Текст книги "Мертвое море (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

            Джордж стоял как вкопанный, ничего не соображая. Тело онемело, ноги были ватными, словно он находился под воздействием торазина. Он понимал, что если тварь вдруг набросится на него, ему крышка. Он просто не сумеет уклониться. Возможно, это от страха. А возможно, от взгляда твари, который будто проникал в него. Эти чуждые глаза прожигали ему мозг, словно дуговые лампы, отчего он испытывал безумное желание полоснуть себя лезвием по венам.

            Было в тех глазах что-то очень нехорошее.

            Ни одно земное существо не имело таких глаз.

            Пронзительные, полные ненависти глаза насекомого. Овальное, сморщенное отверстие, расположенное сбоку головы, лишь усиливал эффект... оно напоминало рот беззубого старика.

            Тварь стояла и наблюдала за ними. Она не угрожала напрямую, но внушала бесконечное омерзение. Может, она и была разумной, однако не имела права быть такой. Во всяком случае, в сознании тех, кто смотрел на нее. Идея о том, что этот ползучий кошмар может быть разумным, была сродни идее о разумном пауке или сороконожке... Столь же отвратительная.

            Фабрини сделал шаг в сторону странного механизма, и тварь напряглась. Трубы у нее на брюхе затрепетали. Из них потекло что-то вроде черной слюны. При попадании на палубную обшивку, жидкость зашипела, как масло на сковородке.

            – Не советую ее злить, – сказал Кушинг.

            Джорджу пришлось подавить в себе желание вскинуть пистолет и всадить в тварь пару пуль. А, может даже больше, чем пару.

            Да, – подумал он, – она обладает разумом. Это  видно. Только это какой-то неправильный разум. Не наш, людской, а какой-то нечестивый, кощунственный. Холодный, жестокий и высокомерный. Глядя на тварь, Джордж был поражен ее демонстративным превосходством... ее... высокомерием. Да, именно, высокомерием. Это было видно. Она ненавидела их. Ненавидела с той извращенной, врожденной неприязнью, которую вся ее раса испытывала к низшим формам жизни.

            – Нам нужно попробовать пообщаться с ней, – сказал Кушинг. – И объяснить, что мы не собираемся причинить ей вред.

            У Джорджа едва не вырвался истерический хохот. Кушинг внезапно напомнил ему тупого ученого из старого научно-фантастического ужастика 50-ых, "Нечто из иного мира". Тот чудак пытался поговорить с неуклюжим растительным кровососом с Марса, и вместо благодарности был отброшен монстром в сторону. Данная ситуация очень напоминала ту сцену. Не собираемся причинить ей вред? Хорошая шутка, потому что Джордж как раз хотел причинить ей вред. И он понимал, что будь он один, этот мерзкая марсианская тварь, или чем она там была, не раздумывая, прикончила бы его.

            Потому что Джордж чувствовал исходящие от нее мощные флюиды.

            Глядя на эту злобную морду и сверкающие, полные ненависти глаза, он понимал эту тварь. Да, она была разумной и расчетливой... как жестокий мальчишка, который отрывает бабочкам крылья и поджигает кошкам хвосты. Интеллект этой твари был именно таким – деспотическим, садистским, даже немного фанатичным. Вот почему она вздрогнула, когда Фабрини подошел слишком близко к ее механизму. Потому что она построила его, и такие низшие существа, как люди, не имели права трогать его. Люди были для нее все равно, что мыши, или обезьяны, которым место в клетках с грязной соломой. Существа для зрелищ и развлечений, но вовсе не ровня. Так что не трогай мой механизм, глупая похотливая обезьяна.

            – Вперед, Кушинг, – сказал Сакс, явно мечтая порубить тварь на куски, – попробуй поговорить с этим гребаным уродом. Давай. Отведи нас к своему лидеру, ты, уродливый кусок дерьма.

            Кушинг открыл рот, но так и не смог заставить себя сказать что-то.

            В старых фильмах, казалось, все было так просто, но в реальности все оказывалось несколько иначе. Эта тварь была настолько грозной и гротескной, что разговаривать с ней или спорить, было все равно, что с пауком, в чьи сети ты попал. Не ешь меня, ладно? Не высасывай из меня кровь и не закутывай меня в кокон... договорились?

            Да, нелепый подход, и Джордж понимал это.

            Возможно, эта тварь владела силой звезд и тайнами жизни и смерти, но найти с ней общий язык не было никакой надежды. Да, ее интеллект намного превосходил человеческий, но был холодным и иррациональным. Она испытывала бессмысленную, тупую ненависть ко всему, что не принадлежало ее роду. С ней нельзя было торговаться. Если попадешь к такой в руки... или в щупальца, можешь не сомневаться, что будешь брошен в банку с консервантом и снабжен биркой, либо препарирован заживо. А если она будет в особенно дурном настроении, то может вырвать у тебя нервный узел и колоть его ножом, наблюдая за твоей агонией с ледяной, неземной отрешенностью.

            – К черту, – сказал Фабрини. Давайте убираться отсюда. Терпеть не могу, когда этот урод так на меня смотрит... будто хочет высосать у меня глаза.

            Джордж тоже подумал: – Почему бы нам просто не покончить с этим? Мы собираемся убить его, так что давайте уже сделаем это.

            – Давайте просто уйдем, – сказала Элизабет. Это было последнее разумное предложение.

            Мужчины стали перемещаться. Медленно, но, тем не менее, перемещаться. И тварь заметила это, но, казалось, не знала, что делать. Мужчины постепенно брали тварь и ее механизм в кольцо. От нее стал исходить тошнотворный, кислый запах. И Джордж подумал, не от страха ли это. Не чувствует ли она, что скоро случится. Должно быть, она ощущала себя как современный человек, окружаемый плиоценовыми обезьянами. Бесконечно далеко ушедшая от них в интеллектуальном плане, но проигрывавшая перед их количеством и грубой силой.

            Она начала совершать плавные, извивающиеся движения. Жилистые мышцы изгибались со змеиной грацией под каучукоподобной кожей, морщинистой и грубой, как кора старой сосны. Трубки на брюхе снова начали пульсировать, брызгая на палубу черным соком, где он шипел и дымился. Щупальца у рта развернулись назад, как клешни у муравья. А эта морда... боже милостивый... эта морщинистая, костистая морда источала неприкрытую злобу. Глазные мембраны полностью раскрылись, обнажив красные блестящие рубины самих глаз.

            И никто, видевший эти глаза во всей их кроваво-красной красе, не ожидал узреть такую неприкрытую, жгучую ненависть.

            Ничто во вселенной... или за ее пределами... не могло ненавидеть так, как это чудовище.

            Сморщенный овал рта перекосился, словно готовясь издать крик, а те глаза... Они сузились и наполнились неудержимой злостью. Если такая тварь способна обезуметь от ярости, то она была очень близка к этому.

            Поллард был тем, кто вспугнул ее.

            Это получилось непреднамеренно. Он шагнул в сторону, возможно, пытаясь отдалиться от монстра, и запнулся об тот странный механизм. Тот отлетел в сторону, оказавшись на удивление очень легким. Поллард снова восстановил равновесие. Ярость захлестнула тварь, словно щелок. Горячий, пузырящийся и сводящий с ума. Щупальца, служившие пальцами, стали скручиваться и извиваться, трубки на брюхе подрагивать, а сама тварь – издавать звук. Сперва он был тихим... но затем перешел в свистящее шипение, как у гремучей змеи перед броском. Самое безумное было то, что звук исходил не изо рта, а из тех трубок, плюющихся кислотой и всасывающих воздух.

            – Берегитесь! – крикнул Сакс.

            Это все, что он успел сказать, потому что в следующую секунду монстр пришел в движение. Он то ли прыгнул, то ли заскользил. Двинулся в разные направления одновременно, его синяя плоть казалась эластичной и жидкой. Никто в общем волнении не заметил, что тварь держит в одной из лап нечто похожее на маленький цилиндр из желтого металла. Когда она подняла его, было уже слишком поздно.

            Она нацелила его прямо на Полларда.

            Это было оружие. То, что выстрелило из него, было не лазерным лучом как в кино, а сверкающим облаком бледно-зеленого газа. Оно окутало Полларда влажным туманом. Тот замер, как вкопанный... Через пару секунд его плоть стала жидкой, словно горячий воск и стекла с костей прежде, чем он успел упасть и умереть. Он рухнул на пол горой дымящегося мяса. И Джордж успел мельком увидеть, как его лицо стекает по черепу, словно жир по стволу свечи, левый глаз сполз на подбородок. Поллард упал на палубу, как марионеточный скелет с подрезанными нитями, превратившись в груду костлявой, дымящейся и пузырящейся массы.

            И тут Джордж открыл огонь.

            Он всадил в тварь три пули. Она издала пронзительный, жалостливый визг, ее трубки на мгновение выпрямились. Затем она повалилась вперед, снова выпрямилась, и Элизабет бросила в нее свое мачете. Оно ударило в лапу, сжимающую золотой цилиндр, с такой силой, что едва не отсекло ее. Цилиндр упал на пол. Тварь по-крабьи ползала вокруг, словно полураздавленный паук. Из отверстий в шкуре и из раздробленной лапы хлестала водянистая зеленая кровь, заливая пол, словно лимонный сироп... самое безумное было то, что она была такой же консистенции.

            А запах... Господи, запах от нее был как от разлитой хлорки.

            Вооруженные мужчины приближались со всех сторон, двигаясь целиком на автомате. Ибо пришло время убить чудовище, этого неземного осквернителя и абсолютного разрушителя всего, что они знали. Истекающая кровью и израненная, тварь тоже это понимала. Она смотрела на них с абсолютной враждебностью, суженные ярко-красные глаза источали ненависть. Возможно, в них был еще и ужас, или отвращение при виде окруживших ее животных... эти двуглазые, розовокожие чудовища с четырьмя конечностями. Для нее они были ползучей чумой, которую необходимо было раздавить и зачистить. Мерзкие, глупые существа с грубым оружием и примитивной нервной системой. Да, возможно, отвращение присутствовало, но кроме него были еще простая ненависть и злость, что эти бледные обезьяны осмелились убивать ее.

            И вот, что увидел Джордж, когда снова навел на нее пистолет – ярость от обмана. Ибо она была хозяином времени и пространства, а все остальные формы жизни – ее рабами. Да, эта тварь смотрела на него, ярко-красные глаза тлели как электроды, и Джордж чувствовал, как выкипает его мозг. Ей было очень легко подавлять и сокрушать разум отдельного человеческого существа. Возможно, даже двух или трех. И она хотела, чтобы Джордж знал это. Возможно, хотела, чтобы он понимал, что ждет людей у темного края вселенной.

            Кушинг видел, что этот монстр делает с Джорджем. Возможно, все видели это. Видели, как эта жуткая тварь высасывает из него разум. Но Кушинг не стал ждать, когда она закончит. Он взмахнул топором и обрушил ей на голову, разрубив те сине-черные извивающиеся щупальца и раскроив череп. Топор аккуратно выполнил работу... но в момент удара сверкнула вспышка, и Кушинг рухнул на пол без чувств. Топор остался торчать в голове твари. Та издала душераздирающий крик, сквозящий чистой яростью и болью. Он походил на визг автомобильного стартера или скрежет металла по точильному камню... резкий, пронзительный, оглушающий.

            Все отшатнулись от бьющейся в агонии твари. Из расколотого черепа хлестал зеленый сок вместе с какой-то коричневатой слизью. Топор по-прежнему торчал в нем, раскаленная рукоятка дымилась. Сакс замешкался, и одна из щупалец – это были не руки, как таковые, а именно щупальца – метнулось в его сторону и схватило за ногу. Он с криком упал на пол. Щупальце прожгло ему штаны до самого колена.

            Джордж всадил в голову твари еще три пули, забрызгав переборки слизью и зеленой дымящейся кровью. Тварь корчилась, визжала и извивалась так, словно не имела костей... как слизняк или пиявка. Она умирала, умирала с какофоническим криком, в котором смешались ярость, буйство и абсолютное безумие. Этот визг эхом разнесся по обшитому сталью помещению и свалил нескольких нападавших на пол, заставив исторгать рвоту под натиском звуковой атаки.

            Десять минут спустя остался лишь смрад. Выжившие стояли и смотрели на останки Полларда и труп твари. Мертвая, она была такая же уродливая, как и при жизни. Ее плоть все еще дымилась. Быстро распадалась, превращаясь в жидкость. Покрывшиеся желтой пленкой глаза провалились в череп, который, казалось, размягчался и распадался на куски. Вокруг него лужей растеклась зеленая кровь, туловище скрипело и потрескивало, конечности отпадали, щупальца свернулись клубком, словно мертвые змеи. Все в ней шипело и пузырилось.

            Будь у нее душа, решили они, она была бы черной, как раковая опухоль.

            – Поллард, – продолжал причитать Менхаус. – О, господи, посмотрите на него... вот, дерьмо.

            Ни у кого не нашлось, что сказать. Поллард был мертв. Его смерть была хоть и быстрой, но ужасной.

            – Я пошлю ему цветы, – съязвил Сакс с присущим ему "состраданием".

            Менхаус зло посмотрел на него.

            – Как ты можешь... какой же ты урод, Сакс. Конченый урод.

            – Я когда-то это отрицал?

            Ладони у Кушинга сильно обгорели.

            – Когда я ударил ее топором... господи, я словно разрубил провод под напряжением. Меня даже сбило с ног. Должно быть... эта тварь обладала зарядом, как электрический угорь.

            Колено у Сакса тоже обгорело, но не так сильно.

            – Уродливый членосос, – ругнулся он. – Похож на матушку Фабрини. И пахнет так же.

            – Да пошел ты...

            – Смотрите, – воскликнул Джордж. – Смотрите сюда...

            Все остальные словно онемели после произошедшего. Элизабет заботливо перевязывала Кушингу руки. Казалось, никого особенно не интересовало то, что видел Джордж, и, тем не менее, они посмотрели, с привычным уже настороженным выражением лиц.

            Вся задняя часть туловища твари дрожала и подергивалась. Тренога из змеиных конечностей подрагивала. Раздался влажный, хлюпающий звук, и под тварью расползлась серо-зеленая студенистая лужа, в которой застряли какие-то пузыри размером с софтбольные мячи.

            – Что... что за черт? – воскликнул Менхаус. – Эти штуки похожи на...

            Но никто не смог подобрать удачного сравнения. Все пузыри были соединены тканевой сеткой. Только это были не пузыри, а мешочки или мембраны из прозрачной, розовой кожи, и внутри каждой...

            – О, господи, – взвизгнул Менхаус. – Беременная, она была беременная, беременная...

            Так и есть. Мешочки с зародышами. Десяток овальных мешочков с сероватыми, испещренными синими венками зародышами. И самое страшное, эти зародыши не погибли. Они корчились и извивались, их крошечные неоформившиеся конечности шевелились и подрагивали.

            Сакс поднялся на ноги и, хромая, подошел ближе.

            – Гадкие мелкие ублюдки, – произнес он.

            Схватив багор, он устроил резню. Он рвал мешочки и давил содержимое. Элизабет, застонав от отвращения, отвернулась, остальные тоже. Сакс не успокоился, пока не закончил, он давил их, как маленький мальчишка дождевых червей. Один из зародышей выскользнул из мешочка и мерзко извивался.

            Сакс наступил на него.

            Джордж непроизвольно содрогнулся от звука... как будто раздавили зрелый, сочный персик.

            – Вот вам и высший разум, мать его, – победно воскликнул Сакс.

21

            – Оно было разумным, – сказал Кушинг пять минут спустя. – Это существо... оно было разумным. А мы убили его. Убили его потомство.

            – Мы защищались, – сказал Менхаус, все еще содрогаясь от вида извивающихся неземных зародышей. А что мы могли сделать?

            – Ничего. – Кушинг покачал головой.  – Вообще ничего.

            – Если хочешь пожалеть эту тварь, Кушинг,  взгляни на Полларда, – сказал Сакс. – Взгляни как следует.

            Менхаус стиснул зубы.

            – Я просто говорю, что оно было разумным. Вот и все, – подчеркнул Кушинг.

            – Мне тоже не нравилась идея убивать это существо, – сказал Джордж. Как и всем нам, думаю. Но оно было не очень-то дружелюбным. Его лицо... Господи, никогда не видел столько абсолютной ненависти. Эти глаза могли бы прожечь бетон.

            – Нам нужно возвращаться, – сказала Элизабет.

            Сакс проигнорировал ее.

            – Мы видели корабль этой твари. Его часть, торчащую из водорослей... он был похож на летающую тарелку. Менхаус, конечно же, принял его за "ховеркрафт".

            Фабрини усмехнулся себе под нос. Но этот смешок прозвучал безрадостно.

            – Чушь, – сказал Менхаус. – Я сказал, что он похож на «ховеркрафт». Вот и все.

            Элизабет, казалось, весь этот спор был не интересен.

            – Пожалуйста, давайте уйдем... я не могу уже терпеть это зрелище.

            – Но настолько разумное существо... только представьте, какими знаниями оно обладало, – сказал Кушинг.

            Сакс рассмеялся.

            – Опять ты за свое. Если оно было такое смышленое, то почему застряло здесь, как мы? Не расскажешь, Эйнштейн?

            Кушинг пожал плечами.

            – Кто его знает? Возможно, это был просто несчастный случай. Возможно, что-то случилось с кораблем. Та штуковина... или корабль, как ты сказал, наверное, была способна путешествовать между звездами. Возможно, она открыла "кротовину" в это место, и что-то пошло не так.

            Фабрини присел на корточки, уперев локти в колени, и стал изучать построенный существом механизм.

            – Как насчет этого?

            Кушинг встал рядом. Внимательно осмотрел его.

            – Думаю... думаю, это телепорт. Устройство для телепортации. Такие механизмы могут быть очень распространены там, откуда эта тварь родом, но нас разделяют тысячи лет.

            – Не совсем тебя понимаю, – сказал Менхаус. – Для чего эта штука?

            Кушинг поделился своими предположениями. Этот пришелец застрял здесь, в Измерении Икс, а его корабль получил повреждения. Поэтому он решил "проложить туннель назад". Он построил телепорт – если это вообще он – чтобы пробить дыру в пространстве и времени, и вернуться в собственное измерение, в свой мир.

            – Возможно, эта штука была у него на корабле, – сказал он. – Мы возим с собой спасательные плоты, они – нечто чуть более сложное. Только это очень смелое предположение с моей стороны. Эта штука может быть чем угодно. Возможно, это какой-нибудь коммуникационный аппарат. Кто его знает?

            Он выдал очередную порцию домыслов. Сказал, что пришелец мог выбрать это судно из-за бочек с радиоактивными отходами. Возможно, он подключался к ним, заряжал свой механизм атомной энергией.

            – Черт, эта штуковина могла работать на холодном синтезе... механика самих звезд. Но если это телепорт, тогда познания этой твари в математике и физике превосходят наши на десять тысяч лет. Это поражает воображение.

            – Я читал письмо Гринберга, – сказал Джордж, – похоже, он думал, что "кротовины! есть повсюду. Возможно, эта штуковина просто открывает их?

            Менхаус опустился рядом на колени.

            – Господи, здесь нет ни кнопок, ни рычагов, ни индикаторов. Вообще ничего. Как вы его включите?

            – Хороший вопрос, – сказал Кушинг.

            Менхаус проверил расположенные с противоположных концов зеркала. На самом деле, на зеркала они не очень походили. Казалось, в них не было стекол, как таковых. Но что-то там было... какой-то полупрозрачный материал, вроде блестящей вуали. Менхаус коснулся рукой переднего зеркала и почувствовал покалывание. Пожав плечами, он сунул в зеркало руку и... она исчезла. Точнее, не совсем. Его кисть вошла в зеркало до костяшек пальцев. Но сами пальцы не вышли с другой стороны, они вышли из задней части другого зеркала.

            Менхаус, ахнув, выдернул руку. С ней все было в порядке.

            – Повтори это, – сказал ему Сакс.

            Облизнув губы, тот снова засунул кисть по костяшки. Его пальцы появились позади другого зеркала. Разделенные почти шестью футами пространства, и все же живые и невредимые.

            – Похоже, ты суешь руку в четвертое измерение, – возбужденно воскликнул Кушинг. – Обычные правила пространства и расстояния не работают.

            – Что-то жутко мне, – сказал Фабрини. – Суешь руку в переднее зеркало... а выходит она из заднего? Чертовщина какая-то.

            – Не больно? – спросила Менхауса Элизабет.

            Менхаус  покачал головой.

            – Только холод и покалывание, больше ничего.

            – Вытаскивай быстрее руку, – предупредил его Кушинг. – Если эта штука вырубится... твои пальцы могут отвалиться с другой стороны.

            Менхаус выдернул руку.

            Сакс присел рядом. Он потрогал похожий на прицел проектор, расположенный сверху, и его пальцы заискрились.

            – Статическое электричество, – сказал он. И положил на него руку. – Ага... вся эта хрень словно наэлектризована....

            Сакс убрал руку, и механизм загудел. Сперва тихо, потом громче.

            – Не думаю, что стоит играть с этой штукой, – сказала Элизабет.

            Но было слишком поздно. Своим прикосновением Сакс активировал что-то. Гудение перешло в визг, и воздух вокруг снова стал потрескивать от вырабатываемой энергии. Опять появился запах горелого озона и плавленой проводки. Из задней части прицела возник узкий луч белого света и, ударив в заднее зеркало, вызвал свечение. Оно отразилось и распалось на призмы света, которые, попав в переднее зеркало или линзу, превратились в голубой, похожий на прожектор луч, который в свою очередь ударил в переборку. В луче, казалось, плясали миллионы крошечных точек, словно пузырьки в пиве. Гудящая от этого голубого света переборка выглядела нематериальной.

            Джордж с трепетом наблюдал за происходящим.

            Это голубое свечение на переборке напоминало телевизионные помехи, только очень активные, гудящие и живые. Словно снежная метель, в которой можно заблудиться. И у Джорджа было странное чувство, что так оно и было.

            – Не трогайте этот луч, – сказал им Кушинг. – Вы не знаете, что может случиться.

            – Мы могли бы использовать эту штуку, понимаешь? Гринберг говорил, что если найти точку, где вы изначально появились в... Измерении Икс, то рано или поздно она может открыться для вас снова. Возможно, эта штука – ключ, который может открыть ее в любое удобное для нас время.

            – А возможно, она засосет вас в совершенно чужой мир, – сказал Кушинг.

            Сакс сунул руку в луч.

            – Холодно, – сказал он. – Странное чувство... как будто что-то ползает по всей руке.

            – Будь осторожен, – сказал ему Джордж, возможно, тайно надеясь, что этого идиота засосет и выплюнет на бесплодных равнинах Альтаира-4.

            Кушинг смотрел на луч, на пляшущие в нем частицы материи или энергии.

            – Похоже, какое-то ионизированное поле. Электризованный газ или вроде того. На твоем месте я бы не держал там руку слишком долго. Если она тебе еще нужна.

            – Ага, – сказал Фабрини. – Если потеряешь руку, Сакс, считай, потеряешь половину своей половой жизни.

            Кушинг стал внимательно изучать механизм.

            – Полагаю, этот диск снизу может быть каким-то генератором. Эта оптическая труба – усилитель. Она направляет поток частиц в заднее зеркало, где с ними что-то происходит. Потом они отражаются на переднюю линзу, и этот голубой луч открывает дыру в пространстве и времени. Господи, что за умы придумали такую штуку!

            Фабрини подошел к переборке. И прежде чем Кушинг успел ему что-то сказать, положил руку на голубое свечение. Рука прошла насквозь. Словно там была не стена, а пустое пространство.

            – Осторожно, – сказал ему Джордж. – Ты же читал, что написал Гринберг. Если это "кротовина", твоя рука может выйти где угодно.

            – Ага, а может вернуться домой.

            – Брось, – сказал Джордж. – Ты действительно думаешь, что пришелец открыл портал в наш мир? Зачем ему... или ей делать это?

            У Фабрини, казалось, не было ответа. Он никогда особенно не интересовался наукой. Многое из того, что говорил ему Кушинг, было недоступно его пониманию. Слишком много теории и мало фактов. Он знал лишь, что телепорт может быть выходом, о чем и сообщил остальным.

            – Даже не думай! – воскликнул Джордж. – Ты не пойдешь туда... ты понимаешь, что можешь выйти где угодно?

            – Он прав, Фабрини, – сказал Кушинг. – Пришелец работал над этой штукой. Элизабет говорит, что видела это сияние последние несколько дней. Возможно, он настраивал эту штуку, или вроде того. Ты просто не можешь туда идти. Иначе окажешься где угодно... на какой-нибудь планете в миллионах световых лет от Земли, или в ядовитой атмосфере. Черт, да твои атомы разбросает, как рис на свадьбе. Ты действительно хочешь рискнуть?

            Фабрини улыбнулся.

            – Да, черт возьми.

            Сакс захохотал.

            – Фабрини нужно отдать должное. Мозгов у него – кот наплакал, но яйца у него присутствуют.

            Можно было сказать, что это был первый комплимент, полученный от Сакса, поэтому Фабрини буквально сиял.

            Менхаус покачал головой.

            – Не надо, Фабрини. Послушай Кушинга, ты можешь погибнуть. Не делай этого, ладно? – Он подошел к Фабрини и взял его за руки. – Брось, не надо. Я не хочу тебя терять.

            Фабрини был тронут. Он похлопал Менхауса по спине.

            – Не беспокойся, Олли. Со мной все будет в порядке. Я же итальянец, мать твою. У нас, итальянцев, сильный инстинкт самосохранения.

            – Ага, скажи это Муссолини, – съязвил Джордж.

            Но тот пропустил его слова мимо ушей.

            – Я иду, – с вызовом объявил он. – Если не вернусь, значит это моя глупая ошибка. Но я говорю вам всем, что я уже сыт по горло этим дерьмом. Мне надоело сидеть. Надоело ждать. Надоело надеяться, что кто-нибудь не откусит нам задницы, и мы проживем еще один денек и найдем выход. Я не могу больше. Я считаю, что пришло время действовать. Пришло время рискнуть.

            Джордж даже не пытался отговорить его. Фабрини принял решение, и это было очевидно. Но про себя он подумал, – Фабрини, ты глупый засранец! Прекрати уже напрягать свой член, твой тестостерон тебя погубит. Выживет не тот, у кого яйца больше, а тот, у кого есть мозги.

            Именно это он и подумал.

            Но не произнес вслух, и впоследствии пожалел об этом.

            – Если он хочет идти, – сказал Сакс. – Пусть идет. По крайней мере, у него есть яйца. Чего не скажешь про вас, сосунков.

            Так тому и быть.

            Раз Фабрини решил.

            – Хорошо, – сказал Кушинг. Давай хотя бы привяжем к тебе веревку. Если будет дело дрянь, мы тебя вытянем.

            То, что он сказал, звучало вполне разумно, но у него в глазах было сомнение. Сильное сомнение.

            – Наверху есть веревка, – сказал Сакс. – Я видел, когда мы сюда шли.

            – Несите, – сказал Фабрини.

            Сакс и Менхаус взяли лампу и поднялись наверх. Через пару минут они вернулись с двумя мотками веревки. По сотне футов в каждом. Они связали два конца, понимая, что двух сотен футов будет для Фабрини достаточно, чтобы посмотреть, что по другую сторону. Другой конец они обвязали ему вокруг пояса. Сакс постарался с узлами. Теперь такой веревкой можно было вытянуть автомобиль.

            – Прошу вас в последний раз, – сказала Элизабет. – Пожалуйста, не делайте этого.

            Фабрини был непреклонен. Она отвернулась и встала в дверях, спиной к этому умышленному, как она считала, безумию.

            – Двигайся постепенно, – сказал Кушинг. – Сперва руку или ногу, потом загляни. И задержи дыхание, когда будешь смотреть. Если наглотаешься аммиака или метана, мы уже ничем тебе не поможем. Так что не торопись.

            Другой конец веревки они привязали к железной скамье, привинченной к полу в другом конце комнаты. Чтобы оторвать ее, потребовалась бы пара слонов. Фабрини встал у светящейся голубым светом стены с бледным, напряженным видом. Возможно, он хотел повернуть назад, возможно, хотел поступить благоразумно, но на кону стояло его мужское достоинство. Он не мог пойти на попятную, особенно перед Саксом.

            – Удачи, Фабрини, – сказал Сакс.

            Джордж удивленно приподнял бровь. Что-то в голосе Сакса ему не понравилось. Что-то слишком... Слишком настойчивое? Слишком нетерпеливое? Определенно, в нем было что-то такое. Как будто он знал, что сейчас случится, ждал этого и жаждал увидеть. Если б Джорджу пришлось дать имя этой вкрадчивой улыбке у него на лице, он назвал бы ее довольной.

            Этот сукин сын замышляет что-то, – подумал вдруг Джордж. И замышляет что-то нехорошее.

            Джордж посмотрел на Кушинга и понял, что тот думает примерно о том же.

            – Послушай, – обратился он к Фабрини. – Если передумаешь, никто тебя не осудит. Это не стоит риска. Останься здесь. Мы отправимся на тот корабль и...

            – Не слушай ты их, – сказал Сакс. – У них просто кишка тонка, Фабрини. В отличие от тебя. Ты здесь единственный настоящий мужик.

            – Возьмите веревку, – сказал Фабрини. – Стравливайте медленно.

            Он повернулся к сияющему голубому полю.

            Джордж услышал что-то вроде звона тарелок у себя в голове. Сердце замерло, кожа на спине словно съежилась.

            Фабрини шагнул в луч. И тут же окрасился в синий цвет. Из-за частиц он походил на человека, попавшего в песчаную бурю.

            – Забавно, – сказал он. Его голос звучал странно приглушенно из-за энергетического потока. – Ага... как будто по тебе что-то ползает. Он пошевелил пальцами, и снующие частицы окружили его неплотной спиралью, словно пузырьки в бокале шампанского. – Странно... как будто я попал в снежную бурю или вроде того. Щекотно.

            – Как себя чувствуешь? – спросил его Кушинг. – Голова не кружится, не тошнит?

            Тот покачал головой, его движения были дерганными, словно в стробирующем свете. Какими-то прерывистыми, а не плавными, как у человека в обычном пространстве.

            Фабрини шагнул вперед, протянул руку, затем убрал ее.

            – По-моему, все в порядке. Немного прохладно и щекотно.

            Сакс стоял рядом с лучом, в паре футов от Фабрини.