Текст книги "Частица тьмы"
Автор книги: Тери Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
23
КЕЛЛИ
Нет ничего хуже, чем ждать, наблюдать и не иметь возможности что-нибудь сделать.
Надеюсь, я поступила правильно, приведя Септу на помощь Шэй.
Они обе внезапно обмякают. Шэй плачет, словно у нее разрывается сердце. Иона лежит, неподвижная и бледная, на диване перед ними.
О, нет, нет…
Я беру Шэй за руку.
– Ты сделала все, что могла.
Она вскидывает глаза, качает головой.
– Иона жива. Просто спит. Она выжила.
Септа подтягивается и садится чуть прямее. Лицо у нее такое же бледное, как и у Шэй.
– И это хорошо. Хочу поговорить с ней. Она выпила мое любимое вино.
24
ШЭЙ
Смотрю на спящую Иону. Келли говорит, мне тоже надо поспать, и я знаю, что она права, но я боюсь, что, если оставлю Иону, с ней что-нибудь случится: она умрет, или когда я проснусь, то обнаружу, что все это плод моего воспаленного воображения, и она на самом деле умерла.
Поэтому я смотрю на нее и думаю.
Если бы Иона не вернула меня в то время, когда я болела, к тому, как я прятала боль и убирала ее подальше, не думаю, что смогла бы найти решение. Она помогла спасти собственную жизнь. Я не понимала, как передать ей ДНК, но такой способ – с помощью темных волн и темного вещества – сделал то же самое. Я проверила потом – так вот, те ДНК, которые есть у меня и у всех выживших, есть теперь и у Ионы. Должно быть, они как-то связаны.
А что же мама? Если б я знала тогда, смогла бы спасти ее? Возможно. Теперь не узнаешь, и мне так жаль, что я не могу вернуться назад во времени и вылечить ее.
Ксандер мысленно зовет меня, но я отказываюсь с ним разговаривать. Он ликует; я успеваю почувствовать это до того, как выталкиваю его из своей головы. Он будет думать, что сделал все правильно, и доказательство тому – спасение Ионы.
Но ведь она могла умереть. Теперь, когда выжила, изменится ли она навсегда, как я? Если так, то, возможно, не поблагодарит нас за это. И как мог Ксандер так рисковать ее жизнью? Знает ли он, как много она для меня значит?
Наверняка знает. Может быть, потому и привез ее, чтобы мотивировать меня приложить еще больше усилий и найти способ расширить пределы своих возможностей.
Мама была права: есть в нем что-то дурное, даже порочное. Он лжет, он оправдывает ложь, он манипулирует окружающими его людьми и причиняет им боль.
Когда он говорил о маме, то представил все так, будто она оставила его, потому что он был другим, потому что был выжившим. Он заставил меня почувствовать, что у нас с Каем нет шансов. Что если бы мама была жива, она испытывала ко мне те же чувства, что тогда к нему. Что почувствовала бы во мне такую же неправильность.
Но ее чувства к нему объяснялись не только тем, что он выживший, разве не так? Я теперь не та, что была, какой она меня знала, но совсем не такая, как Ксандер.
Чувствую, как понемногу отпускает напряжение, и на душе становится легче. Думать о маме всегда будет больно. Я всегда буду скучать по ней. Но если бы она была жива, то по-прежнему любила бы меня несмотря ни на что. И никакие странные, необъяснимые способности, присущие мне как выжившей, не могли бы этого изменить. Теперь я в этом уверена. Я сомневалась в этом только из-за Ксандера, он заставил меня усомниться в ней. И мое негодование от этого еще сильнее.
А что насчет Кая? Мы могли бы со всем разобраться. По крайней мере, даже если бы не смогли, то не потому что я такая, какая есть. Мы не обречены из-за одного только этого.
Кай тоже предупреждал меня в отношении Ксандера. Мне надо было прислушаться.
Одно я знаю точно: пора. Келли, Иона и я – нам нужно уйти отсюда.
ЧАСТЬ 6
ЗВЕЗДНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Хаотичные поначалу элементы и частицы рассеялись от Большого взрыва; они сгустились и превратились в звезды, которые мы видим ночью. Таким образом, эволюция продолжает брать простое и делать из него более сложное – во многом так, как это произошло с нами.
Ксандер. Манифест Мультиверсума
1
ФРЕЙЯ
Когда Джей-Джей мысленно зовет меня, я так пугаюсь, что сначала не отвечаю.
Он пробует еще раз. «Фрейя? Это ты?»
«Да! Это я, где ты? Близко?» – Я ощупываю пространство на предмет его местонахождения, но не нахожу ничего. Странно. Чтобы вот так разговаривать, он должен быть поблизости. Так где же он?
«Не совсем поблизости. Мне помогают с трансляцией». Теперь присоединяются и другие голоса, некоторые из них представляются – Беатрис, Елена, другие – старые друзья, Патрик, Зора.
«Я забеспокоился, когда не получил от тебя вестей, – говорит Джей-Джей. – Мы несколько дней пытались связаться с тобой; должно быть, ты только сейчас оказалась в пределах досягаемости».
«Где вы?»
«В Шотландии, на уединенной ферме. А ты где?»
«Только что миновала Карлайл. Направляюсь на север, к вам». – Я почти кричу, настолько велико облегчение. Я не знала, как собираюсь искать их, а они сами нашли меня.
«Фрейя? Ты как будто сама не своя. Что-то случилось?»
«Да», – отвечаю я, но дальше не могу найти слов. Вместо этого показываю им смерть Эзры, как ее видел Уилф. Мы теперь все вместе, успокаивают меня, и это так прекрасно, быть снова вместе, что на этот раз мне не удается сдержать слез.
«Просто прекрасно? Да я же великолепен, – говорит Джей-Джей и мысленно обнимает меня. – Чем мы можем помочь?»
«Хочу присоединиться к вам. И привести Уилфа».
«А как же Кай?»
«Он больше не с нами. – Я прячу за мысленным барьером, как мы с Уилфом сбежали, пока Кай спал, поскольку это не то, что мне хотелось бы сообщать всем. – Мне необходимо быть с вами, с такими, как я. И Уилфу тоже».
Люди, как я. Я знаю, это включает и Ксандера, и его Мультиверсум. Я вспоминаю тот день, когда встретила Ксандера: мы были в одной машине, когда мчались к летному полю, чтобы убежать от военных, только мы и водитель. Мы разговаривали во время той долгой поездки. Я не доверяла ему, да и как могло быть иначе, учитывая, какие чувства испытывал к нему Кай, но теперь я понимаю гораздо больше. Так много из того, что он говорил, оказалось правдой. Нам не место среди обычных людей. Они никогда не примут нас.
«Подожди секунду, мне надо кое-что проверить, – говорит Джей-Джей. Через минуту он возвращается. – Оставайтесь там, где вы есть. Один из нас приедет и заберет вас».
2
КЕЛЛИ
Септа у меня в голове. Я сажусь на кровати, не смея ни возражать, ни сопротивляться.
Она успокаивает, смягчает мой страх, но своими чувствами и словами, а не меняя мои чувства, как делала раньше. Поток ее мыслей и эмоций обрушивается на меня с такой быстротой, что я не успеваю даже уловить смысл. А потом… потом она говорит «прощай». И уходит.
Я не знаю, стоит ли разбудить Шэй, спросить у нее, что это может означать. Боюсь, Септа вновь могла что-то со мной сделать, хотя на самом деле так не думаю. По крайней мере, не так, как она делала раньше. Но Шэй не спала день, ночь и еще один день. Она лишь подремала возле Ионы несколько часов назад. Она измотана, и я не хочу ее беспокоить.
Септа попрощалась? И то, как она это сказала – как будто это в последний раз, навсегда. Куда она может уйти?
Я не понимаю, но чувствую себя… по-другому.
Как-то легче, свободнее.
Ложусь в постель. Что бы ни случилось, ничего плохого я не почувствовала. Можно подождать до утра.
3
ШЭЙ
Узкое пламя мерцает и колышется, манит меня вперед, приглашает забраться в постель. Мне так страшно, но я делаю шаг навстречу. Покой здесь. Покой, покой…
Вокруг меня кружевные занавески, словно кровать принцессы. Я отбрасываю их в сторону. Постель такая мягкая и теплая, так отчего же мне так холодно? Надо бежать, я знаю, но нет сил сопротивляться. Покой, покой…
Я опускаюсь, ложусь. Занавески смыкаются вокруг. Свеча, что манила меня, тут, как и другие, и они отбрасывают тонкие круги света в темноте. Занавески слегка колышутся, когда я закрываю глаза. Покой, покой…
Но все это ложь, ловушка. Я не могу открыть глаза, но все равно вижу: от пламени свечей загораются края занавесок, покрывало. Огонь быстро пожирает ткань.
Эта мягкая постель – погребальный костер: то, что предназначено для мертвых, не для живых. Но я еще жива, я дышу.
Едва-едва.
Жар и боль настолько сильные, что я кричу.
Потом оказывается, что крик настоящий, но это не мой голос – и он не у меня в ушах, он в голове. Усталость гнетет так, будто я придавлена горой, и приходится заставить себя пошевелиться.
Я чувствую запах дыма.
Вылезаю из постели, иду в переднюю. Иона стоит у открытой двери и держится за косяк, словно упадет, если отпустит его. Келли тоже выходит из своей спальни.
Иона поворачивается.
– Там пожар, – говорит она почти шепотом. – Я вижу сияние… цвета. И вокруг звезд? – Трепет рябью пробегает по ее ауре. Она еще не понимает, что реально, а что нет; не сознает, что видит мир глазами выжившего.
Но сейчас я не могу ей помочь.
– Жди здесь, – говорю я Ионе. Вместе с Келли мы бежим через общину. Горит дом. Другие члены общины уже здесь, передают ведра с водой по цепочке. Но все тщетно. Единственное, что они могут сделать, это не дать огню перекинуться на деревья и дома вокруг.
Это дом Септы.
Я мысленно ищу ее, зову, потом зову вслух.
Ксандер тоже, – но ничего.
Никакого ответа.
Ее хорошенькая кровать, как у принцессы.
Ее свечи.
Ее погребальный костер.
4
КАЙ
Я медленно подхожу к сторожевому посту, вытянув руки, чтобы они их видели. Какое-то время меня не замечают, бездельники. Но когда замечают, все оружие и внимание тут же оказываются нацеленными на меня.
– Стой там, где стоишь! Руки вверх! – кричит один из них.
Я останавливаюсь, поднимаю руки над головой, жду, когда они решат, что делать.
Наконец двое из них приближаются ко мне в полном биозащитном снаряжении.
– Назовите свое имя и зачем вы здесь, – приказывает один из них.
– Я Кай Танзер, у меня иммунитет, поэтому вам не нужны костюмы. – Я начинаю опускать руку, чтобы показать татуировку, но это движение, должно быть, настораживает их, они вскидывают оружие, и я снова поднимаю руку.
– Не двигайтесь! Что вам надо?
– Я надеюсь, что доктор Соня Танзер, моя мать все еще здесь? Если нет, я хотел бы поговорить с Роханом.
– С Роханом? – Они переглядываются.
– Я не знаю его полного имени. Моя мать представила его как Рохана.
Один из них что-то говорит в радиопередатчик, затем жестом велит мне идти вперед.
В окружении вооруженных солдат я вхожу в обнесенный стеной город.
5
ФРЕЙЯ
Глаза у Уилфа становятся круглыми, как блюдца, когда я говорю, что завтра за нами прилетят на вертолете.
– И мы полетим на нем?
– Да. – Я рада, что перспектива полетать на вертолете вызывает у него энтузиазм. Эти последние несколько дней он почти не разговаривал.
– Класс. А кто прилетит? Этот твой друг, о котором ты мне рассказывала?
– Нет, Джей-Джей не умеет управлять вертолетом. Пилотом будет Ксандер – глава Мультиверсума.
– Расскажи мне еще раз, что это значит.
– Ну, насколько я поняла, это группа людей, в основном ученые, некоторые из них выжившие. Джей-Джей говорит, они работают над тем, как остановить эпидемию, и над многими другими проектами.
Мы оставляем мотоцикл неподалеку и идем пешком оставшуюся часть пути до крикетного поля. Мерлин трусит сзади, по-прежнему оставаясь на расстоянии от меня. Джей-Джей выбрал крикетную площадку как лучшее место для посадки вертолета и попросил меня посмотреть и убедиться, что все чисто. Мы проверяем, нет ли на пути каких-либо признаков жизни.
Ничего. Деревня пуста, как и многие другие. Еще день, и все это будет позади.
6
КЕЛЛИ
Позднее в тот же день мы хороним Септу – то, что от нее осталось. Ксандер настаивает на том, чтобы самому завернуть ее в одеяло, и несет к могиле. Шэй наблюдает за ним с вопросительным выражением в глазах. Мы стоим у могилы: комья земли летят в черную яму до тех пор, пока она не оказывается полностью засыпанной. Ксандер крепко сжимает в руке ее золотой кулон.
Мне дурно оттого, как она умерла. Так много смертей, так много тел сожжено на погребальных кострах, но Септа ведь была еще живой. Сколько раз мне снилась смерть Дженны в огне, когда она умерла в первый раз. Воспоминания о ее боли и страхе настолько острые, что я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать.
– Почему это случилось? – спрашиваю я у Шэй. – Несчастный случай? У нее были свечи. И еще те занавески. Прошлой ночью я видела, как они колыхались, и задула свечу. Если бы только я пошла посмотреть сегодня ночью.
Шэй берет меня за руку.
– Тут нет твоей вины, Келли, поверь.
– Но это из-за того, что она просто была неосторожна, или… – Я не могу облечь это в слова. Она прощалась как будто навсегда. А оказалось, что действительно навсегда.
Ксандер поворачивается и вступает в разговор.
– Септа никогда не была неосторожной или небрежной. Все, что она делала, было продуманным и взвешенным. – И я согласна, что именно такой была Септа, которую я знала, по крайней мере, до прихода сюда эпидемии.
– Хочешь сказать, что она сделала это намеренно? – Я не могу не спросить, хотя и страшусь того, что он может ответить.
– Септа не смогла жить после того, как столько ее людей умерло, – говорит Ксандер. – И, возможно, не получила от нас поддержки, в которой нуждалась. – Он качает головой. – Не могу поверить, что ее больше нет. – В его голосе слышится неподдельная боль. – Почему она ушла? – добавляет он почти озадаченно.
– Она попрощалась со мной, – говорю я. – Я не знала, что это значит. Мне надо было догадаться! Может быть, я смогла бы остановить ее.
Взгляд Ксандера устремляется на меня.
– Когда это было?
– Не знаю. Ночью. Она пришла в мои мысли и попрощалась, а я опять отправилась спать. Когда проснулась, ее дом уже горел.
– Ты же не знала и знать не могла, ведь так? – успокаивает меня Шэй и привлекает к себе.
– Мы не всегда ладили, но… не могу поверить, что она… – Горло сдавливает, и слезы текут по щекам.
Задачей Септы было помогать мне, но я не думаю, что она всегда ее выполняла. Порой она бывала злой. Но она всегда была.
А теперь ее больше нет.
7
ШЭЙ
Я веду Келли в наш домик. То, что я хочу сказать Ксандеру, должно быть высказано один на один.
Иона по-прежнему лежит на диване, куда мы уложили ее перед похоронами Септы. Она такая бледная.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я. – Получше?
– Не знаю. Неважно. Слабость. Руки и ноги трясутся. Едва могу стоять. Голова какая-то… словно не моя, и все выглядит не так, неправильно. – Она опускает глаза, словно ей невыносимо смотреть вокруг. Невыносимо смотреть на меня.
– Так бывает с выжившими. Это нормально. Скоро тебе станет лучше.
– Ты называешь это нормальным? Ха. – Глаза закрываются. Еще немного, и она засыпает.
Усаживаю Келли в кресло с Чемберленом.
– Скоро вернусь, – говорю я и выхожу из дома.
Нам надо уходить – Ионе, мне и Келли. Ничего, что придется усыпить Келли, чтобы переправить ее через край света, который она видит. Но Иона слишком слаба. Придется подождать, когда она достаточно окрепнет, чтобы научиться использовать свой разум и защищать его. Иначе она, сама того не подозревая, оповестит всех о нашем уходе.
Но пока мы здесь, я не могу оставить все так, как есть: я должна знать. Что на самом деле случилось с Септой?
Я иду назад, к ее могиле. Там ли еще Ксандер? Я нахожу его не у самой могилы, но неподалеку, он неотрывно смотрит на сгоревшие руины ее дома. Мысленно зовет ее по имени, снова и снова. «Септа? Где ты?» И в его ауре, его словах такая боль, что несмотря ни на что она рвет мне сердце, и рука моя тянется к его руке с утешением, но тут я понимаю кое-что, и рука опускается. Он ищет ее, но не такую, какой она была.
Ксандер бросает взгляд в мою сторону, дает понять, что знает о моем присутствии, но не говорит ничего.
– Другие тоже погибали в огне – другие выжившие, я имею в виду, как и те, что погибли в исследовательском центре на военной базе, – говорю я. – Но они не стали такими, как Дженна. Ты думал, что Септа станет?
– Не был уверен. Но почему это случилось только с Дженной?
– Не знаю. Счастье, что она была единственной, иначе эпидемия могла бы уже охватить всю планету.
– Да, конечно. Но я не понимаю, и мне не нравится, когда я чего-то не понимаю. – Он хмурится. – Может, дело в том, что огонь в ограниченном пространстве более интенсивный… или в конструкции самого помещения. – Он размышляет вслух, говорит так, словно забыл, что я здесь. В какой-то момент до меня доходит, что он имеет в виду, и по спине ползут мурашки.
– Ты говоришь о помещении, в котором умерла Дженна?
– Оно было похоже на нашу тихую комнату.
– А для чего там, на Шетлендах, была нужна тихая комната? Ведь Дженна тогда была единственной выжившей. Откуда они могли знать, какой она должна быть и как ее такой сделать?
– Случайное открытие. Мы выясняли, материалы какой плотности необходимы для стен помещения, чтобы оно могла выдержать сильный закрытый огонь, и оказалось, что такой же, как и в тихой комнате. Именно там, на Шетлендах, я узнал, что эти материалы блокируют мысли выживших.
– Но ты утверждал, что Дженна умерла не так. Она говорила, что все так и было, но ты уверял меня – уверял всех нас, – что она была психически нездоровой, что она все это выдумала. Что она умерла под землей во время пожара и взрывов, которые стали следствием взрыва нефтяного резервуара в Саллом-Во.
Осознав теперь, что он сказал, о чем проговорился, Ксандер устремляет взгляд на меня. Попытается ли отказаться от своих слов?
– Беда на самом деле началась с ускорителя частиц. Процедуры отключения не были проведены так, как положено, когда начались неполадки. Вероятно, из-за этого люди уже умирали, заразившись от Дженны. Подземные взрывы ускорителя вызвали взрыв нефтяного резервуара.
Я обдумываю то, что он сказал.
– Значит, авария в Саллом-Во была прикрытием?
– Правительство теперь знает, что произошло на самом деле. Но они молчат.
– В любом случае, вопрос не в этом, прекрати увиливать. Ты солгал о смерти Дженны.
– Она была опасна, Шэй, очень опасна. У нас не оставалось выбора. Мы не знали, что это превратит ее в источник заражения.
Я отворачиваюсь, тщательно скрывая свои мысли, но ужас в своей ауре скрыть не в состоянии.
– Ты солгал. Вы намеренно сожгли ее в огне… сожгли живьем. Через что она прошла… – Я содрогаюсь.
– Мы не чудовища. В комнату сначала был пущен газ без цвета и запаха, который содержал наркотик, отключающий сознание. Если то, что ты говоришь, правда, то он не подействовал. Должно быть, она вывела наркотик из организма, но об этом умении выживших я не знал, пока ты не показала мне, как это можно сделать.
Мне хочется верить, но скольким другим его словам я поверила, а позже выяснилось, что он солгал?
– Даже если так, что дает тебе право решать, кому жить, а кому умирать?
– Она представляла опасность и для себя, и для окружающих. В то время это было правильным решением. – И он абсолютно уверен в том, что говорит.
– Ну а Септа? Она тоже представляла опасность для себя и окружающих?
– Очевидно, поскольку покончила с собой. Такая бессмысленная утрата блестящего ума. – Печаль рябью пробегает по его ауре и, несмотря ни на что, в глубине души я все еще хочу верить ему. Он всегда так убежден, так уверен в том, что говорит и делает. Так легко было бы согласиться с ним, стать его последователем.
Как стала Септа.
Я тщательно прячу свои мысли. Между ними что-то изменилось? Она стала задавать слишком много вопросов о смерти своих людей, может, даже пошла против него?
А может, и нет. Возможно, она выполняла то, что он говорил, до конца. До своего конца. Еще один из его экспериментов.
Он солгал о том, как умерла Дженна. Кто может сказать, какой была истинная причина смерти Септы? Тот мой сон, был ли это сон, или мое сознание соединилось во сне с ее сознанием? Ничто не указывало на присутствие Ксандера, но я боялась, чувствовала себя в ловушке. О сознательном выборе не может быть и речи. А потом он специально сам отнес тело Септы к могиле, чтобы я не смогла установить с ней контакт и увидеть ее последние мгновения.
Септа могла быть жестокой – с Келли, с другими, кто не являлся членом общины. С некоторыми ее взглядами я не могла согласиться. Но она всеми силами боролась, пытаясь спасти своих людей, и я уверена, пожертвовала бы жизнью, чтобы спасти их.
И теперь Ксандер хочет, чтобы все поверили, будто она лишила себя жизни в приступе отчаяния из-за того, что никого не спасла.
Нет, этого не может быть. Не стала бы она вот так губить себя в угоду темным махинациям Ксандера. В глубине души я убеждена в этом: она была не такой.
Я прячу свои мысли от Ксандера и осторожно наблюдаю за ним. Почему-то мне всегда хочется ему верить, даже если моя вера сильно подорвана. Причины этого непонятны. Может, оттого, что он мой отец, мне кажется, что он должен быть больше похож на меня? А может, дело в его полнейшей уверенности в собственных убеждениях? Или же он незаметно влияет на мое сознание, мои мысли.
Каковы бы ни были причины – хватит. Я больше никогда не поверю ничему, что он говорит. Никогда.
Я качаю головой, мысленно отталкиваю его и ухожу прочь.
