Текст книги "Забыть все"

Автор книги: Тэми Хоуг (Хоаг)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава шестьдесят седьмая

– Представители органов власти не имеют права беседовать с несовершеннолетним без его родителей или законного представителя, – сказал Диксон. – Все с ног сбились, разыскивая Фрэнка. Миссис Фарман тоже пропала.

Они стояли в комнате отдыха, наблюдая за Дэннисом Фарманом по монитору. С тех пор, как его привели в комнату, мальчик не сдвинулся с места.

Энн смотрела на черно-белое изображение Дэнниса на экране, думая, что с этого ракурса камеры он казался очень маленьким. Он сидел и что-то выводил на крышке стола пальцем, выглядя при этом зловеще спокойным.

Винс приехал к ней и успел перехватить, когда она только выходила из дома, чтобы отправиться в супермаркет. Она собиралась сделать что-нибудь обыденное, естественное, и тут агент ФБР просит ее поехать в офис шерифа и поговорить с учеником, который якобы пырнул ножом двоих детей в парке.

Она уже начала думать, что ее жизнь никогда не вернется в нормальное русло.

– Я звонил в службу охраны детства, но Винс сказал, что с вами он наверняка разговорится охотнее, чем с кем-нибудь другим, – произнес Диксон. – Вы точно знаете его лучше, чем кто-либо из нас.

Детектив Хикс сообщил ей, кого ранил Дэннис, – Коди и Вэнди. Коди отвезли в хирургию. Энн могла только предполагать, как он испугался. У Вэнди нет травм, опасных для жизни. Ей повезло больше. Но она уже однажды подверглась нападению со стороны Дэнниса, когда тот пытался запихнуть ей в рот отрезанный палец. Теперь вот это.

– У меня недостаточно квалификации, – сказала она. – Я могу уладить конфликт на детской площадке. Но тут…

– У тебя больше квалификации, чем у всех нас, Энн, – возразил Винс. – Сейчас этому парню нужен тот, кто сможет до него достучаться. По крайней мере, до того, как сюда приедут его родители. Он никому не сказал ни слова.

Энн пристально смотрела на Дэнниса в монитор. Ему было одиннадцать лет, и он пытался убить двоих детей.

– А что, если я скажу что-нибудь не то? Что, если я только все испорчу?

– Он пырнул ножом десятилетнего мальчика, – напомнил Винс. – Как еще ты можешь навредить?

Энн мысленно вернулась в четверг – Боже, когда же это было? Два дня назад? – и вспомнила срыв Дэнниса и то, что она сказала ему тогда наедине. Она сказала, что всегда придет ему на помощь. Она знала, что за него некому заступиться.

– Хорошо.

Она вышла в коридор вместе с Винсом, сделала глубокий вдох и выдохнула, когда он открыл для нее дверь в комнату для допросов.

– Я здесь, если понадоблюсь, – шепнул он.

Энн кивнула и вошла в комнату.

Дэннис на нее даже не взглянул. Он уставился на пустой стол, рисуя что-то пальцем на крышке. Энн изучала его, размышляя, подозревала ли она раньше, что у него такие рыжие волосы, или что его уши посажены так низко. Кто-то переодел его из запачканной кровью одежды в футболку офицера офиса шерифа, и она была ему велика.

– Дэннис, – тихо промолвила Энн, осторожно опускаясь на ближайший к нему стул, словно опасаясь спугнуть дикого пони. – Я понимаю, сегодня произошло нечто ужасное. Я точно не знаю почему. – Ее голос был мягким, тихим; таким голосом рассказывают истории на ночь или делятся невинным декретом с подругой. – Не стану притворяться, будто понимаю, через что тебе пришлось пройти. Подозреваю, что ты видел и чувствовал такое, что даже представить страшно.

Тогда мальчик поднял голову. На левой щеке в пол-лица расползся синяк, под глазом чернел фонарь. Под его распухшей нижней губой запеклась кровь.

– Когда можно идти домой?

Вопрос обескуражил ее. Он не шутил. И не издевался. Час назад он всадил в своего друга нож так сильно, что тот мог умереть, а Дэннис же просто хотел пойти домой.

– Дэннис, ты не пойдешь домой, – ответила она. – Ты очень сильно ранил человека.

– Но это всего лишь Коди, – произнес он так, словно Коди Роч был ничуть не более важен для него, чем игрушка, которую он сломал.

Энн не знала, что сказать. Она не знала, присуще ли ему такое жестокосердие, или это «побочный эффект» какой-то травмы. Неужели он действительно нисколько не переживал за того мальчика, который – единственный – пытался стать его другом?

– Мне жаль, Дэннис, – сказала она. – Я хотела бы помочь тебе раньше. Хотела бы я знать, как помочь тебе сейчас, но я не знаю. Все, что я могу сделать, – посидеть здесь с тобой до тех пор, пока не придет тот, кто знает больше, чем я.

– Что со мной будет? – спросил он.

Каким бы ужасным ни было то, что он сделал, у Энн все равно сжималось сердце при взгляде на него. Может быть, все дело было в освещении или в размерах комнаты, но теперь он казался ей меньше, чем в классе. У нее возникло странное чувство, когда она смотрела на него, что с каждой минутой он уменьшается прямо у нее на глазах, а свет внутри него все гаснет и гаснет, и пройдет еще немного времени – и он исчезнет совсем.

– Шериф ищет твою маму, чтобы она пришла и побыла с тобой, – сказала Энн. – Ты не знаешь, где она?

Он поднял голову и посмотрел на нее впервые с тех пор, как она вошла.

– Она умерла, – ответил он и посмотрел на стеклянную вставку в двери.

Энн обернулась и увидела в окне лицо Фрэнка Фармана.

– Он убил ее.

Глава шестьдесят восьмая

– Я думал, сюда пускают только персонал и родственников, – сказал Мендес.

Морган повернулся и посмотрел на него.

– Детектив, Джейн была нужна передышка. Вернее, это я заставил ее сделать передышку. Она отдыхает в семейной комнате. Она взяла с меня обещание, что я буду стоять здесь и тут же сообщу ей, если что-нибудь изменится.

– Родственники мисс Викерс еще не прибыли? – спросил Хикс.

– Нет. – Стив повернулся и снова посмотрел на девушку, лежащую в кровати. – Было бы неправильно бросать ее одну. Бессмыслица, правда? Я хочу сказать, она даже не подозревает, что мы здесь стоим. Она не подозревает ни о чем, насколько я понимаю.

– Может быть, она мысленно проигрывает события, – предположил Мендес. – О том, что с ней произошло, кто это с ней сделал. И если она сумеет выбраться из своего тумана, она нам все расскажет.

– Каковы шансы на то, что она что-нибудь вспомнит? – спросил Морган. – Врач сказал, будет Чудо, если она вообще выживет. Я бы не стал рассчитывать, что она что-нибудь нам расскажет.

– Особенность моей работы в том, мистер Морган, – сказал Мендес, – что даже мертвые рассказывают свои истории, так или иначе. Просто это занимает больше времени.

– Вам всегда удается поймать преступника? Что ж, будем надеяться.

– Мы вас сменим, мистер Морган, – произнес Хикс. – Вы нужны в реанимации.

Они спустились со Стивом Морганом в реанимацию и стали невольными свидетелями семейной драмы. Сара Морган приехала, чтобы утешить дочь. Родители всячески старались сгладить острые углы, но напряжение между ними дало о себе знать, когда они позволили Вэнди занять центральное место и рассказать свою историю.

Мендес ответил на все вопросы, какие смог, о том, что случилось с Дэннисом Фарманом, хотя признался, что никогда не сталкивался с таким жестоким и юным преступником. Он не имел понятия, есть ли в судебной системе прецеденты, исходя из которых можно было бы предпринимать действия в отношении этого ребенка. Единственное, что он знал наверняка, что Дэннис Фарман не вернется домой ни сегодня, ни в ближайшее время.

Врач проинформировал их, что Вэнди может идти домой. У нее был сильный удар грудины и ребер, но, учитывая, что произошло с Коди Рочем, ей очень повезло.

– А Коди поправится? – спросила Вэнди.

– Он проведет в больнице несколько дней, но с ним все будет в порядке, – ответил врач ко всеобщему облегчению. – Хирургам удалось восстановить поврежденную селезенку и остановить внутреннее кровотечение. Мальчишка – просто везунчик.

– У этого парня странные представления о везении, – заметил Хикс, пока они без дела слонялись в коридоре, ожидая ухода Морганов. – Вот Дэннису Фарману не помешало бы немного удачи.

Они проследовали за Морганами на стоянку, где Стив поднял Вэнди с кресла-каталки и усадил в минивэн ее матери.

– Папа, ты поедешь домой? – полным надежды голосом спросила девочка, распахивая свои васильковые глаза так широко, как только могла.

– Я скоро приеду, детка. Не волнуйся.

Но как только Сараи Вэнди Морган уехали, а Стив направился к своей машине, Мендес встал у него на пути.

– У нас к вам есть еще пара вопросов, мистер Морган.

Тот на несколько секунд замешкался, а потом проговорил:

– У меня был долгий день, детективы. Я поеду домой.

Мендес пошел с ним рядом.

– Когда я спрашивал вас сегодня, где вы были в три часа ночи, вы забыли упомянуть, что кровать, в которой вы предположительно спали, находилась в гостинице.

– Вы не спросили.

– Водить нас за нос – не очень хорошая идея, мистер Морган, – сказал Хикс, шагая с другой стороны. – У нас складывается впечатление, что вы с пренебрежением относитесь к ситуации, которая требует сотрудничества.

– Не с пренебрежением. Я раздражен, – сказал Морган. – Я посвящаю Томасовскому центру и его клиентам большую часть своей жизни. И мне совсем не нравится, что меня подозревают из-за моей щедрости.

– Вы попали в поле нашего зрения не поэтому, если вас это успокоит, – возразил Мендес, – а потому, что вы менее чем отзывчивы, и нам известно, что у вас была связь с одной из жертв.

– Ничего вы не знаете…

– Нет, знаем. Питер Крейн признался нам. И еще он рассказал, что вы планировали провести прошлую ночь в «Холидей-инн», потому что вас выгнала жена.

Морган остановился около черного автомобиля.

– Моя семья вас не касается.

– Однако это отличный мотив, – сказал Хикс. – Если Лиза Уорвик давила на вас, угрожая все рассказать вашей жене…

– А какой у меня мотив для нападения на Карли?

– Может, вам это просто нравится, – предположил Мендес.

Он посмотрел через стекло задней пассажирской дверцы в салон. На заднем сиденье лежала черная куртка «Мемберс онли» и пара бейсболок, коробка с плакатами «Розыск» с Карли Викерс. На полу валялась пара пыльных походных ботинок. Не было ни орудий пыток, ни сувениров от пострадавших, ничего, что могло бы стать вероятной причиной для обыска автомобиля.

– Я понимаю, вам надо делать работу, – сказал Морган. – Но вы тратите свое бесценное время на меня, когда было бы лучше, если бы вы смотрели себе под нос.

– Что это значит? – спросил Хикс.

– Спросите Диксона. Скажем так: интерес одного из ваших детективов к женщинам из центра носит далеко не безобидный характер.

Они проводили взглядом его машину, лишившись дара речи.

– И что теперь? – спросил наконец Хикс.

– Думаю, если бы Диксон хотел нам что-то сказать, он бы уже это сделал.

– Точно, – согласился Хикс и пошел в больницу. – Спросим Джейн Томас.

Глава шестьдесят девятая

– Он лжет! – кричал Фарман.

– Фрэнк, сядь и закрой рот, – приказал Диксон.

Они ушли в комнату для допросов по соседству с той, где сын Фармана только что обвинил отца в убийстве. Несмотря на приказ Диксона, оба остались стоять – каждый в своем углу комнаты.

Винс следил за ними по монитору, зная, что разговор будет не из легких.

– Мне сказали, он влез в драку, – сказал Фарман. – Это была просто ложь, чтобы заманить меня сюда и обвинить в чем-то, Кэл? Какого дьявола?

– Дэннис не влезал в драку, Фрэнк. Он напал на двоих детей в парке «Оуквудс». Он пырнул ножом мальчика. Ребенок мог умереть. Дэннис арестован.

У Фармана с лица сошла краска.

– Что?

– Он ранил мальчика ножом. Парень в хирургии. Он мог не выжить, Фрэнк.

Фарман сел, словно ноги отказывались держать его. Глаза стали мутными.

– Я не понимаю, – сказал он сам себе. – Я не понимаю, что с ним не так. Ты знаешь, Шэрон пила, когда носила его. С ним никогда не было сладу.

– Я привел его учительницу, потому что у нее есть подход к мальчику, – сказал Диксон.

– Отлично! – воскликнул Фарман. – Эту придирчивую сучку. Кто знает, что она вбила ему в голову? У нее проблема с мужиками…

– Хватит, Фрэнк! – рявкнул Диксон. – Не уходи от темы. Мы говорим о том, что твой одиннадцатилетний сын совершил тяжкое уголовное преступление. Я пытаюсь решить, куда его определить. Он слишком мал, чтобы отправляться в центр для несовершеннолетних преступников, не говоря уж о тюрьме.

– Не могу поверить, что это происходит на самом деле.

– Где твоя жена, Фрэнк? – спросил Диксон. – Мы пытались связаться с ней. А твой сын говорит, что ты ее убил.

– Это смешно!

– С чего бы ему это выдумывать?

– С чего вдруг вы ему поверили? – злобно огрызнулся Фарман. – Господи, Кэл! Мы знаем друг друга сто лет. Сколько всего мы пережили вместе! А теперь ты ополчился на меня! Я не понимаю. Еще неделю назад мы были друзьями. Я был твоим верным помощником, черт возьми!

– Я ополчился, Фрэнк? – возразил Диксон. – Я делаю свою чертову работу! Ты думаешь, мне легко? Мой верный помощник ведет себя, как преступник. Мой верный помощник не помнит, где был, когда пропала девушка. Мой верный помощник не может объяснить, почему у его сына оказывается палец жертвы убийства! Хватит с меня тирад про оскорбленного друга!

Винс пересек коридор и постучал в дверь, прежде чем сунуть голову внутрь.

– Шериф, вам звонят. Это срочно.

Диксон напоследок бросил на своего верного помощника злой взгляд и вышел из комнаты. Он был красным и тяжело дышал.

– Кто звонит? Мендес?

– Нет, вам надо было выйти, босс, – сказал Винс. – Так вы ничего не добьетесь.

Диксон схватился за пояс и стал вдыхать и выдыхать воздух, пытаясь взять себя в руки.

– Позвольте мне поговорить с ним, – произнес Винс. – У меня нет личной заинтересованности. Он для меня ничем не отличается от остальных. Мне будет легче добыть то, что вам нужно.

Диксон кивнул.

Винс вошел в комнату для допросов, держа в руках кофе, и сел за стол, слегка повернув стул в сторону, чтобы можно было комфортно усесться, положив ногу на ногу.

Фарман уставился на него.

– Какого хрена ты тут делаешь?

– Ты должен быть рад, что я здесь, Фрэнк, – спокойно сказал Винс. – Я из чертовой Швейцарии. Я тебя не знаю. У меня нет с тобой никаких отношений. Никаких конфликтов. Здесь не происходит ничего личного. У меня есть вопросы. У тебя есть ответы. Это очень хорошо.

Фарман промолчал, но Винс видел, что эти слова успокоили его. Ему нужно было ответить на вопросы. А отвечать лучше без эмоций.

– Итак, где твоя жена? – спросил Винс. – Она тоже должна принять участие в дальнейшей судьбе своего сына. Давай просто найдем ее, и дело с концом.

– Она ушла, – сказал Фарман.

– И куда направилась?

– Не знаю. Мы поссорились вчера, и она ушла.

– Вот видишь? – произнес Винс, вскидывая руки. – Всегда найдется объяснение. Неужели это так трудно?

Фарман ничего не ответил.

– Итак, что произошло? – спросил Винс. – Она рассердилась, снялась с якоря, отправилась к матери, что-то в этом роде?

– Я не знаю, куда она отправилась. Ладно, я много выпил вчера за обедом. Вел себя, как скотина. Потом вырубился. Когда проснулся утром, ее не было.

– У нее есть подруга, сестра, кто-нибудь близкий?

Фарман покачал головой, но было похоже, что внутри он будто бы перебирает варианты и отметает их один за другим.

– Я не знаю ее подруг.

– У тебя есть дети помимо Дэнниса?

– У Шэрон две девочки от первого брака. Они сейчас у друзей. Подростки. Я за ними не слежу.

– Ты понимаешь, Фрэнк, куда ветер дует, – заметил Винс. – Никто не знает, где Шэрон, а твой сын говорит, что она умерла и что ты ее убил. Если бы ты не был полицейским, как думаешь, что произошло бы дальше?

– Если бы я был умным, я бы попросил адвоката, – тихо ответил он.

– Ты этого хочешь? Ты знаешь, что потом, Фрэнк, все будет по закону. И ты этот закон знаешь вдоль и поперек. Любое общение прекратится. Или: ты можешь пустить копов в свой дом, дать им осмотреться, убедиться, что все в порядке. Дать им номера телефонов подруг и родственников Шэрон, с ней свяжутся, и все закончится хорошо. А пока – ты знаешь, о чем все думают. Ты перепил, взбесился, что Диксон выпер тебя из команды. Рассказал жене, она ляпнула не то, ты вышел из себя. Одно за другое, ситуация вышла из-под контроля, ты запаниковал…

Фарман вздохнул и уронил лицо в ладони.

«Ну же, ну же…» Винс чувствовал, что сейчас сам что-нибудь скажет. Пауза затянулась, становясь все тяжелее и тяжелее. Но все рано или поздно заканчивается.

– Если Диксон хочет обыскать мой дом, отлично, – сказал Фарман, хотя явно ему не нравилась эта идея. – Мне нечего скрывать.

Винс кивнул.

– Отлично.

– Только пусть он сделает это сам. Не хочу, чтобы Мендес снова ко мне совался.

– Справедливо.

– Я хочу увидеть сына.

– Ты знаешь, что это невозможно, пока не объявится Шэрон.

– Тогда я пойду, – сказал Фарман, вставая. – Я должен найти парню адвоката.

Винс кивнул и поднялся со стула.

– Трудная ситуация, Фрэнк. Мне жаль.

Может, он скотина. Может, он даже хуже скотины. Но от этого трагедия, произошедшая с его сыном, не становится меньше. Если в нем оставалось хоть что-то человеческое, он чувствовал боль.

Фарман кивнул и вышел в коридор, где из другой комнаты появилась Энн.

– Это вы накрутили его, да? – спросил ее Фарман.

Энн встала напротив него.

– Да, из-за того, что вы выписали мне штраф за проезд по вашему газону, я науськала вашего сына пырнуть ножом другого ребенка, а потом обвинить вас в убийстве.

– Я вам сказал – не лезьте не в свое дело, – проворчал Фарман, тыкая в нее пальцем.

– Ваш сын – это и мое дело; давно пора было вмешаться в ситуацию. Посмотрите, к чему все привело.

– Я тут ни при чем.

– Вы не можете не нести ответственности за собственного сына, – с яростью сказала она.

– Ах ты, дрянная маленькая сучка, – тихо произнес Фарман, прижимая ее к стене.

Винс, встав между ними, положил руки на плечи Фармана и оттолкнул его к противоположной стене так резко, что тот стукнулся затылком.

– Там я вел себя с тобой вежливо, Фрэнк, – сказал он, указывая на комнату для допросов и не ослабляя напора. – Если ты будешь докучать этой женщине, я вежлив не буду. Я тебе яйца натяну на уши. И тебе лучше уйти, пока этого не произошло.

– Уйти? – ошеломленно спросила Энн, когда Фарман побрел прочь. – Он разве не под арестом?

– Им нечего предъявить ему, кроме слов как бы не совсем психически здорового одиннадцатилетнего мальчика, – объяснил Винс. – Мы не знаем наверняка, мертва Шэрон Фарман или просто пропала. Из службы опеки еще не приезжали?

– Приехали, они сейчас у Дэнниса, – сказала Энн и вздохнула. – Он хочет знать, когда может пойти домой.

Она переживала за Дэнниса, Винс это видел. Он проводил ее по коридору, и через торцевую дверь они вышли во двор. Они остановились под тенью дуба, он обнял ее, а она просто стояла и не сопротивлялась, скользнув своими руками по его талии; Энн сделала это совершенно непринужденно.

– Я горжусь тобой, – тихо произнес он.

– Гордишься мной? Почему? – спросила она, выскальзывая из его объятий так же легко, как оказалась в них.

– Ты как храбрая мышка вышла против Фармана.

Она нахмурилась.

– Посмотри, сколько вреда он причинил! У Дэнниса больше не будет нормальной жизни, так? Окажется он в тюрьме или нет. Ведь он никогда этого не преодолеет, разве не так?

Винс покачал головой.

– Да. Прости, милая. Хотел бы я возразить, но, по моему опыту… Он сломан, и его нельзя починить.

– И что же нам делать? – спросила она. – Выбросить его? Мне не нравится такой ответ.

– Я понимаю, но другого у меня нет. – Он протянул ей руку. – Может быть, однажды ты будешь среди тех, кто во всем разберется.

– Но кто-то должен попытаться его спасти, – упорно твердила она.

– Согласен. Я серьезно. Ты отлично справляешься с детьми. Ты самозабвенно стараешься разобраться в их проблемах и помочь им. Работа учителя, безусловно, очень важна. Но ты могла бы оказывать большое влияние на детей, которым нужна серьезная помощь.

– Я только хотела сделать как лучше, – сказала она.

Винс наклонился и нежно поцеловал ее.

– Ты необыкновенная женщина, Энн, – сказал он, заменив этими словами те, что буквально срывались с губ: «Я тебя люблю».

Ему сорок восемь, у него пуля в голове, и он влюбился в Энн Наварре на третий день знакомства. Это слишком даже для него… и он не имел ничего против.

Глава семидесятая

– Я жаловалась Кэлу, – сказала Джейн Томас, наливая себе кофе. – По моему мнению, женщин из центра останавливают слишком часто. А он говорит, что мне только кажется.

– Что вы ответили? – спросил Мендес.

– Что ему сначала надо проверить протоколы, а потом уже обвинять меня в мании преследования.

– Когда это было? – спросил Хикс, когда они вышли из комнаты и двинулись в направлении отделения интенсивной терапии.

– О, мы возвращаемся к этой теме раз в восемь или девять месяцев, – произнесла она. – Он утверждает, что в сводках нет ничего необычного и, может быть, среди моих клиенток так много недобросовестных водителей.

– А ваши клиентки не жаловались ни на кого конкретно? – поинтересовался Мендес.

– Есть два-три постоянных обидчика. Спросите своего босса.

– А кто-нибудь из женщин жаловался, что полицейские, остановивший их, вел себя некорректно?

Томас пристально посмотрела на него.

– Вы считаете, что кто-то из ваших коллег…

– Нет, мэм, – сказал Хикс. – Мы всего лишь пересказываем мысль, высказанную мимоходом.

Она нахмурилась и медленно пошла к двери.

– Я хочу проверить, как там Карли.

Все трое стояли около палаты Карли Викерс, глядя на нее через стекло. Ничего не изменилось. Молодая женщина лежала на кровати, а трубки и провода соединяли ее с аппаратами и пакетами с жидкостями и кровью. Она выглядела худой и бледной, словно привидение, мираж, который может растаять в мгновение ока.

– Врач сказал мне, что она скорее всего не сможет ни видеть, ни слышать, – тихо произнесла Томас. – Представляете, какой одинокой она себя чувствовала? Как страшно ей было думать, рядом это чудовище или нет, и что сделает дальше.

Она вздрогнула и отпила кофе, чтобы унять внезапную дрожь. Мендес заметил в ее левой руке золотую цепочку с кулоном, которую она просила с утра. Она терла фигурку женщины, зажав ее между большим и указательным пальцами с таким же отстраненным видом, с каким обычно его мать перебирала бусинки четок, – этот жест выражал удовлетворенность и, возможно, надежду.

– Ее мать скоро приедет, – сказала она, глядя на свои часы. – Ей пришлось дожидаться кого-то, кто смог бы привезти ее сюда. Что мне ей сказать? Ваша дочь пришла ко мне за помощью, и вот что из этого вышло?

– Вы не должны винить себя, мэм, – произнес Хикс. – Вы сегодня спасли ей жизнь.

– Надеюсь, – пробормотала она.

В палату вошла медсестра, чтобы проверить показания мониторов и сделать записи. Когда она положила пальцы на запястье Карли Викерс, чтобы проверить пульс, произошло неожиданное. Женщина из комы внезапно вернулась к жизни, ее руки и ноги затряслись. Мониторы будто взбесились. Сестра вскрикнула и отскочила.

Джейн Томас вбежала в палату, зовя Карли Викерс и совершенно забыв, что та не могла слышать.

Прибежали медики. Врач приказал принести успокоительное.

«Паника», – подумал Мендес, наблюдая за происходящим. Карли Викерс вышла из комы, и ее охватила паника. Она не понимала, где находится. Не видела, кто прикасается к ней. Не слышала, как ей говорят, что все будет хорошо, что она в безопасности.

Успокоило ее только то, что Джейн Томас вложила в ее ладонь золотой кулон и сомкнула ее пальцы, прижав их к фигурке женщины, победно вскинувшей руки.