Текст книги "Истории Руана (СИ)"

Автор книги: Станислав Гримайло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

   Я повернулся к полю, дабы воочию узреть легендарную на пяток минут личность. Вопреки всякой логике лысым козлом оказался упитанный детина с косичками. Зеленый и клыкастый.

   Меня вежливо подергали за рукав:

   – Мистер Россеневский! Не желаете ли продолжить беседу в подходящем для этого месте? Здесь свобода... ола-ла... зашкаливает за все мыслимые пределы!

   – Почему бы и нет! – не стал я отказываться.

   Действительно – чего тут делать-то. Это не турнир, а девлары знает что. Где разгул магической стихии? Где красота? Где выучка в конце концов?!

   Никуда идти не пришлось. Эрз Мы Крушивец лишь кивнул магу-торговцу. Нас окружило легким туманом, повеяло холодом и все вокруг окуталось радужным сиянием. Легкий взбрык желудка – перенеслись в длинную комнату с окном во всю стену.

   "Неплохо тут все утроено. Не желаешь бегать – портал откроют. Прямо в ложу. Забавно только одно: нет выхода. Удачная маскировка? Не похоже, все так монолитно выглядит."

   – Так, так, так, – довольно потер ручки Эрз Мы, устраиваясь на уютном диванчике.

   Умеют в Свободном доводить все до ума. Ложа небольшая, но так все уютно и продуманно. Большой стеклянный стол изогнут полукругом и окружен небольшими диванчиками, такого размера, что с обеих сторон можно подойти прямо к окну и кинуть взгляд на поле. Поближе. Однако, зачем? Устраивайся на диванчике да смотри. Ибо окно во всю стену. Аж слегка не по себе – высоковато будет.

   Низкорослый же Крушивец явно лишился всяческого обзора: батарея кувшинчиков, судочков и кастрюлек выстроилась до самого окна. Хватит на кругленького человечка и еще дюжину удалых мечтателей о диете. Тех самых, что видят себя в мыслях стройными и красивыми. И забывают обо всем на свете, даже узрев лишь возможность подкрепиться.

   – Присоединяйтесь, – махнул лапкой Крушивец.

   – Да я только...

   – Мистер Россеневский, – Эрз Мы сел прямее и из доброго дядюшки мгновенно превратился в начальника. Тоже, правда, доброго. – Да будет вам известно! Ола-ла... Какие нравы, нынче... Кхэ... В общем... Без перекуса не может быть вкуса!

   – А как же свобода?

   – В сим городе сие есть богохульство! – взмахнул толстячок зеленым разносолом, добытым из ближайшей крынки. – Оно знаете... хрум-хрум... – и как-то обреченно взмахнул лапкой.

   Крон его знает, что он хотел сказать, я лишь понял одно: смотреть Игры без богатой поляны бессмысленно, как и вести любые разговоры.

   Эрз Мы сдался буквально через пять минут. Достал с очередного блюда маленький кусочек торта, внимательно рассмотрел и обнюхал. С обреченным видом куснул разок – отложил. Грустно вздохнул.

   – Так что вы поняли за прошедшее время, мистер Россеневский? – спросил Эрз Мы, разливая какой-то бурлящий напиток по маленьким чашечкам.

   – Пока меня Игры не впечатлили, да и сам Свободный... Вычурно, богато, показушно. А чуть глянешь за фасад – весь лоск слетает. Выглядит все так, будто толпу развлекают дешевыми фокусами.

   – Вот! Истинно так! Так ли истинно? Вот как! – радостно вскричал Крушивец и от избытка чувств опрокинул на себя чашечку. Жидкость, радостно выплеснувшаяся навстречу отличному костюму, жестко обломилась: испарилась, не долетев до цели.

   – Видите ли, мистер Россеневский. У всего есть цель. Так? Верно? Игра – повод. Повод переместить средства из одних карманов в другие. Чего желает крестьянин, охотник, варвар, уличный воришка или грабитель? Спокойствия? Отнюдь! Серебра? Золота? Вензеля от града "Лучшему прозрящему"? Да! Да. Да!

   – Эм... а где же хваленый и воспеваемый турнир настоящих магов?

   – Вот! – улыбнулся Эрз Мы. – Что есть магия для непосвященного? Ничего! Пустышка! Вы думаете, основной доход – ставки вельмож и богачей? Нет! Там всего лишь мелкий процент сделок... А что обычный горожанин? Проиграет, пропьет, потеряет, подарит... все!

   – А турнир магов где? – озабоченно уточнил я.

   С вытягиванием финансов у простого населения все понятно. Думаю здесь дело не столько в жителях Свободного, сколько в огромной толпе приезжих на время Большой Игры. Кто-то желает обогатиться или прославиться, а большинству достаточно испытать судьбу и хорошенько отметить все происходящее в ближайших же питейных заведениях. А море магии в городе – чем не приманка для непосвященного? Настоящая магия зачастую не видна. Сокрыта. Ибо какой смысл предупреждать недруга красивым визуальным действием о своих планах? Так. Стоит запомнить сию мысль. Мой шарик донельзя визуален-то...

   – Кто не умеет думать сам и верит во всем окружающим, не в силах просчитать даже день. Поэтому, до большого перерыва Игры – действо. А потом... Скоро увидите, – залихватски подмигнул.

   Местные, похоже, совсем уже сбрендили. Устраивать цирк поутру, а к вечеру настоящий турнир? Смысл-то в чем?

   Крушивец вступил в сложный бой с очередным блюдом. Бедняга. Выпить, видимо, религия не позволяет – рано. А на сухую лезть еда отказывается. Да и этот странный напиток... зря его попробовал – желудок прямо в тугой узел свернулся. Впрочем, распрямится – и вдруг еще что поместится.

   На поле сменилась очередная шестерка поединщиков. Все та же нелепая беготня, размахивание целым арсеналом всякой ерундовины. Забавно получилось, когда мелкий гоблин сбил метким ударом с крепыша-гнома шлем, который, непонятно как преодолев защитную стену другого квадрата, разом изменил ход того поединка. Не вижу ничего странного: металлическая штуковина, зазвенев по затылку, просто вырубила одного из участников. Считай – кирпич прилетел из ниоткуда.

   Мелькнула мысль – время. Если задуматься: кто поутру отправится на какие-то там Игры? Только тот, кто привык вставать рано и бежать по своим делам. Неужели и стоимость за вход в колизей сильно от времени суток разнится?

   Вельможи, богачи и присные разве выберутся куда с утра пораньше? Сначала надо проснуться, утренний туалет, перекусить, подумать о высоком, обед, передохнуть... так только к вечеру и доберешься. Непонятно только одно: кто мешает прийти с утра пораньше и проторчать до самого вечера?

   Раздался легкий сдвоенный хлопок. Прошла секунда – появилось странное создание на диванчике рядом со мной. Мелкое, лохматое, обросшее грубой шерсткой. Со страшной рожей и зубастым оскалом.

   – Приветствую, Кирилл Россеневский!

   – Ты кто? – поинтересовался я, схватив ближайшую крынку.

   – Гремлин Гзимо, – быстро ответило существо, скосив глаза на крынку.

   Понятней не стало.

   – Какого крона ты тут взялся?!

   – Дык ставки принимать, господин. Все как потребно, по формуляру: у ложу для каждого участника по одному агенту службы. От и я! – оскалился Гзимо и с удовольствием потер лапки.

   – Так и несварение заработать можно!

   – И не говорите, господин Кирилл. Бегаешь, лапки истирая, работаешь, сна не зная – ниякои благодарности.

   – Чего?

   – Вы действительно считаете, что сорок восемь золотых – достойное состояние для участия, чи шо?

   – Тебе мало?

   – Ах, аж пять золотых проценту... Я безмерно счастлив, – погрустнел гремлин и уселся на диван. Протянул лапку к столу.

   – Руки прочь, халявщик, – отбил я загребущую лапку. Пусть харч и не мой, но нечего наглой морде глаза на чужое класть. Ишь какой – ведет подсчет наличности. Моей! Причем, в кармане у меня всего дюжина монет, остальное на постоялом дворе на схрон оставлено...

   – Эх, – совсем по-человечески вздохнул Гзимо, – уж и пожрать не выйдет.

   Я кинул взгляд на Крушивца – мило беседует с представительным гремлином: в элегантном костюмчике и очках с позолоченной оправой. Даже галстук на месте! Что странно – ни звука не долетает, а по губам что либо понять невозможно. Ахинея выходит.

   – Студент? – насмешливо спросил я у приунывшего гремлина.

   – Не долго, – вздохнул Гзимо, – жадные уси. Десять дюжин за Игры потребно получить, а за три дня усего семь монет. Выгонять на улицу...

   – Не дави на жалость, – поучительно сказал я. Уточнил: – И не надо делать вид, что до ветру тянет до не могу. Я не барышня, от выпученных глазок и грустной мордашки не растаю.

   – А вдруг? – тихо, с интонацией побитой собаки, вопросил гремлин. Захлопал неправдоподобно длинными ресницами.

   – Пять монет тебя не спасут. Хотя... на лечение, пожалуй, хватит, – хмыкнул я и оторвал крынку от стола.

   Гзимо сразу перестал валять дурака и перешел на деловой тон.

   – Сегодня пройдет двадцать семь поединков. День небогатый на выдающихся бойцов, всего три участника в топ-двадцатке. Однако, именно эти три поединка представляют наибольший интерес, поскольку потолок ограничен пятью тысячами двойных монет Империи. По запросу будет предоставлена для ознакомления вся имеющаяся информация об участниках. Стоимость: серебрянный за вопрос по биографии; золотой – за описание заклинания, примененного на прошлых поединках в этом году.

   – Это все?

   – Служба предоставляет вам возможность завести кредитный счет. Конкретно для вас наибольшая сумма по запросу – тысяча золотых монет. Наши условия весьма скромны – всего лишь один процент роста в год. Срок займа: сто лет.

   – А если денег это... вернуть не удастся?

   – Не обязательно заем возвращать в монетах. У нас есть целый список вариантов возвращения средств. Выбор огромный, учитывает практически все возможности статутного заработка.

   – А не статутного? – хмыкнул я.

   – Согласно формулярам, служба не несет ответственности за нарушение статута отдельными клиентами, поскольку это не входит в ее компетенцию. Мы, по сути, крупное банковское объединение. И помните, мистер Россеневский – мы заботимся о вас и ваших накоплениях.

   Ну-ну. Заботятся, видишь ли. Думают, бедняги, как очередного лоха раздеть до исподнего на ближайший век.

   Гремлин вытянулся по стойке "смирно" и замер. Плутовские глазки, выпадая из напускной серьезности, прямо пожирают содержимое ближайшей тарелки.

   – Косоглазие заработаешь, – попенял я гремлина.

   – Крепкие мы!

   – Выходит, ты представитель местного кредитного тотализатора? – озадачил гремлина.

   Тот оказался ушлым малым:

   – Мы банковское объединение, несущее заботу о вкладчиках в нестабильное время религиозных противостояний, экономических потрясений и военных столкновений.

   – И какое сейчас время?

   – Экономического потрясения! – оскалился гремлин.

   – Неужели? – хмыкнул я.

   Как-то не приходилось слышать о каких-либо экономических проблемах в свободных городах. Мелкие потрясения, по типу постоянных недоразумений с Империей Рно или чисто сезонных ограничениях перевозок, – на удивление стабильны. Ибо каждый год – одно и то же практически в те же дни. На крайний случай – в те же седмицы.

   А тут заявочки – экономическое потрясение.

   – Ну-ка подробней давай.

   Гремлин принял благообразный вид. Та же рожа, но изменилась осанка, появился мягкий прищур, лапка дернулась провести рукой по отсутствующей бородке.

   – Корни современной политической и экономической ситуации в свободных городах произрастают еще с тех времен, когда товарооборот в наших землях превосходил современные возможности почти на тридцать пять процентов. Как вам всем, надеюсь, известно, Свободный, Турион и Сантей всегда были ограничены ввиду сложного геополитического расположения. Покинутые всем разумным миром земли на юге – это не только бескрайние пахотные поля, но и прямая дорога к побережью Ленивого Великана без экономических костылей в виде Империи Рно. Таким образом, потеря южным городом портала привела к большому перекосу во всей системе.

   – Дальше-то что?

   – К великому сожалению, мы не в праве предоставлять доступ к внутренним данным нашего объединения, – торжественно произнес гремлин.

   – Подожди: не в праве или бесплатно? – сам собой возник вопрос.

   Гзимо для виду слегка помялся. Уверенно ответил:

   – Но, в некоторых ситуациях, наше банковское объединение может слегка ослабить внутреннюю политику. Особенно если запрос следует от давнего вкладчика.

   – И?

   – И составляет минимальный взнос согласно уровню секретности запрашиваемой информации.

   – У вас тут в Свободном погромов не бывает?

   – Каких? – слегка испуганно спросил гремлин.

   – С вилами и лопатами. От благодарных донельзя пожизненных ваших вкладчиков, о материальном состоянии которых вы так благополучно заботитесь.

   Гзимо почесал лапкой нос.

   – Эта информация входит в третий уровень секретности. Итого: сто пятьдесят золотых. Вы желаете сейчас сделать такой взнос или оформить кредит?

   – Я желаю сейчас дать по твоей наглой волосатой морде! – рявкнул я и замахнулся крынкой.

   Хлопнуло и мелкое нахальное недоразумение ретировалось. Развели здесь в Свободном всякую пакость. Банковское объединение! Ишь ты.

   На соседнем диване тишина и спокойствие: чаи гоняют и ведут вежливую беседу. За окном тоже ничего интересного. Пока общались с гремлином очередная шестерка поединщиков выяснила отношения, а новых никто не выпускает. Бегает только по полю некто невнятный, кувыркается и, видимо, выкрикивает что.

   Изображение рывком приблизилось и стало ясно: разодетый в перья гоблин вытанцовывает с бубном. Мелькают цветные ленточки, разлетаются веером капли пота, руки и ноги сменяют друг друга с завидной частотой. К изображению добавился и звук: легкие шлепки от шагов, шелест одежды, невнятное бормотание и гулкий стук.

   Отлично тут все устроено. Пожелал: изображение укрупнилось, добавился звук. А если в Изнанку нырнуть?

   С первой попытки ничего не вышло. И дело не в том, что сложно оказалось сосредоточиться. Просто не получилось. Обычно, когда погружаешься в себя, отрешаясь от бренного тела, дабы прочувствовать мировые энергии и узреть их сплетение, просто ныряешь. Как в прорубь. Без страха и эмоций пробиваешься за рамки разума, заключенного в рамках физического тела. Не становишься внешним наблюдателем, а прозреваешь.

   Что по сути Изнанка? Внешний мир?

   Глаза – инструмент, позволяющий ориентироваться в действительности. Причем, довольно ограниченный. Лишь малая часть реальности нам доступна. Не зря, наверное, в родном мире так много различных медитаций, позволяющих добиться расширения возможностей ощущений. Вот только что из них реально, а что выдумано, зачастую невозможно определить...

   Изнанки по сути нет.

   Как можно назвать свое внутреннее я. Интуиция? Предчувствие? Или согласиться – в определенный момент, с правильным настроем, выполняя нехитрые манипуляции, достаточно просто на небольшой отрезок времени расширить свой порог ощущений. Нырнуть в мир, в котором есть не только зелень и камни, города и моря, гоблины и тролли, но и нечто, пронизывающее это все. И несущее в себе то, без чего ничто и никто не может существовать.

   Какая сволочь позволила себе это все отобрать?!

   Сознание помутилось. Гнев, хлынувший по венам, ударил в голову. Зрение рывком изменилось: я неожиданно увидел, что вокруг камлающего гоблина кружатся тени, весь огромный колизей поделен на кубы перепонками, переливающимися мягким светом, как багровеет поверху защитный экран, как легкие цветные дымки повисли во всем окружающем пространстве... представители всех стихий...

   – Апчхи! – раздалось сзади.

   Прозрение пропало. Где-то внутри, то ли от сердца, потянуло тихой тоской. Грусть, боязнь расставания, недоумение, – затопили меня без остатка. В груди возник комок жара, стал шириться и расти, пока я не ощутил просто невыносимую необходимость распахнуться навстречу миру и вдохнуть. Впустить свежий воздух, погасить нарастающий пожар, вкусить каплю живительного кислорода.

   Вздохнул раз, другой, третий. Выцветшие до негатива краски стали наливаться цветом, грусть и тоска, смытые живительной волной, покинули меня.

   Я родился. Снова пришел в тот же мир, где был минуту назад. Но другим. Живущим в мире. А не ходящим по нему.

   – Апчхи!

   Я резко обернулся. Хотелось громить, крошить и убивать, уничтожать все, что мешает, что доставляет хоть малейшее беспокойство...

   На столе, сидя в окружении открытых судочков с исходящими паром яствами, замер несчастный гремлин. Со слезящимися глазами, синим носом и зажатым в лапке куском жареной птицы. Посыпанной густым слоем приправ.

   Гзимо, с неправдоподобно вылупленными глазами, с видом дорвавшегося до еды с недельной голодухи щенка, с мордахой, напряженной до разрыва мышц, пытался сдержать порыв... не вышло.

   – Апчхи!

***

   Мокрый гремлин, закутанный в банный халат, утратил все напускное высокомерие. Перестал постоянно "мыкать" и ссылаться на "банковское объединение". И как легко произошло перевоплощение. Стоило только искупать беднягу (в ложе есть самый натуральный унитаз и душ!) и вуаля: бесплатно делится информацией. Как говорится: нечего зарится ну чужие продукты. А то видишь ли – отошел понаблюдать вплотную за Играми, а приемщик ставок за спиной банально решил воспользоваться ситуацией и уменьшить запасы съестного.

   – Что у этого Хвырого за фокусы в запасе? – Надо досконально изучать возможности поединщиков. Надо же было так пролететь, а?! Мокрое недоразумение по скудоумию умолчало, а я бы никогда не смог догадаться, что представитель Империи владеет заклинаниями темной стихии. Виданное ли дело такое пренебрежение традициям?

   В итоге если первая ставка была проиграна и забыта (подумаешь, один золотой), то во второй раз ушло аж десять монет. Хотя, казалось, выигрыш был так близок...

   – Чи я его наю? Колдует непонятное щось, не наю я таких вещей, – прогундосил Гзимо.

   Вместе с лоском ушел и нормальный язык. Или говорил он раньше по книжному, повторяя чужие слова, или переводчик аналогично платная услуга. А раз все уже бесплатно (ясное дело ставки-то мои) то напрягаться гремлин не станет.

   – Перечисли что знаешь и опиши что видел, но что не знаешь, – терпеливо уточнил я.

   – Да он никто! Одному каменюкой засветил, от второго бег усе время... Апчхи! Третий сам оступилси...

   – В итоге Хвырой выиграл три поединка и ничего из себя не представляет?

   – Ить! Дюжина монет против – верняк! Ставки три до одного!

   Поставить дюжину, снять три. Отлично, правда? Вот только не верится уже мне в такой простой просчет ситуации.

   – Ола-ла... И вы верите этому болтуну, мистер Россеневский? Не забывайте, он всегда в выигрыше. Проиграете, выиграете, ничья, снятие, отмена... процент един.

   Крушивец давно закончил со своим гремлином, и тот отбыл. Ставил или нет – непонятно. Сидит, вкушает, изредка комментирует и часто восклицает: "Ола-ла". К тому же явно не жалует Гзимо.

   – Так милейший гремлин по формуляры заботится об экономическом благополучии вкладчиков.

   – О вкладчиках они заботятся. А не об их... как вы сказали?.. благополучии, – ехидно отметил Крушивец.

   Гзимо на слова Эрз Мы как-то подозрительно отмалчивается. Статус не позволяет? Не понятно.

   – К тому же, вы не верно относитесь... ола-ла... к выбору вероятного победителя, завоевателя, чемпиона. Победа – не проигрыш, верно, но дорога к ней не есть перебор известных и припрятанных, невообразимых, задолго задуманных, приемов! Ибо это есть смерть – в широком понимании.

   – Но нужно же чем-то руководствоваться! Оценить мага можно по его возможностям и знаниям. И, таким образом, сравнив известное о каждом из участников боя, стоит принимать решение о том, кто может выиграть. И ставить.

   – А вы не задумывались, что любой ваш выбор предречен? Не только вы умеете оценивать... ола-ла... Победителя определят не знания, а бой!

   С этим-то все понятно. Раздражает другое – как в точности предсказать, кто именно окажется счастливой лошадкой?

   Гзимо, по привычке, постарался опять свернуть разговор на монетную политику. Пришлось вытряхнуть наглого товарища из банного халата и продемонстрировать, так сказать, купель. Правда не ту, где проводилась первичная стерилизация воришки от пахучих специй, а ту, куда, кхм, гости ложи справляют естественные надобности.

   Гремлин сразу внял, и решил отложить знакомство с жителями канализации до худших времен. Поэтому, нервно стал делится информацией. Правда, пришлось напрячься: часто речь гремлина просто в белиберду скатывается. Так что, выбив из мелкого скряги бумагу со стилом, стал делать важные пометки. Надежней будет.

   Итак, собственно, герои предстоящего поединка: Руби и Хвырой.

   Высокий блондин-человек, шокирующий публику не только могучим телосложением, но и юбкой в комплекте с белой рубашкой из тонкой ткани. Атлет, предпочитающий использовать тяжелые методы убеждения: удары молний, метеориты, зыбучие поля, мощнейшие защитные купола. Чем не тактика – заключить противника в непроницаемую сферу и банально утопить в поле.

   И Хвырой – согбенный колченогий человек-калека. Маленький, невзрачный, разве что внешний вид вполне цивилизованный и подобран не на свалке, а в довольно приличном швейном заведении. С потрясающим чувством юмора, замешанном на несколько странной, для мага, тактике ведения поединков: в прошлой дуэли так скакал по всей арене, что весь колизей сотрясался от хохота. Ничего, по сути, не показал. Из достоинств – хорошая оценка ситуации. Явный недостаток: слабая мощность заклинаний и невеликий арсенал.

   Естественно, стоит ожидать финт от Хвырого. Но, все же, хороший набор атакующих средств, высокая мощность заклинаний явно ратуют за Руби.

   С каждым поединком противники становятся все серьезнее, а удача – дама не особо сговорчивая. Следует, само собой, иногда надеяться на слепой случай. Однако, холодный расчет в стократ правильней. Русский "авось", к сожалению, горазд подводить в самый неожиданный момент.

   Для обоих – четвертый поединок на Играх. Товарищ в юбке уверенно одолел всех противников, банально завалив их просто мощью заклинаний, а вот с Хвырым все было сложнее. Казалось бы, пару раз уже должен был оказаться на земле, ан нет, выкрутился.

   – Ай колдунишко! Тико смешит увесь народ! – вынес вердикт Гзимо о колченогом.

   Так что мой выбор очевиден – дюжина монет на Руби.

   – Бам-м-м! – прокатился гул гонга по колизею.

   Неожиданно на поле возникло несколько смерчей, которые, под крики публики, развеялись, явив пред очи зрителей готовых к бою соперников. Здоровенный детина в юбке взревел и вскинул руки в приветствии, его противник, картинно шаркнув ножкой, раскланялся по сторонам света.

   Красиво тут все поставлено. Каждый раз неожиданное. То из-под земли вынырнут, то вот из смерчей... намного интереснее, чем простое шагание целой толпы до обозначенного сектора сегодня поутру. Впрочем, эффектное явление толпы сложнее сделать. Или все выйдет однообразным и унылым.

   Раздался тихий звон гонга. За ним последовал дробный легкий перестук, после чего начало поединка ознаменовал гул от мощного удара, накрывшего весь колизей.

   Сама собой в этих стенах у меня появилась уникальная способность: видеть Изнанку не всего окружающего мира, а маленькой определенной области. Виной ли тому памятный нырок? Скорее всего. Но как же удобно теперь! Не приходится отвлекаться на все, замечаешь только то, что нужно.

   У Руби оказалась интересная техника: прямо перед ним, как бы в кольце рук, возникают сложные рисунки. Потом он или их толкает в сторону противника, или надевает прямо на себя. Раз – проявилась руна. Два – линии заискрились от силы. Три – плавный пасс руками. Буквально за несколько секунд отработанными движениями Руби накинул на себя защитное поле с видимой мерцающей пленкой и выстрелил в Хвырого двумя атакующими заклинаниями.

   Согбенный человек не стал дожидаться подарков – шустро отскочил в сторону, разрывая дистанцию, и засеменил по кругу, не пытаясь атаковать, да и видимой защитой не озаботился.

   Теперь, когда все здоровенное поле отдано под одну пару сражающихся, область поединка возросла многократно, и такая тактика, глупая на первый взгляд, вполне в силах принести плоды. Главное дыхание не сбить, а то забегаешься и забудешь как вообще магией-то пользоваться.

   Руби, как станочник, зачастил атаками. Первые удары пропали втуне: появился на поле круг выжженной земли, в который смачно вмазала ярко-голубая молния, разбросав комья на десятки метров вокруг. Но противника там-то уже давно не было! И верзила принялся "пулять" заклинания одно за другим, не озаботившись запустить хоть одно самонаводящееся. Даже на опережение не бьет, дубина!

   Хвырой прибавил скорости и показал язык Руби.

   Здоровяк раздосадовано рыкнул и изменил тактику – стал безостановочно долбить молниями, которые изменили окрас на багровый. Сила ударов тоже заметно возросла – поле быстро превратилось в изрытую язвами и опаленную пересеченную местность.

   Вот тут Хвырой показал себя во всей красе: скачет, аки стрекозел. Отскок, еще один, кувырок и уход с вероятной траектории атаки, немыслимое па в воздухе.

   Блондин, наконец, принял стратегически верное решение: над полем появилась небольшая тучка, бестолково мечущаяся, но исправно поливающая все под собой дождем.

   Впрочем, даже неожиданное купание не побеспокоило калеку. Хвырой в очередном прыжке даже исхитрился воспользоваться парой приемчиков из понятного любому оскорбительного морского диалекта, выраженного в ловкой постановке рук и ног. К тому же вдогонку к витиеватому оскорблению добавилось что-то пакостное: атлет резво подскочил, будто ему под юбку прилетело. И как защита не отбила неожиданное нападение? Или там было нечто не относящееся к атакующим рунам?

   Руби, светлый и бледный поначалу, стал расцветкой как тряпка для быка. Надулся, потряс кулаком вслед скачущему противнику, гневно что-то прокричал – и мир померк: над половиной площадки повисла черная туча, из которой по полю в едином порыве грохнула чуть ли не сотня ярко-красных молний.

   Бумкнуло так, что я подпрыгнул на диванчике, а гремлина просто сдуло. Повисла мертвая тишина – долетает легкий шелест да скулит жалобно некто под столом.

   Над полем пролетел порыв ветра, убрав остатки тучи и пыли, поднятой с земли мощным ударом. Согбенный человечек, заляпанный грязью до ушей, оказался жив здоров: замер на маленьком кусочке целого газона среди вспаханной целины.

   Источник легкого шелеста – медленно и как-то неуверенно летящая шаровая молния к Руби, уже почти добралась до цели, но здоровяк просто отмахнулся. Тут, конечно, блондин явно не рассчитал: удар пришелся буквально в паре шагов от него. Несмотря на скучную визуальную составляющую, заклинание оказалось с подвохом – шарахнуло так, что верзила от неожиданности бахнулся на пятую точку прямо в ближайшую лужу.

   Руби взревел обиженным медведем. Наплевав на вспаханную землю и магический арсенал, вскочил и огромными прыжками понесся в сторону замершего Хвырого.

   Расплата последовала мгновенно: перед Руби выросла монолитная стена и громила смачно припечатался. Постоял пару секунд – грохнулся на поле как подкошенный.

   В первую секунду над колизеем повисла тишина, а потом стали раздаваться смешки, гневные выкрики и многоголосый осуждающий вой.

   Нет, ну правда, что это за бой? Беготня, потом подстава, – это разве честно? Нет чтобы сойтись с противников грудь в грудь, вдарить, защититься, применить что красивое или неожиданное. А тут крон его знает что!

   Только гремлин, общипанная мокрая курица, сидит лыбится. Ему-то что – проценты капают...

   На поле появилась пара крепких ребят в белых накидках и серьезный мужик с красным крестом на спине. Вырубившегося Руби окутало молочное сияние. Мужик махнул рукой, парни подхватили пациента и вся процессия исчезла в мерцнувшем портале.

   Девлары! Как не прикидывай, а один удачный финт – победа в кармане. Как так можно-то, а? Разве сильная магия, отличная скорость, быстрый перебор заклинаний – пустяк по сравнению с простым расчетом? Или такой талантливый просчет противника всему виной... Как так можно все предусмотреть? Бежал бы громила по ровному полю – встреча со стеной его бы разве что раззадорила. А так, в могучем прыжке, даже дубовый лоб не спас. Единственная извилина – и то пострадала...

   Похоже, я что-то упускаю. В таком деле, как ставки, нельзя полагаться на гадание на гуще чай-тэ. А на что тогда? Тонкий расчет – насмарку. Вот как было не поставить на верняк? Противник же просто везучий проходимец. Уже четвертый раз подряд...

   Крушивец, благодушно взирая на меня, заметил:

   – Вы полагаетесь... ола-ла... на простую вязь событий. Видите ли, мистер Россеневский, мир – непредсказуем! Жив! Беспечен и радостен! Не загоняйте его в шаткие рамки условностей и ограждений, – довольно улыбнулся.

   – Ой, щас начнетси, – закатил глазки гремлин, – филохсохфия. Отоб не болтали б, а ставочку на следущий заход делали б!

   Кому что, а гремлина ставки волнуют. Вымогатель мелкий!

   – Позвольте не согласиться, Эрз Мы. Мир, безусловно, живой, но даже в этой, казалось бы, непредсказуемости событий, прослеживается четкое действие физических законов. Да, их много, поэтому с точностью определить что-либо несколько... э-э... затруднительно.

   – Неужели? – хмыкнул Крушивец. Покрутился на диванчике, умащиваясь так, дабы лицезреть собеседника.

   – Вы в состоянии определить, например, погоду? На завтра, послезавтра, послепослезавтра, через седмицу? Весной, летом, следующей зимой?

   Вот же... постановщик заданий. Прекрасно же знает, что уж что, а погоду предсказать совершенно невозможно. Как на родине, так и здесь... Правила всем известны, да толку-то.

   – Я не могу знать что взбредет в голову какому-нить погоднику. Вдарит вожжа под хвост и понесется.

   – Безусловно, – кивнул Крушивец. Потянулся, серьезным тоном продолжил: – Аль теща в гости напросится, иль жена куда засобирается... Дело оно такое, не зависящее от природы и силы стихий. Женщины...

   – Женщины тут причем? – удивился я.

   – А при том, юноша, – осклабился Эрз Мы. – Это вихрь! Сейчас одно, через две минуты другое, вечером третье, через седмицу – опять одно! Никакой логики и постоянства! И знаете, что? – засемафорил.

   – Что? – спросил я под душераздирающий вздох гремлина.

   – Вы живете рядом с ними! Вот! Трижды вот!

   – Да хоть десять! При чем тут женщины и мордобой мужиков на арене?!

   – При всем! – наставительно возвел к небу перст Крушивец. – А кто поутру еду подает? Одежду чинит и подготавливает? Обувь греет? Напитки на Игре готовит, разливает, носит, предлагает? Женщины! Куда ни посмотри...

   – То есть вы хотите сказать, что на всю непредсказуемость исхода поединка влияют женщины? – недоуменно уточнил я.

   – Нет! Я хочу сказать – влияет все! Каждая мелочь! Каждая травинка и камешек под ногой! Каждая... еда! И маленькие шепчущие наглецы тем более!