Текст книги "Истории Руана (СИ)"

Автор книги: Станислав Гримайло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

   Ага, все ясно. Новому хозяину, прикупившему хороший особняк в дорогом районе, совершенно не по нраву, когда около его владений крутятся дети. Агнолия – дерево не редкое, но удивительное. Круглый год на его ветвях с игольчатыми листочками растут шишки: сначала красивое соцветие, потом интересная игрушка, которую малыши так любят разламывать и сосать сладкий сок. Позже созревают внутри орешки – лакомство для птиц. И детей. И вся эта радость круглый год. Большие шишки и маленькие яркие цветочки рядом...

   Рихардо, странно подпрыгивая, установил новый рекорд – восемь шаго-прыжков. Через дюжину минут уже и шесть станет...

   – Вот! Пилить!

   Нет, я, конечно, понимаю – спокойствие горожан очень ценно. Где только они, эти горожане? Ни капельки не удивлюсь, если этот надменный человек – деловой партнер Рихардо. Дерево десятки лет росло, никому не мешало, да и разве можно высадить такую громадину, не соблюдя в точности все статуты? Сомнительно... Выходит, все надуманно. Захотелось – и понеслась.

   – Кхм... Господин...

   – Тартский.

   Кто бы сомневался...

   – Господин Тартский, давайте без эмоций. Зима, холодно, дел много...

   – Проходите, выпьем чай-тэ, между прочим редчайшего! И по бокальчику... Все обсудим...

   – Господин Тартский, за взятку, предлагаемую лицу, находящемуся на городской службе, знаете, что бывает?

   – Вы меня не так поняли...

   – Инспектор, вы что себе позволяете?

   Я не обратил внимания на высказывание Рихардо, уж очень за утро насточертел представитель мэрии.

   – Я сам знаю, как я вас понял! – рявкнул я, а наглая физиономия Тарсткого вытянулась и побледнела. – Бумаги из управы у вас есть? С проведенной инспекцией, с выводами о нарушении агнолией территориальных границ участка, находящегося в вашей собственности?

   – Э-э... признаться, нет... да и зачем возня с бумагами...

   – Так каких девларов вы нас вызывали? Поиграть? Я вам сейчас как поиграюсь...

   – Инспектор! Успокойтесь уже! Это нелепое недоразумение... извините, Лев Таскович, в другой раз... что вы себе позволяете? Я, и только я главный!

   – Подпись на бумагах должны и мы ставить, – тихо проронил некромант и улыбнулся.

   Теперь уже и хлыщ побледнел. Сглотнул. И предложил:

   – У нас еще одно дело есть.

   – Поехали, – согласился некромант.

   Тарсткий, задрав нос, величаво удалился, хлыщ с недовольной миной полез в экипаж, и только парнишка-улочник, отряхивая старые затасканные штаны и полушубок от налипшего снега, счастливо и светло улыбнулся.

   – Все! Завтра я сменю команду! – хлыщ разъяренно зыркнул на нас. – Никакого почтения, никакой субординации... О чем думает ваше непосредственно начальство? Таких нахлебников держать! Это уму непостижимо...

   Хм... Нос, пожалуй, хорош. Длинноват, да и, признаться, излишне надменен. Зато какое поле деятельности! Хочешь – горбинку, придающую мужественный вид. Хочешь – отметку о бурном прошлом, когда горы были по колено, моря по щиколотку, и как влитой лежал меч на боку. А если постараться и прицелиться – излом неудачника.

   Хлыщ правильно оценил мой прищуренный взгляд и заткнулся.

   А мне стало не по себе. В Сантее я прожил не так и много, но с такой стороны его никогда не видел. Сварливые старушки, хитрые торговцы, наглая и дерзкая молодежь – лишь дополнение. К спокойным, светлым людям, к красивому и такому многообразному городу, к ощущению пусть не праздника – но всегда хорошего настроения и уверенности в завтрашнем дне. А последние два дня – как ушат холодной воды на голову. Нет, старческий маразм и бестолковость простить можно. А такое отношение? Это же заразно! Приедет один, потом другой, потянется толпа – и глядишь, через дюжину лет, весь Сантей превратиться в копию... И я вернусь на родину, оставаясь в другом мире.

   Сказки сказками – меня-то там это не коснулось – но не хочу. Таких вот хлыщей, надменных заносчивых людей, желающих ради прихоти лишить радости людей вокруг... Неужели ты сам настолько несчастен, что всех по образу и подобию сделать стремишься?

   Девлары! Еще и голова раскалывается... Мысли странные лезут. Рихардо волком смотрит, и завтра, чую, побежит жаловаться. Затейник... Выдумает и настрочит такого, что, уверен, гордость возьмет. Рядом с кем выжил! В целости и сохранности! А их, эту Гвардию и стражу, давно всю разогнать пора! Только мэрия осознает истинную ценность желаний простых горожан...

   Тьфу!

   Я сплюнул прямо на лакированный туфель де Лувье. Рихардо смолчал, красноречиво и многообещающе нахмурившись. Нехай пыхтит!

   Как сбить спесь с наглеца, привыкшего что все вокруг ходят на цыпочках, старательно выполняя любое требование, выраженное ленивым взмахом брови?

   Взывать к разуму – бесполезно. Он, разум, где-то естественно есть. За железобетонной стеной, выстроенной из страхов, превратившейся за длительностью лет в наглость, хамство и ханжество. И самолюбие – как же без него...

   Пока мы мерно тряслись до города, потом по улочкам Сантея, Рихардо явно повеселел. Надулся, сел уверенней и поглядывал на нас свысока. Как на гряз, налипшую по недоразумению на ботинки. Придумал, гаденыш, чего настрочить начальству, дабы заклеймить подчиненных... и не доходит до бедолаги, что ему, как непосредственному руководителю, влетит на щи не меньше.

   Пока во всяком случае хлыщ обрел уверенность, прежнее презрение ко всему окружающему вернулось на лощенную физиономию. И, похоже, до парня совершенно не дошло, что вот за это можно быть слегка битым.

   Ехали долго, меня слегка укачало, глаза стали слипаться, но когда я уже почти нырнул в пучину сна, повозка остановилась и вежливый кучер открыл дверцу. Ссадил со всем тщанием Рихардо, не забыв раскланяться и пробурчать нечто вежливое. Впрочем, нас удостоил не меньшим внимание.

   – Жди, мы быстро! – кинул де Лувье извозчику и повернулся к встречающим: пожилому гному, молодой копии и серьезному крепышу тех же кровей. Отец, сын и дядя?

   – Господа Вартруйены! – Рихардо вцепился в лапу старшего из встречающих, энергично потряс. Гном смолчал. Только хмурая бородатая физиономия приобрела несколько странное выражение: словно пиявку углядел.

   – Наслышаны, наслышаны о недоразумении, приключившемся на вашу голову. Как только смог – сразу приехал! Дела, знаете ли, все накапливаются и накапливаются, времени совершенно нет...

   – Три дня, значит, ехали? Стал быть, по окружной? Пехом да с повозкой на горбу? – ехидно уточнил пожилой.

   – Дела, знаете ли, не терпящие отлагательств...

   – И какого громового камня вы влезли куда ни спросясь? Кирки отведать возжелали? Дак мы это по первому спросу устроить могем! Как заведено: приключилось что – в Гвардию бочонок поднеси, чи стражников на поляну кликни. А теперича что? Бей поклоны хмырю из мэрии, пока до ихней тупости не дойдет – помощь потребна!

   Рихардо смешался. Начал было говорить – передумал. Сглотнул, поправил воротник, элегантную шапку. Нашел ответ:

   – Перемены требуют времени. На сглаживание острых углов, поиск компромиссов, выработку самой оптимальной концепции сотрудничества между различными управами, да и общий устав следует выработать, чтобы не возникали вопросы по ходу дея...

   – Ты че, меня за дибила, каменюкой припечатанного, считаешь? Развел ярмарок... Болтать все горазды! Ты дело делай, а не мели языком попусту!

   Наехал хитрец на кованную кирку... Этих ребят не только словесами, а и наглой мордой, бумагой заверенной, не пронять. Захотят – выслушают внимательно, ничего не промычав в ответ. А если настрой плохой, или, наоборот, хороший: уму-разуму научат. Хорошо если словесно...

   – Показывайте! – перестал выпендриваться Рихардо. Дошло таки!

   Пожилой гном молча развернулся и резво зашагал по чистой мостовой. Ни льда, ни мусора, даже следов снега не найти. Следят бородатые за своим хозяйством.

   Порывшись в памяти, я не вспомнил ничего о Вартруйенах. А вот рисованный черной краской на синем заборе петух знаком практически любому жителю Сантея. Сие есть не что иное, как самая банальная торговая марка, означающая самое большое хозяйство города по выращиванию птицы. Кто ж не пробовал шикарной зараженной, запеченной, приготовленной с медом, в пиве, на углях и еще тысячи вариантов вкуснейший блюд. И тушки для большинства харчевен выращивают гномы? Никогда бы не подумал...

   На территорию птичника пустил угрюмый гном, выспросивший для начала заветное слово, потом документы, потом долго изучавший рожу хозяина. Лишь затем, сплюнув под ноги вошедшим, приглашающе махнул тяжелой лапой. И зажатым в оной топором.

   Так. Один охранник виден, еще пяток небось где-то поблизости. Вывод: не ограбление. Такая охрана любому любителю халявы все отобьет. В самом прямом и ясном смысле.

   Территория внутри не поразила взгляд: обширное пространство, десяток крепких домишек, чисто, пустынно и тихо.

   – Птицу везем сюда, в сортировку. Готовим, грузим, и по Сантею подводами отправляем, значит. Итаво семьдесят четыре полных круга делу. Впервые, стал быть, столкнулись с неясным. Значит, идем...

   Подошли к одному из домиков, большой висячий замок на котором отпер самый молодой из гномов. Крякнув, снял здоровенную железяку, и, поднатужившись, отворил крепкую, чуть ли не крепостную дверь – на века делали.

   – Глядите! – насмешливо предложил пожилой, не сделав и шагу внутрь. Только второй гном, то ли дядя, то ли еще какой родич, зажег обычную маслянку и протянул некроманту.

   – Лар Еной... – голос хлыща дал слабину.

   Некромант невозмутимо вошел, за ним, осторожно ступая, двинулся Рихардо. Я шагнул последним.

   Одно огромное помещение на все строение. Железные клетки в углу – целая пирамида. Несколько столов, пара огромных чанов с масляно поблескивающей жидкостью в них. Десяток потушенных фонарей по стенам под потолком. И всюду – перья. Невыразительные ошметки. Там лапа, там клюв, там ворох разноцветных красивейших птичьих одеяний, сбрызнутых чем-то почерневшим. И запах... Сладкий, удушливый, вызывающий неприятные ассоциации. И пятна... на потолке, на стенах, а весь пол буквально залит...

   Рихардо, едва не сбив меня с ног, вылетел на улицу и принялся шумно опорожнять желудок. Некромант спокойно заметил:

   – Интересно...

   А мне стало не по себе. Желудок-то получилось укротить, хотя, будь лето на дворе, такой подвиг разве что некроманту был бы под силу. А сейчас, когда все подморожено, и запах не вырвался на волю – терпимо. Но кто автор сей сюрреалистической картины? Чья больная голова способна такое сотворить? И для чего?!

   Маленький островок относительной чистоты – пол присыпан толстым слоем песка, над головой все выглядит надежно и не собирается неожиданно украсить гостей. Шаг вперед, влево или вправо еще не ступени на эшафот, но кому захочется изгваздаться по уши в птичьих ошметках?

   – Впечатляет, – глубокомысленно изрек некромант под аккомпанемент страдающего Рихардо. – Несколько поспешно. Иронично. Мастер.

   Я еще раз окинул помещение взглядом. Поспешность видна отчетливо только некроманту, а уж ироничность – в чем? В развешенной на подобии гирлянды требухе? В посаженных на фонари хохлатых головках? Или в сплетенных из птичьих лапок веревках, совершенно бессистемно развешанных на стенах.

   – Выйдем, – предложил лар Еной, и я с облегчением выбрался на свежий воздух.

   Гномы с нескрываемым интересом внимательно изучили нас. Бросив презрительный взгляд на Рихардо, старший невозмутимо спросил:

   – Дак чего, стал быть?

   Лар Еной, ковырнувший пальцем бурую подсохшую жижу, наклонился, набрал пригоршню снега и тщательно стал натирать руки.

   – Не хочу вас огорчать, уважаемые, но что поделаешь... Найти автора произведения не выйдет. Это не сам ритуал, а его отголосок. Настоящего жертвоприношения.

   – Мэрия все ком... компе... компенсирует, – с трудом выдавил Рихардо, наконец избавившийся от завтрака.

   – Мэрия, значит? Э-э, нет, господин молодой. Знаем мы, как обещания вы свои выполняете, стал быть... И без вашего участия разберемся. Да, разберемся. Нам лишь бы шутников, значит, найти.

   Что-то меня зацепило в словах некроманта... я не сразу, но таки поймал юркую мысль за хвост.

   – Жертвоприношение в Сантее?!

   – Не знаю, – покачал головой некромант. – Ритуал могли проводить в доме на соседней улице, на другом краю Сантея, за чертой городских кварталов... Не установить, к сожалению. Я составлю донесение руководству. Единственная ниточка – снял легкий след. Если планомерно обходить кварталы, может чего почую...

   – Это не наша компетенция! – перебил Рихардо. – Такими вопросами должна заниматься Академия, Гвардия, стража, но никак не специальная комиссия мэрии! Поэтому пишите свое донесение и отдавайте дело начальству! Гвардии! Академии! Кому угодно! – пустил петуха.

   – С чего бы? – спокойно уточнил лар Еной.

   – Это не наша работа!

   – А что наша работа? Подтирать носы и задницы выживших из ума "высших сословий"? Или в мэрии "работой" называют побег с выпученными от ужаса глазами от первого же реального дела? А кто работать будет?! В карете разъезжать, морду надувать от важности – других дел не найти? – с пол оборота завелся я.

   – Да как ты смеешь, мальчишка! – заорал во всю глотку Рихардо. – Вы, черви земные, должны благодарить за такую честь, подаренную всевышним всякой черни и рвани... А вы! Еще возникаете... Отдать демонам это задание! Нас ждут у графа Хнери немедленно!

   – Так и вали к своему хрену. Немедленно, – с ухмылкой предложил я.

   Вот же мэрия... Потешается над управами, раздуваясь от собственного величия. А на деле – толпа сосунков, старающаяся как можно быстрее избавиться от сложной задачи, спихнув ее на чужие плечи. А потом – уверен – еще и будут поливать за "срыв сроков", "ненадлежащее проведение расследования" и "необоснованность выводов за недостаточностью данных". Сами бы попробовали.

   – Ха! Вы, инспектор, не понимаете, с кем разговариваете. Вы с самим Герцогом разговариваете! Ибо мы слова его...

   – Слышь, сопляк, ты себя кем возомнил? Господином герцогом? Или Богом? Хребет-то потянет? От вида ощипанной курицы всю улицу заблевал, а все туда же – главный всея. Сопли-то подотри... – ухмыльнулся я.

   Рихардо побелел, надулся, сразу покраснев, и довольно умело замахнулся. Красивым, многократно отработанным в тренировочной зале движением. Кто ж так на улице дерется-то? Пока ножку отставишь, ручку в правильное положение переведешь, корпус повернешь... Тем более в зимней броне, а не в легком и удобном тренировочном костюме.

   С легкостью блокировав руку, я без замаха ткнул в зубы сиятельному представителю мэрии. И добавил – крепким, надежным, казенным ботинком.

   Рихардо рыбкой, не издав и звука, рухнул в сугроб, облюбованный им же совсем недавно для несколько иного занятия.

   Старший гном довольно прогудел:

   – Ток так, с иродами этими, и надо, стал быть. Дальше-то чего, господа хорошие? – и ухмыльнулся.

   Захотелось пнуть пару раз хлыща из мэрии. Кто ж лежачего, да еще и без сознания, ногами лупит? Не по-людски...

   – Незаконченное дело нас ждет. Потом займемся вашим вопросом, – глядя на лежащего в снегу Рихардо, обронил некромант. – А вы приберитесь. Пацана к лекарю, и следов чтобы не осталось...

   – Само собой, господа хорошие! – ухнул гном. – Вы нам, стал быть, как чего уразумеете – весточку пришлите. Ну а мы дальше, значит, позаботимся. А за энтого-то... презентик ожидайте...

   На том и порешили.

   ***

   Пока добирались до имения Энтериос, я весь извелся. Гоблин-извозчик, будто на зло, так истово понукал пегую лошадку, что та от скуки засыпала на ходу. Впрочем, сам носатый дрых аналогично – приходилось при малейшем замедлении лупить кулаком по стене экипажа. Когда же мы остановились, и тройная злая серия успеха не принесла, я полез на холод с единственной целью: засветить наглой зеленой харе в ухо.

   – Звиняйте, господин: дэ-тэ-пэ, – вальяжно доложил извозчик и шмыгнул огурцом-переростком.

   – Ты че, червяк болотный, совсем обнаглел? Какое к крону дэ-тэ-пэ!?

   Зеленый дернулся, что, видимо, означало пожатие плечами под объемистым ватником, и махнул указующим шмыгающим перстом куда-то вперед. Я не поленился: спрыгнул и обогнул экипаж. Если шнобель не ошибся – быть ему целым. Пока.

   Представшая картина порадовала сердце: два мужичка, один в поношенном и засаленном заштопанном рванье, а второй при полном параде, нечленораздельно мыча, с упоением валтузят друг дружку прямо на мостовой. А чуть дальше, перегородив узкий проезд, прилегла отдохнуть груженая доверху обычная крестьянская телега. Пара молодых парней, похожих как две капли воды, задумчиво почесывая крепкие загривки, застыли у вырванного с мясом полоза.

   – Эй, хозяин, убирай корыто, – недовольно гаркнул я. Телега крестьянская, справная, а значит: груженная аккурат до уровня второго этажа. Была. Сейчас же тюки, вязанки и еще девлары знают что рассыпалось по всей округе.

   – Хозяин! – рявкнул я, ибо сопение и мат-перемат не смолкли, а еще, пожалуй, усилились.

   Сплюнул, потоптался в ожидании, пока, наконец, дерущиеся выдохнутся и вернутся в реальность.

   Один из детинушек, проявив чудеса смекалки, приложил отломанную часть к борту. Задумался, попробовал приподнять телегу (ага, щас!), ругнулся, добыл в недрах объемного тулупа нечто среднее между молотом и топором. Изучил инструмент. Довольно повел носом. Приладил запчасть к борту, старательно вымеряя выбег лыжи по неповрежденной стороне. Зарекся поддержкой брата: "Пойдет?" "Угум-с". Широко размахнулся и...

   Парня совершенно не смутило, что телега малость, так сказать, перекошена. Да и один тюк, нежно прижавшийся к борту, явно портит картину. Только когда такие мелочи мешают, если дубинка под рукой, мысля в полете, а одобрение окружающих в кармане?

   – Хрясь! – инструмент с радостью проломил борт телеги.

   – Зупинися, Здынь! Ты чаво кровинушку стукаешь?! Йди звидкиля! Очи б тэбэ не бачили, ишака полоумного! – мигом отреагировал на треск доламываемой телеги мужичок почище и богаче одетый. Стукнул противника, вскочил, подлетел к замершему в удивлении детине, отобрал оружие и, смачно ругнувшись, треснул кулаком по лбу. Взвыл – стал баюкать поврежденную конечность.

   – Эй, хозяин, – позвал я, и когда мужичок перевел на меня взгляд, лениво намекнул: – Давай мигом собирай барахлишко и вали. А то сожгу к крону твою кровинушку вместе с мусором. Дошло? – и зажег самый обычный фонарик. Дабы вопросов не возникло.

   Дальше случилось невероятное: братья за два захода разгрузили телегу, возница, слегка отряхнув окончательно замазанную одежку, командуя обалдуями на незнакомом языке, состоящим, по-видимому, из одних ругательств, буквально за минуту починил транспорт. Умело орудуя помесью кувалды и топора. За два захода загрузили, закинули на самый верх хозяина, возница забрался на свое место – натужно скрипя, перегруженная телега поползла по мостовой.

   Я вернул челюсть на место. Подошел к экипажу, и, размышляя о неожиданной эффективности огненной магии в области починки поломанного средства перевозки негабаритных грузов, уточнил у извозчика:

   – Че такое дэ-тэ-пэ то?

   – Деревня телегу положила, – шмыгнул гоблин.

   А я-то уже подумал...

   Слава Лейнусу, Крону, и всем известным богам – доехали. По пути, естественно, не обошлось без дополнительных приключений. Однако новооткрытый метод убеждения с помощью воздействия шариком магического огня по мягким седалищным местам проявил себя во всей красе: препятствия испарялись буквально мгновенно. Намекнул на горячие обстоятельства – проблема рассосалась.

   Единственный сбой произошел в очередном маленьком переулке. Дородная тетка, с развевающимися из-под небрежно надетого чепчика седыми волосами, явно наслаждаясь выступлением перед сбежавшейся со всей округи публикой, надсадно взревывая, самозабвенно толкала обличительную речь. Чихвостила всех подряд: за две минуты я уловил целый список обвинений к Лейнусу, Герцогу, молочнику, поганой молодежи, этим гулящим девкам, орущим ни свет ни заря злыдней мявчащих... Сплюнув, велел вознице сдавать назад и искать путь почище. Будь ты хоть патриархом, а такая дама так помоями обольет, что вовек не отмолишься...

   Впрочем – а чем плохо? Хмурый день, скукота, выпить бы чего горячего или горячительного... И представление. Если вдуматься – настоящий концерт. Музыка, конечно, на любителя, но и оркестр – толпа, и исполнитель – тетка, присутствуют. И никого не волнует, что, придя домой, уставшая, но донельзя довольная собой особа покормит кота, приговаривая "у, ты мой сладенький..." Даст денег на гульки молоденькой и веселой дочери, и, захватив тару, отправиться за покупками к молочнику. Как говорится: на сцене и в жизни совершенно разные люди...

   Смеркалось.

   В угасающей дымке зимнего дня имение Эстериос выглядело малость заброшенным. Поникшие деревья, высоченный забор в потеках со следами давнего и небрежного ремонта. И – тишина. Сами постучались, сами отворили и зашли. Где все?

   – Не нравится мне это, – оформил в слова нахлынувшее впечатление.

   – Ык! Ык! Ык! – шумно хлопая крыльями, сорвалась с ближайшего дерева птаха.

   – Что именно? – небрежно спросил некромант, будто мы идем не по темному парку к усыпальнице, а по ковровой дворцовой дорожке на бал.

   – Охраны нет. Темно. Подозрительно все это.

   – Все зависит от взгляда, молодой человек.

   – Бхе! Бхе! Бхе! – сорвалась очередная птаха.

   – Да как не посмотрю...

   – Представьте: вы сильный маг. Дипломы и должности значения не имеют, не берем их в расчет. Так вот: замыслили нечто. Подпадающее под статуты в самом неприятном свете – для вас. Дело выгорело, все удалось, но жизнь штука непредсказуемая. Не мешало бы и подстраховаться, верно?

   – Смотря что за дело было. Большей частью подстраховка может вывести на след, чего явно никому не хочется. Лишний риск.

   – Верно. За давностью лет все прахом пойдет... В каком случае сигналку поставить стоит?

   – Когда важен не сам факт злодеяния, а чей-то сторонний интерес. Praemonitus praemunitus. – блеснул я древним знанием.

   – Простите? – удивился лар Еной.

   – Кто предупрежден – тот вооружен. Э-э, примета такая.

   – Верная, хочу заметить.

   – Ыым! Ыым! Ыым!

   – Нда. Тут, гляжу, одни кроновы птицы обитают. Причем в единственном экземпляре, – недовольно заметил я. – Сигналка, предупреждение... К чему вы все это?

   – Вы же заметили – подозрительно. На самом деле – все, как и должно быть. Что, в общем, и ожидалось.

   Я резко остановился.

   – Кхе?! Кхе?! Кхе?!

   Мне показалось, или очередная птичка в этот раз вопрос задала?

   – Вас что-то смущает? – спокойно спросил некромант.

   – А вас нет? Парк пустой, крепких парней из охраны нет, птахи, которых раньше заметно не было, переговоры устраивают. А в склепе, вполне возможно, сидит пару опасных личностей, следит за угольками, инструмент подготавливает...

   – Вот и применим их по назначению.

   Я задумался. Идти в неизвестность, не представляя кто кого в итоге, – не дело. Лучше вызвать подкрепление, пару взводов крепких ребят, да и магов бы побольше... Парк не лес, дивизию не спрячешь, а роту – вполне.

   – К девларам! Идем! – решительно махнул рукой. Надоело вечно сдерживаться, решать проблемы издалека, с подготовкой, да и превосходящими силами. А вот так – сразу в прорубь – давно не сигал. Разве ж это жизнь? Где? Без ежедневного мордобития, объяснений всем и каждому кто прав, кто сильнее наконец!

   Нет, так дело не пойдет. Идем в бой и на все... а кто не согласен – в бубен, господа! Подходи и стройся!

   В глазах некроманта блеснул радостный огонек. Будто и этому кремню, вечно спокойному и рассудительному, очень хочется почесать кулаки. Странно – мне-то казалось, что в ряды некромантов набирают только сверх спокойных магов. Ибо сапер ошибается однажды, и уходит, чаще всего, сам. Ошибся – получил. А ошибка некроманта за собой в силах потянуть много ни в чем не повинного народу...

   – Ух! Ух! Ух!

   Мне показалось, или птичка возрадовалась нашему продвижению вглубь парка?

   – А если там он сам?

   – Маловероятно. Маги, молодой человек, делятся на две категории. Оседлые и странствующие. А там где живешь, гадить – извините – не принято. Если подобное и происходит, то крайне редко.

   – Это успокаивает.

   – Да вы не сомневайтесь. В крайнем случае, я все же опытный некромант. Правда, к изначальному статусу не обещаю вернуть...

   – Кого еще возвращать придется! – хохотнул я.

   Впереди, за деревьями, стали просматриваться очертания большой глыбы. Вот и склеп.

   – Уот! Уот! Уот!

   Смеркалось...

   Не люблю краткий миг перехода дня в ночь. Ничего особенного, а обязательно происходит какая-нибудь пакость. Мелко – но в такой момент излишне неприятно.

   Впрочем, что может произойти в запущенном парке, где, по мнению некроманта, нас ждут горячие объятия?

   – Чвяк!

   – Peikon trotsky sukkia! – смачно выругался я. Нет, ну надо ж тебе, а? Шел, крон, никого не трогал... и на тебе!

   – Слоны, чтоб их тролли пожрали, совсем уже обнаглели! Срать в лесу!

   – Слоны? – недоуменно уточнил некромант.

   -Э-э-э... Лошадки такие, лопоухие, неужели не встречали? – вытянув пострадавшую конечность из ловушки, я с грустью изучил повреждения казенного имущества. Собственно, ботинок не пострадал – чего ему сделается-то? Психологическая атака оказалась куда успешней.

   Лар Еной остановился.

   – Впервые слышу.

   Гвардейца так просто со следа не сбить.

   – Это особая порода. Внешне обычные, но сволочи непередаваемые. Лепешки с выдающимся мастерством расставляют.

   – Хочу заметить, Кирилл, что вы попали в ловушку некоего другого животного. Судя по внешним признакам, таким как консистенция, цвет, запах – злодеяние отнюдь не травоядного. Скорее всего...

   – Лар Еной, простите, но давайте обойдемся без подробностей?

   – Как пожелаете. Не жаждете отловить и наказать?

   – А за что? Мы все же идем не по аллейке, а по лесу. А срать под кустом – извините – никому не запрещено. Будь то хоть гном, хоть орк, хоть гоблин.

   – Хочу заметить: орк как раз самое вероятное...

   – Лар Еной!

   – Да, нас другие ждут дела...

   Возле склепа ничего не изменилось. Как впрочем и на входе. Прихватив оставленный доброй душой фонарь, я разжег хитрую гномью конструкцию, повернув запальник, и, не мешкая, сиганул внутрь. Без приключений дошли до знакомой мраморной глыбы-гроба. Никого.

   – Интересно, – прокомментировал некромант.

   – Может быть у охраны выходной?

   – Все возможно, – согласился лар Еной.

   – Мы не подперли дверь, – намекнул я.

   – В этом нет ни капли смысла. Задача любой сигналки – сбор сведений, а не устранение потенциальных источников информации.

   – Не все были гвардейцами, и могут не разбираться в истинном назначении сигналки, – заметил я.

   – Сложно с вами не согласится, однако, такой вариант не объясняет одну малость, – некромант указал на самый темный угол.

   Я подошел ближе, осветил отнорок лампой – кольцо. В толстом слое пыли. Чистенькое, яскращееся синим камушком.

   – Не прикасайтесь, – попросил некромант. – Эта безделушка нам многое в силах объяснить...

   – Сомневаюсь, господа!

   – Фух! А мы уже заждались! – я резко обернулся и улыбнулся долгожданному гостю.

   Эльф. Самый обыкновенный: молодой, подтянутый, белозубый, в летнем наряде, в коем разве что толстокожему троллю было бы по погоде. Безоружный. На первый взгляд.

   Лар Еной на гостя не обратил внимания, будучи заинтересованным найденным кольцом. И раз мы пришли сюда за информацией – как и они – лучше постараться завязать дружескую беседу. Потихоньку подготавливая клинки...

   – Погода в вашем Сантее оставляет желать лучшего. А здешний хозяин, человек благородного сословия, в наилучших традициях людей следит за своим имением. Так забросить великолепный сад! Какое пренебрежение истинными ценностями, подаренными нам свыше. Природа людей не меняется... Прискорбно...

   – Хозяин парка дрыхнет беспробудным сном позади меня в той каменюке. Ему, наверное, как бы помягче выразиться... сложно оттуда следить за состоянием сада.

   – Вы ошибаетесь, молодой человек. Кровь есть жизнь. Наследники всегда найдутся, ибо хоть капля да сохраниться...

   – Это все интересно, но давайте перейдем к делам более насущным, – предложил я.

   – Торопитесь умирать? Юноша, спешить стоит в жизни, но никак не в смерти. К тому же я сегодня добрый: отчего бы не поговорить? Вы со своей стороны сделаете любезность и все, без утайки, прошу заметить, поведаете. Я же, получив требуемые сведения, буду милостив. Дам вам возможность выбрать свое будущее...

   – Выбрать?

   – Смерть или забвение.

   – Забвение?

   – Утрату памяти, личности, в принципе – вашего я. С другой стороны кровь – будет жива. И вы получите возможность возродиться – в памяти детей, внуков...

   – Незавидная участь.

   – Лучше, чем покоиться в каменном гробу – вы не находите?

   Некромант будто погрузился в медитацию над кольцом. Не могли его заколдовать по тихому? Сомнительно: дыхание прерывистое. Колдует, видимо, по тихому. И ожидает непонятно чего.

   – Чего вы хотите?

   – Кто стоит за вашим визитом в обитель скорби и печали?

   – Представитель мэрии. Человек по вашей классификации. Рихардо де Лувье.

   Не разглядеть выражения лица и глаз. Видимость не очень: лампа не добивает до стройной фигуры – эльф предусмотрительно замер на границе света и тени.

   – Не стоит меня обманывать. Исполнитель высшей воли не есть носитель разума. Тем более человек, по сути своей, играющий роль для нетребовательного зрителя, коим выглядит население этого заблудшего в невежестве городишки. Не играйте со мной...

   – Я не обманываю, – обиженно задрал нос.

   Впрочем, я себе и сам не верю. Понятно же – Рихардо получил задание и приехал. А кто приказал – откуда мне знать?

   – Молодой человек... Люди странные существа. Излишне поспешные, самоуверенные без меры, абсолютно предсказуемые в своей фантастической непредсказуемости... Как так? Любое ваше деяние спланировано. Цепью, казалось бы, случайных событий, слов, взглядов и дуновений... Вы идете по следу, не замечая высочайшего забора, преграждающего окрестные пути. К чему я? Нанести визит в пусть и заброшенное, но имение уважаемой фигуры... это, как по вашему? Нонсенс. Ваш приход не случайность, а дальновидная мысль. Чья? Вот что я хочу узнать.

   – А если я не знаю?

   Впервые эльф показал хоть тень эмоций – в голосе отозвалась нотка презрения:

   – Знание и понимание разные вещи. Вы знаете... это не подлежит сомнению. Вам стоит слегка покопаться в своих воспоминаниях, дабы найти путеводную нить, слово, дуновение... Где начался путь, приведший вас в эту безвыходную ситуацию. И, хочу заметить, направивший вас догадывался о возможности такого исхода. Тем не менее, вы здесь, не понимаете сути произошедших событий, и отвергаете собственные возможности в раскрытии цепи событий. Вам разве самому не интересно, по чьей воле ваш жизненный путь прервется так внезапно и глупо?