Текст книги "Истории Руана (СИ)"

Автор книги: Станислав Гримайло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

   Нахмуренный гоблин надулся, но не удержался от колкости:

   – Потерянные земли напугали ее магичество, раз она, наконец, соизволила показаться?

   – Поговори мне, ушастик, – ехидно отозвалась Аннабели, сбрасывая с плеча маленький походной рюкзак.

   – Собственно – какого крона?! – не сдержался я.

   Сдается мне, появление барышни знаменует скорые неприятности. По крайней мере, прошлые встречи всегда так заканчивались.

   – Приказы сверху не обсуждаются, – девушка оглядела сооружаемую стоянку и вынесла вердикт презрительным фырком, – хотя мне не по нраву присматривать за недоучкой, безмозглым недомерком, черной образиной, пушистым недоразумением, и... здоровенным клыкастым парнем с топором. – Договорила девушка, задумчиво изучив орка.

   – За кем еще надо присматривать?!

   – За вами мальчики, – улыбнулась Аннабели. Устроилась на большом и удобном для сидения походном рюкзаке. Моем рюкзаке.

   – Слушай, катись отсюда, пока...

   – Нельзя, лаэр. Одиночкам не стоит бродить в этих краях.

   – А, гролльи пляски! Топай обратно!

   – Не, – лениво отозвалась Аннабели.

   – Топай!!

   – Угу, вот встала и побежала. Вприпрыжку.

   Крон! Оттащить, что ли, мерзавку, в ближайший форпост? Брыкаться и кусаться будет, поди. Утихомирить девицу явно не выйдет – не к лицу воякам лупить девок, пусть даже наглых, ехидных, не подчиняющихся правилам, и лезущих постоянно не в свое дело.

   Что же делать?

   – И все-таки я не согласен! Пройти весь путь очень сложно, но возможно!

   – Ну да, ну да...

   – Да! Шаманы так говорят!

   – Успокаивают. Самих себя.

   – Нет!

   – Вот станешь шаманом – увидишь.

   – Я воин! – надулся гоблин. От недавней обиды не осталось и следа: – Не пристало мне задумываться!

   – Вот то-то и оно. Время настанет – придется.

   – Мой путь – следовать заветам предков, защищая свое племя, народ, землю, – выпятив хилую грудь, гордо вытянулся недомерок.

   – Турни... – Вздохнул Галл. – Вернемся – поезжай домой, поговори с шаманом. Ты уже столько раз это откладывал – не счесть.

   – И все равно...

   – Слушай, Турни, кончай трепаться. Темнеет поди, дуй уже за дровами, – устало прервал я гоблина. – Вы бы мне лучше объяснили, что за фигня с этими проклятыми землями.

   – У них нет нитей, – буднично пропищал Турни, будто бы не было жаркого спора с орком минуту назад.

   – Как это нет нитей? Среди девларов есть же разумные, есть маги!

   – Хаос выжигает душу без остатка. Там ничего нет. И сама их жизнь – иллюзия. Поэтому потерянные земли больше мертвы, чем живы.

   – Как неупокоенные выходит?

   – Неупокоенные как раз живы. Девлары – мертвы, – сказала Аннабели, и уточнила: – Что у нас на ужин, мальчики?

   Помню скачущих девларов. Размахивающих лапами и очень живописно щелкающих зубастыми пастями. И эти создания – заведомо мертвы? Не клеится. Были они живее всех живых. Пока мы их не прибили.

   – Слушай, а тебе какого крона вообще тут надо?

   – Одно дело не закончила, – пробежала тень недовольства по лицу девушки.

   – И ты решила закончить свое дело, зацепившись хвостиком за нами? – ядовито осведомился я.

   – Не делай из козла лапиту, – хмуро попросила Аннабели.

   – Знаешь что... раз тут нельзя бродить в одиночестве, выделим тебе в поддержку смышленого напарника, и топайте себе. Заканчивайте дело. А мы пойдем своей дорогой!

   Девушка только собралась ответить, как ее прервали: затрещал лес, будто стадо слонов объявило ускоренную эвакуацию и ломанулось. Не сказал бы что туда, куда глаза глядят. Вернее будет: куда не ступала нога. Слона естественно.

   – Я... дюжин... крыс... купить! – долетел отчаянный вскрик.

   Слоны повернули назад в лес.

   – Не принимается, – лениво бросила девушка, покачивая ногой, закинутой на другую ногу. – С таким напарником мы найдем девларов там, где их отродясь не было, и быть не должно во веки веков.

   Почему-то именно это пренебрежительное движение взъярило меня пуще прежнего:

   – Да мне глубоко на...

   – Лаэр, во всем стоит находить положительные стороны, – прервал меня орк, положив руку на плечо.

   – Неужели?

   – Чья очередь сегодня стряпать?

   – Моя! – радостно пропищал Турни.

   Меня передернуло. Стоит признаться – с гоблина вышел бы отличный повар. Если б забыл хотя бы на миг о своей принадлежности к кочевой племенной братии. Ибо у этих парней просто навязчивая идея – засунуть в котелок все, что летает, бегает, прыгает, колоситься на ветру, стелится под ногами. Поэтому мне, как и любому нормальному не-гоблину, надоело каждый раз вылавливать куски мяса и знакомых овощей среди овса, надерганного рядом с местом стоянки. А уж непередаваемая тяга Турни к экспериментам с различными пряностями... Впрочем, по сравнению с умением выкопать из-под снега три десятка растущей дряни и запихнуть ее в суп – это мелочь.

   – Погоди, Турни, – одернул орк недомерка. – Сегодня предоставим нашей гостье продемонстрировать свои таланты в походной кухне.

   – Вы не офигели, мальчики? – в тоне Аннабели прорезалось явное недовольство.

   В Академии точно нет кулинарных курсов, так что молодой магичке вполне по силам отравить неизвестной гадостью наш отряд. Думаю, даже алхимический отвар после овса Турни покажется пищей богов.

   – Собственно, вас никто не держит, – церемонно сказал я. – Честно говоря, даже не знаю, как к вам правильно обращаться. Мисс адепт? Мисс тайный агент тайного общества тайной канцелярии? Или, может быть, стоит упомянуть... – намекнул на непрозрачные обстоятельства.

   Девушка окинула внимательным взглядом довольную физиономию орка, ядовитую мою, и слегка обиженную мордаху гоблина. Тяжко вздохнула – поварешка, поди, тяжелее толстенного фолианта. Сказала:

   – Хорошо.

   Я явно чего-то не знаю. Так легко согласилась без споров?

***

   Не-жизнь?

   До города неупокоенной братии мы добрались без приключений. Пару раз издалека наблюдали девларов, которые, как стадо овец, мирно паслись на заснеженных барханах. Больше всего меня удивила образина, оказавшаяся загадочным лапиру: трехрогая четырехногая скотина размером с быка, со свисающей практически до земли складчатой кожей. По словам гоблина оные складки обычным оружием пробить нереально, а рога рубят, режут и кромсают все на свете. Приврал, поди, малость, тем более что недомерок за два пеших дня достал своей болтовней даже гордую Аннабели.

   – Вы видите эту скалу, лаэр? – вопросил гоблин, топающий рядом со мной.

   Я думал, все будет по-взрослому: передовой разведывательный отряд, осторожные перемещения по чужой территории основных сил и постоянная настороженность. Но реальность, как водится, внесла свои коррективы.

   Зачем разведка? От девларов, если не свезет столкнуться нос к носу, гораздо проще банально... утопать. Мол, медленные и ленивые твари, и плевать им на шастающих двуногих. Первая же встреча со страшным и грозным лепиру, наземным "королем убийц", подтвердила это утверждение. Убийца, лениво выкатив буркала, посмотрел на нас, оценил вооружение, презрительное отношение к его величию, и... вернулся к выковыриванию кривого корня из земли. Меня такое пренебрежение даже слегка покоробило.

   По словам орка, подобное поведение зверушек распространяется до глубин земель девларов. Вот там, где обитают разумные особи, шествовать на виду у всех смерти подобно. А здесь... вольная воля.

   – Сей обелиск был воздвигнут великой армией, освободившей эти земли от полчищ варваров. Потом, спустя века, из маленькой деревушки был воздвигнут великий город, который, к сожалению, не дожил до наших дней, и теперь...

   Если вы вдруг помираете со скуки, вам следует завести себе дружбана-гоблина. Эти недомерки выделяются в любой толпе благодаря просто невообразимой волосатости и габаритам ушных раковин, а их писклявый голос заставляет всех окружающих прислушиваться к лавинообразному потоку всех знаний, кои только осели в маленькой зеленой голове. Ежедневное, ежеминутное, ежесекундное впитывание их историй сделает вас богаче на целый ворох никому не нужной информации. И в тот миг, когда вы поймете: "Еще чуть-чуть и я или сойду с ума, или прибью говорливую ушастую сволочь", на вас снизойдет великий дар богов – пофигизм. А если не снизойдет... то, по крайней мере, скучно точно не будет. То искры из глаз, то пар из ушей – сплошные бесконечные развлечения.

   – Лаэр! – потряс меня за рукав Турни. – Лаэр!

   – А? Чего? – вернулся я в реальный мир.

   – Обратите внимание на сей символ! Это знак исконных хранителей, защищающих любимый Сантей!

   – Турни, на заборах много чего рисуют, и не удивительна мазня на этом твоем обелиске, – я попытался отвязаться от гоблина, настырно тянущего меня к наследию ушедших веков: побитому ветрами, годами, и туристами обелиску. Причем последние, без сомнений, прекрасно знают, что такое третье кольцо и не раз слышали о толстячке в кепке.

   – Вот! – ткнул когтем гоблин в утопленный рисунок на обелиске.

   Я присмотрелся. Кто-то потратил много сил, ставя метку: очень сложный рисунок будто выжжен в камне. Плавные линии, завитки, постоянные переходы и усложнений – вряд ли возможно было сделать такое резцом. А сам символ, ему удивляться, оказался руной. В изначальном начертании.

   – Аннабели, посмотри, пожалуйста, – обратился я к девушке, замершей неподалеку.

   Сдается мне, магичка давно с огромным удовольствием прибила бы гоблина. Недомерка спасло не наличие меня и арахна в нашей развеселой компании, а один молчаливый товарищ со здоровенным топором.

   Девушка подошла, лениво мазнула взглядом по символу на обелиске. Вопросительно на меня посмотрела.

   – Это чего?

   – Посвящение.

   – Чего?

   – Посвящение стихий, – Аннабели душераздирающе вздохнула, намекая: "Вопросы уровня детского сада!".

   – И чего?

   – Изучаешь руну, тренируешься ее подпитывать. Активируешь. И проходишь посвящение стихий, или сгораешь нафиг. Ясно?

   – Не слышал я ни о каком посвящении.

   Девушка фыркнула:

   – Ага, посвящаться они будут... Трусы! Пару фокусов выучат, а потом – я великий маг!

   – Ну так учиться надобно. Много и усердно, – хмыкнул я.

   Правда, кому оно охото, не так ли? Всем достижений подавай сразу и побольше.

   – Не всем поможет, – заявила девушка, задрав носик к небу.

   О! Еще одна великая магичка. Я не удержался, и поддел:

   – Думаю вам, леди, тоже еще многому учиться нужно.

   – Да неужели? – вылила Аннабели взглядом на меня ведро презрения.

   – Помнится, один ушлый терривит, несмотря на слабые возможности, сбег. И я так понимаю – не один раз. Да и сейчас толпой за ним идем...

   Девушка мгновенно надулась и посмотрела на меня так, как уже второй день зыркает на гоблина.

   – Замерзнем, – прогудел орк, чем изрядно разрядил резко накалившуюся обстановку.

   Турни ткнул меня локтем и показал большой палец.

   Не-жизнь!

   Огромные ворота города, когда-то впускавшие груженые доверху телеги, конные экипажи и толпы страждущих, оказались заперты. Проход все же нашелся – обычная дверь рядом распахнута настежь. Непонятно зачем, но внутри застыли две фигуры в плотных балахонах с капюшонами, которые молча проводили нас взглядом и ничего не спросили.

   – Строго у них тут: про охрану не забыли.

   – Охотники за добычей, лаэр, ничем не брезгуют. Тащат все, за что можно выручить монеты. Травы, останки девларов, утварь, редкие безделушки...

   – Хочешь сказать – готовы обворовывать неупокоенных?

   – А какая разница? – вопросил гоблин. – Это ж мародеры! Все что лежит, висит, валяется, закопано или припрятано – в дело пойдет. Только здесь мало кто решается шалить – нежить не любит ворье. Разговоры разговаривать тоже не любят. Поймают – и усе.

   Тишина...

   Чем отличается маленькая деревушка от большого города? Ритмом жизни и шумом. Чем больше жителей – тем все быстрее крутиться, люди бегает все быстрее, боясь на миг задержаться и пропустить вперед себя шустрого товарища. Не зевай! Если не хочешь дышать пылью из-под бампера... Где больше движения – шум просто неизбежен. Топот, разговоры, хохот, экипажи, кони, повозки, крики, грохоты и падения – все создает какофонию живого города. А здесь...

   Хотя, я даже не знаю, что меня больше поразило. Окружающая чистота – все вылизано, дома и заборы сияют свежей краской, кроны деревьев аккуратно подстрижены, что уж говорить о ровной, чистой от снега и льда, мостовой... Или опустившаяся на мир тишина – фигуры в балахонах бесшумно передвигаются, что-то несу, стоят маленькими группками и провожают нашу компанию темными провалами капюшонов...

   Куорт, вечно вспахивающий все вокруг, сейчас притих и осторожно плетется за орком, гордо шествующим во главе отряда. Нахохлившийся попугай, восседающий на спине арахна, перед воротами в город выкрикнул коронное "Пожрать!" и молчит с тех пор. Турни – на удивление – притих. На вопросы отвечает без запинки, но не трещит без умолку.

   – Тут чище будет, чем в Сантее, – признал я. – Неуютно, правда.

   – Здесь живут те, кому жить, вроде как, уже не положено, – осторожно заметил Турни.

   – Умерев, понимаешь истинный смысл жизни, – глубокомысленно заявил остановившийся орк.

   – Чистота окружающего мира? Какая-то, ты знаешь, невеликая ценность.

   – Чистота помыслов, лаэр, всего лишь чистота помыслов. – Прогудел орк, и продолжил движение.

   Бесспорно, в голову часто лезут мысли, не имеющие отношения ни к чему. Нет, на самом-то деле, просто так, из воздуха, они не возникают. Тянутся ниточкой за случайными словами, увиденными картинками, или острым камушком, попавшим под босую ногу... Все друг за дружку цепляется, как поводок, и оторваться от него не просто. Вот так веревочки и вьются, вертят и крутят, как хотят...

   Не верю – смерть ни что иное, как... Смерть! Она не в силах дать ничего – а вот отобрать очень даже. Неупокоенные не живут.

   Много говорят о том, что вторая жизнь дается как шанс закончить дела, уйти с чистой душой, или прыгнуть, как считают гоблины, на верх кольца перерождения, перебравшись в духовные миры... Все это чушь! Умер... ничего нет дальше. Ровнять макушки деревьев, чистить мостовые, следовать тенью за случайными путника – это разве жизнь? Так, бренное существование. Как заблудившаяся тень, потерявшая носителя...

   За очередным поворотом узкой улочки вышли на площадь, с сооруженной в центре ее детской площадкой: круг песка, сделанные из дерева подвесные дорожки, турники, качели, горки. Все, сделанное с великой любовью: изящная резьба, яркие краски, ни одного пятнышка или пылинки. И дюжина маленьких фигурок в накидках, с надвинутыми на головы капюшона, так и мелькает, играет в мяч, азартно машет руками... в глубокой, окутавшей весь мир, тишине...

   Мне понадобилось секунд двадцать, чтобы понять: они общаются! Все эти маленькие фигурки явно соединены друг с другом одной игрой – той игрой, которой связаны все дети, всех миров, времен и народов. И тишина, разлившаяся вокруг, говорит лишь о том, что мы глухие – а не они мертвые...

   Не-жизнь...

   – Крон! – выдохнул я, как только мы выбрались за стены города нежити. Мертвые дети, ведущие себя как натуральные живые, – зрелище, потрясающее настолько, что даже выдохнуть и нарушить тишину кажется преступлением. За которое не наказывают, а сразу – и навсегда – карают.

   – Проняло? – весело поинтересовалась Аннабели, молчавшая как рыба во весь длинный переход по городу. – Не бери в голову. Неупокоенные – тени былой красоты. Они в массе своей не разумны, и влачат жалкое существование, что легко...

   – Заткнись, – бросил я, покосившись на девушку. Та удивленно распахнула глазищи, недобро зыркнула – и сникла под моим взглядом.

   В этой прогулке по городу нежити я четко понял одно: говорить о том, что неупокоенные мертвы, может только тот, кто и сам... не живет.

***

   – Здесь оставим теплые вещи и лишнюю поклажу, – сказал Галл у торчащего из земли обломка скалы.

   Честно говоря – в эту сторону гораздо интереснее путешествовать. Чем отличаются Турион и Свободный от Сантея? По сути лишь одним – мировоззрением. Одни верят в религию, другие – в звонкую монету. Причем, если копнуть глубже, придешь к очевидному мнению: что в лоб, что по лбу. Разницы на самом-то деле никакой. Разве смысл жизни в поиске самого справедливого, великодушного и всепрощающего божества, под чьей дланью легче дышится? Или в бездумном выстраивании вокруг себя эрзаца реальности с возвышением над всем материальных благ?

   Окружающий мир, наверное, просто сошел с ума. Вот идет заснеженная пустыня, где все блеклое и выцветшее, где даже белый цвет припорошен серой пылью. Идешь по скрипящему снегу, созерцая барханы, и все недоумеваешь – где пустыня-то? И снова выверт сознания – линия, под линеечку, яркая граница между черно-белым миром, и жаркой, солнечной, яркой, самой натуральной ей ... с барханами, гуляющим песком, какими-то сухими кустиками, скачущими по ветру, и греющейся ящеркой на другой стороне скалы, выбранной как ориентир склада лишних вещей.

   – Пейкон тротски суккиа... – сказал я, сделав шаг на ту сторону.

   Сразу придавило жаркой волной воздуха, а яркое солнце врезало кувалдой ультрафиолета.

   – Ведите себя прилично, молодой человек, – ядовито заметила Аннабели, ставшая после недавней отповеди самой натуральной змеюкой. – Попрошу воздерживаться от подобных выражений в обществе прекрасной дамы.

   – Хэ! Прекрасной? – мгновенно влез гоблин. – Худая, тонкая, плоская, ни ушей, ни бровей, ни прелестных усиков, ни кривых сладких ножек... прекрасная? Ха!

   Девушка бросила испепеляющий взгляд на гоблина. Турни оный начисто проигнорировал.

   – Да еще и бледная немочь... Сразу видать – магичка! Дышит, видать, книжной пылью, чихает без конца...

   Тут Аннабели и крыть нечем – приоделась откровенно плохо на такое путешествие, где-то простыла, а вылечиться не смогла – земли девларов, как-никак. Заклинания работают из рук вон плохо, выдавая крон знает что. Вот и хлюпает носом без конца. А уж красное недоразумение мало кого красит... что, естественно, не забыл заметить гоблин.

   – Да еще этот шнобель, впору подземной кхрысе...

   Девушка яростно зашипела и замахнулась на гоблина рукой, с разгорающимся заклинанием в стиснутом до синевы кулачке.

   – Копай, – как всегда вовремя влез между Аннабели и Турни орк, протянув гоблину лопату.

   Недомерок спорить не стал, враз нырнув в струящийся песок.

   – Шнобель... – неуверенно вякнул попугай. – Шнобель! Шнобель!

   Аннабели махнула рукой, и в орущего попугая полетел широкий диск, не обещающий ничего хорошего.

   – Шно... – только и успел добавить птиц, прежде чем его сдернул с полета арахн, спасая от нежданной встречи.

   – Вы осторожней, леди. Не стоит по своим-то боевыми, – недовольно прогудел орк.

   – Пусть не вякают! – зло выкрикнула девушка.

   Да, вот кому точно не помешает очистить помыслы. Чего так бросаться-то из-за обычной шутки?

   – Это вам к неупокоенным. Там – не вякают. – Отрезал Галл.

   Думается мне: Аннабели сильно пожалела о совместном путешествии. С другой стороны, с ее-то характером, наша компания явно навязана против желания. Отдает знакомым душком... точнее методами одного образовательного заведения. Отталкивают от выбранной стези, что ли, или показывают, чего в будущем стоит ежедневно ожидать?

   Быстро разоблачились на зимней стороне и перебрались загорать на летнюю. Хм... а что если организовать сюда путешествие паломников? С хорошей охраной (чтоб никто не знал, про плюющих свысока на мимопроходящих, девларов), развлекательной программой (придумаем, не вопрос), выкопать бассейн, построить постоялый двор... отличный загар во время сезона дождей, снегов и холодов – да все модники ринутся алчущей толпой!

   Занесло меня куда-то не туда. Зачем такие сложности? Гораздо проще привести толпу красавиц, а все остальные сами быстренько сбегутся. Охрана, караваны, бассейн и постоялый двор – для чего лишняя головная боль?

   Аннабели посмотрела на меня как на надоедливое противное насекомое. Не то, от которого девицы визжат и скачут ланями, а то, на убийство которого и тапок пачкать не хочется. Мне понадобилась целая минута, чтобы, во-первых, прийти в себя, и, во-вторых, понять причину такой антипатии. Застыл соляным столбом – и пялюсь...

   – Краля... – вынес вердикт попугай, сидящий на верхушке скалы. Почистил крылышки, вытянул лапу, изобразив одну из асан товарищей в оранжевых накидках, и душераздирающе вякнул: – Пожрать бы!

   – Мда, пернатому крышу снесло, стоило только перейти раздел. Дальше-то что будет, а? Вообще очумеет бедняга, – фыркнул гоблин.

   Попугай, хоть и птиц, иногда такие точные замечания делает, что диву даешься. Вкус Турни давно известен – непередаваемые страхолюдины недомерку глубоко по душе. "Эволюция!" – сказал бы Дарвин, напомнив историю гоблинов. Да что историю! Они и сейчас большей частью обитают в натуральных болотах. Кроме городских, разумеется.

   Девушка выбрала для путешествия по пустыне грязно-желтый, свободный наряд. То ли мастерство портного, то ли чьи-то природные данные – в итоге вылитая амазонка. Она и в тулупе, несмотря на скверный характер, всегда была заметной, а уж в таком наряде... как говорится: пальчики оближешь, да откусишь, не заметив. Точеная фигурка, идеальные черты, пухлые губки, наливающиеся грозой огромные глазищи...

   – Хватит пялиться, придурок! – рявкнула Аннабели, схватила рюкзак и пошла вглубь пустыни.

   – Придурок! Придурок! – пропел попугай, сорвавшись следом.

   Турни ткнул меня локтем в бок:

   – Лаэр, вы чего? Там плакать хочется, а не вздыхать, – подхватил свою ношу голин и засеменил следом за девушкой. – Эй! Куда поперла?! Нам в другую сторону!

   Галл хлопнул меня по плечу и сунул что-то в руку. Подхватил рюкзак, в который влезло больше половины всего нашего скарба, легко двинулся вперед, взяв гораздо правее ускакавшей вперед девушки.

   Я медленно сосчитал про себя до десяти, помотал головой, отгоняя наваждение. Крон! Надо же было так вляпаться. Подумаешь – симпатичная девушка. И чего? Полно таких кругом, куда только глаз не кинь!

   Н-да, с последним я точно погорячился. Вокруг песок, сзади скала со снегом в выцветшем, будто негатив, мире. А впереди... зубастые твари, пеший поход и поиски одного шустрого терривита, который уже всем надоел настолько, что его хочется не столько поймать, сколько выписать и сразу выдать пару крепких затрещин.

   Разжал руку – складная бритва орков, отменная штуковина. Бреет просто великолепно, да и как оружие сойдет. Ну а если сам, случайно, или там, с перепою, поранишься до летального исхода – никто горевать не будет. Орки – они такие. Вояки до мозга костей.

   Так, это что получается? Старый друг намекает на...

   Бриться из-за взбалмошной девицы?! Обойдется!

   Солнце... припекает... почесал отросшую бородку, и понял: саднить будет так, что выть захочется.

   Так что Галл таки имел в виду?

***

   Ввязаться во все это дело стоило хотя бы из-за... ночи. Несмотря на долгие дневные переходы, копившуюся усталость, засыпал я почти под утро. Пустыня ознаменовала собой и ночные дежурства, но даже до них, я каждый раз не спал в свою вахту. Да и как тут уснуть?! Такое небо...

   Тысячи ярких огоньков, складывающиеся в знакомые рисунки, стоит затаить дыхание и загадать картинку... Мелькающие туда-сюда следы метеоритов, или возвращающихся в мир душ... А кто взирает свысока на нас, копающихся в заботах букашек? Прошедшие кольцо Ихая? Или застрявшие в нем?

   Тысячи миров, в которых, может быть, есть планеты, как Земля, как Руан... Кто знает. И там тоже, в ночи, взирает некто, и гадает, и мечтает, обо всем, что лезет в голову, набегая как волны, разогнавшиеся под вольным ветром.

   И как так выходит, что на коротком отрезке пути, пешего ходу не больше седмицы, рисунок звезд меняется несколько раз!

   В выцветших заснеженных барханах огоньки сияют, живут, но их мало, их будто кто слизнул широким языков, оставив несколько мерцающих жизнью полос.

   А в жаркой днем и прохладной ночью пустыне, такое буйство, что трудно не сойти с ума... Ибо ты не смотришь на живое небо, а несешься, падаешь в него. Весь, без остатка, и без надежды на спасение.

   – Откуда их столько-то... – ошарашено протянул я в первую ночь в пустыне.

   Первое дежурство было за Аннабели. Девушку орк долго пытался отправить на отдых, но куда там! Взбалмошная девица требовала самое сложное дежурство, которое, естественно, было бы поручать нашему многоногому товарищу. Арахну, в принципе, глубоко все равно – спать, не спать. К тому же, Куорт лучше всякой магической сигнализации – очнется от малейшего дуновения воздуха. Что уж говорить про движение, нападение или вражеских любопытных глазах.

   – Мир на грани, – спокойно отозвалась Аннабели, целый день картинно отмораживающаяся от всей дружной компании. Выделился пернатый – не понятно, чем он втерся в доверие, но сегодня птиц под вечер банально не смог держать себя в воздухе. Так набил брюхо дармовой хавкой из рук девушки.

   – Какой мир?

   – На грани, – повторила Аннабели с намекающей интонацией. Очень информативно – а гонору...

   – По легенде, девлары рождены не в нашем мире. Они пришли извне. Хаос как спрут – раскидывает щупальца, тянет в себя все, что встречается им на пути. Видишь, сколько миров он уже поглотил? Руан, слава крону, пока не сдается.

   Ты гляди – она че, поклоняется темному богу? Как ее в Академию пустили?!

   – Хаос ничего не разрушает. Он поглощает и переваривает, превращая сады, леса, города в пустыню и развалины, где могут жить носители частиц его проклятия в себе. Ну и полукровки, само собой.

   – Звезды – огоньки на небе! – упал я на дурачка. – Какие еще миры?

   Аннабели фыркнула:

   – Ты бы помалкивал на эту тему.

   Меня бросило в жар, и я усилием воли не дал себе резко отреагировать на эти слова: остался лежать на месте и глазеть на небо. Девушка, сидящая в пяти шагах от меня на окаменевшем от времени бревне, продолжила:

   – Свободные города – врата в другие миры. Хаос пока проглотил только один мир, но он наступает... Когда падут все – придет черед Руана.

   Что мне остается? Надеяться, что это просто случайность, и Аннабели про меня ничего не знает.

   – Падут все?

   – Откуда, как думаешь, берутся разумные девлары? Они – такие как мы! Только по другую сторону баррикад. Они не договариваются, не заключают сделки, а уничтожают все и вся.

   – Как то не вижу здесь разумных девларо-людей и девларо-гоблинов, бегущих на нас с обнаженными клинками, – хмыкнул я.

   – Если бы так все было просто.

   – И как же все на самом деле?

   – Есть отдельные миры. Есть перекрестки. Руан – перекресток. Пока не падут все миры, на который от нас есть естественный проход – не падем мы.

   – А дальше?

   – Что дальше?

   – Куда входит Руан?

   – В созвездие.

   – То есть падают отдельные миры, потом перекрестки, потом созвездия, потом еще что-то дальше... да так вселенная умрет быстрее, чем хаос ее завоюет, – фыркнул я.

   – Он умеет ждать.

   Напекло ее за день что ли? Вон и попугай чудит без баяна, а девица отжигает на дежурстве.

   – Ерунда какая-то. Тянет на дешевую сказку, выдуманную на потеху публике на один вечер. Чтоб согреться да набить брюхо.

   – Встретишь одного настоящего девлара – сам все поймешь.

   – Вот в Руинах и встретим, – пообещал я.

   – Не советую.

   – Чего?

   -Там и останемся.

   – Кто-то пессимист полный.

   – Кто-то оптимист. Глупый.

   – Прошу заметить: оптимистичный!

   Девушка презрительно фыркнула.

   – Ладно, допустим, в твоих словах есть доля реальности. Но откуда, крон возьми, тогда тут взялся хаос? Если он должен, по идее, захватить сначала отдельные миры, а потом добраться до перекрестка.

   – Хаос сам по себе взяться на отдельных мирах не может. Он прорывается где-то на узловых местах, на перекрестках. Идет ниже, потом – выше.

   – И нашелся дурень, который его призвал в Руане, отчего разрушено уже несколько свободных городов и нависла угроза над остальными?

   – Естественно. А ты как думал?!

   Честно признаюсь – ничего я не думал. Такого, по крайней мере.

   – Тогда остается добыть веревку и повеситься, – хмыкнул я.

   – Одолжить?

   – Шутки у тебя! – враз встрепенулся я. – Рассказываешь кошмары, на ночь глядя. Между прочим, мне выспаться надо, ибо завтра топать целый день!

   – Угу. Молись, чтобы твоя догадка была верна.

   – А чего? Где ему еще быть?

   – Не знаю. Прятаться. Там или там. Чтобы забыли, а потом открыть еще один проход для сил хаоса. И тогда нависнет реальная угроза над Сантеем...

   – Ой, да какая угроза! Там же давно все разрушено к кроновой матери и засыпано песком до небес.

   – В Даун-Толене тоже так думали. Артмир – пустыня, бояться нечего и некого. А потом... проснулись врата, и еще один свободный город пал. С магами, со всеми сокровищами, знаниями и большей частью жителей. Оглянись вокруг – кто-то тоже думал, что опасности давно нет...

   Твою гроллью мать!

   – Вы спать вообще собираетесь? Ночь на дворе, трепачи! – недовольно пробурчал гоблин и вылез из-под одеяла. Встал на цыпочки, потянулся, шмыгнул гигантским шнобелем: – Вы смотрите, лаэр, ночью плохо-то видно, не ошибитесь, однако. Доиграетесь того.

   – Слушай, Турни, засунь свое мнение глубоко себе в глотку и не отсвечивай! – зло рявкнул я.

   – Эге! А пошло дело-то... Страшная в усмерть, а не зевает, знает дело-то!

   – Смотри, ушастик, встречу тебя без орка – укорочу опахала-то, – лениво отреагировала на выпад девушка.

   Гоблин зевнул:

   – Мы тож не лыком шиты, и перьев хоть не выставляем, да и не скрываем! Во как!

   – Каких "перьев", Турни? Ты перегрелся иль чего? – удивился я.

   – Красавец! Красавец! Красавец!

   – Завтра стряпает Турни, – глухо заворчал орк, схожий с завалявшимся в пустыне булыжником.

   – Эй, мы так не договаривались!

   – Мой мешок несет Кирилл, продолжил между тем валун.

   – Я же надорвусь!

   – А болтливая леди тянет мешок Кирилла и Турни, остается без сладкого. И если вы все не заткнетесь – я еще чего придумаю, – недовольно прогудел орк.

   – Плохо дело... плохо дело...

   – А пернатый – на диете, – добавил Галл и повернулся на другой бок.

   – Хренов... – начал попугай и придушено закряхтел.

   – Вообще-то я тут главный, – заметил я.

   – А главный завтра укажет путь, – вздохнул орк и захрапел.

   Крон!

***

   – Руины... Руины... Руины... – стал печально вскрикивать, и кружиться над нами попугай.

   Пустыня. Песок, барханы, редкие кустики и греющаяся на солнце мелкая живность. Чего орать – когда потенциальная опасность кругом? Я уже было хотел запустить чем горячим под хвост оглашающей округу сигнализации, как оная часть тела пернатого почуяла неприятности. Попугай как неожиданно заорал, так же резко и заткнулся.