Текст книги "Проклятие дракона (ЛП)"

Автор книги: Ша Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Килэй мысленно стонала. Титус поступил хуже, он растопил украденное оружие и превратил в ошейники. Но она не решилась сказать это Гвен.

– Шли долгие недели тишины. Человек волков ждал недалеко от вершины. Его армия была среди деревьев. День за днем жребий Судьбы падал в их пользу. Мой питомец сбежал, – хмуро добавила Гвен. – Звери всегда ощущают опасность, и я знала, что это еще один знак беды.

– Теперь он вернулся. Может, это означает, что везение перейдет к нам, – с надеждой отозвался Гриффит.

Гвен улыбнулась ему.

– Надеюсь, Гриф, – она повернулась к Килэй и снова была хмурая. – Когда снежная ярость миновала, Человек волков напал на нас снова. Я знала, что не стоит с ним биться, мы используем замок. Его солдаты били во врата, но мои воины отгоняли их силой. Мы хотели держаться до лета… а потом услышали крики.

Гвен помрачнела, голос превратился в шепот.

– В нашем замке появились монстры. Это были жуткие существа – звери и люди, слитые воедино. Они как-то пробрались мимо нас. Они терзали беззащитных зубами и когтями. Мастеров, детей… Я еще не видела такой жестокости, даже у виннов. Я молила за их жизни, предлагала сдаться, но Человек волков не слушал. Он смотрел издалека, улыбался, пока его существа поглощали мой народ. Мне пришлось бросить врата. Мы побежали спасать беспомощных, и Человек волков пробился. Его армия ударила нас в спину, его монстры ждали нас, раскрыв пасти. Мои воины держались, пока мы сбегали по скрытой тропе. Мы бежали по горам, монстры выли позади нас. Пару дней назад мы оторвались от них. Прошлой ночью мы прибыли к развалинам этой деревни. Я надеялась, что беды закончились, – она нахмурилась, – но явилась ты.

Килэй молчала. История Гвен оставила рану на ее сердце. Она не всегда ладила с дикарями, но они были благородными людьми. Они заботились о своем народе. Они не заслужили того, что с ними сделал Титус.

– Я рассказала, что произошло с нами, – Гвен схватила ее за подбородок. – Теперь ты расскажешь мне, что знаешь о Человеке волков.

– Его зовут Титус, – сказала Килэй. – Он один из правителей, выбранных королем.

Гвен оттолкнула ее.

– Врешь, паразитка. Король дал нашим предкам задание очистить горы. Зачем ему нападать на нас?

Это было сложно объяснить. Как она могла сказать Гвен, что королевство забыло о дикарях? Что их задание стало легендой? Что все, на чем держалась ее жизнь, было лишь историей для остального королевства?

Она не могла. Это было бы слишком жестоко.

– Король этого не приказывал. Титус хочет забрать горы себе.

– Предатель, – прошипел Гриффит.

Он отодвинулся от горящего огня и сел, скрестив ноги, рядом с Гвен, стараясь не задевать ничего сломанной рукой. Здоровой рукой он теребил голубой мрамор. Он всегда носил с собой этот символ. Килэй знала, что он сосредотачивается.

– Мы его раздавим, да? – Гвен не ответила, он легонько ткнул ее. – Сестра?

Она отвела взгляд от стены и взлохматила его полоску волос.

– Конечно, Гриф. И паразитка нам поможет. Расскажи все, что знаешь о Титусе, – сказала она Килэй. – Как сражаться с его монстрами? Как ломать его ледяные мечи? Расскажи, и я сохраню тебе жизнь.

Дикари веками жили на вершине. Их враги не погибали от обычного оружия. Проклятие дракона, что дикари принесли с собой, передавалось от родителя к ребенку. Знания о создании этого оружия, похоже, затерялись давным-давно.

Жизнь Килэй среди людей была мигом, по сравнению с долгими годами, что она провела как оборотень. Учить дикарей тому, что она знала, будет непросто.

– Мечи Титуса не изо льда, а из стали.

– Сталь, – губы Гвен осторожно пробовали новое слово, словно на чужом языке.

Мрамор быстрее крутился между пальцев Гриффита.

– Где нам найти сталь?

– Я могу научить ваших мастеров делать ее, – предложила Килэй.

Гвен прищурилась.

– За свою жизнь? Нет. Если я тебя пощажу, то не так просто. Ты научишь нас и делать каменные панцири.

– Броню, – исправила Килэй. Будет сложнее, чем она думала. – Я научу вас всему, что знаю о стали и броне.

Гвен кивнула.

– Хорошо. Это решено… теперь о так называемом Райте. Не знаю, где ты слышала о Сезеране, но его имя дикари не любят. Отец рассказывал мне об этом смутьяне, – добавила хмуро она. – Из-за него винны все еще обитают на вершине горы. Если бы не он, мы бы прогнали их в моря давным-давно.

Килэй впервые слышала об этом всем. Сезеран не говорил о дикарях, как и о виннах. Она не знала, чем он мог разозлить их. Но она знала одно точно:

– Я с тем письмом не связана.

Глава 16

Поход домой

С ужасом Каэл сделал первые шаги по Тиннарку.

Обгоревшие дома смотрели на него пустыми глазами. Он хотел слышать шум жизни. Он искал знакомую песню работы жителей. Но было тихо.

Дикари в краске и мехах собрались группами среди развалин. У некоторых были перевязаны конечности, другие баюкали раны или неловко перевязывали головы. Некоторые смотрели на него из глубин хижин. Казалось, их разжевали и выплюнули

Вес взглядов дикарей замедлял Каэла. Его гнев растаяла, он видел их мрачные взгляды, усталость на лицах в краске. Они не были бесстрашными воинами, о которых рассказывал ему Амос, они были болезненно тощими и вялыми. Он не мог поверить, что они когда-то боролись с чудищами.

– Где Килэй?

Один из дикарей повернулся и указал на дом, что пострадал чуть меньше остальных. Он чуть обгорел, но был целым. Дверь распахнулась, хотя ему до нее оставалось пару шагов.

Первым вышел Гриффит. Его золотой меч был в здоровой руке.

– Назад, – предупредил он.

Каэл застыл. Не из-за меча, а из-за выражения лица Гриффита. Его кожа за краской была бледной. Капли пота катились по его лбу.

Целитель в Каэле взял верх.

– У тебя лихорадка. Твоя рука могла быть заражена. Я могу осмотреть ее.

Гриффит промолчал. Его ладонь крепче сжала меч. А потом он посмотрел на дыру в штанах Каэла, оставленную от стрелы Гвен, и его рот раскрылся.

– Это правда, – охнул он.

– Что? – Гвен появилась на пороге за ним, прижимая Килэй к груди. Кожа под ее краской стала красной, когда она посмотрела на ногу Каэла, куда указывал Гриффит. – Шагнешь ближе, и я убью ее, – прорычала она, прижимая золотой топор к животу Килэй.

Каэл не верил.

– Нет. Килэй все это спланировала.

– Я разрежу ее пополам, – предупредила Гвен.

Каэл не слушал ее.

– Я не верю тебе, – сказал он Килэй. – Не верю. Так ты сделала с пиратами. После всего, через что мы прошли, ты все еще думаешь, что нужно меня обманывать и…

– Я клянусь что убью ее…

– Так делай! – рявкнул Каэл. – Хватит угрожать, замахнись.

Он думал, что это все покончит. Он думал, что Гвен перестанет играть и начнет вести себя разумно. Но ее сине-черные губы скривились в улыбке.

– Хорошо…

– Стой! – Килэй отпрянула от топора. Ее ногти побелели, впиваясь в руку Гвен. – Это не обман. Она убьет меня.

Он не понимал. Он не знал, что между ними. Гвен ударила до этого Килэй по голове, но Килэй сломала Гвен нос. То, что они не убили друг друга, могло означать лишь одно:

– Я думал, вы дружите.

Гвен зарычала в ухо Килэй.

– Сколько раз мне говорить, паразитка? Мы не друзья, ведь друзья не пытаются откусить друг другу руку.

– О, ладно тебе. Это был пустяк.

– Это испортило мне зиму! Мне пришлось всю зиму сидеть внутри, пока другие воины… знаешь? Мне надоело объяснять.

Она подняла топор, Каэл выхватил стрелу из колчана.

– Хватит! Слушайте, я не знаю, в чем дело. Но, если ты ее ранишь, если упадет хоть волосок с ее головы…

– Ты убьешь меня?

– Уничтожу, – прорычал он, когда Гвен поднесла топор ближе к горлу Килэй. – Ты будешь лишь кровавым пятном на моей пятке. Останется так мало, что даже личинки не потревожатся.

– Да? – топор коснулся шеи Килэй.

Каэл направил стрелу на глаз Гвен.

– Предупреждаю. Ничто тебя не спасет, если ты ранишь ее, ни в этой жизни, ни в следующей.

Ее кожа пылала, она прорычала:

– Я попро…

– Хватит! – Гриффит вонзил меч в землю и вскинул руку. – Они только играют. Прошу, не убивай мою сестру.

– Тогда скажи своей сестре убрать топор от моего друга, – прорычал Каэл.

По его кивку Гвен толкнула Килэй вперед. Она вскинула бровь, он опустил стрелу.

– Ты бы в меня выстрелил?

– Я уже стрелял в тебя. Меня не понадобилось бы уговаривать.

Почему-то Гвен от этого широко улыбнулась.

– Ты ранена? – Каэл притянул Килэй к себе. – Твоя голова…?

– Все хорошо, – пробормотала она, отбивая его руку. Она махнула Гвен. – Начнем.

– Погодите, что начнем? – он схватил ее за руку раньше, чем она отошла. – Я тебя не подпущу к этой безумной…

– Дикарке, – исправила Гвен.

Каэл не видел разницы.

– Паразитка совершала преступления против нашего народа, – сказал Гриффит, указав на дикарей.

Каэл застонал.

– Что ты с ними сделала?

– Ничего страшного.

– Ты привела к нам виннов! – сказала Гвен.

Килэй пожала плечами.

– Тогда это казалось правильным.

Гриффит быстро встал между ними.

– Как только паразитка отплатит долги, все будет прощено. Но до этого она будет нашей пленницей.

– Нет уж, – прорычал Каэл. – Идем, Килэй. Найдем Бейрда и…

– И что? – она вскинула брови. – Куда мы отправимся? Какой план?

Он не знал. Он не мог спуститься с гор, не мог подняться. Он оказался в ловушке посередине. И Килэй это знала.

– Я вижу два варианта, как мне кажется, – сказала она, скрестив руки. – Ты или будешь бродить по горам до конца жизни, стеная, как призрак, или сделаешь что-то полезное. Я выбираю последнее.

– Нет, ты не выбираешь. Ты попала в беду, и я застрял тут, пока ты отплачиваешь долги. Как долго это будет длится?

– Сколько нужно.

Она улыбнулась ему через плечо и пошла по холму. Гвен следовала за ней с ухмылкой, оставив Каэла с дикарями.

Они цеплялись за раны и смотрели перед собой с пленкой усталости на глазах, ждали. Каэл тяжко вздохнул, потому что так он не ощущал боль в сердце.

Он взял Гриффита за руку и повел в другую сторону.

– Идем. Подлатаем эти раны.

* * *

Лазарет стоял отдельно на вершине холма. Его стены напоминали зубы ведьмы: почерневшие и обломанные, торчащие под странными углами. Крыша пропала. Каэл не хотел приближаться, но ноги шли сами. Они вели его туда, пока он не оказался среди развалин.

Обломки кроватей усеивали пол. Многие были перевернуты или сломаны. В шкафу осталось лишь несколько разбитых склянок настоев. Жар огня поглотил остальное.

Доски скрипели под весом Каэла, он прошел в кабинет Амоса. В горле появился комок, когда он увидел разбитый тол и пепел от кровати Килэй. Но больше всего ранило другое. Он и не думал, что ему этого будет не хватать.

Книги Амоса об исцелении валялись на полу, остались пустые обложки, названия были выжжены. Обрывки страниц упрямо цеплялись за корешки. Как много раз он заставал Амоса ночью над книгами…?

– Ну?

Гриффит стоял за ним и терпеливо ждал, как и еще группа дикарей. Каэл так погрузился в мысли, что забыл о них.

– Да. Я начну с самых серьезных ран, – сказал он, вспоминая дни, когда лазарет был полон. – Раны головы, сломанные кости и прочее. А потом разберусь с царапинами. О, – он посмотрел на дикарей, стараясь выглядеть строго, – если вам кажется, что что-то не на месте, так мне и скажите. Нет ничего хуже залеченной раны, которую придется разрезать снова. Ясно?

Он принял приемлемое количество кивков, выстроил их в очередь. Каэл старался не думать, как сильно был похож на Амоса.

Первым пациентом был старик с раной, словно меч опустился на его голову. Каэл несколько минут очищал рану от засохшей крови и заразы, а потом начал лечить.

– Еще день вот так, и вы бы умерли, – бормотал Каэл, разглаживая большим пальцем белый шрам на голове старика. – Нужно было раньше этим заняться. Удивительно, что это вас не убило.

– У меня был выбор? – проворчал старик. Он осторожно ощупал работу Каэла, его рот раскрылся.

– Можно было обратиться к целителю.

– Какому? Как думаешь, много их у нас? – старик пронзил Гриффита взглядом. – Если бы я знал, что он гремучий, я не дал бы ему себя рассечь!

Гриффит с улыбкой покачал головой.

– Он просто глупый.

Каэл особого улучшения в словах не видел, но это успокоило старика. Как только он ушел, Гриффит объяснил:

– У дикарей давно не рождался целитель. Это редко случается, и они надолго не остаются.

– Потому что они слабее остальных? – догадался Каэл.

Гриффит вскинул брови.

– Слабее? Нет, шептунов слабых не бывает. Главное, чтобы было равновесие. Мы нужны друг другу. Целители не задерживаются, потому что им сложно. Они переживают из-за ран, – он пожал плечами. – Так мой отец говорил.

Каэл не знал, прав ли был его отец. Насколько он помнил, раны не заставляли Амоса переживать. Он только ворчал из-за них. Но он не собирался это объяснять Гриффиту.

Очередь казалась бесконечной. Каэл так сосредоточился, что перестал видеть их лица. Он выныривал на миг, когда они подходили, как из волн моря. Обнаруживая, где рана, он погружался обратно, терялся в глубинах.

Не так давно исцеление истощило бы его. Он не мог бы исцелить всю деревню, не получив головную боль шептуна. Но после долин это казалось… простым. Он был уверен, что ничто так не утомило бы его разум, как бесконечные дни вспахивания Полей. По сравнению с этим, соединять кожу было просто. И хотя дикари все приходили, у него оставалось немного сил.

Гриффит бледнел все сильнее с каждой минутой, но не хотел получить исцеление раньше других дикарей.

– Быть Тэном – ставить нужды народа выше своих. Я еще не Тэн, но однажды буду. Это хорошая проверка, – улыбнулся он.

Каэл не понимал, зачем страдать дольше необходимого. Но частичка в нем догадывалась.

– Ладно. Скажи, если начнет кружиться голова, – проворчал он.

У последней группы дикарей были простые раны. У нескольких на руках и груди были следы зубов гончих Титуса. Глубокие следы порой задевали кость. Удивительно, сколько дикарей выжило с их ранами.

Последний пациент покинул лазарет, и наступила очередь Гриффита. Он напряженно встал, но руку Каэлу не подставил.

– Если ты целитель, откуда у тебя столько шрамов? Я видел, как ты разглаживал их, – добавил он.

Каэл задумался на миг.

– Думаю, я не стираю их, чтобы не забывать.

– Что не забывать?

– Истории.

Он указал на шрам, рассекающий бровь Каэла.

– Что это была за история?

Гриффит переминался. Каэл видел такие взгляды на лицах пациентов Амоса раньше. И он не хотел тратить время на бесполезные ответы. По его приказу Гриффит неохотно развязал бинты на шее.

Его рука была в лохмотьях от локтя до запястья. Ткань была грубой, как и в одежде дикарей.

– У вас нет хороших бинтов? – он нахмурился, когда Гриффит покачал головой. – Эта ткань слишком плотная для перевязи. В следующий раз используйте мох, если нет ничего лучше.

Первый слой перевязи был затвердевшим от крови. Каэл знал по запаху, что рана Гриффита сильно заражена. Но, когда он убрал последние полоски ткани, он понял, как все серьезно.

Шишки разной формы покрывали руку Гриффита. Лиловые синяки цвели на ней, опухшие рядом с шишками. Его ладонь беспомощно свисала с запястья искореженной руки.

Раны от зубов двумя дугами усеивали плоть: одна линия на верхней стороне руки, другая – на нижней. Они опухли, сочились белым и красным. Любой целитель отрубил бы ему руку по локоть и закончил. Каэл думал, что сможет все исправить.

Ему нужно было, чтобы Гриффит оставался в сознании. Его рука была так искажена, что ему нужно был, чтобы мальчик шевели пальцами, чтобы убедиться, что он правильно вернул все на место.

Процесс был долгим, такое вряд ли вытерпел бы ребенок, но у Каэла был план.

– Договоримся: ты расскажешь о своей ране, а я о своей, – он указал на израненную руку. – Как это случилось?

Гриффит пожал плечами.

– Это был красный дьявол – Царь зверей армии Титуса. Он был выше моего отца, его тело покрывал кроваво-красный мех. Его когти были размером с мою грудь. Гвен оглушила его, иначе он бы меня прикончил. Дьявол попробовал мою кровь, – он зашептал. – Я слышал, как он преследовал меня, пока мы бежали по горам. Но я не переживал. Гвен убьет его и сделает мне ожерелье из его когтей.

– Почему Гвен думает, что может убить его? – сказал Каэл.

– Она все убивает. И, если она говорит, что сделает это, она сделает. Я рассказал тебе о своей, – Гриффит кивнул на шрам Каэла. – Теперь ты о своей.

– Хорошо. Как-то раз я плыл бороться с Ведьмой из Вендельгримм, начался жуткий шторм…

Каэл погрузился в историю, пока работал. Он выдавливал заразу из ранок и закрывал их. А потом началась опасная часть: рука Гриффита была так сильно сломана, что ему пришлось рассечь его кожу и собрать кость изнутри.

Хотя это было ужасно больно, мальчик не дрогнул. Он спрашивал Каэла о буре, о бое с Ведьмой. Когда эта история была рассказана, Каэл показал ему шрамы на ноге, следы от монстра-волка, что напал на него в переходе Бартоломью.

Он скривился, Каэл рассказывал ему о волках, хотя больше был сосредоточен на кусках кости в его руке.

– Тебя тоже укусили. Было больно?

Каэл на миг выбрался из концентрации и пробубнил:

– Конечно, – он отчаянно пытался понять, откуда был какой кусочек. Он словно разбирался со скользкой кровавой головоломкой…

– Было очень больно?

– Да.

– Ты плакал?

– Нет.

Гриффит фыркнул.

– Не ври. Ты…?

– Нет, я не плакал, – рявкнул Каэл. Он выбрался из транса, желая сказать Гриффиту заткнуться. Но выражение лица мальчика его остановило.

Его подбородок был упрямо поднят, веснушки звездами выделялись на бледной коже.

– Я плакал, когда красный дьявол сделал это со мной. Не хотел, но было так больно, и мы убежали так далеко… – его здоровая рука дрожала, сжатая в кулак. – Мне тут не нравится. Я хочу домой.

Было сложно не жалеть Гриффита. Каэл всю жизнь мечтал убежать из Тиннарка, уйти на приключения в низины, может, он бы достиг чего-то и стал бы рыцарем королевства. Но в конце каждой мечты он представлял, как возвращается домой.

Он представлял, как на него посмотрят в Тиннарке, когда он будет идти по улочкам. Марк и Лэмот сгорели бы при виде него, Брокк подавился бы своими словами. Роланд был бы рад. Он бы прижал Каэла к груди и сказал, что всегда знал, что ему были суждены великие дела. И Амос… Амос так гордился бы, что признался бы в этом громко, чтобы все слышали.

В Тиннарке всегда начинались приключения Каэла. Потому он уходил, но потому и возвращался. Жизнь в такой деревне дала ему повод мечтать. Он долго не понимал этого, но теперь Каэл осознал, как важен был Тиннарк.

Ведь он мечтал не совсем о приключении…

Он мечтал о возвращении домой.

Гриффит затих, Каэл быстро закончил. Он сложил кусочки кости, соединил их. Гриффит смог пошевелить пальцами и запястьем, значит, все сложилось правильно. Оставалось запечатать разрез на руке Гриффита.

Он хотел начать, но тут ощутил давление на ладони. Гриффит обводил неровный шрам, оставленный Вечерокрылом, идущий между его пальцев.

– А этот откуда?

– Этот оставил мне человек, думавший, что хотел убить меня, но мы стали хорошими друзьями, – просто сказал Каэл.

Он запечатал порез и хотел разгладить шрам, но Гриффит отдернул руку.

– Нет, я хочу его оставить. Может, когда-нибудь я оставлю тебе шрам, – добавил он с улыбкой, – чтобы ты всегда меня помнил.

Блеск его глаз заставил Каэла помрачнеть, его улыбка резала Каэла как меч. Лицо Гриффита было болезненным напоминанием того, кого он никогда не увидит. Он смог лишь кивнуть в ответ.

Он был рад, когда мальчик ушел.

А потом пришла Гвен.

– Не радуйся раньше времени. У тебя еще один пациент, – сказала она, подходя к нему. Она встала, уперев руки в бока, глядя на него поверх лиловых синяков на носу.

Каэл быстро его выправил. Он собрался запечатать порез на ее губах, но она отбила его руку.

– Я сама скажу, когда можно трогать мои губы, болван.

Его не интересовали ее губы.

– Ладно. Что-то еще?

Она указала на засохшую кровь на плече. Она сдвинула тугую рубаху, и он увидел дыру с мужской палец в мехах.

Каэл нахмурился, чтобы скрыть внезапный румянец на лице.

– Я не могу работать сквозь дырку. Придется расстегнуть рубаху.

– Конечно, – руки Гвен потянулись к тунике. Она смотрела ему в глаза, расстегивая первую костяную пряжку. – Все вы, мужчины, одинаковые, всегда хотите увидеть…

Она была потрясена, когда Каэл разорвал дыру шире, сделав ее размером с кулак.

– Я не пытаюсь ничего увидеть. Замри.

– Как скажешь, болван.

Он старался не обращать внимания на ее слова.

В плече Гвен была дыра. Ее кожа опухла вокруг раны, края были красными. Он видел в центре инфекцию. Но сильнее всего пугало кольцо глубоких порезов вокруг дыры.

Они напоминали шрамы на глазах Бейрда. Порезы вокруг ее раны напоминали звезду, неровную, опухшую. Некоторые линии были слишком глубокими. С одной из них текли капли крови по ее коже.

– Там застрял кусок чего-то, – сказала она.

Каэл прижал ладони. Пальцы его ног поджались, когда он ощутил глубину ран.

– Сколько раз ты пыталась это вытащить?

– Несколько, – прорычала она.

Гвен сидела смирно, пока он работал. Каэлу пришлось распороть ее кожу, чтобы вытащить предмет. Он несколько раз пытался ухватиться за скользкую поверхность. Когда он все-таки сделал это, предмет выбрался из раны. Это был целый наконечник стрелы.

– Закончил?

– Почти, – Каэл запечатал последний участок кожи, разгладил шрам. – Вот.

Гвен задвигала плечом, проверяя его.

– Хорошая работа, – ее кожа была бледнее обычного, от этого сильнее выделялась черная краска на ее лице. – Можешь идти.

Каэл прошел за ней до двери.

– Я никуда не уйду без Килэй.

– Как хочешь. Но, если останешься, будешь работать. Я не допущу ленивцев в своей деревне.

– Ладно, – Каэл прошел с ней по холму мимо обгоревших домов в сердце Тиннарка. – Куда все ушли?

Гвен уставилась на него, как на глупца.

– Ужин.

– Хорошо, но где они…?

Слова застряли в его горле. Тень здания мелькнула перед его глазами, и он понял, что они идут к Залу.

Воспоминания вылетели из тьмы: крыша Зала пылала, стены искажались от жара. Брокк, старейшина Тиннарка, лежал рядом мертвый. После всего, что случилось с лазаретом, он сомневался, что ему хватит смелости смотреть на Зал. Он пару раз глубоко вдохнул и поднял взгляд.

Ничто не готовило его к увиденному.

Зал был восстановлен. Новая черепица была на крыше, в воздухе пахло сосной. Дубовые двери были новыми и стояли на месте. На их поверхности были сражающиеся драконы.

– Как…?

– Что? – она проследила за его взглядом на Зал и фыркнула. – Это пустяки. Дай им пару недель, и мои мастера всю деревню сделают пригодной для жизни.

– У тебя есть мастера?

– Конечно? А кто тогда готовит? – ухмыльнулась она.

Каэл замедлился, глядя на Зал. Две большие балки по сторонам от дверей были в форме бородатых мужчин. Они были одеты для боя, каждый был с круглым щитом на груди и с высоко поднятым топором.

Он тут же узнал топор: у Гвен был такой же… погодите. Топоры у бородачей были двусторонними, а у Гвен лезвие было одно. Он посмотрел на ее пояс, увидел неровный обломок, где было второе лезвие.

Он не успел спросить, что случилось, Гвен заговорила:

– Это Кадваладер, первый Тэн. И мой отец, Тэн Эван, – сказала она, указав на вырезанных воинов. – Они были величайшими убийцами драконов в нашей истории.

Каэл фыркнул.

– На горе нет драконов.

– Ты был на вершине?

– Ну, нет…

– Тогда молчи. Иначе люди поймут, как ты глуп, – парировала Гвен. – В горах ест драконы. Хотя они больше похожи на изгоев-драконов, дышащих льдом. Но с этой стороны северных морей ты больше похожих не найдешь, – она кивнула на картинку на дверях. – Мы зовем их виннами. Они жили в горах так давно, что потеряли крылья. Их дыхание холодное, как зима, у них тяжелые когти, которыми они роют лед.

Роланд всегда говорил, что на вершине есть монстры. Каэлу было сложно поверить, что там были драконы без крыльев, зарывающиеся в землю.

– Ты уве… может, хватит?

Он пытался отойти, но Гвен наступала ему на пятки.

– Ты слишком медленный. Пошевеливайся, болван!

Она наступила снова, и Каэлу это надоело. Он легко обогнал ее, добрался до дверей Зала. Он замер, чтобы открыть их, но Гвен не медлила. Она опустила плечо и врезалась в Каэла сзади.

Громкий треск, рев воплей, и Каэл оказался на полу в Зале. Его конечности были раскинуты, кусок двери был под ним. Щепки размером с его кулак окружали его тело по дуге. Дикари за столами улыбались сквозь бороды.

Каэл услышал шаги за собой и быстро развернулся.

– Что, – взвыл он, – с тобой такое?

Гвен склонилась у дыры в человеческий рост в двери, ее сине-черные губы растянулись, обнажая зубы в улыбке.

– Как побегал, болван?

– Ты могла меня убить!

– Ты мертв?

– Нет…

– Есть порезы? Синяки? У тебя даже ничего не болит.

Каэл никогда еще так не хотел быть раненым. Но Гвен была права: он только выбил сосну, а ран не было.

– Но… ты сломала дверь.

Гвен пожала плечами.

– Мастера ее восстановят раньше, чем ты закончишь рыдать из-за нее, – она нырнула в дыру, Зал затих. – Знаешь, почему ты не ранен, болван? Потому что не успел засомневаться в этот раз. Ты не успел увидеть, что опасность летит к тебе, ты не успел испугаться из-за того, что поранишься. Судьба толкнула тебя в дверь…

– Ты меня толкнула.

– И твоя сила воина защитила тебя. Не знаю, чему тебя учили в низинах, но не силе шептунов, – она перешагнула его, чуть не задев пальцы, и прошла в комнату.

Многие дикари тут же продолжили есть, но некоторые смотрели на Каэла свысока. И Каэл предпочел подняться.

Тяжелые столы кольцом стояли в Зале, их ножки были в виде зверей. Огненная яма раньше была в центре, а теперь оказалась у дальней стены. Миски с горами еды стояли на столах, а пустые окружали миски, ожидая наполнения.

Дикари быстро забыли, что Каэл пробил дверь. Воздух ожил от болтовни, они передавали тарелки и наполняли их едой.

Каэл подошел к Килэй у края.

– Я знаю, что ты затеяла.

Она изобразила невинность.

– Я?

Он нахмурился.

– Ты знала, что дикари близко. Не говори, что не учуяла их, – добавил он, когда она начала возражать. – Ты прекрасно знала, что мы идем в их лагерь.

– Да. Ты прав.

Он не ожидал, что она так легко признается.

– Что ж… зачем?

– Зачем? Потому что так правильно? Я плохо с ними обходилась много лет. Мое бедное сердце разрывалось от вины…

– Хватит, Килэй, – прорычал он.

Как он и подозревал, она улыбнулась.

– Ладно, возможно, я скучала по ним.

– Скучала? Они безумны!

– Не говори глупостей. Разве я дружила бы с ненормальными?

– Это в твоем стиле.

– Тогда что это говорит о тебе? – она улыбнулась от его хмурого вида. – Ладно тебе, они не так плохи. Как только ты привыкнешь к легкомыслию…

– Так ты это называешь? Мною выбили дверь!

– Знаю, – она прикусила губу, но уголки ее рта приподнялись. – Я видела.

Каэл это забавным не считал. Ни капли.

Глава 17

Новое начало

Оказалось, Гвен не шутила насчет работы.

Каэл провел ночь на полу Зала, свернувшись на спальном мешке, окруженный дикарями. Он толком не спал, дикари просыпались ночью. Двери скрипели, врывался холодный воздух, и он замерзал, это тут же будило его.

На рассвете Гвен разбудила его пинком.

Каэл застонал и схватился за бок.

– Это за что?

– Ты выглядел мирно, – она пожала плечами. – Меня чуть не стошнило. Выметайся, нам пора отстраивать деревню.

Каэл не знал ничего о строительстве домов. Плотники Тиннарка сами этим занимались. Он был уверен, что дикари не справятся.

Гвен выгнала его из Тиннарка в лес, наступая ему на пятки, когда он замедлялся. Они оказались у огромного дерева, и она успокоилась.

Каэл забирался на это дерево, когда был ребенком, он хорошо это помнил. Он так сосредотачивался на каждой ветке над собой, что потерял счет времени, забыл, где был. Он забрался так выше, чем намеревался.

Когда он посмотрел вниз, земля закружилась под ним, дома Тиннарка напоминали игрушки. Страх заморозил его на ветке, за которую он держался. Он обвил ее руками и ногами, зажмурился, пытаясь забыть, где был, жалея, что так высоко забрался.

Вечером Амос все-таки пошел искать его. Когда он увидел Каэла, он не сочувствовал.

– Ты туда залез, сам и спускайся, – сказал он.

Хотя он отказывался помочь, Амос не бросил его: он сидел под деревом, развел маленький костер, когда стемнело. Луна в ту ночь была полной. Каэл мог видеть ветки под собой.

Он знал, что Амоса не переубедить. Если он хотел ощутить землю под ногами, он должен был спуститься сам.

– Ты туда забрался, ты можешь себя спустить, – шептал он, передвигаясь на соседнюю ветку.

Он спускался по ветке за раз, постепенно перебирался ниже.

Он забыл о высоте, о кружении земли под ним. Он сосредоточился на процессе, на выборе веток. Когда его ботинки коснулись твердой земли, он рухнул от облегчения.

– Видишь? Я знал, что ты сможешь. Но было бы гораздо проще при свете дня, – ворчал Амос у костра.

Дерево стало выше за прошедшие годы. Каэл вытянул шею и пытался увидеть самые высокие ветви. От вида закружилась голова. Он опустил взгляд на землю и увидел под вечнозеленым деревом несколько дикарей.

Гвен указала на них.

– Это наши мастера. Они трудились, восстанавливая эту жалкую деревушку…

– Тиннарк, – сказал Каэл.

Она вскинула бровь.

– Тиннарк? Глупое название.

– Нет, это история. Эту деревню много лет назад основал человек по имени Тинн, – объяснил Каэл. – У его дома была большая круглая крыша, которую просто строить, и она выдерживает много снега. Жителей становилось больше, и они называли круглую крышу аркой Тинна. Отсюда деревню и стали называть Тиннарк. Но за столько поколений историю почти забыли.

Каэл считал историю интересной, но Гвен, похоже, думала иначе. Она стукнула древком топора по его животу с такой силой, что из Каэла вырвался воздух.

– Не доводи меня, болван, – предупредила она. – Мне плевать, что ты Райт. Ты все еще должен заняться делом. Никто не будет лениться в моей деревне.

– Это не твоя деревня. Ты даже ее названия не знала! – возмутился он.

Она ухмыльнулась.

– Я дала ей новое название: Горе. Подходящее, да?

Каэл хотел сказать ей, что думает, но Гвен толкнула его в сторону. Она прошла к мастерам, Гриффит следовал в ее тени. Он улыбнулся Каэлу, когда его сестра не смотрела.

– Встань смирно, мастер. Райт даст вам свежее дерево.

Мастера отошли по приказу Гвен и оживленно шептались.

Каэл не понимал, какое дерево ему нужно повалить.

– Ладно. Но у меня нет топора.

Гриффит нахмурился.

– Зачем? Тебе нужно только ударить по нему.

Каэл не мог поверить.

– Ударить? Чем?

– Этим, – Гвен растопырила пальцы. – Шептуну хватает этого.

Они шутили. Они точно шутили, или дикари были безумнее, чем он думал. Он смотрел на мастеров, но они не улыбались. Они были полностью серьезны.

– Это невозможно. Я не могу…

Гвен прижала ладонь к его горлу, сжала, пока он с трудом мог дышать.

– Не смей этого говорить, пока не попытался. Еще раз заговоришь со мной таким тоном, и я суну тебе язык так далеко в глотку, что ты будешь говорить животом.