Текст книги "Голос дороги"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Грэм сопровождал Анастейжию на рынок; она отправилась покупать продукты для Брайана. Грэм помогал нести корзины и приглядывал, чтобы не утащили кошелек, – сам-то он отлично знал, как это делается, и мог уследить. Впрочем, воришки даже не пытались к ним подобраться, поскольку Грэма еще хорошо помнили и бывшие друзья, и нынешние недруги. (Поправившись, он уже не раз выходил на улицу и, конечно, встречал старых знакомых, в том числе и Роджера. При случайных встречах он, как решил заранее, делал вид, будто их не знает. Мальчишки тоже проходили мимо, отворачиваясь. Один только Роджер выказал удивление, когда встретил Грэма – охромевшего, озлобленного, но ничуть не испуганного, – но только кивнул и тут же растворился в толпе. Больше они не виделись.)

На обратном пути им встретился вельможа верхом на вороном коне. Неизвестно, что ему понадобилось на рынке, но народ расступался перед ним, кланяясь и глазея. Возможно, он просто срезал дорогу, и короткий путь проходил как раз через рынок. Грэму не было дела ни до вельможи, ни до причин, побудивших его поехать через рынок; его внимание было приковано к великолепному черному жеребцу, поэтому он не поднимал голову и не мог видеть, с каким удивлением его разглядывает всадник. Зато Анастейжия смотрела на нобиля, не отрываясь, и не могла поверить глазам: у мужчины было узкое смуглое лицо и грачиный профиль, совсем как у Грэма, только глаза были черные, а не синие.

Нобиль, несомненно, тоже заметил и оценил сходство. Он резко натянул поводья, и вороной заржал, норовя встать на дыбы. Чтобы избежать его копыт, Грэм шарахнулся в сторону, корзина соскользнула у него с руки, перевернулась – и овощи посыпались на мостовую. Грэм, ругаясь сквозь зубы, на четвереньках бросился собирать их. Вельможа спрыгнул с седла и в растерянности встал над ним.

– Чтоб тебе провалиться, болван! – в сердцах сказал Грэм, не поднимая головы. – Можно, наверное, смотреть, куда прешь!

– Простите, я не хотел пугать вашего слугу, – помявшись, обратился вельможа к растерявшейся Анастейжии. И опустился на корточки рядом с Грэмом, чтобы помочь.

– Слуга? – вскинулся Грэм, чья мальчишеская гордость, в то время чрезмерная, была задета.

– Он не слуга, – пролепетала Анастейжия.

– Простите, – повторил вельможа. А Грэм уже вовсе забыл и про картошку, и про цветную капусту, и про оскорбление – как завороженный, он разглядывал лицо вельможи. Оно казалось страшно знакомым, только он никак не мог сообразить, где его видел, и это выводило его из себя.

– Как тебя зовут, мальчик? – спросил нобиль.

– Как назвали, так и зовут, – огрызнулся Грэм, стряхнув оцепенение, и выпрямился во весь рост. Те овощи, которые он не успел подобрать, все равно погибли в рыночной толчее, под ногами прохожих.

Вельможа тоже встал и отряхнул замшевые перчатки. В прорезях на пальцах сверкнули перстни.

– Мне хотелось бы поговорить с тобой, – мягко и почти кротко сказал он. – Это можно?

– Мне еще корзины отнести надо, – нелюбезно возразил Грэм и потянул за рукав Анастейжию, глаза которой так и прыгали изумленно с его лица на лицо незнакомца. – Пойдем, что ли…

Но вельможа, ведя коня под уздцы, двинулся за ними.

– Я мог бы помочь.

– Сам справлюсь.

– Простите его, сударь, – виновато вставила Анастейжия.

– За что? – одновременно сказали вельможа и Грэм, два длинноносых грачиных профиля оборотились друг к другу, и Анастейжия восхищенно ахнула. Сходство было поразительное, за исключением цвета глаз и волос: у мужчины волосы были очень светлые, но все же не совсем белые, как у Грэма. И косу он не носил – по последней моде, распространившейся среди знати, пряди были обрезаны по плечи и завиты на концах.

– Я виноват, что не представился первым, – сказал нобиль. – Князь Морган Соло, к вашим услугам.

– Ой, – сказала Анастейжия, а ошарашенный звучным титулом Грэм негромко, но отчетливо представился:

– Меня зовут Грэм Соло.

– Не может быть… – прошептал князь, жадно его разглядывая. Грэм, в свою очередь, не мог отвести от князя взгляд. Неужели это его отец? Вот этот красивый вельможа, высокородный князь?.. (Высокородный ублюдок, который погубил твою несчастную мать! – злобно добавил внутренний голос, но Грэм цыкнул на него, и он примолк).

– Как зовут твою мать? – очень тихо спросил князь.

– Она умерла много лет назад, сударь, – резко ответил Грэм. Он не знал, как вести себя, в его душе боролись самые противоречивые чувства.

У князя вытянулось лицо.

– Но как ее звали?

– А какое вам дело до этого?

– Умоляю, мальчик, скажи!

– Грэм! – шепнула Анастейжия, тронутая страдальчески нетерпеливыми нотками в голосе князя. Грэм еще помялся, кривя губы, и, наконец, выдавил имя, глядя себе под ноги. И ощутил прикосновение прохладной замши к лицу – князь взял его за подбородок и мягко принудил приподнять голову. Грэм хотел было сбить его руку, но серьезный и пристальный взгляд черных глаз остановил его.

– Я твой отец, мальчик.

Князь дошел с ними до самого дома. Избавиться от него было невозможно, да никто особенно и не пытался. Грэм мрачно соображал, что теперь делать и как себя вести. Он неохотно согласился продолжить разговор в присутствии Брайана, хотя понятия не имел, о чем они станут говорить. Ему ничего не нужно было от этого изящного светского человека.

Обманувшись богатым платьем Анастейжии, князь был ошеломлен представшей перед ним бедностью. Он остановился как вкопанный, и Грэму пришлось едва не силой забрать у него из рук поводья, которые он и обмотал вокруг нижней ветки дерева в палисаднике.

– Ты живешь здесь? – обратился князь к Грэму.

– Да. Пойдемте в дом.

Но они не успели подняться на крыльцо – во двор вышел Брайан, весьма удивленный визитом богатого гостя. Грэм метнул в него озадаченный взгляд: почему не в мастерской? Но Брайан смотрел только на князя, и его чуть раскосые глаза округлились и стали похожи на виноградины. Князь тоже смотрел на него, но иначе. Требовательно. Он явно ждал, когда Брайан назовет свое имя. Ясное дело, подумал Грэм, привык, чтобы простолюдины оказывали ему всяческий почет и уважение.

Брайан поклонился вежливо, но с достоинством. Князь ответил кивком… и все-таки заговорил первым.

– Извиняюсь за вторжение, сударь, но не могли бы мы поговорить?

Преодолев изумление, Брайан пригласил гостя войти. Он усадил князя на стул в своей единственной комнате, сам уселся напротив. Грэм с самым безразличным видом ушел на кухню разбирать корзины. Анастейжия и рада была бы остаться в комнате, но ее не приглашали; впрочем, она утешила себя тем, что на кухне прекрасно слышно каждое слово.

Князь представился. Брайан тоже назвал свое имя, с интересом и некоторой робостью разглядывая гостя. Впервые его дом почтил визитом такой важный господин, в облике и манерах которого чувствовалось столько врожденного изящества.

– Кем вы приходитесь мальчику? – спросил князь, выдержав приличную случаю паузу.

– Официально или по существу?

– По-всякому.

– Официально – никем. По существу, он мне как брат, – серьезно сказал Брайан, и Грэм, который внимательно прислушивался к разговору, замер. В носу у него защипало. Брат! – повторил он про себя.

– И давно мальчик у вас живет?

– Меньше года.

– Вы знаете, что произошло с его матерью?

– Она умерла несколько лет назад, и с тех пор Грэм жил на улице.

– Я знал его мать когда-то, – очень тихо сказал князь. – Я тогда был молод, а Джессика – так и вовсе почти девочкой. Я был женат, но не мог устоять перед ее красотой. И мне казалось, будто она отвечает мне взаимностью.

– Ваша нестойкость дорого ей стоила, – резковато заметил Брайан. Несмотря на все почтение к знатному вельможе, но ничего не мог поделать ни со своим горячим нравом, ни с острым языком.

– Да, слишком дорого. Но… Я ничего не знал об этом. Не знал даже, что она ждет ребенка, а уж таких последствий и вовсе не мог предвидеть… Если бы она только сообщила мне…

– Никто не думает о последствиях, – пробурчал Брайан, но в его мрачном тоне проскользнула нотка сочувствия. – Так вы считаете, князь, что Грэм – ваш сын?

– Да.

– Вы так в этом уверены?

– Вы будете отрицать наше сходство?

– Его сложно отрицать.

– Вот видите. И все прочее сходится, – князь помолчал. – У меня нет наследника, и едва ли будет, так что я хотел бы, чтобы мальчик поехал со мной.

Грэм на кухне не знал, куда деваться. Он то краснел, то бледнел под счастливым взглядом Анастейжии. Когда тебе на голову ни с того, ни с сего сваливается папаша-князь с претензиями, есть о чем задуматься и от чего прийти в смятение. Особенно, если этот папаша сразу собирается сделать тебя наследником.

– Что ты так на меня смотришь? – яростно прошипел Грэм.

– Ох, я так рада за тебя, Грэм!

– Нечему радоваться! – остудил ее восторг Грэм и уселся на корточки, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. Он ничего не видел, зато все отлично слышал.

– Грэм – незаконнорожденный, – продолжал князь, – но я официально его признаю. С этим не будет никаких затруднений.

– Чего вы хотите от меня? – напрямую спросил Брайан.

– Чтобы вы, как опекун мальчика, выразили свое согласие или несогласие…

– Но я не опекун. Вам лучше поговорить с самим Грэмом и спросить согласие у него.

– Не могли бы вы, в таком случае, позвать его?

– Грэм! Поди сюда, малыш.

Грэм не двигался.

– Ну, что же ты? – прошептала Анастейжия.

– Не нужен мне никакой отец, – яростно прошептал Грэм.

– Хотя бы поговори с ним!

Он только дернул плечом, и тут же вскочил. В дверях кухни показался Брайан.

– Ты здесь? А чего не откликаешься? Пойдем в комнату, князь хочет поговорить с тобой.

Из-под нависших растрепанных волос Грэм недобро глянул на него, на Анастежию – и шагнул в комнату. Застыл на пороге. Брайан подошел сзади и мягко взял его за плечи.

– Ты ведь все слышал, малыш?

– Слышал.

– Что скажешь? – князь плавно соскользнул со стула и приблизился к Грэму. – Если поедешь со мной, у тебя будет титул, замок и земли. И семья.

– Семья у меня есть, – Грэм мотнул головой и шагнул вперед, освобождаясь от рук Брайана. – Что до остального, я вам очень благодарен, князь, но…

– Пожалуйста! – быстро прервал князь. – Если хочешь отказаться, не говори сейчас «нет». Подумай.

Противоречивые чувства захлестнули Грэма. Этот богатый, красивый вельможа предлагал ему новую жизнь… но ведь он же погубил его мать… которая, однако, в глубине души надеялась именно на такой исход, иначе с чего бы она настаивала, чтобы Грэм носил фамилию князя?.. В совершенном отчаянии он обернулся на Брайана, но тот смотрел в сторону.

– Хорошо, я подумаю… – обессилено сказал Грэм.

Князь просиял лицом.

– Только, пожалуйста, не очень долго, ожидание будет для меня мучительно… Если решишь согласиться, ищи меня в "Трех яблоках", я снял там комнату. А если позволит любезный хозяин, – он чуть повернул голову к Брайану, – то я и сам зайду через день или два. И, Грэм… заходи и просто так, если вдруг захочешь поговорить…

С этими словами князь попрощался и уехал. Только тогда, наконец, Брайан ответил на вопрошающий, отчаянный взгляд Грэма, да и то – лицо у него было непонятное. С кухни, едва за князем закрылась дверь, прибежала сияющая Анастейжия. Грэм посмотрел на них по очереди и понял, что закипает.

– Ну, чего? – вопросил он в пространство. – Чего вы так на меня смотрите?

– Рассматриваю получше, – объяснил Брайан. – Ваше сиятельство…

– Да иди ты знаешь куда?! – заорал Грэм. – Нужен мне этот папаша-князь, как собаке пятая нога! Пошел бы он к Борону со своим наследством! Думаешь, мне так уж охота быть княжеским бастардом?! Я…

– Да чего ты шумишь? Тебя же никто не вынуждает решать немедленно. А вообще мне кажется, что у тебя есть… должны быть причины согласиться.

– Брай, ты серьезно? – только и спросил Грэм, пораженный предательством друга.

– Конечно. Я рад за тебя, малыш.

– Да иди ты…

Он резко развернулся и выбежал из дома. Нужно было хорошенько все обдумать.

Грэм долго сидел в какой-то подворотне, в стороне от толчеи и людских глаз, и думал, думал, думал… Его смущала и злила позиция Брайана, безоглядно принявшего сторону князя. Если бы он сказал что-нибудь вроде: «Да зачем тебе нужен этот титул и прочее?..» – Грэм знал бы, что делать.

Впрочем, легко было догадаться, почему Брайан повел себя именно так. Он по горло утопал в собственных бедах, и был просто не в силах думать еще и о Грэме. Поэтому посоветовал поступить так, как было проще… во всяком случае, проще для него.

Грэм вернулся домой только к ночи; Брайан еще не ложился. Мрачный как туча, он сидел за столом, уронив голову на руки.

– Нагулялся?

– Ты меня ждешь? – спросил Грэм насуплено. Ему немедленно стало стыдно, но виду он подать не хотел.

– И тебя тоже… Слушай, малыш. У нас неприятности.

– Знаю…

– Да нет, не те, – с досадой вздохнул Брайан. – Новые. Меня из мастерской выгнали.

– За что?

Брайан промолчал, но и так было все ясно. Нрав у Брайана был тяжелый и взрывной; чуть что не по нему, он мог, не задумываясь, пустить в ход кулаки. Уже несколько раз он сцеплялся с мастером, и вот, видно, терпение у того иссякло.

– И что же теперь?

– Не знаю. Наверное, придется все-таки хватать в охапку Нэсти и бежать из Карнелина. Другого выхода я не вижу.

– Понятно… А Нэсти-то что говорит?..

– Она еще ничего не знает. Но вряд ли она станет спорить…

– Еще бы, куда ей деваться-то, – мрачно заметил Грэм, подумав про себя, что о нем самом и речи не идет.

– Это точно, деваться ей некуда. Вот уж не думал, что влипну в такую историю, да еще и ее за собой утащу! Если б знать заранее!

Вид у него был такой, словно он с удовольствием треснулся бы головой об стену, если бы это хоть чем-то могло помочь, и Грэм от души ему посочувствовал.

– И кто меня дергал за язык! – продолжал сокрушаться Брайан, имея в виду происшествие в мастерской. – Двенадцать и Спящий, какой же я кретин… Ну, ладно. Уже ночь на дворе, не пора ли тебе спать?

– А тебе?

– И мне тоже. Завтра придется объяснять с Нэсти, а это, знаешь… Как представлю ее глаза… бр-р-р…

Грэм промолчал, прошел в свой угол и улегся спать. Улечься улегся, но так и не заснул, и пролежал всю ночь, слушая, как ворочается в своей постели Брайан.

Разговор влюбленных состоялся на следующий день, без него. Когда пришла Нэсти, он нарочно встал и ушел во двор. О чем бы они ни договорились, его это уже никак не касалось – для себя он уже все решил. Спустя некоторое время Брайан позвал его и виновато сообщил, что они хотят уехать из Карнелина и пожениться тайком, без благословления родителей. Грэм кивнул внешне вполне равнодушно и спросил, когда они собираются ехать. До конца недели, ответил Брайан. Грэм снова кивнул и ушел обратно во двор. Он слышал недоуменный голос Анастейжии: «Что это с ним, Брай?», – но не стал оборачиваться. Пусть Брайан объясняется, если охота.

До вечера Грэм старался не попадаться на глаза ни Брайану, ни Анастейжии, до того тошно ему было. Внутри все рвалось, стоило подумать о грядущей разлуке. Однако он поклялся, что Брайан ничего не знает о его мучениях. У него есть Анастейжия, вот пусть и радуется ее любви и не думает о названном брате.

Как стемнело, Грэм выскользнул из дома и отправился в "Три яблока". По дороге его прихватил дождь, и пока он добрался до места, с него лило ручьями. Дверь трактира, по позднему времени и непогоде, оказалась заперта, и Грэм колотил в нее с минуту, прежде чем на пороге показался хозяин. Он сунул прямо в лицо мальчику фонарь и недовольно сморщился.

– Чего тебе надо, попрошайка?

– Я хочу видеть князя Соло, – стуча зубами, ответил насквозь продрогший Грэм.

Хозяин расхохотался.

– А может, тебе короля позвать? Убирайся! Нечего тебе здесь делать. Милостыню мы не подаем.

Грэм не был бы собой, если б промолчал в ответ на оскорбление – уж ругаться-то он, уличный мальчишка, умел виртуозно. И выдал сейчас такое, что трактирщик побагровел от гнева и попытался схватить его за шиворот. Грэм отскочил, злобно рассмеявшись, и вдруг из глубины залы послышался звучный низкий голос:

– В чем там дело, Дол?

Это был голос князя.

– Ничего особенного, ваша светлость! – подобострастно крикнул трактирщик, оборачиваясь в залу. – Просто один нищий негодник посмел вас спрашивать, но я его сейчас…

Он осекся на полуслове – князь уже стоял у двери. Небрежно и почти грубо он оттолкнул трактирщика, потом схватил Грэма за плечи и затащил в залу.

– Горячее вино и полотенца ко мне в комнату, быстро, – резко приказал он. Хозяин смотрел круглыми глазами. – Если мальчик подхватит лихорадку, ты за это ответишь, понятно?

Князь увлек дрожащего Грэма вверх по лестнице в свою комнату; усадил у камина и закутал в меховой, очевидно очень дорогой плащ. Сам сел рядом на стул и встревожено заглянул мальчику в лицо.

– Что случилось, Грэм? – тихо спросил он.

– Ничего.

– В самом деле? – с сомнением спросил князь. Грэм, сжав губы, молчал. – Ну, отогревайся пока.

В дверь постучали. Князь открыл ее; это пришла девушка с полотенцами и вином.

– Вытирайся, – сказал князь, протягивая Грэму нагретые полотенца. Тот сбросил плащ, мокрую рубаху и стал вытирать волосы и тело; его все еще трясло от холода. Князь снова закутал его в плащ и сунул в руки кружку с горячим вином. – Пей, быстрее согреешься.

Грэм раньше не пил вина, к тому же горячего, и его быстро разморило. Он так и задремал в кресле, пригревшись.

Проснулся он от какого-то шума. Была уже поздняя ночь. Приоткрыв глаза и обернувшись к двери, он увидел следующую картину: в дверях стоял Брайан с совершенно бешеными глазами; за его спиной маячил полураздетый хозяин и подобострастно что-то лопотал. Князь стоял недалеко от дверей, сложив руки на груди, в одной шелковой рубашке, такой тонкой, что она казалась мокрой, и бриджах, и отрешенно разглядывал пришельцев. Когда жалобы хозяина достигли своего апогея, он наконец открыл рот и спросил:

– В чем дело, Брайан? Уйди, Дол, все в порядке, я поговорю с этим человеком.

Хозяин исчез. Брайан же зло глянул на князя и спросил сквозь зубы без всякого почтения:

– Грэм у вас?

– Да, – ответил князь и указал на кресло. – Он вам ничего не сказал?

Брайан вихрем пронесся через комнату и сгреб Грэма в охапку вместе с плащом.

– Кто же так делает? – вопросил он негромко. – Грэм, малыш, что же ты ничего не сказал, а?

Грэм, зажатый в железных объятиях Брайана, не мог даже пошевелиться, и только уткнулся лбом ему в плечо. Вся обида, терзавшая его с утра, исчезла, как ее и не было.

– Прости, Брай.

Брайан тихо засмеялся и поднял взгляд на князя, который стоял спокойно в уголке, невозмутимо наблюдая эту почти семейную сцену. Встретившись глазами с Брайаном, он чуть улыбнулся.

– Я правильно понял, что он ушел, никого не предупредив?

– Именно так. Весь день ходил, как в воду опущенный, а потом смотрю – исчез куда-то. Ночь уже, а его все нет. Ну, я и пошел его искать, потом подумал, что, небось, к вам он пошел… Грэм, ты, никак, обиделся?

– Конечно, нет, – сказал Грэм. У него вдруг стало очень легко на душе.

Его клонило в сон после выпитого вина и всех волнений, и Брайан, заметив это, отпустил его. Грэм снова погрузился в дремоту, сквозь сон отметив, что Брайан остался, и между ним и князем завязался негромкий разговор. Так он и уснул.

Утром Грэм обнаружил, что лежит в постели, укрытый все тем же плащом. Он приподнялся и огляделся. Князя в комнате не было, зато в кресле, в котором вчера сидел он сам, мирно дремал Брайан, откинув голову на высокую спинку. Грэм вылез из-под плаща и, зябко ежась, поискал взглядом рубашку, которую вчера снял и кинул на пол у камина. Рубашки не было, но на лавке рядом с кроватью обнаружился полный набор одежды, подобранной специально для него: темно-серый камзол, шелковая белая рубашка, замшевые штаны и сапоги. Все было прекрасно сшито и стоило немалых денег. Грэм полюбовался одеждой, робко погладил пальцами ласковую замшу и нежный гладкий шелк. Одеться в это было немыслимо.

На комоде стоял кувшин с теплой водой, небольшой таз и прочие туалетные принадлежности. Грэм плеснул водой в лицо и пригладил влажными пальцами нечесаную белую шевелюру.

Зашевелился, просыпаясь, Брайан. Он потянулся, повернулся, увидел Грэма и улыбнулся ему:

– Выспался?

– Угу. Так ты не ушел вчера?

– Как видишь. Хотел с тобой попрощаться… или ты все-таки вернешься?

– Нет, – сказал Грэм. – Теперь-то к чему… А где… его светлость?

– Не знаю. Собирался вроде утром по делам, по каким – не сказал. Обещал тебе сюрприз… Ты почему не одеваешься?

Грэм бросил мрачный взгляд на приготовленную одежду и спросил:

– Вы о чем с ним говорили?

– Много о чем. В основном о тебе. Кажется, он хороший человек, Грэм.

Грэм пожал плечами. Может, он и хороший человек, но он – нобиль. И этим все сказано.

– …Мне пора, – виновато сказал Брайан.

Прощание было недолгим. Они крепко сплелись руками в двойном пожатии; Брайан не удержался и прижал к себе Грэма.

– Ну, будь счастлив, малыш, – прошептал ему в ухо. – Думаю, мы еще обязательно увидимся.

– Я найду тебя, – ответил Грэм.

Князь вернулся вскоре после того, как ушел Брайан. Несмотря на ранний час и бессонную ночь, он был свеж и элегантен в темном дорожном платье. Тщательно расчесанные светлые волосы локонами спадали на плечи; от него пахло изысканными духами. Грэм подумал, что рядом с ним даже Анастейжия – которая была для него пределом изысканности и изящества – покажется простой деревенской девчонкой.

Князь стянул перчатки и небрежно бросил их через всю комнату на стол.

– Доброе утро, Грэм, – сказал он. – Все хорошо? Вчера ты здорово промок.

– Все хорошо, ваша светлость.

– Отлично. Брайан уже ушел? Жаль. А ты почему не одет?

– Я не нашел свою рубашку.

– Тебе приготовили одежду. Ты разве не видел?

– Видел.

– И что же?

– Ваша светлость, я бы предпочел свои вещи.

– Вот как? Боюсь, их уже выбросили… – слегка растерялся князь. – А чем плоха эта одежда?

– Не по мне она.

– Грэм, – очень серьезно сказал князь, подходя. – Ты – мой сын. А значит, ты – княжич. Понимаешь?

– Я еще не княжич. По крайней мере, не чувствую себя им, – не уступал Грэм. – Пока я не… – он хотел сказать "не хочу", но передумал, – не могу это надеть.

Князь вздохнул.

– Конечно. Я все понимаю, Грэм. Еще слишком мало времени прошло, ты не привык. Но ты обязательно привыкнешь. Ты мой сын, и других сыновей у меня нет. Да если б даже были, какая разница?.. Наша встреча – это невероятная удача! Я даже и не предполагал… – князь говорил несколько путано, он заметно волновался.

– Вы с такой готовностью объявили меня сыном… – сумрачно сказал Грэм. – Но вы ведь даже не знаете, что я такое, чем занимался до того, как встретил Брайана.

– Знаю. Он все рассказал.

– Знаете? – не поверил Грэм. – И готовы принять в семью уличного вора?.. да если б не Брайан, я запросто мог бы очистить на рынке ваши карманы!

Князь рассмеялся и хотел взъерошить ему волосы, но Грэм никому не позволял таких вольностей и резко отстранился.

– Прости, – смутился князь. – Видишь ли, Грэм… Твое прошлое не имеет значения. Не важно, кем ты был, а важно, что из тебя получится. И это уже моя забота… Конечно, ты и сам должен захотеть измениться. Если ты хочешь, поедем со мной.

Но ведь с таким намерением я сюда и пришел, хотел было сказать Грэм, но вдруг его словно ледяной водой окатило. Он подумал о княгине, и сердце его тяжко и быстро застучало.

– Можно спросить вас, князь? – тяжело выговорил он, потупив глаза.

– Конечно, спрашивай.

– Ваша супруга… Она… она знает о моей матери?

– Нет, о Джессике я никогда ей не рассказывал. Теперь, конечно, расскажу. Тебе, однако, нечего бояться, – добавил князь, угадав его невысказанные мысли. – Княгиня – добрая женщина. Она полюбит тебя.

Твои бы слова да Двенадцати в уши, подумал Грэм. Ха-ха! Какая это женщина с готовностью примет мужнина ублюдка?

– Так что же, Грэм? – князь наклонился, заглядывая ему в лицо. – Хочешь со мной поехать?

Что ж, подумал Грэм, теперь в любом случае поздно отступать.

– Хочу, – сказал он.

– Я рад. В таком случае, едем сегодня же. Все дела в Карнелине я закончил. Ты ведь уже попрощался с Брайаном?

– Попрощался.

– Тогда я пошлю кого-нибудь, чтобы нашли твою старую рубашку. А если не найдут, то пусть поищут что-нибудь другое, попроще. Хорошо? Потом мы позавтракаем, и будем выезжать. Ты умеешь ездить верхом?

– Нет, ваша светлость.

– Ну, это ничего. Ты быстро научишься, это несложно. Я подыскал подходящую лошадку, тебе понравится…

Дальше все закрутилось. Князь распоряжался людьми, словно все они были его личными слугами. В один миг нашли и новую рубашку для Грэма (простую, полотняную, взамен нарядной шелковой), и принесли завтрак, и сообщили, что лошади оседланы и готовы к выезду.

В еде князь оказался на удивление непритязателен. Ему принесли самый простой завтрак – мясо, хлеб, сыр. Вино, правда, он приказал подать самое лучшее. Грэм, впрочем, все равно не мог оценить его достоинств, поскольку вина раньше не пил и не разбирался в нем. К тому же, князь велел для него разбавить вино водой, пояснив, что он еще слишком юн, чтобы пить неразбавленное.

Когда с завтраком было покончено, князь надел перевязь с мечами (у него их было два), накинул плащ, и вместе с Грэмом они спустились во двор. Там уже ждали слуги с оседланными лошадьми – вороным князя и гнедой кобылкой для Грэма. Лошадка была хороша, и он в восхищении уставился на нее.

– Нравится? – спросил князь.

Грэм кивнул. Он понял, о каком сюрпризе говорил Брайан.

– Хорошо. Что ж, тебя подсадить или сам сначала попробуешь?

– Я сам.

Он запрыгнул в седло с первой попытки, только слегка поморщился, когда неудачно оперся на сломанную ногу, которая временами еще побаливала. Гнедая стояла смирно, косила на него большим влажным глазом. Грэм поерзал в седле, приноравливаясь. Князь посмотрел на него с одобрением, потом сам взлетел в седло.

– Поедем неспешно, чтобы ты мог привыкнуть. Если устанешь, говори сразу. С непривычки может тяжело показаться.

Князь тронул шпорами коня и медленно выехал со двора, Грэм пристроился рядом. Так и началось их двухдневное путешествие в княжеский замок, который находился почти на южной границе Наи. Грэма даже охватило предвкушение чего-то светлого, каких-то радостных перемен, хотя и грустно было расставаться с Брайаном и Анастейжией. Казалось, все плохое осталось позади. Если бы только Грэм знал, как ошибался, он ни за что на свете не поддался бы на уговоры князя.

5

Наутро Грэм пошел вместе с Брайаном в мастерскую, чтобы узнать, нет ли какой работы. Мастеру он не понравился, и неудивительно: Грэм прекрасно понимал, что его внешность производит на людей неприятное впечатление. Ему заявили, что работники не нужны. К этому Грэм было готов, а потому не особенно огорчился. Он вежливо попрощался с мастером и пошел дальше.

К полудню стало ясно, что придется соглашаться на работу каменотеса. Очень не хотелось, но Грэм усилием воли задавил неприятные воспоминания, запретил себе вообще думать о Самистрянских каменоломнях и отправился на стройку. Прораб, с которым он разговаривал накануне, ничуть не удивился. Словно с самого начала знал, что другой работы Грэму не сыскать.

Некоторое время они беседовали, присев на сложенные стопкой обтесанные белые плиты. Истриец – его звали Михал, – спрашивал, знаком ли Грэм с этой работой, и где работал раньше. Грэм отвечал уклончиво, говорить о прошлом очень не хотелось, хотя он и понимал, что само умалчивание может вызвать подозрения. Но сомнения Михала, если они и были, развеялись, когда они немного поговорили на «профессиональные» темы. Грэм поразил истрийца знанием всяких тонкостей, буквально вбитых в него кнутом за два года; тот предложил довольно высокую плату и сказал, что он может приступать к работе хоть прямо сейчас. Грэм согласился.

Он быстро познакомился с рабочими. Все, кроме него, были истрийцы, причем местные, из Карата. Большинство из них с некоторым недоверием, но без враждебности отнеслись к пришельцу. Грэм особенно ни с кем не разговаривал, а молча занялся делом.

Перебирая знакомые инструменты, он тщетно пытался успокоиться. Наверное, эти воспоминания никогда не дадут ему жить спокойно. Разумом он сознавал, что кошмар закончился, и он сам себе хозяин, но тело никак не желало этого признавать, и он всей спиной чувствовал ходящего позади надсмотрщика с тяжелой плетью. Он знал, что никакого надсмотрщика нет, но все равно напрягался в ожидании удара. Просто мания какая-то, с отчаянием думал Грэм, унимая ходуном ходящие руки. Как, оказывается, легко меня запугать, да к тому же запугать до дрожи! Стоит только пару раз огреть кнутом – и готово… Эта мысль его разозлила, и он постепенно стал успокаиваться. Минут через пять он уже удивлялся, что это на него нашло. Истерика, прямо как у девицы… Фу, стыд какой. Он даже покраснел и пониже опустил голову, чтобы никто не заметил.

Михал, когда проходил мимо, каждый раз ненадолго задерживался и словно бы невзначай, но очень внимательно наблюдал за его работой. Грэм усмехался про себя. Истриец проверял его, но придраться, это он мог сказать без ложной скромности, было совершенно не к чему.

– Ловко у тебя выходит, – похвалил Михал уже перед окончанием работ. – Так и не расскажешь, где учился-то?

Грэм ответил в том духе, что было это давно и неправда, а потому и говорить не о чем. Да и какая разница?

– Да никакой, просто интересно, – невозмутимо ответил Михал. – Останешься до конца работ-то? А то, если хочешь, могу в артель тебя взять.

– Спасибо, не надо, – отказался Грэм, мысленно содрогнувшись. – Я вообще-то надолго здесь задерживаться не собираюсь.

– Жаль. Ну, как знаешь.

На обратном пути – уже темнело, – Грэм встретил Илис. Она на полном ходу выскочила из-за угла, и Грэм едва успел отшагнуть в сторону и крепко ухватить ее за плечо, иначе она, пожалуй, с разгону влетела бы в него. Грэм развернул ее к себе лицом и даже испугался: вид у нее был странно отсутствующий – взгляд обращен внутрь себя, губы плотно сжаты. Она смотрела прямо на него, но, кажется, его не видела. Он осторожно встряхнул ее за плечи.

– Куда это вы, сударыня, торопитесь? Осторожнее надо. Что случилось?

– А? – рассеянно спросила Илис, и взгляд ее прояснился. – Грэм? Ты?

– Да, это я. С тобой все хорошо?

– Все просто отлично. Ты к Брайану? Я с тобой.

– Э?

– Оглох, что ли? – нетерпеливо спросила Илис. – Я же ясно сказала – хочу зайти к Брайану. Нужно с ним поговорить.

– Правда? – усомнился Грэм.

– Да. Мне нужно его увидеть. Очень.

– Ну… пойдем.

Илис ужасно торопилась и казалась встревоженной. Она даже не разговаривала, уйдя глубоко в свои мысли. Грэм тоже молчал и размышлял, что же такое могло случиться, если Брайан оказался востребован, да еще так срочно, да еще и сопровождение понадобилось? Кажется, здесь начинались тайны, в которые его не сочли нужным посвятить.