Текст книги "Змей книги бытия"

Автор книги: Станислас де Гуайта

В заключение этих подлых козней Грандье стал жертвой еще более подлого вероломства. Ему пообещали задушить его, как только вспыхнет эшафот; но экзорцисты завязали веревку узлами, и, несмотря на все усилия палача [225]225
  Палач был вынужден отступить в тот самый момент, когда он прикладывал все свои усилия; поскольку, не дожидаясь сигнала, отец Лактанс зажег огонь своими руками, и пламя взметнулось вверх.


[Закрыть], Грандье заживо упал в пылающий костер. Можно было услышать, как он кричал посреди языков пламени: «Боже мой!.. Господи! Прости моих врагов!»

В этот самый момент над головой мученика закружилась стайка голубей. Воины тщетно размахивали алебардами, силясь обратить их в бегство: мертвый Грандье и стремительно прилетевшая стая птиц исчезли в клубах дыма. Понятно, какой вывод могли извлечь из этого неожиданного происшествия клеветники бедняги: они завопили, что стая демонов прилетела принять душу мага. Другие же, наоборот, убедились в том, что, в отличие от людей, голубки явились засвидетельствовать полную невиновность подобной жертвы!

Из брошюр и мемуаров, написанных в защиту или против Грандье, складывается почти невероятная картина; эти битвы мнений долгое время будоражили умы. Я приведу здесь несколько строф, образующих эпилог к превосходной книге, опубликованной в Голландии неким господином Обеном (по другим сведениям, Сент-Обеном), которая пользовалась в то время удивительной популярностью во Франции: «Истории луденских демонов»(Amsterdam, 1693, pet, in-12) [226]226
  Успех этого произведения, написанного, как известно, протестантом, привел в ярость приверженцев одержимости и экзорцизмов. Один из них ответил на него поразительно нелепым опровержением под названием: Ехатеп critique des Diables de Loudun,par l’abbe de la Meynardaie. Liege, 1749, in-12.


[Закрыть]. Эти стихи, отличающиеся незаурядной силой и чистотой, написаны как будто вчера:

* * *

 
Сам Дьявол показал, что, устремясь к разврату,
Я заключил с ним пакт магический когда-то,
Хоть жалоб не было за это на меня:
Но тяжкий Приговор мне Сатана выносит,
И мой сообщник сам безудежно поносит
Меня, во всех грехах неслыханных виня.
Британец некогда сжег, мстя, святую Деву.
Я тоже, проходя по сходному же делу,
Неистовой толпой отправлен на костер.
Что чтит Париж, всегда то Лондон проклинает:
Луденец Колдуном меня уж величает,
Хотя его сосед отсрочил приговор.
Как Геркулес, я был неравнодушен к дамам,
И вот меня, увы, снедает то же пламя,
Но греческий герой всё ж был обожествлен.
И вот я казни жду, как тать, хотя невинен,
Не ведаю, гореть ли мне в Аду отныне
Иль буду в Небеса восхищен, как и он.
 
 
Напрасно сохранял я стойкость в испытаньях
И – как по волшебству – умру без покаянья.
Ведь проповедь моя – пустопорожний звук!
Распятие дадут – так него плюю я
И, в Небо взор подъяв, шалю и озорую,
И, к Богу обратясь, я Демонов зову.
 
 
Иные, жизнь мою судившие лихую,
Невольно видят смерть воистину святую:
Смиренье, мол, всегда есть веры твердой знак.
Безропотно страдать – блаженства верх, наверно,
И грешная душа очистится от скверны,
Коль, худо жизнь прожив, скончаешься вот так.
 

Видимо, небо отомстило за бедного священника, покарав всех его палачей. Лобардемон, пораженный в своих семейных привязанностях, самым первым впал в немилость у кардинала; отцы Лактанс и Транкиль умерли почти тотчас же в припадке безумия, которое отнесли на счет Дьявола. Отец Сюрен, еще один экзорцист, сошел с ума. Что же касается хирурга Маннури, проявившего такую жестокость по отношению к бедному обвиняемому, то призрак жертвы уже больше не покидал его, неотступно преследуя его до самой могилы.

У Юрбена Грандье были свои предшественники; и он не был последней жертвой, казненной по доносу бесноватых, каждая из которых считала себя в большей или меньшей степени обесчещенной человеком, ни разу в жизни не видевшим ее и не говорившим с ней. Этого требовала традиция: одержимые всегда ставили себе в заслугу рабское следование ей.

Одержимость (или, как ее называет д-р Кальмель, Истеро-демонопатия) – несомненно, одна из самых таинственных болезней, богатая поразительными проявлениями, и факультет медицины испытывал некоторое затруднение при ее объяснении с точки зрения законов, принятых в настоящее время его учеными профессорами; но что из этого следует? То, что некоторые тайны остаются непостижимыми, даже если официальная наука тщится их разъяснить.

Экзорцисты были другого мнения, и вот в какой манере они обычно изъяснялись:

Дьявол – виновник всех явлений, которые не объясняются известными законами Натуры. Путем надлежащего экзорцизма Дьявола принуждают говорить правду; его свидетельство должно иметь силу перед судом.

Эти две искусно совмещенные формулы были не подлежавшим обжалованию приговором для множества невинных душ. К счастью, если Дьявол всё еще совершает поползновения к тому, чтобы свидетельствовать в суде, правосудие больше не интересуют свидетельские показания Дьявола. И никто в наши дни не сожалеет об этом небольшом изменении…

Я ошибаюсь, любезный читатель; приходится в этом признаться.

Целая современная школа, о которой я хочу сказать тебе несколько слов, похоже, сожалеет об ушедшей эпохе ежедневных экзорцизмов и процессов по колдовству. Но, перед тем, как познакомить тебя с маркизом Одом де Мирвилем и его другом, шевалье Гуженоде Муссо, позволь представить тебе одного современного «иерофанта», которому около 1820 года еще сильнее захотелось увидеть, как вновь заполыхают костры [227]227
  На самом деле, его самая заветная мечта – с помощью своих разоблачений привести монархов к возрождению старинных указов против адептов магии. Он постоянно перемежает подобными угрозами инвективы, изрыгаемые в адрес своих гонителей. «Какие плоды своих гнусных приемов вы пожнете? Уверенность в том, что однажды вы вновь окажетесь в застенках святой Инквизиции, столь мудро учрежденной для наказания духов, колдунов, магов и всех тех, кто хоть на миг усомнится во власти верховного Бога. Я надеюсь когда-нибудь прочитать имена всех тех, кто неотступно меня преследует, в кровавых списках этого грозного Трибунала (том I, стр. 143)!»
  Он доходит до того, что высказывает такое «доброе» пожелание: «Боже всемилостивый… сделай так, чтобы на земле выросло достаточно леса и повсюду могли взметнуться достаточно большие и просторные костры, в которых уместилось бы и было сожжено дотла всё отродье барабаи1ек! (г. 111, стр. 197)!»


[Закрыть]. Это автор четырехсот страниц in-8 о Барабашках [228]228
  Les Farfadets, ои tous les demons ne sont pas de l’autre monde… Paris, l’auteur, 1821, 3 vol. in-8.


[Закрыть], произведения, украшенного рисунками и портретом, внизу которого автор с большой охотой перечисляет свои имена, титулы и звания: «Алексис-Венсан-Шарль Бербигье де Тер-Нёв-дю-Тэн, уроженец Карпантра, житель Авиньона, временно проживающий в Париже…» Вот мы и получили необходимую информацию.

Перед нами подлинный одержимый, который повсюду видит одних только демонов (которых он именует Барабашками) и колдунов (которых он называет лекарями). Он горько сетует на некое инфернально-дьявольское (sic) общество, главных секретных агентов которого он изобличает перед лицом неба, – это врачи, студенты, адвокаты, фармацевты… Непрерывные преследования, которым подвергают его эти «мерзавцы», отравляют всю его жизнь; и он надеется отомстить им, выдав их имена.

Вы скажете – обыкновенный безумец. Зачем увеличивать эту главу (и без того уже слишком объемную), упоминая о подобном человеке? Знаменитый аббат де Виллар мог бы на это возразить: «Господь позволил мне узнать, что безумцы существуют в мире лишь затем, чтобы давать уроки мудрости» [229]229
  Le comte Gabalis ou entretiens sur les sciences secretes.Londres, 1742, 2 vol. in-12 (tome I, Nouveaux entretiens, page 2).


[Закрыть].

К тому же Бербигье – вовсе не обычный безумец; его безумие отличается тем, что оно основано на восприятии – признаюсь, совершенно косвенном и искаженном —весьма реальногомира, о котором здравомыслящие люди не подозревают и с которым моя книга познакомит их лишь в том случае, если они сами безропотно согласятся стать безумцами: то есть людьми, способными к представлениям и восприятию, недоступным для большей части им подобных.

Бербигье, несомненно, стал жертвой множества ларе; но приписывает эти неприятности колдунам, превратившимся в чудовищ разного вида и размера. Анализ его гравюр весьма любопытен с этой точки зрения; люди, чьи глаза не созданы для астрала, могут, по крайней мере, изучить в этом «зеркале» протеевскую природу ларв, способных принимать с немыслимой гибкостью самые парадоксальные и разнообразные формы; достаточно, чтобы одержимыйбедняга, которого раздражает их присутствие, имел дурное предчувствие или навязчивое представление о какой-нибудь отвратительной фигуре, и ларвы тотчас же возьмут ее за образец: это галлюцинация, охватывающая всё тело; это мысль, которая объективируется и собирает сведения в окружающей формирующей субстанции, как я подробно рассматриваю и объясняю это в «Ключе к Черной магии».

«Когда вы слышите, – пишет наш автор, – шум, который производят большие птицы, машущие крыльями, это дело рук барабашек; то же самое происходит, когда вы слышите, как шествуют чудища удивительной величины или отвратительной формы, которых вы, однако, не видите; когда в хорошо запертой квартире вы слышите ужасный шум ветра, что пугает людей, считающих, что они находятся в безопасности… Тогда нужно вооружиться великим мужеством и запастись каким-либо оружием, будь то колющим или режущим, если это возможно, и непрерывно орудовать им справа налево, словно эспадроном для фехтования, и вы, быть может, услышите, как льется кровь того или тех, кого вам посчастливится поранить (Berbiguier, tome III, pages 83–84)».

В этих строках полностью описано всё разнообразие форм, в которых размножаются ларвы; но удивительнее всего то, что этот необразованный маньяк [230]230
  Вся ученая часть (и какая ученость!), на самом деле, является компиляцией; что же касается слога, то гг. Паскаль Брюне, адвокат, и Франсуа-Венсан Распай были вынуждены, старательно сохраняя драгоценную пикантность рукописи, устранить из нее все орфографические и грамматические ошибки, которыми она пестрила.


[Закрыть], явно незнакомый с научными теориями Каббалы, интуитивно догадался об истинном оружии, способном уничтожить эти искусственные и преходящие существа: стальных остриях и режущих лезвиях – а также ( Les Farfadets , tome II, page 27–63) об особенных курениях!.. Впрочем, не будем на этом останавливаться: позже мы еще встретимся с Бербигье и всем его арсеналом наступательного и оборонительного оружия (глава V).

Я упоминаю его здесь лишь в качестве современного демонолога, и по этой же причине я хочу представить еще один образчик его стиля.

Все верящие в Дьявола и Ад отличаются этой характерной особенностью. Причудливость языка ни в чем не уступает у них причудливости идей: форма достойна содержания.

Послушайте следующую диатрибу против кошек: «Пусть эта глава… вытравит у парижских дам любовь, которую они питают к этим животным-барабашкам; яникогда не испытывал больших страданий, чем при виде того, как красивый ротик прижимается к морде зверя, принадлежащего к породе тигров. Мои страдания не менее велики, когда я слышу, как красивая женщина называет своего мужа: «Мой котик»;мне чудится, что, говоря ему: «Мой котик»,она призывает его принять барабашку!

Я никогда не стану «котиком» той добродетельной женщины, на которой я должен буду жениться.Одна из статей моего брачного контракта будет запрещать той, что свяжет свою судьбу с моей, давать мне другие названия, помимо тех, что ласкают слух порядочных людей.Мне намного больше нравится, когда мне говорят мой друг,чем слышать, как меня называют именами, которые отвергают любовь и природа(tome II, pages 307–308)!»

Этот бич барабашек(как он сам себя окрестил) полагает, что раскрыл миру новую науку, а также средство «парализовать» в дальнейшем Преисподнюю: «Я никогда не придерживался мнения ученых; часто, когда я сравниваю их с самим собой, они представляются в моих глазах глупцами(tome I, р. 324)». С таким-то самомнением Бербигье не теряет надежду занять место среди Отцов Церкви: «Я на вершине счастья, когда мои мысли разделяет какой-нибудь апостол христианской веры; по этой причине я считаю своим долгом не пропускать ни одной проповеди… Моя книга будет изобиловать материалами, к которым проповедники смогут обратиться, когда они в тиши кабинета станут составлять свои выступления. Они дали мне материал для моих рассуждений; мне хочется верить, что я возвращу его им с лихвой…Какое новое наслаждение для меня, когда я пойду на проповедь и услышу, как проповедник цитирует меня, подобно тому, как цитируют св. Иоанна, св. Марка, св. Матфея или св. Павла!., (tome III, pages 63–64, passim)».

Жозеф Прюдом-визионер: вот кто такой Бербигье. Обитатели Ада являются ему в явно традиционной, классической, шаблонной форме.

Но со времени публикации «Барабашек»прошло уже семьдесят лет. Обратимся к современности; после Сатаны в стиле рококопосмотрим на Сатану в стиле finde-siecle [231]231
  конец века (о 1890-х гг.) (фр.); собир., декадентство. (Прим. перев.)


[Закрыть].

В эпоху, когда князь тьмы видит, как его власть отрицается самыми решительными спиритами (ведь даже они, для кого явление фантомов – совершенно простая и привычная вещь, прыскают со смеху при одном упоминании о Лукавом!), благоразумие Конрара, похоже, завладело наиболее бесноватыми образцами сатанизма. Готовые отнести к истории минувших веков спорные факты колдовства, богословы охотно признают, что времена изменились и Демон выказывает отныне некоторое нежелание являться личноперед непочтительной публикой, вполне способной рассмеяться ему в лицо, если он его покажет.

Не следует считать это нежелание непреодолимым. Элифас рассказывает [232]232
  La Clef des grands Mysteres.Paris, Bailliere, 1861, in-8 (pages 167–176).


[Закрыть]о приключении одного парижского рабочего, которого посетил демон Астарот под видом гигантского борова с головой быка. Это произошло в начале периода Второй империи.

Но, уважая правильный внешний вид и обычаи, которым сегодня необходимо следовать, Сатана показывает себя иногда не столь архаичным до неприличия: он даже приносит жертвы благопристойности, обуздывая свою хорошо известную склонность к пресловутой травестии.

Мы не могли бы найти более приятного завершения этой главы, чем рассказ о правдивом приключении, удостоверенном для шевалье Гужено де Муссо его другом-епископом. С полного согласия кающейся грешницы и к вящему стыду «апостолов» скептицизма, прелат предложил г-ну де Муссо опубликовать исповедь бедной девушки, соблазненной и возмутительно обманутой дьяволом в черном фраке.

История, которую мы собираемся пересказать (немного сократив ее) занимает страницы 376–384 книги под названием: «Высшие феномены Магии»(Paris, grand in-8, 1864). Имя шевалье де Муссо, автора этого произведения и нескольких других, подобных ему [233]233
  Другие произведения г-на де Муссо, опубликованные в издательства Plon (grand in-8): Moeurs et Pratiques des Demons(2 ^eedition), 1865; Mediateurs et moyens de la Magie, 1863; Magie au XIX ^e siecle,1864.


[Закрыть], наделало немало шума тридцать лет назад – и церковная власть выразила самое торжественное одобрение теориям, горячо отстаиваемым им самим и его учителем маркизом де Мирвилем [234]234
  Les Esprits et leurs manifestations diverses,par le marquis de Mirville (Paris, 1854–1863, 6 vol. gr. in-8).


[Закрыть].

Это было «вооруженное восстание» в ультрамонтанском лагере в пользу, по меньшей мере, устаревших доктрин, весьма логичным заключением и законным выражением которых были костры, пылавшие, главным образом, в XII–XVII веках.

Меня беспощадно обвинили бы в преувеличении в столь серьезном вопросе, если бы я не представил читателю некоторые хвалебные отзывы всех власть имущих: судьи Донне, кардинала-архиепископа Бордо; судьи Сезера, кардинала-архиепископа Безансона; в. п. о. Вентура де Раулика, генерала Ордена театинцев, духовного советника Ритуальной конгрегации, наблюдателя за епископами и т. д.; п. о. Вуазена и т. д… Эти одобрительные высказывания, вполне определенные, порой даже восторженные, можно прочитать в начале книги, из которой я заимствовал последующую историю. Поскольку они весьма пространны, я процитирую лишь заключительные фразы:

Кардинал Донне: «Милостивый государь, в своей книге «Магия в XIX столетии»вы уже рассмотрели современную магию в ее основе; вы показали в ней демонические характеры… Сегодня же в своей книге «Посредники»вы идете еще дальше;… вы касаетесь самого существа своей темы и, в тройном свете истории, религии и философии, углубляетесь в изучение принципов Магии.

Продолжайте, милостивый государь, бороться с заблуждениями, ставя за службу католической истине свое рвение и свои познания… Продолжайте отстаивать истину, открывая глаза народам, и к вам можно будет применить прекрасные слова Писания: Qui erudiunt mulios, quasi stellae inperpetuas aeternitates (26 июля 1863 г.)» [235]235
  «И обратившие многих [к правде] – [будут сиять] как звезды, во веки, навсегда» (Дан. 12:3).


[Закрыть].

Архиепископ Безансонский: «.. Могу заверить вас, что ваши произведения не только весьма ортодоксальны, но еще и весьма привлекательны и полны… (9 октября 1863 г.)».

Генерал Ордена Театинцев: «Вы мастерски разработали свою тему: ваши обширные познания и огромная эрудиция выявляют неопровержимую реальность фактов. Ваша неумолимая логика показывает их сверхъестественный характер и демоническую природу.

Будучи совершенным ортодоксом, вы сумели избежать ошибок Герреса…

Старинная пословица вашего народа гласит: благородство обязывает, и никто лучше, чем вы, милостивый государь, не претворил в жизнь эту аксиому. Своим последним произведением вы заслужили патент на благородство в Церкви, возлагающую на вас новые обязанности.

Не останавливайтесь на столь прекрасном пути. Господь благословит ваши усилия, и почитание и благодарность истинно католических душ удостоят однажды вашу память и вашу могилу (1863)».

П. о. Вуазен: «…Вы повсюду на высоте своей темы… Вы повсюду предстаете мудрым философом и совершенным ортодоксом… Поздравляю вас с прекрасной и хорошей книгой, произведением, полезным не только для мирян, но и для большого числа духовных особ, и не только для простых людей, но и для ученых. Продолжайте играть роль поборника христианства и ортодоксального апологета (3 ноября 1863)».

После этих цитат, которые были необходимы, с чем вы вскоре согласитесь, я приступаю к признаниям кающейся грешницы. Как сказано выше, я в точности переписываю их, выбрасывая всё несущественное и нетипичное:

«Одним летним вечером – это было 17 июля 1844 года – наша юная девушка и ее шестнадцать подруг собрались вместе в одном доме; среди этих ветрениц присутствовало лишь двое мужчин. Они намеревались поразвлечься: «Если хотите, – сказал один из этих господ, – я заставлю прийти ТОГО, кто знает толк в удовольствиях (sic)». – «Да-да, хотим!» Что же он будет делать? Девушки переглянулись. Двери крепко заперты, окна закрыты; оратор раскрыл книгу, которую он назвал «Большим Альбертом», и что-то пробормотал… Девушки ждут, они уже готовы рассмеяться. Но вдруг – какой сюрприз! – появляется, как мог бы появиться призрак, очень пригожий господин (sic)… – «Да-да, обещаю веселить вас со всем тщанием, – говорит этому беззаботному «выводку» сумасбородок вновь прибывший, который из невидимого только что стал видимым: – Однако нам нужно заключить соглашение; я поставлю одно простое условие, хорошо?»

Раскрыв некую книгу и предложив каждой из них лист белой бумаги, незнакомец продиктовал следующие слова, под которыми он велел им подписаться: «Отрекаюсь от своего имени(пять из них звали Мария), отрекаюсь от веры, неба и ада отдаюсь тебе навсегда».И затем он потребовал, чтобы все по очереди подписались под этой формулой своей кровью…

Обещанное счастье открыла вереница странных, дерзких, сладострастных и неистовых, а затем отталкивающих танцев, которые закончились сценами разврата. Ночь миновала, и девушки увидели, как в назначенный час бесстыдный и пригожий господин исчез, как исчезает тень.Прошла неделя и еще несколько месяцев.

Но кем же была эта циничная и удивительная особа, входившая и выходившая при запертых дверях, появлявшаяся, подобно солнечному лучу, и исчезавшая подобно тому, как исчезает призрак? Кем был этот отвратительный жуир, внезапно вышедший из небытия, которого каждая из них видела так близко и так остро ощущала?..Он был тем, кем и должен был стать для сумасбродок, которыми он намеревался завладеть обманным путем. В тот день у него была фигура молодого человека, лицо около тридцати лет, платье элегантного покроя и манеры кокетливой женщины. Можно сказать это со знанием дела, поскольку он чувствовал себя очень непринужденно, и вскоре в его особе не осталось ничего скрытого,включая как руки, так и ноги: повторим, что каждая из наших юных и неосмотрительных распутниц была обязана полной благодати соприкосновения знанием о том, кем он был…Свидетельство их чувств было, увы, слишком совершенным.

Но ограничимся фактами, относящимися к юной девушке: 17 июля 1845 года, то есть в годовщину этого появления, она находилась одна в своей комнате и была поглощена собой… Вдруг ей явилось то же самое существо, внезапно возникшее у нее перед глазами,и заставило ее вздрогнуть от удивления. «Ты помнишь 17 июля? – обратилось оно к ней… – Ты еще колеблешься? Быстро подписывай, или я убью тебя!»И с тех пор каждый годмне, застигнутой врасплох, приходилось возобновлять с ним договор о наймемоей особы… А потом, как только дело было сделано, мы вновь становились хорошими друзьями: всё должно было протекать по-супружески, и так было всякий раз, когда он появлялся. Я видела его, касалась его, говорила с ним, и эти посещения длились самое малое три добрых часа. Он приходил одиннадцать лет подряд…Его визиты начинались обычно с беседы, продолжавшейся около четверти часа, а затем он овладевал мной…

Между тем я свободно спрашивала его: «Как же тебе удается появляться и исчезать при запертых дверях и закрытых окнах?» – «Уменя есть разрешение». – «Но для тела это немыслимо; если же ты – дьявол и, стало быть, дух, то как ты можешь являться нам в облике человека?» – «Я беру мертвое тело и делаю с ним всё, что хочу (sic)!»

«Ты никогда не умрешь, – говорил он мне, – пока будешь верна мне; ты будешь жить вечно; я хочу сказать, что в момент смерти я смогу возвратить тебя к жизни».

Что он понимал под этими словами?

Несомненно одно: благодаря чуду благодати Божиейжизнь вернулась в мою душу в результате угрызений совести… Сегодня договор, слава Богу, расторгнут! Это было нелегко. Теперь я принадлежу Господу; приспел час.Угрызения совести больше не терзают мою душу, но раскаяние мое глубоко…

«Уверены ли вы в том, что все ваши ответы на эти вопросы отражают реальные вещи, а не иллюзии?» – «Да, совершенно уверена; настолько, насколько я могу быть уверена в чем бы то ни было на свете… Уверенность моих подруг, – добавила она, – непоколебима и схожа с моей».

Когда эта редакция была окончена (предупреждает нас г-н де Муссо), согласно записям и ответам, которые в течение трех лет постепенно передавал мне судья X…, и в результате бесед, которые я вел с ним по этому вопросу, я представил ее ему; он нашел ее точной и подходящей для публикации в том виде, в котором я ее публикую» [236]236
  Hauls phenomenes de la Magie, pages 376–384, passim.


[Закрыть].

Шевалье Гужено де Муссо– слишком пикантный историк сатанинских нравов, для того чтобы мы не поддались искушению предоставить ему слово еще на несколько минут.

Новая аватара Лукавого.Автор описывает нам, каким фантазиям сомнительного вкуса предается Дьявол, когда любопытство собирает вокруг модного медиума утонченных и более целомудренных дочерей Евы:

«Время от времени нескромное и таинственное дуновение, гуляя под юбками женщин… раздувало их. Некоторые дамы, принадлежавшие к самому изысканному обществу и не поддерживавшие никаких отношений друг с другом, уверяли меня, что испытали самым ощутимым образом этот неприятный эффект, который неоднократно вынуждал их поспешно отступать назад… До сих пор речь шла о довольно невинных вещах; но однажды между двумя очень близко знакомыми мне дамами, младшая из которых, графиня де ***, находится в возрасте почтенной зрелости, сидела третья, подруга первой и второй. Вдруг, несмотря на то, что она была совершенно изолирована от медиума и своих спутниц, женщина издала крик отчаяния, подалась назад и поднесла руку к нижней части своего бюста. Она была вне себя…

В другой раз, когда одна довольно дородная дама сидела в нескольких шагах от медиума, корсет ее нижней юбки, несший на себе всю тяжесть ее бюста, был так же резко выдернут из своего желобка, как зуб из лунки. В то же мгновение вырвался крик из уст всех остальных женщин, которые одновременнопочувствовали, как кто-то прикоснулся к одной и той же части их тела. Наполовину из уважения к правде, а наполовину из уважения к самим дамам, эта часть тела была названа ими коленями . Яговорю не наобум, но меня забросали бы камнями, если бы я сказал больше» [237]237
  Hants phenomeves de la Magie,pages 349–350.


[Закрыть].

Определенно, Люцифер – мерзкий шутник или скорее проказник из очень дурной компании. Но поверьте мне, виноваты в этом определенные медиумы, которые мирятся со столь прискорбными манерами своих домовых. Если бы братья и мужья поверили мне, то, не сумев добраться до бесцеремонных шалунов Невидимого мира, они оттаскали бы – по доверенности – за уши медиумов, виновных в том, что набрали в свою труппу столь надоедливых актеров и устраивают в своих балаганах сцены такого непристойного содержания.

Впрочем, не у всех столь компрометирующие «сотрапезники»: хоть с этим повезло их профессии; поскольку такого рода сверхъестественные ласки обычно не по душе дамам, а еще менее – их супругам, то медиумы рисковали бы взять на себя вину Дьявола, а любители спиритизма – вину медиумов: одним словом, какими бы забавными они ни были, покинутые сеансы стали бы для медиумов предостережением, возможно, немного запоздалым, о том, что нужно лучше воспитывать своих потусторонних «школяров»!..

Слог шевалье не менее привлекателен, чем истории, в достоверности которых он ручается: поэтому в заключение мы «бросим» на бумагу несколько «цветков красноречия», которыми он усыпал эпилог своего рассказа:

«Точно такая же версия, вышедшая из уст второго свидетеля, достигла моего слуха путем легкого рикошета, устроенного одной знакомой особой, и я попросту навел ее на верный путь, для того чтобы поднять мои документы над областями сомнения (стр. 350)».

Прелестно, не правда ли? А вот еще лучше: неистовый гнев сжимает горло шевалье; он думает о христианах – настолько дурных католиках, что они сомневаются в чудесах, о которых он сообщает, и во всеобщем согласии демонографов:

«Позор (восклицает он) в вертограде отца семейства этим протестантам второго урожая, которые осмеливаются предпочесть свои слабые и зыбкие познания непреходящим познаниям Церкви, а их бедный старческий рассудок подчиняется религиозному авторитету лишь тогда, когда последний, приставив острие осуждения к их горлу, кричит им: «Вера или смерть! Подчинись, или умрешь!»

Дословная цитата. Я ничего не придумываю! Буквально так и написано на странице 133.

В мои планы входило подчеркнуть язык докторов демонологии.

После стиля Венсана Бербигье я попотчевал публику стилем Г ужено де Муссо…

В каком жалком виде предстаешь ты везде и всегда, старик Сатана! Если ты не отвратителен, то комичен.

«Ил» глупости, в котором ты погряз, забрызгивает даже твоих врагов, и громкий смех, который ты вызываешь, отражается на всех тех, кто верит в тебя – чтобы проклинать тебя или же поклоняться тебе!

Твоя наука– насмешка: Колдовство(эта магия наоборот, которую невежды и завистники слишком часто смешивают, невольно или умышленно, со Святой Каббалой)ежеминутно смешивает в своем нечистом циате [238]238
  Мера объема жидкости в Древней Сицилии. (Прим. перев.)


[Закрыть]низость с фанатизмом, преступление с безрассудством!

Тьмы не существует; есть только свет…

Твое единственное оправдание, о Князь Тьмы, заключается в том, что тебя не существует!.. По крайней мере, как сознательного существа: абстрактное отрицание Абсолютного Существа, ты обладаешь лишь той душевно-волевой реальностью, которой наделяет тебя каждый из тех извращенных людей, в ком ты воплощаешься. – И даже в этих воплощениях тебя повсюду узнают по тем основным признакам, которыми являются Небытие, Ничтожество, Бессилие, Глупость и Зависть… В твои владения, Сатана, мы входим с высоко поднятой головой.

Выявлять всю тщетность инфернальной тьмы – значит подчеркивать божественное сияние; разоблачать нечестивые и кощунственные обряды некроманта– значит прославлять величественные деяния Мага.

Мы вновь, читатель, у порога тайны, но тайны позорной и ошибочной, темной и неправедной.

Не будем останавливаться перед портиком, не достойным нашего внимания; но для того, чтобы проникнуть внутрь этого храма, который является всего лишь вертепом и притоном, вооружимся, как талисманом, наивным и презрительным девизом, которым Генрих Кунрат скрепил свой «Амфитеатр Вечной Мудрости»:

Phy Diabolo, terqve qvaterqve isti phy: atqve itervm phy in aeternvm! [239]239
  Тьфу, Дьявол, трижды и четырежды тьфу на тебя: и еще раз тьфу во веки вечные! (лат.)


[Закрыть]