Текст книги "Голос дороги"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Не понимаю, – выговорила Марьяна, немного отдышавшись. – Не понимаю, как вы с Роджером могли быть друзьями. Как… как ты вообще его терпишь рядом с собой?.. Он – негодяй и убийца, ему место на виселице!

– Не убийца, а охотник за головами, – поправил Грэм механически.

– Не вижу разницы! – продолжала кипятиться она, выплескивая все, что не смела сказать при Роджере. – Он убивает людей за деньги… И вообще он… он – грубая скотина!

– Что есть, то есть, – согласился Грэм. – Но он мой брат.

– Что?! – Марьяна сбилась с шага.

– Мы братались, – пояснил Грэм.

– Как! Как ты мог?! С таким человеком, как он… не понимаю!

– Да я тоже не лучше, Марьяна, это ты сотворила из меня идеал. И не волнуйся, тебе больше не нужно его бояться.

– А я не боюсь! С чего ты взял?.. мне просто неприятно было находиться рядом с ним. И как только Илис может с ним шутить?

– У Илис в голове – ветер, – усмехнулся Грэм, отнюдь не будучи уверен, что его заявление соответствует истине. – Она, кажется, вообще не боится ничего и никого.

– Она – странная, – сказала Марьяна и умолкла.

В храме не ждали его скорого возвращения. Мастер Финн все еще сидел за столом над старым фолиантом. Подняв голову, он сказал удивленно:

– Грэм, мальчик! Я ждал тебя только к вечеру…

– Мы решили не тянуть время, – Грэм взял смутившуюся Марьяну за руку и подвел ее к старику. – Вот девушка, про которую я говорил вам, мастер.

Старик сделал Марьяне знак пойти ближе и очень внимательно рассматривал ее около минуты. Потом улыбнулся:

– Как тебя зовут, девочка?

– Марьяна… – ответила девушка, изрядно смутившись под его пристальным взглядом.

– Славно, славно… Откуда ты прибыла?

– Из Иты, сударь. Это в Самистре.

– Знаю. Я был там… очень давно. Большой город, красивый… ну что ж, добро пожаловать, Марьяна. Будь как дома. Грэм! – окликнул он Грэма, который хотел уже удалиться. – Погоди минутку, мальчик. Хочу сказать тебе кое-что.

– Слушаю, – остановился Грэм.

– Я тут навел кое-какие справки, ты прости меня. Уж очень неожиданно ты появился. И хочу предупредить: будь осторожен. Тобой интересуются какие-то люди…

– Что за люди?

Впрочем, он уже догадывался, что за люди, и сердце у него упало.

– Какие-то солдаты… Не здешние. Насколько я знаю, в Танел они пока не дошли, ищут тебя на южной границе. Впрочем, может, ищут вовсе и не тебя, но уж очень описание подходит. Не знаю, что ты натворил, но мне показалось, это серьезно. Так что, не задерживайся в городе. Очень уж у тебя внешность приметная.

– Спасибо за предупреждение, мастер, – слегка поклонился Грэм. Он был встревожен, но старался этого не показать.

– Да не за что… – вздохнул Финн и внимательно взгляделся на лицо Грэма, дрогнувшее было и тут же застывшее снова. – Кажется, мальчик, ты знаешь, о чем я говорю?

– Знаю.

– Значит, все-таки тебя разыскивают эти солдаты?..

– Думаю, да. Даже, пожалуй, уверен в этом.

– Не скажешь, в чем дело? Может быть, мы сможем помочь?

– Нет, едва ли…

– Упрямый, гордый мальчишка! Ну что ж, раз так – иди. А впрочем, нет, погоди. Хотел еще сказать тебе, что ты вел себя очень благоразумно при разговоре с Конаром. Продолжай в том же духе, если вдруг увидишь его снова. Не хотелось бы, чтобы с мальчиком что-то случилось. Надеюсь, ты понимаешь мои чувства?..

– Конечно.

– И прошу еще раз – будь осторожен и осмотрителен, чтобы этот визит в нашу скромную обитель не оказался последним. Ну, теперь иди. И да поможет тебе Фекс.

Грэм удивился: и как рассматривать такое напутствие? Несколько ранее старший говорил, что Фекс – бог ненадежный и лукавый, и рассчитывать на него не стоит. Впрочем, какая разница?.. В благословениях Грэм не нуждался, и, хотя обращался иногда мысленно Фексу, серьезно на его помощь никогда не рассчитывал.

– Прощайте, мастер, – сказал он, почтительно наклонив голову. – Прощай, Марьяна. Не грусти, мы еще увидимся. И прости меня.

– И это – все? – у Марьяны, до этой минуты крепившейся, слезы выступили на глазах. – Это все, что ты хочешь сказать на прощание?.. И даже не поцелуешь?..

Грэм молча смотрел на нее, не зная, что сказать, и как ее утешить. Он шагнул было к двери, но Марьяна, не стесняясь мастера Финна, который наблюдал за ней с любопытством, бросилась к нему, обхватила за шею и стала целовать. Губы у нее были влажные и очень горячие. Спрятаться, уклониться от них было невозможно, и Грэму пришлось волей-неволей отвечать на поцелуи. Чувствовал он себя по-идиотски. С большим трудом он сумел кое-как освободиться из объятий Марьяны. Напоследок поцеловал ее в лоб, отступил и сказал:

– Мне нечего добавить к тому, что уже сказано раньше. Прости.

– Но мы увидимся еще? – с надеждой спросила Марьяна.

– Конечно. Будь счастлива, Марьяна. Прощай.

Грэм снова поклонился Финну и вышел из библиотеки.

Вернувшись к спутникам, Грэм поведал о том, что узнал у Финна. Новости никого особенно не взволновали: Илис только пожала плечами, а Роджер заявил, что ничего другого и не ожидал.

Они задержались в городе до утра, поскольку выезжать во второй половине дня смысла было мало. Грэм решил устроить себе отдых и отоспаться. К тому же, при сырой погоде разболелись сразу и сломанная нога и недавно заживший бок, хотелось немного побыть в покое. Он поднялся наверх и велел Роджеру и Илис его не беспокоить. Те и не стремились.

На утро снова двинулись в путь. Теперь, когда Марьяны с ними не было, атмосфера в маленьком отряде заметно улучшилась. И двигались они гораздо быстрее, потому что Грэму стало легче, и даже Роджер заявил, что теперь, без "этой дуры", как он называл Марьяну, он быстрее пойдет на поправку. Сам Роджер заметно повеселел и даже ругался не так часто, как раньше, и почти не прерывал веселое, порой ехидное, чириканье Илис.

По мере приближения к цели у Грэма в голове все более четко сформировывался план действий. Он понял, что упустил из виду немаловажную деталь, а именно – что родственники его могут знать, кто именно убил князя. Грэм не знал, какая информация дошла до Наи. Сперва следовало разведать обстановку. Проще и надежнее всего это было бы сделать, поговорив с Гатой. О своих намерениях он поведал спутникам, не уточняя, почему ему вообще пришло в голову действовать именно так, а не иначе. И Роджер, и Илис знали, что его отправили на каторгу за убийство, но они не знали, кого Грэм, предположительно, убил.

На ночлег остановились на лесной прогалине. Было сыро и холодно. Решительно невозможно было найти ни единого сухого местечка, чтобы улечься, и все собрались около костра с намерением просидеть так до самого утра. Тогда Грэм и рассказал, как он хочет поступить.

Роджер его планы одобрил.

– Если ты давно не был дома, лучше узнать, как обстоят дела у твоих родственничков, – глубокомысленно сказал он. – Может быть, они захотят нанять убийцу, чтобы избавиться от тебя. Вряд ли они обрадовались, когда им на головы свалился неожиданный наследник. Кстати, при каких условиях наследство перейдет к твоим братьям или племянникам?..

– Братьев у меня нет. А племянники – если только это будут мальчики, – смогут получить наследство только если я умру или если в течение десяти лет обо мне не будет известий… А что?

– А то, что ты совсем дурак, – прищурился Роджер. – Подумай головой, Соло. Им на руку было твое исчезновение. И хотя никаких доказательств твоей смерти у них не было и нет, оставалась надежда, что ты пропал без вести и никогда не вернешься. Твоим дорогим родственникам всего-то и нужно было подождать десять лет. Конечно, срок немаленький, но ради денег можно и потерпеть… так?.. И вот, через шесть с хвостиком… ведь шесть же?.. лет, когда остается ждать всего ничего, ты снова появляешься. Честное слово, на их месте я здорово разозлился бы и попытался бы от тебя избавиться. Ведь даже если ты не выказываешь желания вступить в наследство, яснее ясного, что ты жив-здоров и пропадать никуда не собирался, а значит – прощайте, деньги и шесть лет терпеливого ожидания…

– Неужели ты думаешь, что моя мачеха может нанять убийцу?

– Почему бы и нет?.. ты для нее никто, у нее есть родные дочки… да и внуки уже, наверное… и может быть, даже – мужского пола.

– Уж очень ты умный, Роджи, для головореза, – вздохнул Грэм. – Но, кажется, ты прав.

– Так мы никогда не доедем, – влезла Илис. – Сначала поговорить с сестрой, потом – с поверенным, потом – еще с кем-нибудь… если бы я знала, что начнется такая тягомотина, ни за что не уехала бы из Иты…

– Но ты уехала, – усмехнулся Роджер. – Так что не возмущайся теперь.

– Как уехала, так и обратно вернусь. Если что, у меня телепорт в запасе есть. Не очень точный, конечно, но хоть какой…

– Я тебе дам – телепорт! Сиди, где сидишь, и не рыпайся, а то на цепь посажу.

– Ха! Кто кого еще посадит!

Грэм вздохнул. Как всегда, беседа по существу плавно переходила в бессмысленные пререкания. Казалось бы, за несколько месяцев можно было и привыкнуть, но у него никак не получалось. Ему все это смертельно надоело, но, с другой стороны, если Илис и Роджер вдруг прекращали грызться между собой, обычно это означало – что-то не в порядке. Грэм снова вздохнул, подвинулся к огню и приготовился всю ночь быть невольным свидетелем изощреннейших пикировок.

10

Хозяин постоялого двора в небольшом городке, где остановилась компания, очень удивился, когда Грэм попросил у него лист бумаги, перо и чернила. Удивление его было понятно: Грэм, обросший бородой, в изношенной одежде, больше всего походил на наемника или бродягу, и трудно было заподозрить в нем грамотного человека. Грэма немало позабавили удивленные и любопытствующие взгляды, которыми щедро одаривал его хозяин.

Перо, однако, не слишком ловко лежало в пальцах. Последний раз ему пришлось писать несколько лет назад. Грэм чувствовал себя не очень уверенно и боялся, что из-под пера его выйдут такие же бессмысленные каракули, как в тот день, когда Анастейжия впервые объяснила ему, как пишется его имя. Поэтому он с некоторой робостью коснулся пером бумаги.

Роджер, не умевший ни писать, ни читать, сел рядом и с любопытством наблюдал за его муками творчества, а Илис, обладавшая обоими навыками, заглядывала через плечо и давала советы. Через несколько минут она уже вывела Грэма из себя своими комментариями.

– Если ты такая умная, – не выдержал он, – то может быть, возьмешься сама написать?..

– А почему бы и нет?.. – оживилась Илис. – Чего тут сложного?.. "Милая сестренка, я по тебе очень соскучился…"

Больше ничего прибавить ей не удалось. Заметив, как исказилось обычно спокойное и холодное лицо Грэма, Роджер сгреб Илис со скамьи, вытащил ее из-за стола и под мышкой унес наверх. Вернулся он один, и все также молча уселся напротив Грэма.

– Я запер ее, – сообщил Роджер, поймав его взгляд. – Думаю, некоторое время она просидит в комнате. Пиши, больше она мешать не будет.

Грэм хмуро кивнул и еще несколько минут молчал, уставясь на лист бумаги перед собой. Поведение Илис взбесило его, хотя он и не мог точно объяснить, почему.

– Может, было бы и впрямь лучше позволить ей прыгнуть телепортом куда-нибудь, – хмыкнул вдруг Роджер. – Или оставить ее в Ите.

– Может быть. Только тогда все это потеряло бы смысл…

– Что именно?..

– Из-за нее я не могу вернуться в Истрию…

– К Брайану, что ли? Было бы о ком жалеть. Ведь это он втянул тебя в авантюру с Илис!

– Я сам втянулся. Не трогай Брайана и дай мне сосредоточиться.

– Отца не упоминай, Брайана не трогай, сестру – тоже, – вполголоса проворчал Роджер. – Про что с тобой можно говорить?..

– Лучше со мной вообще не говорить.

– Аристократ поганый, – зло пробормотал Роджер и откинулся к стене. Даже в такой расслабленной позе и в спокойной обстановке он умудрялся выглядеть напряженным и собранным. – Давай, пиши свои каракули, пока Илис обратно не просочилась.

Никак не отреагировав на "поганого аристократа", – в устах Роджера это звучало еще довольно мягко, – Грэм мрачно вперил взор в бумагу.

Над письмом он просидел довольно долго. Дело было не только в том, что ему давно не приходилось писать, а еще и в том, что он никак не мог подобрать подходящие выражения. Труд был завершен только через час. Получилось письмо неожиданно коротким: даже и не письмо, а записка. Впрочем, Грэм и не собирался давать какие-либо объяснения на бумаге. Если Гата заинтересуется, она приедет. Если же нет…

Письмо Грэм отправил с мальчишкой-слугой, дав ему несколько серебряных монеток. Вернувшись, мальчишка сообщил, что вручил послание лично в руки княжне Гате Соло, а она попросила подождать, прочитала письмо тут же и сказала, что ответа не будет. Грэм дал мальчику еще пару монет и отпустил его.

– Думаешь, она придет? – спросил Роджер.

– Если не стала писать ответ, то должна прийти.

– А может, она просто не хочет тебя видеть?

– Не знаю. Может, и так.

– Грэм, – влезла Илис, которая к тому времени уже успела просочиться из комнаты вниз, в залу, – ты хоть что-нибудь можешь сказать наверняка?.. Почему у тебя всегда в ответах присутствует «наверное», "скорее всего", "может быть", «вроде» и так далее? Ну сколько можно, а?

– Полностью во всем могут быть уверены только такие пустоголовые как ты, Илис, – рявкнул Роджер.

– Ну, если я – пустоголовая, – парировала Илис, – то ты, Роджи… впрочем, нет, не скажу. А то разволнуешься еще, начнешь буянить…

– Нет уж, скажи, раз начала. Мне интересно…

– Не знала, что ты такой любопытный. И вообще – от любопытства…

– Хватит! – потерял терпение Грэм. – Вы прямо как дети! В самом деле, нужно было оставить вас обоих в Самистре! Клянусь Безымянным, если бы Брайан объяснил подробнее, что ты собой представляешь, Илис, я не стал бы с тобой связываться!

– А вот в том, что ты связался со мной, упрекать некого, – заметил Роджер, прищурившись.

– Ну все, надоело, – решительно сказал Грэм. – Выясняйте тут, кто из вас пустоголовый, только без меня. Я пойду, прогуляюсь.

И он покинул таверну, в сердцах хлопнув дверью. Он уже сомневался, что хочет жить в одном доме с Илис и Роджером, и постоянно выслушивать их пререкания. Придется, наверное, оставить их в тихом и спокойном месте и самому снова пускаться в путь. Безымянный на их головы…

Когда он вернулся, уже поздним вечером, ни Илис, ни Роджера в комнате не было. Слегка удивившись, Грэм спустился вниз, разыскал хозяина и поинтересовался, не знает ли тот, куда ушли его спутники. Оказалось, что эта парочка часа полтора назад спустилась вниз со страшным шумом, Роджер заявил хозяину, что они собираются погулять, и предупредил, чтобы в их отсутствие за вещами как следует присматривали. Кажется, он был не совсем трезв. Грэм только подивился, с чего их понесло на прогулку холодным мартовским вечером, но потом решил: это их дело, а лично ему даже лучше. Можно посидеть в одиночестве, и никто не будет зудеть над ухом. Так что он решил воспользоваться случаем и велел хозяину принести ему наверх подогретого вина.

Возвращения Роджера и Илис он не дождался. Уснул, согретый и разморенный вином. А когда проснулся, они были уже давно на ногах. Илис, как всегда по утрам, была веселой и бодрой. У Роджера же вид был невыспавшийся и злой, к тому же, его мучило похмелье. Грэм, взглянув на его злое лицо, покрасневшие бешеные глаза, молча подсунул ему кувшин с остатками вина и спустился вниз, ждать Гату.

Грэм предупредил хозяина, что намерен долго занимать стол, посколку у него назначена встреча, и попросил принести пива и чего-нибудь из еды. Примерно в течение часа он потихоньку потягивал пиво и внимательно оглядывал вновь появившихся посетителей, а потом из комнаты спустился Роджер, заметно повеселевший, и опять не слишком трезвый.

– Слава Двенадцати, Илис спать улеглась, – сообщил он.

– Она решила перейти на ночной образ жизни?..

– Нет, просто утомилась.

– Куда вас понесло ночью?

– Тебе одному, что ли, гулять?.. – огрызнулся Роджер и рявкнул: – Эй, хозяин! Пива!

Пиво появилось мгновенно. Здесь, – как, впрочем, и почти везде, где ему приходилось бывать, – Роджер производил на окружающих неизгладимое впечатление своей внешностью и поведением. Грэм усмехнулся, глядя, с какой скоростью обслуживают его приятеля, и заметил:

– Роджи, лучше тебе отсесть от меня подальше.

– Почему?

– Чтобы не испугать мою сестру.

– Твоя сестра такая пугливая? Если да, то ей и тебя хватит. И не о чем тут говорить. В любом случае, мы рано или поздно познакомимся.

Грэм только рукой махнул. Роджера было не переспорить, а Гату действительно никто не назвал бы пугливой девушкой.

Они просидели еще около часа, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Грэм был слишком взволнован, чтобы разговаривать о чем бы то ни было более или менее связно, и поэтому обмен репликами увядал, едва успев начаться.

Наконец, в залу вошла новая посетительница – высокая и стройная молодая девушка. Грэм сразу узнал ее, и сердце его забилось сильнее. Она изиралась по сторонам, потряхивая распущенными светлыми кудрями, на которые налип мокрый снег, и они плясали по ее плечам и вокруг узкого тонкого лица с такой заметной фамильной чертой – длинным грачиным носом. На девушке было мужское платье, сшитое настолько искусно и изящно, что выглядело оно элегантнее дамских туалетов. Она нетерпеливо поглядывала по сторонам, не замечая интереса, который вызывала у посетителей; Грэм, помедлив, поднялся, чтобы привлечь ее внимание, и встретился взглядом с ее большими голубыми глазами. Несколько секунд Гата смотрела так, словно не совсем узнавала его, и вдруг тихо ахнула, прикрыв рот ладонью, и быстрым шагом направилась к нему.

– Это и есть твоя сестра? – вполголоса спросил Роджер. – Вы с ней здорово похожи…

Гата уже подошла и теперь рассматривала Грэма с радостным удивлением.

– Это впрямь ты, братишка?.. Живой! Живой! О, боги!

– Живой, – подтвердил Грэм.

– Ох, но как же ты изменился! Худющий стал, гриву вон какую отрастил, борода эта… Где же тебя носило столько лет, негодяй?.. Впрочем, подожди, все потом… Я так рада тебя видеть, Грэм, – она улыбнулась и, наконец, протянула ему руки – он уже и не ждал.

Грэм нежно обнял ее, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от волнения и тревоги. Девушка ненадолго замерла у него в объятиях, потом отстранилась и снова принялась пристально изучать его лицо. Затем взгляд Гаты перескочил на Роджера, который давно уже беззастенчиво ее разглядывал. Девушка приподняла бровь, освободилась из объятий Грэма и, в свою очередь, впилась взглядом в Роджера.

– Грэм, познакомишь нас? – спросила она не очень уверенно.

– Это Роджер, – спохватился Грэм.

– Роджер? Что, неужели тот самый?

Память у Гаты была отменная, но Грэм все равно удивился, как быстро она сориентировалась. Про Роджера, помнится, он говорил ей что-то, но всего раз или два, мельком, и было это, конечно, очень давно.

– Да, он самый.

– Безымянный! – невольно вырвалось у Гаты. Она тут же покраснела и обратилась к Роджеру: – Простите, пожалуйста, я не хотела вас обидеть…

Роджер улыбнулся так, что даже Грэма мороз пробрал по коже, и небрежно сказал:

– Да ладно тебе, ерунда. Садись лучше, чего стоишь. Грэм, пригласи сестру за стол.

Гата села, не сводя глаз с Роджера. Вид у нее был озадаченный. Грэм подозвал служанку и попросил принести хорошего вина. Девушка посмотрела на него так, словно сомневалась в его способности расплатиться за это вино, но заказ принесла. Гата к тому времени уже совсем взяла себя в руки, рассеянно посмотрела на кружку, которую поставил перед ней Грэм, и сказала:

– Знаешь, когда я получила твое письмо, то подумала, что это чья-то шутка, и не очень умная.

Грэм промолчал.

– Я не верила, что ты вернешься. И сомневалась, что ты вообще жив… извини. Ты давно здесь?

– В городе – дня три.

– А раньше где был?

– В разных местах. Долго рассказывать.

– Ты по-прежнему немногословен, – усмехнулась Гата. Говорила она с Грэмом, а взгляд ее то и дело возвращался к Роджеру. – А ведь я скучала по тебе, бродяга.

– Я тоже скучал, Гата, – соврал Грэм.

– Правда? А почему не приехал прямо домой? Зачем позвал меня сюда?

Грэм на минуту задумался. Начинать разговор прямо с того, что больше всего его интересовало, не хотелось.

– У меня есть одно дело, – медленно проговорил он. – Но для начала мне нужно знать, как обстоят дела у вас дома.

– У нас? – переспросила Гата и вдруг гневно сдвинула брови. – Ты бы постыдился заговаривать об этом! Что ты так смотришь? Понимаешь, после твоего побега у нас все пошло наперекосяк. Ты мог бы и подумать немного прежде чем уходить вот так, никому ничего не сказав. Понимаю, тебе было тошно. Но разве нельзя было поговорить об этом с отцом?

– Так что случилось после моего ухода? – спросил Грэм, покосившись на Роджера. Тот перестал улыбаться и сидел с каменной физиономией. Вот уж кто действительно узнает много нового для себя, подумал Грэм.

– Что случилось? Полная неразбериха, вот что, – хмуро сообщила Гата. – Не хотела бы еще раз пережить такое. В общем, слушай. Поначалу, когда обнаружили, что в доме тебя нет, никто не обеспокоился. Ты ведь был немного не в себе после ссоры с Виктором, и естественно было предположить, что ты отправился прогуляться, остыть, так сказать. Впрочем, отец попросил меня пойти в парк и посмотреть, где ты и чем занят. Просто на всякий случай, чтобы убедиться, что ничего плохого не случилось. Он же знал, какой у тебя характер. При этом он просил не показываться тебе на глаза. Я тебя, конечно, не нашла, но и тогда еще не начала волноваться, ведь парк очень велик, и в нем много укромных уголков. Но когда ты не вернулся утром, мы забеспокоились. Отец поднял на ноги всех людей и приказал обыскать окрестности. Он испугался, что с тобой стряслось какое-то несчастье. Тебя не нашли, ни живого, ни мертвого. Вот тогда-то отец и понял, что ты ушел не просто погулять, и словно умом тронулся. Он ведь любил тебя гораздо сильнее, чем меня или Нинель, я-то знала. Ты был его сыном, его гордостью. Он сорвался вслед за тобой; ни мама, ни Нинель не смогли его удержать, а я и не пыталась. Мама хотела образумить его, упрекала, говорила, что какой-то незаконный пащенок стал для него дороже дочерей. Но она не добилась ничего, только разъярила отца – это его-то, всегда такого спокойного! Отец уехал, заявив, что намерен разыскать тебя и вернуть домой. Ух, как я была зла на тебя тогда, Грэм! Все-таки ты очень нехорошо поступил. Ты же знал, что причинишь боль отцу. Ты подумал об этом? Или думал лишь о себе?.. – Грэм угрюмо молчал, и Гата продолжила: – Мама не смогла удержать отца, прокляла тебя и еще очень долго ходила словно не в себе. А отца мы с тех пор больше не видели. Лишь через довольно долгое время да нас дошло известие, что его убили в Медее. Зарезали какие-то бандиты. Мы даже не знаем, где его похоронили, – она умолкла и внимательно взгляделась в его мрачное, но спокойное лицо. – Ты молчишь… Грэм, так ты знаешь, что его убили?

– Да, знаю.

– Значит, он все-таки нашел тебя?

Довольно долго Грэм размышлял, стоит ли рассказывать сестре правду, и решил, что она имеет полное право знать.

– Нашел.

Гата подождала продолжения, но поняла, что его не последует.

– И что же было дальше?.. Грэм, из тебя надо все клещами надо тянуть? Что было дальше? Вы разговаривали?

– Нет. Точнее, почти нет. Он просил меня вернуться, я отказался.

– А где отец нашел тебя?

– В Медее.

– В Медее… – повторила Гата. – Остается только догадываться, что ты там делал… Ведь ты не скажешь, верно? Что ж, ты отказался, и что произошло дальше?

– Дальше… Дальше вышла ссора, и его убили на моих глазах.

Теперь настала очередь Гаты молчать. Она молчала очень долго, низко опустив голову. Грэм удивился, до чего похожи некоторые их позы и жесты. Он приготовился, что сейчас она поднимет голову и выскажет все, что о нем думает, а потом встанет и уйдет. И поделом ему будет.

– Вот как, – наконец заговорила Гата, не глядя на него. – Значит, ты все видел, но говорить об этом не хочешь. Надеюсь, ты был не на стороне убийц?

– Конечно, нет! – горячо сказал Грэм. – Как ты могла подумать?!

– Хорошо, я тебе верю, – спокойно взглянула на него Гата. – А ты знаешь, где похоронили отца?

– Нет.

– Послушай, Грэм, я ничего не понимаю. Ты можешь объясниться?

– Я, видишь ли, не мог располагать собой, – неохотно сказал Грэм.

– Ну и как это понимать? Ты, братишка, просто сундучок с секретами. Боюсь даже представить, чем ты занимался все это время. Вид у тебя, извини, тот еще… Если бы я не узнала тебя, я бы ни за что не рискнула к тебе подойти.

– Такой страшный?

– Такой опасный… Позволь-ка посмотреть на твой меч.

Слегка удивишись такому повороту, Грэм все же выполнил просьбу и передал сестре меч в ножнах. Гата вынула его и принялась со знанием дела рассматривать клинок. Оружием она всегда интересовалась и неплохо разбиралась в нем. Особенно долго она изучала гравировку на клинке, потом вернула оружие Грэму.

– Отличный меч, – сказала она. – Правда, прекрасный. Редко встретишь такое оружие. Но это вовсе не тот меч, который подарил тебе отец.

– Конечно, не тот. Этот я приобрел гораздо позже. А того меча, про который ты вспомнила, у меня уже давно нет.

– У тебя остались какие-нибудь вещи отца?

– Нет. Все потеряно вместе с мечом. Впрочем, у меня и было-то всего две вещи: печатка и цепочка. Да, еще кинжал.

– Правда, ты же ничего с собой не взял… Значит, все потеряно. А я-то удивлялась, почему на письме от тебя нет печати. Я думала, что хотя бы перстень ты сохранил. Оказывается, нет. Жаль… – Гата тихонько вздохнула. – Итак, зачем же ты все-таки вернулся? Собираешься вступить в наследство?

– Нет. По крайней мере, не полностью… Гата! Помнишь то поместье в захолустье, которое отец хотел отдать мне после шестнадцатилетия?

– Конечно. Оно и теперь твое, отец так распорядился перед отъездом. За делами в нем присматривает управляющий, а, по сути, распоряжается мама. Она и остальным хозяйством занимается. Понимаешь, сейчас все как бы зависло в воздухе, владельца-то законного нет. А почему ты спрашиваешь?

– Мне бы хотелось пожить там… некоторое время.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Мне нужно побыть немного в тихом, спокойном месте…

– У тебя неприятности?

– У него всегда неприятности, – подал голос Роджер. Грэм бросил на него ледяной взгляд, который не возымел ни малейшего действия. – Это его нормальное состояние.

– Хм, – сказала Гата и с минуту не знала, что сказать еще. Взгляд ее снова прикипел к Роджеру. – Это поместье принадлежит тебе, Грэм, и никто не может тебе запретить распоряжаться им по своему усмотрению.

– Но такое желание может возникнуть? – полувопросительно проговорил Грэм.

Гата пожала плечами.

– Лично я не имею ничего против твоего присутствия. Хотя и нахожу странной твою манеру сваливаться как снег на голову. Что касается мамы… она, конечно, предпочла бы, чтобы ты сгинул… прости, но это правда. Не говоря уже о Нинели, она и тогда тебя ненавидела. Но если ты предъявишь права на эти земли, они не смогут ничего противопоставить тебе.

– Кто-то должен засвидетельствовать мою личность, – с сомнением сказал Грэм.

– Папин поверенный наверняка тебя помнит. В случае чего, я выступлю в твою пользу. Но едва ли это потребуется.

– Надеюсь, что не потребуется. Я не собираюсь предъявлять никаких прав. Земли мне не нужны. И титул мне не нужен. Сама видишь, какой из меня князь, только соседей пугать. Я хочу просто немного пожить в малом поместье.

– Думаю, никаких затруднений не возникнет, – сказала Гата, поразмыслив. – Тебе лишь нужно будет переговорить с папиным… то есть, теперь – твоим поверенным. Кстати, если собираешься отказаться от наследства, придется переписать бумаги.

– Над этим я подумаю.

– Но все это ты, вероятно, знал и без меня. Вряд ли сказала тебе что-то новое. Так зачем же ты хотел меня увидеть?

– Хотел прощупать почву, – признался Грэм.

– Зачем тебе это нужно, если не собираешься задерживаться надолго?

– Лучше все-таки знать, к чему готовиться.

Гата пожала плечами.

– Это было легко предсказать. Отношение к тебе за эти годы только ухудшилось, потому что мама, ко всему прочему, винит тебя в смерти отца.

– А ты? Тоже винишь меня в его смерти?

Прежде чем ответить, Гата помедлила.

– Нет. Не виню. Но хотелось бы мне знать, что случилось на самом деле в тот день. Ладно, не нервничай, – она невесело усмехнулась, увидев, как вздрогнул Грэм. – Не буду спрашивать. Но вот мама… она захочет узнать. И Нинель тоже. Так что, если хочешь избежать расспросов, лучше не говори им, что видел смерть отца. Я тоже не скажу.

– Спасибо.

– Не за что. Не хотелось бы наблюдать, как из тебя будут делать компот. Да, кстати, лучше тебе это знать, – вспомнила вдруг Гата. – Нинель и Виктор все-таки поженились. И если бы ты приехал месяцем позже или месяцем раньше, у тебя было бы одной… нет, даже двумя проблемами меньше: ты бы их не застал. А сейчас они как раз гостят в замке. Виктор тебе, уж наверное, не обрадуется – он отлично помнит, что ты отхватил у Нинели изрядный кусок наследства.

Грэм усмехнулся.

– Надеюсь, тот шрам, который я оставил ему на память, все еще болит?

– Думаю, он задается точно таким же вопросом относительно шрама, который оставил тебе. Да ты сможешь сам у него спросить. Только в этот раз разнимать вас будет некому. И учти: если увлечешься, оставишь сиротами двоих малышей.

– Уже двоих?

– Представь себе. Надеюсь, ты не бросаешься с оружием на детей?

– Вроде нет пока. Кстати, а сама-то ты как?

– Что ты имеешь в виду? – прикинулась дурочкой Гата.

– Ты замужем или нет?

– Нет. И не собираюсь, – она взмахнула рукой, отметая все возможные вопросы. – Не хочу об этом говорить. Понятно? Потом, может быть. Итак, Грэм, когда ждать тебя в гости? Или поедем вместе?

Грэм переглянулся с Роджером. Следовало, по крайней мере, подождать, пока проснется Илис. Будить ее насильно никому не хотелось.

– Поезжай пока одна, а я скоро подъеду. Да, забыл сказать, с нами будет еще одна девушка.

– Да вас целая компания! Ну и ну! Что ж, пусть так. Оно веселее, а то я скоро умру от тоски с этой дурой и ее муженьком. Ладно, Грэм, раз так, я, пожалуй, поеду. Надеюсь, ты не задержишься? Буду тебя ждать, – улыбнулась Гата, вставая.

Грэм тоже встал, чтобы проводить ее. Роджер небрежно кивнул, пристально на нее глядя. Перед тем, как уйти, Гата внимательно оглядела его еще раз. Грэм задумался, что означала эта странная и неожиданная игра в гляделки между его сестрой и Роджером. Впрочем, Роджер как раз вел себя так, как ожидалось, то есть непонятно, но вот Гата… Чем он так заинтересовал ее?

11

Грэм уезжал из Иты на радость всей сумеречной братии. Никто, кроме Марьяны, его не провожал. Она выглядела грустной, но не плакала. Грэм, ожидавший прощальных слез, стенаний и просьб, был приятно удивлен. Конечно, ни слезы, ни просьбы не изменили бы его решения, но остался бы неприятный осадок. Так, молча и без излишнего напряжения эмоций, было лучше.