Текст книги "Голос дороги"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Это его трудности, – выдавил Роджер. – А ты, значит, истрийская принцесса?.. Тьфу! Тайны чьего рождения мы сегодня еще узнаем? Может быть, я тоже – принц? Иначе что я забыл в компании высокородных особ? – на его скулах вспухли желваки, он крутанулся на одном колене, отворачиваясь.

Грэм понимал его чувства. Пока он считал Илис такой же бездомной бродяжкой, как он сам, он мог надеяться, несмотря на ее ехидство и пренебрежение. Теперь же, узнав о пропасти, разделявшей их, на что он мог рассчитывать?

– Если уж на то пошло, я не принцесса, – заметила Илис. – Мой официальный титул – княжна… был. Так что мы с тобой, Грэм, почти равны.

– Только я – ублюдок, как тут назвал меня Роджер, – сухо сказал Грэм. – И у меня нет дяди-короля.

– Значит, тебе повезло. Что касается бастарда, на котором ты упорно заостряешь внимание… У каждого свои трудности. Меня вот отправили из дома с наказом обратно не показываться. А вообще, все это неважно, чего вы прицепились к титулам?.. Роджи, что с тобой? Ты расстроился? Извини, если огорчила, но ты сам просил…

– А скажи-ка… княжна… – процедил Роджер сквозь зубы, по-прежнему смотря в сторону. – Ты на самом деле Маккин или все-таки тоже Авнери?

– Авнери, – покаянным тоном сказала Илис. – Маккин – это фамилия моей мамы. Но ты, Роджи, можешь называть меня Лисси.

– Спасибо за одолжение… княжна, – Роджер поднялся на ноги, отвесил поклон в сторону, где полулежала Илис, и сказал: – Пойду прогуляюсь…

Он отошел от костра и тут же растворился в темноте.

– Чего это с ним? – с искренним недоумением спросила Илис.

Грэм промолчал. Он бы мог объяснить, в чем причина резкого озлобления Роджера, но тот, услышав, скорее всего незамедлительно выбил бы ему зубы. И за дело. О таких вещах должны говорить двое, и наедине.

Впрочем, сегодняшнее откровение Илис может навсегда отбить у Роджера охоту говорить о своих чувствах. Если его гордость победит, он скорее язык себе откусит, чем скажет хоть слово.

Главное, подумал Грэм мрачно, чтобы у него не возникло желание броситься на меч. Хотя, если поразмыслить, не из тех он людей, что кончают жизнь самоубийством.

– Давайте спать, – сказал он тихо. – Завтра нам нужно уходить, и лучше, если мы отдохнем как следует.

Сначала он хотел пойти и поискать Роджера, но передумал. Утешать Грэм никогда не умел, да и сомневался, что побратим нуждается в каких-либо утешениях. Можно было запросто угодить под меч.

3

К утру Роджер вернулся. Выглядел он немного усталым, но следов каких-то особенных страданий на его лице не наблюдалось. Илис незамедлительно спросила, где его носило ночью, и он ответил в своей прежней манере, рыкнув, что не ее это дело, и когда-нибудь кто-нибудь укоротит ее длинный не в меру любопытный нос, чтобы не совала его, куда не надо. Илис возразила, что нос у нее вовсе не длинный, а вполне курсносый и миленький. Завязалась обычная перепалка, словно и не было вчера никаких тяжких откровений. Грэм, которого раньше подобные словесные дуэли, не лишенные яда, раздражали и утомляли, теперь вздохнул с облегчением. Всю ночь он проворочался на камнях без сна, мучимый неожиданным беспокойством за Роджера. Если бы пару месяцев, – да чего там, несколько недель назад, – кто-нибудь сказал ему, что его будет волновать судьба и душевное состояние Роджера, он бы просто расхохотался во все горло и ни за что не поверил, а вот поди ж ты… Впрочем, беспокойство за Роджера было не единственной причиной его бессонницы. Дабы сохранить тепло, рядом с ним легли спать девушки; но если Илис, уткнувшись носом ему в плечо, уснула сразу, то Марьяна всю ночь юлой вертелась у него под боком. Грэм не знал уже, куда от нее деваться.

За скромным, если не сказать скудным, завтраком решили-таки идти в Наи. Илис почему-то очень не хотелось на север, но поскольку объективно обосновать свое нежелание она не смогла, а у остальных возражений не нашлось, ее просто поставили перед фактом. Грэм намекнул, что, возможно, в Наи отыщется тихое укрытие, где никто их не побеспокоит, и Роджер неожиданно поддержал его. Илис потребовала подробностей и заявила, что не желает тащиться в дикую даль в какое-то сомнительное укрытие. Роджер начал распаляться от ее упрямства и ядовито вопрошать, с каких пор ее устраивают только наверняка безопасные места и не устраивают всякие остальные. Беседа грозила перерасти в скандал, и Грэму опять пришлось взять на себя роль миротворца. Он с трудом успокоил раздраженного и злого приятеля и подробно объяснил Илис, что дом, про который он говорил – часть его наследства, которая должна была перейти в его собственность еще шесть лет назад. Илис это не удовлетворило. Она продолжала сомневаться и принялась гудеть, что придется тащиться к поверенному, и улаживать кучу формальностей, и неизвестно, сколько это займет времени. Успокоившийся было Роджер снова взъярился и, забыв про опасные способности Илис, вознамерился встряхнуть ее за шкирку, чтобы прервать поток красноречия. Она увернулась, – после вчерашнего происшествия она уже полностью оправилась, – и некоторое время Грэм и Марьяна наблюдали интереснейшее зрелище – охоту на Илис с подручными средствами. Шипящий от боли в груди Роджер озверел, и Грэму лишь с большим трудом удалось его унять.

Всю эту кутерьму непривычная Марьяна созерцала с удивлением и почти благоговейным страхом. На корабле из-за морской болезни ей не удалось понаблюдать за парочкой Роджер-Илис, и теперь их ругань ее поразила и испугала. Кажется, она уже жалела, что решила покинуть Иту, но пока молчала, прячась за Грэмом, как за стеной. Когда все более или менее успокоились, она, правда, робко заикнулась о том, чтобы дальше пойти своей дорогой, как она и обещала в Ите. Грэм этому только обрадовался бы, но после событий в Обооре он чувствовал ответственность за Марьяну, поэтому возразил:

– Теперь лучше нам всем держаться вместе.

Роджер фыркнул, а Марьяна вперила в Грэма взгляд прозрачных серых глаз, светившихся робкой надеждой, и спросила, словно не веря:

– Ты хочешь сказать, что я могу пойти с вами?

– Именно так.

– Спасибо!

– Было бы чему радоваться, – снова фыркнул Роджер. – Путешествие в компании умалишенных – сомнительное удовольствие! Смотри, подруга, сама еще разумом повредишься. Будешь вон как она, – он кивнул на Илис.

– Что-о? – взвилась та. – На себя посмотри, псих!

– А интересно, – вдруг задумчиво сказал Роджер, не обратив внимания на ее вопль, – что скажет твой папаша, Грэм, когда ты вернешься в родные, так сказать, стены после долгих скитаний, да еще и с таким сопровождением?.. Не даст ли тебе пинка за наглость?

– Мой отец, – холодно сказал Грэм, – не скажет уже ничего. Он мертв, Роджи, и будь добр не упоминать его имени впредь.

– Ну, прости, – ничуть не смутился Роджер. – Но другие-то родственники у тебя остались? Или твой па… отец жил бобылем, и других детишек, кроме тебя, у него не было? Что скажет его жена, мать, отец, дочери и сыновья и все остальные?

Грэм скрипнул зубами. Над этим вопросом он уже думал. Едва ли мачеха, старая княгиня и Нинель будут рады снова видеть навязанного им высокомерного выскочку. Что им помешает теперь, когда князя нет в живых, выгнать Грэма вон? Впрочем, кое-что помешает – бумаги, оформленные поверенным князя. Но, боги, как же Грэму не хотелось вступать в наследство! А ведь потребуются еще свидетели, которые удостоверят его личность!.. Вот если бы ему просто позволили пожить в доме, без всего этого крючкотворства, это было бы славно.

– Ну, что ты на это скажешь? – подгонял нетерпеливый Роджер.

– Я скажу, что видно будет.

– Звучит так, словно ты ни в чем не уверен.

– Скажу тебе по секрету, Роджи, я действительно ни в чем не уверен.

– Ничего себе! – возмутилась Илис. – И ты все-таки хочешь тащить нас за Безымянный знает сколько сотен миль, чтобы потом сказать: извините, ребята, ничего не вышло, пошли куда-нибудь еще? Я не согласна!

– Умолкни, – рыкнул на нее Роджер и очень внимательно взглянул в лицо Грэму. – Что, все настолько плохо?

– Ничего особенно хорошего…

– Тогда, действительно, зачем мы потащимся в Наи?

– Там моя сестра, а по ней я, представь себе, соскучился. И потом, мне и впрямь хочется пожить хотя бы несколько месяцев, не перебегая с места на место. А больше я нигде не смогу так устроиться. Можно было еще у Брайана, но в Истрию мне теперь путь заказан…

– Это точно, – снова влезла Илис. – Крэст тебе не только голову отрубит, но еще и четвертовать прикажет. А может, и еще чего придумает. У него фантазия богатая.

– Не знаю, почему мы сразу не отдали тебя ему? – задумчиво вопросил воздух Роджер. – Глядишь, над тобой что-нибудь веселое учинил бы… И нам не пришлось бы от него хорониться.

– У тебя буквально вчера была возможность от меня избавиться, – напомнила Илис. – Чего ж ты ее упустил? Кстати, признайся все-таки, сколько тебе пообещал Крэст, а? Ну, пожалуйста!

– Десять тысяч истрийских крон, – равнодушно сказал Роджер.

Грэм не поверил своим ушам. Сумма была совершенно невозможной. На эти деньги Роджер мог жить в свое удовольствие лет десять, ничего не делая. Он мог бы купить титул вместе с замком! Грэм понял, что был полным идиотом в Карате, заманивая приятеля втрое, а то и вчетверо большей суммой, которую будто бы могли дать касотские магики. Как вообще Роджер согласился на авантюру, когда ему пообещали такие деньги, а Илис уже сидела у него в комнате, связанная?

– Что, неплохо? – спросил Роджер, весьма довольный произведенным впечатлением.

– Мама! Мамочка! – завопила Илис, широко раскрыв глаза. – Что ж ты сразу не сказал?! Да я сама пошла бы к Крэсту! Ничего себе – десять тысяч! Нет, вы как хотите, а я вернусь, пожалуй, в Обооре. Вдруг тану с капитаном повезло, и они живы остались? Пусть мне отдадут деньги, я по доброй воле с ними пойду! Роджи, не понимаю, как ты удержался?

– Я сам не понимаю.

– Ты знал, что получишь столько золота, и все-таки сидел и слушал, как я тебе лапшу на уши вешаю? – хмуро спросил Грэм. – И еще согласился разорвать договор с Крэстом ради каких-то мифических касотских денег?

Роджер взглянул на него неожиданно серьезно.

– Не помню, говорил я когда-нибудь или нет, что в этом идиотском мире тебе одному я могу довериться? Ты, по крайней мере, не будешь бить в спину.

Насчет последнего он, конечно, ошибался, поскольку на счету Грэма было как минимум два человека, убитых именно ударом в спину. Что касается остального, то Грэм просто не знал, что и ответить. Роджер не переставал его удивлять.

– Опять вы о чем-то не о том, – досадливо вздохнула Илис. – Ну, что вы все время отвлекаетесь? Мы, вроде бы, о Наи говорили.

– Так уже все решили, – сверкнул на нее глазами Роджер.

– Как это решили? Я чего-то не поняла. Разве не появились непредвиденные сложности?

– Еще не появились, а только могут появиться. Так что можно о них не беспокоиться.

– Значит, в Наи? – Илис сладко улыбнулась и добавила: – А я еще не говорила, что нам нужно побыстрее отсюда убираться? Вчерашний спектакль аукнулся в магическом диапазоне в радиусе этак сотни две миль, и только слепой магик мог его не увидеть. Так что, если у кого-нибудь из градоправителей есть под рукой магик, и он не против заполучить еще одного, пока бесхозного, сюда наверняка спешат вооруженные отряды…

– Ах ты, зараза! – рявкнул Роджер, и шрам его налился кровью. – Что ж ты целый день молчала! Я тебя своими руками сейчас придушу! Если сюда еще кто явится по твою душу, я им тебя отдам, и еще спасибо скажу!

Конечно, Илис преувеличивала насчет вооруженных отрядов; это у нее был такой своеобразный способ разрядить обстановку и вывести Роджера из сентиментального настроения, совершенно ему не подходящего. Зато она не преувеличивала насчет двухсотмильного радиуса, в котором можно было засечь вчерашнее буйство стихии. Грэм особо спросил об этом несколько позже, и Илис подтвердила. Конечно, не все магики в округе так уж наверняка ее увидели, но вообще-то вчерашнее представление было все равно что огромный фейерверк. Магики, которые в эту минуту занимались какими-либо магическими наблюдениями и изысканиями, Илис несомненно заметили. Но это отнюдь не значило, что они поспешили с докладами к своим патронам: магиков никто не любил, и они тоже, будучи практически узниками в своих башнях, не питали к окружающим особенно теплых чувств, и в основном были людьми замкнутыми. Так что, заметив неподалеку свободного магика, они разве что мысленно поаплодировали бы ему и вернулись к своим делам.

И все-таки, задерживаться было ни к чему.

Зима – не лучшее время для путешествий, особенно если нежелательно показываться в людных местах. Уже к вечеру усталые и замерзшие путники пришли к выводу, что идти дальше пешком невозможно, нужно раздобыть лошадей. Роджер с тихой грустью вспоминал лошадок, взятых из Карата и потерянных при нападении пиратов, и ему же пришла в голову мысль завернуть куда-нибудь на ферму и купить нескольких верховых животных.

– Пешим ходом мы доберемся в Наи только к следующей зиме, если, конечно, прежде не замерзнем, – заявил он.

– А ты куда-то торопишься? – поинтересовалась Илис. Она уже забыла, как возмущалась совсем недавно тем, что до Наи слишком далеко и слишком долго идти. Казалось, она ничуть не устала и даже под конец дня шагала весело и бодро.

– Конечно, тороплюсь – избавиться от тебя. Так что насчет лошадок, Грэм?

Грэм понял, что от него снова ждут решения, и покачал головой. По его мнению, на ферме делать было нечего, подходящих лошадей они там едва ли найдут. Зачем фермеру в хозяйстве верховые лошади, если только он специально их не разводит? Коневодческих же хозяйств поблизости Грэм припомнить не мог.

– И что ты предлагаешь? – хмуро спросил Роджер. – Топать дальше на своих двоих? Я не согласен.

– Ходить пешком полезно, – наставительно сказала Илис, и тут же ей пришлось уворачиваться от его тяжелой оплеухи. – А то растолстеешь, – добавила она уже с безопасного расстояния.

Грэм посмотрел на улыбающуюся Илис, перевел взгляд на зло кривящегося Роджера, потом – на притихшую Марьяну. Девушка, привыкшая к дядиным заботам и спокойной жизни в родном городе, хуже всех переносила тяготы пути и сильно уставала. Она, правда, мужественно молчала и не произнесла ни слова жалобы, но ноги переставляла из последних сил. Было ясно, что долго она не продержится. Но Грэму она все-таки улыбнулась.

– Хорошо, – сказал он, не ответив на улыбку. – Я пойду в город и куплю лошадей. А вы подождете поодаль.

– Идти в город опасно, – нахмурился Роджер.

– Нам нужны лошади или нет? Если нужны, придется рискнуть.

– Будешь красть или покупать? – с невинным видом спросила Илис.

– По обстоятельствам.

– Какой тут ближайший город? – спросил Роджер. – Кроме Обооре, конечно, не возвращаться же назад.

– Ближе всего Лианта. Если пройдем еще пару миль на северо-запад, попадем на дорогу до города.

– Я пойду в город с тобой, – неожиданно сказала Марьяна.

– В этом нет необходимости.

– Ну пожалуйста!

Настойчивым просьбам Марьяны пришлось уступить, и на следующий день они вдвоем с Грэмом отправились в Лианту, оставив Роджера и Илис в небольшом лесочке в стороне от дороги.

На дороге было пусто. Грэм шел молча, говорить не хотелось. В Оборе он совсем было приготовился умереть, и теперь никак не мог снова включиться в течение жизни и сосредоточиться. Он чувствовал постоянную усталость и безразличие ко всему на свете. И раньше-то он говорил мало, а в последние дни его голоса почти не было слышно, хотя его мнение спрашивали по всякому поводу. Если приходилось отвечать, он отвечал односложно и снова замолкал.

– Скажи мне, в чем дело, Грэм, – заговорила вдруг Марьяна, стараясь подладиться под его широкий шаг. – Что случилось?

Он глянул удивленно.

– Ничего не случилось. Все хорошо.

– Нет, вовсе не хорошо. Ты жалеешь, что позволил мне ехать с вами? Я тебе мешаю?

– Не в тебе дело. Не волнуйся.

– А в чем? Ты все время повторяешь "не волнуйся", постоянно меня успокаиваешь, но я не ребенок! Я хотела поговорить наедине, поэтому и напросилась с тобой, – Марьяна забежала вперед и остановила его, обхватив за пояс. – Я поняла, что многого о тебе не знаю. Тебе тяжело, а я не знаю, почему. Поговори со мной. Скажи, что тебя мучает.

– Ничего меня не мучает, – Грэм попытался освободиться от ее объятий, но она не отпускала. – Не тревожься понапрасну.

– Ну вот, опять: "не тревожься"! Почему ты все взваливаешь на себя и отделываешься от остальных своим "не тревожься"?.. Как ты изменился, – с горьким удивлением сказала Марьяна. – Ты был не таким. Может быть, более опасным, но зато более живым. Рядом с тобой я чувствую себя словно рядом с ледяной глыбой… Грэм, ты и впрямь – князь?

– Вроде бы.

– А почему никогда не говорил об этом?

– Зачем? Я никогда не хотел быть князем. И сейчас не хочу.

– Но ты идешь в Наи…

– А мне больше некуда идти. К тому же, Илис там будет в безопасности.

– Вот! Опять! Опять ты думаешь не о себе, а об Илис. И идешь ты в Наи не потому, что тебе так хочется, а потому, что так будет лучше для кого-то другого.

– Марьяна, что ты хочешь сказать? – не выдержал Грэм. – Я делаю то, что считаю нужным. И предпочитаю, когда могу, обходиться без советчиков.

– Вот именно, – вздохнула она.

Грэм вконец разозлился.

– Что – вот именно? Если хочешь сказать что-то, говори яснее. Я не понимаю намеков!

– Не злись, – попросила Марьяна, прильнув к нему.

– Я не злюсь. И вот еще что, Марьяна. То, что между нами было, было очень давно. И больше ничего нет, понятно? Пойми это, прошу тебя.

Марьяна отпрянула, словно он ее ударил. В ее глазах блеснули слезы, и на секунду Грэм пожалел о своих резких словах. Не надо было говорить так, но его терпение уже почти иссякло. Он не любил, когда ему вешались на шею, он и так сносил это слишком долго.

– Да, я поняла. И еще я поняла, что ты стал более жестоким, чем был. Не беспокойся, Грэм, теперь я больше не буду тебе надоедать.

Наверное, надо было что-то сказать, как-то успокоить доведенную до слез Марьяну, но Грэм промолчал. Утешать он умел. Скорее уж, ляпнул бы еще что-нибудь этакое и окончательно испортил бы все дело.

До самых городских ворот они шли в полном молчании. Грэм тщательно спрятал под плащ свою косу, а капюшон надвинул до самого носа. Он не знал, донеслись ли до Лианты известия о происшествии в Обооре, и предпочитал не рисковать.

У ворот их остановили скучающие стражники и с пристрастием расспросили, кто они такие, откуда идут и зачем им нужно в город. Грэм объяснил, что они просто бродяги, наемники, зарабатывающие на хлеб своим мечом, и в город пришли поискать какой-нибудь работы. Стражники выслушали объяснение и равнодушно сказали, что в городе едва ли найдется работа для наемников, своих людей полно и безо всяких приблуд. Но пропустили, только потребовали за проход по две серебряные монеты с человека и поинтересовались, не встречали ли они по дороге компанию из четырех человек. В компании этой, по их словам, были двое молодых парней: высокий и худой с белыми волосами и здоровенный с длинным хвостом на бритой голове, шрамом на щеке и сломанным носом, – и две девушки: одна худенькая, черноволосая и большеглазая, вторая тоже темноволосая и ничем не примечательная. Грэм, вздрогнув и мысленно поздравив себя с тем, что догадался спрятать волосы, ответил, что никого похожего они не видели, а если бы видели, то обязательно запомнили, особенно парней – уж больно внешность заметная, и спросил, что такого натворила эта четверка. Стражник проворчал, что не его это дело, но его товарищ, которому было скучно на посту, сказал, что ходят слухи, будто одна из девушек – беглая магичка, а парни – оба опасные преступники. Всех, кто подходит под это описание, приказано задерживать, отправлять в тюрьму и сообщать об их поимке некоему милорду Авнери в Обооре. В случае сопротивления обоих парней приказано убить на месте, девушек же – не трогать, они должны остаться целыми и невредимыми. Замечательно, подумал Грэм, значит, Крэст все-таки был в Обооре, только почему-то не вышел поприветствовать свою двоюродную сестричку. Что ж, возможно, это спасло ему жизнь. Грэм поблагодарил стражников, безропотно уплатил пошлину и пошел по улице, задумавшись. Похоже, Крэст крепко разозлился, если объявил их с Роджером преступниками и приказал хватать немедленно. Им с Марьяной еще сильно повезло, что стражники оказались столь беспечными и даже не потребовали открыть лица, обманувшись тем, что путников было двое, а не четверо, как ожидалось.

И все-таки, задерживаться в городе долго не стоило, и Грэм сразу поспешил на рынок.

– Надеюсь, ты не собираешься красть лошадей? – спросила Марьяна, промолчавшая весь последний час.

– На рынке? Конечно, нет. Денег у нас достаточно. К тому же, это не мой профиль, – усмехнулся Грэм. – Я, знаешь, не конокрад.

Марьяна кивнула и вдруг сказала:

– А ведь ты даже не спросил, как и где я достала для тебя деньги и все остальное…

Грэм покраснел и еще раз порадовался, что капюшон скрывает лицо. Ему стало стыдно. Просто удивительно, каким самоуверенным болваном я иногда бываю, подумал он с досадой.

– Прости…

– У тебя странный характер, – задумчиво сказала Марьяна. – Иногда тебе плевать на себя, но, кажется, гораздо чаще – на других.

– Если ты не возражаешь, – снова разозлился Грэм, – то давай прекратим обсуждать странности моего характера, и займемся делом.

Выбор лошадей в Лианте оказался не очень богатым, но Грэму удалось найти вполне неплохую четверку и подходящую сбрую. Он так торопился, что даже не стал торговаться и с ходу заплатил цену, назначенную продавцом, чем сильно удивил и огорчил того. Чтобы напрасно не тратить время, он, пока покупал лошадей, отправил Марьяну за провизией, поскольку припасов оставалось немного.

Договорились встретиться на выходе с рынка. Грэм первым был на месте. Марьяна задерживалась, и он начал тревожиться – не случилось ли с ней чего-нибудь? Однако вскоре увидел ее в конце улицы, да не одну, а с каким-то мужчиной, который тащил большую часть купленного. Грэм выругался себе под нос и надвинул капюшон еще глубже. На спутнике Марьяны была форма городской стражи, на поясе висел меч.

– Спасибо за помощь, сударь, дальше мы сами справимся, – сказала девушка, когда они приблизились к Грэму. Марьяна выглядела немного испуганной и заметно нервничала. – Здесь меня ждут.

– Не благодарите, – галантно ответил стражник, оказавшийся молодым парнем лет двадцати пяти. – Я не мог позволить девушке таскать такие тяжести. К тому же, сейчас опасно ходить по городу, да еще и по рынку, одной. Время такое – все, что угодно может случиться.

Парень явно не торопился уходить, глядел на Марьяну, как кот на сметану и не обращал внимания на Грэма. Тот решил напомнить о себе.

– Сударь, кажется, девушка уже поблагодарила вас, – холодно сказал он, наклоняясь в седле. – Дальше мы обойдемся без вашей помощи.

Солдат обратил на Грэма негодующий взгляд больших карих глаз.

– Я не понимаю, сударь, почему вы позволили девушке таскать все эти свертки, – возмущенно заявил он, – а сами сидите в праздности и даже не соизволите сойти с седла, чтобы помочь даме.

Это крайне тяжелый случай, понял Грэм. Хамить сейчас не стоило, но удержаться, имея такой образчик перед глазами, было крайне сложно. Он и не удержался.

– Не суйте нос не в свое дело, сударь. Будьте добры не указывать мне, как поступать. Вы проводили девушку, сделали доброе дело – честь и хвала вам. Ну и идите теперь своей дорогой.

Молодой солдат вспыхнул и схватился за меч.

– Вы оскорбляете меня, сударь!

– И не думаю, – ответил Грэм по-прежнему невозмутимо. – Просто пытаюсь сказать, что в вашей помощи здесь больше не нуждаются.

– Если бы не ваша дама, сударь!.. – солдат повернулся к Марьяне и коротко поклонился. – Жаль, что вам приходится иметь дело с таким неотесанным мужичьем. Прощайте, сударыня.

Молодой человек еще раз поклонился, поцеловал покрасневшей девушке руку и, не удостоив Грэма ни взглядом, отправился туда, откуда появился.

– Где ты его выкопала? Кто этот такой? – накинулся Грэм на Марьяну.

– Не знаю. Он вызвался помочь и так настаивал, что я не могла отказаться. К тому же, он был очень любезен…

– Ага, – зловеще сказал Грэм, спешиваясь и помогая ей разобраться с многочисленными свертками. – Любезен, значит… Ну, так надо было проводить его туда, где нас ждут Роджер с Илис… Чего мелочиться-то…

– Не злись, Грэм. От него действительно было невозможно избавиться… Ох! – вдруг вспомнила Марьяна. – Ты знаешь, что в городе на всех углах развешаны ваши портреты?

– Что? – не поверил Грэм.

– Это правда. Твой, Роджера и Илис. Написано, что вы разыскиваетесь, что девушка нужна живой, вы с Роджером – живыми или мертвыми, и назначена награда… немаленькая. За Илис, правда, намного больше, чем за вас.

– Откуда они взяли наши портреты? – поразился Грэм, застыв с очередной сумкой в руках. – И когда успели? Поверить не могу! Мы же только несколько дней назад были в Обооре!

– Значит, этот… как его… Авнери разослал гонцов по всем окрестным городам. Мы же шли пешком, к тому же медленно.

– Как плохо-то, – пробормотал Грэм, прикрепляя последнюю сумку к седлу. – Значит, нам теперь в город вообще соваться нельзя?

– Если только под капюшонами прятаться…

– Долго не попрячешься, – возразил Грэм, помог девушке забраться в седло и запрыгнул в него сам. – А в города придется заезжать, ничего не поделаешь. Ладно, что-нибудь придумаем. Поехали пока.

Лианту покинули без всяких происшествий, поскольку стража внимательно осматривала только тех, кто входил в город.

Съехали с дороги в лес, где ждали Роджер и Илис. Как ни странно, они даже не пререкались, а, напротив, мирно беседовали. Роджер пребывал в расслабленном состоянии и – о чудо! – улыбался. Илис, похохатывая, что-то рассказывала. Завидев Грэма, восседающего на прекрасном сером жеребце, а рядом с ним – Марьяну верхом на почти таком же, только с белым пятном на лбу, она замолкла, а Роджер приподнялся навстречу, оценивающе осматривая лошадей.

– Неплохо, – сказал он. – Смотрю, вы постарались.

Грэм бросил ему поводья и спешился.

– Пришлось торопиться, но кони и впрямь недурны. И сейчас мы в этом убедимся, потому что нужно побыстрее уезжать, и, по возможности, держаться подальше от людных мест.

– Что-то случилось? – Роджер весь подобрался, взгляд его, минуту назад почти спокойный, стал жестким.

– То, что мы и ожидали. Мы, – а точнее, Илис, – произвели неизгладимое впечатление на жителей Обооре, – объяснил Грэм и быстро пересказал новости из Лианты.

– Крэст всерьез обиделся, – подытожила Илис. – И теперь дело не только в его личных чувствах и в том, что вы двое обманули его доверие: он еще захочет рассчитаться и за своих… приятелей.

– Плохо наше дело? – наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнес Роджер.

– Да уж ничего хорошего. Остается надеяться, что деятельность Крэста распространяется только на Бергонт. Тогда, если мы поторопимся, у нас есть шанс улизнуть. Но если Крэст перекроет границы…

– А он может это сделать? – усомнился Грэм. – Здесь не Истрия, он не у себя дома. Кто позволит ему распоряжаться?

– Поверь, это для него – не помеха. И кто его знает, что он может, а что – нет… – вздохнула Илис. – Вдруг он столкуется со здешним королем. У Крэста есть дар убеждать людей. Разными способами. А мы здорово прищемили ему хвост, он теперь ни перед чем не остановится.

– Значит, и Наи не будет достаточно надежным укрытием, – задумчиво сказал Роджер. – Если будет нужно, он нас и там найдет?

– Ну, если там действительно глушь, некоторую отсрочку мы получим.

– А что потом?

– Потом – будет видно, – жизнерадостно заявила Илис. – Вдруг ему надоест.

– Ты же только что говорила, что он ни перед чем не остановится! И еще раньше говорила, что он злопамятный.

– Всегда должна оставаться надежда на лучшее. Итак, мы едем или будем дальше языками трепать? Холодно вообще-то, – Илис вскочила с камня, на котором сидела, потянулась и придирчиво осмотрела двух лошадей, уздечки которых держал Роджер. – Вот эта мне нравится, – кивнула она на рыжую и выхватила уздечку из рук Роджера, так что тот не успел слова сказать. Под его свирепым взглядом она вскочила в седло и оглядела оттуда своих спутников. – Ну, я вас жду! Вы же не хотите в скором времени оказаться в гостях у моего дорогого двоюродного братца?

Она тронула коня каблуками и не спеша выехала на дорогу, не оглядываясь. Роджер посмотрел ей вслед со смешанным выражением восхищения и злости, запрыгнул в седло оставшейся гнедой и выдохнул:

– Вот плутовка же! О боги, ну почему она княжна!

4

После того, как Грэм освободился от цепей, он довольно долго шел по течению речки. Песчаное поначалу дно скоро стало каменистым, и приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться и не порезаться на острых скользких камнях. Течение усиливалось, вода стала совсем ледяной, и ноги закоченели до потери чувствительности. Постепенно река становилась шире и глубже, хотя вода оставалась прозрачной, и когда она дошла Грэму до колен, он решил, что довольно, и вышел на берег. Вскоре он добрался до места, где река обрушивалась небольшим водопадом. Недалеко от него Грэм заметил в прозрачной воде полосатых рыб, совсем непуганых, и сразу вспомнил, что голоден. Минуты две он смотрел, как рыбы играют меж камней, и размышлял, ядовитые они или нет. Но голод пересилил осторожность, и еще через несколько минут у его ног лежали три довольно крупные рыбины, которых он после нескольких попыток все же сумел ударить копьем и вытащить на берег. Костер после ночного дождя разводить было не из чего и нечем, и он рискнул съесть одну рыбу сырой, отрезая от нее куски кинжалом. Очень быстро Грэм проглотил ее, почти не чувствуя вкуса, и уселся рядом с оставшимися двумя, ожидая последствий. Последствия не заставили себя ждать: его стало рвать. Он не понял, оттого ли это, что рыба оказалась несъедобной, или просто истощенный организм не принял непривычную пищу, но рискнул повторить опыт. Отдышавшись и придя в себя, он съел вторую рыбу, уже не так торопливо. В этот раз все было в порядке. На Грэма навалилось давно забытое ощущение сытости, и он уснул прямо тут же, на сырой траве, забыв об осторожности.

К счастью, потеря бдительности не вышла ему боком. Он проспал до середины следующего дня, и его никто не укусил, не удушил, не поймал. Грэм умылся, позавтракал оставшейся рыбиной и отправился дальше. Следующие несколько недель он шел на север. Он не знал, ищут ли его. Вероятнее всего, искали: обычно побеги, да еще и сопровождающиеся убийствами, не оставляли без внимания и стремились поймать беглеца и примерно наказать. Но преследователи, если они были, ни разу не приблизились к нему настолько, чтобы он их заметил.