Текст книги "Надежда мира (СИ)"

Автор книги: Тамара Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Что серьезнее?

– Не знаю. Но когда человек старается выглядеть проще, чем он есть, это вызывает подозрения даже у меня.

– Что значит – даже? – засмеялась Женя. – Вот только простачком не прикидывайся.

Риэль помотал головой и отбросил назад упавшие на глаза волосы. Мелькнул шрам на лбу, рассекающий бровь.

– Неправильно сказал. Не подозрения, а настороженность. Я таких людей стараюсь избегать. Я тоже не стремлюсь выглядеть сложным… ну, я и не сложный, конечно, только тут явный уж перебор. Причем он здорово в роль вживается. Поначалу он спорил с холодными глазами, а теперь глянь – и взгляд пылает, и святая уверенность в лице…

– А почему передо мной выделывается?

– Не кокетничай, – поморщился он. – А то ты не замечаешь, как он на тебя смотрит. По-моему, он в тебя влюбился. Не просто хочет, как всякий нормальный мужчина хочет красивую женщину, а именно что влюбился. Не в Джен Сандиния… мне вообще кажется, что он к этому персонажу относится более чем скептически. А в Женю Кови, ученицу менестреля. И не без взаимности.

– Ревнуешь?

– Немножко. Уже привык, что я в твоей жизни такая важная персона.

Он смеялся, только глаза все равно были грустные. Не от ревности, конечно. От неприязни к самому себе.

– Я тебя все равно люблю, Риэль.

– У меня никогда не получалось быть сильным, – невпопад ответил он. – Ну ладно, драться не умею, это бы ничего, при желании научиться можно. Так ведь и желания никогда не возникало. Не только по причине природного миролюбия. Боюсь боли, а это неизбежно при обучении. То есть не то что кричать и плакать при каждом синяке буду, нет, просто не хочу доставлять себе боль сознательно, понимаешь? Неуязвимости мне не даст никакое обучение, великим бойцом не стану. Ради того, чтоб иметь теоретическую возможность справиться с парой разбойников, я не хочу ходить с синяками в течение нескольких месяцев. Камит показал мне несколько приемов, Матис кое-чему научил, но я скорее буду убегать, чем драться…

– Очень правильный подход, – согласилась Женя. – Разбойники по двое не ходят.

– Сила же все равно не в этом, – с плохо задавленным отчаянием пробормотал он. – Сила не в этом…

– И тем более твоя, – снова согласилась Женя. – Что будут слушать: страстный монолог Райва или балладу Риэля?

– Я не об этом…

Женя понимала, что не об этом. И не перед ней ему стыдно за вчерашнее позорное поражение, а перед самим собой. Жени он, слава богу, не особенно стеснялся. И менестрель может быть сильным. Как, наверное, был сильным Матис. И, наверное, Камит.

– Я не могу найти выхода, – проговорил он, – никогда не могу. Или нахожу, но не такой. Не туда. Но чаще не нахожу. Ты женщина, но ты не поступала бы так глупо, как я.

– Это почему? Если ты о Матисе и Хайлане, но уж прости, я б ради любимого не то что в чужую постель легла… я б вообще не знаю что сделала.

– Ты сильная, Женя. Ты справлялась сама. Всегда – сама. А мне всегда помогал кто-то… Ты и в эту историю с Хайланом бы не попала, нашла бы способ… не знаю какой. Знал бы…

Убила бы я твоего Хайлана, скорее всего, подумала Женя, стараясь подыскать утешения. А нужны они ему? Поверит он им? Фигушки. Ему не утешение нужно, а поддержка. Отсутствие одиночества.

– Я всегда справлялась сама, – вздохнула Женя. – Особенно успешно я справилась в городском парке…

– Ты справилась бы, – перебил Риэль. – А на минуты отчаяния всякий имеет право. Ты нашла бы выход, я уверен, и я тебе это уже говорил. Не шел бы я мимо, ты бы проплакалась и дождалась Тарвика, или вернулась бы в «Стрелу» без него, или вышла бы в город и устроилась на работу… ты бы не пропала. А вот я без тебя… мне без тебя было бы гораздо хуже, чем тебе без меня.

– Ты вообще слышал, что я тебе говорила? Ты сделал меня счастливой. Пусть мне через месяц или год надоест, но сейчас я чувствую себя именно свободной и счастливой. Я ни от кого и ни от чего не завишу. Впервые в жизни. Я делаю то, что мне нравится, а не то, что должна, не то, чего от меня ждут, не то, что требуется для того, чтоб рваться наверх. Я не хочу рваться наверх. Мне хорошо здесь. Между прочим, с тобой и благодаря тебе. Я всегда мечтала сесть на краю пропасти и ножки свесить, но даже в мечтах никогда не было рядом придурка, которому это тоже нравится.

Риэль наклонился и посмотрел вниз.

– Ну, какая ж это пропасть. Вот в Ставинских горах есть место – словно на краю мира сидишь. Пропасть совершенно отвесная и такая высокая, что дна нет, внизу – туман, ничто, вверху – небо. А посередине – ты.

– А мы туда сходим?

– Сходим. Только не скоро. Ставинские горы в Ларкате, а там война. Это на север от Комрайна. Война бессмысленная, бесконечная и жестокая, как всякие межрасовые войны.

– Межрасовые? Там что, эльфы живут?

Стоп. Слова «эльф» во всеобщем нет. А эльфы есть, потому что слово Женя сказала, а Риэль его понял.

– Эльфы тоже, только это не их война… и обе стороны стараются их не задевать, потому что война с тамошними эльфами кончится плохо. Там люди и маргиты… Маргитов ты не видела еще, наверное, они здесь не встречаются. Их здесь сразу вешают. Приказ короля.

– Почему?

– Толком не знаю. Официально – они черные маги, слабенькие, но только черные. Силу берут не в природе… или где там ее берут маги. В жертвоприношениях. И чем сильнее маг, тем больше жертв он принес. И если бы просто человеческих – они используют только детей. Маленьких, которые еще говорить не научились. До года-двух. И убивают их страшно… Когда это выяснилось лет пятьдесят назад, король изгнал всю расу из Комрайна. Они здесь пришлые были. В общем, так считается, а как оно на самом деле, кто ж знает. Женя… ты прости, я не должен был выливать на тебя свои глупости.

Женя ласково погладила его по щеке.

– Должен. Именно что должен, Риэль.

Он слабо улыбнулся, глядя перед собой. Сверху – небо, снизу – сказочная долина. Где-то вдалеке взбунтовавшийся залитый кровью город. Почему вдруг бунт? Король был правителем, в народе популярным, и ни разу ни в одном трактире Женя не слышала бурчания недовольных. Сомнения в каких-то поступках короля бывали, типа «а не стоило ему послов принимать» или «надо было раскатать это осиное гнездо по бревнышку, а он добрый, он их помиловал». Король был малореальной фигурой для народа, пожалуй. Чем-то вроде воплощения Создателя в Комрайне: сидит во дворце и вершит дела государственные. Его профиль на монетах был, по мнению Жени, просто абстрактным силуэтом; Риэль, принимавший из рук короля высшую свою награду, присмотрелся тогда и неуверенно сказал: «Похож». Существование короля, на первый взгляд, никак не влияло на обыденную жизнь Комрайна, и пожалуй, это было его главной заслугой. Риэль почему-то не удивился, услышав о бунте, значит, бывало и такое, а Женя из его рассказов не знала, что бывает. Или это были восстания местного значения? Подавили с неслыханной (или очень даже слыханной) жестокостью, перевешали зачинщиков или тех, кто под горячую руку подвернулся, – и снова тишь и благоденствие. Или Райв привирает, чтобы подольше задержать их в своих пещерах? Или не их – ее? Конечно, Женя его взгляды замечала. Невозможно не заметить. Не почувствовать. Хорош ведь, гад, привлекателен до того, что колени слабнут, а чего, казалось бы… Или не ее, не Женю, а Джен Сандиния, до которой ему, по мнению Риэля, дела нет?

Ощипывая принесенных Райвом крупных птиц, Женя завела разговор об иных расах, интереса у мужчин не вызвавший. «Да что, увидишь сама рано или поздно», – отмахнулся Райв. Женя и замолчала обиженно. Впрочем, откуда ж им знать, что для нее эльфы – сказочные персонажи Толкиена и прочих, и непонятные маргиты ее не особенно интересуют, а вот эльфы – особенно. Посмотреть бы… Женя улыбнулась сама себе. Очень может быть, что здешние эльфы на самом деле страшные, толстые и кривоногие. Хотя записанное в ее голову знание уверяло, что нет… а какие, оно не подсказывало. Не видел составитель словаря эльфов.

Райв вел себя как ни в чем не бывало, будто не называл Женю Джен, будто не кидался на него с ножом Риэль и будто не собирался он наказывать менестреля переломом руки. Спокойно так: сломать руку, державшую нож, потому что этот нож мог его поцарапать. Не сумел бы Риэль его убить. Не все могут убивать.

Ночью ей не спалось. Ровно и неслышно дышал Риэль, выбиваясь из имиджа, посапывал, причмокивая, Райв, а она, подкатившись под бочок Риэля, рассматривала светящиеся кристаллы. Здесь не бывало темно. Ни о чем таком не думалось, хотя Женя и пыталась заставить себя поразмышлять, например, над тем, как легко она привыкла к этому миру, отказавшись даже от воспоминаний о прошлом. Правда, и вспоминать было особенно не о чем. Ведь и правда, мечтая посидеть у края земли, она никогда не видела рядом никого. Даже не мечтала быть не одинокой. Радужные сны о прекрасном принце выбил Олег, который этим прекрасным принцем был какое-то время. И даже читая дамские романы, Женя не воображала себя на месте героинь. Еще не хватало, себя в такой бред вставлять…

Понятно, что тоска о прежней жизни только мешала бы, но тоски как таковой и не было. Первое время было ощущение потерянности, но вот от чего больше, от гибрида фантастики с фэнтези или от более чем реального предательства Тарвика, – еще вопрос. Наименование, ради которого ее сюда притащили, скорее раздражало, чем интересовало. Волосы перекрасить, что ли? Это в рыжий цвет здесь не покрасишься, потому что хна не растет, а вот сделать из рыжих волос русые или каштановые проще, Риэль говорил, что отвар скорлупы лесных орехов придает коричневый оттенок, а уж орехов этих тут… Рыжие волосы – главная примета, и чего бы от нее не избавиться? Пусть фанатики из ордена думают, что она здесь, им этого для счастья, кажется, вполне достаточно, зато остальным в голову эта дурная мысль не придет.

Риэль вдруг напрягся. Женя приподнялась на локте. Он спал и явно видел плохой сон. Женя положила голову ему на плечо, начала успокаивающе поглаживать, и постепенно он расслабился. Она справилась со своими проблемами, и сейчас ее не ранили даже воспоминания о ребенке. Было – и прошло. Не вернешь, не изменишь, вечно жить болью невозможно. А оказывается, возможно. Он все еще держал в своей душе Камита и не хотел избавляться от этом памяти. Все еще видел его последний взгляд, и последний взгляд Матиса… скотина ты, Матис, бездушная скотина, и вряд ли прав Симур, считая, что таким образом Матис избавил Риэля от необходимости видеть, как он умирает. Это Риэлю уж точно далось бы легче.

Поэты ходят пятками по лезвию ножа. В общем, да. Риэль чувствовал по-другому. Острее, сильнее, дольше, и попробуй его от этого избавить – избавишь мир от менестреля.

На следующий день возобновились музыкальные занятия, доставлявшие несказанное удовольствие Райву. Ну какой интерес слушать, как Женя повторяет до бесконечности одну и ту же фразу, добиваясь одному Риэлю известной выразительности? Или как она блямкает струнами лютни, пытаясь извлечь звук продолжительный и мелодичный? Какая продолжительность может быть у незатейливого струнного инструмента? Райв валялся на диване, оперевшись на локоть, и чуть не с восторгом за ними наблюдал. Измучив Женю, Риэль понял, что вообще больше от нее ничего не добьется, засмеялся и, прихватив леску с крючками, отправился к озеру – рыбки ему захотелось, давно не ел.

Как в итоге Женя оказалась на этом диване рядом с Райвом, она и думать не хотела. В конце концов, после восьми месяцев воздержания инстинкты рвались наружу, а тут такой объект… Объект оказался удивительно нежным, а ведь ожидалась прямо буря страстей, и то ли он страсти сдерживал, то ли они так проявлялись, но прикосновения крупного и сильного мужчины казались касанием крыльев бабочки. Влюбился? Может, и правда…

Спустя час… или два Женя выбралась наружу погреться на солнышке для полного кайфа и обнаружила сидящего на камешке Риэля, увлеченно числившего рыбу своим кинжалом.

– Ты нас видел, – с ужасом констатировала она. Он хмыкнул:

– Нет, услышал вовремя. Никак краснеешь? Вот уж не стоит. Ну как он?

– Риэль!

– А? – Он скорчил невинную рожицу. – Я же тебе рассказывал, как и с кем, и ты тоже грозилась…

– Он – отлично, – буркнула Женя, – а я так еще лучше. И что?

– И ничего. Грибы вот видел, россыпь ягод. Я найду, чем пару часов позаниматься в долине, – хихикнул Риэль. – В конце концов буду тут на обрыве сидеть и услаждать ваш слух пением… хотя полагаю, что ничего вы не услышите. Женя, перестань смущаться. Я за тебя рад. Это, знаешь, штука совершенно необходимая. У меня хоть Хайлан… Хватит, Женя. Как бы мне ни рвало сердце общение с Хайланом, телу моему в это время очень даже хорошо. А учитывая Хайланово усердие и то, что я пять дней из постели дальше ванной не выбирался, то и вовсе.

Вот так и получилось: Риэль находил себе занятие, все понимали, что ему не так уж хочется лезть по крутому склону, чтоб набрать поздних и жутко кислых ягод, но открыто говорить «я пойду прогуляюсь, а вы тут быстренько в постель оба» он не собирался. И едва менестрель скрывался из виду, Райв набрасывался на Женю так, словно у него миллион лет женщины не было, но при этом был все так же божественно нежен. Женю тянуло к нему вовсе не только в приземленном смысле. Обаяние сильной личности затягивало, и некоторая таинственность этому тоже способствовала. Женя полагала, что Риэль прав: Райв изо всех сил старается казаться не тем, чем является на самом деле, ну и черт с ним, пусть борцом прикидывается, тем более что прикидывался он не очень. Он действительноборолся, но вот против кого или чего, понять было сложно. О короле он отзывался даже с симпатией, хотя и нещадно критиковал некоторые его уложения, о половине которых и Риэль не слыхал, не то что Женя. Положение дел в Комрайне его большей частью устраивало… но что-то же не устраивало. И Риэль однажды вечером прямо спросил, хотя избегал подобной прямоты:

– С кем ты воюешь, Райв? И можешь совершенно открыто Женю обнять, я ж вижу, что вам обоим этого хочется, не надо притворяться, что вы тут целый день этот суп варили.

Женя глупо хихикнула, но не возразила, когда Райв ее обнял. Снова дурацкое женское желание прислониться к крепкому плечу. Мало у тебя сильные личности крови попили, Женечка, еще хочется.

– Ты в самом деле хочешь это знать? – прищурился Райв. Вчера он Риэлю по шее дал за то, что тот ее обнял, разорался на тему «не трогай ее», и Жене немалых трудов стоило его унять, но вот доказать, что Риэль имеет полное право ее обнимать, не удалось. Пока Женя, уперев кулаки в бока, разглагольствовала о своих правах, Риэль из-за спины Райва делал страшные глаза и успокаивающие жесты: ну черт с ним, пусть себе, я пока потерплю и вообще…

– В общем, нет. Знать не хочу. Но понять тебя хотелось бы. Государственное устройство тебя вроде бы устраивает, оно разумно и рационально, а разного рода перегибы на местах король же и устраняет, если узнает о них. Идеального общества нет. Сам король тебе тоже кажется разумным и рациональным правителем, тем более что сравнительно с многими другими странами Комрайн выигрывает безусловно. Размениваться на мелочи такой, как ты, не станет. Кто же твой враг?

– Тогда подумай сам, – предложил Райв. – Если меня устраивает король и его государственное устройство, то что может меня не устраивать?

Риэлю не хотелось думать так явно, что было ясно: все он понимает, а чего ради разговор завел, бог весть. Но надо отдать должное: он не стал отмалчиваться и даже опускать голову, завешиваясь волосами (все равно пора бы его немножко подстричь), прямо посмотрел посветлевшими глазами и очень тихо и даже испуганно сказал:

– Неужели с Гильдией?

– Разумеется. И Комрайн я выбрал только потому, что Комрайн – великая страна, сильная влиятельная, и то, что происходит здесь, нередко становится примером для остальных.

– А что тебе сделала Гильдия? – лениво поинтересовалась Женя, млея в его руках. Ясно ж было, что речь идет не о менестрелях или оружейниках. Это были своего рода профсоюзы, но реальной силой в обществе была только Гильдия магов.

– Они всеми силами тормозят движение вперед, Женя. Горючие камни – пример. Риэль не мальчик, и то только слышал о них. Представь себе…

– А что мне представлять? – перебила Женя. – Не забыл, что я из другого мира? Где горючие камни используются тыщу лет. Ну, рванет вперед промышленность. Паровоз изобретете, пароходы, фабрики по производству дешевой одежды построите. Поверь мне, не в этом счастье. То есть радостно, конечно, когда даже самый бедный человек не одну пару штанов имеет, а три, только вот…

– Ты откуда? – прервал ее Райв. – С Варийна, Красса или с Земли?

– Я с Земли. Бывал?

– Нет, я не бывал нигде, кроме Гатаи. Но знаю об этих мирах довольно много.

– А раз знаешь, то можешь и догадаться, что бурное развитие промышленности дает только удобство. У нас вот промышленность развита. А у вас – высокие технологии. Мы в космос вышли и гордимся, что до спутника один раз долетели, а вы здесь в несколько других миров как на рынок ходите. Я на английский убила несколько лет, но все равно не владею им так, как носитель языка, а всеобщий мне за несколько часов в полном объеме вложили вместе с интонациями и тонкостями произношения. Письма долго от города до города идут? Это опять же удобство населения, ведь если надо действительно срочно послать сообщение, та же Гильдия это делает, я полагаю. Все отделения Гильдии менестрелей Комрайна знают, что Женя Кови – ученица Риэля.

– Да, только ведь все это – в руках только Гильдии, и только от них зависит…

– Райв! Всегда что-то находится в чьих-то руках. Государства, академии наук, частных лиц…

Райв долго смотрел на них поочередно, потом покачал головой.

– Вы не знаете того, что знаю я. И не стоит вам знать… раз уж вы не борцы, а птицы. Вы и не представляете себе, сколько людей и нелюдей исчезло в Гильдии бесследно. Тебе записали знание языка, а чье-то сознание – не стали? Знаете, что, например, бывает с теми, чье сознание хранится в записях Гильдии? Знаете, сколько человек, умеющих разговаривать с животными, пропадало безвестно? Есть на Гатае животные, которые могут разговаривать с людьми, понимаешь?

– Если могут разговаривать, то уже не животные, – проворчала Женя.

– Сколько таких животных пропало, потому что Гильдия их изучала? – тут же спросил Райв. – Знаете, как они исследуют разные расы? Взаимоотношения между расами? Знаете, что они пытаются скрещивать разные расы и порой им это удается? Можете себе представить, что выходит из человека и маргита? Или из горного эльфа и фитора?

– Монополия на науку, – вздохнула Женя. – Не одобряю. И что – дубину в руку и вперед громить Гильдию?

– Гильдию дубиной не разгромить. Магия – страшная сила…

– И что? – спросил Риэль. – Уничтожить магию? Магов?

– Гильдию. Этого монстра, который пострашнее любого тайного общества. Ведь именно Гильдия разнесла орден надежды, чтобы Джен Сандиния так и не появилась на Гатае.

– Она и не появилась, – хмыкнула Женя, – потому что я никакая не Джен, что бы там командор ордена ни думал.

– Видели кого-то из них? Ну что ж, тогда получается, зря Гильдия старалась. Теперь весть разнесется по всей планете. В ордене было немало сильных магов. Но они посмели вырваться из-под влияния Гильдии… Впрочем, не стоит вам этого знать.

– Не стоит, – согласился Риэль. – Но вспомни первые дни знакомства. Ты ж нас уверял, что смысл жизни именно борьба, а мы так, растения. Или ты просто перед Женей выделывался?

Женя испугалась, что Райв опять даст ему по шее, но он даже не напрягся, посмеялся, согласился (и она не очень поверила). Влезать в чужие интриги и в чужую ненужную борьбу не хотелось ни под каким видом. Она и дома политикой не увлекалась, иногда узнавая о грандиозных думских событиях через пару недель после того, как события благополучно заканчивались. И пусть она невольно стала частью этого мира, политика везде политика, у них тут страшилка в виде Гильдии магов, у нас там – другая страшилка в виде КГБ, или Аль-Каиды, или жидомасонского заговора. Райв почему-то понял ее настроение, успокаивающе погладил по голове, Жене даже замурлыкать захотелось, и поинтересовался у Риэля:

– Ты удовлетворен?

Тот кивнул, но говорить ничего не стал, задумался, склонившись над виолой. Он менял струну, а это было дело ответственное и сложное. Глядя на это, Женя невольно вспоминала Окуджаву: «Из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил, из какой-то там мелодии, которой он служил…» Струны действительно были из жил, и хорошая струна стоила до пяти золотых. Вывернув шею, Женя посмотрела на пламенного революционера, и ничего пламенного в его глазах не пылало, он задумчиво наблюдал за аккуратными движениями пальцев менестреля. А уж о чем именно он думал, угадать было невозможно.

– Я люблю тебя, Женя, – вдруг сообщил он. Риэль мягко улыбнулся. Разговоры о любви нравились ему больше, чем о техническом прогрессе. – А ты там не хихикай. Я даже и не помню, когда последний раз произносил эти слова. Я знаю, что ты мне не поверишь…

– А ты меня любишь или все-таки Женю? – действительно хихикнул Риэль. – Ты ее убеждай. Потому что я тебе как раз верю.

– Я понимаю, что это странно звучит, – несколько смущенно продолжил Райв. – Знаю меньше месяца, а говорю о любви…

Риэль пожал плечами.

– Мне Матис первым же утром сказал, что любит, и я сказал ему то же самое. И три года ни один из нас в этих словах не усомнился. А я не сомневаюсь и до сих пор. Любовь мало связана со временем. А ты, Райв, на нее сразу таксмотрел…

– А я промолчу, – мрачно произнесла Женя. – То есть я верю. Я боюсь говорить о любви. Особенно в свете некоторых событий в моей жизни, связанных с людьми, чем-то на тебя похожими.

– Я хочу, чтобы ты знала, вот и все. И именно потому сказал сейчас, а не когда мы с тобой были наедине. Я никогда тебя не обижу, и другим не позволю.

– На меня-то что так грозно поглядывать? – проворчал Риэль. – А хотите, новую песню спою? Вчера придумалась, пока я травы на чай собирал. Увидел, как шмель пятится, вылезая из самарника, толстый такой, забавный, а потом топчется по краю – и взлететь не может, много пыльцы набрал. Топтался, топтался да и упал в траву, бедняга. Я его из травы вытащил, на пенек посадил, а сам песенку сочинил. Про любовь трудолюбивого и солидного шмеля к несерьезной бабочке-однодневке.

– Кончилось, конечно, хорошо, они были счастливы и умерли в один день?

– Не помню, чтобы у меня песни хорошо кончались, – признался Риэль. – То есть было такое, но давно, и я их не пою. Так мне петь или нет? Должен же я ее опробовать.

Песенка получилась очень грустная, потому что бабочка все-таки шмеля бросила и убежала с залетным красавцем, который девушке голову заморочил, а там и вовсе ее съел, потому что был птицей. А бедный шмель ничего поделать не мог, только смотреть, как его любимая улетает навстречу смерти…

– Однодневка, – прямолинейно оценил Райв. – Но несколько золотых заработаешь. На назидательности.

Уходили они вместе, проторчав в пещерах полтора месяца. Удивительно, что Риэль столько выдержал на одном месте. Подземная дорога показалась Жене уже не такой долгой и страшной, нога-то не болела, так что она с интересом оглядывалась по сторонам, и Райв устроил им пару экскурсий: раз они спустились к огромному озеру, терявшемуся в смутном свете кристаллов. Зрелище было жутковатое, потому что вода не может быть такой спокойной, но ни ветер, ни течения не нарушали этой мертвой темной глади, и тишина стояла такая, что Жене захотелось поорать погромче, чтоб ее нарушить. Даже капли не срывались в воду, потому что свод был высоким и испарявшаяся вода не добиралась до него или наоборот не долетала оттуда. Второй спуск привел их в классическую пещеру для туристов, со сталактитами, сталагмитами и просто неприличным количеством пестрых кристаллов впечатляющего размера.

Женя ахала возле каждого сталактита и ахала бы возле каждого сростка кристаллов, лишь бы время потянуть и побыть рядом с Райвом еще часик. Только все равно пещерная жизнь закончилась. Райв снабдил их солидным количеством мясного порошка и галет – хранился долго, весит мало, очень удобно для дороги, особенно на черный день. Кроме того, он дал им палатку, легкие и прочные кружки и маленький легкий кинжал для Жени. Это хорошо, это сгодится…

На белый свет они вышли совсем в другом месте. Внизу вилась дорога.

– В Кольвин не ходите, – посоветовал Райв. – Мало ли что… Налево в нескольких днях пути Скамож, не самый плохой городишко. Не озолотитесь, но заработать, я думаю, сможете. Тамошний наместник – большой ценитель искусств… – Он помолчал, совсем по-риэлевски опустив голову, и вдруг вскинул ее. – Пойдем со мной, Женя. Я люблю тебя, и ты нужна мне. Ты ведь все-таки не птица, и поверь, свободы я дам ничуть не меньше… И смогу тебя защитить. Раздели мою жизнь, Женя.

Риэль смотрел вперед, чтобы не смущать ее взглядом. Колебалась Женя не больше пятнадцати секунд, хотя ей безумно хотелось заорать «да»! и пойти на край света за очередным сильным мужчиной.

– Нет, Райв. У нас другой путь.

Риэль старательно не слышал. Райв спросил тихо.

– Но почему? Риэль, прости, я могу поговорить с ней наедине?

Менестрель кивнул и отошел подальше, присел на камешек и взялся изучать сорванный цветок.

– Я знаю, что бы любишь меня, Женя. Я вижу это, знаю… я умею видеть чувства людей. Почему? Потому что тебе не нравится мой путь?

– Потому что ты сильный, – прошептала Женя. – Потому что ты без меня сможешь. Но не сможет он. А я не могу оставить его, и уже не только потому, что он был единственным, кто протянул мне руку. Мы в ответе за тех, кого приручили, Райв.

Он не стал спорить. Может, и правда, видел чувства. Может, так обалдел от ее аргументов, что слов не нашел. Махнул рукой Риэлю и только взялся за свой мешок, как Риэль попросил:

– А теперь позволь мне поговорить с ней наедине.

– Ты хочешь уговорить ее пойти со мной?

– Хочу, – совершенно спокойно ответил он. – Потому что я тоже вижу, что она тебя любит. А отказывать себе в любви просто преступно.

– Не надо, Риэль, – сказала Женя твердо. – Ты видел, я сразу ответила, без сомнений… почти без сомнений. Я хочу пойти с тобой. Это мой путь, моя жизнь… а любовь… Кто помешает нам видеться, Райв? Скажем, в первую неделю после нового года… есть же у вас здесь новый год? Вот в первую неделю в каком-то определенном городе…

– В Комрайне, – решил Райв. – В первую неделю после нового года в Комрайне я найду вас. Не сомневайтесь. И будь поосторожнее, Женя. Пусть магистры ордена распространят слух о том, что ты пришла, на всю Гатаю, тогда уже поздно будет что-либо предпринимать. Не поминайте Джен Сандиния даже в шутку, даже наедине друг с другом. До встречи.

Он решительно повернулся и скрылся в пещере. Пошел к другому выходу. Женя долго смотрела в черную дыру и давила слезы и желание помчаться вслед за ним. Это – порыв. Быть с Риэлем – решение. Осознанное и твердое.

Серые глаза отливали голубизной.

– Зачем?

– Я так хочу. Зато не хочу об этом говорить.

– Нельзя жертвовать любовью, даже если ты в ней не уверена, – без укора сказал он. – Жить нужно здесь и сейчас. Остыли бы чувства, нашла бы меня снова… Это просто – разыскиваешь Хайлана, а уж он так или иначе…

– Заткнись, пожалуйста, – попросила Женя. – Я пойду с тобой, и обсуждать это… обсуждать будем, раз ты хочешь, но Райв понял меня лучше, чем ты.

– Что ты сказала ему такое, что его убедило?

Нет уж. Ни за что не скажу тебе, что ты слаб и без меня пропадешь в бездне своего одиночества.