Текст книги "Змей книги бытия"

Автор книги: Станислас де Гуайта

N. В.

«Храм Сатаны» (первая книга «Змея Книги Бытия»)будет посвящен описанию особых и отличительных деяний Сатаны (вульгарный смысл Моисеевой эмблемы Змея).

Речь не может идти ни о пояснительных комментариях, сделанных разве что урывками; ни об эзотерическом наставлении. Черная магия не имеет ничего общего с Высшей Доктриной.

Мы ограничимся лишь изложением и классификацией фактов, вперемежку реальных или легендарных, не заботясь о том, чтобы дать им научное объяснение. И только если нам представится удобная возможность, мы возьмем на себя труд нюансировать изложение таким образом, чтобы читатель смог догадаться о подлинном или же иллюзорном характере приведенных феноменов.

Во втором Септенере («Ключ к Черной магии»)мы дадим изложение Доктрины; а в третьем («Проблема Зла»)метафизический синтез произведения приобретет некоторую видимость прочности.

Остерегайся же, любезный читатель, выносить поверхностное или преждевременное суждение: такое суждение будет безосновательным.

В вульгарном смысле – знакомом всем тем, кого Божественная наука не числит среди своих адептов – Змей Книги Бытия символизирует Дьявола, Дух зла в образе Сатаны.

– Сатана? Дьявол? Лукавый?.. Полноте, вы шутите! Кто когда-нибудь видел его, этого призрака, сотканного из дыма? Где он еще показывается, кроме как в тумане замутненного и болезненного воображения или в темном калейдоскопе слабых, запуганных душ?.. Принимал ли он когда-нибудь форму, доступную моим органам чувств, свидетельству которых я исключительно доверяю? Нет! Не более, чем Бог, его тиранический антагонист, не более, чем Бог, его безжалостный палач, Сагана обнаруживает свое присутствие во Вселенной… Дьявол, сударь! Не могли бы вы указать мне, где он живет?

Никто не осмеливается возразить материалисту, говорящему подобным образом, довольно простой репликой: он живет в вас самих.

Повсюду, где зловонный мрак отрицания, затмевая разум человека, упраздняет в нем духовную жизнь и способен изгладить тот внутренний смысл, который придает предчувствие божественного и приобщение к вечному, – там, поистине, Сатана пребывает в метафизической форме Заблуждения.

Повсюду, где развращенность разрушает бедные души, расторгая тесные узы солидарности, связывающие их между собой; повсюду, где скептицизм развращает сознание, смешивая в нем понятия справедливости и несправедливости, – там, поистине, Сатана пребывает в физической форме Эгоизма.

Наконец, повсюду, где свободная воля человека, склоняя Натуру (это зеркало божественного) к самой ужасной лжи, принуждает ее отречься от сияния своего небесного образца, ставя самоуправное несогласие злых индивидуальных воль на место мудрой гармонии всеобщих законов, – там, поистине, Сатана пребывает в чувственной форме Уродства.

Заблуждение, слепота духов! Эгоизм, дурное дыхание душ! Уродство, деформация тел!.. Это всегда нечестивый силуэт Сатаны, отраженный в трех мирах: мышления, ощущения и чувственности.

Но природу этого двусмысленного существа мы исследуем на досуге в нашей III-й книге; здесь же нас должен всецело занимать демотический смысл эмблемы.

Восхитимся же благоразумием наставляющей Церкви, которая всегда отказывалась давать определение Сатане и его царству, предоставляя своим Отцам предлагать решения под поручительством их собственного, погрешимого авторитета.

Различные тексты Священного писания упоминают о существовании Дьявола: это достоверный факт; но толкование этих сомнительных текстов остается свободным: In dubiis libertas [181]181
  Латинская фраза in necessariis unitas, in dubiis libertas, in omnibus caritasозначает: «в достоверных вещах – единство, в сомнительных вещах – свобода, во всех вещах – милосердие». Ошибочно приписывается Августину Блаженному, однако впервые была использована, очевидно, немецким лютеранским богословом XVII в. Рупертом Мельдениусом в форме: «in necesariis unita[s], in non-necessariis liberta[s], in utrisque charita[s]», что означает: «в достоверных вещах – единство, в недостоверных вещах – свобода, и в тех, и в других – милосердие». Эта фраза часто приводится в защиту теологической и религиозной свободы. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Богословам позволено выступать за и против; ни одно из решений, принятых в Риме ex cathedra [182]182
  с папского престола (лат.).


[Закрыть], не закрепляет окончательно доктрину в виде догмата веры [183]183
  Я прошу католиков обратить на этот факт пристальное внимание. Напрасно они стали бы ссылаться на мнение, формально выраженное некоторыми папами; это мнение обладает ценностью и авторитетностью, пропорциональными знаниям и вдохновению конкретного понтифика, выступающего в данном случае в качестве отца, а не в качестве непогрешимого главы Церкви: см. определение непогрешимости: папа считается непогрешимым лишь тогда, когда он поднимается на престол св. Петра, дабы провозгласить догмат urbi et orbi(лат., досл. «городу и миру»). Помимо этого, он лишь дает определение и внушает верующим то верование, которое традиционно существовало в Церкви.
  Таково католическое учение по этому вопросу, не будем же забывать об этом.


[Закрыть].

Что же касается общепринятого представления о Дьяволе, то оно таково:

Падший ангел, лишенный своего былого великолепия, создание, ввергнутое в бездну за попытку стать равным Творцу и соперничать с ним в могуществе, Сатана занимает вместе с легионами своих пособников проклятую обитель тьмы внешней, где слышится плач и скрежет зубовный.

Как гласит популярная легенда, там силы вечного Зла корчатся в судорогах вечной агонии. Вперемешку со своими мятежными собратьями, подобными ему, Сатана неистовствует в своей вечности. Единственное утешение, дозволенное его несчастью, состоит в растущем множестве проклятых душ, которых этот вкрадчивый и многоликий искуситель ухитряется соблазнять изо дня в день во время земных испытаний; так же, как некогда в Эдеме, под видом змея, он сумел погубить Еву с помощью волшебной прелести запретного плода.

Ведь нужно сказать, что в качестве «чистых» духов – или, если угодно, нечистых – Дьявол и его приспешники обладают, в воображении народа и даже в верованиях учителей экзегезы, ценным даром вездесущности… Тогда как в подземных безднах, in inferioribus terrae [184]184
  во глубине утробы [лат., букв., «земли»] (Пс. 138:15).


[Закрыть], они отбывают наказание за свои злодеяния, они также бродят по миру живых; и, непрерывно подстерегая усталые души, нетвердо идущие по пути к спасению, они готовы извлечь выгоду из малейшей моральной слабости, чтобы вербовать в армию Зла и приумножать адские когорты.

Так, даже в овчарне и под самим посохом доброго пастыря прожорливый волк производит «набор рекрутов»… и овечки поддаются одна за другой.

Таково ошибочное толкование прекрасных и глубоких слов Иисуса: Много званных, но мало избранных!

Поэтому достойно удивления, что богословы-агностики, виновники столь мрачной нелепости, испытывают жалкое негодование, если какой-нибудь любитель неумолимой логики, припирая их к стенке, ставит перед ними софистическую дилемму: «Вы говорите, что Бог всемогущ, всеведущ, бесконечно милосердени добр.С другой стороны, вы учите, что огромное большинство людей обречены на адские муки… Необходимо быть последовательным, даже в теологии. Следовательно, Бог возжелал Зла и Преисподней… Напрасно стали бы вы ссылаться на неприкосновенность свободной человеческой воли: ведь если Бог не предусмотрел дурного использования этой свободной воли человеком, то его всеведение несостоятельно; если он это предвидел, но не смог этому помешать, то я отрицаю его всемогущество; если же, предвидя это и имея возможность этому помешать, он этого не сделал, то я оспариваю его доброту».

Возможно, доведя до самых последних следствий жалкие посылки подобных богословов, поэт и мыслитель такой величины, как г-н Сулари, был вынужден изречь это возвышенное, дьявольское богохульство:

ЕТ VIDIT QUOD ESSET BONUM… [185]185
  И увидел [Бог], что это хорошо… (лат.) (Быт. I).


[Закрыть]

 
Рек Человек: «Хотел всё знать – и всё узнал!
И се: нет больше мне прибежища в юдоли;
Я прожил весь мой век, страстям давая волю;
И вот, невзвидя жизнь, на землю возроптал!»
 
 
Рекла Земля: «В моей груди саднит от боли,
Для смертных млечный сок мой вдруг отравой стал;
Проказою греха, что сплошь возобладал,
Покрыта до костей… Рождать не в силах боле!
 
 
Рек Небосвод: «Мой блеск уж тупится о меч,
И ангелу подъять своих усталых плеч
Нет сил, как ждать нет сил предызбранного гостя!»
 
 
И Ад рек: «Сатана устал нагромождать
Проклятые тела на высохшие кости!»
И рек Глагол: «Ничто, пора с: тебя начать!» [186]186
  Josephin Soulary, Poesies completes(Lcmerre, in-12, 3 vol.). Ephemeres,page 119.


[Закрыть]
 

Не правда ли, эти четырнадцать строк поистине ужасают, особенно, последняя? Таков – и это следует признать! – логический вывод из проблемы, поставленной в столь дерзко-простодушных выражениях философами из ризницы.

И в то время как логики, подобные Пьеру Бейлю, со смехом выдвигают инфернальную дилемму, которую я сформулировал; в го время как редкие поэты, оставшиеся мыслителями, отваживаются, подобно Сулари, бесчестить язык богов в столь великолепных словесных оргиях, богословы кичатся тем, что разрешили грозную проблему Зла и истощают свою диалектику в бесплодных диспутах о действеннойи достаточной благодати;английский доктор Суинден утверждает в одной толстой книге [187]187
  Recherches sur la nature du feu de VEnfer et du lieu ou il est situe. Traduit par M. Bion. Amsterdam, 1728, in-8, fig.


[Закрыть], что проклятые корчатся в пламенном веществе Солнца, которое есть не что иное, как Ад, видимый невооруженным глазом! [188]188
  Тезис, подхваченный г-ном Пеладаном в « Иштар» и отстаиваемый в лирическом произведении самого возвышенного характера: «Легенда об Инцесте». Я должен отметить, что различные теософские традиции сходятся во мнении, что Солнце, наоборот, служит для нашего водоворота по преимуществу райским светилом: блаженной обителью прославленных душ.


[Закрыть]Дом Кальме серьезно обсуждает вопрос о девственности св. Иосифа, и наиболее авторитетные доктора постановляют, что Дьявол лично руководит пляской шляп и спиритических столиков!

Но довольно! Легенда об ангельском падении слишком общеизвестна и, я бы даже сказал, популярна, для того чтобы имелась необходимость вновь ее здесь пересказывать.

Достаточно отметить, что Моисей не делает никакого упоминания о восстании ангелов. Он много говорит о некоем Нахаги, נחש (уже известном нашим читателям), который вульгарные версии переводят как уж или змей; он сообщает также о плодотворном союзе Бенеи-ха-Элохим, בני האלהים, или Сыновей богов, с дочерьми человеческими: таинственном браке, от которого родилась великая раса Гибборим, גברים, или Нефилим, נפלים, из которых затем сделали гигантов; но, похоже, израильский теократ никогда не принимал, и нет даже доказательств того, что ему был известен догмат об ангельском падении.

Книга Левит мимоходом упоминает Духов Лобот, אובות, вдохновителей сивилл, но более ничего не уточняет.

Первым из авторов Ветхого Завета, Иов называет именем Шатан, שטן, духа восьмой иерархии Каббалистов (Бени-Элохим), на которого Господь возложил особую испытательную миссию. Далее одна темная и расплывчатая фраза Исайи обычно истолковывается как намек на падшего ангела. И это всё [189]189
  Слово Шатан встречается в Книге Чисел (0פר בפלבו) дважды; но это существительное, употребляемое в качестве наречия, в смысле против (по-латыни adversus):
  – Пример: ויתיצב מלאך יהוה בדרך לשטן לו
  («И стал Ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятсвовать ему», Чис., 22:22).
  Возможный перевод: «И встал посланник Иод-хеве на пути, дабы стать препятствием (Сатаной) для него».
  Принимая во внимание этот смысл древнееврейского слова שטן, любопытно пронаблюдать, насколько близко слово дьявол к его глубинному смыслу. Дьявол (греч. διάβολος) происходит от δια βάλλω, «бросаю поперек»; можно ли лучше передать идею препятствия?


[Закрыть].

Изучение Талмуда наталкивает на мысль, что древнееврейские Каббалисты привезли этот догмат из Вавилона – общеизвестное заимствование из дуалистической теологии Зороастра.

Каждый может увидеть в том, что осталось от Авесты (священных книг Парсов, созданных гением этого иерографа), постоянную вражду Ахурамаздьг, или Ормузда (живой Мурости), бога Добра, – и Анграманью, или Аримана (Злонамеренного), бога Зла.

Последний, своего рода божественный Аттила, увлекая за собой орду беспощадных и проклятых Дэвов, непрерывно нападает и докучает небесному Благодетелю, окруженному и защищаемому священным легионом Амшаспандов. Таким образом, Ариман [190]190
  Любопытная деталь, позволяющая объяснить, почему раввины, после вавилонского пленения Израиля, поспешили увидеть в безличном Нахаше (Искусителе из Книги Бытия) четко различимое, индивидуальное существо, своего рода бога Зла.
  По странной случайности, эпитетом, который Моисей присоединяет к существительному Нахаш, служит именно слово ערום, Харум, или Харим, от которого Ариман, или Хариман, маздейское имя Врага (ערומדן, если записать его древнееврейскими буквами) отличается лишь добавлением увеличительного окончания וּן стало быть, это не просто сходство, а тождество.


[Закрыть]оправдывает свое имя, которое анализ корней позволяет перевести на французский: lе malintentionne («злонамеренный»).

Поспешим уточнить, что истинные посвященные в эзотерический Маздеизм видели в Ормузде и Аримане лишь «принципиированные принципы», исходящие из невыразимой причины – беспредельного Времени – которая сама, похоже, рассматривалась как проявление еще более непостижимого тайного Единства (см. Vendidad Sade, 36 ^еha). Кроме того, и мы уже отмечали это в «Пороге Тайны» [191]191
  См. стр. 52 настоящего издания.


[Закрыть], андрогинная чета Мигпрас-Митра представляла собой, в глазах адептов, принцип равновесия между Ормуздом и Ариманом. Но толпа этого не разумела, и превратное понимание подобной системы порождало бесчисленные беды.

Мани, «привив» позднее маздеистский догмат о двух принципах к едва зародившемуся христианству, «отравил», так сказать, источники мистической жизни: несмотря на то, что его мерзостная ересь неоднократно предавалась справедливым анафемам, она умножалась в то время в изменчивых формах, подобно преступной мечте; ею было заражено учение лучших богословов. Понятно, что я говорю как раз о тех из них, кто наиболее ожесточенно боролся с распространением манихейства.

Эта ересь – подлинная чума человеческой мысли! Зараза распространилась повсюду. Если бы не Мани и не его слишком часто бессознательные продолжатели, Нахаш харим здраво рассматривался бы всеми в качестве безличной силы природы, космического агента, одним словом, не в качестве Жупела богословия; – и ненавистный, потешный призрак Дьявола не позорил бы в наше время христианскую Догматику, если бы удалось очистить ее от этого последнего манихейского пережитка.

Здесь уместно привести несколько стихов из Апокалипсиса (книги, не понимаемой теми, кто не владеет великими ключами Каббалы). Ведь если у нас принято приписывать агностический и буквальный смысл мифу об ангельском падении, то полезно отметить, что это во многом вызвано превратным толкованием данных стихов.

«…Вот, большой красный дракон с семью головами, и десятью рогами, и на головах его семь диадим;

Хвост его увлек в неба третью часть звезд…

И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них,

Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.

И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную…»

(Отк., гл. 12:3–9, passim.)

В то же время в откровениях св. Хильдегарды, якобы написанных под диктовку самого Слова, читаем о Люцифере следующее: «Затем все Звездыего воинства, омываемые до этого в волнах его света, полностью угасших сегодня, показались черными угольками, сожженными огнем. Неумолимый ветер погнал их на север, в противоположную сторону от престола, и низверг в такие хляби, чтобы никому не дано было больше узреть ни одну из них» [192]192
  Scivias.


[Закрыть].

Эти строки святой могут служить комментарием к только что приведенным стихам.

Маркиз Од де Мирвиль, автор этого удивительного сопоставления, ссылается на следующий факт, которым он был поражен: согласно современной Астрономии, межзвездный разрыв представляет примерно одну третьтой части неба, которая доступна ее инструментам. Результатом этих различных сопоставлений явилось для маркиза гениальное озарение, которое его, в некотором роде, ошеломило. В самом деле, как не увидеть в этих исчезнувших звездах третьСаваоф [193]193
  Tsebaoth– Небесные воинства (др. – евр.). (Прим. перев.)


[Закрыть], которую красный дракон смел своим хвостом во время падения в бездну? [194]194
  Скрытый смысл ангельского падения действительно связан с существованием громадного воинства светил, но эта связь совершенно иная, и мы укажем на нее в II Ι-й книге: Проблема Зла.


[Закрыть]Отрицать очевидное может только недобросовестный человек…

Впрочем, оставим г-на де Мирвиля, совершенно потрясенного столь внезапным и ясным прозрением. Лучше нам вернуться к исследованиям сущности диархической доктрины.

Антагонизм двух принципов представляет собой догмат, который предшествовал самому Зороастру и датируется первыми индийскими космогоническими циклами. «Этот догмат (пишет Фабр д'Оливе в своем замечательном комментарии к «Каину») породил древнее индуистское предание, в котором говорилось, что, начиная с возникновения мира, духи (genies) севера и юга Земли разделились из-за напитка бессмертия, на исключительное обладание которым они равным образом претендовали. Это разделение повлекло за собой долгие кровопролитные битвы, итогом которых явился полный разгром гениев юга, называемых Асурами, и их порабощение духами севера, именуемыми Дэвами. Это предание, снова встречающееся в скандинавской Эдде почти в тех же выражениях, было известно египтянам, грекам и римлянам под названием Войны богов против гигантов(Cain, page 169)».

Как видим, ситуация довольно пикантная: победители сделали себя богами и облачили в дьявольские мундиры несчастных побежденных. Я полагаю, речь идет о скептиках еще более наивных, нежели непочтительных… Быть может, излишне сообразуя вещи вверху с вещами внизу [195]195
  – Вы говорите «излишне»? А как же аксиома Гермеса: quae superius sicut et quae inferius(лат., «то, что вверху, то и внизу»)?.. А как же аналогический метод, основа и критерий Оккультизма? Что прикажете с этим делать?
  – Я позволю Луи Люка ответить, в соответствии с этим методом, путем сравнения: человек – образ Божий, однако Бог – не позвоночное животное.


[Закрыть], они чистосердечно вообразили, что, если небесное восстание закончится успешно, а не потерпит провал, то Иегова, к этому времени оклеветанный «с головы до ног», будет понижен до обидной, подчиненной роли суфлера, нашептывающего дурные советы! Тогда Зло станет Добром; малодушие назовут забвением обид; низость – скромностью; человеколюбие прослывет постыдной слабостью; а целомудрие приравняют к бесчестию… С пороками же всё наоборот: гордыня станет великодушием; скупость – предусмотрительной мудростью; высокомерие и гнев будут считаться признаком благородной души; невоздержанность и роскошь – залогом прекрасного физического и нравственного здоровья; и, наконец, коварство и ложь – доказательствами ловкости, проницательности и сноровки.

Возможно ли, чтобы мыслящие существа обманывали себя подобными софизмами? Поистине достойны сожаления те, кто, доверяя парадоксальным выводам непонятого или выродившегося маздеизма, упорно не желают давать себе отчет в том, что в борьбе, таинственно изображенной под этим глубоким символом, Добро восторжествовало потому, что оно есть порядок, норма, гармония, одним словом, потому, что оно есть Добро; и что необходимой причиной, безошибочно вычисляемой заранее, которая, делая Зло случайным и преходящим, обрекает его на грядущее уничтожение, служит беспорядок, произвол и анархия, именуемые Злом.

Возможно, покажется странным такое упорное осуждение доктрины о двух принципах, этого недвусмысленного источника, по нашему мнению, всех видов позорного безумия, отправной точки всех кровавых бесчинств, в которых погрязли средние века (если ограничиться единственным, но весьма плачевным примером): ведь, в конце концов, у каждого народа есть свой выразительный миф о злобном духе. Называют ли его Тифоном, как в Египте, или даже Чутгуром, как у монголов, Демон всегда остается Демоном.

Так полагают, по крайней мере, многие честные люди, которым я с величайшим сожалением вынужден возразить. Именно этой доктрины, о которой сейчас идет речь, следует остерегаться. И, несмотря на то что лишь неуловимые нюансы формы отличают на поверхности эти различные образцы злосчастных божеств, я утверждаю, что Ариман (рассматриваемый – впрочем, ошибочно – в качестве абсолютного принципа Зла, совечного Ормузду, абсолютному Принципу Добра), так же глубоко отличается от Тифона (или любой другой эмблемы случайного и относительного зла), как Заблуждение отличается от Истины и Тьма – от Света.

Невозможно отрицать существованиеЗла (что касается его сущности, это уже другой вопрос). Конечно, его проявление во Вселенной несомненно, в той же степени, что и проявление холода зимой и темноты ночью. Но загорается свет, и темнота рассеивается; приходит тепло, и холод исчезает: потому что темнота и холод наделены лишь негативным существованием; являясь отрицаниями, они лишены собственной сущности. Точно так же лишено ее и Зло, преходящее, случайное, несущественное.

Приписывать сущность Злу означает отказывать в сущности Добру; поддерживать принцип Зла значит оспаривать принцип Добра; подтверждать собственное существование Дьявола в качестве абсолюта Зла значит отрицать Бога. Наконец, поддерживать сосуществование двух противоречащих друг другу абсолютов означает признавать богохульство религией и простую нелепость – философией.

То, что возмущает сознание и оскорбляет рассудок – это не столько символическое олицетворение пагубных влияний в зачастую отвратительных и гротескных идолах, сколько обожествление Зла, превращенного в абсолютный принцип под мифологическим образом и в этом качестве противопоставленного принципу Добра, также обожествленного.

Но Лукавый пребывает не только там, где человек пожелал воздвигнуть представляющий его образ, явно предлагаемый для всеобщего поклонения. Если мы захотим распознать Дьявола во всех его языческих формах, то нам, наверняка, придется окинуть беглым взором этих идолов, более или менее наивные изображения Сил, слывших зловредными: мы увидим, как со всех сторон проступают во мгле эти зловещие фантомы, если только, мысленно спускаясь по реке минувших времен, мы поплывем, дрейфуя среди перемешанных обломков древних цивилизаций и древнего варварства. Внимательно осмотрим оба берега: помимо этих божеств, которых народы провозглашали зловещими и удостаивали благоговейного ужаса, другие божества также покажутся нам дьявольскими, несмотря на то, что эти народы не отмечали их никакими «стигматами» осуждения. Однако культ, которым они были окружены, осквернил их несмываемыми мерзостями…

Хорошо ли мы понимаем всю эзотерическую глубину знаменитого текста из «Псалтыри »:«Omnes dii gentium daemonia (sunt) (Пс. XCV, 5)»? [196]196
  «Ибо все боги народов – идолы [в Вульгате доел., демоны]» (лат.).


[Закрыть]Свободная воля человека вправе извращать самые величественные понятия – и, в силу очевидного мистического закона, всякий религиозный символ, почитаемый нечестивыми обрядами, в силу самого этого факта превращается в идола, в котором воплощается Сатана.

Аватары Сатаны – это вампиры древней Кельтиды, Тор и Тевтад (или Тевтатес), ненасытная жажда которых взвывает устами тысяч друидесс из глубины беспросветной ночи, дабы ускорить жатву человеческой крови!

Аватары Сатаны – это бронзовый Молохс телячьей головой, идол аммонитян, с широко раскрытыми объятиями, принимающими жертв, и внутренностями из раскаленного металла, готовыми поглотить их плоть! Или палестинский Бельфегор, бородатый идол, из разинутого рта которого торчал в виде языка огромный фаллос: божество менее жестокое, но еще более мерзостное, особенно жадное, как сообщает нам Филон, до приношений из кала и поллюций.

Аватары Сатаны – это Адрамелех,«славный царь» из Сефарваима, и Меликерт, «царь земли» из Тенедоса: вместо кинамона до их ноздрей доносился смрад плоти, которая жарилась на пылающем алтаре, куда юные матери приносили в жертву своих первенцев.

И повелитель мух, сирийский бог Беельзебуб,чья статуя притягивала москитов со всей страны, поскольку люди заботились о том, чтобы по ней постоянно струилась свежая кровь!

И не воплощал ли в себе Сатану бог Мендеса, пантеистическая форма египетского синтеза, когда фанатизм народа приносил в жертву похотливости этого козла, вскормленного за оградой храма, целомудрие девственниц и прелести юных новобрачных? [197]197
  См. Яблонского:«…Nempe Thumi in templo Mendetis, mulieres hirco huic se submittebant ( Pant. Egypt.,кн. II, гл. VII)». Напрашивается близкая аналогия с Бафометом Тамплиеров: он также был символом пантеистического Синтеза, и его культ (если верить материалам процесса) был не менее омерзительным, чем культ бога из Мендеса.


[Закрыть]

Перейдем к Средиземноморью. Упомяну ли я об аналогичных почестях, воздававшихся степенными матронами сакральному бесстыдству Приапов, завезенных в Италию из Лампсака: всегда бесстрашных деревянных идолов, покрытых слоем киновари, которые стояли в преддверии садов и на распутьях? Следует ли напоминать о гнусности некоторых этрусских божеств и нечестивых обрядах, совершавшихся на празднествах Доброй Богини}.. Стану ли я пересказывать все те скандалы, частота которых обесславливает выродившиеся Мистерии, и говорить о ветхой мишуре поклонения, долгое время прикрывавшей мерзости святилищ?..

Сатана-Пантей, грозный и многоликий, принимал тысячи обличий, стремясь осквернить все алтари.

Ко времени прихода Мессии слова Псалмов достигли своего полного осуществления: сколько богов, столько и демонов: Omnes DU gentium daemonia.

Поэтому и померкли все звезды мистического небосвода при восходе божественного солнца, вставшего над Вифлеемом!

Однако все эти идолы были лишь мифологическими изображениями высших Сил: древними символами совершенного знания и поэзии, норой исполненной величия; несомненно, достойными благодаря этому нашего почитания… Но мерзкие или кровавые обряды этих культов довершили их бесчестие. Ритуал осквернил миф, скинии с позором разрушились, и животворящий дух далеко отлетел от обломков убивающей «буквы».

Продолжать далее перечисление проклятых форм, которые пришлись по вкусу Сатане, этому узурпатору божественных почестей наверняка было бы утомительной задачей.

Нет ни одной страны в Новом или Старом Свете, где обожествленные пороки не умножали бы под тысячами имен свои святотатственные алтари. С удивлением можно видеть, как «гиены» и «шакалы» испанского переселения в XVI столетии, подавив в колыбели юные и мирные цивилизации Мексики и Перу, находили, по крайней мере, то оправдание для своей подлой и вероломной жестокости, что Небо гневалось при виде человеческой крови, лившейся на алтари идолопоклонства. В Мексике мы встречаем те же ужасы, что и некогда в лесах Кельтиды: что более напоминает дольмен друидов, совершавших жертвоприношения, нежели остроконечный камень, где американские жрецы ежегодно умерщвляли бесчисленные жертвы перед освященной статуей бога-ужа Вицлипуцли?

И даже в наше время, в XIX веке, в сердце Индостана, которому Англия так грубо пытается придать западную форму в своих леопардовых «когтях», не слышим ли мы, как Дьявол громко требует кровавой дани в облике бога Шивыили богини Кали, царя самоубийства и царицы душегубства?

Желая избавить публику от подробностей ужасных пыток, в которых находит удовольствие благочестие Отшельников и Факиров, готовых к любым калечениям под видом похвального самоистязания, упомянем, по крайней мере, об отчаянной радости фанатиков Шивы, с восторгом обрекающих себя на самую жуткую смерть: сакральная колесница бога, которая катится на четырех мельничных жерновах, искромсает их плоть и раздробит их кости; они знают об этом и с торжествующими возгласами, с блеском добровольного жертвоприношения в глазах, десятками ложатся на пути у давящего их идола!

Что уж говорить о чудовищной Кали – пожирательнице людей, для культа которой недостаточно одних жрецов? Огромное тайное общество охватывает своей сетью всю Индию; его адепты называют себя Thuggs [198]198
  Душители (англ.).


[Закрыть]:жизнь этих бесстрашных «поставщиков» мистической людоедки целиком посвящена ее культу. В случае необходимости они покидают родину (и это индусы!), чтобы поразить заранее намеченных жертв, которые, будучи вовремя предупреждены для того, чтобы сесть на пароход, полагают, что в некотором роде избегли своей неотвратимой участи [199]199
  Из того, что англичанам удается с некоторых пор предотвращать частое повторение подобных убийств, ошибочно было бы заключить, что эта гнусная банда распалась.


[Закрыть]. Кристиан в своей «Истории магии» [200]200
  Paris, Furne et С'1', s. 1., 1 fort vol. in-8, с гравюрами.


[Закрыть]сообщает последние слова одного главаря душителей, знаменитого Дурги [201]201
  Дурга – одно из мистических имен Богини, матери Кали (Бхавани, супруги Шивы).


[Закрыть], которого удалось схватить английской полиции. Они типичны и заслуживают того, чтобы быть приведенными здесь: «Наши братья, – сказал душитель своим судьям, – узнали о том, что иностранец, о котором вы говорите, должен был выехать в сопровождении охраны из пятидесяти человек. Мы просто собрали группу, в три раза превосходившую ее по численности, и отправились в джунгли, чтобы дожидаться их в том самом месте, где возвышается статуя богини Кали. Так как наши жрецы запрещают нам вступать в схватку, поскольку наши жертвоприношения будут угодны Кали лишь в том случае, если смерть настигнет наши жертвы внезапно, то мы оказали путешественникам радушный прием, предложив им идти вместе, чтобы взаимно предохранять друг от друга от всякой опасности. Они приняли предложение без всякого недоверия; спустя три дня общения мы подружились…, и каждый иностранец шагал между двумя Душителями. Ночь была не очень темной; в сумерки, при свете звезд, я дал сигнал своим собратьям. Из двух Душителей, охранявших каждую жертву, один тотчас же набросил ей на шею шнурок со скользящей петлей, между тем как второй схватил ее за ноги и повалил на землю. Эти движения были выполнены в каждой группе с молниеносной быстротой. Мы сбросили трупы в русло соседней реки, а затем побежали врассыпную».

Индиец не питал никаких иллюзий насчет участи, уготованной для него английским правосудием; это понятно из нескольких слов, сказанных им в заключение: «От нас ускользнул только один человеку но богиня Кали смотрит на него широко раскрытыми глазами; его судьба свершится рано или поздно!Что же касается меня, то когда-то я был жемчужиной на дне Океана; а теперь я пленник… Несчастную жемчужину заковали в цепи: в ней просверлят дырку, чтобы подвесить ее на нитке, и она жалко повиснет между небом и землей. Так пожелала великая Кали, чтобы наказать меня за то, что я не принес ей в жертву то число трупов, которое ей причиталось.О, черная богиня, твои обещания никогда не бывают напрасными, твое излюбленное имя – Кун-Кали (пожирательница людей), и ты непрестанно пьешь кровь демонов и смертных!» [202]202
  Histoire de la Magie, pages 39–40.


[Закрыть]

Душитель был повешен, как он сам и предвидел…

Похоже, мы можем этим и ограничиться: эти мрачные примеры дают нам достаточное право без колебаний называть Аватарами Сатанывсех отвратительных идолов.

От печальной реальности перейдем к традиционным легендам Старого Света. Какими бы безотрадными они ни были, мы всё же на время отвлечемся от сцен действительного варварства, на которых поневоле задержалось наше перо.

Здесь изобилие и разнообразие документов ставит нас перед выбором. Гримуары раввинов отличаются в этом отношении избыточным богатством: сколько глубоких уроков скрыто под оболочкой этих мифов, порой грубых и всегда сомнительного вкуса!

Многое можно было бы сказать о Какопневматикеталмудистов и адептов Каббалы. Те, кто придерживается буквального смысла их притч, приписывают этим богословам учения столь же нелепые, сколь и выразительные, о роли Искусителя и природе первородного греха. Мы раскроем в другом месте эзотерическое значение этих мифов.

В « Зогар Хадаш»(раздел Йитро, стр. 29) написано, что Искуситель (Самаэль, 0מאל) замыслил вместе со своей женой Лилит(לילית) обольстить первую человеческую пару. Подруге Лукавого не стоило большого труда развратить целомудренного Адама, которого она осквернила своим поцелуем; прекрасный же архангел Самаэль, со своей стороны, взялся обесчестить Еву: такова была причина человеческой смертности.

Талмудвыражается не менее определенно; я цитирую дословно: «В тот же час, когда Змей смесился с Евой,он изверг в нее нечистоту, мерзость которой передалась всем ее потомкам… (Shabbath, fol. 146, recto)». Часто выражения становятся настолько грубыми, что мы стесняемся их переводить.

На других страницах демон мужского рода принимает имя Левиафана,לויתן, а дьяволица – имя Хевы,חוא.

Эта Хева долго играла в Эдеме роль супруги Адама, прежде чем Господь извлек из его бока подлинную Еву (первоначально Айшаאשה, а затем Хева,или Хава,הוח). От любви Адама и Хевы-ужа родились полчища ларв, суккубов и полусознательных духов (элементалей).

Что до остального, то раввины считают Левиафанасвоего рода инфернальным андрогином, мужским воплощением которого (Самаэль) служит для них вкрадчивый Змей,а женским (Лилит) – изворотливый уж(см. Книга Ammude-Schib-a,fol. 51, col. 3 et 4). Эти два чудовища будут уничтожены в конце времен, как об этом можно прочесть в Книге Emeck-Amrneleh:«В грядущие времена Всевышний (будь Он благословен!) погубит нечестивого Самаэля, ибо написано (Ис. 27:1):В те времена Иегова [203]203
  Так у автора. Сами иудеи не произносят этого европеизированного варианта Тетраграмматона, заменяя его обычно на Adonai. – Прим. перев.


[Закрыть]поразит своим страшным мечом Левиафана-вкрадчивого змея, который есть Самаэль, и Левиафана-изворотливого ужа, который есть Лилит (fol. 130, col. 1, ch. XI)».

Согласно раввинам, Лилит – не единственная супруга Самаэля; они называют еще трех других: Аггарат,אגרת, Нахему,נעמה и Мохлат,מחלת. Но из этих четырех дьяволиц только Лилит разделит ужасное наказание своего мужа за то, что она одна помогла ему обольстить Адама и Еву.

Аггарати Мохлатиграют довольно неприметную роль, чего нельзя сказать о двух других сестрах.

Попросим Элифаса Леви дополнить данные сведения и на этом покончим с демонологией раввинов. «В преисподней, утверждают Каббалисты, правят две царицы Стрейг: одна из них – Лилит, мать выкидышей, а другая – Нахема, роковая и смертоносная красавица. Если мужчина неверен супруге, которую предназначило ему небо, когда он предается распутству бесплодной страсти, Бог отнимает у него законную и священную супругу и бросает его в объятия Нахемы. Эта царица Стрейг умеет показать себя во всей прелести девственности и любви; она совращает сердца отцов и толкает их к забвению своего долга и своих детей; она приводит женатых мужчин ко вдовству и принуждает к кощунственному браку мужчин, посвятивших себя Богу. Когда она присваивает себе звание супруги, ее очень просто узнать: в день венчания она бывает лысой, поскольку в этот день ей запрещено носить волосы, служащие женщинам покрывалом целомудрия; затем, после венчания, она притворяется отчаявшейся и разуверившейся в жизни, стремится к самоубийству и, наконец, жестоко покидает того, кто пытается ее удержать, оставив на нем свою метку – инфернальную звезду между глаз. Нахема может стать матерью, но она никогда не растит своих детей; она отдает их на съедение Лилит, своей зловещей сестре» [204]204
  Eliphas Levi, Histoire de la Magie, p. 438. См. также «Каббалистический словарь» фон Розенрота и трактат «De revolutionibus апгтагит» (1-й и 3-й тт. «Kabbala denudata»,


[Закрыть].