Текст книги "Истории Руана (СИ)"

Автор книги: Станислав Гримайло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

   Вышли, прошлись, с трудом выпрямились. Борода, ничуть не смущаясь стоящих прямо по курсу стражей Туриона, вытащил из недр одежды бутылку и хорошо приложился.

   – Принимайте, – кивнул здоровяк тройке суровых парней и потопал в высокое здание местного вокзала.

   Приняли здорово – провели в уютный зал, усадили в отличные кресла, предложили отвар, печенье. Потом с доброй улыбкой попросили заполнить пару бумажек, причем только меня и Свето-Зара. Аннабели, как бывавшую ранее в Турионе, от скучной процедуры освободили. И девушка, прихлебывая из кружки, с легкой улыбкой принялась наблюдать за нами.

   Первую бумагу я заполнил за пару минут. А вот вчитавшись в первый вопрос следующей несказанно удивился.

   – Инспектор, – поманил стража, – проясните один момент.

   – Да? – оторвался от толстой книги пожилой гоблин, единственный из местных, оставшийся приглядывать за нашей троицей.

   – "Укажите двенадцать дружественных религиозных течений". Вы не проясните...

   Гоблин повернулся, вытащил из шкафа за спиной талмуд и метко кинул мне на стол, подняв изрядную тучу пыли.

   – Ознакомьтесь, молодой человек.

   "Свод вероучений". Тролли!

   Я раскрыл книгу. И при первых строчках приветствия мне стало не по себе: "Данный краткий свод религиозных течений и вероисповеданий Туриона направлен на первичное ознакомление. Всего на страницах вы найдете описание пятисот четырнадцати учений в краткой форме. Предупреждаем – издание включает всего лишь повсеместно распространенные религии!". Чего?! Какие к троллям повсеместно распространенные в таком-то количестве?

   – Если вы затрудняетесь, я могу дать подробнейшую консультацию по любому вопрос, – посмотрел на меня гоблин. – Настоятельно вам рекомендую максимально точно ответить на следующий вопрос, как основополагающий для гостей нашего святого города.

   "Укажите сорок два враждебных религиозных течения". Просто великолепно...

   ***

   Промучив два часа, нас наконец впустили в город. Предварительно снабдив шапкой, повязкой, пояском, перчатками, и огромным нагрудным знаком из ярко-красной материи. "Дабы оградись жителей святого Туриона от нетрадиционных верований". Совсем у парней крыша-то поехала...

   Впрочем, приезжих видно и безо всяких опознавательных предметов одежды. По простой причине – разнообразие. Местные же будто с ума сошли – ходят в одежде одинаковых расцветок, фасонов и, кажется, даже размеров. Да и передвигаются в основном группками, опасливо поглядывая на такие же кучки. Только стражники, коих чуть ли не по паре на каждую дюжину прохожих, немного выделяются на общем фоне, напоминая нечто среднее между приезжими и местными. Нет на них глупых шапок, поясов, перчаток и тем более полотнищ на груди.

   Приятный красивый город. Под ногами поскрипывает снежок, редко проезжающие экипажи по центру улицы нисколько не стесняют движения, толпы стражников, оберегающих покой, группки местных, шустрыми перебежками преодолевающих открытые пространства. Впечатляющая архитектура – каждый дом украшен различной лепкой, фигурками животных; да и соседи, будто соревнуясь в изящности, стараются переплюнуть друг друга: разноцветные крыши, стены всех цветов радуги. Немного странно выглядят ворота и калитки – украшены различными кованными узорами. Изредка повторяющимися. Прямо как отличительный знак хозяина...

   Много верующих – церквушки, часовни, шалашики налезают друг на друга, старательно тесня дома. Перед каждой стоят женщины, провожают внимательным взглядом всех мимо проходящих. Поймав случайно один такой взгляд, я поразился осмысленности: изучают. Неужели прямо вот так, стоя у святого места, старательно выискивают новых прихожан? В принципе, неудивительно тогда, что большей частью улица запружена приезжими и стражей.

   Улица вильнула и вывела на проспект. Вот это да! Широченная мостовая и огромные соборы по сторонам. Людской поток из одних только приезжих, сверкающих красных пятном в самых неожиданных местах. А церкви-то какие: высокие, с золотыми и белыми куполами, черными башнями, мозаичными столбами. Даже молельный круг варваров притулился! Правда, по зимней-то поре пустующий.

   Засмотревшись на великолепные строения, я услышал вместо привычного легкого похрустывания под ботинками смачное "чавк".

   – Девлары! – ругнулся я, рассматривая запачканный отработанным топливом казенный ботинок.

   – Негоже богохульствовать в святых местах, – подал голос Свето-Зар, – ибо, как сказано в великих строках, "да вознесется истинно тот, кто слово молвит ценное, не допуская тварных наречий плоды в речь чистую св..."

   Пухлый адепт, цитируя писание, шагнул в еще одну мину.

   – Да обрушится на буйную голову ленивого извозчика испражнения небесного посланника! – недовольно изрек Свето-Зар.

   Ты гляди – еще не все потеряно.

   ***

   – Вот ты мне объясни – каких троллей мы мерзнем в кроновой вонючей мусорке? – промычал я из-под поднятого пухового воротника.

   – По-первой, ожидаем явления тугриков. По-второй, сия великолепная ложбина, усыпанная доверху невесомыми снежинками, ровным счетом не относится к владениям Темного Бога. По-третьей, опушка вечнозеленого леса, примыкающего к окраине Приходского кварталу, никоим образом не подходит к выделенной тобою категории "вонючей мусорки". Засим, напоминаю в который раз – оценки, даваемые тобою истинным вещам, несколько неадекватны.

   – Что ты понимаешь в истинном-то наречии...

   – Осмелюсь предположить – все. Замечу, сие не похвальба, а результат долгой и трудной работы над такими святыми книгами, как "Поучения свя..."

   – Зар: еще пару слов из твоих любимых писаний, и я за себя не отвечаю. Понял?

   Пухлый адепт оторвался от созерцания "истинно верного сооружения ловли непоседливых тугриков" и вперил в меня блеклые глаза.

   – Велика непросвещенность нонче, – грустно вздохнул.

   – Лучше уж так. Чем быть немного того.

   – Того?

   Я промолчал. Как объяснить слегка пришибленному верой адепту, что он слегка не в себе? Правильно – никак. Не стоит и пытаться...

   Откровенно говоря, сидя в такой засаде трудно себя почувствовать охотником. Да и странные взгляды торговца, собирающего необходимые предметы для ритуала посиделок адептов в сугробе, насторожили донельзя. И когда гоблин в чалме (чалме!) назвал цену, сверкнув глазками, я понял: попали. Куда – не ясно, но посиделки будут те еще. Поэтому я смело поделил означенную оплату на три и предложил ушастому разойтись миром. Поразительно – гоблин сразу согласился.

   Каким тупым должен быть тугрик? Сидят в дюжине метров от ложбины два адепта, ничуть не скрываясь, и греются у разведенного огонька. Приманка – небольшой металлический короб с жестянкой внутри и кучей отверстий, через кои с легкостью прошмыгнет нечто размеров с добрую полевую мышь. "Супчик" сварганили прямо на месте, покидав всяких отбросов. После чего мне пришлось опустить емкость с жижей в ящичек, свесившись с дерева, чтобы не наследить на снегу, и накрыть его крышечкой. Свето-Зар, ввиду массивных габаритов, от проведения зловонной операции отказался наотрез. Хотя, по мне лучше пять минут потратить на загрузку жестянки с "супчиком" в ловушку, чем битый час колдовать у костра, вдыхая ароматы готовящейся стряпни.

   Наверняка после сегодняшней охоты нас смело запишут в адептов-отравителей. Ибо даже в дюжине шагов от приманки, сидя у дымного костра, ощущаешь аромат. А что будет если хлебнуть?

   – А ты видал тугрика?

   – Сия забава лишь в Турионе доступна, – Свето-Зар, чуть ли не уткнувшись носом в пламя, счастливо улыбнулся.

   – Слушай, а чего ты вообще подался на компиляционное уравновешивание?

   – Мудрость бескрайняя в сим знании... Мне повелел духовный учитель отправиться в земли варварские, Сантеем званные, дабы расширить видение мира истинного.

   – И как тебе варварские земли? – передразнил интонацию Свето-Зара. Из деревни приехал и свободный город хаит!

   – Удивлен был поначалу: Сантей истинно верный город. Два круга живу и все в настоящий лес не тянет, энергиею проникнуться. Правильные люди, чистая вера, мудрые старшие – истинно как дома!

   Точно – не все потеряно. Вот бы еще дурь из головы выбить...

   Под ближайшим деревцем у приманки раздался шорох. Дернулась одна ветка, другая, по снегу прошмыгнула темная тень и нырнула в дырку на коробе. Призывно запищало. Заволновались ветки под другим деревом, мелькнуло пару теней. Напряженно всматриваясь в короб ("Как тугрик попадет в ловушку – сразу поймете. Потом хватайте полотнище, накрывайте короб, и охота удалась! Подождав пяток минут, вытаскивайте трофей", – вспомнились строки из бумаги с советами), я поближе подгреб большую черную тряпку из плотного сукна. После захлопывания ловушки надо не проспать!

   Из короба донесся тоненький свист. Через миг к нему присоединилась еще пара голосов, и у меня возникло смутное впечатление, что прибывшие на приманку зверушки банально нахрюкались и решили заняться хоровым пением. Когда через десяток секунд к высоким голоскам добавились басовитые ритмичные взрыки, впечатление перешло в уверенность. Я начал вставать со снега:

   – Давай, пора накрывать.

   Свето-Зар не сплоховал: мягким движением поднялся на ноги, мы двинулись к коробу, но через пару шагов пришлось остановиться: провалились в глубокий снег по пояс.

   – Я же говорил – в ложбине ставить короб нельзя!

   – В "советах..." даны четкие инструкции, – забухтел Свето-Зар и в следующий миг произошло разом несколько событий. Голоски замолкли, из короба во все стороны бросились тени, а за ним взорвался снег, разлетевшись осколками слежавшегося пласта вокруг. И, утробно рыкнув, над ложбиной на пару метров вознеслось толстое белое нечто. Тело извернулось, и, опершись на три мощных лапы, окружившие короб, к нам повернулся верх создания: раскрылась огромная пасть, сверкнув рядами белоснежных зубов и красной глоткой. Заревело, забрызгав вонючей слюной.

   – Пейкно троски суккиа! – рыкнул я от неожиданности, вырвал черную тряпку и метко кинул твари прямо в зубы. Та, с радостью приняв подношения, принялась жевать плотную ткань, и рухнула брюхом прямо на куб с приманкой.

   Ах ты ж тварь! Портит, понимаешь, приобретенный на кровные инвентарь. Сейчас я тебе как вмажу!..

   И тут я понял – не все так просто. Запускать огненные заклинания в близости к залежам снега – смерти подобно. Рванет так, что и костей потом не найти. С другой стороны, если дать твари дожевать тряпку, то потом можно попасть в глупейшую ситуацию: кто упустит плотный обед, застрявший в снегу по пояс?

   Вызвав в памяти любимую руну огненного шарика, я осторожно влил в нее немного силы и запустил прямо в жующую пасть. Полыхнула тряпка, разом уменьшившись вдвое, а тварь будто и не заметила нападения.

   Рядом забухтел Свето-Зар, сверкнула молния, ударив куда-то за пасть – ноль реакции. Да, а неведомой гадине, похоже, проблемы с зубами не грозят – вона какие большие, ровненькие и острые даже на вид. Предпримем меры посерьезней.

   Вызвал, напитал, запустил – еще кусок тряпки испарился. Остался небольшой лоскуток, который тварь втянула подобно макаронине, снова обрызгала нас слюной и... нырнула в снег.

   – На дерево! – рявкнул я и дернулся к ближайшему вечнозеленому. – Тролльи пляски...

   Взобравшись метра на четыре над снегом, я остановился для проведения рекогносцировки. Присутствия Свето-Зара в окружающем пейзаже не наблюдается...

   – Кирилл, – донеся откуда-то сверху голос. – Сия тварь зело сильна! Магию глотает, тряпки жрет.

   Ага! Пухлый адепт небось левитировал на макушку ближайшего хвойного! Шустрый парень, когда приспичит.

   – Перемудрили с приманкой, – вынес я вердикт.

   – А тугриков так и не добыли... – вздохнул Свето-Зар.

   Нашел о чем волноваться!

   ***

   Просидев полчаса на ветру и здорово замерзнув, мы слезли злые как девлары. И, если бы трехпалая пасть снова вылезла на снег, прибили бы одним лишь взглядом. Видимо, чуя неминуемый конец от рук адептов в паршивом настроении, тварь не явилась. Как и тугрики.

   Вернулись в постоялый двор. Аннабели, приехавшая с нами в Турион и сбежавшая по неким делам, так и не появилась. Поэтому, отужинав, я только собрался отправиться на боковую, как Свето-Зар принялся нудеть:

   – В первый день седмицы в головных храмах "час привечания".

   – Интересно, – выдавил я, тщательно изучая выскобленную добела посуду. И ни крошечки ж не упустил...

   – Сие есть время для поиска истины! Все двери открыты, настоятели готовы к словесным баталиям, а прихожанам потребно с чистыми помыслами и незамутненным взором посетить дюжину, а то и более, величественных в своею скромности преддверий божественной сути.

   – Вперед, – предложил я. – Нет ничего лучше крепкого сна после тяжелого дня, сдобренного охотой, поездкой и плотным ужином. Поэтому – я спать.

   – Но это немыслимо! – закудахтал Свето-Зар.

   – Знаешь, – заговорщицки зашептал я, отчего пухлому адепту пришлось лечь вторым подбородком на стол, дабы что услышать. – Пред взором моим, опаленным истинною истиной, в сим городе святом, божественно привечаемом, предстает кровать верная, пухлою периной постеленная...

   Пухлая физиономия адепта покраснела, блеклые глаза потемнели и впервые за короткое знакомство в голосе Свето-Зара проскочили нотки эмоциональности:

   – Три задания на посещения храмов! Или ты желаешь на вторую седмицу тут прописаться?

   Как говориться – крыть нечем. Пришлось собираться в дорогу...

   – Братья! – заорал крупный дядька с необъятным брюхом, туника на котором опасно натянулась. – Прислушайтесь! Великий и Вечный роняет Слово скупо, но в самое сердце ваше. Впустив в себя Истину, вы почувствуете, как мир расцветает, как краски становятся живее, как птицы поют красивее! Все приходит к вам, как мудрость Великого, все благоволит вам, как Вечность его! И посветлеет время ваше, и полюбите вы жизнь, как...

   Кто бы мог подумать, что у каждого храма на центральном проспекте Туриона есть небольшой зал для гостей. С хорошей трибуной, прекрасной акустикой и мебелью, да несколькими вежливыми подавальщиками горячих напитков с легким согревающим ароматом. Впрочем, на нюх легко разобрать, какое питьё лишь водичка на травах, а где отвар сдобрен хорошей порцией крепкой выпивки. И, судя по некоторым слушателям, обход святых строений в первый день седмицы шикарный повод набраться. На халяву, разумеется.

   Свето-Зар в который раз удивил: строчит. Причем с удивительной скоростью, успевая записывать за говорливым пузаном каждое слово. А до этого был худой живчик, а до него сквернословящий гоблин. Дальше-то кто будет?...

   – Итак, братья мои, готовы ли вы задать вопросы ставленнику Великого и Вечного?

   Ты гляди, сам на неприятности напросился. Держись, ставленник.

   – А чем ваш извержелец слов истинных отличается от тех, что держат остальную сотню храмов в округе?

   Пузан перевел взгляд на меня:

   – Да будет вам известно, молодой непосвященный, что только в нашем приходе каждому дано будет по желаниям его, возможностям да силе веры внутренней, божественно отмерянной по деяниям прошлым.

   – Так у "сути ускользающей" да "ядреной хмури" те же позывы. Да и, честно говоря, обители у них богаче будут...

   – Сразу видно отрока, – пузан улыбнулся и огладил объемистый живот. – Дабы получить души праведные, ясным взором не замутненные, ставленники Сутьи Скользящей слова книги истинной, Мудрой нареченною, восхваляют в переводе нечистом, Верхних Визок гномов наречии. А гоблинские отродья, божка своего, Ядрена Хмуря, вовсе выдумали! И слова книги святой, безо всякого переводу переврали донельзя! Не введитесь на речи красивые, слог текучий да картины масляные, ибо в них ересь великая!

   Я только открыл рот, чтобы подначить пузана, как пьяный голос выкрикнул откуда-то с задних рядов:

   – Отец Вилируалий, а как вы объясните родство Великого и Вечного с Рыком Крученым, Ярдо и Киро Хаосом?

   Пузан резко повернулся в сторону нового вопрошающего.

   – Рык Крученный из народа Лысого взгорья, что само по себе есть отрицание божественной сути. А Ярдо, коему преклоняются варвары дикие, не ведающие слов истинных и магии прекрасной, лишь видениями шаманов навеянный, травок редких да ядреных воскуривших...

   – Ой, батяня, ты как всегда... Ве-Ве то, Ве-Ве се. А то, что он едино-у-утробный брат Ярдо был – запамятовал. А приход поделить, да юнцам басен отсыпать, так за монету целый воз груженый, – развязный голос сделал паузу на пару вдохов. – Да и отварчик-то разбавленный сверх меры...

   Отец Вилируалий надулся, явно собираясь целую проповедь извергнуть, но на задних рядах началось волнений.

   – Ирод окаянный! – заверещал высокий женский голос, и я почему-то сразу вспомнил о госпоже Крон. – Богохульник! Ты буркала залитые раскрой, пьянь пропащая! Да как ты могешь на Великого и Вечного...

   – Да пшел он до ветру, ваш Ве-Ве... Ишь ты, пример для под... подр... под... подражания!

   – Слышь, мужик, ты в святом-то месте стесняйся...

   – Да видал я твое святое место...

   На задних рядах заволновались, пошли шушуканья, пьяный говор. Пузан, положив руки на необъятное брюхо, с легкой улыбочкой на губах явно занял выжидательную позицию.

   События тем временем понеслись вскачь.

   – Ве-Ве порицает выпивох! – запищал по-юношески высокий голос.

   – Во-во! И нафига, спрашивается, такой покровитель? Ни выпить, ни курнуть, на девку не глянуть... Ты вон, малой, видать по роже-то прыщавой, совсем уже окосел на праведных словах...

   – Шел бы ты отсель...

   – Ах ты! Винтюх!

   – Слышь, пьянь, щас як засвечу в ухо...

   – Ярко! Ты пресветлый! – закричало несколько голосов на удивление в унисон и вполне разборчиво. – Дай нам силы, дай нам пилы, мы возьмемся, стены сломим...

   Я заметил, как здоровый мужик, сплюнув, от души саданул в ухо одному из скандирующих, отчего тот, перелетев через ряд, приземлился на благообразную старушку.

   – Убива-а-а-ют! – заверещала бабка, и задние ряды пришли в движение. В начавшего драку мужика полетели кружки, сбившиеся в стайку выпивохи принялись колошматить каких-то прыщавых юнцов, дородная тетка, выхватив из объемистой корзинки мявкнувшую кошку, запустила живым снарядом в чисто одетого мужичка, взобравшегося на лавку.

   – Ярко! Дай нам сил победить противников заклятых! – уклонившись от летящей животины, рявкнул мужик хорошо знакомым по недавнему спору с Вилируалием голосом.

   – Разомнемся? – с усмешкой я посмотрел на Свето-Зара, который с вылупленными глазами уставился на разворачивающееся действо.

   – Братья! Остановите люд глупый, пока не покалечились души праведные да отроки непосвященные, – долетел сквозь визги и вопли голос пузана. Я повернулся к трибуне и с удивлением рассмотрел братьев: пятерку здоровенных орков, ничуть не уступающих габаритами Галлу. Зеленокожие в трещащих на могучих плечах рясах одновременно кивнули и споро рванули по проходу к задним рядам.

   Я потянул Свето-Зара за рукав куртки:

   – Уходим!

   Выбрались без приключений и заглянули в соседний храм, как легко догадаться, приход Ярко. Уханье, летающие кружки, визгливые вскрики, вопли: "Ярко! Дай сил!" и "Великий и Вечный!" Похоже, традиция такая у местных – ходить в соседний храм да рожи чистить. Повод-то на поверхности лежит...

   Что удивительно – подобная ситуация повторилась и в следующих трех храмах. После вступительного слова местного ставленника пара-тройка вопросов от выпивших слушателей и начинается потеха. Правда, вполне цивилизованными методами: к оружию причислить только кота из храма Ве-Ве можно. Причем везде крепкие браться в расах сначала стоят, смотрят, и когда спорщики начинают выдыхаться (буквально через минуту), идут разнимать. Ради интереса подождали продолжения: буянов просто вывели на улицу, придав ускорение за ограду святого места крепкой обувкой. Но вопросы ставленнику, прерванные дракой, не возобновились. Вместо этого началась пространная речь о грехах, наказаниях и возможном в необозримом будущем искуплении. Естественно, после долгих лет покаяния. И возникло легкое подозрение – а не была ли свалка "домашней" заготовкой?

   Выползли из очередного храма. Отчаянно зевая, я уточнил у Свето-Зара:

   – На постоялый двор?

   – Полночь скоро, – счастливо улыбнулся адепт.

   – Я ж о чем – спать давно пора.

   – Нет! Именно в полночь "привечания" самое интересное в храмах начинается...

   Я окинул взглядом проспект. Действительно, практически у каждого храма толпы людей стоят. Ждут чего? Впрочем, раз так хочется Свето-Зару религии местной хлебнуть сполна, можно и заглянуть еще в пару местечек. Думаю, один спящий слушатель особой погоды никому не сделает.

   – Идем вон туда, – указал я адепту на самый маленький храм, точнее даже небольшой домик. С открытой калиткой и вообще без жаждущих. Интересно – отчего так-то?

   Выложенная дикими камнями дорожка, отблескивающая в свете фонарей проспекта свежим накатанным ледком, приглашает окунуться в темное царство голых деревьев и мрачного домика-храма. Да тут и ловкач ноги переломает, пока двадцать метров тропинки до приветливо закрытой двери преодолеет.

   Свето-Зар, переваливаясь и внимательно глядя под ноги, шустро потрусил к выбранному храму. Совершенно без смущений и колебаний. А если в этом святом месте традиции немного не те и сейчас настоятель предается сладким снам, а не сидит в ожидании полуночных гостей?

   Впрочем – какая разница? Главное: удобная лавка и теплое помещение. А если чего горяченького еще найдется – так вообще просто праздник.

   А вблизи уже не так все плохо. Храм маленький, но очень ухоженный, да и в тесном дворике чистенько. Дорожка только очень скептически настроена к гостям: не всякого пропустит. Ибо просто каток. Естественный отбор?

   Стоило пухлому адепту потянуть за ручку, как большая дверь из потемневшего от времени дерева бесшумно отворилась. Свето-Зар моментально скрылся в темноте храма, и я быстро шагнул следом, дабы не потерять напарника из виду.

   Проскочив проходную комнатку в три шага, мы вышли в небольшой темный зал, с парой фонарей где-то впереди и вверху. Странно – нет рядов лавок, стульев или других мест для умощения седалищ слушателей. Только три коврика перед маленьким возвышением, на котором, презрев красоту и зрелищность, возвышается булыжник. Причем, судя по всем, один из тех, из коих выложена кривая, обросшая льдом и неприятностями, дорожка к храму. Хотя, не факт – каменюка все же здоровенная, по колено взрослому.

   – Как тебе местечко? – насмешливо оторвал Свето-Зара от молчаливого созерцания алтаря.

   – Интересно... – отчего-то шепотом ответил пухлый адепт.

   – Что вас привело в чертог покоя и знания? – неожиданно раздался тихий голос. Я, выждав небольшую паузу, обернулся: из незаметной из-за скудного освещения двери в зал проскользнул седой старик, человек, с высоко поднятой головой. Да и одежда для такого места странная донельзя: штаны и куртка из простой плотной ткани, высокие сапоги и непокрытая голова. Лишь тонкая лента перехватывает длинные волосы, не давая им упасть на костлявое и изборожденное морщинами лицо.

   – "Привечание", – припомнил я слова Свето-Зара.

   Старик обошел нас, наклонился, взял за край коврик, поднял его и положил прямо на камень-алтарь. После чего без колебаний устроился на импровизированном стуле.

   – Душа не нуждается в ритуальном знакомстве с божественным естеством. Подобные действа никоим образом не соотносятся с верой, праведной жизнью и поиском истинного предназначения. Красивый праздник. Для гостей святого города, – тихо произнес старик и перевел взгляд на пляшущий в фонаре огонек. Я проследил за ним и с удивлением понял, что в металлическую колбу со стеклами вставлена обычная свечка. Вот отчего такой полумрак!

   – Да уж, праздник, – насмешливо буркнул я. – Прийти в чужой храм, сцепиться с настоятелем на тему веры, почесать кулаки об ревнителей – приятное зрелище для приезжих.

   – Разве у вас иные развлечения? – старик отвернулся от фонаря, посмотрев мне в глаза. – Вы видите лишь то, к чему привыкли, что желаете заметить, пропуская мимо взора бескрайний мир иных явлений.

   – Мы пришли в ваш храм! – возразил я.

   – Мой? – на губах седовласого едва наметилась улыбка. – Боюсь вас разочаровать юноша, но это место покоя. И знания. А не храм.

   – Покоя? Ни удобных лавок, ни напитков, ни еды, хорошо хоть тепло...

   – Покой души и тела – не есть единство. Насытив желудок, усладив нрав, устроив тело – получаете здоровый сон естества. Какой покой? Душа и разум выключаются, отступают пред натиском низменных желаний. Вся суть проходит мимо, оставляя разброд и пустоту. Взглядов, желаний, страстей. И скудости.

   Мне все стало ясно. Угораздило нарваться на проповедника. Есть такой тип священников: призывают к уходу из тварного мира в мир духовный, туда, где райские птички щебечут, еду готовят, обстирывают и вообще всю жизнь в мед превращают. Вот только подобное никак не сходится с реальностью...

   – Сидеть голым задом на каменном полу, подложив лишь тоненький коврик, да превозносить хвалы в поиске покоя и истины... Лавочки удобней.

   Старик вздохнул и с интересом на меня уставился:

   – Как различить алтарь истинной веры от прихода низменных желаний?

   Неожиданно я понял, что, казалось бы, такой простой вопрос поставил меня в тупик. Действительно, как различить? По упитанной ряхе и богатой одежде помазанника? Простой холщевой накидке, аскетичному виду и благообразной, светящейся внутренним огнем физиономии священника? По числу приверженцев? Логичному обоснованию истоков веры?

   – Чистоте помыслов, – тихо-тихо, но четко и твердо выдохнул Свето-Зар.

   – Не соглашусь, – повернулся к пухлому адепту. – Благие намерения чаще показывают полнейшую неспособность к реальной оценке окружающей действительности...

   – Юноша, – мягко прервал меня старик. – Оглядитесь. Что вы видите?

   – Не могу определиться, – честно сказал я. – Простоту? Нет, выглядит-то неброско, но сделано с умом, век простоит и ничего не изменится. Пренебрежение к приходящим? Даже слишком явное. Отсутствие каких-либо видимых персонификаций божественного начала – безусловно.

   Старик закудахтал. Отсмеявшись, заскрипел:

   – Ко мне приходят за советом... Видите ли, главная моя обязанность – умение видеть суть. И преподнести ее понятным и доступным штилем. Даже для молодых и бестолковых адептов. А беседу я веду там, где положено предаваться обсуждению умных мыслей. А здесь... так. Одна видимость. Святого места. – старик встал с алтаря, слегка поклонился, вернул коврик на место и вышел из зала, прикрыв за собой дверь.

   – Ты че-нить понял? – обалдело спросил я у Свето-Зара.

   – Нам предложили заходить еще. По делу.

   По делу приходить, значит. А, собственно, разве мы просто так по местным злачным храмам бродим? По делу, тролли его дери, так и эдак! И, чует мое сердце, дело это отдает таким душком... сладким, пряным и малость кислым. Нехорошим. Поганым, чего уж скрывать, душком.

   – Что у нас на утро?

   – Последнее пристанище, – тихо, словно стараясь не спугнуть тени в углах, ответил Свето-Зар.

   Список заданий код ди Миагона я изучил досконально, но подобной формулировки там не встречалось.

   – Пещеры троллей? – кинул наугад.

   – Усыпальница святых.

   Крон! Катакомбы с мощами давно преставившихся, из коих следует выбрать полную дюжину и живописать убранство кельи, снабдив врезками из исторических источников о деяниях сих великих древности. Веселый денек будет...

   ***

   Все случается...

   Казалось бы – всего два слова, простых и совершенно не опасных, а как глубоко можно вляпаться! Впервые протянув руку или сделав шаг, получаешь легкое предупреждение, дабы понять, что в следующий раз, прежде чем соваться куда-либо, стоит для начала внимательно осмотреться. Или принюхаться. Да хоть прислушаться.

   Все повторяется...

   Куда уж без этого. Пробуя новое блюдо – подыскиваешь сходные, великолепно изученные впечатления. Подбирая одежду, выбираешь подходящий размер. Наконец, засыпаешь на одном и том же месте тихой и спокойно лекции или гневной тирады высокого начальства, ибо ничего нового не сообщат, а хорошо поставленный голос убаюкивает не хуже колыбельной.

   Но эти Усыпальницы...

   Привычные туннели, не раз виденные под Сантеем, разве что выглядят менее ухоженными: осыпавшиеся камни, потрескавшиеся стены, выгнувшиеся своды. А уж кельи давно отправившихся в небытие, назначенных в последствии святыми, так и вовсе копии самой первой. Разве что медные таблички, свисающие с потолка на цепях над изголовьем саркофагов, различаются набором символов. Именем канувших в древности героев.

   – Насмотрелся? – оторвал Свето-Зара от изучения очередной кельи. Что, собственно, тут высматривать? Стены без единой линии, саркофаг без надписей, следов краски и неосторожных движений каменотесов. Да и как-то нет веры, что окружающее – не розыгрыш, а самое настоящее захоронение. Нет мрачной ауры, тяжести, да и множество темных закоулков совершенно не дают ощущения величественности момента.

   Свето-Зар тяжко вздохнул, с трудом разогнулся и нехотя вышел в туннель.

   – Кирилл, – адепт воззрился на меня со странным выражением на лице. – В святом месте, коим, безусловно, выступает Последнее пристанище, нет поводов торопиться и спешить. Следует расслабиться, распахнуть свою душу, ощутить величие уснувших сил, бывших в седые времена великими воинами, лекарями, паломниками, священника...

   – Ты извини, – похлопал я по плечу Свето-Зара.

   Адепт запнулся на слове и удивленно на меня уставился.

   – У меня в отделении один подчиненный – точь-в-точь как ты. А я сразу и не заметил. Внешне вы разные, но, по сути... Ты округлый и высокий, он низкий и тощий, ушастый, да еще и зеленый. И болтливый... Прямо как ты, – слегка покривил душой.

   – Тебе здесь не интересно? – подозрительно уточнил Свето-Зар.

   – Слушай – ты тупой? – нахлынуло раздражение, копившееся в последнее время. – Аннабели смылась и не появляется. Во время охоты на тугриков нас чуть самих не схарчили. "Привечание" – цирк для приезжих, прикрытый под древнюю традицию. Эти кельи, наконец, на что вообще похожи? Какие, к девларам, усыпальницы? Ты видишь следы рун?! Да один неупокоенный разнес бы здесь все до последнего булыжника!

   – Святые, как сие не прискорбно, не возвращаются в тварный мир после истинной кончины.

   – Знаток троллий... – выругался я и затащил Свето-Зара в келью, из которой минуту назад его извлек. – Вот! Когда подох этот придурок?