Текст книги "Это кто переродился? Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сириус Дрейк

Соавторы: Александр Артемов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 55 страниц)

Он указал на меня.

– Ступай к травматологу и приведи его сюда, живо!

Но я только пожал плечами, а затем упал в кресло. На Позорина же постарался посмотреть настолько презрительно, насколько это было возможно. Взгляд, нет, не стал спешить – к чему?

Увидев, как «простолюдин» вальяжно уселся перед ним в мягкое кресло, у Зорина буквально пар повалил из ушей.

– Ах ты, мразь! Сидеть? Пердо мной⁈ Я тебе дал приказ! Или ты оглох? Или бинты мешают? Так мы сейчас это поправим!

И он выхватил со стола в регистратуре ножницы. Увидев его с «оружием», люди с визгом брызнули в разные стороны.

– Сейчас я помогу тебе, – и хохотнув, Зорин принялся разрезать мне бинты. – Посмотрим, какой ты красавец!

Несколько движений и бинты начали расходиться.

– Ваша милость, остановитесь! – крикнула женщина из регистратуры. – Сейчас я приведу врача, а вы…

– Пусть идет, а пока мы посмотрим, какая рожа у этого… – еще одно движение, и мое лицо было полностью свободно. – Этого…

Раздался звон – несколько монет, выпав из бинтов, покатились к ногам Зорина. Я помог ему: сорвал последнюю тряпочку и вздохнул. А так дышалось куда легче.

В зеркале гардеробной отразилась дрожащая фигура Зорина, а рядом и мое лицо. Еще немного опухшее, но уже совсем не такое страшное, как в лавке. Узнать меня можно было без труда.

Вот и Зорин узнал. Судя по его морде, он страшно пожалел о том, что трогал ножницы.

– Обу… Обу… Обу…

– Привет, Позорин, – сказал я. – Что, не любишь стоять в очереди?

– Нет, я… Просто…

Звякнув, ножницы выпали у него из пальцев. Я же кивнул на монеты у него под ногами.

– Подними мое золото, будь другом.

Покраснев до кончиков ушей, Зорин принялся собирать монеты. Вдруг снова появился шмель – и радостно жужжа, кинулся к моему недругу.

– Ты… Брысь! Уйди! – стонал тот, пытаясь поднять очередную монету с пола. – Пожалуйста…

Окружающие удивленно посматривали на эту сцену – сначала на этого гордого аристократа, не желающего знать ничего, что «задевает его честь», а потом на меня, который одним взглядом заставил его трепетать. На шмеля тоже посматривали – особенно на то, как он елозит у него по темечку.

– Вон, вон еще одна, – говорил я, пока Зорин ползал вокруг огромного фикуса. – За кресло закатилась.

– Где… Не вижу… Ай! Он меня ужалил!

И весело жужжа, шмель устремился обратно опылять цветок. По щекам Зорина катились слезы, а среди стоящих в очереди начали раздаваться первые смешки.

Я же поманил Зорина пальцем, и он смирно мне в руку все золото.

– Ты уже идешь к травматологу, – спросил я, – или тебе помочь?

– Нет, я сам… – и вжав голову в плечи, он устремился прочь. Правда, не в коридор, где располагались кабинету, а в туалет.

Сложив золото в карман, я облегченно вздохнул и коснулся своего лица. Возможно, к врачу мне и не нужно. А вот Марьяне…

Кстати, где она? Что‑то ее долго нет.

* * *

В больничном туалете.

Закрывшись в кабинке, Марьяна придирчиво рассматривала свою руку. Кисть ужасно чесалась, и если на улице это еще получалось терпеть, то в больнице она словно с цепи сорвалась.

– Зараза… Что за дела? – проговорила Марьяна, распутывая перевязь. Только показалась кожа, как девушка охнула. Рука была вся в красных полосах вен, а вот от раны ни следа. – Интересно…

Она точно помнила, как ее схватила та лапища. А потом была жуткая боль, и там словно что‑то хрустнуло. А теперь…

Вдруг кто‑то влетел в туалет и приземлился в соседнюю кабинку.

– Обухов, чертово ничтожество! Какой позор! О… отомщу‑у‑у! Будет у меня землю жрать, сволочь!.. Где этот сраный «решала»⁈

Марьяна насторожилась. Шипели отчего‑то мужским голосом, и это в женском туалете? Кроме того, при чем тут Ваня⁈ Он‑то каким боком оказался тут?

Впрочем, не удивительно…

Встав, Марьяна осторожно поставила ногу на унитаз и приподнялась над краем панели между кабинками. На соседнем месте сидел белобрысый парень и кому‑то звонил.

– Давай‑давай, отвечай уже, подлец! Сука, бери трубку! Але! Ты где⁈ Почему еще не занялся Обуховым!

Он замолчал – на той стороне «провода» послышался спокойный, немного насмешливый голос.

– Что значит «некуда спешить»⁈ Этот негодяй преследует меня всюду, куда бы я ни шел! Ты хочешь, чтобы меня убили, да? Он же терроризирует меня, ты…

– Эй ты! – и с другой стороны кабинки показалась голова девушки. – Ты чего это тут забыл?

Парень вскинул голову, и Марьяна быстро прыгнула обратно. Зорин, блин!

– В смысле⁈ Я тут вообще‑то… А ты чего тут делаешь, шмара?

– Шмара⁈ Девочки, вы только посмотрите на это убожество! Приперся в женский туалет, и еще обзывается!

И тут в туалете захлопали двери.

– Сейчас посмотрим, кто тут шмара!

В дверь Зорина заколотили.

– Выйдите! – заверещал он. – А то я…

– Чего ты? Девочки, ломаем дверь!

Марьяна открыла дверь, а перед кабинкой Зорина стояло уже четверо рассерженных женщин. У парочки в руках были перцовые баллончики.

– Мало нам монстров с утра пораньше, так еще какой‑то негодяй вламывается в наше личное пространство и оскорбляет нас! Вылезай, извращенец!

– Нет! Подите прочь, курицы!

Дверь открылась, и вой поднялся на весь туалет. Оглушительно запахло перцем, поэтому Марьяна поспешила убраться подальше. Рука все еще чесалась, ее нужно было побыстрее показать врачу.

К счастью, в холле очередь уже рассосалась. Ее странный перебинтованный спутник, сидя в кресле, снимал с себя бинты. Над его головой летал шмель.

Только подойдя, Марьяна разглядела его лицо и от удивления чуть было не растянулась на полу.

– Ваня⁈

Подняв голову, он улыбнулся – лицо было еще опухшим, и эта улыбка была скорее жутковатой.

– Ну что, можем идти?

Не успела Марьяна открыть рот, как сзади вынесли дверь, и из туалета вывалился Зорин. Он был весь мокрым, оборванным и с красным от перца лицом. Сзади его подпирали рассерженные пациентки.

– Еще хочешь, гад⁈ Получай!

Исторгнув отчаянный вой, он ринулся к выходу.

– И больше не появляйся тут! Извращенец!

* * *

Пока мы сидели в очереди к травматологу, Марьяна все елозила на своем пуфике. На мои вопросы отвечала односложно, а то и просто смотрела в стену. Кажется, ей было ужасно стыдно.

– … Твоя бабушка строга с тобой по одной причине – когда‑нибудь ты займешь ее место, девочка, – говорил я. – Быть правительницей – это твоя судьба.

Марьяна стала еще более красной, хотя казалось бы, куда больше. Свою дрожащую руку она постоянно прижимала к груди.

– Далась мне такая судьба, – выдавила она. – Почему я не могу стать тем, кем хочу? Танцовщицей, например, или официанткой?

Я хмыкнул. Тоже мне мечта.

– Вернемся в «Котел», и я познакомлю тебя с Викой, Жанной и остальными. Не знаю, мечтали ли они о том, чтобы танцевать или разносить напитки, однако жизнь преподнесла им это совсем не с той стороны. Думаю, каждая из них отдала бы все, чтобы быть на твоем месте…

Марьяна хмыкнула, и хотела что‑то ответить, но тут над дверью зажглась лампочка. Пришла ее очередь.

– Ты не пойдешь?

Я покачал головой и приложил к лицу свой кошелек.

– Меня вылечит золото. Еще минут десять, и я буду как новенький. А ты что, доверяешь этому… – и я присмотрелся к табличке на двери. – Могилевичу?

Маряна кивнула.

– В Ассоциации все к нему ходят. У нас есть штатный доктор, но про него все говорят, мол, к Арнольдовичу только за распиской на тот свет.

С завистью посмотрев на мой способ восстановления, она скрылась за дверью. Я же задумался о том, что она успела подслушать в туалете.

Зорин решил нанять кого‑то, чтобы он «занялся» мной? Эх, знал бы раньше, выдавил бы все сведения по капле из этого клоуна. Но, в целом, все объяснимо – не исключено, что Ройс с Францевым или же семейка покойного Щорса наняли какого‑нибудь наемника, чтобы он отомстил мне за поруганную честь. Чести, правда, у них не было ни капли, но кого это интересовало?

Пока ждал Марьяну, меня тоже потянуло в туалет. Сделав все дела, я подошел к зеркалу – лицо уже приобрело более‑менее нормальный цвет, пусть и было немного красноватым.

А вот руки… Я закатал сначала один рукав, а затем другой. Руки я рассматривал долго – редкий слой поблескивающей чешуи тянулся от кисти и уходил к плечу. На спине, судя по всему, такое же богатство.

Открыл рот, но там пока было чисто. Язык тоже был нормальным.

И что, все дело в Марьяне и в ее Крови? А что будет, если она отдалится? Чешуя снова пропадет?.. А потом, стоит ей снова подойти, я продолжу свое превращение? Странные дела – похоже, на это тело Кровь влияет как‑то по особому, чем на меня прежнего. Нужно понаблюдать за собой и понять, до какой степени мне удастся вновь обрести прежний облик.

– Вот это да, чувак, – сказал вышедший из кабинки мужик с подбитым глазом. – Тебе бы мазь какая не помешала. А то оно аж светится!

– Это и есть мазь, – сказал я, умываясь в раковине. – Особый рецепт.

– Да? Красиво… Как называется?

– Идинахерин тебе о чем‑то говорит?

– Нет. Погоди, я запишу…

Выключив воду, я направился на выход. Марьяны еще не было, но зато вокруг цветка на подоконнике вился мой новый знакомый – шмель, который почему‑то весь этот глупый день преследует меня по пятам.

Усевшись напротив, я принялся наблюдать за ним. Из кабинета врача раздавались приглушенные голоса.

* * *

В кабинете врача.

– Сожмите в кулак. Дышите. Не дышите, – говорил врач, пока Марьяна показывала ему руку. Абсолютно чистую и здоровую, без единого пятнышка. – Так болит? А так не болит?

– Нет. И так не болит.

Отпустив ее кисть, врач развел руками.

– Из всего выходит, что вам повезло, барышня. Ваша перчатка вам сильно помогла. Большинство моих пациентов не имеют и 1% от вашего везения.

Марьяна снова осмотрела свою руку.

– Но почему же она так чешется?..

– Наверное, вы просто переволновались, – улыбнулся врач и, вытащив из ящика стола какое‑то снадобье, подвинул ей. – Вот, примите сегодня вечером, как останетесь одна, и сразу же ложитесь спать, хорошо?

– Хорошо, – сказала Марьяна, взяв пузырек. – Может, мне еще показаться дежурному специалисту из Ассоциации?

Врач хохотнул.

– Арнольдовичу? Этому вашему коновалу? Ни в коем случае! И передайте ему, что он, каналья, мне должен денег!

– Передам. Спасибо, доктор.

Положив пузырек в карман, девушка вышла. Дождавшись, пока ее шаги затихнут, доктор снял очки и потер переносицу.

– Так нужно… Так нужно…

Он хотел было пригласить следующего пациента, как зазвонил телефон. Доктор взял трубку.

– Слушаю…

– Ну как наша птичка? Взяла лекарство?

Дернувшись, доктор покосился на дверь. Она была плотно закрыта, но он все равно скрючился пониже и зашептал в трубку:

– Взяла… У нее была какая‑то рана после портала, и я сказал ей…

– Неважно, что у нее было. Самое главное, чтобы она приняла лекарство.

– Я все сказал, как вы и просили.

– Молодец.

– Прошу, моя дочка…

– Учится твоя дочка. И получает одни пятерки. Она может гордиться, что у нее такой умненький папаша.

И в трубке послышались гудки.

Глава 7
Где живет Марьяна?

– С рукой точно все в порядке? – спросил я, когда мы спускались по лестнице. – Еще час назад от нее разило магией.

Взяв кисть, я обнюхал ее. Вроде, все было чисто.

– Врач сказал, что мне повезло, – сказала девушка, пряча руку под плащ. – Мол, у 99% все куда хуже. Ну, ему лучше знать. Как никак он давно лечит магов Ассоциации.

Я фыркнул. Не аргумент. Даже самый паршивый 1% может подвести. Спросите Олафа.

Мы вышли на улицу.

– Ладно, Ваня, ты вроде хотел куда‑то пойти? – спросила Марьяна. – Только ненадолго. Мне так‑то нужно отдохнуть перед завтрашней сменой.

– Могу проводить тебя до дома. Ты где живешь? Вроде, в какой‑то общаге?

– Угу, в институтской. Жуткое место.

– Почему? Там опасно?

– Быть студентом в Королевстве вообще опасно. Особенно во время сессии, – хихикнула Марьяна. – А в общаге мы не живем, а выживаем. У нас комендант – чисто зверь. Считает, что студенческие годы должны проходить на военном положении: с минимумом горячей воды, без нормального отопления, с электричеством на три часа в сутки и с постоянной угрозой выселения. Типа, чтобы в зрелости человек знал всему цену.

– Мудро, – кивнул я. – С таким человеком не пропадешь.

Марьяна вздохнула.

– Вот мы и… не пропадаем.

Отойдя немного от больницы, я заметил на столбе объявление. «Вы видели такие монеты?» – гласили крупные буквы, а под ними была изображена монета с клеймом Башни. Сорвав объявление, я прочитал: «За любую информацию о местонахождении подобного золота платим золотом. Укрывателей ждет наказание. Кирова Д. А. Магистр».

Они все никак не угомонятся?.. И на кой черт им сдалось золото из Башни? И почему именно сейчас?

– Ах да, – протянула Марьяна. – Еще и это… Все как с цепи сорвались в последние дни. Те, у кого таких монет нет, пытаются найти их любой ценой, а те, у кого, как поговаривают, есть, наоборот, делают вид, что ничего у них нет, а все эти увещевания Инквизиции – липа.

Улыбнувшись, я смял бумагу и отправил ее в мусорку. Возможно, в чем‑то они и правы. Мои монеты уникальны, ибо такое чистое золото содержит куда больше магического потенциала, чем обычное. В продаже, полагаю, такие будут ходить не в три, а в семь раз дороже обычных, если не больше. И на что рассчитывает эта Кирова? На идиотов? Хотя, в целом, умно придумано. Только на них в этом деле и стоит рассчитывать.

Кстати, про идиотов. Один из них как раз двигался в нашем направлении – какой‑то оборванный персонаж, у которого на шее висела табличка с надписью: «Куплю золото из Башни. Дорого». Вдруг в нем я узнал Гурия.

Поравнявшись, мы оба сделали вид, что друг друга не знаем. И все бы ничего, но за ним медленно двигалась черная машина без опознавательных знаков.

Мы с Марьяной тут же пропали в переулке. Дождались, пока эта странная процессия проедет мимо, и только тогда поспешили побыстрей покинуть опасный участок. Мне это комментировать не хотелось.

– У нас на курсе тоже совсем свихнулись из‑за золота… – сказала Марьяна. – Кое‑кто даже пытается учиться ради него.

– В смысле?

– А вот есть у нас один студент с параллельного потока. Способный, даже можно сказать гений, но, что называется, с приветом. То пытался очистить пробу монет, дабы покончить с инфляцией, то ищет эссенцию света в свече, чтобы они никогда не тухли, то выращивает какого‑то уродца в банке из‑под варенья, и как ты думаешь ради чего?

– Без понятия.

– Ради науки, конечно же! И вот недавно его посетила еще одна «идея». А чего бы не превратить медь в золото? Мол, тогда у всех его будет столько, сколько нужно, и бедность пропадает сама собой!

Я фыркнул.

– Как будто тут дело в самом золоте…

– Мы так ему и сказали! И не дай бог, тебя кто стуканет, уедешь лично к Домне! А ему все по боку. Идеалист.

Я заинтересованно поскреб подбородок. Вот как значит… Какой‑то парень из общаги решил овладеть магией превращения одних веществ в другие?

Алхимик. Настоящий?

В мое время тоже встречались подобные люди. Большинство из них было либо сумасшедшими, либо мошенниками, однако кое‑кому все же удалось нащупать верный путь к этой тайне и даже раскрыть ее. Я тогда был в силе, и мне совсем не хотелось, чтобы кто‑то накопил больше золота, чем у меня. Вот и прикрыл их «лавочку» – сжег к черту все их лаборатории, а все золото забрал себе.

Как хорошо, что эта алхимия оказалась крайне живуча.

– И как у него… успехи?

– Не знаю. Он редко выходит, а из комнаты постоянно идет такой запах, что я туда не рискую соваться.

– А он далеко живет?

– К сожалению, почти подо мной. На четвертом эта… Так, Ваня. Нет!

Я невинно похлопал глазами.

– Что?

– Нет, и все. Не вздумай идти к нему и пытаться отобрать все золото, которое найдешь!

– И мысли не было.

– Хорошо… – выдохнула Марьяна.

– Я всего лишь хотел спросить, сможет ли он производить для меня золото в промышленных масштабах. И все.

При одной мысли об этом на моем лице вылезла улыбка – а Марьяна подкинула мне отличную идею. Зачем бегать по городу и постоянно рисковать жизнью, если можно найти алхимика, который будет «извлекать» золото из меди с утра до вечера?

Лицо Марьяны же совершило обратную трансформацию.

– Нет, Ваня! Если об этом узнает Инквизиция, то…

– Не узнает.

Вдруг из‑за поворота показалась еще одна черная машина. Из приоткрытого окна раздавались крики:

– Эти золотые мне подбросили! Я не знаю, откуда они! Прошу, у меня дети!

Резко газанув, автомобиль умчался прочь. Проводив, его взглядом Марьяна выдохнула.

– Дурдом…

Мы пошли переулками. От греха подальше.

– Вот поэтому мне и нужен алхимик, – сказал я. – Этот Лаврентий со своей Домной скоро и в королевский дворец сунут руку.

– Это опасно. Он и так постоянно рискует, а ты…

Я махнул рукой.

– Если он и вправду умеет превращать медь в золото, то со мной ему будет лучше, чем в вашей общаге, где его в любой момент, как ты говоришь, «стукануть». А если он обычный мошенник, то так и быть. Просто заберу его золото и уйду.

Марьяна нервно рассмеялась и закрыла лицо руками.

– Да и тебе какая разница? – ухмыльнулся я. – Ты же собираешься в свою общагу? Вот и иди, а я всего лишь заскочу на четвертый этаж и поболтаю с твоим алхимиком. Возможно, даже возьму его к себе на службу.

И я направился вперед уверенным быстрым шагом. Марьяна же, будто приросла к месту. Стоило мне отдалиться, как она побежала за мной.

– Нет! Нет! Нет!

* * *

Здание института, где училась Марьяна, располагалось в самом центре города, на берегу их местной вонючей речушки. Несмотря на пафосное название, оно оказалось совсем небольшого размера – кирпичное красно‑белое в три этажа, вокруг которого расхаживала молодежь в студенческой униформе. Напротив дверей возвышался памятник какому‑то крылатому мужчине с факелом в руке.

Заинтересовавшись, я подошел поближе и обмер, узнав мерзкую рожу Олафа.

– Эй! Это мои крылья!

Услышав мой возглас, Марьяна схватила меня под локоть. Моей ярости не было предела.

– Он украл мои крылья!

– С ума сошел⁈ – зашипела Марьяна. – Это всего лишь памятник! Выдумка скульптора! Перформанс!

Но я так не считал – крылья были те самые. Размашистые, с прожилками и когтями, все как положено. Этот гадкий Олаф…

– … Еще и мои крылья украл. Где они⁈

– Не знаю. Никогда не интересовалась, что вообще они сделали с твоими телесами. Пошли!

На нас уже оглядывались, и Марьяне удалось утащить меня подальше. Благо общежитие располагалось в другом здании, тоже кирпичном, однако куда больше. На входе девушка задержалась.

– Так, Ваня, – сказала она. – Спасибо, что проводил, но я тебе уже сто раз говорила, что тебя со мной не пустят. Это студенческое общежитие. Здесь даже меня один раз развернули, когда я забыла пропуск.

– И как ты попала внутрь?

– Пришлось лезть через… – и она хлопнула себя по лбу. – Ты издеваешься⁈

– Нет. Мне позарез нужно поговорить с твоим алхимиком.

– Возможно, Амадей еще на занятиях… – и Марьяна посмотрела на часы. Время уже подходило к пяти часам.

– Амадей?..

Марьяна снова шлепнула себя по лбу.

– Нет, Ваня! Нет! Иди в «Золотой котел» и охраняй золото! Вдруг придет этот Лаврентий, а оно так и лежит на диване!

Я покачал головой.

– Все мое золото надежно спрятано по тайникам. А то что в котле вне опасности – мы с моим бородатым другом наложили на него чары, и теперь посторонние думают, что это муляж. Да и кому в голову взбредет искать золото в каком‑то кабаке? Вся Инквизиция сейчас ползает по аристократическим районам, сама видела. Так, где…

– Нет! Не вздумай искать алхимика! Попробуешь пойти со мной, я обо всем расскажу бабушке!

– Ладно‑ладно, – сказал я. – Если ты не хочешь, то и черт с ним. В какой, говоришь комнате, он проживает?

Марьяна так разозлилась, что, казалось, она сейчас влепит мне оплеуху. Но она всего лишь раскрыла дверь и скрылась внутри.

– Спасибо, что проводил… – и дверь быстро закрылась.

Я вздохнул. Попасть в общагу с помощью Марьяны не получилось. Нужен был другой план.

– Не повезло, – сказал русоволосый парень, проходящий мимо. – Но не расстраивайся. Эта Попова всех динамит…

– Знаешь такого человека, как Амадей? – спросил я. – Он алхимик.

– Хех, этого кадра вся общага знает, – кивнул он. – Видишь вон то окошко? Вот это его. Уже четвертое за неделю вставляем.

Он указал пальцем на угловое окно на четвертом этаже. Оно было все черным от копоти. Кажется, прямо сейчас там тоже что‑то дымилось.

– А тебе зачем? Ты, случаем…

И парень огляделся.

– Не из органов?

– Из каких органов? Я из плоти и крови, человек.

– Ну в смысле… Ты же не легавый? Не коп? Не Инквизитор?

На все на это я только помотал головой.

– У меня личный интерес. Он же правда алхимик? Умеет превращаться воду в вино?

Парень хохотнул.

– Возможно, только это и умеет. Но я побаиваюсь подниматься на его этаж – там запах серы такой, будто там живет Он собственной крылатой персоной. Почему комендант до сих пор его терпит – загадка, но мне и наплевать. Самому бы не вылететь.

Еще одно сомнение отпало. Человек? И живет среди МОИХ запахов и до сих пор жив? Что ж, а такие люди и впрямь могут оказаться полезны. Возможно, если свести его с Силантием и Тимофеем, может получиться неплохое трио.

– Веди меня к своему алхимику, человек. У меня к нему дело.

– Увы, парень, тебя не пустят, если ты не студент института. Ты же не студент? Ну вот. У нас с этим строго.

И пожав плечами, он скрылся за дверями. Критически осмотрев этот бастион – а штурмовать его даже с армией было бы сложно – я предпринял отчаянную попытку войти напрямую.

На проходной меня сразу же остановили. За толстой решеткой рядом с какими‑то вращающимися штуковинами сидела хмурая бабка с повязкой на правом глазу. Стоило мне приблизиться, как она отложила пряжу.

– Стой! Пропуск!

– У меня нет пропуска. Но мне нужно срочно на четвертый этаж.

– Нет пропуска, нет входа. Таковы правила. Ты студент?

– Нет.

– Вот поступай, касатик, и проходи, – и улыбнувшись, бабка вернулась к своему вязанию. – Новый набор через год. Может быть.

Я навис над ней как скала. Мой Взгляд тоже пошел в дело.

– Мне нужно сейчас. У меня важное дело.

Однако бабка только нахмурилась.

– Я сказала – предъяви пропуск и проходи, касатик. Или тебе уши прочистить?

Сощурившись, я снова попытался вглядеться в ее единственный глаз, однако внезапно понял, что он у нее стеклянный.

– Ты чего так недовольно сопишь?.. – и бабка повела носом. – Или думаешь меня на испуг взять? Ха! Я в свое время Инквизитора на порог не пустила. Тоже мне!

Тут к проходной подошли две студентки и показали бабке какой‑то кусок пластика. Взяв карточку, она внимательно ощупала ее, а затем приподняла повязку. Там блеснул ее единственный зрячий глаз.

– Вот, это пропуск! Проходите, гости дорогие!

Завращавшись, штуковина пропустила двух хихикающих девчонок. Обернувшись, одна мне хитро улыбнулась, а затем прыгнула в лифт.

– А тебе сюда вход заказан, касатик, – сказала бабка, поправляя повязку. – Знаю я вас! На что угодно пойдете, лишь бы заскочить на женскую половину. И на чары, и на подкуп, но нет. Мимо меня даже Он бы не проскользнул.

И эта мегера, зловеще расхохотавшись, уткнулась в свой телевизор. Там шел какой‑то глупый сериал.

Еще потоптавшись, я был вынужден отступить на улицу. Снаружи я снова оглядел эту крепость. Нет, взять ее нахрапом точно не выйдет. Все же мне нужен план.

И не успел я родить хотя бы примерную диспозицию, как меня легонько ударили по плечу.

– Обухов! Ты!

Обернувшись, я приготовился отражать натиск очередного Зорина, Францева или еще какого‑нибудь зарвавшегося ничтожества, однако передо мной стоял не кто иной, как Игорь Илларионов.

– Здорово, какими судьбами? – улыбнулся он, и мы ударили по рукам. Глупая традиция, но куда деваться. – Что, тоже хочешь заглянуть к девочкам, а эта старая ведьма уперлась рогом?

Я кивнул и тут увидел рядом с ним какого‑то белого котенка, и довольно крупного. Внимательно посмотрев на меня, зверек зашипел.

– Вроде того, – проговорил я, учуяв запах магии, который шел от котенка. – У меня тут небольшое дело…

Вместе мы и придумали план.

* * *

В комнате Марьяны.

Придя к себе, Марьяна немедленно направилась в ванну. Наполнив ее до краев пеной, сбросила одежду и погрузилась с головой. Вынырнула и откинулась на подушку.

– Ох, и не вылезала бы… – выдохнула она, устроившись поудобней. – Кайф…

Отрешившись от всего, попыталась просто расслабиться. Рука все еще чесалась, однако уже не так сильно и почти не беспокоила. Через полчаса болевые ощущения вовсе испарились. Еще спустя сорок минут, она просто перестала чувствовать свое тело.

– То, что доктор прописал… Лежала бы и лежала, если бы не…

Лекарство. Пузырек стоял на полочке и странно поблескивал. Потянувшись к нему, она закрутила его в пальцах и не обнаружила ни этикетки, ни инструкции, ни даже названия. Маленький пузырек был абсолютно черного цвета, вунтри бултыхалась мутная водичка.

– Очень странно…

Обычно Могилевич, как и все врачи, выписывал рецепт, а потом отправлял в аптеку. А тут просто сунул лекарство в руки? Он что, стал ортодоксом?

– Может, ну его… – протянула она, и тут почуяла, как нечто стучит о ванну. Свесившись вниз, улыбнулась.

Ее белый шар, подскочив, принялся нарезать круги вокруг ванной. Хихикнув, девушка попыталась поймать негодника, но он проворно увернулся и покатился к кровати. Подпрыгнув, развернулся в полете и обратился снежно‑белым щенком, которого она называла просто Пух.

Приземлился он прямо на ее подушку.

– Нет! Только не на кровать! Место! – закричала Марьяна, хлопая ладонями по пенной воде. – Слезь, я сказала!

Заскулив, щенок спрыгнул на пол, а затем снова свернулся в шар. Подкатившись к ней, прыгнул и… Брызги были буквально везде. Визжа, Марьяна пыталась вытолкнуть питомца, но тот упорно лизал ее нос.

– Все, хватит! Хватит! Вылези, негодник!!!

Кое‑как убрав любица из ванной, она с горечью принялась наблюдать, как Пух «увлажняет» ее комнату. Потом махнула рукой и попыталась расслабиться, однако щенок все не унимался. Тогда вздохнув, девушка снова свесилась к нему. Он уже был совсем сухой и напоминал ходячий кусок сахарной ваты.

– Соскучился? Соскучился? Знаю, что соскучился!

Он утвердительно тявкнул и опять лизнул ее в нос. Приручить его было непросто, но к счастью она справилась. Ей всегда хотелось завести себе магическое животное, но, увы, у бабушки на них была аллергия.

Интересно, кто вообще придумал, раздавать победителям Испытания этих редких зверушек? В прошлом году такого точно не было.

– А кто же достался Ване? – задумалась Марьяна, осознав, что не видела у него никакого питомца. – Или что он с ним сделал?..

Зная его, он мог просто продать эту бесценную зверушку ради своего дурацкого золота. При одной мысли об этом у Марьяны по спине прошлась волна мурашек. А он вообще в курсе, что это за шары⁈

Впрочем, не все ли равно? Всех животных не спасешь.

Не успела она додумать эту мысль, как весь свет в ванной разом погас. В спальне тоже сгустилась темнота.

И тут в коридоре послышалось:

– Всем на боковую! Электричество на деревьях не растет!

Ему в ответ:

– Какого черта, Михалыч? Еще же целый час!

– Ты мне поговори еще, Романов! На улицу захотел?

Вздохнув, девушка ушла под воду и тут в кранах что‑то заскрипело. Вот и воду отключили. Похоже, водные процедуры накрылись медным тазом.

Выйдя со щенком на руках, она поняла, что уже стемнело. Когда на столе загорелась свеча, опять увидела свое лекарство. Взяв его в руки, девушка задумалась. Может, все же рискнуть? Это наверняка обычное успокоительное, чего бояться?

Однако стоило только подумать о том, чтобы открыть пробку, как Пух неожиданно зарычал.

– Ты чего это?.. – удивилась она, а зверек как с цепи сорвался. Спрыгнув у нее с рук, принялся носиться вокруг, скаля зубы. – Ты чего⁈

Попятившись, она страшно перепугалась. И что это с ним⁈

Тут в кармане плаща, висевшего на вешалке, зазвонил телефон. Спрятав пузырек в шкафчике, Марьяна направилась отвечать.

– Кто это?.. – пробурчала она. Увидев абонент, тяжело вздохнула. – Бабушка…

На этот звонок не ответить было нельзя.

– Ба, привет… Да, нормально. Да, сегодня на работу, – сказала она, присев на подоконник. – Питомец? Щенок… Ах, как я не догадалась! Все твои делишки! Нет, я благодарна. Спасибо! Он такой ми‑и‑илый…

Скосив глаза, увидела Пуха, который смирно сидел напротив шкафчика, где она спрятала лекарство. И еле слышно рычал. В тишине комнаты этот звук звучал довольно жутко.

– Что, Ваня? Мы с ним пересеклись в ремонтной лавке, а потом он…

Вдруг за окном показалось какое‑то движение. Там было уже совсем темно, однако с ее места хорошо просматривался задний двор. А также две темные фигуры, пытавшиеся перелезть через забор. С ними был белый‑белый котенок.

– … Он в порядке, – вздохнула Марьяна, узнав в одном из них Ваню, а в другом Игоря Илларионова. Короткими перебежками они двигались к зданию общаги. – Пожелал мне спокойной ночи и ушел к себе в «Котел». А что?..

Бабушка на миг замолчала.

– Раз он ушел в «Котел», то и хорошо, – сказала она. – Я бы предпочла, чтобы эту ночь он вообще не высовывал носа. Сидел тихо, как мышь.

Нахмурившись, Марьяна хотела спросить, отчего, и тут в окне показалась еще одна тень. И нет, целых две, а затем три.

Это были черные автомобили, и они брали их общагу в кольцо.

* * *

В одном из черных автомобилей.

Свет в окнах общежития погас. Весь и сразу, как и было условлено с их комендантом. Теперь наступала пора действовать.

Лаврентий убрал бинокль и повернулся к Григорию, сидевшему за рулем автомобиля. Последние пять минут он как мог пытался избавиться от шмеля, который носился по их салону как ошпаренный.

– Да оставь ты его! Список готов? – спросил Лаврентий и получил бумагу в руки.

Там был список из нескольких десятков имен, и все сплошь дети аристократов, у которых, по сведениям Доминики, имелось на руках золото Башни. За каждым были грешки, которые с одной стороны можно было простить, но с другой – использовать в нужный момент, как повод для ареста. А арест нужен для того, чтобы их родители быстрее «вспоминали», куда члены их рода девали свою коллекцию запретных монет.

Просмотрев список, Лаврентий покачал головой.

– Попова? С ума сошел?

– Это другая, – сказал Григорий, пытаясь выгнать шмеля газетой. – Наша Марьяна, а эта Марина.

– Смотри у меня. Если к нам попадет та самая… Уволят, считай повезло.

– Обижаешь!

Вжикнув, Шмель уселся прямо на список и четко на имя под номером «22»: «Амадей Иоганович фон Фауст. 19 лет. Подозрение: игры с Изнанкой». Отогнав насекомое, Инквизитор повернулся к своему коллеге.

– Этого… – и он постучал пальцем по списку. – Нужно брать в первую очередь.