страхом и отчаянием.

            Само олицетворение ужаса, который всегда вызывали у людей моря. Или воплощение... если слово "плоть" здесь будет уместно.

            Хватит, – сказал себе Джордж. Нужно прекратить это дерьмо. Если выберешься из этой жуткой мертвой зоны, то сможешь с комфортом провести остаток жизни на суше, травя байки про призраков и подобное дерьмо. Будешь просыпаться в поту в четыре утра от кошмаров об этом месте... но тогда это будут всего лишь дурные сны, а не реальность. А пока не теряй головы, потому что от этого кошмара тебе не проснуться, и всякий раз, когда ты закрываешь глаза, тебе грозит опасность.

            Ну что ж, это пища для размышлений.

            Джордж почесал бороду и провел пальцами по телу. Почувствовал выступающие ребра. Но это не из-за голодания – он всегда был худым и жилистым. У него был повышенный метаболизм, и набрать вес представлялось почти невозможным. Всякие диетические штучки и телевизионная реклама всегда вызывали у него смех. Всю свою сознательную жизнь он пытался поправиться, но тщетно.

            Каждый на плоту то и дело задавал себе гипотетический вопрос: "Что он сделает в первую очередь, когда вернется домой?" Ответы были разнообразны. Гослинг хотел нанести визит подружке в Новый Орлеан и пропьянствовать с ней неделю... лежа в постели. Кушинг собирался бросить работу и послать своего шурина на хрен. Насчет причин он не стал распространяться. Сольц просто хотел отдохнуть и подлечиться... особенно после того, как Гослинг запретил ему трогать "аптечку" и лежащие в ней таблетки и мази.

            А чего хотел Джордж?

            Он хотел проводить каждый день своей жизни с женой и сыном. Хотел, чтобы они знали, как много они значат для него. Хотел целыми днями рассказывать своему сыну, Джейкобу, истории своих морских приключений. Парень впитывал бы их как губка. Готов бы был слушать их снова и снова. И Джордж рассказывал бы, как это делали поколения отцов. Втроем они устраивали бы себе пикники и "ленивые" воскресенья, когда можно было ничего не делать. А ночи, когда Джейкоб уснет, он проводил бы в потных объятьях с Лизой.

            Боже, как это было бы здорово.

            До кораблекрушения он даже не осознавал, насколько хороша была его жизнь.         Чертовски жаль, что лишь катастрофа помогла ему раскрыть глаза.

            Но разве не всегда так бывает?

            По крайней мере, воспоминания о жене и сыне придавали ему сил. Давали ему то, за что он мог держаться. И он решил, что вернется к той, прежней жизни любой ценой. И горе любому, кто попытается ему помешать.

            Пусть это будет даже тот древний дьявол из тумана.

24

            Каждый справлялся с этим по-разному.

            Потому что так и бывало в подобных ситуациях. То, что одним выворачивало кишки наизнанку, у других вызывало улыбку. И то, что заставляло одних смеяться, других заставляло кричать. Так было и в спасательной шлюпке, затерянной посреди влажного, искрящегося, густого, как гусиный пух, тумана.

            В шлюпке, теперь еще и окруженной теми хищными рыбами.

            Словно голодные собаки, мечущиеся вокруг ведра с мясными обрезками, они понимали, что в лодке есть мясо и кровь, только не знали, как это получить. Поэтому кружили вокруг. Проплывали под лодкой, рядом с ней, толкали ее, били хвостами. Пока они еще не переходили в наступление... это было всего лишь легкое заигрывание волчьей стаи из бездонного, первобытного моря... но оно не заставит себя долго ждать. Все больше и больше их прибывало из неведомых глубин, петляя между дрейфующих скоплений водорослей. В таком количестве они только мешали друг другу, и что-то должно было случиться. А раз кровь попала в воду и начался бешеный жор, это лишь вопрос времени, когда они перевернут лодку вместе с находящимся в ней "лакомством".

            По крайней мере, так себе все представлял Сакс.

            – Вы только посмотрите на них, парни... видели когда-нибудь таких чудовищ? Посмотрите, какие пасти у этих гребаных тварей. Господи... да такими пастями можно отрывать руки-ноги, вырывать горло и крушить кости...

            Если он пытался шутить в свойственной ему язвительной манере, то у него получалось плохо. Весело не было никому. Куку явно было не до смеха, как и Фабрини. Даже у Крайчека был напуганный вид.

            – Я чувствую, будто плаваю в ведре в бассейне с крокодилами, – сказал Фабрини. – И жду, когда один из этих злобных ублюдков догадается, как до меня добраться.

            Саксу, похоже, такое сравнение понравилось, поэтому от себя он добавил:

            – Скорее, как крыса в змеиной норе. Тебе это больше подойдет.

            – Чертовы акулы, – воскликнул Менхаус.

            – Это не акулы, – возразил Сакс. – Я видел акул. Это не акулы.

            Он хорошо это знал. Эти уродцы обглодали бы Большую Белую до костей минут за пять. Нет, это не акулы... но нечто подобное. Саксу они показались знакомыми. Возможно, он видел их раньше. Не живыми, конечно, в музее, например, или в одном из документальных фильмов про ископаемых существ. Потому что чем больше он смотрел на эти жадные, уродливые пародии на рыб, тем больше замечал, что в них есть что-то древнее. Доисторическое.

            Жаль, что Кушинга нет рядом, он бы наверняка понял, что Сакс имеет в виду. Он просто не мог подобрать нужных слов для картинок, возникающих в голове. А Кушинг хорошо разбирался в подобной ерунде.

            Сакс окрестил их "костолобыми", потому что в головах этих рыб было больше костей, чем мяса. Все покрытые пластинами, угловатые, с острыми костяными гребнями и впадинами. Когда одна из них впервые подошла близко к лодке, Сакс едва не обделался от страха. Она походила на маленького монстра в маске черепа... или на живой, плавучий скелет. Эти рыбы были страшными, как смертный грех. Акулы по сравнению с ними представлялись милыми, безобидными зверушками.

            – В них есть..., – начал Менхаус, склонив голову, словно намереваясь выдать нечто важное, – не знаю, что-то жуткое, дьявольское, не находите? В этих костяных мордах, черных запавших глазах, в разинутых челюстях, словно созданных для того, чтобы рвать и кусать...

            Его слова заставили Сакса ухмыльнуться. Все верно, кретин, – подумал он.

            Акулы или "костолобые" были злобными, ловкими тварями, которые могли резать мясо и кости, словно бензопила. Они были разных видов. Одни – меньше фута в длину, по форме напоминающие угрей. Другие – два или три фута в длину, с массивными, пулевидными телами, большую часть которых занимала голова. А еще были третьи – очень крупные – восемь или десять футов в длину, с огромными костяными челюстями, способными перекусить стальной кабель.

            Все они являлись хищниками. В этом никто не сомневался. А то, что смогут ли люди, сидящие в лодке, классифицировать их с научной точки зрения и назначить им место в природной иерархии, не имело никакого значения. Потому что они были здесь и никуда не собирались уходить в ближайшее время.

            Сакс был от них в полном восторге.

            В основном, от того абсолютного страха, который они вызывали в его маленькой команде.

            Поэтому он увлеченно наблюдал за ними.

            Они были бурого или зеленого, иногда желтого цвета. Пятнистые, полосатые, некоторые из тех, что поменьше, – ярко-красные или солнечно-оранжевые, как витражное стекло. Какие-то почти искусственные, если уж на то пошло.

            Менхаус, уставившись себе под ноги, медленно раскачивался взад-вперед и поглаживал бороду. Может, он думал о чем-то, а может, боялся думать.

            Фабрини проклинал рыб, ругая их на чем свет стоит.

            Кук изучал их без эмоций. Его глаза были такими же тусклыми и безжизненными, как и у кружащих вокруг хищников. Но внутри он был напряжен сильнее, чем тетива лука.

            А Крайчек? Никогда не знаешь, какие счастливые призраки пляшут среди темных руин его разума. Он просто наблюдал за рыбами, его нижняя губа слегка подрагивала.

            Сакс, казалось, был единственным, кому они доставляли удовольствие.

            По его мнению, и "костолобые" и его товарищи по несчастью были на одной стороне. На стороне неприятеля. Все они были для него врагами. Если он упадет за борт, "костолобые" прикончат его в два счета. Здесь, в лодке то же самое. Фабрини и Кук (а может и Менхаус) тоже хотели его смерти. У Крайчека силы остались лишь на то, чтобы чесать яйца и дышать. А что остальные? Это же предатели и головорезы. Единственное, что может остановить грязных убийц, это пуля и нож. Они сделали Сакса своим богом и господином. И как у любого господина, у него были враги.

            Сакс не хотел убивать их.

            Но он сделает это.

            При малейшей опасности.

            Но он убьет лишь одного из них. Сбросит его в пенящееся зубастое море.  Пусть остальные посмотрят, что "костолобые" сделают со свежим мясом. Если уж они разорвали на куски гнилой труп, то свежее тело сожрут в считанные секунды.

            – Черт побери, Сакс, – сказал Менхаус, – Почему ты просто не постреляешь этих гребаных тварей? Они меня с ума сводят.

            Сакс лишь рассмеялся.

            – Это не поможет, – мрачно сказал Кук. – Кровь в воде... только возбудит их.

            – Это верно, – сказал Сакс. – Разве не видел по телевизору? Это называется "бешеный жор". Акулы сходят с ума, начинают все кусать, в том числе друг друга. Чем больше крови в воде, тем безумнее они становятся. Но мы говорим об акулах, а эти... эти ублюдки ими не являются.

            – Сколько еще их может быть? – простонал Фабрини. – Черт, они же все продолжают прибывать.

            – Сотни, – ответил Кук весело, как всегда.

            Спасательная шлюпка была способна выдержать достаточно сильное волнение на море и была рассчитана на дюжину и больше человек. Корпус был сделан из жесткого стекловолокна. Чтобы пробить его, потребовалась бы торпеда. Но никогда не знаешь, что может случиться. Особенно здесь. Мертвое море было бездонным мешком, полным мрачных трюков. И не верящих в это ждала ужасная смерть.

            – Если начнем тонуть, – зловещим голосом сказал Сакс, практически читая мысли Кука, – нам придется избавиться от излишнего веса.

            Никто не решился комментировать предложение.

            Рыбы продолжали кружить вокруг, то и дело толкая друг друга, высовывая из воды щелкающие челюсти и машущие хвосты. Насчитывалось десятка два-три различных особей. Большинство из них были покрыты защитными пластинами, но остальные походили на обычных рыб, только с увеличенными челюстями и зубами.

            Сакс начал играть с ними, заставляя остальных нервничать. Он погружал весло в воду, и болтал им, словно помешивая суп. Это привлекало огромное количество рыб. Они тыкались в лодку в поисках съестного, и часто кусали друг друга.

            – Прекрати это, ради бога, – сказал Фабрини. – Ты злишь их.

            Но Сакс не унимался. Он веселился. Усмехнувшись, он снова опустил весло. На этот раз его сразу что-то ударило. И ударило с такой силой, что Сакс чуть не выронил его. А вместе с ним и пистолет. Что бы там, под водой, ни было, оно было либо очень голодным, либо очень злым.

            – Посмотри, что я поймал, Менхаус, – сказал Сакс, быстро придя в себя. Потому что какое-то время он все же был напуган. Был уверен, что его утянет под воду.

            Он поднял весло, и все увидели его "улов".

            Тот был еще уродливее, чем "костолобые".

            Фута два длиной, круглый, как баскетбольный мяч, больше похожий на иглобрюха с хвостом-обрубком. Но его кожа была черная, как смоль, жесткая и морщинистая. Пасть огромная. Такая, что он мог даже проглотить сам себя. У него были крошечные, бледно-голубые глаза без зрачков. Челюсти были широко раскрыты, дюжины длинных, игольчатых клыков вцепились в весло. Толщиной они были с швейные иглы, только длинной футов пять или шесть.

            – Она... она светится, – сказал Менхаус.

            Так оно и было.  Глубоко во рту твари было множество светящихся усиков, которые, видимо, привлекали добычу, а зубы занимались всем остальным.

            Она билась из стороны в сторону с такой силой, что Сакс едва мог держать весло. Ее бока распирало от неистовых, жадных вдохов.

            – Поспеши, Менхаус, – крикнул Сакс. – Хватай этого маленького засранца.

            Менхаус уставился на "улов" выпученными глазами.

            Но в следующий момент рыба шлепнулась в мутную воду и исчезла. Двое ее зубов осталось торчать в весле. Сакс с хохотом швырнул весло в Менхауса, и тот, уворачиваясь, едва не свалился в воду.

            Веселье и игры кончились. Все сидели и ждали, надеялись и молились, чтобы рыбы исчезли. Но прошло полчаса, и те никуда не делись.

            – Черт, – с паникой в голосе воскликнул Фабрини, – смотрите.

            Все повернули головы.

            Рыба, проплывающая мимо лодки, была настоящим монстром. Футов пятнадцать или двадцать в длину, с шипастым спинным плавником, торчащим из тухлой воды, словно перевернутый руль, покрытым древними шрамами с застрявшими в них нитями водорослей. Кожа была грязного буро-оливкового цвета, массивную голову покрывали бугристые костяные пластины, такие острые, что могли вспороть брюхо. Гигантские челюсти были усеяны не обычными зубами, а заостренными пластинами, естественным и смертоносным дополнением к броне, покрывавшей голову и верхнюю часть туловища.

            Она прошла мимо лодки, щелкая своими чудовищными челюстями. Глаза размером с теннисные мячи, черные, безжизненные и беспощадные. В этих глазах можно было увидеть смерть. Страшную, безжалостную смерть. Несмотря на огромную, бронированную верхнюю часть туловища, хвост больше напоминал змеиный, с большим ассиметричным спинным плавником, благодаря которому рыба быстро перемещалась в воде.

            – Господи, посмотрите на ее размер, – воскликнул Фабрини.

            Рыбы меньше размером уступали "великанше" место. Та плыла размеренно, в ее движении было что-то неторопливое и даже сонное. В отличие от других рыб, которые неистово метались вокруг, она лениво плыла, отталкиваясь от воды мощными ударами серповидного хвоста. Это продолжалось до того момента, пока одна из более мелких "костолобых" не подплыла слишком близко. Стремительным и плавным движением мускулистого тела "великанша" рванулась вперед и проглотила ее за пару укусов. Вода превратилась в кипящую кровавую баню, когда другие рыбы принялись бешено хватать и кусать друг друга. Хвосты били, плавники рассекали воду, костяные челюсти мелькали тут и там.

            – Они же разорвут человека на куски, – жалобно простонал Фабрини.

            – В два укуса! – подтвердил Сакс. – Видали? Пятифутовую рыбину эта тварь сожрала в два укуса! Ни хрена себе!

            Менхаус продолжал смотреть себе под ноги. Он не хотел ничего видеть и ничего знать. Кук наблюдал за происходящим с какой-то клинической отрешенностью. Он походил на командира нацистской подлодки, с жестоким безразличием следящего, как торпеда несется к цели. Редкие светлые волосы и резкие, хищные черты лица лишь усиливали сходство.

            От мощного удара лодку качнуло. Менхаус непроизвольно вскрикнул. Он вцепился в сидение, словно пассажир американских гонок. Лодка вновь содрогнулась, закачалась, потом опять успокоилась.

            – Это та "великанша", – мрачно сказал Сакс. – Она знает, что в лодке есть жратва, и хочет до нее добраться.

            – Хватайте весла! – закричал Фабрини. – Надо валить от этих тварей!

            – Не ты отдаешь здесь приказы, – сказал Сакс.

            – Да пошел ты.

            – Я пошел? Это я пошел? – Он направил пистолет на Фабрини. – Может, перефразируешь, ты, капля спермы?

            Фабрини злобно уставился на него. Что-то должно было случиться Неясно что, но что-то должно было.

            Стиснув зубы, Сакс покачал головой.

            – Знаешь, Фабрини, – сказал он снисходительным тоном, – очевидно, ты еще не понял, но я здесь главный. Усек? И если я скажу тебе прыгать к этим рыбкам, то лучше тебе сделать это. Даже к таким большим. И ты не прикоснешься к гребаным веслам, пока я не скажу.

            Фабрини показал ему средний палец.

            – Для меня ты не больше, чем кусок дерьма, Сакс. Ты – никто и ничто. Ты – ноль.

            Сакс театрально вздохнул.

            – А кто вас, говнюков, собрал? Кто вас нанял? Кто все организовал? – спросил его Сакс. Прошла секунда, две, три, но ответа не последовало. Тогда он покачал головой и ткнул себя большим пальцем в грудь.

            – Я. Я организовал и запустил всю канитель.

            – Да уж, точно канитель, – заявил Менхаус в редком порыве бунтарства.

            – С самого начала веселуха была, что надо, – презрительно прошипел Фабрини. – Прямо рождественская вечеринка.

            Крайчек хихикал, но никто, казалось, не обращал на него внимания.

            – Повторяю еще раз, крысы чертовы, – прорычал Сакс, – я здесь главный. С пистолетом или без, я буду здесь главным. У меня одного здесь хватит мозгов рулить.

            Нахмурившись, Фабрини переключил свое внимание на рыб.

            – Да, Сакс, ты настоящий гений.

            – Если не заткнешься, кретин, увидишь, что будет.

            Кук прочистил горло.

            – Нам здесь начальник не нужен, Сакс. Нет такой необходимости.

            – Видишь ли, ты ошибаешься. Вам  нужен начальник, и это я. Кто-то другой годится для этого? Может, ты? Кишка тонка у тебя кем-то понукать! Может, тогда Фабрини? Черт. Да он собственную задницу найти не сможет, пока Менхаус ему не присунет. Крайчек? Черт.

            Других аргументов Сакс не дождался. И он знал, почему. Да, он отлично знал, почему. Они будут терпеть его, пока он не сомкнет глаза. А потом прикончат. Во всяком случае, на это они рассчитывают.

            Но их ждет большой сюрприз.

            Огромный сюрприз.

            – Похоже, "великанша" уплыла, – сказал Менхаус.

            – Вот только ее подружки остались, – сказал Фабрини.

            В отличие от других, Сакс надеялся, что большая тварь не уйдет слишком далеко. И что она вернется ночью, потому что ему потребуется любая рыба, способная жрать людей. Потому что сегодня ночью будут проблемы. Сегодня ночью дерьмо полетит во все стороны. И никто не сумеет увернуться от него лучше старины Сакса. Он только собирался сказать остальным, что раскрыл их жалкий заговор, как что-то очень большое ударило в днище. Лодку буквально подбросило над водой. Потом она рухнула вниз, подняв в воздух столб пены и слизи. Мужчины попадали с сидений.