Текст книги "Забыть все"

Автор книги: Тэми Хоуг (Хоаг)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Тэми Хоаг
«Забыть все»

Посвящается Грифону.

Первая работа без тебя, мой старый друг. Надеюсь, она стоящая.

Благодарности

Выражаю свою самую большую признательность Джейн Томас, чей щедрый вклад в Общество наездников США увековечил ее имя в этой книге. Надеюсь, тебе понравился этот персонаж так же, как мне, когда я его создавала.

И персонажу из реальной жизни и дорогому другу: с днем рождения, Фрэннилейн! Ich liebe dich. [1]1
  Я тебя люблю (нем.). – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

От автора

Вы помните 1985 год?

В 1985 году я работала в миннесотском Рочестере в «Бас бутик», продавала дизайнерские сиденья на унитаз и керамические держатели для зубных щеток в виде кроликов. Тогда до создания моей первой книги («Неприятности Джей-Джей») оставалось еще два года. И три года – до ее публикации.

В 1985 году Рональда Рейгана во второй раз избрали на пост президента США. Женщины всерьез считали, что плечики на одежде это красиво, делали «химию» и умирали по Тому Селлеку и Дону Джонсону. Мобильные телефоны тогда были размером с кирпич, и их приходилось таскать с собой в чемоданчиках с ручкой. Отгремело диско, его сменили Мадонна и Брюс Спрингстин «Родился в США».

Когда я приступила к работе над книгой «Забыть все», я знала, что она будет о прошлом. Меня увлекла эта идея.

Может, я воскрешу ностальгию по вязаным гамашам и волосатым хэви-металлическим группам (вроде «Ван Халена» или «Мотли крю»). Но едва начав писать, я поняла, что в 1985 году существовала одна трудность: для криминалистической науки и технологии это был просто каменный век.

Представьте офис шерифа без единого компьютера. Мне довелось видеть перечень требований полицейского управления, которое желало заполучить такие экзотические изобретения, как факс или копир.

Вообразите, что нет технологии определения ДНК. Впервые в судебной практике она была применена в 1987 году, и еще долгие годы ее эффективность ставилась под сомнение. Сегодня, во времена «Си-эс-ай», [2]2
  Американский сериал о криминалистах.


[Закрыть]когда судьи без экспертизы ДНК не спешат выносить решение, в это верится с трудом.

В 1985 году отпечатки пальцев все еще сличали на глаз.

Сегодня я могу сказать, что страдаю техническим кретинизмом. Если бы подключение электричества доверили мне, мы все до сих пор жили бы при масляных лампах. Я понятия не имею, как работает мой компьютер. Я до сих пор не разобралась, откуда в моем телевизоре все эти маленькие люди.

Однако по сравнению с Тами образца 1985 года, я теперь просто одержима технологиями. Ни шагу без айфона и айпода. Мой девиз: «Без ноутбука никуда». Мой DVD записывает все повторы «Хауса». Я даже иногда чирикаю в «Твиттере».

И вот, привыкнув ко всем этим удобствам, я почувствовала себя некомфортно, когда поняла, что мои детективы вынуждены обходиться без суперскоростной информационной магистрали, из которой можно было бы получить нужную информацию. И без мобильных телефонов. Как же мы жили?

Криминальное профилирование – в наши дни столь широко знакомое и полиции, и простым людям – в середине восьмидесятых еще только-только зарождалось. Теперь мы считаем то время золотым веком отдела психологического анализа поведения ФБР. Это время Девяти: девяти будущих легендарных личностей – Конрада Хассела, Лари Монро, Роджера Депью, Говарда Тетена, Пэт Мэллани, Роя Хэйзелвуда, Дика Олта, Роберта Ресслера и Джона Дугласа, которые в составе трех-четырех групп вывели криминальное профилирование и отдел психологического анализа поведения на передний край защиты правопорядка.

В 1985 году этот отдел находился в академии ФБР в Квонтико, штат Виргиния, в кабинетах, расположенных под землей, на глубине 64 футов [3]3
  Примерно двадцать метров.


[Закрыть]– в десять раз глубже, чем зарывают мертвецов, – и назывался среди агентов Национальным подвалом анализа насильственных преступлений.

Поместив события книги в 1985 год, я смогла написать о том времени и погрузить своих героев в тот легендарный круг Девяти. А еще я получила возможность прогуляться по аллее памяти и вспомнить деньки «Далласа» и «Династии», «Триллера» Майкла Джексона и курток «Мемберс онли».

Мы все жили в восьмидесятые, и если бы кто-нибудь сказал нам тогда, что это непорочное время, мы бы сочли этого человека сумасшедшим. Столько событий произошло в последующие десятилетия. И совершенно точно – хороших среди них было немного. Тем не менее я выбираю преимущества криминалистики и мой сотовый телефон.

Глава первая

Мой герой.

Мой отец – мой герой. Он замечательный человек. Он много работает, он добрый и старается помочь другим людям.

Его жертва кричала бы, если бы могла. Он заранее позаботился о том, чтобы у нее не было возможности открыть рот. В ее глазах мелькал бы страх. Он принял меры, чтобы она не смогла открыть их. Он сделал ее немой и слепой – совершенной женщиной. То, что надо. Видно, но не слышно. Сама покорность. Обездвиженная, неспособная сопротивляться.

Иногда он помогает мне делать домашние задания, потому что много знает, особенно по математике. Мы играем с ним в мяч на заднем дворе, это очень весело и вообще здорово. Но он очень занятой. И очень много работает.

Непроизвольные сокращения мышц на лице и пот, струящийся по щекам, выдавали ее ужас. Он запер ее в темнице собственного тела и разума, не оставив возможности для побега.

Жилы выступали на шее, когда она пыталась высвободиться из пут. Пот и кровь тонкими ручейками огибали округлости ее маленьких грудей.

Отец говорит, что я всегда должен быть вежлив и уважать других. Надо обращаться с людьми так, как я бы хотел, чтобы обращались со мной.

Вот теперь она будет его уважать. У нее нет выбора. Он главный. В этой игре он всегда победитель. Он сорвал с нее притворство, красивую маску, чтобы обнажить голую правду: она ничто, а он бог.

Нужно было дать ей это понять прежде, чем он убьет ее.

Мой отец – незаменимый для общества человек.

Было важно, чтобы она подумала над этой правдой. Только поэтому он еще не убил ее. Да и руки все как-то не доходили.

Мой отец. Мой герой.

Почти три часа. Пора забирать ребенка из школы.

Глава вторая

Пять дней спустя,

вторник, 8 октября 1985 года

– Крейн растрёпа.

Томми Крейн вздохнул, продолжая смотреть перед собой.

Сидящий напротив него Дэннис Фарман подался вперед и лег на стол, состроив рожу, изображая крутого парня.

Томми старался убедить себя, что тот просто дурачится. Упрямо дурачится. Он выучил это слово на этой неделе. Упрямый: выражающий строптивость. Еще одно определение: поведение ослов.

Дэннис никогда не унимался; он все время так себя вел.

Томми старался не думать о том, что Дэннис Фарман был больше него, старше на целый год и невероятно глуп.

– Растёпа – куриная жопа! – воскликнул Фарман, хихикая, словно считал себя очень умным.

Томми снова вздохнул и поднял взгляд на часы, висящие над дверью. Еще две минуты.

Вэнди Морган повернулась и со страхом посмотрела на него.

– Ответь что-нибудь, Томми. Скажи ему, что он дурак.

– «Ответь что-нибудь, Томми», – передразнил Фарман писклявым голосом. – Или твоя девчонка будет за тебя отвечать?

– Нет у него девчонки, – вмешался Коди Роч, худощавый подхалим Фармана. – Он голубой. Он голубой, а она – лесбиянка.

Вэнди закатила глаза:

– Заткнись. Ты даже не знаешь, что это значит.

– Знаю.

– Потому что сам такой.

Томми смотрел, как часы на одну минуту приблизили его к свободе. В класс вошла мисс Наварре и направилась к своему столу с листком желтой бумаги в руках.

Если бы его пытали – подносили открытое пламя к ступням или засовывали бамбуковые палочки под ногти, – он бы признался, что, наверное, влюблен в мисс Наварре. Она была умная, добрая и очень красивая, с большими карими глазами и темными волосами, которые заправляла за уши.

– Зведючка, – сказал Коди достаточно громко, чтобы оскорбительное слово, словно отравленный дротик, попало прямо в уши мисс Наварре и сразу привлекло ее внимание.

– Мистер Роч, – произнесла она таким тоном, который резанул слух, будто металл, скребущий по стеклу. – Может быть, вы выйдете сюда и расскажете нам всем, почему завтра, когда все пойдут на перемену и обед, вы останетесь в классе?

Роч глупо смотрел на нее из-под своих огромных очков.

– Э-э, нет.

Мисс Наварре вскинула бровь. Этим жестом она могла сказать многое. Она была милой и доброй, но не позволяла помыкать собой.

Коди Роч сглотнул и попытался снова:

– Э-э… нет, мэм.

Раздался оглушительный звонок, и все повскакивали со своих мест. Мисс Наварре подняла палец, и все замерли, словно в стоп-кадре.

– Мистер Роч, – сказала учительница (когда она называла кого-нибудь «мистером» или «мисс», это был недобрый знак). – Завтра с утра я первым делом увижусь с вами у своего стола.

– Да, мэм.

Она обратила свое внимание на Дэнниса Фармана, держа листок бумаги в руке.

– Дэннис, звонил твой отец и сказал, что не сможет забрать тебя сегодня, поэтому тебе придется возвращаться домой пешком.

Рука мисс Наварре опустилась, и в ту же секунду весь пятый класс рванул к двери, словно табун лошадей.

– Почему ты не дашь ему отпор, Томми? – с вызовом спросила Вэнди, когда они выходили из начальной школы Оук-Нолла.

Томми забросил свой рюкзак на плечо.

– Потому что он может так мне вмазать, что я потом не встану.

– Да он просто болтает.

– Тебе легко говорить. Он однажды попал в меня, когда мы играли в вышибалы, так я потом неделю дышать не мог.

– Ты должен уметь постоять за себя, – не унималась Вэнди, сверкая голубыми глазами. У нее были длинные волнистые светлые волосы, словно у русалочки, и она всегда делала прически, как у рок-звезд, о которых Томми даже никогда не слышал. – А иначе – что ты за мужчина?!

– Я не мужчина. Я мальчик и хочу пока им оставаться.

– А если он будет приставать ко мне? – спросила она. – Что, если он попытается меня ударить или силой куда-нибудь увести?

Томми нахмурился.

– Это другое дело. Это тебя касается. Конечно, я бы попытался тебя спасти. Ведь парень так и должен поступать. Это и есть рыцарство. Это как у рыцарей Круглого стола или в «Звездных войнах».

Вэнди улыбнулась, завернула одну прядку своих светлых волос, словно булочку с корицей, и приложила ее к уху.

– А так я похожа на принцессу Лею? – поинтересовалась она, и ее ресницы запорхали, словно бабочки.

Томми закатил глаза. Они свернули с тротуара и пошли по тропинке, ведущей через парк «Оуквудс».

«Оуквудс» был большим парком, часть которого была расчищена и ухожена, с беседками для пикников, эстрадой и детской площадкой. Другая часть оставалась нетронутой и больше напоминала непроходимую лесную чащу с протоптанными тропками.

Лишь некоторые ребята решались ходить тут – поговаривали, что лес заколдован и там живут сумасшедшие бродяги, а кто-то даже рассказывал, будто видел снежного человека. Но это был самый короткий путь домой, поэтому они с Вэнди ходили здесь с третьего класса. И с ними не случалось ничего плохого.

– А ты Люк Скайуокер, – сказала Вэнди.

Томми не хотел быть Люком Скайуокером. У Хана Соло была самая интересная жизнь, они с Чубаккой путешествовали по галактике, нарушая правила и делая все, что им захочется.

Томми ни разу в жизни не нарушал правил. Его жизнь была расписана по минутам и упорядочена. В семь подъем, в семь пятнадцать завтрак, к восьми – в школу. Занятия заканчивались в десять минут четвертого. Без четверти четыре он должен быть дома. Иногда он шел пешком. Иногда кто-нибудь из его родителей или родителей Вэнди забирал их. Придя домой, он что-нибудь перекусывал и рассказывал маме обо всем, что произошло за день. С четырех до шести он мог играть на улице – если у него не было урока фортепиано, – но строго в половине седьмого должен быть умыт и сидеть за обеденным столом.

Было бы куда интереснее, если бы он был Ханом Соло.

Вэнди сменила тему и теперь что-то щебетала о своем новом увлечении, певице Мадонне, о которой Томми никогда не слышал, потому что его мама говорила, что они должны слушать только государственное радио. Она хотела, чтобы он стал пианистом или нейрохирургом. Томми же хотел стать бейсболистом, но не говорил об этом маме. Это был их с отцом секрет.

Внезапно за его спиной раздался душераздирающий боевой клич, а потом – топот, словно какие-то животные ринулись сквозь заросли деревьев.

– Крейн растрёпа!

– Беги! – крикнул Томми.

Из-за упавшего бревна выпрыгнули Дэннис Фарман и Коди Роч, разгоряченные и красные от крика.

Томми схватил Вэнди за руку и рванул с места, утаскивая ее за собой. Он бегал быстрее Дэнниса. Ему уже приходилось убегать от него раньше. Вэнди бегала довольно быстро, но не так быстро, как он.

Фарман и Роч не отставали, хотя глаза их чуть не вылезли из орбит. Они едва дышали. И продолжали кричать, но Томми слышал только стук собственного сердца и хруст веток, когда они неслись по чаще.

– Сюда! – крикнул он, сворачивая с пути.

– Дурман! – крикнула Вэнди, обернувшись.

– Прыгай! – закричал Томми.

Они оттолкнулись от окраины дороги и подлетели в воздух. Фарман и Роч бросились за ними. Вся компания приземлилась, словно груда камней, обрушившаяся на землю.

Все краски осени запрыгали у Томми перед глазами, как в калейдоскопе, когда он катился по земле, пока наконец не замер и не остался лежать на мягкой кочке.

Он полежал так еще мгновение, задержав дыхание и ожидая, что Дэннис Фарман напрыгнет на него. А потом услышал, как позади него кто-то стонет.

Томми медленно поднялся и оперся на ладони и колени. Земля под ним была рыхлой, будто ее недавно копали. Пахло сыростью, мокрыми листьями и чем-то еще, чем – он не разобрал. Почва была мягкой, влажной и комковатой, словно кто-то рыл ее лопатой. Словно кто-то что-то закапывал… или кого-то.

Его сердце екнуло и чуть не вырвалось из груди, когда он поднял голову… и встретился лицом к лицу со смертью.

Глава третья

Сначала Томми понял только то, что видит перед собой миловидную девушку. Ее лицо было умиротворенным, словно у Владычицы озера. [4]4
  Героиня легенд о короле Артуре.


[Закрыть]Кожа была бледной и имела синюшный оттенок. Глаза закрыты.

Затем постепенно в поле его зрения попали другие детали: кровь, забрызгавшая подбородок, да так и засохшая, отметина от ножа вдоль щеки, муравьи, выбегающие из ее ноздрей.

У Томми все внутри перевернулось.

– Черт! – воскликнул Дэннис, который подошел и встал рядом.

Коди Роч, измазанный грязью, завизжал, как девчонка, а потом кинулся бежать назад, туда, откуда все они прибежали.

Вэнди побледнела, как простыня, когда посмотрела на мертвую женщину, но, как всегда, сохранила самообладание. Она повернулась к Дэннису и сказала:

– Нужно позвать твоего отца.

Дэннис не слышал ее. Он опустился на корточки, чтобы получше рассмотреть.

– А она точно мертвая?

– Не трогай ее! – рявкнул Томми, когда Дэннис протянул свой грязный палец, чтобы ткнуть ей в лицо.

Он видел мертвого человека только раз в жизни – свою бабушку со стороны отца, – она лежала в гробу. Но он знал, что трогать эту женщину нельзя. Это неуважение или что-то в этом роде.

– А вдруг она просто спит? – сказал Дэннис. – Что, если ее похоронили заживо и она в коме?

Он попытался поднять одно веко женщины, но оно не открывалось. Он был не в силах отвести взгляда от ее лица.

У Томми возникло ощущение, что могилу пытались разрыть. Одна рука была отброшена, словно женщина пыталась спастись. Рука была искалечена, будто какое-то животное обгладывало ее пальцы и оторвало мясо с них так, что обнажились кости.

Он упал прямо на мертвую женщину. Все поплыло перед глазами. Будто кто-то окатил его ледяной водой с головы до ног.

Когда Дэннис во второй раз потянулся к женщине, из кустов по другую сторону от нее вышла собака и грозно зарычала.

Никто не смел двинуться. Собака выглядела угрожающе самоуверенной; она была белой с огромным черным пятном вокруг маленького глаза и одного уха. Собака пошла к трупу. Дети попятились.

– Она ее защищает, – сказал Томми.

– Может, это она ее убила, – отозвался Дэннис. – Может, она убила ее, а потом зарыла здесь как косточку и теперь вернулась, чтобы доесть.

Он произнес это так, словно надеялся на это, а он ждет не дождется, чтобы увидеть следующую страшную сцену.

Но вдруг, так же неожиданно, как и появилась, собака отступила в кусты и исчезла.

В следующую секунду человек в форме помощника шерифа появился на насыпи, с которой скатились дети. Он словно великан смотрел на них сверху; его волосы слегка растрепались, глаза скрывали темные очки. Это был отец Дэнниса Фармана.

Томми стоял на приличном расстоянии позади полицейских, которые приехали на место преступления и оградили неглубокую могилу желтой лентой. Он давно должен быть дома. Мама очень рассердится. В пять у него урок фортепиано. Но он не мог заставить себя уйти отсюда и даже подумал, что, наверное, и нельзя.

Заходившее солнце проглядывало из-за массивных древесных стволов. Где-то там была собака, а может, даже убийца. Он больше не хотел идти домой пешком.

Взрослые, стоявшие по другую сторону ленты, не проявляли никакого интереса ни к нему, ни к Вэнди. Дэннис слонялся около этой ленты, стараясь получше разглядеть, как полицейские делают свою работу.

Коди Роч пробежал весь путь до дороги и едва не попал под колеса полицейской машины отца Дэнниса. Томми слышал, как офицеры говорили об этом между собой. Мистер Фарман отправился на место преступления, а Коди так и не вернулся.

– Интересно, кто это? – тихо произнесла Вэнди. Она села на пенек дерева, которое срубили летом. – Интересно, как она умерла?

– Ее убили, – отозвался Томми.

– Наверное, я пойду домой, – сказала Вэнди. – А ты?

Томми не ответил ей. Ему казалось, будто он находится внутри пузыря и если попытается двинуться с места, то пузырь лопнет, и все чувства немедленно захлестнут его и погребут под собой.

В парке собрались люди, чтобы поглазеть на происшествие. Они стояли на насыпи – подростки, почтальон, один из школьных уборщиков.

Пока Томми разглядывал их, в самом конце ряда зевак появилась мисс Наварре. Она заприметила их с Вэнди и поспешила к ним.

– С вами все в порядке? – с тревогой спросила она.

– Томми упал на мертвую женщину! – воскликнула Вэнди.

Томми ничего не сказал. Его всего трясло. Перед глазами стояло лицо мертвой женщины – кровь, порез на щеке, бегающие по ней муравьи.

– Помощник шерифа пришел в школу и сообщил, что что-то случилось, – сказала мисс Наварре, глядя туда, где лежал труп. Потом она обернулась, коснулась лба Томми и стряхнула несколько листьев, запутавшихся в его волосах. – Ты такой бледный, Томми. Тебе надо посидеть.

Он покорно сел на пенек рядом с Вэнди. Когда мисс Наварре дошла до того места, где Томми упал на могилу, она закрыла глаза и произнесла: «О Боже».

Потом она наклонилась к Томми и посмотрела ему прямо в глаза.

– С тобой все в порядке?

Томми едва заметно кивнул.

– Все нормально.

Томми казалось, что его голос исходит не от него, а откуда-то издалека, будто эхо.

– Подождите здесь, – сказала она. – Пойду спрошу, можно ли отвезти вас домой.

Она подошла к желтой ленте, натянутой между деревьев, и попыталась привлечь внимание отца Дэнниса Фармана, который руководил на месте преступления.

Они обменялись несколькими словами. Мисс Наварре указала в сторону Дэнниса. Отец Фармана покачал головой. Они стали спорить. Томми догадался об этом по тому, как они стояли: мисс Наварре – уперев руки в бока, мистер Фарман – бахвалился, нависая над ней. Потом мисс Наварре подняла руку и закончила дискуссию.

Когда она вернулась, то была очень рассержена, хотя и старалась изо всех сил это скрыть. Но Томми чувствовал, что напряжение гудело в воздухе, как электрические провода.

– Пойдемте, – сказала она детям, протягивая им руки. – Я отвезу вас домой.

В десять лет Томми считал себя слишком взрослым, чтобы ходить за руку со взрослыми. Он не мог припомнить, когда в последний раз держал за руку маму. Наверное, в детском саду. Только сейчас он не чувствовал себя таким уж взрослым, поэтому взялся за мягкую, приятную руку мисс Наварре и, крепко сжав ее, не отпускал всю дорогу, пока она уводила его подальше от ужасного зрелища и зловещих зарослей.

Только это зрелище отправилось вместе с Томми, словно застряв в его голове; ему стало не по себе от одной мысли, что оно никогда не забудется.

Глава четвертая

Энн Наварре чувствовала, как ее колотит, когда отходила от Фрэнка Фармана и места преступления, на которое наткнулись ее ученики. Ее трясло от увиденного и от гнева на офицера. Он, видите ли, слишком занят, чтобы тратить время на разговоры с ней. Он, видите ли, сам позаботится о своем ребенке, когда придет время. Наверное, считает, что созерцание эксгумации трупа принесет мальчику какую-то пользу. Идиот.

Она уже встречала Фармана на родительских собраниях. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые слушают только себя и прислушаются к женщине только тогда, когда солнце взойдет на западе.

Совсем как ее отец.

Она никак не могла определить, чт о страшит ее больше: что она увидела жертву убийства – женщину, которую убили и бросили, словно сломанную куклу, – или то, что несчастную видели ее ученики.

Она отвела Вэнди и Томми назад в школу, там усадила за стол в канцелярии и принялась обзванивать родителей.

Матери Вэнди Энн сказала мало: только то, что в парке случилось несчастье и она привезет Вэнди домой.

У Крейнов ответил автоответчик. Она наговорила туда примерно тот же текст, не вдаваясь в детали.

Дети молчали всю дорогу, пока Энн везла их. Она не знала, что им сказать. Что все будет в порядке? Но дело в том, что их жизнь только что изменилась. Лицо мертвой женщины будет являться им во сне еще многие годы.

Энн попыталась припомнить какое-нибудь руководство на такой случай. Ее знания детской психологии почти выветрились из головы. Она так и не написала диссертацию, у нее не было реальной клинической практики. Как и шаблонного метода, который помог бы в данной ситуации. Пять лет работы учителем пятого класса – не лучшая подготовка к такому положению вещей.

Может, ей надо было задать им какие-нибудь вопросы, попытаться отвлечь их, помочь выплеснуть эмоции? Может, зря она так сосредоточилась на собственных чувствах?

Сара Морган ждала на передней ступени дома, когда Энн въехала на подъездную дорожку. Мать Вэнди была увеличенной и более атлетической копией своей дочери, с глазами василькового цвета и копной волнистых светлых волос. Она была одета в синюю футболку и выцветший джинсовый комбинезон с закатанными штанинами, обнажавшими белоснежные носочки с кружевными резинками. В ее глазах блестели слезы, а на лице была написана тревога.

– О Боже мой! – воскликнула она, когда Энн и Вэнди вышли из машины. – Наш сосед сказал, что в парке произошло убийство. Ему восемьдесят пять лет, он ездит в кресле и слушает полицейскую волну, – затараторила Сара. – Там была Вэнди? Она видела, что произошло? Вэнди!

Вэнди бросилась к матери, и Сара Морган опустилась на одно колено.

– Ты в порядке, детка? – Она осмотрела дочь, чтобы убедиться, что та не пострадала.

– Мы бежали, а потом упали с холма, а там… – Вэнди с шумом глотнула воздух. – Томми упал прямо на нее! Он упал прямо на мертвую женщину! Это было так отвратительно!

– Боже мой!

– А Дэннис хотел ее потрогать. Он просто ненормальный!

Сара Морган взглянула на Энн.

– Кто это был? Как она… Ее застрелили или…

– Я не знаю, – ответила Энн. – Уверена, детали станут известны только через какое-то время.

– А еще там была собака, – продолжила Вэнди. – Какая-то дикая собака. Она стала на нас рычать, а Дэннис сказал, что, может, это она и убила ту женщину…

– Собака? – переспросила мать. – Какая собака? У нее текла пена изо рта? Ты трогала ее?

– Нет! Она убежала.

– У нее могло быть бешенство! Ты точно ее не трогала?

– Я не трогала! – настаивала Вэнди.

Сара Морган откинула волосы с лица и посмотрела на Энн.

– А что дальше? Полиция приедет?

– Я не знаю, – ответила Энн. – Отец Дэнниса Фармана – помощник шерифа. Он разрешил мне отвезти Вэнди и Томми домой. Может быть, скоро поступит информация из офиса шерифа. Он ничего мне не сказал.

– Это просто ужасно. Мы переехали сюда, чтобы быть подальше от преступлений. Подальше от смога и машин. Я не задумываясь позволяю Вэнди возвращаться домой пешком. Вы считаете, ту женщину могла убить собака?

– Вряд ли, – ответила Энн.

Сара Морган снова повернулась к дочери.

– Если ты трогала эту собаку…

– Я не трогала собаку! – воскликнула Вэнди, рассердившись.

– Может быть, мне показать ее кому-нибудь? – спросила Сара у Энн. – Бывшая жена дяди моего мужа работает врачом в Беверли-Хиллз.

– Если вы сочтете это необходимым.

– Ума не приложу, что делать, – призналась она. – Об этом ничего не сказано в пособии для родителей.

– Да, – вздохнула Энн. – Этого нет и в руководстве для детей.

– Боже, никогда не видела мертвого человека. На похоронах я никогда не смотрю в гроб. От одной мысли о трупе меня бросает в холод.

– Я должна завезти домой Томми, – сказала Энн. – Я так и не дозвонилась его матери.

– Я могу позвонить Питеру в офис, – предложила Сара. – Мы у него лечим зубы. Они с моим мужем вместе играют в гольф.

– Если вам не трудно.

– Нисколько. И спасибо вам за то, что привезли Вэнди.

Энн вернулась в машину и посмотрела на заднее сиденье, где сидел Томми, разглядывая свои руки, лежавшие на коленях.

– Как ты думаешь, Томми, твоя мама уже вернулась домой?

Он посмотрел на часы.

– Да.

– Она, наверное, беспокоится.

– У меня сегодня урок фортепиано, – сказал он, с тревогой взглянув на нее. – Может, нам лучше пойти туда?

– Думаю, твой учитель простит тебя, когда узнает, через что ты прошел.

Мальчик ничего не ответил.

– Ты хочешь поговорить о том, что произошло? – спросила Энн, когда они ехали.

– Нет, спасибо.

С чего бы он стал делиться с ней своими чувствами? Она учит его всего два месяца. Как Энн успела заметить, Томми по натуре был сдержан. Мальчик был очень умен, но не делал ничего, чтобы привлечь к себе внимание. Наоборот, он делал все для того, чтобы оставаться незаметным.

Энн было интересно почему. Она знала его родителей. Его отец, стоматолог, был обаятельным и компанейским человеком. Мать, тоже общительная, на собраниях была слегка напряжена. Она гордилась талантом и способностями сына. Работает она риелтором и входит в правление благотворительных комитетов.

Крейны – пример типичной зажиточной молодой американской семьи. Они жили в двух кварталах от Морганов, в красивом двухэтажном доме, отделанном испанской штукатуркой; их участок был заросшим, а на боковом дворе стоял раскидистый дуб. Когда угасал дневной свет, в окнах призывно загорались приветливые огоньки, а вдоль дорожки – фонари.

В окне Энн увидела, как Джанет Крейн в костюме цвета фуксии прохаживается туда-сюда, разговаривая по радиотелефону.

Томми вышел из машины и прислонился к двери. Энн протянула ему руку, и он взялся за нее. Он довольно сильно ее сжимал, пока она вела его к дому.

Дверь распахнулась прежде, чем они успели подняться по ступеням на крыльцо. Их встретила Джанет Крейн с широко распахнутыми глазами.

– Где ты был? – спросила она сердито, глядя на Томми. – Я с ума схожу, пытаясь тебя разыскать! Ты же знаешь, у тебя урок фортепиано.

– Миссис Крейн… – начала Энн.

– Ты совсем не ценишь времени мистера Ингланда! Моего времени!

– Миссис Крейн, – сказала Энн более уверенным и твердым тоном. – Вы получили мое сообщение?

Джанет Крейн посмотрела на нее так, словно та только что появилась.

– Сообщение? Какое сообщение? Я не слушала никаких сообщений. Я пыталась найти сына.

– Может быть, мы войдем? – спросила Энн.

Мать Томми сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Да, конечно. Извините меня. Прошу вас, входите, мисс Наварре.

Томми все еще держал Энн за руку, когда они вошли в коридор. Он не отрывал взгляда от напольного покрытия из мексиканского керамического камня. Никаких объятий от мамы. Никаких вопросов о том, все ли с ним в порядке. Зато сколько негодования из-за сорванного урока фортепиано…

Энн наклонилась к нему:

– Томми, пойди умойся, пока мы поговорим с твоей мамой. Хорошо?

Он пошел по коридору, оклеенному желтыми обоями с яркими разноцветными попугаями, и исчез в туалетной комнате.

– Простите, – сказала Джанет Крейн. – Я просто с ума сходила от волнения. Вот так пропускать уроки – не в привычках Томми. Он всегда очень пунктуален.

Как и его мать, подумала Энн. Пунктуальная, застегнутая на все пуговицы своего костюма, с большими плечиками и в дорогой шали. Ее волосы были подстрижены под каре, начесаны и залиты лаком. Как «хворост», подумала Энн. Особу с родительского собрания слегка травмировало… отсутствие ее сына на уроке фортепиано.

Энн рассказала, как дети обнаружили труп в парке, подчеркнув, что Томми упал в самую могилу.

Глаза Джанет Крейн снова расширились до предела.

– О Боже мой!

Она резко повернулась и пошла в гостиную, словно сошедшую со страниц «Лучших домов и садов». [5]5
  Журнал об интерьерах и ландшафтном дизайне.


[Закрыть]Каблучки ее туфель-лодочек застучали по полу. Женщина устроилась на краю диванной подушки. Ее взгляд метался по комнате, словно в поисках помощи.

– Мне кажется, Томми в шоке, – сказала Энн. – Он почти ничего не говорит с тех пор, как это случилось.

– Я не знаю, что делать, – заявила его мать. – Мне стоит вызвать врача?

– Физически он, кажется, не пострадал, но, может быть, ему стоит побеседовать с психоаналитиком.

– Почему мне никто не сообщил? – спросила Джанет Крейн, стараясь рассердиться. Видимо, ей было легче, когда она злилась, чем когда беспокоилась. – Почему директор Гарнетт не позвонил? Почему он не приехал?

– Мистера Гарнетта сегодня не было.

На пороге комнаты появился Томми. Его лицо и руки были чистыми, и от этого сразу проявились все царапины и ссадины, которые он получил при падении. Он намочил и прилизал волосы, за исключением челки. Но его одежда была еще влажной, а на джинсах виднелся порез. Энн стало интересно, позволят ли ему в таком виде сесть на диван.

– Томми! – воскликнула его мать, подходя к нему. – Прости, я же не знала, что случилось.

Энн смотрела, как осторожно она касается своего сына, словно боится подцепить от него что-нибудь, осматривая его повреждения.

Из окна Энн увидела, как к дому подъехал черный «ягуар» и припарковался рядом с ее маленьким красным «фольксвагеном». Из машины вышел Питер Крейн и зашагал к входной двери.

Это был красивый мужчина, не слишком высокий, но статный и хорошо одетый: темные брюки, рубашка, галстук. Он бодро поздоровался, зайдя в дом.

Сара Морган не застала его в офисе, подумала Энн.

Томми резко отвернулся от матери, подошел к отцу и обнял его. Питер Крейн слегка растерялся. Его жена вышла в коридор и рассказала, что случилось.

Энн наблюдала, как ужас отражается у него на лице.

– Это было просто кошмарное зрелище, – сказала она, ступив на порог комнаты.

– Мисс Наварре привезла Томми домой, – сообщила Джанет Крейн.