Текст книги "Голос дороги"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– Да я тебя до гроба не забуду, бездельник. Ты что здесь забыл?

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Такой же хам, как и был! – захохотал Роджер. – Будь добр, отвечай первым. В конце концов, это ведь я тебе нужен, а не ты мне.

– С чего ты взял?

– А стал бы ты со мной разговаривать, когда б не так. Ха, только не ври, что в тебе внезапно пробудились воспоминания о днях юности!

– Это правда, я тебя искал, – признался Грэм. – Только я не знал, что это ты.

– То есть как?

– Видишь ли, это длинная история.

– Хочешь сказать, что здесь неподходящее место для долгого разговора? Что ж, ты прав. Может, пойдем и попьем пивка? Заодно покалякаем.

Грэм заколебался. Пить с Роджером в его планы не входило. Вдруг придется с ним драться?..

– Просто посидим, – решил он. – Без всякого пива. Я на мели, понимаешь ли.

– Я угощаю, – расщедрился Роджер.

– Иди ты…

– Все такой же гордый? Не ерепенься. Не умрешь же ты, если я тебя угощу. Не будь ребенком, Грэм.

– Нет, Роджер, пить с тобой я не стану. И дело тут не только в деньгах, – упрямо сказал Грэм. – Пойдем, посидим в зале, если хочешь.

– Слушай, как ты живешь с такой кучей принципов, а? Это ж рехнуться можно.

– Живу, не жалуюсь…

Роджер вдруг осклабился.

– Важное, видать, у тебя ко мне дело. Ну, Борон с тобой, пойдем.

Роджер заказал пива себе и Грэму, но Грэм своей кружки не коснулся.

– Ты чем занимаешься? – полюбопытствовал Роджер, кидая в рот кусочек вяленого мяса.

– Все тем же.

– Брешешь! Тебя же увез с собой какой-то приграничный князек. Признал тебя своим щенком.

– Ты разве знаешь эту историю? – слегка удивился Грэм.

– Э, я много чего знаю – работа такая. Ну так как? Неужто тебе дали пинка под зад и снова выставили за ворота?

– Не твое дело!

– Ладно, ладно, не ори. Так ты в братстве? – спросил Роджер, бросив быстрый взгляд на кольцо Грэма.

– Это тебя тоже не касается

– Ух, какой суровый. Ну, а вот я завязал. Скучно по чужим карманам лазить!..

– Людей ловить веселее? – ядовито поинтересовался Грэм.

– Представь себе, намного. Мне нравится, да и доход больше. Ты-то вон, судя по твоему виду, не особенно разбогател.

– Да и ты тоже.

– У меня еще все впереди. Ты даже вообразить не можешь, сколько людей разыскивают других людей и готовы платить тем, кто им помогает в поисках.

– Да уж наверное много, – кивнул Грэм.

Пиво в корчме подавали хорошее, крепкое, а Роджер пил его без меры, и вскоре его повело. Из него так и хлынул поток воспоминаний, так что Грэм узнал много интересного как о событиях восьми– и десятилетней давности, касающихся их обоих, так и о более поздних происшествиях. Роджер даже начал было объяснять, почему он ходит в столь экзотической одежде, но язык у него уже порядком заплетался, и Грэм понял только, что он долго жил где-то далеко на юге, где цивилизацией вовсе не пахло. Потом он взялся выспрашивать у Грэма, откуда на него свалился такой богатый и знатный родитель, куда они уехали и почему сейчас Грэм не в своем замке. Потом он разглядел меч Грэма и долго и занудно повторял с вариациями что-то вроде: "Бастард! По себе и меч нашел?". Почему-то его это очень забавляло. Грэм отмалчивался. Пьяного Роджера он никогда не видел, и теперь наслаждался зрелищем.

Впрочем, не забывал и о деле. Пока Роджер болтал, Грэм обдумывал план действий. Будь это кто другой, он попробовал бы забрать Илис силой, но поединка с Роджером хотелось бы избежать. Грэм понимал, что бывшего приятеля ему не одолеть: независимо от того, хорошо или плохо тот сражался на мечах, Грэм просто проиграл бы ему в силе. Впрочем, судя по легкости и плавности движений Роджера (не утерянной даже после изрядного количества выпитого пива), со своей парой мечей обращаться он умел. И Грэм решил начать рискованную игру, поставив на хорошо известную ему жадность бывшего приятеля…

В какой-то момент он заметил, что вокруг них образовалась пустота. Немногие посетители, бывшие в зале, предпочли пересесть за дальние столы. Грэм не знал точно, отпугивает ли их Роджер – своей экзотической внешностью, – или он сам – своими красными глазами и помятой физиономией, – но решил, что довольно уже пугать народ, пора заняться делом, пока кто-нибудь не позвал стражу. К тому же, Роджер уже не контролировал силу и громкость своего голоса.

Вклинившись посреди очередной тирады, Грэм через стол крепко ухватил его за запястье и выпалил:

– Я слышал, ты здесь с девушкой.

Глаза Роджера вспыхнули, и стало ясно, что он вовсе не так пьян, как могло показаться.

– Ах вот зачем ты меня искал? Из-за девчонки? Тоже хочешь награду за нее получить?

– Ага.

Роджер расхохотался, и скамья под ним заходила ходуном.

– Ну, так я и знал! Нюхом чуял, что ты неспроста тут появился. Но, сообщаю с прискорбием, ты опоздал. Девчонка – моя, и ты ее не получишь.

– Да я вовсе не собирался предъявлять на нее права…

– А чего же тогда?

– У меня есть одно предложение…

– Как интересно! – снова расхохотался Роджер. – Желающих заполучить девчонку, кажется, прибывает. Скоро можно будет устраивать аукцион.

– Ты не понял. Лично я не собираюсь ее покупать: ни к чему мне она, да и денег у меня нет.

– Тогда о чем ты толкуешь?

– Ты слышал о касотских магических школах?

Несколько минут они молча изучали друг друга. Роджер колебался и смотрел с подозрением, пытаясь понять, что известно собеседнику про магические способности Илис. Тем же вопросом задавался и Грэм. Он бил наугад и боялся промазать.

– На материке я давненько не был, – неохотно выговорил, наконец, Роджер, и Грэм перевел дыхание.

– Касотские магики теперь в горе, – объяснил Грэм. Голова болела все сильнее, но он старался не морщиться и говорить убежденно. – Император отыскивает их где только можно и обучает в школах. Говорят, у него теперь целая армия из магиков. Денег он не жалеет, хорошо за них платит. Он понимает, какая это сила.

– Это тоже "говорят"? – презрительно спросил Роджер. – Сорока на хвосте принесла?

– Я только что с материка, был и в Касот, пока ты лазал по джунглям. Что тебе обещали за Илис? Две, три тысячи? Император заплатит впятеро больше.

– Почему я должен верить тебе, Соло?

– Можешь не верить, – согласился Грэм. – Я только хотел предложить тебе долю в этом деле.

– Везти Илис на материк… – задумчиво сказал Роджер. – Слишком уж далеко. К чему канителиться, если можно сбыть ее прямо тут?

А кстати, спохватился Грэм, для кого он разыскивал Илис? Уж не для Авнери ли?

– Роджер, а кто твой заказчик?

– Неважно. Важно, что он рядом и платит живые деньги. А твои магики… – Роджер презрительно сплюнул.

– Боишься рискнуть?

– Не уверен, стоит ли овчинка выделки.

Уж очень осторожный он стал, поразился Грэм. На себя не похож.

– Прикинь, посчитай, – предложил он. – Считать-то ты умеешь?

– Заткнись, – бросил Роджер. Взгляд его застыл, как стекло. И впрямь, он взялся что-то просчитывать в уме, а Грэм задался вопросом, успеет ли отскочить, если Роджер вздумает рубануть его сразу двумя мечами. – Сколько ты хочешь взять себе, Соло? – очнулся вдруг Роджер.

– Сорок процентов, – Грэм не стал жадничать. Внутри он ликовал.

– А как же третий?

– А нужен ли нам третий?

Они обменялись хищными улыбками.

– Ладно, – сказал Роджер. – Давай попробуем поработать вместе. По рукам?

Он протянул через стол руку, и Грэм крепко сжал ее, с трудом веря в происходящее. Разве он думал, что когда-нибудь снова придется довериться Роджеру? А все из-за какой-то девчонки, которую он даже и не знает толком. И из-за нескольких слов Брайана, который даже ни о чем и не просил.

– А теперь самое время двинуть отсюда, – сказал Роджер, и, поймав вопросительный взгляд Грэма, пояснил: – Скоро придет заказчик. Мы уговорились встретиться сегодня, и мне совершенно не хочется объяснять ему, почему я передумал.

– Где девчонка?

– Наверху, с Сэмом. Пойдем, надо забрать ее и тепло попрощаться с моим приятелем, – Роджер ухмыльнулся.

Он бросил на стол несколько серебряных монет и поднялся. Грэм встал следом, и они прошли на лестницу, ведущую на второй этаж. Роджер шел ровным, твердым шагом, будто и не пил; и Грэм порадовался, что удалось избежать драки.

Корчмарь, глядя им в спины, вздохнул с облегчением.

Комната Роджера находилась почти в конце коридора. Здесь было темновато, но Грэм разглядел, что крепкая дверь сделана из хорошего дерева, а стены обшиты дубовыми панелями – такой достаток водился не во всех городских заведениях. Помедлив, Роджер выстучал на двери сложный ритмический рисунок. В комнате было тихо, Роджер беспокойно переступил с ноги на ногу и постучал погромче. Никаких признаков жизни. Роджер пнул дверь ногой, выругался и повернулся к Грэму.

– Надеюсь, это не твои штучки? – свирепо спросил он. – Может, ты пудрил мне мозги, а в это время твои дружки забрались через окно?

– А может, твой приятель просто уснул?

– Если так, он – труп. Но мне-то как внутрь попасть? Дверь, что ли, выбивать?

– У тебя разве нет ключа? – удивился Грэм.

– Нет. Оставил его Сэму, велел запереться и открывать только мне.

– И замок вскрыть ты не можешь?

– Чем, пальцем? – взъярился Роджер.

– Ну, Роджер, ты меня удивляешь… Отойди-ка, – Грэм достал из-под плаща трофейный кинжал и пригнулся к замку. – Проследи, чтобы сюда никто не поднялся.

– Что ты хочешь сделать?

– А ты как думаешь? Отойди, я сказал, не заслоняй свет.

Замок оказался простенький и открылся за несколько секунд. Роджер ринулся в дверь, словно от этого зависела его жизнь. Едва он зашел в комнату, как тут же заорал диким голосом:

– Древние боги и Безымянный! Что здесь случилось?

Заинтригованный, Грэм заглянул через его плечо, ожидая обнаружить, по меньшей мере, реки крови и растерзанный труп. Но то, что он увидел, его немного разочаровало, хотя это было больше в духе Илис. Если он правильно понимал дух Илис.

Сначала ему показалось, что в комнате никого нет, потом он заметил на полу человека, который не подавал никаких признаков жизни – то ли спал, то ли был мертв, то ли без сознания. Беспорядка в комнате не наблюдалось, только рядом со стулом валялись веревки. Окно было распахнуто.

Грэм оттер в сторону застывшего в дверях Роджера, зашел в комнату и присел на корточки рядом с лежащим человеком. Это был светловолосый парень лет двадцати шести, совершенный простец, как и сказал мальчишка-слуга. Он дышал, но был без сознания. Грэм быстро оглядел его, но не нашел никаких ран.

– Как она, интересно, развязалась? – вопросил Роджер, подходя к стулу. – Этого просто не могло быть!

Действительно, интересно, подумал Грэм, рассмотрев веревку. Только, похоже, Илис вовсе не развязывалась, все узлы на веревке были нетронутыми. Хорошие узлы, крепкие, очень профессионально завязанные. И надрезов на веревке нет, совершенно целая.

– Может, ее твой приятель освободил? А потом она его чем-то ударила и убежала через окно.

Впрочем, он сразу же сообразил, что такого быть не могло. Чтобы освободить Илис, пришлось бы распутывать узлы или даже разрубать их.

– Все может быть, если он лишился ума, – мрачно сказал Роджер. Он подошел к окну и выглянул из него, словно ожидая увидеть внизу Илис. – Я бы ему голову оторвал тогда, и он это знает… Эх, зачем я только с ним связался?!

– Не хочешь привести его в чувство и спросить, что случилось?

– Какая теперь разница, что случилось? Меня другое занимает – где теперь искать девчонку? – далее последовало несколько слов на незнакомом гортанном языке, которые, судя по интонации, были страшными ругательствами. – Вот как она вниз слезла? – Роджер снова по пояс высунулся на улицу. – Выпрыгнула, что ли?

– Тебя не предупреждали, что у нее случаются выплески магической энергии?

– Ага, у нее произошел выплеск энергии, и она вылетела в окно. Как птичка.

– Не исключено. Да здесь не так уж высоко.

Грэм снова вернулся к поверженному приятелю Роджера и попытался привести его в чувство. Бесполезно. Он ровно и спокойно дышал, но ни на что не отзывался. Да, подумал Грэм, не похоже, что Илис приложила его чем-то. Скорее, усыпила… Но как? Магией?

Он оставил парня, устроился на стуле и стал с любопытством наблюдать за Роджером, который беспорядочно метался по комнате, что-то выискивая. Вскоре его хождения стали более осмысленными: он собирал свои вещи. Впрочем, не только свои. Безо всякого смущения он вывернул карманы несчастливого приятеля и вытащил оттуда все, что счел полезным. В первую очередь, конечно, деньги.

– Давай сматываться, – бросил Роджер Грэму, запихивая в дорожную сумку всякую мелочь. – Она не должна далеко уйти. Или ты теперь сам по себе?

– Нет, Роджер, я с тобой, – встал Грэм.

– Ты верхом?

– Нет.

– Возьмешь коня Сэма.

– Собираешься бросить его здесь?

Роджер бросил беглый взгляд на бывшего приятеля. На его лице не отразилось ни малейшего сочувствия.

– Не тащить же его с собой. Пусть здесь полежит. И потом, мы ведь все равно хотели с ним попрощаться.

Грэм смолчал. Хорошо хоть, не прирезал бесчувственного человека.

Роджер наклонился над Сэмом, еще раз пошарил у него по одежде и вытащил ключ. Выйдя в коридор, он тщательно запер дверь, а ключ сунул за пазуху

– Не хочешь вернуть его хозяину? – поинтересовался Грэм.

– Еще чего.

Они быстро спустились по лестнице и ступили в зал в тот самый момент, когда с улицы туда входили трое. При виде этих людей Роджер тихо зарычал, выругался, и руки его потянулись к мечам; у Грэма же перехватило дыхание.

Это были милорд Крэст Авнери собственной персоной, тан Паулюс и капитан Таю.

9

Далее начиналась часть истории, Брайану не известная.

В два дня пути Грэм успел немного узнать своего новоявленного отца. На первый взгляд князь производил впечатление человека мягкого и изнеженного, особенно бросалась в глаза его любовь к изысканной одежде и духам. Но только на первый взгляд. В нем имелся некий стальной стержень, который не сразу замечался за внешней обходительностью и изящными манерами. Временами князь был жестким, иногда – суровым, и почти всегда при общении с людьми в нем появлялась природная властность, которая, как ни странно, не отталкивала, а придавала ему еще большее обаяние.

Многие важные решения князь принимал с налета, некоторые поступки его выглядели странными и легкомысленными. Иногда Грэму казалось, что князь вообще не думает перед тем, как сделать что-нибудь. Или обдумывает все настолько быстро, что никто не успевает этого заметить.

Князь был хорошо воспитан и очень образован, что встречалось редко среди наинских вельмож его возраста. Он много знал, и его знания не ограничивались обычным набором, обладая которым, человек в дворянской среде уже считался ученым. Широта его познаний была более характерна для служителя Гесинды, всю жизнь корпевшего над книгами, чем для нобиля. Было не очень ясно, где он приобрел столь исчерпывающие познания в различных науках, и главное – когда, поскольку довольно много времени он провел в путешествиях. Князь не только изъездил весь материк, но бывал и в Истрии, и в Самистре, и в далеких южных странах, о которых простой обыватель имел довольно смутное понятие, и все сведения о которых в основном поступали в виде полумифических рассказов, больше похожих на сказки.

Еще князь был очень богат. Он сорил деньгами, и покупал всегда все самое лучшее, не интересуясь ценой. Чаевые, которые он оставлял людям, прислуживающим ему во время путешествия, были даже чересчур щедрыми, на взгляд Грэма. Нищим он бросал серебряные монеты! Грэм про себя удивлялся, как он еще не разорился при подобном расточительстве. Он смотрел на это богатство и пытался представить, что станет его наследником, получит когда-нибудь все эти деньги в свое распоряжение. И тогда его начинало мутить… Это был первый звоночек, которому Грэм не придал значения.

Слушая рассказы князя о далеких странах и загадочных предметах, о существовании которых доныне даже не подозревал, Грэм невольно подпадал под его обаяние. Рассказчиком князь был отменным, и всегда умел заинтересовать слушателя так, что невозможно было отвлечься от его историй. Грэм же рассказывал о себе мало, и вообще предпочитал молчать; а князь никогда не донимал его расспросами.

Истории о заморских чудесах он чередовал с рассказами о своем замке и его обитателях, подготавливая Грэма к встрече с новой семьей.

Княгиня Мираль Соло, по его словам, была самая красивая и добрая женщина на всем белом свете. Князь очень любил супругу и ревностно хранил ее душевный покой, не посвящая ее ни в какие свои дела. В его поездках княгиня никогда его не сопровождала, если только речь не шла о бале или приеме у соседей. Конечно же, она ничего не знала о любовных похождениях князя в Карнелине пятнадцатилетней давности, но он настолько верил в ее доброту (или притворялся, что верит), что совершенно искренне рассчитывал своим признанием не только не навлечь на собственную голову черные тучи супружеского гнева, но найти прощение и понимание. Грэм же рассчитывал на худшее.

Все свое время княгиня отдавала воспитанию двоих дочерей: Нинели исполнилось семнадцать, Гате – шестнадцать лет. Нинель была настоящей юной леди, изящной и воспитанной. Летом она вернулась из храмовой школы, где провела два года, обучаясь всему, что должна знать и уметь молодая девушка ее круга. Говорил о ней князь без особого энтузиазма, и Грэм сразу представил себе этакую чопорную зануду. О младшей, Гате, князь рассказывал с гораздо большей теплотой. Ее норов, пожалуй, больше подошел бы дворовому мальчишке, нежели юной княжне. Несколько лет назад Гату тоже пытались отправить в храм, но ничего из этого не вышло. Через полгода ее со скандалом оттуда выставили за поведение, недостойное юной девушки. "Вашей дочери следовало бы родиться мужчиной!" – в отчаянии заявила старшая наставница. От Гатиных выходок стонали и воспитанницы, и настоятельницы. В конце концов, сочли за благо отправить ее домой, и Гата первая обрадовалась этому решению. Теперь она жила дома и стала совсем неуправляемой: целыми днями носилась по холмам и лесам на своем жеребце, а за книги или вышивальные пяльцы ее было не засадить.

Жила в замке и мать князя, престарелая княгиня Катрина Соло. Она была больна, немощна и почти не выходила из своей комнаты. От нее неприятностей Грэм ожидал на порядок меньше, чем от всех остальных. Князь, однако, утверждал, что она добрейшая женщина. Но, если верить его словам, все его родные были добрейшими, исполненными милосердия людьми, готовыми с распростертыми объятиями встретить незаконнорожденного наследника…

Больше никакой родни у князя не имелось. Еще в замке жили слуги, но их было немного: нескольких горничных, повариха, экономка, учителя княжон (они, впрочем, не жили постоянно в доме), конюх и еще кто-то по мелочи. Для княжеского дома это было более чем скромно.

Чем ближе они подъезжали к замку, тем отчетливее Грэм ощущал, как в нем понемногу нарастает паника. Его мучили дурные предчувствия, и благодушные увещевания князя вовсе не успокаивали. Грэм никак не мог решить, то ли князь непозволительно беспечен, то ли слишком верит в добродетели своей жены. Ведь он собирался притащить домой некоего уличного мальчишку и спокойно и без всякого смущения заявить супруге: прости, дорогая, я четырнадцать лет назад согрешил и совершенно случайно на днях узнал, что у меня есть сын от другой женщины. Прошу любить и жаловать. Что ж, что незаконный, я хочу его наследником земель и титула сделать… Дочки все равно не наследуют… Занавес. Ответную тираду княгини Грэм предпочитал до поры, до времени не представлять даже в общих чертах.

По пути им пришлось заехать в два города, и повсюду князь встречал знакомых. Все они пристально и не слишком вежливо принимались разглядывать Грэма, и его это невероятно злило. Видя его неудовольствие, тактичный князь всякий раз уводил разговор в сторону, отвлекая внимание собеседников от мальчика.

На третий день они пересекли границу земель князя, слева и справа потянулись поля. Люди, которые встречались им на дороге – крестьяне ли, арендаторы ли или небогатые нобили-соседи, – все почтительно кланялись. Наверное, князь – хороший лендлорд, решил Грэм, иначе его не встречали бы с таким дружелюбием и уважением. И все эти люди с простодушным любопытством разглядывали Грэма и на всякий случай кланялись ему так же, как своему лендлорду.

К полудню поля по сторонам дороги снова сменились лесом. Вскоре, однако, Грэм понял, что это не лес, а парк, только очень запущенный. Приглядевшись, можно было заметить некоторую упорядоченность планировки, точнее, следы ее. Кое-где даже виднелись остатки покосившейся кованой ограды, почти целиком скрытой вьющимися растениями. Парком очень давно никто не занимался, и он зарос настолько, что по дикости вовсе не уступал окрестным лесам, и уже совершенно непонятно было, как он планировался изначально. Грэм очень удивился тому, что князь, придающий такое значение внешнему виду вещей, безобразно запустил собственный парк.

Потом из-за верхушек раскидистых деревьев показалась крыша княжеского замка. Выглядел он несколько странно. Две его боковые башенки казались снятыми с двух разных по стилю строений; очень пестро смотрелись и остальные части замка. Казалось, строитель просто брал приглянувшиеся части различных зданий и складывал их, как ребенок – кубики.

Поймав недоуменный взгляд Грэма, князь слегка улыбнулся и пояснил:

– Этот дом строили несколько поколений моих… наших предков. Каждый добавлял что-то свое, только вот я еще руку не приложил. В результате получился этакое чудовище от архитектуры. Но внутри довольно уютно, честное слово.

– Он и снаружи ничего, – серьезно сказал Грэм.

– Рад это слышать, – кивнул князь. – Давай-ка заедем с тобой в конюшни. Уверен, что там мы найдем Гату. Мне хочется, чтобы вы сразу познакомились.

Они въехали в небольшой внутренний двор, по периметру которого располагались службы. Князь остановился около конюшен и спешился. Грэм оставался в седле. Навстречу князю из конюшни вышли двое: мужчина средних лет, в простой коричневой одежде, и высокий гибкий паренек, голубоглазый и смуглый, одетый тоже очень просто. Голову его покрывала довольно уродливая фетровая шапка. Грэм сначала подумал, что этот парнишка – помощник конюха, но потом усомнился. Очень уж нахально он улыбался.

Старший мужчина почтительно приветствовал князя, принял у него поводья и подошел к Грэму, с любопытством на него глядя. Тот ответил мрачным взглядом и лихо спрыгнул на землю – но поврежденная нога подвела, и он припал к земле, едва не ткнувшись носом. Парнишка в фетровой шапке захохотал, и его смех ожог Грэма, словно на него выплеснули ведро ледяной воды. Забыв о боли, полный намерений немедленно отвесить насмешнику полновесную плюху, он вскочил на ноги, но князь встал между ним и нахальным пареньком, схватил обоих за плечи.

– Гата, как тебе не стыдно, – сурово проговорил он. – Немедленно извинись перед Грэмом.

Грэм так и уставился на обидчика. А тот стянул с головы шапку, и по плечам рассыпались белокурые волосы, слишком длинные для парня. Теперь стало яснее ясного, что это девушка, и Грэм удивился своей слепоте. Лицом девушка походила на князя, не так сильно, как Грэм, но сходство было отчетливым благодаря характерному профилю. На взгляд Грэма, фамильный грачиный нос, который на мужском лице выглядел более или менее терпимо, тонкое девичье личико портил ужасно – если бы не эта черта, девушку можно было бы назвать красавицей.

– Прости, – глядя Грэму в глаза, она, словно мужчина, непринужденно протянула ему руку. – Я не хотела тебя обидеть.

Грэм, поколебавшись, принял узкую сухую ладонь, которая оказалась ничуть не менее шершавой, чем его собственная.

– Так-то лучше, – сказал князь. – Но ты, милая моя, совершенно уже одичала. Не довольно ли с тебя конюшен?

В его голосе, впрочем, не слышалось особого огорчения.

– Ну не дома же сидеть, – пожала плечами княжна. – Там со скуки и загнуться недолго.

– Гата! Что за выражения?

Гата только плечами пожала и снова повернулась к Грэму, вперила в него полный любопытства взгляд. Тот сначала смутился, но быстро разозлился на себя и с вызовом вскинул голову. Гата фыркнула.

– А кого это ты с собой привез, папа? – поинтересовалась она без малейшего почтения.

– Это твой брат, Гата, – серьезно сказал князь.

– Бра-ат? – протянула княжна, и еще раз окинула взглядом Грэма с головы до ног. Ему показалось, что сейчас она еще и вокруг обойдет, чтобы получше рассмотреть. – Откуда же это у меня брат взялся? Да еще и такой взрослый? А, папа? Грехи молодости? Или вы с мамой прятали его где-нибудь?

Грэм вспыхнул.

– Гата, – одернул князь. – Не неси чепухи.

– А что такое? – удивилась княжна. – Я просто пытаюсь выяснить, чему я обязана столь радостным событием. Согласись, не каждый день узнаешь, что у тебя есть взрослый брат.

– Его матерью была другая женщина, не твоя мама, – очень спокойно сказал князь. Грэм только дивился его выдержке. Сам он не знал, куда деваться, и, пожалуй, убежал бы, если бы князь не сжимал крепко его плечо.

– Согрешил, значит, – безмятежно улыбнулась Гата. – Незаконный сын? Ну, ну. То-то мама обрадуется. Да не дуйся ты, – повернулась она с дружелюбной усмешкой к Грэму. – Все в порядке. Я не ожидала от папочки подобного, но, раз уж ты есть, и раз ты здесь – добро пожаловать. Я рада тебя видеть, кем бы ни была твоя матушка. Хоть один мальчишка появится в доме…

– Моя мать была порядочной женщиной, – не выдержал Грэм.

– А я разве что-то другое сказала? – удивилась Гата. – Значит, тебя зовут Грэм…

– Да.

– Надеюсь, ты не такой зануда, как моя старшая сестричка?

– Довольно болтовни, Гата, – прервал князь. – Грэм устал, мы ехали несколько дней, и теперь ему нужен отдых. Пойдем в дом.

– Не хочу. Что я там забыла? Опять выслушивать нотации? Я уже побеседовала сегодня с сестричкой, хватит с меня.

– Гата, – князь немного повысил голос, и девушка сразу сникла.

– Хорошо, – покорно сказала она. – Пойдем, – и не удержалась-таки от шпильки: – Боишься один маме на глаза показаться?

Князь ничего не ответил на ехидное замечание дочери, только стиснул зубы. Все-таки предстоящее объяснение не очень-то его радовало.

Они вошли через черный ход в узкий темный коридор. И князь, и Гата чувствовали себя здесь довольно уверено. Как видно, им нередко случалось пользоваться входом для слуг. За коридор оказался еще один, а из него князь со своими отпрысками попали на просторную кухню, где возилась у плиты немолодая полная женщина. Увидев гостей, она всплеснула руками:

– Ваша светлость! Когда это вы вернулись? Госпожа Гата! Что же это вы творите, а? Зачем вы здесь оказались, я вас спрашиваю?

– Тихо, Укон! – засмеялся князь. – Я вернулся только что и решил пойти коротким путем.

– Почему-то всегда у вас короткий путь проходит через кухню, – проворчала Укон. – А уж княжна-то! Вы-то что здесь забыли? Вот пожалуюсь ее светлости госпоже княгине, посмотрю тогда, как запоете…

– Не ворчи, Укон, – сказал князь.

Еще несколько комнат, коридоров, и вдруг совершенно неожиданно перед ними распахнулись двери большой гостиной. Грэм растеряно закрутил головой. В богатых домах ему бывать не довелось, и гостиная, выдержанная в синих и голубых тонах, произвела на него сильное впечатление. Одна стена представляла собой огромное окно, выходящее на длинную террасу. Вплотную к террасе подступали деревья, и их ветви почти касались резных перил.

Засмотревшись по сторонам, Грэм не сразу заметил двух женщин, которые сидели в креслах рядом со стеной-окном, с рукоделием на коленях. А заметив, почувствовал, как тело сковывает свинцовая тяжесть, и язык немеет от волнения.

Княгине Мирали было около сорока лет. Она сразу поразила Грэма своей красотой: высокая и все еще стройная, с ослепительно белой кожей и темными волнистыми волосами, гладко зачесанными и закрученными на затылке в тяжелый узел, она была достойной парой супругу. Одета она была в строгое, закрытое темно-серое платье, украшенное желтоватыми старинными кружевами. Старшая княжна очень походила на мать, даже прическу носила такую же, но ее красоту портили строго поджатые тонкие губы и постное выражение лица. Выглядела она жуткой занудой, и Грэму совсем не понравилась. Впечатления не исправляло даже кокетливое шелковое платье цвета топленого молока.

– Морган! – княгиня убрала с колен рукоделие и приподнялась. – Ты наконец-то вернулся! Я уже начинала волноваться.

– Пришлось задержаться, – мягко сказал князь, взял ее за плечи и поцеловал в лоб. – Здравствуй, Мираль, здравствуй, Нинель.

Старшая княжна кивнула. Взглядом, который при самой большой фантазии нельзя было назвать дружелюбным, она сверлила Грэма. Тот старался сохранять невозмутимое выражение лица, но нервы его были на пределе. Немного ободряли дружелюбные взгляды младшей княжны, – она улыбалась ему из кресла, куда уселась, перекинув ноги через подлокотник. В своей простой мужской одежде и в более чем свободной позе она еще меньше подходила этой чопорной гостиной, чем Грэм.

– Кто этот мальчик? – проговорила княгиня своим слабым тихим голосом, заметив наконец Грэма. Тот сумрачно ей поклонился.

– Это мой сын Грэм, – тихо, но отчетливо ответил князь.

Взгляд старшей княжны стал откровенно враждебным. Гата тихо улыбалась, болтая ногами, и наслаждалась ситуацией.

– Сын? – переспросила княгиня. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Для супруга или для неожиданно появившегося пасынка, было непонятно, но возможно, для них обоих. – Очень интересно.

– Я тебе все объясню, – поспешно сказал князь.

– Надеюсь. Но немного позже. Сейчас нужно распорядиться насчет обеда и комнаты для мальчика. Ты, Грэм, располагайся пока здесь. Отдыхай.

С этими словами княгиня томно выплыла из гостиной. За ней, так и не произнеся ни слова, последовала Нинель.

– Боги, как смешно, – хихикнула Гата.

Князь бросил на нее неожиданно свирепый взгляд.

– Не понимаю, что тут смешного. Грэм, ты пока садись.

Грэм осторожно опустился в одно из кресел, на самый краешек. Чувствовал он себя неважно. Все произошедшее за последние несколько дней казалось дурным сном, и очень хотелось надеяться, что скоро он проснется в доме Брайана.

– Ты в порядке? – спросил князь, почти падая в кресло напротив. Вид у него был немного виноватый.

– Конечно, сударь, – сдержанно ответил Грэм.

– Думаю, они просто удивлены.

– Конечно, – повторил Грэм, глядя в сторону.

Гата снова хихикнула.

– Тебе смешинка в рот попала? – сухо осведомился князь.

– Просто не могу спокойно смотреть на физиономию Нинели, – заливаясь смехом, пояснила Гата. – Нет, правда!

Она так заразительно смеялась, что князь невольно улыбнулся, и даже Грэм не мог сохранять серьезное выражение лица.