Текст книги "Проклятие дракона (ЛП)"

Автор книги: Ша Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Он прошел к камину, Килэй посмотрела на Амелию.

Через миг щеки лесной женщины порозовели.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Странно, – прошептала Килэй. – Сез так часто о тебе говорил… странно, наконец, увидеть тебя самой. Как ожившая история, – ее палец появился в видении Каэла и указал на румянец на щеках Амелии. – Ты краснеешь? Сезеран так и говорил.

От этих слов Амелия стала красной.

– Он говорил, что ты много краснеешь, – продолжила Килэй. – Особенно когда…

– Я, пожалуй, пойду на кухню и приготовлю нам поздний ужин, – Амелия быстро повернулась. – Ты голоден, Сез?

Он не ответил. Он стоял у камина, держал сверток в руках. Его тело не двигалось, и Каэлу показалось, что он превратился в камень.

– Сез? – Амелия шагнула к нему. – Сез? Что там? Что не так с ребенком? – она подбежала к нему и посмотрела, когда он опустил руки. Через миг она отпрянула. Амелия зажала рукой рот, ее глаза расширились. – Что…? Что это…?

– Это значит, что мы падем, – резко сказал Сезеран. Он смотрел на сверток со смесью гнева и боли. – Иначе почему мой сын рожден Райтом?

Он отдал сверток Амелии и прошел к столу. Он опустил кулаки с такой силой, что Килэй вздрогнула. Амелия охнула. Сверток вопил от страха.

– Все было зря! – кричал Сезеран поверх воплей. – Все, ради чего я работал, боролся, истекал кровью… все это было не важно, да?

– Сез, – сказала Амелия дрожащим голосом. – Прошу, ты пугаешь ребенка!

– Пусть боится! – ревел Сезеран, стуча кулаками. – Он имеет право кричать! Пусть боится, потому что он будет всего лишен! Я возьму меч…

Он локти резко согнулись, он склонился, словно на него обрушился большой груз. Он развернулся, глаза Сезерана были красными. Но не от гнева, а от печали.

– Я нарушил клятву… Я все делал ради него, ради Каэла, – прошептал он, его голос едва заглушал крики ребенка. – Я думал, что хоть это добро получится из всей этой смерти. Но он будет так же сломлен, так же страдать… все было зря.

Сезеран оскалился, словно отчаянно боролся со словами. Долго он не продержался.

– Каждая капля крови была пролита зря.

– Сез, прошу! – крикнула Амелия, но Сезеран уходил прочь.

Даже за криками свертка Каэл услышал, как двери крепости открылись и закрылись за ним. Амелия в тревоге успокаивала сверток, в тревоге смотрела вслед Сезерану.

– Давай, я его подержу, – сказала Килэй. – Я хороша со щенками… кхм, детьми.

Амелия была очень благодарна. Она передала сверток в руки Килэй.

– Он ни на кого не злится…

– Он злится на все, знаю, приходилось пару раз тушить этот огонь. Попробуй его утихомирить. Я подержу ребенка.

– Спасибо, – Амелия сжала ее руку и поспешила за дверь.

Она ушла, и Килэй посмотрела на сверток ткани. Она тихо шикала, убрала ткань, открыв красноватое лицо и маленький вопящий ротик.

– Тише, кроха, – прошептала она. – Твой папа просто загорелся немного. Может, ему нужно посидеть в снегу и остыть.

Крики затихали от звука ее смеха. Ротик закрылся, а глаза были зажмурены. Палец Килэй нежно провел по мокрым линиям на розовой коже, осушая их.

Медленно пальчики дотянулись до нее. Они были такими маленькими, что с трудом обхватили ее палец, но Килэй от этого застыла.

Он ощущал их. Каэл ощущал теплые нежные пальчики, обвившие его палец. Он ощущал дыхание у своей груди. Он ощущал маленький вес ребенка каждой клеточкой руки. Глаза открылись, веки поднялись, и два карих глаза посмотрели сонно на него, и он упал…

Каэл охнул, Килэй отдернулась, и он вернулся в реальность. На миг стрекот ночных существ звучал невозможно громко, а запах леса был слишком сильным. Он моргнул. Он глубоко дышал. И сила видения медленно уходила.

– Она была целителем, – тихо сказал он, вспомнив, как Амелия схватила Сезерана, как ее тревога ушла, когда она подержала его мгновение, и она по прикосновению поняла, что он в порядке.

Килэй склонила рогатую голову. Он угадал.

В ее глазах был другой вопрос, но он притворялся, что не видел его. Каэл отвернулся, воспоминание о лице Сезерана вспыхнуло перед глазами. Он сжал рукой волосы, потянул до боли, но тот взгляд из воспоминания все равно ранил.

Ему не повезло с самого начала. Символ, что Сезеран увидел в его глазах, сменил его радость на мрак. Родился бы Каэл в другой день, Сезеран и Амелия могли жить счастливо. Он смог бы вырасти в замке с людьми, которых знал как мать и отца…

Но произошло не это. Он родился Райтом. Он все испортил с самого начала… потому он и не хотел смотреть.

Тьма бушевала в нем, бурлила с болью и злостью. Каэл сидел бы так всю ночь, если бы не Килэй.

– Я не хочу, – прорычал он, ощутив ее острые зубы на его рубахе.

Одежда была простой, толстая безрукавка с железными пуговицами спереди. Но ее сделала для него Килэй, и ему одежда нравилась. И он сказал себе, что это ради безрукавки, и позволил притянуть его к ней. Он лишь завозился, когда крыло прижало его к ее боку. Он не ворчал из-за жара под ее чешуей.

Он ощущал ритм в ее груди: спокойное ровное биение. Он забывал почти все время, что она считалась древней. Но, слушая ее сердце, он верил. Там были века глубины, нечеловеческое спокойствие.

С песней ее сердца и теплом чешуи глаза Каэла стали быстро слипаться. Он отогнал тьму и сосредоточился на том, что лежало перед ним… рядом с ним…

Он медленно уснул.

Глава 36

Сто костей

Каэл просыпался в серости рассвета и шел за дикарями которое утро.

Опасный подъем, казалось, вел их по временам года. Один день они проходили летнюю скалу, в другой оказывались на осенней земле, где листья были огненных оттенков оранжевого и красного. Они шли по снегу через мили после этого, снег шипел, падая, снежинки взлетали от каждого порыва ветра и часто застревали в волосах Каэла.

Чем выше они поднимались, тем хуже была погода. Дубы от холода стали голыми и белыми, как кость. Вечнозеленые ветви сосен пригибались к земле, словно холод лишил их сил

Хотя деревья скрипели от каждого порыва ветра, дикари становились лишь сильнее. Они чаще смеялись. Их болтовня звучала почти постоянно, сопровождаясь облачками пара. Воинам стало лучше, когда воздух изменился, мастера даже перестали стонать. Каждый раз, когда Гвен оборачивалась, чтобы отдать приказ, ее губы сверкали в улыбке.

Глаза дикарей сияли под капюшонами и шлемами, словно холодные воздух согревал их души. Порой они сверкали так яростно, что не могли сдерживаться, и воины бегали с Гвен. Они выли и мчались, подняв оружие высоко, а мастера следовали за ними, ударяя кулаками по груди.

– Горные люди, – проворчала Килэй, глядя, как они бегут. – Чем хуже ситуация, тем они веселее. Никогда этого не пойму.

Каэл не так давно тоже закатил бы глаза и согласился. Он сказал бы, что дикари ведут себя как дети, что им стоит поберечь силу для пути.

Но теперь он смотрел, как толпа в мехах пропадает за поворотом, и было странно не бежать с ними. Мастер в нем изучал природу, он видел красоту в остроте камней, читал секреты, которые горный непокорный дух оставил на камне. Воин в нем оборачивался на каждый звук характера гор. Он ощущал опасность на каждом шагу.

Он хотел побежать по камням и ручьям, бороться с ветром, дико танцевать с горами…

– О, иди уже.

Килэй наблюдала за ним, ее недовольный взгляд был смешан с изумлением.

– Куда?

Она махнула на дорогу.

– Я знаю, что ты хочешь бежать за ними.

Да. Хотел. Его ноги сделали быстрый шаг, но он покачал головой.

– Стоит поберечь силу.

Она закатила глаза.

– Да, потому что это интереснее, чем ее тратить. Ах, это даже к лучшему.

– Почему это?

– Ты все равно проиграл бы.

Она сорвалась с места, и Каэл не собирался отдавать ей победу.

Он бежал за ней. Он несся за ней до следующего поворота, оставался за спиной так, что мог коснуться рукой.

Впереди дикари остановились. Некоторые воины заметили пыль от их бега и создали стену, вытянув руки, подгоняя их. Каэл оставался за Килэй до последней возможной секунды. Он следовал за ней шаг в шаг, прижимал голову наравне с ее плечами. Он ждал, пока она обернется, чтобы понять, где он. А потом он бросился мимо нее.

Он пронесся мимо ее слепого плеча и врезался в руки воинов. Она добежала следом, но опоздала на половину шага.

Дикари выли и грубо толкали его. Гвен оттолкнула его, потянув за волосы.

– Он топчет драконов, обгоняет их в беге. Что он не может?

Каэл пылал под их взглядами.

– Не могу остановить снег. Так что лучше идти дальше, – ворчливо сказал он.

Дикари переглянулись, но пожали плечами. Гвен повела их дальше по щелчку пальцев. Они шли за ней, направляясь к части дороги, что проходила у трещины, словно шла вдоль края земли.

Каэл дождался, пока они отойдут, и повернулся к Килэй.

– Ты поддалась мне?

Ее ладони прижались к бедрам, локти опасно согнулись.

– Каэл из Беспощадных гор, – прорычала она, – ты прекрасно знаешь, что я никогда не поддалась бы тебе.

– Так ты признаешь, что я тебя одолел.

Огонь вспыхнул в ее глазах. Они сияли так же странно, как один раз до этого – яростью, но не гневом, жаром, что не обжигал. Там была опасность…

От которой его сердце билось быстрее.

– Если заставишь меня произнести это вслух, ты пожалеешь.

Его сердце колотилось так, что он заговорил бы сейчас, лепеча. Потому он только протянул руку.

И, к его удивлению, она приняла ее.

* * *

Шли дни, и Килэй шагала рядом с ним все чаще. Когда он спросил у нее, почему она решила не бежать по лесу, она отвела взгляд.

Белый пар вылетал из ее рта, замерзший воздух заставлял ее глаза выделяться зеленым только сильнее, пока она озиралась.

– Я думала, Титус что-нибудь придумал для нас после… случая, – сказала она, ухмыльнувшись ему. – Я думала, он бы уже ответил, но он молчит.

– Он боится нас, – заявила Гвен. Она прошла мимо дикарей, с ее сумки свисала тушка барсука. – Когда мои воины разбили его крепость, Человек волков камнями чистил свои штаны!

– Будто лишь вчера она бросала дверь мне в голову, – пробормотал Каэл под вопли дикарей. – А теперь все прекрасно.

Килэй не ответила. Он взглянул на нее, она дергала за конец волос, стянутых в хвост.

– Ты думаешь, что Титус все же что-то задумал, – догадался он.

Она кивнула.

– Для него война – это игра. Титус не бросается, скаля зубы: он кружит, выжидает, каждый его шаг ведет к победе, даже если кажется неправильным. Он не нападает, пока не поверит, что победит. Когда он ударяет, каждый меч продуман для шеи врага. Он наносит завершающий удар, – тихо сказала она. – Маги проблематичны, но из-за Титуса я всегда старалась обходить Средины.

– Откуда ты столько о нем знаешь? – спросил Каэл, пытаясь отогнать холодок от спины.

– Я с ним сражалась.

– Против него, ты хотела сказать? – она не ответила, и Каэлу показалось, что его желудок сжал железный кулак. – Ты сражалась раньше с Титусом? На его стороне?

– Когда-то я сражалась на стороне Пятерки и Кревана. Они были нашими союзниками в Шепчущей войне. Я тебе рассказывала, что была рыцарем Средин, – едко сказала она, хмурясь от его взгляда. – Что ты думал?

– Ты была рыцарем всего день! А дни до этого? Чем ты думала, сражаясь на стороне Пятерки?

– У королевства оставались только они, – резко сказала она. – Многие шептуны бросили Средины и присоединились к Лже-Райту, а король Банагер выгнал остальных, боясь, что среди них будут шпионы. Когда мы с Сезераном присоединились к бою, война шла уже два года во всем королевстве. Как думаешь, кто все это время сдерживал мятеж?

– Пятерка, – тихо сказал Каэл, собирая кусочки.

Он знал о Шепчущей войне только историю в конце «Атласа», а там подробностей было мало. Теперь казалось, что части намеренно в нее не вошли.

– Почему Сезеран долго ждал, не вступая в бой?

Килэй пожала плечами.

– Он отказался от титула в Срединах задолго до того, как я его встретила, и он клялся больше не проливать кровь. Когда я спросила его, почему, он сказал, что был сломлен. Он больше ничего не рассказывал, – она мрачно улыбнулась. – В воспоминании, что я тебе показывала, он говорил об этом дольше всего.

Сапоги Каэла стали свинцовыми. Он с трудом мог поднять их.

– Но Сезеран… поверить не могу, что он были на стороне злодеев, даже если спасал королевство.

Килэй тяжко вздохнула.

– Тогда они не были злодеями. Креван и Пятерка хотели власти, но не больше других людей. Власть превратила их в злодеев.

Каэл не мог поверить. Не мог осознать. Всего этого было много для его головы. Он пытался, и идея обжигала его. И он сдался. Он заставил ноги двигаться, надеясь, что горный воздух остудит его.

– Не уходи, – окликнула его Килэй. – Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думал…

– Это не так. Я не знаю, что думать. Даже если остальная Пятерка не была злодеями, Титус точно должен был казаться злодеем. Ты же не хочешь сказать, что не знала, что он злой, тогда?

– Ты прав. Я знала.

Он повернулся к ней, отвечая таким же хмурым взглядом.

– Тогда ответь мне, – процедил он. – Если ты знала, что Титус – чудовище, почему Сезеран не убил его? Почему не спас королевство от семнадцати лет боли и страданий? Почему дал Титусу жить?

Килэй разглядывала его мгновение.

– Титус был героем Шепчущей войны. Его тактики были невероятно жестокими, не поспоришь. Но он не давал мятежникам захватить Средины. Сезеран всегда говорил, что Титус был необходимым злом.

От этих слов Каэл словно рассыпался на кусочки. Герой, рядом с которым он сражался во снах, который его вдохновлял, который был важной частью его детства, погиб на его глазах.

– Я не смог бы так делать, – тихо сказал Каэл. Он смотрел на Килэй, а видел лицо Сезерана. – Я не смог бы стоять и позволять человеку с таким количеством крови на руках жить.

Килэй схватила его за руку, пока он не отвернулся.

– Я знаю, как его рисуют в историях, но Сезеран предпочитал щадить людей, а не убивать. Он хотел, чтобы Судьба выносила решения. Сезеран был неохотным героем,… как кто-то, кого я знаю.

«Я совсем не такой».

Он хотел сказать это, эти слова ждали на кончике его языка. Каэл хотел выдернуть руку из ладони Килэй, ударить кулаком по ближайшему дереву. Но он был бы не лучше Сезерана.

И он подавил слова, а вместо удара по дереву опустил ладонь поверх ее.

– Я не злюсь, – заявил он, увидев ее ищущий взгляд. – Просто немного… расстроен. Я всю жизнь думал, что Сезеран Райт был величайшим воином из всех. А теперь начинаю понимать, что он был обычным Райтом, которому очень повезло с друзьями.

Она улыбнулась от этого, и забыть гнев стало проще.

* * *

Наступил день, когда дикари вышли из леса кривых сосен на отрытое поле.

Земля была полностью плоской, словно кто-то срезал тут вершину. Оставшийся обрубок был брешью между осенью и зимой: он был над осенними склонами и в тени снежных вершин гор.

Три вершины в центре выделялись среди остальных, они были самыми высокими и неприступными.

– Это вершина, – указала Гвен. Ее палец затем указал левее, на вторую по высоте вершину. – Тэнхолд, наши земли. А там, – она указала на маленькую вершину справа, – Винндом.

Каэл был удивлен: он думал, что замок дикарей был бы на самой высокой горе. Раз это было не так, может, винны существвали. Что-то сильное точно отгоняло их от самой высокой горы.

Он разглядывал замерзшие очертания вершин и начинал думать, что загадка была в том, почему ту вершину никто не хотел занимать.

На поле камней был жалкий слой травы. Она была удивительно зеленой, хоть и не здоровой, как в Поляне, но темно-зеленой, упрямой, почти черной от глубины цвета. Тонкие травинки жестоко трепал ветер, их корешки цеплялись за камни. Казалось, трава была тут зеленой, потому что ей этого хотелось, словно она всеми силами боролась за это.

Снежно-белый тростник усеивал каменистую землю. Их островки окружала темная трава. Каэл видел раньше такие поля, Роланд называл их щетинистыми, потому что белый тростник напоминал торчащую бороду старика.

Эта часть земли была как долина, вырытая в горах. Казалось, она обвалится и заберет все с собой. Даже облака были в ее ловушке: серые марширующие чудища были так близко, что Каэл мог поклясться, что они задевали его макушку. Они накрывали верхушки деревьев, устилали землю перед ними покрывалом. Он видел вершины гор вдали, но земля перед ними была скрыта облаком.

Он знал, где они были. Низкая часть у вершины призрачным полем и низкими облаками была в его «Атласе». Воздух тут был холоднее, словно сделанный изо льда. Но холод не пугал его так сильно, как духи: призраки сотни благородных людей короля, утонувших тут разом.

Они были у берегов Сотни костей.

– Есть лишь один путь дальше, болван, – сказала Гвен, когда он выразил свою тревогу. – Река была замерзшей веками. Она не должна треснуть под нами.

Каэл знал, что Сто костей замерзла, но потому что кормилась душами людей короля. Реке понадобятся новые души. Он надеялся, что не в этот раз.

– Шевелись, болван! – рявкнула Гвен впереди, и он вздрогнул.

– Если она провалится, ее нужно доставать? – шепнул он Килэй.

Она не ответила. Пока Каэл спорил с Гвен, Килэй отстала. Она шла в паре шагов от него, смотрела большими глазами на облака. Она не выглядела испуганной. Но и комфортно себя не чувствовала.

– Чувствуешь призраков? – спросил он.

Ее улыбка была слабой.

– Можно и так сказать.

Она перевела взгляд на дикарей за его плечом. Щелканье их брони затихало, они покидали берег и осторожно ступали на лед реки. Но Килэй не двигалась.

Она впилась зубами в нижнюю губу и пусто смотрела на Сто костей.

– Голос горы тут сильнее. Я слышу, как она кричит на меня. Тебе казалось когда-нибудь, что она злится… на тебя? Я безумна, что думаю о таком?

Нет, она не была безумна.

Каэл часто ощущал дух горы. Он всегда злился на него, ставил подножки и пытался погубить. В детстве он этого боялся. А потом Роланд показал ему свои уловки: как читать настроение погоды, как искать пропитание в глуши. Амос научил его находить целебные травы под твердой плотью горы, как смешивать и давить листья для припарки.

Каэл рос и начинал кое-что понимать:

– Горы не такие беспощадные, как мы думаем. Если бы они хотели нас прогнать, так и сделала бы. Но на них есть тропы, чтобы обойти ловушки, тут есть травы от всех укусов, путь через все реки. Да, горы попытаются убить… но они и делают сильнее, – он невольно улыбнулся. Его сердце дрогнуло, он протянул ей руку, словно не совсем понимал, что делал. – Идем.

Каэл старался не вспыхнуть, когда ее ладонь обхватила его руку, когда их пальцы переплелись, а ладони прижались друг к другу. Огонь ревел мгновение. Пытался отпугнуть его. Но он держался крепко.

Они шли по скудной траве, облака нависали, как крыша пещеры, холодный ветер ударял по головам. Каэл боролся с огнем, пока они шли. Он стиснул зубы и не слушал голос, что шептал, что он не так силен, что он не имеет права держать ее. После беззвучного поединка огонь угас.

Огонь, что жалил его кожу, пропал. И не осталось боли, только тепло. Каэл замедлился и шел теперь рядом с Килэй, а не впереди нее. Их руки были крепко соединены.

Они вскоре прибыли на замерзший берег Ста костей.

Река была неподвижной и беззвучной среди камышей, замерзшей, как чудовищный труп. Она была шириной в несколько кораблей, Каэл едва мог разглядеть противоположный берег вдали. Земля дальше поднималась все выше, и облака ее скрывали.

Когда Килэй и Каэл прибыли к берегу, дикари уже начали переходить реку. Воины уверенно скользили по льду, искали безопасные пути. Мастера следовали за ними. Их тонкие ноги дрожали, они ворчали, делая осторожные шаги.

Один поскользнулся. Его ноги вылетели из-под него, он издал потрясающую речь, рухнув на попу.

Вин подъехал к нему и протянул руку.

– Осторожно, тут скользко.

– Ага, спасибо, что сказал после того, как я отбил зад, – сказал мастер. – Мы словно идем по кабаньему жиру.

– Почему не сделать шипы на сапогах?

– И дразнить лед? Мы не можем делать тут ступеньки.

– Одна трещина не навредит, – улыбался воин.

– Одной трещины хватит, – мрачно сказал мастер. – Помоги мне пройти дальше. Нет…!

Воин толкнул его с силой в спину, и мастер полетел, размахивая руками, как чайка над морем, несколько футов по льду, пока не зацепился за кривую часть поверхности. Он рухнул на подбородок.

– Осторожнее с моими мастерами, – крикнула Гвен, хмуро глядя на воина.

Он тут же перестал смеяться.

Дикари шли группами, а Гвен в одиночку шагала за ними. Она легко обходила грубые участки льда и скользила по гладким. Ее голова поворачивалась от каждого падения, она проверяла, что упавшие мастера в порядке. Она раскачивала в руке топор, что Каэл не считал хорошей идеей на опасном льду.

Сайлас, как всегда, шел за ней. Даже издалека Каэл слышал, как его когти царапали лед, впиваясь в него. Его лапы дрожали от каждого шага. Он старался идти по льду. Он вонзал когти, шерсть на его загривке вставала дыбом, пока он пытался удержаться.

Он вскидывал голову, побеждая, но тут его задние лапы выскальзывали из-под него. Они разъезжались в стороны. Мышцы на плечах сжимались, он быстро собирал лапы под себя. Он оглядывался сияющими глазами. Увидев, что Килэй и Каэл улыбаются ему с берега, он зашипел.

Гвен повернулась на его шипение. Она заметила соединенные руки Килэй и Каэла и прищурилась.

– Двигайся, паразитка! – рявкнула она.

Каэл не был уверен, но казалось, что ее шея сзади была краснее обычного. Наверное, от ветра. Без деревьев он хлестал их без жалости. Он выл в их ушах, и приходилось кричать, чтобы тебя услышали.

Килэй и Каэл отошли на пару ярдов от берега, и лед застонал под ними. Он посмотрел вниз и застыл, увидев множество трещинок вокруг ее сапог.

– Кости дракона, – скривилась она. – Нужно разделиться.

Она отпустила его руку, и воздух тут же стал холоднее.

– Почему не перелететь? Мы бы встретились на той стороне.

– Уже поздно для этого. Если я изменюсь сейчас, но тут же провалюсь. Все будет хорошо, – заявила она. Килэй сделала еще шаг, лед слабо протестовал. – Видишь? Если не добавлять твой вес, река держится.

Ему это не очень нравилось. Но Каэл знал, что смысла спорить нет. Он шел левее от нее и бросал взгляды каждый раз, когда лед скрипел.

Сине-зеленые воды тянулись перед ним полем, замерзшим в силках времени. Каэл невольно смотрел на них, проходя мимо. Замершие волны реки очаровывали, как облака над морями.

Невероятная сцена проходила под его ногами: он видел рыцарей, воюющих с драконами, лесники забирались на вершины гор. Олень бегал по холмам, птицы разворачивали чудовищные крылья. Он смотрел на замерзшие фигуры под ним так долго, что он успели дойти до середины.

Сто костей тянулась во все стороны, голая, как пустыня. Если бы не холод, он бы поверил, что оказался среди песка. Килэй шла в стороне от него. Она шагала медленно, и лед не возмущался под ней. Дикари растянулись впереди, оскорбляли друг друга. Их смех согревал воздух.

Впереди земля поднималась выше. Облако над их головами скрывало все, кроме слабого очертания берега. Серый оттенок беспокоил Каэла. В тучах был снег, он мог посыпаться в любой миг.

Он смотрел на перистые края облаков, когда увидел движение на берегу. Он слышал топот ног, лязг брони, а потом увидел то, что нагнало больше холода, чем лед:

Группу солдат графа Титуса.

Глава 37

Игра графа

Солдаты не собирались пересекать реку. Они стояли в ряд на другом берегу, подняв мечи в предупреждении. Они хором вопили, и Каэл тут же насторожился.

Но воины не заметили этого. Они сами взвыли и побежали за солдатами графа, их сапоги уверенно двигались по льду. Они быстро преодолели расстояние между ними. Солдаты ждали, пока воины будут на расстоянии корабля от берега, а потом развернулись и бросились на север.

Волоски на шее Каэла встали дыбом. Он посмотрел на лед, мастера еще пытались беспомощно пробраться вперед.

И он понял, что задумал Титус.

– Стойте! Гвен, останови их!

Лед вылетал из-под ее пяток, она застыла. Свет боя покинул ее глаза, кожа под краской побелела. Она уставилась за что-то за его плечом.

– Осторожно!

Худший кошмар Каэла бежал с берега за ним.

Искаженные существа с броней, въевшейся в их кожу, мчались по льду. Собаки, барсуки, ласки, коты без хвостов и острых ушей смотрели безумными черными глазами на мастеров. Крик Гвен заставил их ускориться. Они выли и вопили, желая крови. Слюна капала с их острых зубов.

Предвестник закричал, Килэй выхватила его из ножен. Каэл вытащил стрелу из колчана.

– Помните о броне, мастера! – сказал он, глядя на первого зверя. – Пора ее надеть!

Маленькая орда отделилась от конца толпы, их манила песнь Предвестника. Килэй взмахивала мечом по невероятным дугам, сорвала голову первому монстру. Они осторожно нападали на нее после этого, бросались и отскакивали. Они кричали, когда белое лезвие ударяло их.

Гвен врезалась в первый ряд. Она прыгнула и опустила топор с криком, раскалывая голову барсука как бревно. Ее щит задел череп ласки. Ее пятка разбила ребра псу. Она отбросила искореженное тело кота монстрам перед собой, и они отпрянули.

Существа падали от стрел Каэла. Он не давал первому ряду добраться до мастеров, но прибыла вторая волна, а его лук был пустым. У него ничего не осталось.

Черная чешуя проступила вдоль его кожи, он побежал. Первый монстр бросился на мастеров когтями, отбрасывая их на лед. Их броня держалась, монстры били, но не могли порвать их кожу.

Одна из ласок пыталась безуспешно разбить голову мастера зубами. Когда это не сработало, он схватил бедного человека и начал бить его телом о лед. Броня не поддавалась…

А лед не выдержал.

Каэл был в нескольких ярдах, когда увидел белую паутину под ногами ласки. Он знал, что, если лед треснет, они оба попадут в ледяную могилу. Мастера не могли больше прятаться за броней. Пора было сражаться.

Воин в Каэле помогал ему бежать. Броня и мечи были из одного материала: было не сложно представить, как чешуя заостряется на ладонях, или как лезвие отрастает вдоль рук.

– Помните о лезвиях! – завопил Каэл на бегу. – Помните ощущения: легкие в руках, но острые, что могут разрубить сосны.

Он смотрел на ласку. Он почти добрался. Он завопил громче, слова подпитывала ярость его духа:

– Используйте их! Размахивайте мечами против Человека волков, рассекайте его армию как деревья! Боритесь, мастера! В бой!

Каэл проревел и сунул руку в живот ласки. Он ощутил тепло, влагу, а потом холод, когда его рука оказалась на другой стороне. Мастер вырвался из хватки ласки и ударил по горлу зверя, его корчащееся тело рухнуло. А потом с воем, каким гордились бы воины, мастера бросились в бой.

Звери падали под их руками, рассеченные и сжавшиеся. Глаза мастеров пылали огнями их работы. Их губы двигались от беззвучных слов. Звери не могли их остановить, не могли сломить. Мастера терзали армию Титуса, словно это были колючие кусты.

Каэл взмахивал руками вокруг себя. Горячие капли лились на его лицо, безрукавку, и ветер замораживал их там. Пес бросился на него, раскрыв пасть, и Каэл вскинул руку.

Его рука попала в горло зверя, пробила шею.

Он повернулся, чтобы разобраться с кругом барсуков, когда коготь попал по его спине. Облака проносились над головой, он поехал по льду. Его локоть врезался в лед, он застрял. Толчок перевернул его на живот. Он хотел вскочить на ноги, когда заметил, что за существо на него напало.

Оно возвышалось над остальными: монстр с кроваво-красным мехом в брешах его истерзанной человеческой кожи. Железный шлем был на его голове, а голова была слишком маленькой для огромных плеч по сторонам.

Мех, размер и вмятина на шлеме не давали ошибиться. Это был красный дьявол.

Дьявол выглядел так же жутко, как и в кошмарах Гриффита. Черные глазки виделись в прорези его шлема. Волчий рот занимал почти все лицо монстра, хоть огромные загнутые когти казались медвежьими. Его красный хвост был коротким, но толстым и с жесткой шерстью.

Роланд рассказывал ему о таких существах. У них была скорость волка, аппетит медведя и характер барсука. Они жили одни, и Каэл надеялся с такими не пересечься.

Но его надежда была разгромлена.

Он встал на ноги и приготовился напасть. Зверь встал на задние лапы во весь свой рост, Каэл не боялся. Это существо падет, как и остальные.

Монстр оскалился, розовый язык вывалился между ними, формируя булькающие слова:

– Привет, Прутик

Каэл застыл. Пасть монстра стала ухмыляющимся оскалом. Кроваво-красный мех рос на его нижней губе. Черные глазки были тусклыми. Он с трудом мог поверить.

– Марк?

Монстр не успел ответить, Гвен ударила по его животу. Она погнала его тело топором, крича:

– Красный дьявол мой!

Он ревел, ударил когтями, заставляя ее отпрянуть. Она взвыла, ударила топором по своей груди. Монстр оскалился. Вдруг ошейник на его шее раскалено засиял.

Красный дьявол, Марк, бросился прочь от Гвен. Он направлялся к берегу, словно его вызвал свист. Монстры Титуса побежали за ним. Они расталкивали мастеров, уходя прочь. Как только они скрылись за облаками, воины вернулись.

Они бежали по северной стороне берега, их тела в меховой одежде были в следах победы. За ними лежали тела солдат графа.

Воины встали на берегу и завыли.

Мастера завыли в ответ.

Гвен подняла топор:

– Мы их одолели! Мы ударили по Человеку волков!

Дикари били по груди в триумфе, но Каэл не был так уверен.

Килэй подъехала к нему. Лед скрипел под ними, но она не замечала. Ее глаза были мрачными.

– Еще не все, – пробормотала она.

Стоило ей это сказать, Каэл услышал что-то странное. Скрип, порыв ветра. Тихие звуки, какие было слышно, когда «Грохочущий якорь» миновал другие корабли. Каэл инстинктивно посмотрел на облака.

Темное пятно появилось среди серого. Он подумал, что это птица, но пятно стало больше. Тень? Буря? Тьма вырвалась из облаков, тупые зубы чудовищного булыжника полетели к нему.

Килэй ударила его в бок, сила отбросила его на несколько ярдов. Он упал на плечо, перекатился на ноги, но до этого услышал оглушительный треск льда и плеск.

– Килэй!

Каэл выдохнул с шипением, когда увидел, что она избежала падения булыжника. Большая дыра была во льду за ней. Она была мокрой, но невредимой.

– Было близко, – сказала она, кривясь, отскакивая от дыры. – Ты в…?

Черный снаряд упал с неба и сбил ее на землю. Блестящие крылья били по ее голове, пара больших черных глаз смотрела на нее на искаженном лице ястреба. Она ударила по пернатой голове локтем, острый край ее перчатки заглушил его визг навеки.

Каэл бросился к ней, но она указала за него.

– Обо мне не беспокойся. Мастера!

Камни летели с неба дугами. Они били по реке, разбивали ледяной панцирь, и вода поднималась Высоков в воздух. Мастера отчаянно пытались сбежать. Вода не давала им добраться до берега за ними. Им приходилось двигаться вперед.

Гвен бежала среди них, перебрасывала мастеров через лед к воинам, а те бежали на звук их паники.