Текст книги "Голос дороги"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Становилось жарко. Пираты поняли, что сдаваться им просто так никто не намерен, и теперь били на поражение, рассчитывая забрать хотя бы груз. В дело снова вступили самистрянские арбалетчики, и люди падали один за другим. Грэм старался не обращать внимания на густо сыпавшиеся болты и стрелы, поскольку сделать с ними он все равно ничего не мог, а проблем и без того хватало. Если бы не Роджер, его уже два или три раза убили бы. Роджер успевал перехватывать удары, предназначенные не только ему, но и Грэму. Останемся живы, думал Грэм, обязательно спасибо скажу. Вот уж не предполагал, в самом деле…

Грэм как раз отбивался от бородатого малого весьма кровожадного вида, когда Роджер, взявший на себя сразу двоих, вдруг заорал во всю глотку: "Илис!!!". Озадаченный, Грэм хотел осмотреться, но настырный противник не давал ни секунды передышки. Лишь краем глаза он отметил, что Роджер рубанул одного из своих противников по лицу, второго ткнул в живот, и рванул куда-то в сторону. Грэм приглушенно выругался, извернулся и рубанул бородача по плечу. Выдернул меч и огляделся. По всей палубе кипели бои. Кто одерживает верх, было непонятно, да его это сейчас и не волновало. Он искал взглядом Роджера. Тот нашелся около мачты, с ним была Илис; кажется, они ругались. Нашли время, с досадой подумал Грэм. И зачем только девчонка полезла на палубу? сказано же ей было ясно – не высовываться… Не пойти ли к ним, подумал Грэм, наблюдая, как Роджер пытается схватить Илис за плечи и потрясти, – и тут на его голову обрушился мощный удар, в глазах потемнело, ноги подкосились, и он без звука рухнул на палубу.

Дальше некоторое время Грэм воспринимал окружающую реальность рывками, поскольку неоднократно терял сознание и приходил в себя.

Когда в голове немного прояснилось в первый раз, он понял, что лежит на чем-то жестком и влажном, причем лежит очень неудобно. Носом он почти упирался в пол. Голова болела, особенно сильно ломило за ухом. Сквозь туман, застилающий сознание, он подумал, что это уже просто какая-то нехорошая тенденция намечается, уж слишком часто в последнее время его голове достается. Как бы не стать после всех этих травм таким же, как Роджер, которого однозначно в детстве роняли головой вниз.

Что-то тяжелое придавило его к полу, и Грэм вдруг понял, что ему связывают руки. Он попытался стряхнуть с себя наглеца, но тот, кто водрузился на его спине, сидел крепко и отпускать не собирался. Мало того, чья-то рука схватила Грэма за волосы и дернула, запрокидывая голову, а потом к горлу прикоснулось нечто холодное и острое. В ухо ему прошипели что-то по-самистрянски. Всех слов он не разобрал, но несомненно это была угроза. Он ответил на том же языке, бросив одну из немногих фраз, которые знал. Фраза была, конечно, неприличная. За это получил болезненный тычок между лопаток, потом, не отпуская волосы, его ткнули лицом в пол, и он снова потерял сознание.

Очнувшись во второй раз, он обнаружил, что его тащат, подхватив под мышки, двое здоровых парней. Ноги его при этом волочились по полу, руки были скручены за спиной. Грэм покрутил головой, отчего его сразу сильно замутило, и обнаружил, что находится все еще на корабле, только вот на каком, он не понял. От тряски кружилась голова, он закрыл глаза и попробовал сосредоточиться и подумать, как ему выкручиваться из неприятной ситуации. Думать было трудно, к тому же его очень сильно дернули, и он опять провалился в темноту.

Дальше было еще хуже. Грэм снова лежал, или, точнее говоря, полулежал, больно упираясь во что-то локтями. Руки были притиснуты так, что он их почти не чувствовал. Над ним, расставив ноги и нагнувшись, стоял бородатый тип, который пытался разжать ему зубы кинжалом и влить в рот какую-то жидкость из стеклянной бутылочки. Грэм обалдел от такой наглости, стиснул челюсти и рванулся всем телом. Перед глазами опять все поплыло, зато он обнаружил, что ноги все еще свободны. Он незамедлительно воспользовался этим, а также замешательством бородатого типа, который не ожидал, что пленник придет в сознание, и двинул его коленом в пах. Бородач взвыл и осел на пол, а Грэм попытался встать. Увы, они с бородачом были здесь отнюдь не наедине. Грэм успел подняться на колени, но тут подскочил еще какой-то человек и от души лягнул его в бок. Он снова повалился на пол и схлопотал еще один болезненный удар в пах. На некоторое время его перестало интересовать происходящее вокруг. Пока он корчился, его крепко схватили за руки сразу двое, силой подняв с пола и поставив на колени, а третий поднес к его губам ту же бутылочку, из которой его пытался напоить бородач. Этот человек обратился к нему на самистрянском языке, и смысл его слов сводился к тому, что не надо упрямиться и лучше выпить пойло добровольно. Задыхаясь, Грэм выдавил несколько самистрянских же нелицеприятных словечек – на это его скудных познаний хватало. Тогда его пребольно схватили за нос. Деваться было некуда – Грэм рванул воздух ртом, и тут же ему прямо в горло влили жидкость из бутылочки. На вкус она оказалась отвратительно тошнотворной и страшно жгучей. Грэм закашлялся, его тут же отпустили и кинули на пол. Жидкость протекала в желудок, казалось, сжигая все на своем пути, потом Грэму показалось, что сейчас его вывернет наизнанку, он замычал от боли сквозь стиснутые зубы, и в очередной раз сознание померкло.

В чувство его привели шлепками по щекам. Он открыл глаза и увидел, что находится в небольшом помещении. Судя по обстановке, это была капитанская каюта, но не на истрийском корабле. Его рывком заставили подняться на ноги. С двух сторон его держали под руки, а еще кто-то, вцепившись в волосы, оттягивал голову Грэма назад. Его снова мутило, ноги подкашивались; накатило странное безразличие. Ничего не хотелось. В каюте было очень тесно. Помимо Грэма, здесь присутствовали еще несколько человек с "Белой птицы", все молодые мужчины из гребцов. Их также поддерживали под руки, взгляды у всех были мутные. Еще Грэм увидел разряженного типа, который в начале боя весело предлагал истрийцам сдаться. Сейчас он внимательно рассматривал всех пленников по очереди, переговаривая о чем-то с их стражами. Когда очередь дошла до Грэма, последовало такое же пристальное разглядывание. Вдруг разряженный резко рванул рубаху на груди Грэма, разрывая ее. Несколько секунд полюбовавшись на клеймо, пират пристально взглянул ему в глаза; Грэм ответил безмятежным взглядом. Ничто на свете не могло его взволновать. Капитан, насмотревшись, бросил несколько слов на самистрянском охране Грэма; из его тирады было понятно, что за этим парнем следует присматривать хорошенько, так как он может быть очень опасен. После осмотра пленников вывели из каюты. Истрийцы брели, еле шевеля ногами. Всех отвели вниз, в трюм, и побросали там. В трюме оказалось полным-полно народу, среди которого Грэм узнал еще нескольких человек с "Белой птицы".

После Грэм тщетно прикидывал, сколько же времени он провел в отчаянной борьбе с навязчивым чувством deja vu: ему снова было шестнадцать лет, и он снова был в темном вонючем трюме корабля, идущего в Самистр. Правда, в этот раз ему не хотелось биться головой об стену и выть от отчаяния и горя, но только потому, что он вовсе ничего не соображал. Одурманили его крепко. Он был в сознании, но реальность спокойно и плавно скользила мимо. Вскоре начались галлюцинации: он вдруг увидел, как над ним склонился Роджер, забрызганный чем-то красным, и начал что-то очень громко говорить. Делать ему здесь было нечего, тем более свободному и не связанному, и Грэм пришел к однозначному выводу, что ему мерещится. Однако же он попытался заговорить с мороком. Увы, язык ему не повиновался, перекатываясь во рту бесполезным обрубком мяса. Тогда Роджер будто бы схватил его за плечи и начал трясти. То есть Грэм это понял умом, но ничего не почувствовал.

Последовал еще один провал в памяти, и вдруг он как-то очень резко, рывком начал соображать. И очень удивился, когда понял, что воздух, которым он дышит, вовсе не затхлый и неподвижный, как в корабельном трюме, а холодный и свежий, морской. Что лицо его обдувает резкий холодный ветер, а над головой – не низкий потолок, а высокое прозрачное осеннее небо. Что он лежит навзничь на раскачивающейся поверхности, и руки и ноги у него свободны. Он понял, что ничего не понимает, и попытался приподняться. Голову за ухом ломило, все тело болело, словно его сплошь покрывали синяки. Подняться сразу не получилось, и он, зашипев, снова опрокинулся на спину. Над ним появилось улыбающееся лицо Илис, и захотелось протереть глаза. Он подумал, что ему продолжает мерещиться, и Илис – такая же галлюцинация, как Роджер до этого.

– Очухался? – весело осведомилась галлюцинация, и улыбка ее стала еще шире, хотя это и казалось невозможным. – Доброе утро! Наконец-то ты зашевелился!

– Илис… – пробормотал Грэм. Язык его уже слушался, и это было хорошо.

– Помнит! – почему-то обрадовалась Илис. – Ну, слава Перайне! Лежи, не двигайся… Как голова, болит? Ну, это ничего. Тебя, как-никак, по ней треснули… Ты свое имя помнишь?

– Разумеется, помню. Где я?

– Хватит языком чесать, – послышался голос Роджера. – Ты помалкивай пока, Соло. А ты, Илис, к нему не приставай.

– А я и не пристаю, – огрызнулась Илис, и ее голова убралась. – Я просто осведомляюсь о самочувствии.

Вместо нее Грэм увидел Роджера. Тот весело скалился, по лицу его были размазаны красные, уже немного подсохшие, полосы.

– Живой? – спросил он. – Ух, ну ты и чудной был! Как кукла. Я ору, трясу тебя, а ты смотришь сквозь меня и не отвечаешь.

– Роджер! – завопила откуда-то Илис. – Сам же говорил не приставать! А ну, кыш!

– Помалкивай, мелочь! – рявкнул Роджер в сторону. – А то сейчас как двину веслом, и память у тебя отшибет! Будешь тихой, как морковка…

Значит, с ними все в порядке, раз препираются как ни в чем не бывало, подумал Грэм. Но что случилось? Где, собственно, самистряне? И где они сами?

– Роджи, – окликнул Грэм приятеля, который приподнялся было. – Подожди. Расскажи хоть, в чем дело-то?

Роджер хохотнул.

– Долго рассказывать. Хватит и того, что мы умыкнули тебя от этих самистрянских уродов. Они накачали всех так, что никто ничего не соображал. Илис говорит, что от этой гадости может и память отшибить, потому и спрашивала, помнишь ты свое имя или нет. Когда я за тобой спустился, ты вообще никакой был, клянусь Рондрой.

Грэм поморщился и пощупал голову за ухом. Волосы насквозь пропитались кровью и свалялись в колтун.

– А остальные?..

– Что – остальные? Надо было и их тоже, что ли, вытаскивать? В шлюпку они не влезли бы, знаешь ли.

– А меня ты почему вытащил?

С минуту Роджер, кривя губы, молча разглядывал Грэма. Потом нехотя сказал, словно выплюнул:

– Должок за мной был, Соло. Ты нам с Илис все-таки жизнь спас… Теперь мы – квиты. Почти.

Затем он поднялся и куда-то ушел, а Грэм остался лежать, глядя в небо и удивляясь повороту событий. Он пока мало что понял, но поступок Роджера стал для него еще одной неожиданностью. Как и поведение его в схватке на "Белой птице".

Было тихо, только плескалась вода за бортом и скрипели весла в уключинах, да еще Роджер что-то бормотал себе под нос на непонятном языке. Илис было не слышно и не видно.

Скоро Грэм оправился настолько, что смог приподняться, сесть и оглядеться. Он был в маленькой шлюпке, а вокруг до самого горизонта – бесконечный океан. На веслах с мрачным видом сидел Роджер, весь перемазанный в крови и со здоровенной подсохшей ссадиной на лбу. Его мечи в ножнах валялись в ногах, так же как и меч Грэма. На корме, спиной к Роджеру, устроилась Илис, вперив задумчивый взгляд в горизонт. Она выглядела совершенно как обычно. Ну, может, чуточку более тихой.

Было холодно и ветрено, и Грэм продрог до костей. Из одежды на нем оставалась одна рубашка, да и та порванная. Где его плащ, он не помнил. Ни кинжала, ни кошелька, ни сумки в шлюпке тоже не было.

– Роджи, – позвал Грэм. – А что случилось с экипажем? С кораблем?

– Корабль, – отозвался Роджер с некоторым напряжением, ворочая веслами, – думается, утопили. Сняв с него все ценное, конечно. Эх, бедные наши лошадки… Зря мы их в Карате не оставили… – (с кормы тут же послышался вопль Илис: "Ма-альчики, ну я же вам говорила!"). – Что до экипажа… Честно говоря, не знаю, что с ними. Капитана, кажется, убили… Офицеров – тоже. Остальных – кого как. Те, что остались живы, в основном были вместе с тобой.

Грэм немного помолчал. Значит, большая часть истрийцев погибла. Н-да, невесело… И капитан Берек, значит, мертв. Хороший был человек. Да будет Борон добр к его душе.

– А ты-то как ушел?

– Так и ушел. Разевал бы ты рот по сторонам поменьше, тоже не попался бы. На кого ты любовался, кстати?

– На вас с Илис.

– А что, это так интересно?.. Вот уж не думал, – ядовито сказал Роджер. – Ну и чего ты на нас пялился?

– Куда мы плывем? – спросил в ответ Грэм.

– В Самистр. Куда же еще?

Грэм ничего не сказал, только невольно содрогнулся всем телом. Роджер заметил это и ухмыльнулся.

– Не дергайся. До материка мы на этой посудине не дотянем. Далековато, а у нас никаких запасов с собой нет. Илис смотрела у капитана карты и сказала, что до Самистра от того места, где мы находимся, рукой подать. Там сядем на корабль до материка… Да что ты смотришь на меня, как на привидение?

– Боюсь я, – признался Грэм.

– Чего?!

Вместо ответа Грэм раздвинул на груди рубашку, показав клеймо.

– Пфу! – сказал Роджер. – Помнится, ты всегда был осторожным, но теперь, похоже, стал еще и пугливым, как лесная птаха. Как ты среди братьев Фекса-то прижился? Ладно, не дрейфь. Ничего с тобой в Самистре не случится. Одолжу тебе свою куртку, и никто ничего не заметит. Все будет чудесно.

– А если Роджер будет всем улыбаться, то к нам вообще никто не подойдет, – снова вмешалась Илис. – У него улыбка просто обаятельная. Никто не устоит. В смысле, на ногах.

– Придушу, – привычно прошипел Роджер, но уже без обжигающей ненависти. – Не понимаю, дева, почему я не оставил тебя пиратам? И мне легче было бы, и людям неприятностей добавилось бы. Глядишь, корабль потопила бы.

– Наверное, в душе ты очень добрый, – предположила Илис. – И просто не можешь делать людям гадости.

– Веслом огрею, – ровным голосом пообещал Роджер.

– Не дотянешься.

С обреченным стоном Грэм вновь опустился на дно шлюпки.

Он так и не добился от них толкового рассказа, и обстоятельства спасения с самистрянского корабля навсегда остались для него загадкой. Илис, когда он начинал расспрашивать, нервно смеялась и на что-то тонко намекала. На что, он не понял. Роджер мрачно шевелил бровями, неприлично ругался на наи и советовал не лезть не в свое дело. Грэм понял только, что Роджер и Илис сумели благополучно избежать плена. Вместе они забрались на самистрянский корабль, пока он стоял на якоре рядом с полузатопленной «Белой птицей», отыскали Грэма, который пребывал в прострации, и вытащили его из трюма. По пути Роджер устроил маленькую резню – куда же без этого! Потом они нашли шлюпку и угнали ее. Каким чудом им удалось все это провернуть, в голове Грэма не укладывалось. В конце концов, он решил воспринимать это как должное. Похоже, у него в спутниках были два величайших афериста всех времен. И с этим следовало мириться.

Уже в темноте шлюпка причалила к пустынному берегу. Илис утверждала, что это побережье Самистра, и приходилось верить ей на слово, поскольку табличек с подтверждениями тут не имелось.

Стряпать ужин было не из чего, но костер все-таки разожгли, чтобы согреться. На берегу разыскали целую гору плавника и пустили его в дело. Грэма жестоко знобило, и он жался к огню. Он чувствовал себя разбитым и усталым, все тело ломило, а горло саднило, как от ожога или долгого крика. Роджер сидел неподалеку, скрестив ноги, смотрел в костер, и вид у него был необычно задумчивый. Илис устроилась поодаль и любовалась небом. Довольно долго они просидели молча, думая каждый о своем. Грэм боролся с мучительными приступами тошноты и размышлял, чем же его все-таки опоили. В химии и в лекарствах он не разбирался, и даже не мог предположить, какое зелье могло заставить человека настолько размякнуть, да еще и грозило потерей памяти. Память-то осталась при нем, но вот в голове до сих пор стоял туман, а во рту жутко горчило.

– Мальчики! – прервала его размышления Илис. В свете огня ее огромные глазищи сверкали ярче обыкновенного. – Давайте составим план действий на завтра.

– А может, ты помолчишь? – хмуро сказал Роджер. – Честное слово, ты меня утомила.

– А может, ты помолчишь? – огрызнулась Илис. – Ты меня утомил не меньше… однако я до сих пор не превратила тебя в мухомор.

– Кишка тонка. Да и не умеешь ты!

– Я – не умею?! Хочешь, покажу? Ведь жалеть потом будешь! Будешь стоять и даже глазками не похлопаешь…

– Себя лучше во что-нибудь преврати… Во что-нибудь очень молчаливое…

Илис показала ему язык, Роджер скривился, но ничего не сказал. Грэм подумал, что нервы у него не железные, и когда-нибудь эта ругань ему надоест, и он сорвется. И достанется обоим. Пока же он крепился и молча смотрел в огонь.

– Итак, вот что я предлагаю, – начала Илис бодро. – И, по-моему, это самое разумное, что мы можем сделать в наших обстоятельствах. С утречка, как рассветет, идем в город, он тут не очень далеко, миль десять-пятнадцать, к полудню доберемся.

– И все-то ты знаешь, – проворчал Роджер.

– Не нравится? Я, знаешь ли, пока ты отдыхал, карты у капитана посмотрела. И запомнила, – ехидно отозвалась Илис и прищурилась так, что количество бесенят у нее в глазах удвоилось, а то и утроилось. – Интересные это штуки – карты. Очень много можно из них почерпнуть. В частности, я изучила береговую линию Самистра довольно неплохо. И город этот приметила.

– Ты об Ите говоришь? – спросил Грэм.

– Ага. А ты там бывал?

– Приходилось.

– Ух ты, как удачно! Поскольку денег у нас нет, – да и вообще ничего нет, – а нужно много чего… придется тебе, Грэм поработать в Ите по цеховой принадлежности, а мы тем временем поищем корабль до материка.

– Не очень-то мне нравится твой план, – возразил Грэм. – В Ите меня слишком хорошо знают.

– Кто?

– Сумеречная братия. Я же тут начинал…

– Ну и чем это плохо? – искренне удивилась Илис. – Они тебе и помогут еще. По старой памяти.

– По старой памяти они, скорее, сдадут меня страже. Не любят меня здесь, понимаешь? Накрутил по молодости дел.

– По молодости? Ой-ёй. А сейчас ты, вроде, старик?

– Не придуривайся. Скажем так – несколько лет назад. Характер у меня тогда был тот еще…

– Да и сейчас не подарок, – ввернула Илис.

– В общем, сволочью я был порядочной, – не обратил внимания на шпильку Грэм.

– Как Роджер? – невинно спросила Илис.

– Хуже.

Роджер яростно зыркнул на них из-под насупленных бровей; на скулах вспухли желваки. Илис так и покатилась со смеху. Одним прыжком Роджер подскочил к ней, схватил за шиворот и ткнул носом в коленки. Смех Илис, хотя и приглушенный теперь, стал еще заливистее.

– Вы, святоши, – прорычал Роджер, удерживая ее шею. Илис даже не пыталась вырваться и складывалась пополам от неудержимого хохота. – Добрые и безгрешные… Что еще скажете про мой характер? Давайте, не стесняйтесь, я слушаю. Да прекрати ты смеяться, девчонка! – он надавил на шею Илис, и смех перешел в похрюкивание.

– Роджи, хватит, – очень тихо сказал – Дело не в тебе. И не о тебе речь. Отпусти Илис. Тоже, нашел себе соперника.

– Пусть она перестанет смеяться, – потребовал Роджер свирепо.

О боги! вздохнул про себя Грэм. Разве это – взрослые люди? Да это же дети, настоящие дети, причем маленькие. Илис-то ладно, еще не вышла из детского возраста, ей простительно, но этот-то… головорез. Убийца, чтоб его… Ярится из-за детских дразнилок.

– Сейчас перестанет. Сейчас вы оба успокоитесь: дождетесь, когда у меня терпение лопнет, – сказал Грэм все еще тихо, но таким голосом, что даже Илис перестала хрюкать, а Роджер отпустил ее шею. Оба с нескрываемым интересом уставились на него, и он, несмотря на злость, почувствовал, что вот-вот рассмеется. Они смотрели на него словно дети – на взрослого дядю, ожидая от него не меньше чем божественных откровений. – Все, прекратили развлекаться? Можно разговаривать нормально? Прекрасно. Илис, еще раз: мне твой план не нравится. Я не хочу появляться в Ите, это опасно. Если я наткнусь на кого-то из… собратьев… меня просто возьмут под белы ручки и поведут к страже.

– Все так плохо? – хмуро спросил Роджер.

– Боюсь, что да. Так что, пожалуйста, другие предложения.

– Без тебя, кажется, нам денег не раздобыть, – с сомнением сказала Илис. – Я, знаешь, как-то опыта не поднакопила… Если только вот Роджер…

– Я – пас, – отмахнулся тот. – Слишком давно не практиковался, засыплюсь запросто.

– Грэ-э-эм, – елейным голоском протянула Илис. – Ну подумай, а? Может, как-нибудь можно выкрутиться? Ну неужели в Ите нет ни единого человека, которому ты мог бы довериться? Неужели никто не согласится нам помочь? Уж очень далеко идти до другого города, мы так от голода помрем.

Несколько минут Грэм колебался.

– Есть один человек… – наконец, неохотно сказал он. – Надежный… Но уж очень мне не хочется для него… то есть для нее… неприятностей.

– Для нее? – с подозрением спросил Роджер. – Это женщина?

– Девушка. А что?

– Невеста? – осведомилась Илис.

– Нет. Просто… подруга. Хорошая. По крайней мере, мы были… друзьями… года три назад.

– Делили с ней постель, короче, – бесцеремонно заключил Роджер и ухмыльнулся, увидев, как покраснел Грэм. – Ну, чего смущаешься? Чего в этом такого? Дело молодое…

Грэму было неловко. Роджер угадал: с девушкой, на которую он только и мог положиться в этой поганой стране, его когда-то связывали очень близкие отношения.

– Гляди-ка, Илис, покраснел, ровно маков цвет, – засмеялся Роджер. – Деваха-то твоя, она что, тоже из сумеречной братии?..

– Была, – поднял голову Грэм. – Хорошо, поищем ее. Надеюсь, это не выйдет ей боком.

– Значит, мой план все-таки принимается? – осведомилась Илис.

– Возрадуйся, да. А теперь – спать.

Сам он ложиться не спешил. Пытаясь унять мучительную дрожь, он подсел вплотную к огню. Илис по ту сторону от костра закуталась в плащ и свернулась калачиком, как котенок. Роджер не сводил с нее глаз, горящих как-то особенно ярко. Выражение лица у него было странно напряженное, словно он что-то обдумывал.

Когда Илис мирно засопела, Роджер, наконец, оторвался от созерцания ее мордашки и перевел взгляд на Грэма.

– Что, очень плохо? – спросил он вполголоса.

– Терпимо…

– Угу, – Роджер стянул с себя куртку и бросил ее на колени Грэму. На удивленный взгляд того пояснил: – Надень. Я же вижу, как тебя колотит.

– Ты чего это? – удивился Грэм. – Благотворительность вроде бы не в твоем характере…

– Да откуда ты знаешь, что в моем характере, а что – нет? – зло сказал Роджер.

Грэм недоуменно пожал плечами и надел куртку, которая еще хранила тепло тела Роджера. Тот вдруг слабо улыбнулся.

– Слушай, Соло, у тебя братья и сестры есть?

– Две сестры… да и те сводные.

– А у меня нет никого.

– Ты к чему ведешь?

Роджер молча вытащил из ножен меч и, не колеблясь, с силой резанул острием по ладони. Из глубокого пореза немедленно хлынула кровь.

– Ты что делаешь? – опешил Грэм.

Роджер встал весь рост, держа перед собой порезанную руку ладонью вверх. Кровь крупными каплями скатывалась на холодную землю. Сверху вниз Роджер очень пристально посмотрел на сидящего Грэма.

– Будешь моим братом?

Грэм едва сдержал желание покрутить пальцем у виска. Только несколько дней назад этот псих орал ему в лицо о своей ненависти, а теперь предлагает брататься на крови. Впрочем, поступок Роджера вызвал у него противоречивые чувства. Он понял, что не может просто так отказаться. В конце концов, парень сражался за него и вытащил из плена, можно сказать, на своем горбу… Грэм встал и взял из рук Роджера меч. Он чувствовал себя последним идиотом и в то же время ощущал непонятную радость… И вдруг мысль об Илис вспыхнула в его голове, как молния.

– Роджер! – сказал он, не решаясь поднять меч. – А как же Илис? Что мы будем делать с ней… и сами с собой, если?…

– Об этом не беспокойся, – быстро, шепотом сказал Роджер. – Касотцам я ее не продам. Поедем, куда скажешь…

Все это да, подумал изумленный Грэм. Либо он окончательно тронулся рассудком… либо влюбился. Впрочем, в данном случае, когда дело касается Илис, это почти равнозначно.

– Ну? – нетерпеливо спросил Роджер.

И Грэм решился. Он полоснул клинком по раскрытой ладони и посмотрел на Роджера. Что делать дальше, он не знал. Роджер, по-видимому, тоже не очень хорошо представлял себе, как принято поступать в таких случаях, и несколько секунд они просто стояли друг напротив друга. Потом Роджер схватил своей кровоточащей ладонью его порезанную руку. Они стиснули друг другу руки, и их кровь, смешавшись, закапала на землю. Еще несколько минут они молча смотрели в глаза друг другу. Глаза у Роджера были черные, как оникс, а внутри их пылал неугасимый огонь ярости и страсти, граничащей с безумием. Грэм подумал, что все-таки это очень странный человек, и он никогда не сможет до конца его понять. Раньше, в детстве, он мог легко и просто читать в душе Роджера (или же ему так просто казалось), ныне же он ничего не знал о своем приятеле, а теперь – и брате по крови. То есть совсем ничего. И что творится у него внутри, за видимым безумием, навсегда останется загадкой.

– Понятия не имею, что нужно делать дальше, – вдруг сказал Роджер очень серьезно, нарушая патетику момента. – Наверное, мы должны обняться и поцеловаться, и сказать какую-нибудь клятву?

– Не знаю. Кажется, достаточно того, что наша кровь смешалась

– Слава богам! Хорошо, что можно обойтись без всего этого идиотизма. Значит, мы теперь – братья?

– Вроде бы.

Роджер расхохотался и отнял руку.

– Здорово! Что ж, посмотрим, что это такое – иметь брата! Да еще такого, как ты…

– Уже жалеешь? – слабо улыбнулся Грэм.

– Нет. Пока я ни разу не пожалел, что связался с тобой, хотя ты как был чистоплюем, так им и остался… – Роджер задумчиво посмотрел на свою кровоточащую руку и медленно сжал ее в кулак. – Странный ты человек, Соло. И неприятности тебя почему-то очень любят… Ведь именно ты втравил меня в эту историю. Если бы не ты, я бы спокойно передал девчонку Авнери, и был бы сейчас при деньгах… жил бы в свое удовольствие. А ты втянул меня в сомнительную авантюру, в которой я теперь, кстати, все равно уже не вижу смысла…

– Радовался бы лучше, что нашел приключений на свою голову, – усмехнулся Грэм.

– Приключения бывают разные, – возразил Роджер. – И из них лучшие те, в которых не участвуют сумасшедшие девчонки… Слушай, а давай ее здесь бросим. Пока не поздно. Пойдем дальше вдвоем… Чувствую, доведет она меня до сумасшествия.

– Ну, ей недолго придется стараться.

Роджер вдруг наклонил голову и очень странно посмотрел на него исподлобья.

– Слушай, ты и впрямь считаешь меня сумасшедшим?

– Ну, есть немного, – растерялся Грэм.

Роджер серьезно кивнул и сказал:

– Так я и думал… А нету у тебя какой-нибудь тряпки, руки перевязать? Сейчас мы с тобой перемажемся в крови с ног до головы… братец. Ну, чего смотришь? Ты же чем-то руки заматывал, когда греб, так что не жадничай.

4

За костром никто не присматривал, и к утру он погас. Все проснулись замерзшие, голодные и мрачные. Впрочем, нет, не все – у Илис вид был довольно бодрый, словно она отлично выспалась в пуховой постели. Вот ведь неунывающий человек, с завистью подумал Грэм и перевел взгляд на Роджера – тот весь покрылся гусиной кожей. Из чувства справедливости Грэм снял куртку, которую ему вчера отдал приятель, и сразу тоже начал стучать зубами (зато холод заставил забыть о ноющей боли в избитом теле). В остальном, он чувствовал себя неплохо. Действие гадости, которой его опоили, закончилось.

Илис, позевывая, с удивлением смотрела на спутников.

– Вы чего? В сосульки превратитесь, придется мне одной в Лигию плыть.

– Можешь не дожидаться, пока мы замерзнем, а отчаливать прямо сейчас, – утешил ее Роджер. – Никто плакать не будет…

– Ай-яй-яй! А я-то надеялась, что вы меня хоть чуть-чуть любите; надо же, такое разочарование. Эй, ребятки, а чего это у вас руки замотаны? Вы ночью друг друга резали, что ли?..

– Не твое дело, – рыкнул Роджер. Он достал из ножен мечи и закрутил их вокруг себя. – Грэм, не хочешь порубиться немного? Заодно согреемся.

– Давай, – согласился Грэм. Ему было интересно попробовать свои силы в поединке с Роджером.

Сначала Илис молча наблюдала за их приготовлениями, потом все-таки не выдержала:

– Добрые вы сегодня… Чем только всю ночь занимались? По душам, что ли, беседовали? Или лучше этого не знать? Ой, – она вдруг сделала большие глаза. – Неужели вы руки резали, чтобы…

– Илис! – осадил ее Роджер. Несколько танцующих шагов – и ей в грудь уткнулись кончики его мечей. Надо отдать должное Илис – она даже не вздрогнула. – Знаешь, что это такое? Когда эти штуки у меня в руках, я становлюсь очень, очень несдержанным. Запросто можешь лишиться языка. А если у меня еще и рука дрогнет, язык я отрежу вместе с головой. По-моему, будет очень грустно. Не находишь?..

– Не нахожу, – Илис преспокойно отвела мечи в сторону. – Ты еще не видел, как я ножи метаю! А вообще, мальчики, у вас у обоих, по-моему, с головами не все в порядке. Мне просто страшно становится. Может быть, разбежимся, пока не поздно, пока я еще цела, а вы что-то еще соображаете?.. Ну, чего смотришь, как будто съесть меня хочешь? Не целься, я невкусная. Иди вон, у тебя есть уже противник, – она кивнула на Грэма.

– Я бы с удовольствием порубил на куски тебя, – буркнул Роджер и, сдвинув брови, повернулся к Грэму. – Готов?

Через полчаса Грэму стало жарко; вошедший в раж Роджер совершенно его загонял. Грэм не мог сдержать восхищения: Роджер при своем немалом росте и развитой мускулатуре двигался с такой быстротой и грацией, о которых Грэм, худощавый и более легкий, мог только мечтать. Обе руки Роджера работали независимо друг от друга в бешеном темпе. Парировать все удары было просто немыслимо, и Грэму оставалось только увертываться. Он скакал по берегу, уклоняясь от клинков Роджера; некоторые удары, впрочем, он отбивал, но в наступление перейти даже не пытался. Было понятно, что, сойдись он с Роджером в серьезном поединке, ему несдобровать. Сейчас – другое дело: Роджер просто забавлялся и, когда удар грозил серьезным ранением, он удерживал руку, останавливая клинок в каком-нибудь дюйме от тела противника.

Когда они, наконец, закончили, оба взмокли, раскраснелись и тяжело дышали. Грэм с трудом сдерживал желание упереться руками в колени и постоять так, согнувшись. Но очень не хотелось демонстрировать слабость при Роджере.