Текст книги "Мертвое море (ЛП)"

Автор книги: Тим Каррэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

            – Мне страшно, – признался он. – Господи, мне страшно.

            – Сохраняй спокойствие, – сказал Гослинг.

            Ожидание было хуже всего. Когда не знаешь, что и когда случится, если случится вообще. Сейчас Джордж много думал о Лизе, о сыне Джейкобе и тех славных воскресных деньках. Хуже всего было то, что он искренне не верил, что увидит их снова. И больше у него не будет тех воскресных дней.

            Просто сохраняй спокойствие, – сказал он себе. Как говорит Гослинг. Вот что ты должен делать. Сохранять спокойствие.

            Чушь собачья.

            – Они почти нас настигли, – сказал Гослинг.

            Но откуда он знает, если дверь застегнута за замок? Возможно, он просто чувствовал это, как и Джордж – давление, медленно нарастающее в море за плотом. Джордж был уверен, что он чувствует его сквозь прорезиненный пол... Тяжесть, ожидание, покачивание, словно от воздуха, разгоняемого поездом. Перед самым столкновением.

            Сохранять спокойствие было просто невозможно. Даже у Гослинга был встревоженный вид. Он был бледным, несмотря на загар. Глаза метались, словно шарики рулетки. Он изо всех сил вцепился в обшивку.

            Ну вот.

            Джордж почувствовал это. Почувствовал это и Гослинг. "Оно" или "они" только что проплыло под ними на такой скорости, что плот подбросило вверх на несколько дюймов.   Море буквально вскипело.

            – Они под нами, – сказал Гослинг.

            Так оно и было.

            Многие десятки тех светящихся рыб или существ. Они плыли у самой поверхности и даже задевали плот. Забавно, что исходящий от них свет – пульсирующий бледно-зеленый свет – заполнил интерьер плота, словно рентгеном просветив днище, так что стало видно очертания воздушных камер, каждый шов и стежок.

            Да, это было удивительно. Воистину удивительно.

            Но ни у Джорджа ни у Гослинга не было возможности, чтобы адекватно оценить феномен, потому что плот сейчас подбрасывало, как на американских горках. Удары следовали друг за другом. Море бурлило, плот раскачивался. Джордж изо всех сил стиснул зубы, ожидая, что камеры начнут лопаться, и они пойдут ко дну.

            Но этого не случилось.

            Плот был специально разработан для использования в бурном море, и никакая тряска не смогла бы потопить его. Именно поэтому он состоял из нескольких воздушных камер, а не из одной.

            Гослинг не раз говорил ему об этом, но сейчас Джордж не помнил ничего. Он видел лишь странное свечение и ощущал дикую качку, отчего мотался из стороны в сторону, то и дело натыкаясь на Гослинга.

            Потом удары прекратились, и сияние исчезло, как будто кто-то погасил лампу.

            Пару минут спустя Гослинг подошел к двери и расстегнул ее. Снаружи снова не было ничего, кроме моря и тумана, двигавшихся в унисон.

            – Они ушли, – сказал он. – А мы все еще здесь.

18

            – Я хочу есть, – сказал Сакс после долгого молчания. – Что, парни, скажете, если мы прирежем Фабрини и перекусим им?

            Менхаус издал низкий, сухой смешок. Кук промолчал. Крайчек просто смотрел. Фабрини сжимал и разжимал кулаки.

            – Имею в виду, если это будет долго продолжаться, – не унимался Сакс, – нам придется кого-нибудь съесть. Я выбираю Фабрини. Скажем прямо, он самый ненужный.

            – Нет, ты ошибаешься, Сакс, – сказал Фабрини. Я слишком тощий. Нам нужна жирная задница. Такая как ты, например. Здоровенное, толстое трепло. Жирный баклан, приготовленный в собственном соку.

            Сакс фыркнул.

            – Ты слышал, Менхаус? Он хочет мой сок. Только и думает о моем члене.

            Кук, казалось, не замечал остальных. Он смотрел на туман, смотрел на Крайчека, но в основном смотрел на Сакса. Тирада Крайчека о ждущем в тумане дьяволе не прошла для него даром. Казалось, он чувствовал это иначе, когда закрывал глаза. Нутром ощущал чужое присутствие. Может, это было чистое воображение, а может, и нет. Но существовала гораздо более явная и актуальная опасность. Это Сакс.

            – Еда сейчас не лучший вариант, – проворчал Менхаус. – Я б не отказался от холодного пива.

            – Заткнись, – сказал Фабрини.

            – Бессмысленно говорить об этом, – сказал Кук. – Нужно быть реалистами.

            Сакс удивленно вскинул руки.

            – Черт, это ты, Кук? Кто пошатнул твою клетку? Тише, парни, пусть говорит.

            Кук прищурил глаза.

            – Я только сказал, что нам нужно быть реалистами. Нет смысла говорить о пиве. Нам придется довольствоваться аварийным пайком, пока... пока не появиться что-то другое.

            – Смотрите-ка, – сказал Сакс, – мистер Реализм заговорил.

            – О, да заткнись уже, – сказал Фабрини.

            – Почему бы тебе не пойти и не трахнуть свою мамочку, Фабрини? – прорычал Сакс.

Фабрини поднялся на ноги, лодка слегка качнулась.

            – Я сыт тобой уже по горло, Сакс. Ты нарываешься.

            Сакс невесело ухмыльнулся. Он медленно встал, словно давно был готов к этому. С тех пор, как корабль пошел ко дну, он неустанно провоцировал Фабрини на агрессию. И конечно, теперь он с удовольствием осознавал, что этот момент настал. Он любил манипулировать людьми. Понимание того, что нажатием нужным кнопок можно вызывать у людей желаемую реакцию, давало ему ощущение власти. Как в случае с Фабрини, например. Горячими головами управлять проще всего.

            – Прекратите, – сказал Кук. – Нельзя драться в лодке.

            Он пытался придумать причину, почему нельзя. Потому что это неправильно? Потому что это по-детски? Потому что они могут опрокинуть лодку? Но нет, причина, над которой он думал, была вовсе не в этом. А в чем-то гораздо более крупном и могущественном. Они не могли драться, потому что они были людьми. Они были людьми, и это чего-то значило. Потому что люди были редкостью в этом новом, враждебном мире. И если там действительно был какой-то зловещий дьявол, некий кукловод, им стоило держаться вместе. Нужно было показать этой твари, что люди всегда держатся вместе. Всегда выступают единым фронтом против беды.

            Возможно, это звучало немного идеалистично и пафосно, но Кук понимал, что это было важно. Им нельзя становиться марионетками, игрушками, развлечением в руках злобного, безжалостного существа. Потому что междоусобица лишь ослабит их... и сделает его сильнее.

            – Пожалуйста, – сказал он им. – Прекратите. Разве вы не видите, что делаете?

            Но они проигнорировали его и продолжили обмен колкостями, большинство из которых к тому моменту стало уже далеко не смешным.

            – Вы должны послушать Кука, – сказал Крайчек. – Может, некоторые из вас не знают, но Кук... О, он знает. Он знает, что там такое. Что там нас ждет. "Разделяй и властвуй" – вот, что оно делает. Оно питается страхом, отчаянием и тревогой. Агрессией и злостью... И вы его кормите. Да, именно вы. Наполняете его чрево своей скверной. Делаете его сильным...

            Крайчек разразился очередной безумной проповедью о мифическом существе, наблюдающем, ждущем, слушающем, и радующемся их стычкам. Назвал Сакса и Фабрини идиотами, потому что на самом деле они не хотят драться, что ими манипулирует та тварь, что это она посадила в их умах семена раздора. Крайчек сказал им, что они должны сопротивляться ей, выдавливать ее из сознания... Разве они не понимают? Разве не видят?

            Кук знал, что Крайчек обезумел, но это не означало, что он говорил неправильные вещи. Потому что Кук сам мыслил в этом же направлении. Что, если ими манипулируют, склоняют к конфликту? Конечно, они оба идиоты, раз дошли до этого, утонули в собственном тестостероне. Именно так оно и было. Но что, если Крайчек был прав?

            Это имеет смысл, не так ли? – подумал Кук. Эта тварь, или дьявол, домогалась до слабых духом, до тех, на кого легче всего влиять. Может, физически Сакс и Фабрини были сильными, но духовно – как все подобные люди – слабыми и недалекими. Делящими все на черное и белое, а такие умы использовать легче всего... Именно так страны заставляют людей идти на войну – аппелируя к их низменным инстинктам. И та тварь знала это. Инстинктивно чувствовала психологически слабые звенья в цепи...

            Манипуляция мыслями... Господи.

            – Вы оба, прекратите, – попробовал остановить их в последний раз Кук.

            Но те проигнорировали его, продолжая наседать друг на друга.

            Менхаус открыл рот, чтобы сказать что-то, но снова закрыл. Он проскользнул мимо Фабрини в нос шлюпки и сел рядом с Куком.

            – Это безумие, – сказал Кук. – Взрослые мужчины так себя ведут! Мы находимся между жизнью и смертью, а...

            – Пускай, – сказал Менхаус, явно наслаждаясь ситуацией. – Пускай выпустят пар.

            Как будто это какой-то боксерский поединок или футбольный матч... Менхаус косвенно избавлялся от собственного напряжения и отчаяния. Те двое были для него "отдушиной".

            Когда расстояние между ними сократилось до пары футов, Сакс перестал ухмыляться.

            – Ладно, мелкий говнюк, покажи, на что ты способен.

            Едва эти слова слетели с его губ, как Фабрини бросился в атаку. Он нанес удар наотмашь. Сакс с легкостью уклонился от него. Потом подскочил и нанес Фабрини два жестких, коротких удара в лицо. Но Фабрини не унимался. Несмотря на хлещущую из носа кровь, он ринулся, спотыкаясь, вперед и вцепился в Сакса. Они оба повалились на корму, бешено раскачивая лодку. Сакс отразил два удара, но третий и четвертый пришлись ему в лицо. Фабрини махал кулаками как одержимый. Лишь немногие из его ударов достигли намеченной цели, но те, что достигли, имели сокрушительный эффект. Саксу досталось по-полной. Тут он изловчился и что было силы двинул Фабрини ногой в пах. Фабрини вскрикнул и, взмахнув руками, рухнул за борт.

            Кук и Менхаус бросились на помощь.

            Сакса вытер кровь с лица.

            – Бросьте этого ублюдка, – проревел он.

            Но Кук и Менхаус уже втягивали того в шлюпку.

            – Его кровь попала в воду, – лихорадочно тараторил Кук. – Его кровь... Попала в воду.

            Но смысл его слов, видимо, не доходил до Сакса.

            – Да, я ему еще не всю выпустил, – сказал он, надвигаясь на них. В руке у него был нож. Тот самый, который он вытащил из сапога у Хаппа. Прежде чем кто-то успел среагировать, он взмахнул им, и отсек Фабрини кусок левого уха.

            Кто-то закричал. Может, Кук, может, Менхаус.

            Фабрини, казалось, не понимал, что происходит. На его лице мелькнуло выражение ярости, которое сменилось недоумением и, наконец, болью. Он поднес к уху руку, и между растопыренных пальцев ручьем полилась кровь. Он увидел нож, почувствовал теплую, стекающую по шее влагу и закричал, отползая на четвереньках к носу шлюпки.

            Менхаус споткнулся об одно из сидении, пытаясь увернуться от сверкающего серебром лезвия.

            – Вот, дерьмо, – задыхаясь, воскликнул он. – О, боже.

            Вероятно, это даже для Менхауса было слишком.

            Но Кук даже не дрогнул, его глаза походили на блестящие металлические шарики.

            – Отдай мне нож, Сакс, – сказал он тихим, жестким голосом. – Отдай мне этот гребаный нож.

            Сакс фыркнул, из разбитой губы на подбородок стекала кровь.

            – Хочешь нож, урод? Хочешь этот гребаный нож?

            Кук понимал, что находится в опасном положении. Он видел в глазах у Сакса животную ярость. Огонь и ржавый металл. Еще никого он не видел настолько близко от сумасшествия. Кроме своего отца.

            Сакс взмахнул ножом, оттесняя его назад.

            – Веди себя хорошо, мудила, веди себя очень хорошо, – задыхаясь, рычал он. – Вали к своим дружками, или, клянусь богом, я выпущу тебе кишки.

            Кук медленно пятился назад, успокаивающе выставив перед собой руки.

            – Конечно, конечно, Сакс. Мы не хотим здесь неприятностей. Просто успокойся и не горячись.

            – О, я буду спокоен, говнюк, не волнуйся, – сказал он, ухмыляясь оскалом черепа в пустыне. – Пока будешь делать, что я скажу. Иначе, хе-хе, там есть твари... голодные твари. Понимаешь, о чем я?

            В носовой части шлюпки Кук нашел Фабрини, плещущего воду на ухо. Он смывал кровь с шеи, но смытая кровь попадала с водой в море.

            – Ты – кретин, – воскликнул он. – Перестань!

            – Что? – спросил Фабрини. – Что?

            – Смывать кровь в воду.

            – И что с того? – спросил Фабрини.

            – Кровь, – затаив дыхание, сказал Кук. – Акулы чуют ее в воде.

            Он мог уже не продолжать. Никто не беспокоился об акулах всерьез, но должны были быть и другие твари. Гораздо хуже. Голодные твари, как сказал Сакс.

            Менхаус облизнул пересохшие губы.

            – Думаю, ты прав.

            Кук решил не углубляться в детали.

            – К тому же... эта вода... кажется мне не особенно чистой. Ты можешь подхватить инфекцию из этой бурды.

            Он вытащил аптечку и перевязал Фабрини ухо, побрызгав на него немного дезинфектанта. Фабрини скулил, но не слишком сильно. Чем дал понять Куку, что еще не безнадежен. Тот факт, что он не схватил весло или что-то другое и не кинулся на Сакса, доказывал, что он еще не утратил все человеческое.

            А Сакс?

            Нет, тот зашел слишком далеко.

19

            – Там, – сказал Джордж. – Разве не видишь? Вон там...

            Гослинг присел рядом с ним в дверях и тоже увидел. Что-то ярко-оранжевое, запутавшееся в куче водорослей. Похожее на пенопласт. Он подозревал, что это может быть трубка радиомаяка, отвалившаяся от корабля или шлюпки. По крайней мере, так ему показалось.

            – Что думаешь? – спросил Джордж.

            Гослинг решил, что стоит проверить.

            – Помоги отстегнуть полог.

            Полог был пристегнут к накачанным воздухом сводам плота. Вместе они стали снимать его. Возможно, это рискованно, – подумал Гослинг, – но как же приятно выбраться из-под полога и снова вдохнуть свежий воздух... даже если он пахнет болотом и гнилью.

            Гослинг передал Джорджу весла, и они стали грести, ощущая тягу плавучего якоря. Скопления водорослей попадались все чаще, и ни одно из них не ускользнуло от внимания Гослинга. Раньше встречались лишь маленькие дрейфующие кучки и редкие острова, но теперь островов стало гораздо больше. Они продолжали грести, раздвигая ковры из водорослей и двигаясь к цели.

            Когда до предмета оставалось футов шесть, Гослинг понял, что его предположение оправдалось.

            – Просто радиомаяк, – сказал он. – У нас уже есть два таких.

            – К черту, – сказал Джордж. – Давай просто грести. Это лучше, чем ничего не делать.

            Гослинг был с ним согласен. Так было лучше. И возможно, растущая концентрация водорослей указывала на близость суши. Возможно.

            Поэтому они поплыли дальше, глядя на водоросли, на развевающиеся над водой щупальца пара, и на тяжелый, мерцающий туман. Приятно было поработать мускулами.

Внезапно Джордж воскликнул:

            – Что за черт?

            Он выдернул свое весло из воды. Осмотрел его конец и стал грести снова. Гослинг решил, что тот зацепился за водоросли, и не придал этому значения... но тут что-то схватило его весло. И схватило крепко.

            – Я за что-то зацепился, – сказал он, изо всех сил пытаясь освободить весло. Ему удалось вытащить его из темной жижи на несколько дюймов, и тут оно снова нырнуло вниз. Нет, это определенно были не водоросли, это...

            В днище плота что-то ударило. Потом еще раз. От царапающего звука у Гослинга зашевелились волосы на затылке. Он слышал такой звук раньше, медленное изучающее движение. Снова царапание, потом еще удар. Потом что-то ударило в днище так сильно, что плот накренился влево.

            – Боже, – воскликнул Джордж.

            К тому моменту он уже вытащил свое весло из воды, Гослинг выдернул свое – его ничто не удерживало. Они молча сидели и ждали, что будет дальше, потому что знали, что что-то случится. Что-то должно случиться. Замерев, они смотрели то друг на друга, то на море.

            На воде по левому борту пошла рябь. Со стороны Джорджа. Потом по правому. Он непроизвольно ахнул, и в следующий момент брызги воды окатили его, словно волной на пляже.

            Что-то крупное двигалось в воде.

            Гослинг мельком увидел нечто темное и блестящее, как промасленная резина.

            – Что за черт? – воскликнул Джордж, отодвигаясь от края плота, возможно, чувствуя подспудно, что встреча с существом не сулит ничего хорошего.

            Гослинг думал об оружии, о чем-то более серьезном, чем мокрое весло, когда в лодку полетела очередная порция брызг. Джордж вскрикнул... и что-то гигантское и змеевидное взвилось из воды. Толстое, как бревно, бурое, кожистое, с длинным извивающимся туловищем и огромной безглазой головой, покрытой чем-то вроде костяных пластин. У существа была пасть и довольно большая.

            Джордж пригнулся, когда тварь метнулась в его сторону, словно питон, ловящий крысу. Ее голова была размером с почтовый ящик, с пастью, в которую могла войти человеческая голова.

            Гослинг ударил ее веслом, потом еще раз.

            Та отпрянула, скользнула под воду и снова выскочила.

            Она бросилась туда, где, как она думала, находились люди, но из-за своей слепоты просчиталась. Она была абсолютно слепой и адаптированной для охоты в черных глубинах моря. Она походила на гигантскую мурену. Ее туловище в воде скручивалось кольцами и извивалось. Гослинг прикинул, что в длину она футов пятнадцать-двадцать. У нее были плавники, как у угря и жутко длинное, вращающееся как штопор, бескостное туловище. У самой головы находились ярко-желтые жаберные щели. Тварь ударила в плот головой и туловищем, не зная, из чего он изготовлен. Всякий раз, когда она раскрывала пасть, Гослинг чувствовал ее горячее, соленое дыхание.

            Джордж уклонялся от атак твари, бешено размахивая веслом.

            – Отвали от меня на хрен! – закричал он.

            Они с Гослингом, не переставая, молотили ее веслами.

            Не будь ситуация такой ужасной, она была бы весьма забавной. Потому что в вязком море этот угорь, или чем он там был, вел себя как ловкий, злобный хищник, но на открытом воздухе он действовал крайне неуклюже, и казалось, был совершенно не в состоянии держать равновесие. Он снова и снова пихался носом в бока плота, потом скатился в бурлящую воду, показав бледное, пятнистое брюхо. Его плавники раскрылись, как птичьи крылья, но не смогли удержать его в воздухе.

            Устав от игр и явно задыхаясь, если можно было судить по раскрывающимся, трепещущим жабрам, тварь разинула пасть и, вцепившись в борт плота, начала его трясти.

Гослинг стал молотить ее по голове веслом, пока она не отпустилась. Он с радостью отметил, что в резине не осталось пробоин.

            Тварь скользнула обратно в воду, явно чтобы набрать воздуха из той грязной жижи. Но она не уплыла. Они слышали, как она бьется под днищем, царапая его.

            Гослинг вытащил из спасательного оборудования ракетницу. Этот зверь, червь, или чем он там был, напомнил ему большеротов, которых рыбаки иногда вытаскивали из сетей. Он имел такое же змеиное туловище и большую голову, как у большинства глубоководных тварей. И походил на монстра из дешевого фильма ужасов.

            Джордж сейчас находился на корме. Насквозь промокший, он тяжело дышал и высматривал тварь с поднятым над головой веслом.

            – Давай же, урод, – воскликнул Гослинг дрожащим от возбуждения голосом.

            В следующий момент тварь стремительно вынырнула из воды, широко разинув пасть.  Но Гослинг не растерялся. Он вскинул ракетницу и выстрелил ей через рот прямо в горло. Последовала яркая вспышка. Из пасти брызнули красные искры. Тварь принялась бешено трясти дымящейся головой взад-вперед, источая запах горелого мяса.

            С шипением она метнулась обратно в воду.

            И там и осталась.

            Прошло минут пять, но она так и не вернулась.

            Переведя дух, Джордж наконец сказал:

            – Давай вернем на место этот гребаный полог.

            – Давай, – согласился Гослинг.

20

            Сакс не спускал глаз со своих "друзей".

            Следил за ними, как мать-птица следит за оказавшейся поблизости змеей. Он прекрасно знал, о чем они думают. Знал, что за козни замышляют. Все они только и мечтали, как одолеть его, прикончить и бросить за борт... к тем голодным тварям. Хотя, может, и не все. Менхаус слишком труслив, чтобы предпринять нечто подобное, Крайчек – просто псих. А остальные двое? О, да. В этом можно быть уверенным.

            Фабрини и Кук. С ними будут проблемы. Они попытаются заполучить нож.

            Скорее преисподняя замерзнет, нежели он допустит это.

            – Интересно, что там такое? – почти весело спросил Сакс. – Какие-то твари... и сдается мне, мерзкие твари. Как и сказал Крайчек. Зубастые твари, которые чуют кровь в воде. Вроде той, которая, как мы слышали, сожрала парней в другой лодке. Помните? Те звуки... чавканье и хруст. Помнишь это, Менхаус? Ужасные звуки. Чавканье и хруст костей.

            – Ладно, Сакс, – сказал Кук. – Хватит.

            – Нет, не хватит. Знаешь, мне просто интересно, кого сожрут первым.

            – Может, тебя, – сказал Фабрини.

            – Еще чего!

            – Эй, Сакс, – сказал Менхаус, – почем бы тебе не прекратить это дерьмо? Просто прекратить. Что скажешь?

            – Извини. Думаю, не получится. Как только я брошу нож, твои дружки тут же прикончат меня. Возьмут его и порежут меня на наживку. Ты же этого хочешь, Кук? Скормить старого Сакса монстрам из тумана. Тебе бы это понравилось, верно?

            – Послушай, – сказал Кук. – Я вовсе не хочу причинять никому вреда. Мы нужны друг другу. Неужели не понимаешь?

            – Я понимаю лишь, что ты врешь.

            Сакс продолжал смотреть на них, поигрывая ножом. Ему очень хотелось, чтобы они попробовали напасть. И узнали, как ловко он владеет ножом. Он прикончил пару узкоглазых во Вьетнаме, и не забыл, как это делается. Так что, пусть только попробуют. Вжик, вжик. Одного он ударит по глазам, другого в живот. А потом скормит их жалкие задницы монстрам из тумана. Менхауса он не тронет.

            – Когда вы, сосунки, наберетесь храбрости, – сказал Сакс, – можете подойти и взять меня. Я здесь. Буду ждать вас здесь. Будет очень больно, но вы подходите.

            – Ты же спишь иногда, – сказал Фабрини.

            – О, я очень чутко сплю, Фабрини.

            Похоже, это они и замышляли, – понял Сакс. Ждали, когда он закемарит. Тогда и собирались сделать это. Все спланировали, трусливые уродцы. А сейчас тянули время. Изображали из себя невинных овечек, чтобы усыпит его бдительность. Не выйдет.

Он прикончит любого, кто приблизится к нему.

            – Да, я очень чутко сплю, – повторил он угрожающим тоном. – Услышу любого, кто подкрадется ко мне, и начну резать. Мне плевать, кто из вас, сладкие, сдохнет.

            Пусть отсосут, – подумал Сакс.

            – Надеюсь, это будешь ты, Фабрини. Очень надеюсь. Ты же понимаешь, что наш танец еще не закончен. Но осталось не долго. Можешь не сомневаться. Можешь поклясться могилой своей мамаши-членососки.

            – Сукин ты сын, – взревел Фабрини.

            Кук схватил его за руку, чтобы удержать. Но тот не предпринял реальной попытки добраться до своего мучителя. Фабрини обладал тяжелым характером, и если его загоняли в угол, вел себя крайне агрессивно, но дураком он не был. Сакс был сумасшедшим. А с вооруженным сумасшедшим лучше не связываться.

            Саксу было смешно.

            Да, Фабрини это просто сокровище. Настоящая гребаная жемчужина. Нажимаешь на одну кнопку, и он в ярости. Нажимаешь другую, и он уже хочет вышибить тебе мозги. Нажимаешь третью, и он твой лучший друг. Безмозглый робот. Если бы те двое не удержали его, он был бы уже труп.

            – Отпусти его, – сказал Сакс. – Ты же знаешь, что рано или поздно он повторит попытку. Рано или поздно выкинет какую-нибудь глупость, и мне придется его прикончить. Давай уже положим этому конец. Эта вонючая крыса – обуза для вас, парни. Для всех нас. Давай, Фабрини, будь героем.

            Но тот даже не пошелохнулся. Сакс хихикнул.

            – Что я и ожидал от итальяшки.

            – Хватит уже, – сказал Кук.

            – Молчи, Кук. Не пытайся взывать здесь к голосу разума. Меня не одурачишь, – сказал Сакс. – Я раскусил тебя. Я сразу вижу коварного убийцу. О, да. Я знаю тебя. Знаю, что ты есть на самом деле.

            – Брось, Сакс, – сказал Менхаус без особого энтузиазма.

            Но Сакс лишь усмехнулся. Усмехнулся и стал ждать чьего-либо выпада. Потому что рано или поздно это произойдет. А Крайчек может идти в задницу, потому что, чтобы заставить людей вести себя, как животные, дьявол не нужен. Это их природа.

            И Сакс знал это.

21

            Кушинг глазам не поверил, когда показался плот.

            Он вглядывался, прищурившись в искрящийся туман, уверенный, что видит мираж. Но это был не мираж, потому что Сольц тоже увидел плот. Он был очень реальным, как и машущие люди на нем.

            Нет, это было вовсе не спасение, но в после бесчисленных часов, проведенных на крышке люка, это было все равно, что оно.

            – Думаю... думаю, все-таки мы не умрем на этой крышке люка, – смог лишь сказать Сольц,

            Они принялись быстро грести к плоту.

            Когда Кушинг только заметил его, фигуру, выплывшую из тумана... он, конечно же, подумал о самом худшем. Хотя он не видел, что именно это было – лишь тень, движущаяся на желто-сером фоне – его воображение стало рисовать разные образы. Но он был уверен, что, что бы там ни было, оно проявит себя.

            Вот что он первоначально подумал.

            Иногда бывает просто замечательно, когда ошибаешься.

            Когда они приблизились к плоту... или он приблизился к ним... Кушинг увидел Джорджа Райана и Гослинга, первого помощника капитана "Мары Кордэй". Лучшая компания, на которую он мог надеяться.

            – Ты опоздал, – сказал Джордж, помогая ему забраться на борт по маленькому трапу.

            – Мог бы позвонить. Я что, многого прошу?

            Кушинг рассмеялся. Он смеялся громко и искренне, словно эта была самая смешная шутка, услышанная им. Хотя, может, так и было. Гослинг как-то подозрительно посмотрел на него, видимо, гадая, не свихнулся ли он, но потом успокоился. После всех тех часов на крышке люка в компании вечно ноющего Сольца подобная эйфория была простительна.            Сольц же, верный себе, жаловался все время, пока Гослинг втаскивал его на борт.

            Плот был большой и просторный, как заметил Кушинг, и мог с легкостью вместить дюжину человек. И это хорошо, потому что больше всего он хотел вытянуть ноги, не боясь, что ему их что-нибудь откусит.

            После того, как Джордж вкратце рассказал о своих с Гослингом злоключениях, умолчав, впрочем, о неприятных встречах с гигантским угрем и светящимися рыбами, Сольц взялся за свое.

            – Мы дрейфовали, наверное, несколько дней, – рассказывал он, вытирая очки об рубашку. – Какая-то бесконечная лихорадка... вот на что это было похоже. Все эти дни слились для нас в одно сплошное пятно. И я уже был уверен, что мы не жильцы.

            Гослинг просто смотрел на него.

            Потом перевел взгляд на Кушинга, словно спрашивая, неужели этот парень действительно здесь, с ними? Тот глазами дал понять, что действительно, это Сольц, собственной персоной. Самое слабое звено? Да, это еще мягко сказано.

            Перекусив замороженной едой и водой, приобретшей неприятный вкус после хранения в пластиковых пакетах, они немного пообвыклись. По крайней мере, они могли уже расслабиться и более детально обсудить дела.

            Хотя о чем еще тут можно было говорить? Они не знали, где находятся, и выведет ли их удача или проведение когда-либо отсюда.

            – Сейчас мы можем только ждать, – сказал Гослинг. – Больше ничего.

            Он был прав, и все понимали это.

            Кроме, может, Сольца.

            – Я думаю, нам нужно принять тот факт, что мы потерялись вдали от дома, в океане, не указанном ни на одной карте.

            – Он считает, что мы находимся в Треугольнике Дьявола, или как там его, – добавил Кушинг.

            – Нет, не совсем, – отметил Сольц. – Мы были там или в подобном месте. Но тот туман поглотил нас и выкинул сюда...

            Гослинг изучающе посмотрел на него.

            – Что значит, поглотил и выкинул?

            – Имею в виду, он взял нас и перенес в какое-то другое место. Не знаю... в другой план или измерение, называй, как хочешь, – сказал он, глядя на них огромными из-за стекол очков глазами. – Понимаю, звучит невероятно и надуманно, и вы, наверное, считаете, что я спятил или пережил нервный срыв. Как вам будет угодно. Думайте, что хотите, но в душе вы понимаете, что я прав. Это – "сумеречная зона". Это место не здесь и не там, а где-то посередине. Мир или измерение, застрявшее в тумане, среди теней. Здесь все неправильно. И всегда будет неправильно.

            Конечно, эти слова были очень отрезвляющими, но все они уже не раз прогоняли эти мысли у себя из головы.

            – Не увлекайся, – наконец сказал Гослинг.

            – А я и не думал увлекаться. Напротив, учитывая обстоятельства, я стараюсь быть реалистом. С этим туманом что-то не то. И море какое-то странное. Даже воздух... вы же заметили, что даже воздух...

            – Какой-то неправильный? – сказал Джордж. – Слишком густой или слишком жидкий, слишком влажный или слишком сухой. Но определенно неправильный. Да, думаю, мы все это чувствуем. Как будто... как будто здесь атомы вывернуты наизнанку.

            Какое-то время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова.

            Наконец, Кушинг нарушил молчание.

            – Я скажу вам кое-то, парни. Мы в полной заднице. И все это знаем. А еще здесь опасно. Дело в том, что что-то затянуло нас сюда, и я готов поспорить, что, что бы то ни было, оно может выкинуть нас обратно. Как только захочет.