Текст книги "Хроники крови. Пенталогия (ЛП)"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 99 страниц)

Он мог предъявить обвинения. Но Вики не думала, что Харрис это сделает. У него не останется повреждений, на этом она собаку съела, и можно побиться об заклад, что, как только восстановится дыхание, этот гад начнет подтасовывать факты, соответствующие его мировоззрению – мировоззрению, исключающему возможность того, что его может свалить с ног женщина.

Кроме того, Вики сознавала, что дело не получит огласки, которую могло бы заслужить, если бы она все еще носила полицейский жетон, – жестокость полиции все еще вызывала яростные нападки типов, подобных ему.

«Ничего не скажешь. – Она поправила сползающие очки и побежала вдогонку за автобусом, который, как она теперь видела, приближался к эстакаде через Эглинтон-авеню. – Бще немного – и мне понравится быть обычным гражданским лицом».

Эйфория улетучилась вместе с адреналином, и кризис совести разрешился едва ли в двух кварталах от автобусной остановки. Он не столько объяснялся самим фактом насилия, сколь ее реакцией на него; как Вики ни пыталась, ей просто не удавалось убедить себя, что Харрис не получил и малой части того, что заслуживал. К тому моменту, когда она стала проталкиваться к задней площадке автобуса, пытаясь выйти на своей остановке, ее буквально тошнило от всей этой истории.

«Насилие никогда не решает проблемы, но временами, как в случае с тараканами, только оно является единственным возможным ответом». Физически устранив со своего пути двоих явно находящихся в трансе подростков, она все-таки в последнюю секунду добралась до выхода. «Харрис – не лучше таракана И хватит это пережевывать». Было чертовски жарко, чтобы задумываться на предмет персональной этики. Вики пообещала себе, что еще раз вернется к этому вопросу, когда погода станет чуть прохладнее.

Она ощущала жару асфальта сквозь подметки кроссовок и, шагая так быстро, насколько позволяла бурлящая толпа, свернула вверх по Гурон-стрит по направлению к дому. Дандес и Гурон пересекались в центре Чайнатауна, славящегося ресторанами и крошечными рынками, торгующими экзотическими овощами и живой рыбой. В жаркую погоду металлические баки с пищевыми отходами нагревались и вонь, пропитывающая весь район, вызывала отвращение. Стараясь дышать неглубоко и только ртом, Вики могла ясно представить, почему вервольфы так спешили убраться из города.

Проходя, она осмотрела

лужу.

Разлившаяся за краем тротуара в месте, где было повреждено дорожно покрытие, эта клоака вбирала в себя все местные отбросы. С ростом температуры это образование выделяло вонючие пузыри, время от времени прорывающиеся сквозь пенистую поверхность, добавляя собственную долю запахов к общему букету. Вики не имела представления, насколько глубока была лужа, – она никогда не видела ее высохшей. У нее была собственная теория: однажды нечто ужасное выползет из жуткого варева и терроризирует все живущее по соседству, и поэтому она постоянно следила за лужей. Ей хотелось бы присутствовать, когда это случится.

К тому моменту, когда Вики дошла до своей квартиры, она вся покрылась тонкой блестящей пленкой пота, и все, о чем мечтала, – это холодный душ и выпить чего-нибудь еще более холодного. Когда она вставляла ключ в дверной замок, то внезапно ощутила доносящийся из квартиры запах кофе.

– Ведь сейчас сорок восемь градусов в тени, – пробормотала она, рывком открывая дверь, – как ты можешь пить горячий кофе?

Хорошо, что Вики не ожидала ответа, потому что она его и не получила. Защелкнув замок, женщина бросила сумку в прихожей и прошла в крошечную гостиную.

– Как мило с твоей стороны заглянуть ко мне, Селуччи. – Она нахмурилась. – Ты паршиво выглядишь.

– Благодарю вас, мать Тереза. – Майк поднял кружку и выпил ее до дна, не отрывая головы от спинки кресла. Сделав последний глоток, он встретился с ней глазами. – Мы взяли этого сукина сына.

– Марго?

Селуччи кивнул.

– Взяли тепленького. Мы схватили паршивого ублюдка час назад.

«В то самое время, когда я доказывала, что в большей степени мужчина, чем Билли Харрис». На миг Вики так сильно ослепила ревность, что она не смогла вымолвить ни слова. Именно в этом должна была заключаться ее жизнь, а не в том, чтобы строить из себя крутую на автостоянке у кофейной фабрики. Закусив нижнюю губу, она смогла загнать «зеленоглазое чудовище» – женщина вспомнила, что именно так называл ревность Шекспир, – обратно в логово, но на то, чтобы выдавить улыбку, сил у нее уже не хватило.

– Отличная работа.

Когда Вики позволила Майку Селуччи вернуться в свою жизнь, тем самым она впустила в нее и полицию. Она просто должна была научиться жить с этим.

Он кивнул, лицо его выражало крайнее изнеможение и ничего другого. Вики почувствовала, что часть груза свалилась у нее с плеч. Или Майк понял, или слишком устал, чтобы устраивать сцену. Так или иначе, она могла скрыть свои чувства. Вики нагнулась и взяла у него пустую кружку.

– Когда в последний раз ты спал?

– Вчера.

– Ел?

– Ну-у… – Селуччи нахмурился и потер глаза.

– Настоящую еду, – допытывалась она – Не какую-нибудь ерунду из коробки, обсыпанную сахарной пудрой.

– Не помню.

Вики покачала головой и прошла в кухню.

– Сначала сандвич, затем сон. Тебе придется смириться с холодным ростбифом, потому что это все, что у меня есть. – Накладывая мясо на хлеб, она усмехнулась. Это было почти как в старые времена. Они пришли к соглашению, она и Селуччи, еще годы назад, когда начинали жить вместе: если они не смогут позаботиться о себе сами, один из них сделает это для обоих.

—

Эта работа находит достаточное число способов пожирать твою душу,

–

говорила она, в то время как Майк массировал ей спину, пытаясь снять напряженность мускулов.

–

Имеет смысл создать некую структуру для собственной поддержки.

—

А ты уверена, что не хочешь просто похвастаться кому-нибудь, когда работа закончена?

–

фыркнул он.

Ее локоть пришелся ему точно в солнечное сплетение. Вики приятно улыбнулась, когда Селуччи, хватая ртом воздух, пытался восстановить дыхание.

– И

это тоже,

–

промурлыкала она.

И если важно иметь кого-то понимающего, когда все делается правильно, не менее важно и то, чтобы кто-то понимал, когда все катится к чертям. Кто не задает массу глупых вопросов, на которые не существует ответов, или своим сочувствием только посыпает солью рану, нанесенную неудачей.

Кто-то просто делает сандвич и стелет постель, после чего уходит, в то время как последний набор чистых простыней становится смятым и потным.

Шестью часами позже Селуччи, спотыкаясь, вышел в гостиную и затуманенным взором уставился в экран телевизора.

– Какая подача?

– Заканчивается четвертая.

Он повалился на единственное оставшееся свободным кресло.

– Какой счет? – спросил Майк, почесывая волосы на груди.

– Игра продолжается, придурок, как ты прекрасно знаешь, и это пока не игра на скорость.

Его желудок громко пожаловался, заглушая крики ликующей толпы в конце первого перерыва.

– Как насчет пиццы?

Вики бросила в него телефонный аппарат.

– Это моя территория, значит, заказываешь ты.

Одинокий ломтик пиццы оставался в коробке, и «Сойки» изловчились завладеть игрой и упорно вели к победе, когда она сказала ему, что направляется в Лондон.

– В Англию, что ли?

– Нет, в Онтарио.

– Новое дело?

– Угадал.

– Какое?

– Ну, это настоящая серьезная работа. Я не могу рассказать тебе все сейчас. – «Я разыскиваю лицо или группу лиц, участвовавших в расстреле пулями из серебра нескольких вервольфов, семья которых занимается овцеводством на своей ферме». – Возможно, позже. – «А может быть, через миллион лет… »

Селуччи нахмурился. Вики явно что-то скрывала. Он всегда это видел.

– Как ты собираешься добраться туда? Автобусом? Поездом? – Вытянув ногу, он толкнул ее в бок голой пяткой. – Или побежишь трусцой?

Она фыркнула:

– Я из тех, которых носят на руках.

Майк невольно втянул живот.

Вики улыбалась, пока он старался принять вид, что не делал ничего подобного, явно пытаясь расслабиться. «Жаль, – подумала она, – потому что сейчас он снова станет раздраженным».

– Генри подвезет меня завтра вечером.

– Генри? – Селуччи постарался, чтобы в его голосе не были слышны эмоции. Конечно, она имела полное право проводить время с кем пожелает, но было что-то в этом Генри Фицрое, что совершенно определенно не нравилось Майку. Осторожное расследование не выявило ничего, что могло бы заставить его изменить свое мнение, – говоря точнее, оно вообще ни к чему не привело. – Он участвовал в том деле, не так ли?

Дело, которое вела Вики и в котором участвовал Фицрой, закончилось тем, что ее нашли полуживой у ног чудища – потом ему объяснили, что это был демон, – которого запросто можно было бы снимать в фильме ужасов, причем «только для взрослых».

Вики поправила очки. Как много можно было бы рассказать ему…

– Он знаком с теми людьми, на которых я работаю.

– Останется ли он там, когда подвезет тебя? – Правильно истолковав нахмуренные брови подруги, он добавил: – Успокойся. Ты знаешь, и я знаю, сколько неприятностей приносит штатский, если ввязывается в дело. Я просто хотел быть уверенным, что ты не станешь сама себе усложнять жизнь.

Майк мог видеть, что она не была убеждена в чистоте его помыслов. Ну как же, крутая.

– Прежде всего, Селуччи, попытайся запомнить, что теперь я тоже – гражданское лицо. – Он фыркнул, и Вики сердито взглянула на него. – Во-вторых, он просто подвезет меня и расскажет о некоторых сопутствующих обстоятельствах. Он не станет вмешиваться.

«Я не хочу тебе об этом говорить, но Генри будет помогать. Мы будем работать вместе». Вики действительно не хотела, чтобы Майк Селуччи знал об этом, по крайней мере, пока она сама не определила своего к этому отношения. Кроме того, это потребовало бы объяснений, которые ей не хотелось давать. И если она хочет работать с кем-то, то это не его собачье дело – с кем она хочет и будет работать.

Селуччи прочел последнюю мысль по ее глазам и понял ее почти правильно.

– Я думал о твоей работе, а не о сексуальной жизни, – проворчал он, выпивая последний дюйм тепловатого пива, остававшегося в бутылке. – Перестань возиться с такими людьми, Вики. Не трать на них свой ум.

– Мой ум? – наступила очередь фыркнуть его подруги. Она выбралась из кресла, поморщившись: потная кожа отделялась от винила с неприятным рвущимся звуком – Я не поднимала этого вопроса. Но видя, как ты…

Он воспринял ее следующий ход как отвлекающий, как попытку отвлечь его внимание от Генри Фицроя. Пока продолжался этот маневр, все было очень даже неплохо, и он решил, что протестовать, пожалуй, не стоит. Было еще предостаточно времени, чтобы позже провести еще одно небольшое расследование на предмет этого таинственного мистера Фицроя.

На полпути в спальню Селуччи спросил с насмешливой серьезностью – или так близко к ней, как смог, учитывая затруднение с дыханием, которое он сейчас испытывал:

– А как там насчет игры?

– Наши на две пробежки впереди, у них в запасе полтора розыгрыша, – пробормотала Вики. – Не сомневаюсь, что они смогут победить и без нашего участия.

Как только зубы Генри прокусили вену на запястье Тони, он взглянул вверх, чтобы встретиться с глазами молодого человека. Зрачки расширились от испытываемого им оргазма, веки отяжелели, но несмотря на это Тони с интересом наблюдал, как вампир пил его кровь.

Когда все было закончено и он удостоверился, что коагулянт, содержащийся в его слюне, остановил кровотечение, Фицрой приподнялся на локте.

– Ведь ты всегда на это смотришь? – спросил он.

Тони сонно кивнул:

– Это увеличивает наслаждение. Видеть, как вы это делаете.

Генри рассмеялся и сбросил с его лба мокрый завиток каштановых волос. Он высасывал кровь Тони течение последних пяти месяцев столь часто, насколько это было безопасно для его здоровья, с тех пор как Вики убедила этого молодого человека помочь спасти ему жизнь.

– И за остальным тоже наблюдаешь?

– А вы возражаете? – усмехнулся Тони.

– Нет. Приятно не скрывать того, кем я являюсь.

Окинув взглядом все тело Генри, парень зевнул.

– Не так много осталось скрывать, – удовлетворенно пробормотал он. – Вы будете здесь в этот уик энд?

– Нет, – сказал Генри. – Вики и я едем в Лондон. У моих друзей возникли неприятности.

– Тоже вампиры?

– Нет, вервольфы.

– Жуть… – Слова путались, голос Тони был едва слышен. Затем его глаза закрылись, и он отдался во власть сна.

«Было

весьма

приятно не скрывать, кем я являюсь», – размышлял Фицрой, наблюдая за замедлившимся пульсом на шее Тони. Уже много лет он не мог позволить себе такую роскошь – ничего не скрывать перед другим человеком, а теперь даже не один, а двое смертных знали, кем он является.

Он улыбнулся и погладил нежную кожу на запястье юноши большим пальцем. Поскольку он не мог пить кровь оборотней, эта поездка может, наконец, позволит ему и Вики… немного лучше узнать друг друга.

3

«СОЙКИ ПРОИГРАЛИ В ДЕВЯТОЙ».

– Проклятье!

Вики посмотрела на заголовок, и решила, что не стоит отдавать тридцать центов, чтобы узнать, как именно «Сойки» продули на этот раз. Трамвая поблизости не было, и она прислонилась к газетному автомату, причем мгновенно пожалела об этом: ящик весь день провел, купаясь в лучах августовского солнца, и его металлическая поверхность раскалилась настолько, что его можно было использовать в качестве гриля.

– Ну вот, именно этого мне и не хватало, – проворчала Вики, потирая обожженную руку. Глаза ее отчаянно зудели вследствие комбинированного действия капель и нажатий, которому она только что подверглась во время очередного визита к офтальмологу, а теперь вдобавок шесть квадратных дюймов собственной кожи поджарены. Трамвая по-прежнему не было видно.

– Ну и черт с ним! Пока еще вижу тротуар, можно и пешком дойти.

Вики пнула ящик с газетами и пошла под желтый свет через Камаро-стрит на ее пересечении с Бродвью. Человек за рулем отчаянно засигналил, когда ей чудом удалось увернуться от неизбежного столкновения с передним бампером. Выражение лица, с которым она повернулась к водителю, заставило парня, уже собиравшегося высказать все, что он думает по поводу безмозглых куриц, прущих куда ни попадя, прикусить язык. Должно быть, не все молодые люди, водившие автомобили по Камаро-стрит, стремились к неминуемой мгновенной смерти.

Вики двигалась как в тумане, стараясь не дать эмоциям окончательно взять над собой верх. До сегодняшнего дня ей казалось, что она сможет смириться со своим недугом, вынудившим ее уйти со службы в полиции Торонто. Она отнюдь не восприняла поразившую ее напасть с кротостью, но злость и жалобы на судьбу уже перестали быть основными побуждающими факторами ее жизни, как было поначалу. Многие люди с прогрессирующей дегенерацией сетчатки – retinitis pigmentosa – находились в худшем состоянии, чем она, но было трудно сохранять спокойствие, когда только за последний месяц ее периферийное зрение еще более сузилось, а то скудное видение в темноте, которое до сих пор сохранялось, сейчас сошло почти к нулю.

Мир быстро сокращался до размеров слайда. Щелчок проектора, и кадр возникает перед тобой. Поверни голову. Щелчок, и перед тобой другая картинка. Поверни голову. Щелчок, и картинка снова другая. И, пожалуйста, хоть кто-нибудь, будьте так любезны включить свет.

«Что полезного, черт побери, могу я, так или иначе, сделать для этой стаи оборотней? Как, предполагается, я остановлю убийцу, которого не смогу увидеть? – Наиболее рациональная часть разума Вики пыталась доказать, что вервольфы наняли ее – учитывая, разумеется, рекомендацию их друга вампира, что ей можно доверять, – за способности детектива и опыт следовательской работы, а не за острое зрение. – Быть может, мне повезет, и хотя бы одного из них обучали как собаку-поводыря для слепых… »

– Эй, Победа!

Нахмурившись, она оглянулась. Ярость довела ее почти до перекрестка Парламент и Джерард – куда дальше, чем она намеревалась.

– Что ты делаешь в этой части города?

– Я тоже рад вас видеть. Привет, как поживаете? – К ней, усмехаясь, медленно приближался Тони.

Вики вздохнула и попыталась не впутывать в свои проблемы хотя бы этого парня. Когда она обратилась к нему за помощью и они вместе спасли Генри, их взаимоотношения изменились, поднялись от уровня полицейский – беспризорный ребенок, и не потому, что Тони действительно давно уже не был ребенком Четыре года назад, когда она впервые арестовала его, он был костлявым пятнадцатилетним хулиганом. По прошествии пары лет парень стал ее лучшими глазами и ушами на улицах Торонто. Теперь, казалось, они продвинулись в направлении, поставившем их на равные позиции, но старые привычки отмирают с трудом, и Вики все еще чувствовала себя ответственной за него.

– Отлично. – Она стряхнула каплю пота с подбородка – Привет. А ты как поживаешь?

– Как это получается, – спросил Тони, как бы продолжая разговор, и совершенно естественно попадая с ней в ногу, – что когда ты, Победа, спрашиваем «Как поживаешь?» – это звучит как: «В какое дерьмо ты вляпался?»

– Ну и как глубоко на этот раз?

– Вовсе нет.

Вики повернула голову и посмотрела на него. В ответ Тони с видом оскорбленной невинности послал ей очаровательную улыбку. Она должна была признать, что парень выглядел просто замечательно: ясные глаза, чисто вымытые волосы, и к тому же он понемногу начал мужать.

– Вижу, дела у тебя идут неплохо. А теперь вернемся к моему первому вопросу. Что ты делаешь в этой части города?

– Я теперь живу здесь. – Он обронил эту сногсшибательную новость с видом напускной беспечности, какую может себе позволить двадцатилетний юноша.

– Что ты сказал? – Это восклицание было как раз то, на что парень, очевидно, и рассчитывал. Вид преуспевающего Тони способствовал некоторому повышению ее настроения.

– Ну, это всего лишь комната в подвальном помещении. – Он пожал плечами. – Не бог весть что. Но зато с собственной ванной и туалетом – прежде ничего подобного у меня никогда не было.

– Тони, а каким образом ты оплачиваешь все это? – Вики знала, что ее приятель редко упускал возможность подработать, оказывая соответствующие услуги какому-нибудь случайному клиенту, и лишь отчаянно надеялась, что он не занимается этим постоянно – не только потому, что это было незаконно, но и потому, что теперь призрак СПИДа витал над каждой подобной встречей.

– Я мог бы ответить, что это не твое дело… – Заметив, что она нахмурила брови, парень примирительным жестом поднял руки. – Но я не стану так говорить. Я получил работу. Начинаю с понедельника. Генри знаком с одним парнем, который служит подрядчиком, так вот, он нуждается в друге.

– В ком, в ком?

– В друге, который знает, чего от него хотят.

– Так значит, Генри нашел тебе работу?

– Точно. А также подыскал мне жилье.

Все годы, что она знала Тони, наибольшее, что ему было от нее нужно, – немного еды да пару долларов наличными в обмен за информацию. Генри Фицрой был знаком с парнем менее пяти месяцев и уже взял его жизнь в свои руки. Вики вынуждена была приложить усилие, чтобы разжать стиснутые зубы, прежде чем смогла заговорить.

– Ты проводишь с Генри много времени? – Вопрос был поставлен ребром.

Тони взглянул на нее оценивающим взглядом, слегка прикрыв глаза от яркого полуденного солнца.

– Не так уж много. Слышал, что ты собираешься повыть вместе с ним на луну в этот уик-энд. – Увидев, как она нахмурилась, парень наклонился ближе и с прекрасной имитацией детского ужастика пропел: – Верволь-фы!

– И это он обсуждал с тобой тоже?

– Полно тебе волноваться, Генри просто упомянул об этом.

– Удивляюсь, как это он не пригласил тебя с собой.

– О Боже, Победа. – Тони покачал головой. – С тобой просто невозможно разговаривать, когда ты в таком настроении. Переспи, наконец, с кем-нибудь или сделай какую-нибудь другую глупость и расслабься, это пойдет тебе на пользу.

Он беспечно помахал ей и побежал, чтобы успеть вскочить в трамвай.

Ответ Вики затерялся в шуме уличного движения, что, возможно, было и к лучшему.

– Я что-то не так сказал?

Вики, прислонившаяся к прохладному стеклу машины, не удосужилась приподнять голову. Огни автострады не приносили ей ни малейшей пользы, так стоило ли беспокоиться и поворачиваться лицом к человеку, которого все равно не можешь увидеть.

– О чем ты говоришь?

Ее тон был настолько агрессивно равнодушным, что Генри улыбнулся. На момент он сосредоточился, чтобы втиснуть свой «БМВ» в едва заметную щель между двумя другими машинами, а затем перестроился на более свободную полосу, чтобы набрать скорость, прежде чем влиться в другую часть интенсивного транспортного потока.

– Ты ведешь себя довольно странно. Я начинаю задумываться, не сказал ли тебе что-то оскорбительное.

– Нет. – Вики изменила позу и глубоко вздохнула, постукивая пальцами по колену. – Впрочем… – «Личные проблемы не должны влиять на ход дела. Если они не разберутся с ними сразу, велика вероятность, что в будущем те станут еще серьезнее». – Я разговаривала сегодня с Тони.

– Так. – «Ревность, вот оно что», – понял Фицрой. – Тебе известно, что я время от времени должен питаться кровью смертных, Вики, и ты сама однажды ночью привела…

Она повернулась, пытаясь различить контуры его фигуры на фоне противоположного окна

– Какое, черт подери, это дело имеет отношение ко всему остальному? – Левым кулаком она стукнула по приборной панели. – За четыре года я не смогла приучить Тони взять от меня что-нибудь, кроме пары гамбургеров и немного мелочи на карманные расходы. И вдруг, как гром с ясного неба, ты находишь ему работу – да какую! – и место для жилья.

Фицрой помрачнел.

– Не понимаю, в чем проблема – Он знал, что злится она искренне – и дышала с трудом, и сердцебиение участилось, – но волновал ее сейчас не сексуальный аспект… – Разве ты сама не хотела бы вытащить Тони с улицы?

– Конечно, я этого хочу, только… – «Только я хотела быть единственной, кто сможет его спасти». Она не должна была говорить такое – это прозвучало бы так мелко. Хотя вполне соответствовало истине. Внезапно гнев Вики сменился смущением – Но я не знаю, как тебе это удалось, – добавила она, запинаясь.

Молчание и смена настроения так ясно отражали ход ее мыслей, словно она сказала об этом вслух. Однако если четыреста пятьдесят прожитых лет и научили его чему-нибудь, так это осмотрительности. И потому вампир мудро отвечал только на те слова Вики, которые она произносила вслух.

– Меня приучили заботиться о близких мне людях.

Вики фыркнула, довольная представившейся возможностью сменить тему разговора

– Генри, твой отец был одним из величайших тиранов в истории, безжалостно сжигая на кострах как протестантов, так и католиков, я уж молчу, как он обходился со своими женами. Любое противоречие, личное или политическое, каралось во время его правления смертью.

– Справедливо отмечено, – согласился Фицрой угрюмо. – Тебе нет нужды убеждать меня в этом. Я, между прочим, имел возможность все это наблюдать. По счастью, меня растил не мой отец. (Тем не менее Генрих VIII был предметом поклонения для своего незаконнорожденного сына, взиравшего на отца с благоговейным ужасом). А герцог Норфолк следил за тем, чтобы во мне было воспитано чувство ответственности, обязательное не только для принца, но и для отпрыска любой высокопоставленной семьи. – И только судьба спасла герцога Норфолка от смерти, которая оказалась бы последней в царствование славного короля Генриха.

– А Тони – один из тех, кто тебе близок?

– Да. – Сарказм в ее голосе он проигнорировал.

«Это было совершенно естественно для него», – осознала Вики, и она не могла отрицать, что Тони отзывался на такое отношение столь же естественно, как никогда не реагировал на помощь с ее стороны. Она испытывала искушение спросить: «А кем являюсь я?», но удержалась. Ответ вампира, возможно, привел бы ее в ярость, хотя, если начистоту, она не имела представления, каким должен был быть устраивающий ее ответ.

Вики ненадолго занялась исследованием решетки кондиционера.

– Расскажи мне о вервольфах. Определенно, гораздо более безопасная тема.

– С чего я должен начать?

Вики задумалась.

– А что, если начать с элементарного? Мне не преподавали ликантропию

[2]

в Полицейской академии.

– Хорошо. – Генри постучал пальцами по рулевому колесу и на мгновение задумался. – Для начала ты должна забыть все, что когда-либо видела в кино.

Если тебя укусит волк, самое неприятное, что с тобой может произойти, – сильное кровотечение. Люди не могут стать оборотнями.

– Из чего следует, что оборотни не люди.

– Да, они не люди.

– Кто же тогда – маленькие пушистые создания с альфы Центавра?

– Нет, согласно их самым древним легендам, они прямые потомки волчицы и древнего бога охоты. – Фицрой помолчал, сжав губы. – Эта теория хорошо согласуется с поверьями всех стай, хотя в разных стаях имена бога различные. Со временем вервольфы стали называть себя избранниками Дианы, охотничьей стаей этой римской богини. Христианство добавило историю Лилит, первой жены Адама, которая, оставив райские куши, возлегла с волком, которого Бог сотворил в пятый день, и родила ему детей.

– Ты веришь в это?

– Есть множество вещей на небесах и на земле, которые и не снились вашей мудрости.

Вики фыркнула:

– Уклончивый ответ, да еще и неправильно процитированный.

– Ты так считаешь? Между прочим, я слышал это в оригинале. Пришлось изрядно потрудиться, убеждая Шекспира не называть бедного принца Иолаффом. – Генри говорил совершенно серьезно, но на самом деле посмеивался над ней. – Иолафф, принц Датский. Можешь ты себе представить такое?

– Нет. И меня вовсе не заботят на самом деле мифические вервольфы. Мне хотелось бы знать, с чем я могу встретиться сегодня вечером.

– Что ты знаешь о волках?

– Только то, что узнала из специальных передач Национального географического общества, которые показывают по общеобразовательному телевизионному каналу. Полагаю, при определении характера убийцы мы не станем руководствоваться описаниями братьев Гримм?

– Думаю, братьев Гримм лучше оставить в покое. Поведение вервольфов почти такое же, как у большинства волков. Каждая стая состоит из членов одной семьи различных возрастов, причем один из самцов и его подруга являются доминирующими и выступают в качестве вожаков стаи.

– Доминирующими? Но каким образом?

– Они управляют стаей. Семьей. Фермой. И они размножаются.

– И это можно сказать о Стюарте и Надин, о которых ты упоминал тогда ночью?

– Совершенно верно.

Вики задумчиво выпятила нижнюю губу.

– Ты не считаешь, что по столь важному для них вопросу они должны были прийти ко мне сами, а не посылать…

– Вожаки стаи почти никогда не выходят за пределы своей территории. Они соединены со своей землей особыми узами, которых мы просто не в силах осознать.

– Ты имеешь в виду такие особые связи, которые не смогу понять

я,

– сказала она с раздражением: тон вампира явно намекал на это.

– Да. – Генри вздохнул. – Именно это я имел в виду. Но прежде чем осуждать меня, ты могла бы принять во внимание мои четыреста пятьдесят лет жизненного опыта, которые все же что-то значат.

Он имел право на такое замечание. И на свое бесспорное превосходство.

– Извини. Продолжай, пожалуйста.

– Дональд, отец Розы и Питера, долгое время был вожаком этой стаи, так что все, что я только что говорил про доминирующих самцов, относится и к нему. Сильвия и Джейсон мертвы, а Колин работает по ночам, и ему было бы трудно использовать меня в качестве посредника. Роза и Питер, пока еще не достигшие, по стандартам оборотней, зрелости, таким образом, стали единственным остававшимся выбором. ,

– А может, они не более чем глазурь на торте, который ты мог бы превосходно испечь по своему собственному рецепту?

Генри помрачнел, но затем улыбнулся, когда понял эту метафору.

– Да, я не думал, что ты была бы способна отказать им, – спокойно проговорил он. – После того, как ты их увидела.

«А что заставляет тебя думать, что я способна отказать

тебе»,

– подумала Вики, но вслух произнесла совсем другое:

– Ты рассказывал мне о законах этой стаи.

– Да, итак, примерно тринадцать лет тому назад, когда мать Розы и Питера умерла, их дядя Стюарт и тетя Надин приняли на себя управление стаей. Стюарт родился в Вермонте, но уже давно прибился к этой стае.

– Он появился в этих краях случайно?

– Молодые самцы часто покидают родные места. Это обеспечивает им лучшие возможности для размножения и позволяет избежать близкородственных браков. В это непростое для себя время Дональд без борьбы уступил лидерство. Он слишком тяжко переживал смерть Марджери.

– Борьба? – переспросила Вики, вспомнив белоснежные сверкающие зубы Питера. – Ты говоришь об этом метафорически, я надеюсь?

– Вовсе нет. Далеко не всегда среди вожаков стаи найдется такой, который сразу же перекатывается на спину и подставляет горло сопернику. Стюарт и раньше пару раз пытался…

Вики издала приглушенный горловой звук, и Фицрой успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Не принимай это так близко к сердцу, – посоветовал он. – В основном вервольфы обыкновенные приятные люди.

– Которые могут превращаться в волков.

Вики, в общем-то, привыкла к несколько иным представлениям об «обыкновенном». И все же она сидела в «БМВ» с вампиром – не часто в жизни можно встретить нечто более выходящее за пределы «обычного».

– Вы все… сверхъестественные создания, стараетесь держаться вместе, или как?

– Что ты хочешь сказать? – спросил Генри, явно смущенный.

Вики поправила очки, что не могло помочь ей в темноте, но, тем не менее, это был успокаивающий привычный жест.

– Просто скажи мне, что имя твоего доктора не Франкенштейн.

Генри рассмеялся.

– Нет, его зовут не так. Хотя Перкина Хееркенса, дедушку Розы и Питера, я встретил в не совсем обычной ситуации.

Медленно, постепенно, по мере того как день ослаблял свою власть над миром, к нему возвращалось сознание. Сперва сердцебиение, набиравшее силу из темноты, медленный, но постоянный ритм, убеждающий его, что он выжил. Затем дыхание, слабое и поверхностное, потому что на такую глубину попадало слишком мало кислорода. Наконец, он смог протолкнуть свои чувства вверх и наружу, мимо маленьких ползающих в земле существ, к ее поверхности. Только когда он обрел уверенность, что ни одно человеческое существо не находится достаточно близко от него, чтобы видеть, как он выбирается на поверхность, вампир начал прокладывать себе путь наружу.

Его убежище было не чем иным, как обрушившейся лисьей норой, хотя, скорее всего, наткнувшись на нее, нацисты приняли бы это углубление в земле за наспех вырытую могилу. Именно в это, как предполагал он, откидывая рыхлую почву, они ее и превратили бы, если бы смогли обнаружить. А случись это днем, он, несомненно, погиб бы от дневного света, причем куда вероятнее, чем от вражеской пули.