Текст книги "Хроники крови. Пенталогия (ЛП)"
Автор книги: Таня Хафф
Жанры:
Городское фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 99 страниц)
Он не хотел потерять ее. Если это означало лишиться этой женщины не только днем, но и ночью, – его любовь давала ему права на нее наравне с Селуччи.
«Ты сам повысил ставки, смертный, – молча заявил он своему сопернику. – Помни об этом».
Вампир встал и пересек комнату, чтобы встать с ней рядом, на мгновение восхитившись биением сердца подруги, наслаждаясь ее теплом, ее запахом, ее жизнью.
– Он был прав, – наконец произнес он.
– В чем? – Слова она процедила сквозь сжатые зубы. Не было необходимости уточнять, о ком идет речь.
– Мы не можем, каждый из нас не может вести себя так же, как раньше.
– Почему бы и нет? – Последний согласный звук недвусмысленно заявлял о возможности взрыва.
– Потому что, как и Селуччи, я хотел бы играть главную роль в твоей жизни.
Женщина фыркнула.
– А как насчет того, чего хочу я?
Фицрой видел, как напряглось лицо его подруги, так что вынужден был тщательно подбирать слова.
– Я думаю, что именно это нам и предстоит выяснить.
– И что будет, если я приду к выводу, что предпочитаю все-таки его?
Он не смог удержаться и спросил – и голос вампира приобрел горькую насмешливую окраску:
– Ты сможешь
меня
оставить?
Властность, прозвучавшая в его голосе, заставила Вики обернуться к нему. Он услышал, как женщина с трудом сглотнула, когда встретилась с его взглядом, услышал, как ускорилось биение ее сердца, заметил, как расширились ее зрачки, ощутил, как изменился ее запах. И затем он освободил ее.
Вики резко отодвинулась от Генри, в ярости как на него, так и на себя.
– Только попробуй повторить это еще раз! – задохнулась она, стараясь вобрать в легкие побольше воздуха. – Я никому не позволю распоряжаться своей жизнью. Ни тебе. Ни ему. Вообще никому! – Едва контролируя свои движения, женщина резко повернулась и направилась к двери. – Я ухожу, – заявила она, схватив пальто и сумку с края дивана. – А ты можешь продолжать разыгрывать из себя проклятого принца своей идиотской тьмы с кем-нибудь другим.
Стоящий у окна вампир не шевельнулся. Он знал, что может позвать ее назад, так что не усматривал необходимости предпринять подобную попытку.
– Куда ты идешь?
– Собираюсь совершить длинную прогулку по самому мерзопакостному району, который только смогу найти поблизости, в надежде, что какой-нибудь обдолбавшийся кретин попытается совершить какую-нибудь глупость, так что я смогу переломать его проклятые лапы! И не вздумай идти за мной!
Даже дверью, снабженной резиновыми уплотнителями, можно хлопнуть от души, если приложить к тому достаточное усердие.
– Вики? Это мама. Разве Майк Селуччи не передал тебе мое послание? Ладно, не имеет значения, моя дорогая, уверена, голова у него занята более важными делами. Хотя, когда я поразмыслила над этим, меня удивило, почему он оказался в твоей квартире, когда тебя там не было. Быть может, вы оба наконец стали серьезнее? Позвони мне, когда появится возможность. Я должна рассказать тебе кое-что важное.
*
Вики вздохнула и потерла виски, пока автоответчик перематывал магнитную ленту. Десять минут первого, она была просто не в состоянии говорить с матерью по душам, по крайней мере, после такого дня, который выпал на ее долю. «Быть может, вы оба наконец стали серьезнее?» Господь милосердный на небесах!
Сперва Селуччи.
Затем Генри.
Две силы, которые задались целью по-настоящему испортить ей жизнь.
– Куда подевались мужчины, которым было бы достаточно просто более или менее регулярно спать с такой, как я? – пробормотала она, выключая свет и пробираясь в спальню.
Графинчик какого-то пойла, поглощенный ею в баре для геев на Чёрч-стрит – единственном месте в городе, где ты можешь быть уверен, что тебе не подмешают в питье тестостерона, – тяжело ворочался у нее в желудке. Все, чего ей хотелось, – это заснуть. Одной.
Она позвонит матери утром.
Ночь оказалась заполненной сновидениями, или, что более точно, одним сном, образами, которые появлялись перед ней снова и снова. Люди, множество людей заходили в ее квартиру, и она не могла заставить их выйти. Новая лестница на третий этаж разделила надвое ее кухню, и агенты по найму жилья устремились по ней сплошным потоком, ведя за собой потенциальных съемщиков. Задняя стенка ее чулана открывалась на стадион «Мейпл Лифс Гарденс», и толпам любителей хоккея было очень удобно возвращаться после матча через ее спальню. Сначала она призывала их прислушаться к голосу разума. Затем начала кричать. После того как это ни к чему не привело, она стала хватать незваных гостей и вышвыривать их за дверь. Но дверь никогда не оставалась закрытой, и они, каждый из них, возвращались и не оставляли ее в покое.
Вики проснулась поздно с жуткой головной болью: ее настроение, следует признаться, по сравнению с тем моментом, когда она отправилась в постель, улучшилось весьма незначительно. Аспирин или антацид могли бы помочь, но оказалось, что оба лекарства в аптечке отсутствовали, и пришлось удовлетвориться кружкой кофе, настолько крепкого, что язык скукожился от горечи, выражая вполне справедливый протест.
– И откуда я
знала,
что пойдет дождь, – ворчала она, искоса посматривая сквозь жалюзи на серый, неприглядный мир за окном. Небо опустилось так низко, что к нему, казалось, можно было прикоснуться.
Зазвонил телефон.
Вики обернулась и недовольно взглянула на аппарат, стоявший в противоположном конце комнаты. Ей не надо было снимать трубку, чтобы узнать, что звонила мать. Она ощущала вибрации, исходящие от матери, даже с того места, где застал ее этот звонок.
– Только не сегодня утром, ма Я просто не перенесу разговора с тобой. – В голове у нее продолжало звенеть еще долгое время после того, как телефон умолк.
Часом позже он зазвонил снова.
Один час после пробуждения не улучшил настроения Вики.
– Я же сказала
нет,
ма! – Она ударила кулаком по кухонному столу. Аппарат подскочил, но упорно продолжал трезвонить. – Я не желаю сейчас выслушивать твои проблемы, и я абсолютно уверена, что не хочу рассказывать тебе о своих! – Ее голос окреп. – Я не знаю, что происходит. Моя личная жизнь разваливается на куски. Но ведь я могу выстоять и сама по себе. А еще могу работать как член команды. Ведь я доказала это, не так ли? Или этого
недостаточно?
Это уже переходило в соревнование с телефоном по громкости и продолжительности, и женщина отнюдь не намеревалась позволить ему одержать над собой верх.
– Предложение Селуччи имеет хорошие шансы на выигрыш, и этот вампир, с которым я сплю… Ох, я не рассказывала тебе о Генри, ма? Так вот, он хочет иметь меня как свою… его… Я просто не представляю, чего хочет Генри Фицрой. Смогла бы ты справиться с этим, ма? Потому что я чертовски точно знаю, что не могу!
Она ощущала, как содрогается, почти на грани истерики, но не могла замолчать, пока не прекратит звонить телефон.
– Селуччи думает, что все дело в том, что мой папочка в свое время бросил тебя. И Генри считает, что он прав. А как ты сама думаешь, ма? Я, черт меня побери, оказалась в обеих командах. Ты никогда не предостерегала меня от чего-нибудь подобного, не так ли? И мы с тобой никогда, просто никогда не обсуждали папу!
Последнее слово отразилось эхом в молчащей квартире, и, казалось, понадобилось немалое время, чтобы оно заглохло.
Трясущимся пальцем Вики поправила очки.
– Поговорю с тобой завтра, ма. Обещаю.
Часом позже телефон зазвонил снова.
Вики включила автоответчик и вышла прогуляться под дождем.
Когда она поздним вечером возвратилась домой, на автоответчике ее ожидали семь сообщений. Она стерла все записи, не вслушиваясь ни в одну из них.
*
Зазвонил телефон.
Вики остановилась с занесенной над бортиком ванны ногой, вздохнула и снова накинула халат. «Приветствую тебя, понедельник».
– Привет, ма. – Бессмысленно было откладывать разговор. Ей все равно надо было выслушать эту музыку рано или поздно, и, может быть, чем раньше, тем лучше.
Сегодня все уже не казалось настолько скверным. Вчерашнее ее потворство собственным желаниям вызывало у женщины смущение. Завтра… нет, о завтрашнем дне она будет судить, когда он наступит.
Она удобно устроилась на одной из кухонных табуреток и потянулась за трубкой.
– Привет, ма. Извини за вчерашнее.
– Это Виктория Нельсон?
Ее обдало жаром. Это был голос пожилой женщины, напряженный и сдержанный, и совершенно определенно, не материнский… «Постарайся произвести достойное впечатление на потенциального клиента, Вики».
– Да, это я.
– С вами говорит миссис Шоу. Я работаю с вашей матерью. Мы встречались с вами в прошлом сентябре…
– Я помню, – озадаченно моргнула Вики. – «Видно, мать рассердилась не на шутку, если попросила позвонить ей свою сотрудницу. Ах, черт, придется теперь, по меньшей мере, нанести визит…»
– Боюсь, что должна сообщить вам плохое известие.
– Плохое известие? – «О, Господи, не допусти, чтобы мне пришлось ловить ранний поезд в Торонто. Это как раз именно то, чего мне сейчас больше всего не хватало».
– В последнее время ваша мать неважно себя чувствовала. Когда она пришла на работу сегодня утром, то была сильно взволнована, рассказала, как пыталась весь день связаться с вами, потом сварила кофе, вышла, как обычно, из кабинета доктора Брайт, и… в общем, она скончалась.
Вселенная вокруг померкла.
– Мисс Нельсон?
– Что с ней произошло? – Вики услышала, как задала вопрос, и удивилась, как спокойно он прозвучал, поразилась, почему чувствует себя такой окоченевшей.
– Доктор Брайт, занимающаяся биологическими исследованиями, – ведь вы знаете, кем является доктор Брайт, – сказала, что причиной всему сердце. Разрыв сердечного клапана, как она объяснила. Только что была с нами, а в следующий момент… – Миссис Шоу высморкалась. – Это случилось всего двадцать минут тому назад. Если бы я чем-то могла вам помочь…
– Нет. Спасибо. Благодарю вас за звонок.
Если миссис Шоу и продолжала выражать сочувствие, Вики ее не слышала. Она осторожно положила трубку на рычаг и уставилась на молчавший аппарат.
Ее мать умерла.
Глава 2
– Доктор Брайт? Это по поводу номера семь…
– Ну что там такое? – Зажав трубку подбородком, Дженис Брайт размашисто поставила свою подпись под очередной служебной запиской и швырнула ее в корзину для исходящих документов. Хотя Марджори Нельсон была мертва всего лишь пару часов, рутинная канцелярская работа уже начала выходить из-под контроля. Если повезет, руководство университета пробудится от своей перманентной спячки и выделит ей временного секретаря, прежде чем она окажется погребена под грудой бумаг.
– Я думаю, вы захотите увидеть это своими глазами.
– Ради Бога, Кэтрин, у меня сейчас нет времени выслушивать твои туманные высказывания. – Для пущей выразительности она закатила глаза. Уж эти мне аспиранты! – Мы что, теряем его?
– Да, доктор.
– Сейчас приду.
*
– Проклятье! – Хирургическая перчатка ударилась о мусорную корзину с такой силой, что та закачалась из стороны в сторону. – Ткань снова разлагается. Точно так же, как у других. – Вторая перчатка последовала за первой, и доктор Брайт обернулась, чтобы с досадой взглянуть на тело пожилого мужчины, лежавшее на столе из нержавеющей стали, с раскрытой грудной полостью и отпиленной крышкой черепа, покоящейся возле уха. – Протянул даже меньше, чем номер шесть.
– Ну, он был старше, доктор. И отнюдь не в лучшей физической форме.
Доктор Брайт раздраженно фыркнула.
– Должна с тобой согласиться. Я даже удивлялась, что он протянул так долго. – Она вздохнула. Молодая женщина, стоявшая в головах трупа, выглядела совершенно подавленной. – Ради Бога, не переживай так, Кэтрин. Ты, как всегда, проделала все превосходно и ни в коей мере не несешь ответственности за достойные сожаления скверные привычки этого субъекта, которые он приобрел при жизни. Учитывая сказанное, удостоверься, что
все
бактерии погибли, и начинай обычные процедуры по ликвидации.
– Медицинская школа…
– Ну, разумеется. Вряд ли мы будем упаковывать труп в мешок с камнями и сбрасывать в озеро Онтарио, хотя, должна признать, что простота, присущая такой процедуре, кажется весьма привлекательной и составила бы меньший объем дополнительных работ. Дай мне знать, когда все будет готово, я должна провести у себя в кабинете еще пару часов. – Дотронувшись до дверной ручки, доктор Брайт остановилась. – Что означает этот чудовищный шум?
Кэтрин подняла широко раскрытые бледно-голубые, почти бесцветные глаза, продолжая исследовать содержимое черепной коробки старика.
– О, это номер девять. Думаю, ему не нравится находиться в боксе.
– Ему
ничто
не может нравиться, Кэтрин. Это труп.
Девушка строптиво повела плечами; воспринимая поправку, она явно не желала с ней мириться.
– Он стучит все время.
– Хорошо. Когда закончишь с седьмым номером, снова уменьши мощность. Нам совершенно не нужно ускоренное разложение тканей, вызванное его несанкционированными движениями.
– Да, доктор. – Кэтрин осторожно поместила извлеченный из черепной коробки мозг на пластмассовый поднос. Свет люминесцентной лампы, установленной над столом, украсил его серо-зеленоватую массу золотистыми бликами. – Было бы превосходно, если бы мы могли проводить окончательные работы на субъекте, который подвергся предварительной подготовке… Я хочу сказать, что задержка, вызванная необходимостью индивидуального подбора бактерий, может сказаться на них отрицательно.
– Похоже, что нет, – саркастически заметила доктор Брайт, сопровождая свои слова укоризненным пожатием плеч по поводу стука, доносившегося из герметичного бокса с номером девять, и проследовала к выходу из лаборатории.
Стук продолжался.
*
– Куда вас доставить, леди?
Вики открыла рот, но вдруг поняла, что не имеет ни малейшего представления, куда нужно ехать.
– Королевский университет, пожалуйста. Биологический факультет. – Тело ее матери уже, должно быть, увезли в морг. Конечно, кто-нибудь сможет сказать ей, как добраться…
– Королевский университет – это целый студенческий городок. – Таксист развернулся со стоянки у вокзала и повернул на Тейлор Кидд Бульвар. – Вы знаете точный адрес?
Она знала адрес. Ее мать с гордостью водила ее вокруг нового здания университета сразу после того, как оно было построено два года назад.
– Это на Арч-стрит.
– Вниз, по направлению к старой больнице, не так ли? Прекрасно. – Шофер добродушно улыбнулся ей в зеркало заднего вида. – За пятнадцать лет работы не было случая, чтобы я заблудился. Сегодня хороший денек. Похоже на то, что весна все-таки решила сменить гнев на милость.
Вики бросила взгляд из окна машины. Солнце сияло. Так же солнечно было и в Торонто? Она не смогла вспомнить.
– Знаете, зима – более удобное время для нашего бизнеса. Мало кому захочется прогуляться, когда слякоть доходит доколесных колпаков автомобиля, верно ведь? И все же апрель не так уж плох, хотя у нас здесь выпадает масса дождей. Пусть будет дождь, вот что я говорю. Как долго вы намерены оставаться в Кингстоне?
– Еще не знаю.
– Приехали навестить родственников?
– Да.
«Мою мать. Она умерла».
Тон ее кратких, односложных ответов привел таксиста к выводу, что клиентка не в настроении вести беседу, и дальнейшие вопросы задавать не стоит. Тихо насвистывая, он оставил ее в относительной тишине наедине со своими невеселыми мыслями.
Попытка объединить бетонное покрытие перед новым зданием комплекса биологических исследований с более старыми плитами известняка оказалась, на ее взгляд, не слишком удачной. Таксист, похоже, придерживался схожего мнения.
– Прогресс, – отважился ввернуть он, когда Вики открыла заднюю дверцу; щедрые чаевые снова развязали шоферу язык. – Однако в наше время ребята нуждаются не только в паре горелок Бунзена и элементарном наборе реактивов, чтобы проводить серьезные исследования, не так ли? В газете писали, что какой-то аспирант получил патент на новый вид бактерий.
Вики, протянувшая ему двадцатку, потому что это была первая банкнота, которую она вытащила из бумажника, не обратила внимания на замечание таксиста.
Тот покачал головой, наблюдая, как она устремилась вперед с нервно напряженной спиной, с огромной сумкой в руках, которую она держала, словно оружие, и предположил, что дамочке этой предстоит нелегкий день.
*
– Миссис Шоу? Я – Вики Нельсон…
Миниатюрная женщина за письменным столом вскочила, протягивая к ней обе руки.
– О да, конечно, я вас узнала. Ах, бедняжка, вам пришлось добираться сюда из Торонто?
Вики отступила назад, однако не смогла уклониться от крепкого рукопожатия. Прежде чем она смогла выговорить хоть слово, миссис Шоу прямо-таки набросилась на нее.
– Ну конечно, так оно и должно быть. Я хотела сказать, что вы были в Торонто, когда я позвонила, а теперь вы здесь. – Она улыбнулась, несколько смущенная, и выпустила ее руку. – Простите. Это просто… видите ли, ваша мать и я… мы дружили, мы работали вместе почти пять лет, и когда она… Я хотела сказать, когда… это было просто… такое жуткое потрясение.
Слезы, хлынувшие из глаз пожилой женщины, ужасно смутили Вики, которая, к ужасу своему, осознала, что не имеет ни малейшего представления, что ей следовало бы сейчас сказать. Все слова утешения, которые она произносила за эти годы, чтобы облегчить тысячи разнообразных видов скорби, вся ее подготовка весь жизненный и профессиональный опыт – все это в один момент куда-то испарилось…
– Простите меня. – Миссис Шоу поискала в рукаве и извлекла мокрую скомканную салфетку. – Каждый раз, когда я думаю об этом… Не могу справиться с собой.
– Именно поэтому я не перестаю повторять, что вам следует отправиться домой.
Вики с благодарностью обернулась лицом к женщине, произнесшей эти слова, спокойный, размеренный тон которых подействовал благотворно, как бальзам, на ее натянутые нервы. Даме, стоявшей в дверях кабинета, было за сорок. Невысокая, крепко скроенная, она была одета в практичный костюм – серые фланелевые брюки и белую, отделанную кружевом блузку под белым же рабочим халатом. Рыжевато-каштановые волосы коротко подстрижены в соответствии с модой; очки в массивной оправе прочно держатся на носу, густо усыпанном веснушками. Почти осязаемо чувствовалась ее уверенность. Внезапно Вики с удивлением осознала, что присутствие этой женщины удивительным образом ее успокоило.
Миссис Шоу шмыгнула носом и снова засунула салфетку в рукав.
– Но я же объяснила вам, доктор Брайт, что мне не хочется уходить домой, где я проведу остаток дня в одиночестве, тогда как здесь, в окружении людей, я, возможно, смогу даже сделать что-нибудь полезное. – Вики почувствовала, как тонкие пальчики миссис Шоу сомкнулись у нее на запястье. – Доктор Брайт, это дочь Марджори, Виктория.
Ладонь руководителя биологического факультета, обменявшейся с Вики коротким энергичным рукопожатием, оказалась теплой и сухой.
– Мы с вами встречались несколько лет тому назад, мисс Нельсон, сразу после вашей первой награды, мне помнится. Я с сожалением узнала о вашей болезни сетчатки. Должно быть, нелегко вам было оставить работу, которой вы отдавали всю свою душу. А теперь… – Она развела руками. – Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашей матери.
– Благодарю вас. – Казалось, говорить больше было не о чем.
– Лечащий врач вашей матери, доктор Фридман, если вы пожелаете увидеться с ней, ведет прием в собственном кабинете. Что же касается тела, я распорядилась, чтобы его забрали в морг нашей больницы. Поскольку мы не знали точно, когда вы появитесь и какие дадите распоряжения по поводу обряда похорон, нам показалось, так будет лучше всего. Миссис Шоу позвонила, чтобы сообщить вам об этом, но, должно быть, вы к тому времени уже вышли из дому.
Такое обилие информации не произвело на Вики ощутимого эмоционального воздействия. Внезапно она обнаружила, что черпает силы из источника личности своей собеседницы, поддерживающей ее.
– Могу ли я воспользоваться одним из ваших телефонов, чтобы позвонить доктору Фридман?
– Разумеется. – Доктор Брайт кивнула, указывая на письменный стол. – А теперь, если позволите… – Повернувшись, чтобы уйти, она остановилась в дверях. – Да, мисс Нельсон, дайте нам знать, когда начнется заупокойная служба. Мы хотели бы… – ее жест включил миссис Шоу… – присутствовать на ней.
– На службе?
– Как известно, именно таковы обычаи во время похорон.
Вики едва ли уловила легкий сарказм этих слов, она расслышала только последнее слово. «Похорон…»
*
– Как странно. Она совсем не выглядит уснувшей. – В глаза бросалась лишь восковая, сероватая бледность, да еще, пожалуй, полное отсутствие каких-либо признаков личности, бесспорное свидетельство смерти. Вики безошибочно узнала то, что впервые увидела в лаборатории на кафедре судебной медицины. Мертвые переставали быть живыми. Это звучало достаточно несерьезно, но, пока она всматривалась в невероятно изменившееся лицо матери, она не могла думать ни о чем другом.
Доктор Фридман, снова накрывшая простыней лицо Марджори Нельсон, явно испытывала легкое недоумение, но решила придержать язык. Она почувствовала атмосферу сдержанности, которой окружила себя Вики, но не знала эту молодую женщину достаточно хорошо и не представляла, сумеет ли та достойно справиться с горем.
– Не вижу необходимости производить вскрытие, – пояснила она Вики, подавая санитару морга знак, что он может забрать тело. – У вашей матери в течение некоторого времени наблюдались нарушения сердечного ритма, и доктор Брайт оказалась практически рядом с ней, когда это случилось. Она утверждает, что налицо были все признаки обширного инфаркта.
– Обширный инфаркт? – Вики следила за тем, как захлопнулась дверь за удалявшимся ложем на салазках, и усилием воли заставила себя унять дрожь от струи холода, вырвавшейся из дверей морга. – Ей было всего пятьдесят шесть.
Доктор печально покачала головой.
– Такое случается.
– Она никогда не говорила мне об этом.
– По-видимому, не хотела вас беспокоить.
«Возможно, и говорила, но я предпочитала ее не слышать». Маленькая смотровая комнатка внезапно показалась удушающе тесной. Вики направилась к выходу.
Доктор Фридман, недоумевая, поспешила за ней.
– Судебный эксперт удовлетворен осмотром, но если вы считаете…
– Нет, не надо никакого вскрытия. – Ее мать пережила слишком многое, чтобы еще раз подвергнуть ее, вернее, то, что осталось от нее, подобному испытанию.
– Ваша мать заранее оплатила погребальные расходы похоронному бюро Хатчинсона на Джонсон-стрит, сразу же за поворотом на Портсмут-авеню. Хорошо, если бы вы связались с ними как можно скорее. Есть ли у вас кто-нибудь, кто мог бы проводить вас?
Брови Вики сошлись к переносице.
– Я
не нуждаюсь
в сопровождающем, – буркнула она.
*
– Согласно распоряжению вашей матери, мисс Нельсон, Вики… – Сотрудник похоронного бюро слегка побледнел, увидев выражение лица клиента, заставившее его вернуться к форме официального обращения исключительно по фамилии, однако он справился с собой и продолжал: – Она хотела, чтобы тело при церемонии прощания не было выставлено в открытом гробу.
– Понятно.
– Но она хотела быть забальзамированной, поэтому… вы не возражаете против послезавтрашнего дня? В этом случае у вас бы была возможность поместить сообщение в местной газете.
– Вы хотите сказать, что послезавтра – самый ближний срок?
Мистер Хатчинсон-младший нервно сглотнул. Он находил весьма затруднительным оставаться невозмутимым под столь вызывающим взглядом.
– Видите ли, это не совсем так, но мы постараемся сделать все возможное, чтобы подготовить процедуру послезавтра, ко второй половине дня…
– Тогда так и поступите.
Это было произнесено тоном, который невозможно было оспорить. Возможность дискуссии отрицалась начисто.
– В два часа вас устроит?
– Вполне.
– Что касается гроба…
– Мистер Хатчинсон, я поняла, что моя мать предусмотрела
все.
– Да, это так…
– В таком случае, – Вики встала и перекинула сумку через плечо, – мы будем делать все в точности так, как пожелала моя мать.
– Мисс Нельсон… – Представитель похоронного бюро встал вслед за ней и повысил голос так мягко, как только смог. – Без сообщения в газете вы должны будете лично пригласить людей на похороны.
Плечи женщины слегка ссутулились, а пальцы, взявшиеся за дверную, ручку, дрогнули.
– Я знаю, – сказала она.
И вышла.
Мистер Хатчинсон-младший снова опустился в кресло и потер пальцами виски.
– Осознание, что ничем не можешь помочь, – проговорил он, со вздохом обращаясь к стоящей в углу кабинета пальме в кадке, – самое тяжелое в нашем бизнесе.
*
Все, что окружало ее в детстве, показалось ей сейчас неправдоподобно маленьким. Огромный двор позади углового здания на пересечении Дивижн и Квебек-стрит, где она росла, словно сжался до размеров чайного блюдца. На месте магазинчика, работавшего допоздна, на углу Дивижн и Пайн, была теперь цветочная лавка, а рынок напротив него, где она в двенадцать впервые устроилась на неполный рабочий день, вообще исчез. Аптека на Йорк-стрит все еще стояла, но если когда-то Вики казалось, что та находится на внушительном отдалении, то ныне складывалось впечатление, будто стоит только протянуть руку, чтобы до нее дотронуться. Дальше, по Квебек-стрит, никакого следа не осталось на месте старого клена, затенявшего дом Томпсонов, и даже лучи весеннего солнечного света не могли скрыть убогий, нежилой вид всего этого района в целом.
Стоя перед автостоянкой их многоквартирного дома, в который они переселились, когда в связи с уходом отца лишились дома в Коллинз Бэй, Вики впервые осознала,
когда
именно это произошло. За последние четырнадцать лет она приезжала сюда неоднократно; сравнительно недавно побывала здесь снова, но никогда не замечала столь радикальных перемен.
«Быть может, потому, что один фактор, всякий раз, когда я приезжала сюда, оставался неизменным…»
Она не могла больше откладывать это.
Железная входная дверь в подъезде была открыта. «Как ни усиливай дверь, она ни от чего тебя не защитит, пока ее не замкнешь. Если бы я сказала ей… сказала ей… хоть однажды сказала ей…» Армированное стекло задрожало, когда она с силой захлопнула дверь и, спотыкаясь, спустилась на половину лестничного пролета, ведущего вниз, в квартиру матери.
– Вики? Хм, мне следовало сразу догадаться, что это именно ты хлопаешь дверьми.
– Эта железная дверь всегда должна оставаться закрытой, мистер Дельгадо. – Она никак не могла вставить ключ в замок.
– Ты, как я погляжу, по-прежнему остаешься копом. Вот ты видела когда-нибудь, чтобы я приносил работу домой? – Их сосед, мистер Дельгадо, подошел к ней немного ближе и нахмурился. – Ты выглядишь не слишком хорошо, Вики. У тебя все в порядке? Твоя мать знает, что ты дома?
– Моя мать… – Ее горло сжалось. Женщина судорожно сглотнула. Как много способов существует для того, чтобы произнести
это.
Сколько различных способов для выражения
этого.
Так много различных мягких эвфемизмов, означающих одно и то же. – Моя мать… умерла сегодня утром.
Услышав, как ее собственный голос произнес эти слова, Вики наконец поверила в реальность произошедшего.
*
– Доктор Брайт? Это Дональд.
Дженис Брайт сняла очки и потерла висок краем ладони.
– Дональд, рискуя показаться слишком занудной, все же думаю, что много раз говорила тебе, чтобы сюда ты мне не звонил.
– Да, я помню, но думаю, вы должны знать, что мистер Хатчинсон приступил к работе над субъектом.
– Который из них?
– Молодой.
– Когда он закончит?
– Примерно через час. Здесь больше никого нет, так что он выполнит работу очень быстро.
Доктор Брайт вздохнула.
– Когда ты говоришь, что там больше никого нет, Дональд, ты имеешь в виду сотрудников или клиентов?
– Клиентов. Все сотрудники на месте: старший мистер Хатчинсон и Кристи.
– Прекрасно. Ты сам знаешь, что делать.
– Но…
– Я позабочусь о том, чтобы он на время отвлекся. Все, о чем ты должен позаботиться, – сыграть свою роль, как договорились. Это жизненно необходимо для наших исследований, Дональд. Это существенно продвинет их вперед, и можешь считать, что последующие за их завершением награды уже практически у нас в руках.
Она явственно представила, как ее собеседник широко улыбается на другом конце телефонной линии.
– Я вас не подведу, доктор Брайт.
– Разумеется, не подведешь. – Она резко оборвала разговор и нажала на кнопку коммутатора, соединившись с лабораторией.
– Кэтрин, я только что говорила с Дональдом. У тебя осталось немногим более часа.
– Хорошо. У меня сейчас находится под диализом номер восемь, но процедура займет не более сорока минут.
– Стало быть, ты должна все успеть. Позвони мне перед тем, как прибудешь на место, и я сразу же попрошу миссис Шоу немедленно обсудить распоряжения насчет цветов и всего прочего. Учитывая состояние, в котором она находится, скорее всего, эта линия будет занята до конца дня. Успокоился ли номер девять?
– Только после того, как я снова отключила питание. Он едва проявляет признаки жизни.
– Кэтрин, он вообще
не живой.
– Да, доктор. – Пауза включила в себя глубокий вздох. – Характерные колебания едва заметны.
– Так-то лучше. Могли ли эта чудовищные удары нанести повреждения телу?
– У меня не было времени осмотреть его, но, я думаю, вам лучше было бы прийти и взглянуть на бокс.
Доктор Брайт в удивлении подняла брови.
– А что с ним случилось?
– Мне кажется, он его погнул.
– Но это не… – Доктор Брайт замолчала и на миг задумалась, зная, что Кэтрин будет терпеливо дожидаться ее ответа. Учитывая отключение естественных замедлителей процессов и неспособность ощущать боль, возможно проявление необычайной физической силы. – Ты сможешь провести серию тестов после того, как получишь новую партию жизнеспособных бактерий.
– Да, доктор.
«Так-так-так…» Доктор Брайт с удовлетворением похлопала по трубке, когда опустила ее на рычаг. Похоже было на то, что с номером девять они действительно совершили значительный прорыв. «Теперь, если только нам удастся побороть разложение…»
*
Посуда после завтрака все еще оставалась в сушке, стул со стеганой подушкой был слегка выдвинут из-за стола. Раскрытая косметичка лежала на полке в ванной, салфетка из махровой ткани возле нее была еще немного влажной. Кровать аккуратно застелена, но на покрывале валяется пара колготок с широкой спущенной «дорожкой» на одной ноге.
Вики села у столика, на котором стоял телефон, раскрыла телефонную книгу Марджори Нельсон и позвонила всем, кому, по ее мнению, положено было узнать о смерти матери. Ее голос звучал спокойно и вполне профессионально, несмотря на то что она говорила не о ком-то постороннем, а о собственной матери. «Мисс Синг? С вами говорит констебль Нельсон, из городской полиции. По поводу вашего сына… Боюсь, должна сообщить, что ваш муж… Водитель не имел возможности избежать столкновения с вашей супругой… Ваша дочь, Дженнифер, была… Похороны состоятся в два часа дня завтра».
