Текст книги "По приказу президента (ЛП)"
Автор книги: Шелли Брэдли
Соавторы: Лекси Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
– Что сделала мама? – Заку стало дурно, но он подавил тошноту. Он точно знал, что сделала его мать – случайно убила ребенка.
Она думала, что убила его.
– Кто ты?
Напряжение, которое всего несколько минут назад грозило разразиться бурей, мгновенно исчезло. Зак почувствовал, как у него оборвалось сердце.
Его мать задушила ребенка. Скорее всего, ее ребенка. Настоящего Зака Хейса.
В комнату вбежал обеспокоенный медбрат.
– Мистер Хейс, вы же знаете, что вам нельзя вскакивать с постели. Вы не можете стоять или ходить больше нескольких минут. Что вас так расстроило?
– Не могли бы вы позвать моего сына, молодой человек? Мне нужно поговорить с ним об этих мальчиках. Они навлекут на него неприятности. Я не могу этого допустить. – Отец расправил плечи, но ноги дрогнули, и он начал падать.
Медбрат усадил его обратно в кресло.
– Господин Президент, сейчас ему нужен отдых и лекарства. Это был долгий день.
Зак не мог с этим не согласиться. Это был очень долгий день.
Несколько мгновений спустя он вышел в коридор. Там его уже ждала его постоянная тень, Томас.
Он не сказал ни слова, просто вышел от отца, с каждым шагом грехи родителей давили на него все больше. Он повернул в коридор, ведущий к личной резиденции, хотя ничто в его жизни не было по-настоящему личным.
Неужели Наталья Куликова отдала сына, чтобы никто никогда не узнал, что Закари Хейс умер в младенчестве? Не поэтому ли она была так добра к нему в детстве? Поэтому она всегда с улыбкой держала его на руках и укачивала? Потому что она была его биологической матерью? Не поэтому ли Констанция Хейс не проявляла к нему особого интереса? Черт, казалось, она едва могла на него смотреть.
Какого хрена он сейчас сделал?
Бредни отца ничего не подтверждали. Он был уверен, что Роман так и скажет.
Но если русские выбрали его своей целью, значит у русских должны быть доказательства. Ему нужно позвонить Роману и Коннору и все рассказать. Надо найти способ сделать тест ДНК. Должен же быть какой-нибудь дальний родственник, которого они могли бы эксгумировать. Хоть что-то.
– Спокойной ночи, господин президент, – попрощался Томас. – Думаю, вы обнаружите, что мисс Мэтьюс тоже готовиться ко сну.
Элизабет.
Сегодня он не станет звонить Роману или кому-либо еще. Это могло подождать. Все, что ему было нужно, было за этой дверью.
Он зашел внутрь, стянул галстук и отбросил его вместе с пиджаком. За ночь он сожжет все беспокойство и накопившийся стресс. Он бросит ее на кровать и не отпустит до утра. Затем он сможет начать день с ясной головой.
Зак пересек гостиную словно голодный лев, учуявший добычу, но войдя в спальню, замер.
Элизабет сидела на кровати, оперевшись об изголовье и читая книгу. Светлые волосы она собрала в небрежный пучок. Она выглядела мягкой и милой, с изгибами во всех правильных местах.
Желание побыстрее взять е исчезло, его место заняла другая потребность.
Она посмотрела в его сторону, и у нее загорелись глаза.
– Привет. Я боялась, что ты будешь работать всю ночь. Все хорошо? Ну, насколько это может быть хорошо, если учитывать, что мы говорим о Ближнем Востоке.
– Все как обычно – полный кошмар, – пошутил он, подойдя к краю кровати.
Она вскочила на колени, положив руки ему на плечи и заглянув в лицо.
– В чем дело?
Он прижался лбом к ее лбу и положил руки на талию, вдыхая ее запах. Это было именно то, что нужно – побыть с ней наедине.
– Что бы ты сказала, если окажется, что я не Зак Хейс?
Она ахнула и отстранилась достаточно, чтобы обхватить его лицо ладонями и посмотреть ему в глаза, словно придавая словам еще больше веса.
– Я бы сказала, что люблю тебя.
– Я люблю тебя, Элизабет.
Она улыбнулась.
– Я люблю тебя, кем бы ты ни был. И неважно, что будет дальше.
– Даже если я снимусь с должности? – Возможно, это самый простой способ перехитрить русских. Но это было слишком легко, и он беспокоился, что это даст синдикату именно то, чего они хотели.
– Тогда мы сможем поехать в Париж, – прошептала она. – Как и планировали.
Он нежно поцеловал ее. Дело было не в снятии стресса и гнева. А в создании чего-то нового. В выходе из тени прошлого и создании нового будущего.
Зак опустил ее на кровать и приступил к лучшей части своего дня.
Глава 10
Сара взглянула на часы. Два часа дня. Не то чтобы у нее были какие-то другие способы определить время. Она не могла проверить положение солнца, выглянув в окно. В бункере не было окон. Сколько дней прошло с тех пор, как она видела солнце? Дышала свежим воздухом? Это начинало давить на нее. У нее был бункерный синдром.
А еще она находиться слишком близко к самому сексуальному мужчине в мире, и ей приходилось постоянно сопротивляться жажде его прикосновений. Да, это определенно начинало ее утомлять.
Ее внимание привлекло трепетание, и она положила руку себе на живот. Вскоре ей понадобится одежда побольше, потому что ее дочь растет. Она не сможет долго прикрывать живот большими сумками или прятаться за черной одеждой. Люди начнут болтать, и ей придется ответить на несколько вопросов.
"Кто отец?"
«Что ж, дорогая бабушка Тильда, отец – пресловутый плейбой, который умер, но волшебным образом воскрес из мертвых, и я понятия не имею, что делать, потому что люблю его… но не могу доверять.»
Ну, конечно. И это совсем не вызовет лишних вопросов...
Настоящая проблема заключалась в том, что Мэд не собирался уходить на задний план. Даже если она попросит его об этом.
Вздохнув, она встала и вытянула спину. Долгие часы изучения исторических записей, в которых была задокументирована история семьи Зака на протяжении многих поколений, и попытки игнорировать тягу к Мэду, изнуряли ее.
– Хочешь, сделаю массаж? – Он взглянул на нее, сидя за кухонным столом, на котором устроил себе рабочее место.
Первые пару дней она позволяла растирать ей ступни, но потом ей приснился сон, в котором он массировал пальчики, после чего перешел к икрам, а потом скользнул на колени. Вскоре он начал растирать ей бедра, потом гладить ее… В итоге, она проснулась, изнывая от желания, и всерьез задумалась о том, чтобы найти Мэда и пригласить его в постель.
Позволить ему снова к ней приблизиться стало бы ужасной ошибкой, поэтому после этого сна она перестала говорить «да», когда он предлагал прикоснуться к ней, даже если он имел в виду только расслабляющий массаж.
Как долго они пробудут здесь вместе? Как долго она сможет продержаться?
– Нет, я в порядке. Мне просто нужно вздремнуть.
Он уставился на нее, прежде чем его взгляд упал на живот.
– У тебя все нормально? Она в порядке?
Его прикосновения – не единственное, что могло подорвать ее здравый смысл. За эти дни он проявлял заботу в таких объемах, которые она совершенно не ожидала. Когда они встречались, он тоже заботился о ее счастье и благополучии, но в основном это было связано с тратой денег. Здесь он все делал сам. Он помогал ей готовить, а потом мыл посуду. Начал стирать и гладить.
Домашний Мэд был намного опаснее, чем плохой мальчик, в которого она влюбилась. Она могла представить, как проведет с этим Мэдом всю жизнь.
– Я в порядке, но просмотр этих записей весь день напролет утомляет меня. И она много двигается. Мне просто нужно на время поднять ноги. – Она провела рукой по выпуклости живота. – Играешься, малышка? Кувыркаешься, потому что ты моя маленькая гимнастка.
– Она двигается? – Мэд привстал с безмолвной мольбой.
– Она всегда двигалась, но теперь достаточно большая, чтобы я действительно ее почувствовала. – Это началось несколько недель назад, но в последнее время странное трепетание в животе стало сильнее. Недавно она даже почувствовала пару ударов. – Я немного отдохну, потом вернусь к работе, а затем приготовлю ужин.
Она прошла в маленькую спальню и села на край матраса.
Что, черт возьми, она будет делать, когда они с Мэдом наконец смогут отсюда уйти? Так или иначе, развязка уже близко. Либо Мэд будет вынужден снова пуститься в бега, либо они все будут свободны. В любом случае, она и Мэд будут разлучены… и ей придется снова оплакивать его.
– Я скучаю по нашим прогулкам по пляжу, – сказала она дочери.
– Ты говоришь с ней? – Искренне полюбопытствовал Мэд, появившись в дверях.
На нем были обычные поношенные джинсы и футболка. Сара не привыкла видеть его в такой одежде. Он всегда носил костюм – как на работе, так и в отпуске. Иногда, когда они были в Нью-Йорке, он надевал брюки хаки и классическую рубашку. Но до этого момента она видела на нем футболку только тогда, когда он шел в спортзал.
А когда на нем были лишь спортивные шорты... Он дразнил ее идеальными грудью и прессом. Даже в бункере он обязательно каждый день тренировался. И поскольку здесь было не так много места, она не могла не наблюдать за ним. Ей казалось, у нее глаза вылезали из орбит, когда он поднимал гантели, которые достал Роман, или подтягивался на перекладине, прикрепленной к дверному косяку спальни. Словно загипнотизированная она наблюдала, как он сдержанно поднимал собственный вес и медленно опускал его. Это было возбуждающе.
Кто бы мог подумать, что беременность заставит ее так сильно захотеть секса?
– Я долгое время была одна, после того, как ты… – На самом деле он не умер, поэтому она не могла больше так говорить. – После того, как ты вырвал мне сердце и инсценировал смерть, я начала с ней разговаривать. Мы совершали долгие прогулки по пляжу, и я рассказывала ей о мире, о ее семье. Уверена, все в Хэмптоне думали, что я сошла с ума.
– Я хочу поговорить с ней.
– Что?
Он пожал плечами.
– Ты все время с ней разговариваешь. Я тоже хочу провести с ней время. Похоже, ты решила, что мы больше не будем парой, поэтому ей следует привыкнуть к частичной опеке каждого из нас.
От разговоров об опеке Саре поплохело. Она не задумывалась об этом, потому что Мэд долгое время был «мертв». О боже... Они окажутся в суде? Неужели им придется судиться из-за ребенка?
Мэд упал перед ней на колени, его взгляд смягчился от волнения.
– Эй, не волнуйся. Мы во всем разберемся, и я обещаю, что для этого нам не понадобится адвокат. Я никогда не буду бороться с тобой по этому поводу и надеюсь, что ты не станешь скрывать от меня нашу дочь.
– Я бы не стала этого делать. – Она не могла вычеркнуть его из жизни дочери, если он хотел быть в ней. Этот ребенок заслуживает двух любящих родителей, и если Мэд готов был им стать, она бы никогда не позволила собственным проблемам мешать их связи.
Он кивнул.
– Я знаю. Так что не волнуйся. Что бы ни случилось, мы будем любить ее и уважать друг друга. Мы вместе создали ее. И будем вместе воспитывать, независимо от того, пара мы или нет.
Сара кивнула, подавляя эмоции. Все сказанное Мэдом было логичным, даже разумным. Конечно, они создадут самую благоприятную обстановку из возможных. Но она бы солгала, если бы сказала, что ей не грустно думать о том, как они воспитывают дочь по отдельности.
– Поэтому я думаю, что мы должны начать уже сейчас. Я хочу проводить с ней столько же времени.
Что он пытался сказать?
– Ты тоже хочешь поговорить с нашей дочерью?
– Ага. И мне бы также хотелось почувствовать, как она шевелится. Но я не прикоснусь к тебе, если ты против.
Ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь раздражающее или облажался, чтобы у нее была веская причина выйти из себя. Потому что такому заботливому и обаятельному Мэду она отказать не могла. Каким-то образом он выяснил, как унять ее гнев.
– Все хорошо. Я собираюсь лечь. Она много шевелится, когда я неподвижна. Словно, когда я решаю расслабиться или вздремнуть, она думает, что пора поиграть.
У него загорелись глаза, и он протянул руку, чтобы помочь ей лечь. Когда она устроилась, он забрался на постель рядом с ней и протянул руку, почти не решаясь положить ее на живот.
– Ты не причинишь ей вреда. И я тоже не стеклянная. – Она взяла его руку и поднесла к животу. – Возможно, придется подождать. Как и ее мать, она не действует по команде.
– Я помню время, когда ты подчинялась командам, – сказал он мягким, шелковистым тоном, снова напоминая ей, каким сексуальным он может быть. – Когда мы были в Торонто на той конференции…
– Нет. – Она бросила на него осуждающий взгляд, давая понять, что не время гулять по аллее памяти. – Мэд, я думала, ты хочешь поговорить с нашей дочерью, а не соблазнять меня.
Он посерьезнел и погладил ее живот, удобно устроившись рядом с ней.
– Мы уже определились с именем, или мне просто звать ее Малышка?
– Мы?
Он поморщился.
– Под «мы» я имею в виду тебя, потому что отказался от всех прав называть ребенка, когда… как ты выразилась? Я вырвал тебе сердце и инсценировал смерть.
Он определенно учился на ошибках.
– Превосходно. Нет, мы еще не решили. Осмелюсь спросить, какое имя ты бы выбрал, если бы не совершил всех этих глупостей?
– Гортензия. Так звали мою бабушку, и она заставила меня пообещать передать его дочери, если она у меня когда-нибудь появится. Она сказала, что в мире было бы меньше проблем, если бы женщин называли правильно. Словно если я назову дочь Гортензией это каким-то образом убережет ее от конкурсов мокрых маек и танцев в барах.
– Ты не назовешь ее Гортезнией.
– Ну, я не могу из-за того, что натворил все эти вещи. Так что если подумать, я вроде как спас ее от насмешек и страданий.
Она покачала головой, отметив его умную игру.
– Это не работает. А теперь поговори с Малышкой.
Он на мгновение замолк, и она закрыла глаза, чтобы избежать его взгляда, стараясь не наслаждаться ощущением его руки в том месте, где рос их ребенок.
– Привет, Малышка. Я твой папа. Я знаю. Я отсутствовал большую часть времени, пока ты росла, так что я многое пропустил. Но я думал о тебе каждую секунду каждого дня, когда меня не было. О тебе и твоей маме. – Он погладил живот, и Сара постаралась не двигаться. – Я собираюсь наверстать все упущенное. Честно, не знаю, какой от меня будет толк, малыш. Мой отец был не лучшим родителем, а мама в основном ходила по магазинам. Так что я почти ничего не знаю о том, как быть хорошим отцом, но я собираюсь попробовать. Уверен, что на YouTube есть подходящее видео. Или приложение. Обещаю, я это выясню.
Она открыла глаза.
– Серьезно?
Он нахмурился, глядя на нее.
– Это личный разговор между мной и моей дочерью.
Она закатила глаза, а затем снова закрыла их, потому что, похоже, он был серьезен.
– У меня также нет кучи родственников. Мои родители умерли, и у меня не было братьев и сестер. У меня были друзья, и они были моей семьей. Я могу рассказать тебе кучу историй о дяде Гейбе.
Она нахмурилась, потому что сама знала некоторые из этих историй.
Мэд невинно пожала плечами.
– Только те, что с рейтингом 0+. Обещаю. – Он снова посмотрел на ее живот. – Не говори маме. Она боится, что я испорчу тебя, но по твоим венам уже течет моя кровь. Я уже боюсь времени, когда ты станешь подростком. Если только ты не пойдешь в маму. Тогда я просто буду бояться, потому что твоя мать – самая красивая женщина в мире. Она великолепная и добрая. И такая умная, что мне пришлось годами ухаживать за ней, чтобы она хоть взглянула на меня.
Неправда. Сара всегда смотрела на него.
Когда она была маленькой, и Гейб говорил, что приведет домой друга, она всегда молилась, чтобы это был Мэд. Даже в десять лет она была влюблена в него. Ему было тринадцать, и даже тогда он был терпелив с ней. Каждый раз, когда она хлопала ресницами в его сторону, она вздыхала.
Когда ей исполнилось шестнадцать, он начал замечать в ней женщину. Конечно, к тому времени за ним закрепилась определенная репутация. Она была достаточно умна, чтобы знать, что он может разбить ей сердце.
Так и случилось.
– Она единственная женщина, которую я когда-либо любил, единственная, кому я когда-либо говорил, что люблю. Но это изменится, потому что я люблю тебя, Малышка. Вы – единственные две женщины, которым я когда-либо говорил эти три слова. Я люблю тебя и сделаю все возможное, чтобы быть рядом. Обещаю.
Ее дочь шевельнулась, и глаза Мэда расширились от удивления.
Сара не могла не улыбнуться.
– Это она. Она тебя слышит.
В ответ он погладил ее живот.
– Я тоже слышу тебя, Малышка.
Затем Мэд вздохнул, как будто был полностью доволен. Несмотря на то, что он был знаменит как самый печально известный плейбой, он казался совершенно счастливым, просто расслабившись и разговаривая со своим будущим ребенком.
Когда звук его голоса начал убаюкивать ее, Сара поняла, что тоже счастлива.
* * * *
Зак пожал руку репортеру и фотографу, радуясь тому, что из списка дел можно вычеркнуть еще один пункт.
– Спасибо за понимание, господин президент. И за то, что не торопились. – Фотограф перекинул сумку через плечо.
– Ничего страшного, – ответил Зак, пока Элизабет стояла рядом и ласково улыбалась репортеру, пожимая ему руку.
В Фарфоровой комнате 2было светло и солнечно. Золотой свет практически одарил Элизабет нимбом. Она выглядела такой красивой. Если бы этот рекламный ролик снимали через несколько месяцев, на фотографии она бы была с ним, демонстрируя элегантный фарфоровый узор, который выбрала для его срока полномочий. Конечно, это она выбрала его, но она не была первой леди, поэтому ему пришлось стоять здесь в одиночестве, пока пресса документировала его для потомков. Вместо этого, тщательно все устроив, точно так же, как она делала это в течение многих лет, Элизабет отступила в сторону.
Когда репортер и фотограф удалились, он подумал о горе работы, ждущей его в Овальном кабинете. У Элизабет, вероятно, был собственный Эверест из документов и электронных писем. Но, черт возьми, он не хотел проводить день вдали от нее.
Мэду так повезло. О, Зак был уверен, что Сара не дает ему спуску, но по крайней мере Мэд проводит каждую минуту с женщиной, которую любит. Никто не заставлял его проводить бесчисленные часы вдали от нее, выслушивая жалобы конгрессменов и переругивания сенаторов. Мэду не приходилось ждать до наступления темноты, чтобы обнять ее, почувствовать его кожу на своей.
Он тоже не должен.
Зак присоединился к Элизабет, улыбаясь из-за того, что они остались одни.
– Какое у тебя расписание на остаток дня?
– Мне нужно подготовиться к завтрашнему брифингу. Я уже неделю их не проводила, так что журналисты начинают нарезать круги вокруг Белого дома словно голодные акулы. – Она оглянулась и удостоверилась, что они одни, если не считать Томаса. – Я также прощупала почву, чтобы выяснить, кому мы можем доверить интервью Тины и Романа. Сегодня история появилась в Таймс, так что завтра она будет во всех утренних шоу.
– Я знаю. Он тоже. Мы готовы.
– Я так не думаю. Меня беспокоит, что Пол Хардинг может сам обратиться к журналистам со своей версией правды.
Она упомянула об угрозах Пола, но Зака они не особо волновали. Он сомневался, что Пол мог сказать что-то новое, но, на всякий случай, у них припасены несколько отвлекающих факторов. Когда они с Элизабет решат выйти из тени, то все внимание будет обращено на них.
А восставший из могилы Мэддокс повергнет прессу в такой экстаз, что ни на какие другие новости не обратят внимания. У них были время и ресурсы, чтобы разобраться с Полом.
Он взял Элизабет за руку и направился в холл.
– Давай пообедаем сегодня у меня.
Потому что он хотел разложить ее и попировать ею.
– Зак, ты относишься к этому недостаточно серьезно. – Ее каблуки застучали по полу, когда она поспешила за ним. – Он был в ярости. Думаю, те угрозы были всерьез. Какое-то время он был вне игры, но у него остались связи. И он использует их против нас, если мы не поведем себя правильно.
Хорошо. Она хотела поговорить? Он мог это устроить. Он остановился посреди Фарфоровой комнаты и прижал ее к себе, наслаждаясь тем, как ее грудь прижалась к его.
– Мы следуем твоему плану.
Она немного запыхалась, когда подняла на него взгляд.
– И я все еще думаю, что это хороший план, но я не ожидала, что отец Джой так сильно расстроится. Меня беспокоит, что он может натворить.
Он убрал ее волосы и наклонился, чтобы поцеловать в лоб.
– Перестань беспокоиться. Мы будем следовать твоему плану, и все будет хорошо. Мы близки к тому, чтобы стать практически неуязвимыми. Еще несколько ходов, и они не смогут нам навредить.
Элизабет покачала головой.
– Не будь таким беспечным. Они все еще могут надавить на тебя из-за закрытия расследования ФАА. И из-за Гейба.
– Ага, но если они это сделают, у нас есть лучшие доказательства из всех. Гейб не мог убить Мэда, и я не мог его прикрывать, потому что Мэд не умер. Видишь ли, скоро у них больше не останется никаких секретов, которыми можно было бы меня шантажировать. – Никаких… кроме его личности.
Но сейчас он не мог об этом думать.
– Господин Президент, вот-вот начнется частная экскурсия, – сказал Томас, указывая на зал.
Черт побери. На сегодня зал закрыли для свободного посещения, но, видимо, какая-то шишка назначила частный показ. Такое случалось нечасто. И это совпадение – настоящая невезуха.
И все же, если Зак сейчас отпустит Элизабет, то не увидится с ней до вечера. А это его совершенно не устраивало.
Он осмотрел комнату и нашел то, что искал – дверь.
– Спасибо за предупреждение, Томас. Нам надо всего несколько минут.
– Зак? – Элизабет испугалась, когда он затащил ее в чулан. Это было идеальное место. Темно и тихо, и много пространства. – Что ты делаешь?
– Я весь день был хорошим мальчиком. Я сделал все, о чем ты меня просила. Поцелуй меня. – Он нащупал на стене выключатель и включил свет. Он хотел ее увидеть.
Ее глаза были широко раскрыты.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? Здесь?
– Я президент США, и это мой дом. Я должен чаще и тщательнее его исследовать. Очень красивый чулан, тебе не кажется? А теперь поцелуй меня.
– Ты знаешь, к чему это обычно приводит.
Боже, он на это надеялся.
Зак одарил ее обаятельной улыбкой. Элизабет закатила глаза, но он уловил момент, когда она решила капитулировать. В одну секунду она застыла. А в следующую поднялась на цыпочки и коснулась его губами.
Все его тело окаменело и горело словно в лихорадке. Все чувства были сосредоточены исключительно на ней. Остальной мир исчез, и ему осталась лучшая его часть.
Он погрузил руки в шелк ее волос и позволил себе поцеловать ее так, как всегда жаждал. Он вкушал ее. Независимо от того, как часто они были вместе, он всегда хотел большего. Именно эта потребность заставляла его друзей бросать все дела каждый раз, когда их жены входили в комнату. Это была настоящая страсть. Она заставляла его почувствовать себя молодым, полным жизни и живым, возможно, впервые в жизни.
Он скользнул ладонями по изгибам Элизабет, проклиная разделяющую их одежду, с которой ему пришлось смириться.
– Зак, если мы собираемся это сделать, мы должны пойти в твою комнату, – прошептала она.
– Нет времени. – Он слишком сильно хотел ее, чтобы останавливаться.
– Но сейчас сюда придут с экскурсией.
– Тогда тебе придется вести себя очень тихо, не так ли? Я знаю, как трудно тебе не выкрикивать мое имя во время оргазма, но придется найти способ промолчать, пока я заставляю тебя кончить.
– Зак…
Он подавил протест долгим, медленным поцелуем. Он играл своим языком с ее. Она поцеловала его в ответ, проведя руками по его спине. Если бы на нем не было пиджака, он бы почувствовал, как ногти касаются кожи.
Стоило Элизабет разгорячиться, она не сдерживалась. На следующее утро после того, как они впервые занялись любовью, она была в ужасе от того, что пометила его, но он весь день наслаждался легкими царапинами, оставленными ее ногтями. Каждый укол боли напоминал ему, что именно он был тем мужчиной, который заставил ее потерять хладнокровие. И никто другой.
Чулан, в котором они оказались, на самом деле был больше похож на небольшую мастерскую. Вероятно, здесь хранили фарфор, который не выставлялся. Здесь был хороший прочный стол идеальной высоты. Он поднял ее, прижимая к себе. В два шага он подошел к столу и усадил ее, потому что знал, как быстро завести ее.
– Что ты…
– Мы достигли особенно прекрасной части Белого дома, – раздался женский голос, доказывая, что дверь между ними не была звуконепроницаемой.
Элизабет ахнула, когда он с озорной ухмылкой приподнял ее юбку.
– Тихо, – прошептал он ей в губы. – Ты не можешь издать ни звука – ни вздоха, ни хныканья, ни стона, – иначе они будут удивляться, что здесь происходит. Ты хочепшь устроить этим людям настоящий тур в закулисье Белого дома?
– Нет. – Выдохнула она, и в тусклом свете он увидел, как ее глаза вспыхнули жаром.
Зак сунул пальцы под кружевное белье. – Приподнимись.
Она сделала, как он просил, приподняв попку, чтобы он мог стянуть с нее трусики. Он ласкал гладкую шелковистую кожу длинных стройных ног. Он любил целовать каждый их дюйм, пока продвигался к самой любимой части ее тела.
Женщина, ведущая экскурсию, продолжала рассказывать о коллекции фарфора, пополненной Линкольном, но Заку было все равно, что происходило за пределами этой маленькой комнаты.
– Я мог бы сказать им, в чем заключается настоящая жемчужина этого места. – Он упал на колени и раздвинул ей ноги. Он уже чувствовал запах ее возбуждения, и от этого его член напрягся и заныл. – Есть одна вещь, которая может заставить президента сделать что угодно. Мы должны ее изучить. Я уже упоминал, как сильно мне нравятся эти туфли?
Сегодня на ней были фиолетовые туфли на шпильке. Они удлинили ее ноги, а острые заостренные носы творили с ним что-то невообразимое. Он не мог объяснить почему, но они были невероятно сексуальны.
– Я рада, что вас устраивает мой вид, господин президент.
Он едва расслышал ее, но слова вызвали у него трепет.
– Хочешь поиграть, а? Хорошо. Ты более чем меня устраиваешь. Ты потрясающая. Ты хоть представляешь, что со мной делают эти туфли? Ты знаешь, как я люблю, когда ты полностью обнажена?
Он едва расслышал ее, но слова вызвали у него трепет.
Ему нужно было кое-что ей объяснить. Но сначала ему нужно было поцеловать ее колени и провести губами по бедрам, потому что пряный аромат ее возбуждения завлекал его именно туда.
– Тебе не нужны туфли, чтобы быть сильной. Ты невероятно умна и жизнерадостна, и так великолепна, как я и не смел мечтать. Ты хоть представляешь, сколько ночей я провел без сна, думая о тебе? К черту ночи. Дни я проводил также. Знаешь, очень неудобно разговаривать с премьер-министром Великобритании, когда у меня эрекция из-за того, что ты вошла в комнату. Я больше не хочу просто фантазировать. Я хочу иметь тебя, когда заблагорассудится. Если я захочу тебя посреди встречи, то смогу встать, найти ближайшее укромное местечко и уложить тебя. Я не позволю тебе подняться, пока не буду удовлетворен. Тогда, может быть, я смогу немного подумать. Ты разрушаешь мою концентрацию.
Потому что она была чертовски мягкой и совершенной, и остальной мир не мог даже сравниться с тем, что он чувствовал, когда был с ней. С Элизабет ему не нужно было контролировать каждую секунду. Ему не нужно было делать вежливое лицо и идти на компромисс. Она была единственной, с кем он мог просто быть Заком Хейсом.
Неужели все закончится тем, что он утащит ее за собой на дно?
– Пожалуйста, Зак. – Ее тихая мольба отвлекла его от мрачных мыслей, и затолкал из подальше. Он оказался прав. Стол был идеальной высоты. Все, что ему нужно было сделать, это наклониться вперед, чтобы оказаться именно там, где он хотел. Он горячо подул на ее киску.
– Боже мой, – выкрикнула она.
– Все в порядке? – Экскурсовод испугалась, а потом рассмеялась. – Знаю, это очень интересно, но давайте будем потише, чтобы все могли расслышать. Если вы посмотрите налево, то увидите коллекцию, собранную президентом Хейсом. Как видите, вкус у него отменный.
– О, да, – прошептал он у ее чувствительной плоти прямо перед тем, как провести языком по клитору.
Это была настоящая жемчужина его Белого дома, единственное, что заставляло его вставать и двигаться каждое утро. Элизабет была причиной того, что он просыпался счастливым и готовился к самой напряженной работе на планете. Она спускала его на землю. Он давно миновал этап амбиций и власти. Он хотел быть тем мужчиной, на которого она равнялась, тем, в ком она нуждалась и которому доверяла.
Он лизнул, наслаждаясь ее вкусом и тем, как охотно она отвечала. Она была влажной еще до того, как он прикоснулся к ней, словно могла услышать жажду в его голосе и уже готова была ее утолить.
Он слегка отстранился, но поддразнил ее большим пальцем, нежными круговыми движениями потирая ее клитор.
– Хочешь еще, Элизабет?
– Ты же знаешь, что хочу. Я хочу все. – Она откинулась назад, упершись ладонями в стол и предоставив ему полный доступ к телу.
Элизабет была идеальным эротическим воплощением порочности.
Зак вскочил, потому что он тоже хотел всего. Сейчас. Он не мог выдержать несколько часов. Он всегда считал себя сильным, но потребность в ней сделала его таким слабым.
Его пальцы дрожали, когда он дернул пряжку ремня, затем быстро расстегнул молнию. В последнее время он много практиковался. Без каких-либо колебаний и суеты он сбросил боксеры и брюки, даже не вздрогнув, когда пряжка с лязгом ударилась об пол. Ему было все равно, если кто-то за дверью услышит, главное, чтобы их не беспокоили.
Элизабет резко вскинула голову, ее глаза сияли в тусклом свете, когда она оттолкнулась от стола.
– Пока рано. Давай посмотрим, сможешь ли ты вести себя тихо.
Вызов в ее взгляде заставил его сдержать стон, когда она упала на колени, юбка так и осталась смятой вокруг ее бедер.
Ему нравилось, как она забыла о своих благородных манерах, по мере того, как ее охватывала страсть. Элизабет никогда не была вежливой в постели. Она требовала своего удовольствия и возвращала его в десятикратном размере.
Когда она обхватила тонкими пальцами его член и сжала его, он закатил глаза. И еле подавил стон.
– Не так просто, да? – Прошептала она перед тем, как талантливый язык прошелся по головке члена.
– Да. – Совсем непросто, потому что он хотел кричать. Головокружительное возбуждение и жар вспыхнули в нем, когда он взглянул вниз, наблюдая, как его эрекция исчезает между ее губами. Ее рука коснулась основания, когда она погладила его языком, и он чуть не потерял рассудок.
Все его тело было напряжено, готовое взорваться, но он держался за силу воли, желая, чтобы это продлилось как можно дольше. Пройдут часы, прежде чем он сможет снова ее обнять. Тем не менее, он не мог удержаться от того, чтобы погрузить руки в ее волосы и заставить принять еще немного.
Черт, она была сиреной.
– Я могу молчать, детка, – пообещал он. – Но правда в том, что мне все равно, если кто-то узнает, чем мы занимаемся. У меня есть великолепная, умная женщина, которая все исправит, если я совершу ошибку. Как ты думаешь, что она сделает, если меня поймают, за сексом в чулане посреди рабочего дня? Думаю, любой, кто тебя увидит, поймет.
