Текст книги "Истории Руана (СИ)"

Автор книги: Станислав Гримайло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

   Приходит на ум только одно – часть плана. Даже провал в таком случае не важен, ибо это всего лишь одна из ступенек для достижения некой высокой цели. Скорее всего, никак не связанной с желаниями империи Рно и Джанкарло. К чему стремится Сельвэ?

   Парня нет в Сантее, а Гвардия, в лице помощника Капитана, предлагает мне его поискать. Значит – знают нечто важное. И не воспринимают сие всерьез. Ибо почему такое дело дают молодому инспектору, а не тому же Ланголу? Сплавили проблемы да и все? В любом случае Сельвэ не найти, пока он сам где-то не засветится. Выходит, бумаги надо внимательно прочитать, аккуратненько сложить в папку и упрятать глубоко в стол. А как терривит проявится на горизонте, извлечь обратно.

   В дверь осторожно постучали и заглянул Турни:

   – Лаэр, вы заняты?

   – Нет.

   Гоблин мгновенно оказался в гостевом кресле, сложив лапки как верный ученик, и заявил, сверкая глазами:

   – Я ж вам еще не рассказал как домой ездил! Представьте: пологие холмы, усыпанные полевыми цветами и грибами, спрятавшимися мышатами, урчатами и говорунками, бескрайние стада диких животин и редкие деревеньки...

   – Турни! – прервал словоохотливого гоблина. – История визита на родину в тесный круг семьи занимательна, но излишне длинна. И сие действо для правильного восприятия требует определенной подготовки как рассказчика, так и слушателей. Посему, будь добр, для начала провести все подготовительные мероприятия, – попытался спасти уши от писклявого голоса и голову от длиннющего рассказа.

   – Так все готово, лаэр! – радостно пропищал Турни, вскочил, и приглашающе махнул лапкой. Вот пройдоха!

   ***

   Через два часа радостного стрекотания Турни я окончательно понял – с гоблинами нельзя связываться даже под угрозой смертной казни. В принципе миролюбивые создания, веселые, подвижные, подарки с родины привозят... но это впечатление несколько смазанное, явно демонстрирующее фразу, мельком брошенную ушастым. "Впечатлительные хиленькие люди...". Как сие понимать? Да очень просто. По традициям гоблинов, Турни обязан был привезти с собой в виде подарка для друга и начальника следующее: корзинку сушеных грибов (звучит интригующе), подножные вкусности, возвышенные сладости, ленту удачи, знак внимания шамана, исконную поделку племени. Кинжал и браслет Турни захватил, а вот сушеные грибы, щепотка коих на тарелку жирной пищи вызывает стойкие галлюцинации, решил не брать. Как и вяленые лапки различной мелкой живности, мотающейся под ногами, сладости из экскрементов неведомых мне птиц гра-га, и совсем уж невообразимое: ожерелье из охотничьих трофеев, с нанизанными словно бусинки засушенными насекомыми! Да мне плевать, что спиногрызы гоблинов только этих гадов и могут ловить!

   – Если вы когда-нибудь попадете в края моего племени, вы должны обязательно побывать на ночной подсечке! Следует выйти из шатра ровно в полночь, прокрасться мимо дозора, ибо поймать светлобокого сомуса надо строго одному! Свесившись с обрыва на высоте шмяка, закинуть подсечку из кишки хряка с нацепленным клыком пасти-рыка и удить до победного...

   Я устало уточнил:

   – И в чем подвох?

   Нет, гоблина стоит оправдать. Какую знатную поляну накрыл... Еще и половины не съедено, а уже наружу просится. Да и вкуснотища! Надо выпытать, где готовят так вкусно.

   – Кишка, – вытянулась рожа гоблина. – Слабая, может растянуться и лопнуть. На посвящении по три луны выходят на светлобокого сомуса.

   – А что значит на высоте шмяка?

   Пожалуй, даже малюсенькое печеньице уже не влезет. А так хочется...

   Турни кинул такой косой взгляд, что мне стало неуютно.

   – Если сорвешься – будет шмяк. Только оружие уцелеет.

   Я закашлялся, подавившись маленьким шедевром пекарского искусства. И это люди "впечатлительные хиленькие"? Скорее гоблины "чокнутые любители экстрима"!

   – Турни, кто кого удит? По твоему описанию, похоже, сомус...

   – Всяко бывает, лаэр.

   Резко распахнулась дверь отделения. Влетел паренек посыльный в растрепанной и слегка порванной одежде.

   – Империя атаковала Сантей! К оружию и в бой! – заорал так, что кружки на столе с едой зазвенели.

   – Тролли наехали! – заверещал Турни, бросился к стойке для оружия, принялся споро цеплять на себя колюще-летающее. Куорт, свалившись со стены (шаманы рулят!), с грохотом разнес один из пустых столов и с удивлением выбрался из обломков мебели. Горящие в предвкушении боя глаза Турни и надувшийся арахн уставились на меня в ожидании приказа.

   – Ну, – толкать речь перед боем с чашкой отвара в руках несолидно, – э-э-э... хватаем железки и на улицу. Куорт, шмотки нам с Турни прихвати у дежурного...

   Схватив меч, я побежал по коридору за гоблином на выход, удивляясь повисшей в здании управы тишине. Все уже выбрались, а мы засиделись? Непорядок, Капитан за медленную реакцию точно девларов вломит. Только, какой смысл в бурном реагировании? Прибежим растрепанные, запыхавшиеся, в легкой одежде и простых ботинках. И кому мы там нужны? Смешить вояк...

   Турни в последний момент вспомнил, что дверь управы открывается вовнутрь, и с трудом остановился. Скорость набрал приличную, но с такой массой воевать с деревянным изделием столетней выдержки – безумие. А гоблины, несмотря на странности, парни башковитые. Еще бы – шмяки и гастрономические пристрастия обязывают.

   Справившись с препятствием (где дежурный-хряк, тролли его возьми!), вылетели на улицу и... уткнулись в толпу. Капитан, Старлей, инспекторы управы, знакомые рожи парней. И несколько холеных хлыщей в дорогих шубах из светлых шкурок модных этой зимой росських зверьков.

   – Вот! – заорал, надрывая глотку, Эрнт Кройнтурен, сиречь Капитан Южно-третьей управы, потрясая здоровенным гномьим хронометром. – А! Каково! Великолепная реакция! – сунул металлический кругляш под нос самой скривившейся морде. – Образцовые парни, замечу вам, господин Струльс. А вы заладили – зачем еще одно отделение в Южно-третьей...

   Тьфу! Надо было в окна глядеть, а не нестись сломя голову...

   Хлопнула дверь, нас оббежал Куорт и остановился, не обратив внимания на стоящую толпу. На двух передних лапах болтаются теплые вещи мои и гоблина, а на третьей, трогательно продетые через завязанные шнурки, висят четыре ботинка. Два больших и маленьких.

   Кто заржет – убью скотину!

   ***

   На следующее утро, войдя в управу, я неожиданно попал на ярмарку. Каждый встречный, учтиво поздоровавшись и чуть ли не раскланявшись, вежливо и так, мимоходом, обязательно постарался ввернуть "шустрый парень", "суровый северный воин", "соображаешь". От первого я отшутился, от второго отбрехался, на третьего косо посмотрел, на четвертого рыкнул, на пятого рявкнул... Шестой, плечистый бородатый гном, прищурившись, прогудел:

   – Скромняга, стал быть!

   Я молча обошел препятствие. Не бить же коротышку, в самом-то деле!

   Обычный десяток шагов, нужный для преодоления маленького холла, сегодня растянулся на длительное путешествие. И, по самым скромным прикидкам, в тесное помещение уместилось с треть личного состава управы! По коридорам придется под потолком пробираться?

   С трудом протиснувшись через набежавшую кучу сослуживцев, собравшихся на утреннее развлечение, я юркнул в коридор и у лестницы столкнулся со стариком-артефактором. Тот, пробурчав в приветствие нечто невразумительное, окинул меня удивленным взглядом и простодушно поинтересовался:

   – Чагой-то ты, инспектор, смурной намедни. Отвару забродившего нахлебался?

   Я не нашелся что ответить...

   Понять их можно. Скучные зимние деньки – и такое событие. Мелкое – в городском масштабе – но очень забавное в рамках отдельно взятой управы. С одной стороны хотелось и повеселиться вместе со всеми, посмеявшись над маленьким приключением, а с другой... как помоями облили. И дело не в неожиданной проверке, а в спектакле, поставленном для хмурых господ из мэрии. Поскольку лицезреть сии рожи, не получив урона невосполняемой нервной ткани, априори невозможно.

   Жаль – главный актер не появился. Ибо пацану я точно уши надеру при встрече. Или оборву. Накормлю гаденыша полами казенной куртки. Напою отваром из ботинка. Да просто в рожу дам!

   В отделении Куорт, орудуя двумя вениками, наводит порядок. Обломки разнесенного вдребезги стола аккуратно сложены у стены, с пол ведра щепок уже сметено... И, представив сколько времени придется объяснять неуступчивому Крысе обстоятельства порчи казенного имущества, я окончательно загрустил.

   Двинувшись к кабинету, краем глаза заметил явную несуразность – светящуюся счастьем мордаху Турни.

   – Прокисшего молочка перебрал?

   – И вам доброе утро, лаэр! – пропищал гоблин. – Куорта к делу правильному приставил!

   И как я сам не догадался... Надо парней напрягать, чтобы дело спорилось, и проблем не возникало. А то распоясались совершенно охламоны! Так, заносит меня. С чего бы это?

   – Лаэр, вам из Академии весточку прислали, – гоблин вылетел из-за стола, мгновенно оказался рядом и протянул бумагу, свернутую в трубочку и изящно перехваченную разноцветной ленточкой.

   – Спасибо, Турни.

   Развернув послание, я с удивлением уставился на странный знак в начале письма: восьмиугольная звезда, в каждый лучик которой вписана целая куча неизвестных символов. А в центре всего этого безобразия несколькими штрихами четко очерчено совсем несусветное – длинная закругленная линия, над которой с одной стороны зависла маленькая точка, а с другой жирная клякса. Проделки троллей?

   "Безотлагательно явиться на родную кафедру".

   Хм. Приказ или просьба? Я человек занятой, дел много, работа стоит. Еще Куорта распекать за разломанный стол, договариваться с Крысой, посыльного искать... Никак раньше полудня в Академию не успеть. А там, вкусно и плотно отобедав, еще ленивей будет по холоду-то в высокий ехать, топать там еще...

   Над круглой печатью Академии всех цветов радуги, прямо под строчкой с просьбой-приказом, на белом поле письма проявилось одно слово, выведенное красивым шрифтом большими буквами: "Пошевеливайся".

   Приказ или совет? Поди разберись.

   Хорошее письмо, с начинкой. Создает видимость прямого диалога с кем-то заседающим далеко в недрах Академии, и ждущим беспрекословного подчинения. Надо разобраться в моих правах и обязанностях на текущий семестр – что положено свободному ученику.

   "Полчаса" – возникло еще чуть ниже. Письмо окуталось легким сиянием и растаяло в руках, в последнюю секунду своего существования показав замысловатый символ отправителя: небольшой черный круг, проявившийся аккурат над печатью академии, весь разрисованный хаотично пересекающимися ломанными линиями. Судя по всему – индивидуальная печать мага. Неужели у Реалено код ди Миагона такой странный символ личности?

   Впрочем, времени на раздумья совершенно не осталось – стоит поторапливаться. Вряд ли будут ждать...

   – Турни, остаешься за старшего. Если будут искать, скажи: я в Академии.

   ***

   В знакомой по прошлому посещению аудитории все уже устроились: Свето-Зар, сидя у окна, с безмятежным взглядом изучает бумагу; Реалено, умостившись прямо на столе, крутит в руках свиток, перехваченный простой светлой бечевкой.

   – Лошадиные запруды? – с легкой насмешкой поинтересовался код ди Миагон.

   Я задумался:

   – Откровенное пренебрежение профессиональными обязанностями садовыми работниками Академии.

   Реалено проследил, как я наполнил большую кружку из фыркающего чайника, после чего уточнил:

   – И что вас, адепт, не устраивает в великолепном парке Академии?

   – Дорожки для ходьбы. Откровенно говоря: запруды.

   Код ди Миагон не удивился:

   – Препятствия, преодоление которых требует определенных затрат энергии и ума, только укрепляют дух будущих магов.

   – И постоянно подталкивают оных опаздывать на занятия. Так чему удивляться?

   Реалено улыбнулся:

   – За время обучения в Академии адепты привыкают к определенным трудностям и умеют правильно учитывать временные рамки. А вы, привыкнув к вашему отстраненному от общего потока положению, пропустили усвоение этого урока. И несколько пострадали.

   Как в погоду без осадков парк Академии оказался завален снегом по колено? Поди угадай, когда придет время "определенных трудностей". Вот и влип чуть ли не по уши...

   Реалено протянул свиток:

   – Ознакомьтесь с заданиями на ближайшую седмицу.

   Я взял бумагу, устроился на первом ряду, и развязал бечевку. Так, двадцать три пункта. На пару дней Библиотеки... Постойте, а что такое "изучение конфессионных отличий произвольно выбранных храмов", "полевая охота на тугрика" и "поиск неопределенностей в религиозно-структурированном обществе"?

   – Э-э-э... лар, здесь не указано направление работы. Доклад на означенные темы за такой маленький срок выполнить практически невозможно. А уж исследование...

   – Устный доклад. Единственный нюанс – исследование вы будете проводить не в пыльном зале для читателей, а на местности. В Свободном городе Турион, если быть предельно точным. План мероприятий получите перед выездом. А это... свиток для первого ознакомления и подготовки. Теоретической. В Библиотеке.

   Нет, вы слыхали? Что за методы!

   – Мой статус несколько ограничен... обойдемся теоретической подготовкой?

   – Адепт, – Реалено покосился на меня. – Ваши отношения с Академией меня не интересуют. Свободный вы адепт или нет – эта тонкость никоим образом не освобождает от выполнения заданий кафедры. Поэтому, вам предстоит увлекательнейшая поездка вместе с интересным молодым человеком из глубинки Росси в компании стороннего наблюдателя и, по совместительству, вашего непосредственного руководителя.

   Свето-Зар оторвался от изучения свитка и посмотрел на меня бледными и совершенно пустыми буркалами. Поездка та еще предстоит...

   – А работа? – повернулся я к Реалено.

   Код ди Миагон посмотрел в окно:

   – Препятствия, преодоление которых требует определенных затрат энергии и ума, только укрепляют дух будущих магов.

   Был бы покрепче, с обветренным лицом и каменный выражением – точно вылитый отец. Нотки, по крайней мере, до боли знакомые.

   Вот же напасть – записался на свою голову! Мне совершенно не хватало "изучения дрейфа жилищ хлерных мушей", "описания безхребетного рогульца", и, естественно, как я могу вообще существовать без "выявления видовых отличий хромого и косого ухастого плю-еца". Оборжался бы, если бы не было так грустно.

   – Каких девларов! Да ты совсем уже охренел! – долетел недовольный женский вопль и в аудиторию влетела разъяренная Аннабели, потрясая знакомым свитком.

   Реалено остался невозмутимым и отстраненным:

   – Аспирантке кафедры "КУЗЯ", провалившей простое задание по поиску и задержанию молодого терривита, не к лицу торговаться.

   – Да тот урод не такой лох, как утверждали некоторые! – воскликнула девушка.

   – Это ничего не меняет. Никто не говорил, что будет легко. Тем более, в непредсказуемой профессии боевого мага.

   – Зазвездеть бы тебе якорем прямо в наглую рожу... – посетовала Аннабели.

   Реалено усмехнулся:

   – Если бы вы эту энергию направили на выполнение задания, а не на пустые угрозы, реальность была бы несколько иной. Но, имеете то, к чему, собственно, стремились.

   Девушка сдержалась. Несколько раз глубоко вздохнула и, повернувшись к окну, заметила нас. Наблюдающих за неожиданной сценой с вылупленными глазами. Хотя... Свето-Зару даже это не интересно.

   – Нянчить двух придурков я не буду!

Интерлюдия

   На скальном выступе, в десяти шагах от обрыва, застыл старик. Окинув внимательным взглядом безжизненные скалы и иссеченную язвами черную равнину, уходящую вглубь острова, седовласый повернулся к мольберту. Легкими штрихами изменил на полотне пару линий. Кивнул, оценив результат, и вернулся к изучению разоренной земли.

   Осторожно ступая, на вершину небольшой скалы, выдающейся в волнующееся море, поднялся хорошо сложенный молодой мужчина. Почтительно замер в ожидании, не решаясь отвлечь старика от работы.

   – Что ты видишь? – прошелестел старик.

   – Камни, пустыня, – не выказав удивления, ответил молодой. – Печальная картина.

   – Стремление к истине требует жертв, – старик вернулся к мольберту, старательно подправляя одному ему видимую неточность. – Велики искушения... Один неверный шаг, и пути назад нет.

   – И останется только пыль... – невозмутимо вынес вердикт молодой.

   – Три века мы пытались им объяснить... присылали наставников, воинов, священников. Но все было тщетно. Олисцы вошли в искушение, и не стремились к спасению.

   – И их сожгли, – хмыкнул молодой.

   Седовласый старик отложил кисточку, повернулся к собеседнику.

   – Нет! Мы показали им истинный путь! Через искупление... Иного выхода не существует. Тебе это прекрасно известно...

   Молодой поморщился:

   – Меня не интересует душещипательная история никому не нужного племени. Не захотели принимать истинное знание – получили по заслугам. Искушение, искупление – лишь слова.

   – Разве не в этом истина? Понять чего жаждет душа, что требуют духи, что принадлежит застывшему в движении бесконечному началу... Мы лишь проводники его желаний, его наставлений и просьб.

   – Истина лежит перед нами, – кивнул молодой на безжизненные скалы и равнину.

   – Нет! – твердо сказал старик. – Картина закончена. Через пять лет заколосятся луга, запоют птицы, взмахнет в небо хозяин – придет истина на проклятые земли.

   – Мне ямки покопать?

   Старик захихикал:

   – Ты способен на многое, но посадить дерево – чересчур.

   – Тогда зачем меня выдернули из Росси? – спросил молодой.

   – Пришло время Свободных земель.

   Собеседник задумался. Услышанная новость его не сильно обрадовала.

   – Отчет Курандера явно показывает невозможность влияния на...

   – Старый маразматик! – недовольно сплюнул седовласый. – Падальщик совершенно выжил из ума, и не способен разглядеть ростки истины прямо перед кривым носом!

   – А древние?

   – Они никогда не вмешиваются... Это их проклятие и наш шанс. Не упусти его.

История вторая

   – Какой к троллям отпуск! – взрыкнул Капитан, вперив в меня маленькие глазки из-под прозрачных стекол дорогущих очков. С видавшей виды папки, лежащей на столе перед возмущенным гномом, стартовало целое облако удушливой пыли.

   – Мне, как герою недавних кхе... кхе...

   – С тебя герой, как с тролля танцовщица, – отмел железный довод Эрнт Кройнтурен и снова уставился на меня из-за стеклянной преграды.

   И откуда внезапно вспыхнувшая любовь к совершенно ненужной вещице? Капитан никогда не жаловался на проблемы со зрением, а тут вдруг, откуда не возьмись, появились очки самого модного фасона и великолепной отделки: вкраплениями безумно дорогого мшистого серебра. Гномья братия вообще перестала бояться осуждения – зеленые камушки невнятного происхождения в благородные металлы записала.

   Откашлявшись, я продолжил наступление.

   – Капитан! Благодаря моим решительным и своевременным действиям удалось задержать опасного преступника прямо на месте злодеяния. Лишив, таким образом, возможности нарушителем нести свои нечестивые слова в головы простых горожан. Вы бы его слышали! Прямо в душу каждое слово... еле выстоял! Еще б чуть-чуть, и вы лишились бы самого ответственного, самого деятельного, самого одаренного мага в Южно-третьей...

   – Кир, мне работать надо, – прервал гном, – а ты всякую пургу несешь. Сейчас тебе пару дел впаяю сверхсрочных типа "обход подвластной территории в подштанниках" и "всенощное бодрствование у парадного входа с тридцатикилограммовым знаменем управы в руках".

   – По статусу не прокатит, – отмел я, старательно сохраняя каменную физиономию.

   – По статусу, говоришь, не пойдет, – зловеще начал гном. – А...

   – А я всегда, осмелюсь доложить, думал, что Академия имеет самый высокий статус в нашем славном Сантее.

   – Ты это к чему? – сразу нахмурился Капитан.

   Ага, вот и нашлась лазейка, как пробить толстокожего начальника. Сейчас мы его быстренько оформим.

   – Ситуация складывается так: мне поручили...

   – Какая неожиданность... – раздался за спиной голос, от которого мне враз стало не по себе: – Как не зайду – никого нет. Пробегала мимо, подумала: "Загляну". И какой сюрприз! Вы прямо как меня дожидались... Ну что ж, голубчики, приступим. А ну-ка, молодой человек, уступите место даме. И побыстрей! – рявкнула госпожа Крон.

   Я взлетел с кресла как ужаленный. Похоже, придется с Капитаном разговаривать в другое время, и желательно попозже, после хорошего и плотного ужина. И то еще неизвестно поможет ли это, и не будет ли у кругленького гнома несварения от визита деятельной старушки.

   – Постойте! – оборвал надежду звонкий голос. – Вас тоже касается!

   Внимательно проследив, как я, грустно вздохнув, закрыл дверь и отошел к окну, Крон повернулась к Капитану.

   – Вот! Говорила я тебе: в церквушку-то заезжай почаще, жалобщиков выслушивай, просьбы исполняй в очередности правильной. А ты чем занимался? А? Вот, голубчик, получи теперь и распишись! А какие смотрялки-то выбрал: золотые, с фигурными стеклышками, да модные, тоненькие... Ты когда, голубь-то сизокрылый и пышный, жалобу мою порешаешь? Сколько сей нелюдь окаянный будет деньги брать да по крыше скрести лопатой драной, аки решето? А стерва эта, Звершечка, коли уже заткнется, прибей ее мать? Воет, зараза, еженощно, покою не даючи...

   – Госпожа Крон! – постарался я осадить настырную бабку. А Капитан сидит, молчит, и только глазками посверкивает.

   – Изложите все ваши просьбы и жалобы в письменном виде о двенадцати экземплярах...

   – Сколько-сколько? – повернулась ко мне старушка и удивленно захлопала глазами.

   – А вы разве не слыхали о порядке подачи сверхважных жалоб и просьб? – старательно округлил глаза.

   – Сверхувожных? Не слыхивала...

   Я горячо зашептал:

   – Вы же понимаете, у нас дел просто невпроворот. Жалобы, прошения, несение службы, а сколько проблем от гостей славного города... Намедни вон гномов из колодца-то еле достали, те все трещали о святой водице... В общем, бумаг больше, чем в управу влезает!

   – И где вы их храните, молодой человек? – не поверила госпожа Крон.

   – В подвале! У нас там еще правда карцер, тюремные подвалы, да и пыточная, куда ж без нее... не хотите глазком, так сказать, кинуть?

   – Не дождетесь!

   – А зря, там интересно... В общем, составляете просьбу о двенадцати экземплярах, у стряпчего сведущего все это оформляете по статутам, и разносите по управам, Гильдии, Гвардии, Академии. И герцогу штучки... э... три. И требуйте личную подпись принимающего бумаги! Да, кстати, не забудьте: "сверхувожно" в правом верхнем углу каждого листа!

   – Инспектор! Не издевайтесь над старой больной женщиной! Никогда подобного не водилось в нашем благостном городе, и вы откровенно богохульствуете!

   – Госпожа Крон, – обиделся. – Это новое веяние в городских делах! Просто мало кто знает об одной мелочи, и посему не пользуются таким идеальнейшим способом быстрого рассмотрения прошений...

   – Ну? – угрожающе поинтересовалась старушка.

   – Подпись и печать батюшки! – расплылся я в широкой улыбке.

   – Кого? – нахмурилась Крон.

   – Епископа из головного Храма Светлого Лейнуса! Если сей благочестивый и всеобожаемый светлый человек поставит печать церковного перстня на двенадцати экземплярах прошений... они будут рассматриваться внеочередно!

   – И ты молчал? – кинула на Капитана злой взгляд госпожа Крон, и взяла низкий старт прямо из кресла.

   – Когда вернется – твой длинный язык сменит хозяина.

   – Пока ей втолкуют, что в Храме Лейнуса знак власти епископа не печать, а роспись кровью – год пройдет. Не меньше.

   – Знаешь что... Поезжай в Турион. Чтобы тамошние не скучали...

   Хм. Это меня в отпуск отпустили или мягко отправили подальше... И откуда Капитан знает о поездке в Турион?

   ***

   Путешествие – как много в этом слове... Перестук колес, тарахтящая на ухабах повозка, живой тягач, временами окутывающий пассажиров непередаваемым ароматным амбре. Длительные задушевные разговоры, великолепные виды, странные попутчики, новые блюда, клопы и иже с ними... Да, впрочем, много чего!

   Едва попав в Руан, я хотел исколесить все веси. Но правда жизни, шибанув промеж глаз, быстро втолковала в по-юношески непробиваемые мозги понятные и дураку правила. Хочешь путешествовать? Пожалуйста, только – плати. Деньгами, займами, повинностями – все одно...

   Да и кипучая жизнь втянула в водоворот событий, так что пришлось загнать тягу к путешествиям в дальний уголок, старательно придушив. Но сегодня все наконец-то изменится.

   Карета остановилась, извозчик услужливо открыл дверь, подал чемоданчик и укатил, оставив меня перед центральным входом на вокзал. Как говорится – н-да.

   Одноэтажный дом, больше походящий на конюшню. Открыв дверь, я зашел в небольшое помещение, уставленное обычными потертыми диванчиками, десятком кресел и деревянных столов. И скучающий бармен за стойкой, меланхолично протирающий блестящий чистотой бокал дополнил картину. И это вокзал? Больше смахивает на обычную забегаловку!

   – А касса где? – поинтересовался я у единственного живого существа.

   Бармен – самый обычный молодой белобрысый парень, с тросниковой трубочкой в зубах, меланхолично ответил:

   – Че надо-то?

   – Билет. В Турион.

   – Экспресс доползет – у Бороды стрельнешь.

   Весело тут живут... А охрана где? Таможня? Кто гостей-то проверяет, пропуск в город выписывает, новичков по управам направляет? Непорядок!

   – Слышь, белобрысый, а где все?

   – Те кто нужон-то?

   – Да хоть кто-нибудь!

   – Дык вот он – я! Че надо-то?

   – Главный кто? – повысил я голос.

   – Борода! – бармен отставил стакан и занялся отполированной до блеска кружкой.

   – А он где?

   – Дык в экспрессе.

   – А вокзал кто охраняет? Контрабанду привезут – ты, что ли, проверять будешь? А если нападет кто – тростинкой отбиваться будешь?

   – Дык кто против бороды пойдет-то? – выпучил парень глаза и добавил: – Дурных-то не видал ни разу...

   Я сплюнул:

   – Беспорядок!

   Бармен покачал головой:

   – Дык че орешь-то? Пока не пришел – порядок у нас был, тихо, спокойно, никого... Иди, что ль, туда, откудова явился.

   Я изучающее уставился на бармена:

   – А в рыло?

   Белобрысый нахмурился:

   – Че сразу драться? Попей, расслабься, – парень ловко сыпанул горсть ягодок в кружку, добавил щепотку сладости, наполнил кипятком до краев. И, зацепив худой рукой бутылку темного стекла с многообещающим названием "СугреВъ", выведенным причудливой вязью на белой бумажке, приклеенной на тару под острым углом, подмигнул.

   – Сдурел? – остановил я бармена. – Я жить хочу.

   – А че? Борода по бутылочке в каждый рейс берет. Живехонек-то!

   Я молча отвернулся.

   Минут через десять прибыл Свето-Зар. В плащике, осенних ботинках и с пустыми руками. Будто и не зима совсем на улице, а так, легкий заморозок. Струсив с обуви снег, пухленький адепт скинул верхнюю одежку на ближайший диван, раскачиваясь, как медведь, добрел до стойки и поднял взгляд на бармена. Белобрысый выхватил из-под стойки кружку, сноровисто повторил ритуал наполнения оной отваром и, одним движением открыв бутылку, щедро плеснул.

   Разом уполовинив кружку, Свето-Зар счастливо выдохнул:

   – Лепота...

   Похоже, поездка та еще будет. Не прибить бы кого ненароком. А уж всякие мероприятия, типа охоты на неизвестных созданий, так вообще будут похуже каторги...

   Резко хлопнуло – чудом не расплескал отвар. На вокзал, яростно матерясь, зашел здоровенный мужик: ростом выше двух метров, весом эдак под полторы сотни килограмм и бородищей, лежащей на форменном зеленом кителе до самого пуза.

   – Твою мать – пассажиры! – заревел Борода. – Якорь крону в задницу!

   За расшумевшимся громилой бочком протиснулась пара гномов. Шустро добежав до стойки, крепыши схватили протянутые барменом кружки и намертво к ним приложились.

   Борода заткнулся, тяжело бухая огромными сапогами, подошел к нам, и, вперив в меня маленькие злые глазки, поинтересовался:

   – Еще кто будет?

   – Девушка с нами. Маг Академии.

   – Еще и баба! – Хлопнул себя по крепким ляжкам здоровяк. – Весь день к девларам!

   Через пять минут, выпив бутылку "СугреВъ" поверх двух кружек отвару, Борода немного успокоился и нормальным голосом поинтересовался:

   – Зачем в дыру-то намылились?

   – Учеба, – честно ответил я.

   Здоровяк, протянув пустую бутылку бармену, ехидно осклабился:

   – Хлебнете вы парни... Баба на борту – не к добру, ох не к добру...

   ***

   После знакомства с двумя молчаливыми гномами, злым здоровяком и болтливым барменом мне показалось, что мы малость ошиблись. Не тянут эти парни на укротителей самого совершенного средства транспорта Руана. Никак не тянут! И поэтому я мысленно приготовился к чему угодно. И каково же было удивление...

   Экспресс оказался совершенным. Плавные округлые линии, светло-серебристый цвет, никаких черных чадящих труб – целый рядок окрашенных белым цветом дымоходиков. Да и единственный вагон, прицепленный к тягачу, на зависть каретам и телегам, будто снизошел из иных измерений и времен. Высокий, округлый, кажущийся отлитым из жидкого металла. И только раскрытая в салон дверь говорит: я реален. Впрочем, и тут обнаружился подвох – за внешней металлической дверью с двойным стеклом, оказалась внутренняя, практически полностью прозрачная.

   Расселись на скрипящих кожаных диванах, предварительно скинув верхнюю одежду и даже переобувшись в предоставленные теплые тапочки! Вот так сервис. Недовольная мордашка Аннабели разгладилась, девушка устроилась в углу на одиноком кресле, взглядом прервав поползновения Бороды угостить "легеньким". А здоровяк занял целый диван во главе вагона.

   Борода обвел взглядом пассажиров и молча постучал пудовым кулаком в перегородку. В ответ раздался тоненький свист и экспресс тронулся.

   Странно. Едем медленно, сидим на шикарных диванах, а ощущения такие, будто спускаешься по лестнице. На пятой точке. Медленно, растягивая удовольствие. Экспресс ускорился, и уже просто летишь по ступенькам, отрабатывая каждую. А еще через пару минут, когда за окном деревья стали мелькать, я покрепче сжал челюсть. Ляпнешь что-либо – и без языка точно останешься.

   Собрать бы кости по приезду в Турион...

   Выходили мы красиво... Аки участники известнейшей на весь Руан забавы варваров – гонки брюхатых сверчков. Означенные пакостники отличаются злобным нравом, и, вопреки устоявшемуся мнению о великой точности определения времени, частенько ошибаются. Нет, утро они не пропускают, ровно в шесть поднимают скрип. Но... не каждый день. И гонка, начавшаяся как скачки на полный день, заканчивается порой через пару-тройку суток. Я правда ни разу на ней не бывал, ибо земли варваров далеко. Но видать посыльных, засидевшихся на лошадке, доводилось.